Причем, по первости, если сгонять пыталась моя партнерша, Тиля могла и весьма по-хамски ей ответить. В конце-концов, я вынужден был прямо ей сказать о желательности, о принятости, наконец, среди нормальных людей, не только мойки за собой посуды, но и вежливости по отношению к хозяевам самой элементарной. Тиля не утруждала себя предварительными звонками по телефону перед визитом к нам - мало того, она и стук в дверь считала излишеством. Тут редко кто запирается, как-то не принято. Тиля правильно расчитала - а вдруг мы заняты и нам не до нее? А ей теперь что, ждать, пока мы там освободимся? Не проще-ли войти и заняться своим, Тилиным делом?
      Дальше - больше. Тиля упорно столовалась у нас и со свойственной ей чуткостью напрочь не замечала наши финансовые затруднения. Кто-б что говорил, если-б она бедствовала! Так отнюдь - она <зарабатывала> не меньше, чем мы оба, вместе взятые, при вчетверо меньших расходах. Ну, получив деньги - ты хоть коробку молока-то купи! Нет, это было выше Тили. Как-то раз, будучи вместе с моей партнершей в магазине, Тиля, правда, купила рыбу самую дешевую, сказав при этом, что ей хочется попробовать, что же это за такая самая дешевая у них рыба? Она ее и приготовила. Попробав кусочек, я эту рыбу есть отказался. Для безопасного употребления такой рыбы надо было быть сапером или часовых дел мастером - рыба оказалась невероятно костлявой, хуже наших карасей или что там у нас самое костлявое.
      Тиля оказалась элементарным жлобом, дальнейшее показало патологическим жлобом, хотя собственно, жлобство и есть уже патология. Жлоб - это такое существо, которое уже неспособно различать разницу между, скажем, бумажкой в одну условно-зеленую единицу, и бумажкой в сотню. Поясняю - если жлобу поставить задачу - вот, кладем на стол перед тобой две бумажки, впереди - стоимостью в одну условную единицу, сзади за ней другую - в сто. Твоя задача - отодвинуть бумажку единичку, и взять бумажку сотню. Берешь единичку - теряешь сотню. Жлоб довольно хихикает и потирает руки. Но когда он видит перед бумажку с задачей ее отодвинуть - все его умственные способности полностью теряются и в силу вступает могучий жлобский инстинкт жлоб не в состоянии откинуть бумажку! Денежку! Жлоб хвататет эту самую несчастную единичку, чтобы уже через мгновение жалобно завывать и рвать на себе волосы - сотню то он потерял! Жлоб не может соразмерять усилия, с одинаковым отчаянием он бьется как за доллар, так и за тысячу - очень часто на такой несоразмерности и проигрывая. У жлоба, впрочем, есть и положительное качество - он предсказуем. Его просчитать так же легко, как например, очередную пламенную речь товарища, скажем, зюганова. Между ними вообще много сходства.
      Так вот еще одним источником нашегос партнершей веселья стала эта Тилина неуемная страсть к денежкам - ну, вообразите:
      Тиля и тазик.
      Когда мы переехали, а Тиля осталась в нашей студии, мы забрал с собой свой таз. Для стирки. В Таиланде, как и везде, есть вещи дорогие - вот, ювелирка например, коей Таиланд славится, а есть и не очень дорогие, в том числе тазики. Тазик можно купить за что-то там порядка 80 центов, что-ли. Тиля долго ходила к нам и заимствовала наш тазик. Возвращать его она не любила - или, по ее выражению, ей как-то и в голову не приходило - в общем, Тиля устала от нас и наших к ней визитов за тазиком, и наладилась для стирки всяких мелких вещей использовать тридцатилитровую бутыль из-под питьевой воды, обрезав ей верх, используя наш таз только для стратегических стирок постельного белья, полотенец. Бутыль оскорбилась и резала ей руки. Тиля долго и упорно терпела. Затем Тиля подселила к себе одну таечку, не преминув прочно завладеть ее сотовым телефоном. Таечка руки резать отказалась, и тазик, наконец, был куплен.
      Тиля и подружка.
      Таечку Тиля подселила, потому что, как она нам говорила, она одна жить не может. Ей скучно. Т. е. инициатива исходила от Тили. Таечка работала в центре, а жила далеко на окраине, да и условия были хуже - она жила в доме типа хрущевки - т. е. никаких там излишеств с бассейнами и спортзалом. Через неделю, или меньше, посчитав, что таечке уж слишком хорошо и добродетель должна вознаграждаться, Тиля сказала ей, что вообще-то коли они живут вдвоем, то и платить надо поровну. Месячная стоимость Тилиной студии равнялась месячной зарплате таечки. Таечка пригорюнилась и платить - столько - отказалась, она была просто не в состоянии. Тиля за таечку долго все вычисляла и наконец определила сумму, которую та могла платить без риска умереть с голоду. Одним словом, платить таечка стала. Затем, через некоторое время безмятежности и благолепия, Тиля примчалась к нам в слезах и почти что с приступом - у нее пропали деньги! Кроме таечки, некому! Что делать? Попросить таечку вон? Так она уже деньги отдала, за жилье. Неужто возвращать? Тиля страдала. Тиля пошла к таечке и спросила ее, не она ли украла у Тили денежку? Таечка, естественно, возрыдала и сказала, что не она. Рыдали обе, но как-то поладили. Потом денежки пропали у таечки. Потом Тиле пошла массированная гуманитарная помощь - через банк, с нескольких концов света сразу, и мы окончательно плюнули на попытки понять, что-же произошло на самом деле. Потому что уж больно выгодной оказалась для Тили эта кража.
      Тиля и Тилин день рождения.
      Я уже писал, что Тиля познакомилась и подружилась с солистом гастролирующей в самой ударной дискотеке Бангкока рок-группы. Дни рождений у них совпадали. У Тили, как у многих, насчет дня рождения был бзик - день рождения надо торжественно отметить, по возможности - необычно, чтобы было, что вспомнить в разговорах с подругами. Сам по себе сценарий дня рождения уже утрясался - день рождения солиста этой, ставшей в Бангкоке популярной, рок-группы, обещал быть бурным. Никакие расходы Тиле не угрожали. Но была одна вещь, которую Тиля почитала за святую на день рождения - торт от именинницы. Не помню, по какой причине, но выпечка торта вручную отпадала. Торт надо было заказывать. Вот тут-то и начались терзания. Тиля настолько уже отвыкла за что-либо платить, что даже мысль о оплате казалась ей нелепой. День близился, а выхода не намечалось. Тиля обегала все пекарни везде можно было заказать что-то дешевое, такое, чтобы навсегда отпугнуть гостей, а что-то приличное прилично и стоило. Не знаю, собственно, что для Тили был приличной стоимостью - насколько я понимаю, все то, за что надо было платить. И при чем тут цена?
      Некоторое время Тиля носилась с романтической идеей, которую я ей, насмотревшись на муки ее, в шутку подбросил. У Тили и моей партнерши был друг по переписке в Москве - вернее, завела-то его партнерша, а потом Тиля с ним, еще в Москве будучи, лично познакомилась, с нашей подачи, и даже пару дней пожила. Так вот - он возглавлял компанию, занимающуюся, помимо прочего, еще и выпечкой тортов. Тиля затеяла с ним переговоры на предмет высылки ей торта. Бесплатно и романтично. Не получилось, тоже уж не помню, почему. А день - все ближе. Тиле оставалось одно - она решила взять торт штурмом. Тиля начала ходить по кафе - тем, что имели свою выпечку, и сквозь слезы рассматривать произведения кулинарного искусства. За два дня до празднеств сработало. К ней, беззвучно рыдающей в ресторане известной в мире сети ресторанов и выпечки, подошел глава этой сети в Таиланде и участливо спросил, в чем дело. Тиля доходчиво обьяснила. На день рождения она пришла с пышным тортом.
      Жлобство, на мой взгляд, сродни врожденной болезни - алкоголизму, например. Т. е. такая штука, с которой, в принципе, можно бороться, обладая склонностью к самоанализу и хотя-бы зачатками силы воли. Тиля и сестры ее от самоанализа бегут, как черт от ладана. Сила воли - все их силы направлены на одно, и это одно прямо противоположно тому, что мы называем борьбой человека с самим собой - за право оставаться человеком. А потому жлобство, в данном случае, иссушает окончательно. Кроме того - это мое личное мнение - жлобство человека очень сильно ограничивает, сужает. Жлоб взлететь не может, жлоб может только подпрыгнуть. Наблюдать жлоба, иметь с ним дело - иногда забавно, иногда мерзко, иногда опасно, но чаще всего - грустно. Грустно смотреть, что человек сам с собой вытворяет - ради чего? Об этом ниже.
      Тиля и сестры ее.
      Итак, Тиля и сестры ее по духу и устремлениям - как описать это явление? Сразу хочу сказать, они не проститутки. Каждую свою жертву, спонсора там, любовника или, наконец, мужа, они тщательно выбирают. Если обьект противен им физически или в силу иных критериев, они, скорее всего, физической близости не допустят. Их потенции - физические и интеллектуальные - дают им возможность выбора, и заметим, выбора неплохого. То есть они, скорее, подходят под определение - стерва. На мой взгляд, проститука куда честнее. Дело в том, что проститутка работает телом и только телом кратковременная сделка. Ни проститутка не лезет в душу клиенту, ни он к ней. Заплатил, получил, и до свидания.
      Иное дело мои героини. Им денег, как это может ни странно показаться, мало. Им надо душу. Они изо всех сил стараются, намеренно и ненамеренно - то есть, уже просто подсознательно, обьект именно покорить - собой. Им частенько обьекты, с которыми они физической близости не допускали, важнее не менее обьектов, так сказать, окончательных. Те, кого они бросили, им тоже нужны - покоренные, ждущие, страдающие. На мой взгляд, они таким образом самоутверждаются, и такая отдающая вампирством подкормка им - как мне кажется - физически необходима, не меньше, чем деньги. В этом смысле их идеал - бесконечно ждущий, беспрерывно страдающий, всегда готовый прибежать обратно, будет в нем нужда, брошенный ими поклонник.
      Их истые устремления им самим известны менее, чем кому-либо. Или, вернее, они сами себе в этом боятся признаться. Ничего там возвышенного или достойного пера Достоевского - все тот-же, набивший оскомину, набор красивая жизнь и прочее, а принц достойно эту кучку венчает.
      Кстати принцы есть их самое слабое место - сколько я за ними ни наблюдал, исключений не было - они исключительно падки на таких-же, как они, рыцарей красивой жизни, которых они и принимают за принцев. То, что мы привыкли называть плейбоем. Их идеал - плейбой с деньгами и положением, страстно в них влюбляющийся. Плейбоев с деньгами не так уж много в этом мире, а если таковой и подвернется, то тут нашла коса на камень - плейбой способен на любовь не более, чем голодный крокодил - на спасение утопающего. Поигрался, бросил, и поскакал себе на своем белом меринке дальше. Хорошо, если ничем не наградил на прощание. Так вот таким - они могут всерьез увлечься.
      Родственные души, кто кого. Кроме того, от любви тут очень мало чего это все то-же чувство собственности и необходимости покорять. А так, как покорять там нечего, то и получаются страдания. Потому что покорять что-то, души не имеющее, так же сложно, как ловить черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. В таких сложных случаях нашим героиням необходима определенная сила воли - те, кого я знаю, такой волей обладали, и серьезных последствий избегали.
      Что такое любовь в их понимании? Коню понятно, что очень многое - они этим живут. Я так грубо, потому что все это, любовь там, романтика, ответственность у них поставлены с ног на голову. Все эти возвышенности - от любви до ответственности и заботы о ближнем, уж как минимум требуют, чтобы всуе их не упоминали. Как максимум - они требуют того, что требует, собственно, вся жизнь и все в ней, если говорить о жизни человека, а не растения или мелкого хищника. Так вот - требуются тяжкие вещи - труд, самоотдача, самоотверженность даже. Они и только они делают из увлеченности чувство, а не мелкую страсть, похоть или удовлетворение инстинкта охотника. Любовь, на мой взгляд, это такое двухстороннее движение - оба, по возможности, равны, оба дают, оба берут. Оба должны быть достойны друг друга. Если один только берет, то это уже немножко не любовь, и даже не потребительская кооперация - это оккупационный режим с коменданстким часом и карточным распределением. Вот почему все мои героини предпочитают одну формулу любви - <любовь зла, полюбишь и козла>. Или, если обмазать для удобоваримости чем-нибудь романтическим - <люби меня, какая я есть>. На мой взгляд, для того, чтобы полюбить козла, надо либо быть козлом, либо в него превратиться - как-бы там любовь зла ни была. Инстинктивное желание именно слепой, нерассуждающей любви свойственно вообще многим слабым людям, а уж моим героиням тем более - им по статусу такая любовь необходима. Как-бы их не тянуло на плейбоев, их добычей становятся другие - те, кто их питает, и не только материально. Добыча может и встрепенуться, очнуться, наконец, и задаться вопросом - а как это меня угораздило? И даже сбежать может, не отдав положенное. Что может быть лучшим парализатором, чем ослепление, страсть? Техника такой общей анестезии тоже достаточно проста, почти один к одному - из многочисленной любовно-киношной классики - от беспрерывных поцелуйчиков и сжатий в обьятиях до пикничков на животах. Если за день обьект обнял и поцеловал 15 раз - все в порядке, если 10 - необходимый срочный укол. Любовь, таким образом, приобретает явно выраженное сходство с Уставом, предположим, караульной службы - определенный набор жестов, команд, выражения лица, реакции и поведения. Что там за этим выражением лица или жестом скрывается - наших героинь не интересует вовсе - постольку, поскольку выпоняются команды и все вообще происходит согласно Уставу и очередному любовному шедевру киноэкрана.
      Про романтику вообще помолчать-бы - настолько она уже забита, но не могу не затронуть - хотя скорее всего, я тут несколько и преувеличиваю. Недавно я был в Лаосе, его столица Вьентьян буквально набита туристами, за исключением российских и эсэнгэшных. Народ прет за романтикой - в Лаосе девственные джунгли, нетронутые цивилизацией племена и деревни, первобытный быт и практически полное отсутствие 5-ти звездочных отелей. Экстремальный туризм - идущие в джунгли без сопровождения, очень часто в джунглях и остаются. Наши героини такой туризм не понимают. Лезущие в горы тоже искренне им не нравятся, пока они в горах - только когда они внизу, в лучах горней славы. Яхты их привлекают, когда они грациозно скользят по глади безопасной бухты, желательно в пределах видимости тех, кому яхты не по карману. И так далее. Однако-ж на словах наши героини - сама романтика, хотя что это такое, они не понимают и никогда не поймут, для них романтика - это нечто, поддающееся конкретному измерению, как то - количество звезд отеля, название дорогого курорта, стоимость внезапно купленного подарка. Меня искренне забавила и забавит страсть ужинать при свечах - насколько я знаю жизнь и людей, те из них, кто действительно что-то в этой жизни значит, еде вообще мало значения придают (постольку, разумеется, поскольку вопрос еды разрешен в принципе и не стоит насущной проблемой) - заглотил калории, и пошел себе дальше. Можно устроить редкий праздник, но и не более. Но наши героини искусству поглощения еды придают огромное значение, со всем его, также киношным, антуражем. Процесс романтического поглощения котлеты растягивается на часы, трещат и чадят свечи, побулькивает вино, сверкают ножи, зубы, вилки и глаза любимой... Для меня, сколько я ни попадал на такие священнодействия, все это было невыразимо скучным и тягостным делом - я или выбегал из-за стола каждые 10 минут, дабы отдохнуть в сторонке, куря и матерясь, либо начинал пить водку. Водка примиряла, и даже несчастная эта котлета, действительно, начинала вызывать умиление. Повторяю, моя точка зрения достаточно спорна - но я считал и считаю, что высочайшее наслаждение проистекает из души, из разума - следствием предварительной тяжелой работы, напряжения.
      Удовлетворение чувства голода не есть искусство, хотя его таковым и сделали. Но когда оно искусство, оно уже не удовлетворение чувства голода. В этом смысле, мне жалко как наших героинь, так и многих прочих схожих с ними - тех, то есть, кто пытается выжать максимум из чистно животных удовольствий, нам доступных - таких причем, которые никакого труда не требуют - не надо университетов кончать, чтобы оценить вкус котлеты. Месяц два пошлялся человек по дорогим ресторанам, нахватался, и вот он уже и знаток стал, и брезгливо морщится - чего-то куда-то недоложили, а чего-то пересыпали, и вообще такое блюдо могут готовить только в одном месте непременно туда загляните, если действительно хотите узнать его неповторимый вкус. Культ еды, культ одежды, культ авто и так далее. Избитые истины, но истины тем не менее. Познать прелести всего вышеперечисленного особого труда не представляет - были-б деньги. Я познавал, и лично мне интересней в запой уйти, чем в гастрономические или подобные изыски. Интеллектуально богаче, и для здоровья полезнее. Так вот - мне их жалко, потому что они не в состоянии насладиться - полетом. Прыжки в ширину или дремучее переваривание - вот их скорбный удел.
      Как правило, мои героини не любят ничего резкого, крутого, что-ли. Слащавая музыка, слащавые духи, слащавые фильмы, тянучая паутинистая речь, липковатые манеры. Они очень сентиментальны, ну совсем, как эсэсовцы. Они очень чувствительны и нежны - во всем том, правда, что касается их лично - а на деле не каждый уличный криминал настолько циничен и жесток, как мои звездочки. Их надо слушать - все то, что они говорят о самих себе, все абсолютная правда - только ее надо перевернуть на 180 градусов. Все, в чем они обвиняют других, очень часто нелепое и оскорбительное - так вот это все они и делают. Они обвиняют других в том, что они - делают. Мало того - они не могут совершить гадости, предварительно не обвинив в ней другого. Предположим, партнер. Хрупкая наша обвинит его, ни с того, ни с сего, именно в том, что она скоро и сделает. Кстати говоря - верный признак. Тут, наверное, что-то с психологией связано, и с патологией - я лучше не буду углубляться. Очень часто они плачут от жалости и умиления самими собой, а если им доведется поддаться чувству радости за близкого своего или, тем более, ему помочь, они тут-же умиляются и этим. Кстати в отношении самих себя они путают, или смешивают, поступки, и намерения совершить таковые они ставят себе в заслугу как что-то действительно ими бескорыстно сделанное, так и порыв что-то совершить, и оценивают одинаково. Умиляются своей хрупкостью, нежностью и чувствительностью. Я их не раз наблюдал в истинном их обличье, в погоне за тем, что их действительно интересует глубинно, животно, - так вот в такие отнюдь не редкие моменты в них этих самых хрупкости, нежности и прочих заоблачностей не больше, чем в танке Т-34 в разгар битвы под Прохоровкой.
      Очень и очень многих мужиков тянет под эту струю дихлофоса, как тараканов из щелей - выскочат, с наслаждением вдохнут, и безропотно упадут лапками кверху. На что-то там надеясь. С моими героинями можно играть только по их правилам, если нет возможности их действительно к себе приковать. А таковая возможность есть - она чисто физическая, материальная. Именно приковать. Если нет - надо играть, и не пытаться сделать невозможное вызвать в них любовь или найти душу, уж тем более спасти - проще стать президентом США, всего на 4 года, или там скромным миллиардером. Повторяю нельзя поймать черную кошку в темной комнате, а тем более, если ее там никогда и не было. Знать, что все это ненадолго, что звезда помчит дальше, взяв, что можно, и отнестись к этому философски, не размениваясь душой. Можно даже при свечах поужинать. Можно искренне наслаждаться их игрой - видя наперед каждый их шаг и поступок, мысль иногда видя. Все можно - кроме одного - нельзя их пускать себе в душу. Кое-что они замечательно умеют делать, в том числе - гадить. Так вот при соблюдении этого единственного условия - с ними можно получить и немало приятных моментов, и самое главное - все будет честно и уравновешенно. Они, правда, так не считают - один из главных их попреков, стандартный и неизбежный - <я отдаю тебе молодость и красоту>. Что-ж, это правда. Так ведь и партнер что-то дает - про любовь в шалаше мои подруги и слышать не могут, ни даже в романтическом порыве.
      Дружить с ними, просто дружить, тоже в принципе можно - помогая то там, то сям, иногда крупно. Но дружить так, на дистанции, близко не подпуская. Уж такая у них натура, использовать все и вся, не делая разницы между друзьями и любовниками. А потому сближение чревато всякими осложнениями, мелкими и не очень.
      Подводя итог, их образ жизни, поведение, мораль, наконец, можно назвать антисоциальными - они берут, хватают, рвут, давясь и глотая. Они - не дают. А так, все-таки, нельзя. Надо что-то и отдавать, иначе плохо будет дело. Когда берущих становится слишком много, разражается какое-нибудь стихийное бедствие - война там или революция. Равновесие должно быть, как во взаимоперемещающихся сосудах. Откуда-то вытекло, кудо-то втекло, а общий уровень - не изменился. С ними и подобными - втекает и даже врывается потоками беспрерывно, а вот наружу, пусть хоть струйкой - никак!
      Осуждаю-ли я их? Лично я - нет. Я не святой, чтобы кого-то осуждать. Я вообще фаталист - все в этом мире не напрасно, любое насекомое, любой паразит. Если паразитов становится слишком много и добычи на всех нехватает, разражается мор, и все опять приходит в норму. А если считать, что один из двигаталей прогресса - это наше стремление к потребительству, в нормальном смысле этого слова, то мои героини просто необходимы. Как мерило определенных видов того, что мы потребляем, от косметики до автомобилей. Как мерило уровня жизни. Что до их жертв - так на то и щука, чтобы карась не уснул.
      Ну, и самое главное - за что их осуждать, если их впору жалеть? Дело в том, что нам всем - от любого конкретного человека, до семьи и общины, нации и человечества - приходится за все платить. Рано или поздно. Но платим сполна - если не мы, то наши дети или внуки - до последней копейки. Не будь этого великого закона, не было-бы и нас. Достаточно большая часть людей этого не то, чтобы не знает - не понимает. Не принимает. Таких много - тут и мои героини, и безбожники всех мастей, и люди твердой воли и благих намерений вроде многих наших членов госдумы, и просто преступники. Все мы грешны и слабы, всем нам, выросшим в России, досталась в качестве старта уже и не воняющая, уже совсем никакая коммунистическая антимораль, или сомнительная посткоммунистическая моралька - все это так, но разве это оправдание? Меня одевают, кормят, я в тепле и уюте - а за что? А отдавать? Хоть что-то, хоть кому-то и как-то - пусть не тем, кому обязан, но отдавать-то надо! Если нет никаких более высоких побуждений - то хотя-бы из чувства страха тогда! Я видел, как платили, в конце-концов. Я не всякому врагу пожелаю. Вот почему мне их жалко - заранее, и чем дальше они идут по головам и прочему, тем больше счет, который им предьявится.
      Начал во здравие, а кончил... А иначе не получилось-бы, потому что я не у конкретно Тили, но у сестер ее, видел, чем это может кончиться. Как-бы я ни любил жизнеутверждающие концовки во всех своих творениях, тут - не получается. Жалко их...
      В качестве эпилога, или ответ радетелям.
      Хотелось-бы немного ответить пылким патриотам и прочим радетелям, не устающим кричать о оккупированной России. Мол, мы в руинах, везде правит доллар, все продано, мозги утекают, и наших самых красивых женщин вывозят наглые оккупанты. Послушаешь такого пенометателя на трибуне, и с испугом начинаешь оглядываться - такое впечатление, что по городам нашим и весям носятся орды одетых в вонючие козлиные шаровары американцев на мохнатых лошаденках, и хватают, что покрасивее. А мы беспомощно смотрим. А девушки сопротивляются, визжат и даже кусаются, несмотря на плети, сабли и доллары. Вот ведь ужас какой!
      Все продано - а на окраинах наших почему-то купленное Москвой считают худшим видом оккупации. О утекающих мозгах болеют исключительно те, кто избытком этих самых мозгов ну никак не блещет. Как раз от таких радетелей мозги-то и утекают. Вот Зюганов - доктором наук стал, наук с социалистической ориентацией. Какой-нибудь настоящий доктор настоящих наук, немудрено, после такого плевка в звание доктора может и из принципа уехать. Туда, где хоть званиями докторов не разбрасываются.
      Что до красивых женщин - почему-бы вопрос по иному не поставить - а кто там кого оккупирует? Американцы - нас, или мы, в лице наших красавиц, их? Их силком гонят? Им грозит голодная смерть? Они детей спасают? На 99 процентов - ничего подобного. Кому-то, действительно, хочется спокойной жизни для себя и детей, а кому-то - просто лучшей жизни - и поди их останови! И кто тут что приобретает, а кто - теряет, это еще вопрос. От таких женщин - тех, во всяком случае, кого я знаю и о ком слышал - будет что угодно, но не богатство. Одна такая женщина способна разорить, уж десяток мужиков точно. Американцам некуда девать деньги? С моими героинями они скоро не будут знать, где их найти. На это дело надо просто посмотреть с другой стороны, тогда американцам остается только посочувствовать...