- Тоже мне, как дети! - сказала Нонна.
      На завтрак Каа подала пирожки с мясом в форме полумесяца, кислое молоко, зеленый лук, масло и белый сыр пендир. Напились крепкого чаю и стали собираться в поход. Каа погладила каждого по плечу, а Ане напомнила насчет красных чулок.
      Между тем Ур, присев на каменную ступеньку, что-то писал в своем блокноте. Валерий давно уже заметил, что с этим странным роликовым блокнотом Ур никогда не расстается и никому не дает его в руки, хотя многие просили посмотреть, удивляясь необычности его формы и тонкости непрозрачной пленки. Пленка и верно была до того тонка, что казалось, будто ее намотано на ролики нескончаемо много. В основании блокнота помещались, наверное, миниатюрные механизмы. Не раз видел Валерий, как Ур мгновенно находил давно сделанную запись - стоило ему нажать там на что-то, как пленка начинала быстро перематываться и сама останавливалась на нужном месте.
      И стержни, которыми писал Ур, были необычные, они словно выжигали на пленке текст. Теперь Ур старательно, неторопливо писал таким стержнем по краю пленки, и она сама перематывалась по мере записи. Кончив писать, Ур тронул что-то в блокноте, и от пленки начала отделяться узенькая исписанная полоска - в механизме было, должно быть, что-то вроде ножа. Намотав срезанную полоску на палец, Ур сунул блокнот в карман и пошел в комнату к отцу. Было слышно, как он разговаривал с Шамом на непонятном языке.
      - Ур, ты скоро? - крикнула Нонна. - Сколько можно ждать?
      - Совсем скоро, - ответил Ур, выходя на веранду.
      За ним, ухмыляясь и почесывая под бородой, появился Шам.
      По утреннему холодку маленький отряд вышел из колхозного поселка и зашагал по проселочной дороге напрямик к речке Джанавар-чай. Вокруг расстилались виноградники, хранившие в зеленой листве ночную свежесть.
      - Какие у нас длинные те-ени! - говорила Аня нараспев. - А какой воздух - чистый озон!
      - Как бы не так, - сказал Валерий. - Если бы чистый озон, ты и одного вдоха не успела бы сделать.
      - Это почему?
      - Потому что озон - мощный окислитель. Легкие сожжет.
      - Вот еще! Озон - это очень хороший кислород. О-три. Мы в прошлом году были в Кисловодске, так я сама слышала, как один профессор сказал хватайте воздух, это чистый озон.
      - Профессор кислых щей он, если нес такой вздор. Озон полезен, если на две тысячи кубометров воздуха приходится один грамм озона, не больше...
      - Вечно хочет показать, что больше всех знает! - воскликнула Аня. - А сам еще даже не кандидат.
      Ур, прислушивавшийся к разговору, сказал:
      - Озон действительно нужен для жизни. Если бы не озоносфера, задерживающая космические лучи на высоте двадцать - двадцать пять километров над Землей, то, может, и жизни бы не было.
      - Одно дело - нужен, другое - полезен, - сказал Валерий. - И я не уверен, что для жизни непременно нужна озоносфера.
      - Я не говорил, что непременно. Населенная планета может обойтись без озоносферы, но тогда нужны особые условия.
      - Какие именно? - Валерий посмотрел на него.
      - Особые, - повторил Ур, присматриваясь к ящерице, выскочившей из виноградников на дорогу.
      - А правду говорят, что ты прилетел с Марса? - впервые за эту поездку обратилась Аня к Уру.
      - Это неправда, - ответил тот спокойно.
      - Ну, не с Марса, а с какой-то другой планеты. Правда?
      Нонна замедлила шаг, чтобы расслышать ответ Ура.
      - А разве я похож на жителя другой планеты?
      - Откуда я знаю? Мне никогда не приходилось их видеть. В книжках и фильмах инопланетники всегда такие чудища, что даже противно.
      Виноградники кончились. Теперь отряд шел по голой равнине, по растрескавшейся, сухой земле. Дорога превратилась в еле заметную тропинку, петлявшую меж кустиков тамариска. Солнце поднялось, заметно укоротив их тени. Начинало припекать.
      - Долго еще идти? - заныла Аня. - Неужели нельзя было попросить в колхозе машину или хотя бы осла?
      - Давай твой рюкзак, - сказал Валерий.
      - Не надо, Валера. У тебя же свой тяжелый...
      - Давай, давай. За неимением осла...
      Он взвалил на себя Анин рюкзак.
      "Ну и лаборанты пошли! - сердито подумала Нонна. - Жаль, Швачкин заболел, вот лаборант безотказный". Тут она почувствовала, что кто-то ухватился за ее рюкзак.
      - Нет, - сказала она Уру, - мне помощь не нужна.
      - Я сильнее тебя.
      У него было обычное благодушно-доброжелательное выражение, но почему-то Нонна вспомнила, как окаменело и сделалось неузнаваемым его лицо, когда он уставился на продавца. Вдруг он и сейчас повторит свой трюк...
      И Нонна отдала рюкзак. В конце концов, Ур действительно сильнее, чем она. Вон какие могучие плечи. Все загадочно в этом человеке - кто он и откуда и почему приехал с родителями, ведь обычно иностранцы-практиканты с родителями не приезжают, это даже смешно...
      Ох, да хватит думать о нем!..
      Около двух часов шел отряд по жаркой степи, и вот впереди возникла полоска зелени. Кусты дикого орешника обозначали русло Джанавар-чая.
      Подошли к обрыву. Речка, будто ножом, прорезала в степи узкую и глубокую щель, на дне которой желтела вода, казавшаяся неподвижной. Вскоре они вышли к небольшой плотине, перегородившей русло Джанавар-чая. За плотиной поблескивал на солнце пруд, выполнявший обязанности водохранилища для овощного хозяйства того же колхоза. От пруда шли к бахчам канавы-арыки.
      Лениво, нехотя, тончайшей пленкой стекала вода по замшелому, позеленевшему бетону водослива. Неподалеку от плотины росли десятка два карагачей, посаженных, должно быть, для укрепления глинистого берега. Тут же был удобный спуск к речке.
      Прежде всего поставили палатку в негустой полуденной тени карагача, листья которого, пильчатые по краям, были изъедены тлей. Потом Ур и Валерий спустились к речке - воды им оказалось по пояс - и перебросили на тот берег трос. С троса опустили в желтоватую воду Джанавар-чая гидрографическую вертушку и трубку-насадку - тонкие кабели потянулись от них к самописцам, установленным в палатке. Теперь оставалось погрузить в воду прибор, сделанный по схеме Ура, - довольно увесистый датчик, снабженный спиралями из ниобиевой проволоки.
      Перед тем как опустить датчик в воду, Ур открыл его герметичную крышку.
      - Мы же все проверили, - сказал Валерий, недовольный затянувшейся возней на солнцепеке. - Чего ты еще затеял?
      Ур, не ответив, достал свой блокнот. Пощелкал рычажками, и от пленки отделилось несколько квадратных кусков. Ур повертел их, сложил в плотную пачку и сунул под крышку датчика.
      - Зачем это? - спросил Валерий. - У тебя в схеме ничего такого не было.
      - В схеме не было, в голове было.
      Быстро орудуя отверткой, Ур привинтил крышку. С помощью Валерия он подвесил датчик, погруженный в воду, к тому же тросу, с которого свисали вертушка и трубка-насадка. Теперь сочетание трех приборов давало возможность сравнить скорость течения, полученную магнитным методом, с записями, которые дадут методы гидродинамический и механический.
      От датчика тоже протянулся кабель в палатку. Аня и Нонна занялись самописцами.
      - На таком течении и вертушка плохо покажет, - сказала Аня, привычно и быстро налаживая лентопротяжный механизм. - А уж магнитный датчик тем более.
      - Посмотрим, - сказала Нонна.
      Умаявшись, пошли на пруд купаться. Одно тут и было спасение при такой жаре - пруд. Вода в нем была тепловатая и нечистая, но все же - вода. И отряд плескался в пруду до обеда.
      Над разожженным костром сварили суповой концентрат, разогрели мясные консервы, вскипятили чай. Ели вяло. После обеда Валерий принялся кидать камни в пустую консервную банку, им же заброшенную на другой берег речки. Банка ясным блеском горела на солнце и была хорошей мишенью, но что-то камни Валерия ложились неважно.
      - Дисквалифицировался, - ворчал он. - В детстве я знаешь как метал камни...
      Ур тоже подобрал камень, прикинул расстояние до банки.
      - Хочешь состязаться? - ухмыльнулся Валерий. - Прямо так, без самоучителя, без теоретической подготовки?
      - Дай на минутку твой платок, - сказал Ур.
      Валерий протянул ему красную выцветшую косынку, которой при купании повязывал голову. Ур вложил в косынку камень и, раскрутив над головой, отпустил один конец - камень, коротко свистнув, полетел и со звоном ударил в банку.
      - Здорово! - восхитился Валерий. - Где ты так выучился?
      - Отец научил.
      Снова пошли купаться. Ур плавал уже изрядно. Неутомимо, бессчетно переплывал он пруд вдоль и поперек.
      - Дорвался, - сказала Аня, сидевшая на берегу после купания. - Он прямо какой-то помешанный на воде.
      - Он вырос в безводных местах, - счел нужным пояснить Валерий, растянувшийся на травке.
      - В каких местах? - спросила Нонна.
      - Не знаю. - Валерий лениво ворочал языком, ему хотелось спать. - В безводных и безлюдных. И его с детства мучила жажда. Духовной жаждою томим...
      - Болтаешь, - вздохнула Аня. - Где ты достала такой купальник? повернулась она к Нонне. - Очень миленький.
      И они заговорили о купальниках, легко и плавно перейдя затем на кримпленовые костюмы, сапоги-чулки и пончо.
      - Пончо выходит из моды, - вставил Валерий, почти засыпая. - В моду входит епанча.
      Но девушки не обратили на этот выпад никакого внимания.
      - Пока не стемнело, - сказала Нонна, - сними запись с приборов.
      Аня ушла в палатку. Вскоре она вернулась, неся ленты, снятые с самописцев.
      - Вставай, лентяй, работать надо. - Она пощекотала веточкой голую пятку Валерия.
      Тот дернул ногой и проворчал нечто об отсутствии покоя, однако поднялся, зевая, и подсел к Нонне. Они принялись анализировать дрожащие линии, нанесенные перьями самописцев на графленые ленты. Работа была не очень сложной, привычной, но кропотливой. Показания вертушки и трубки-насадки дали скорость течения речки, пересекавшей меридиан. Теперь, зная магнитные характеристики местности, можно было теоретически определить величину электродвижущей силы, наведенной в водном потоке, но для получения конечного результата пришлось ввести множество поправок. Аккуратная Нонна не упустила ни одной.
      - Великая река, - сказал Валерий, подчеркнув в блокноте полученную ничтожную величину. - Я всегда говорил, что надо ее переименовать в Ориноко-чай. Эй, Ур! - заорал он. - Вылезай, ты уже весь посинел!
      Ур вышел из воды, озабоченно осмотрел свою мокрую грудь, оглядел руки и ноги.
      - Посмотрим теперь, что дала ниобиевая проволочка. - Валерий развернул ленту с записью показаний нового прибора, чтобы сравнить ее с вычисленной величиной электродвижущей силы. - Чепуха какая-то, - поднял он взгляд на Ура. - Твой приборчик показывает, верно, вчерашнюю цену на пшеницу в Афганистане.
      - Цену на пшеницу? - Ур уставился на него, потом понимающе кивнул: Ты шутишь.
      - Действительно, - сказала Нонна, разглядывая ленту. - Не может быть такой ЭДС при этой скорости течения. Смотри, Ур, твой прибор показывает ЭДС больше теоретической, а должно быть меньше - за счет потерь в приборах. Понимаешь?
      - Прибор показывает правильно, - сказал Ур, сравнив вычисленную величину с несколько более высокой, зарегистрированной прибором.
      - Ну как же правильно? - возразил Валерий. - Не может же неведомо откуда взяться дополнительная энергия, это противоречило бы основному закону.
      В карих, в ободках черных ресниц глазах Ура появилось задумчивое выражение,
      - Вот ты сказал, что я посинел, - проговорил он, помолчав, - а я этого не замечаю. Точно так же не замечаешь и ты "дополнительной" энергии.
      - Да откуда ей взяться? Из воздуха, что ли?
      - Немного подальше, - сказал Ур. - Из центра Галактики.
      - Что? - вскричал Валерий. - Космическое излучение в форме простой электроэнергии? Иди, иди, Ур, поплавай еще в пруду, а то, как видно, перегрелся малость на солнце...
      - Я перегрелся не больше, чем ты, поскольку солнце над нами одно. Излучение из центра Галактики доходит до Земли настолько ослабленным, что никакие приборы и ни в какой форме его не улавливают.
      - Ты хочешь сказать - никакие приборы, кроме твоего?
      - Да. Этот прибор - высокочувствительный.
      - Значит, трехгранная проволока из ниобия...
      - Ниобий хороший материал, но и он недостаточно чист для регистрации галактических частиц. Но в сочетании с пачкой вот этой пленки...
      - А, твой таинственный блокнот! Я видел, ты засадил пленку из блокнота в прибор, но подумал, что это для пущей изоляции. Дай посмотреть, Ур. - Валерик вгляделся в еле различимый, тончайший узор на молочно-белой поверхности пленки. - Микроструктура какая-то. Да, такую пленочку даже Ованес Арсентьевич не достанет. Из чего она сделана?
      - Ближе всего это к ниобию. - Ур протянул руку и забрал у Валерия блокнот.
      - И ты знал заранее, что мы получим здесь такой эффект? - спросила Нонна после паузы.
      - Я не был уверен. Все-таки здесь очень слабое течение. Хорошо бы испытать прибор в океанском течении. Там мы получили бы более показательную магнитную аномалию.
      - Аномалию? - переспросил Валерий. - Твой прибор показывает дополнительную величину ЭДС за счет улавливания космического излучения трудно поверить, но допустим, что это так. Но при чем тут аномалия? Ты слышишь, Ур?
      - Я слышу, - ответил тот, глядя в темнеющую на востоке степную даль. - "Дополнительная" энергия, которую мы обнаружили в течении Джанавар-чая, искажает здесь магнитное поле.
      - Что именно искажает? Склонение?
      - Да.
      - Странно, - сказал Валерий. - Где-то я читал, что есть два места на Земле, одно в Атлантике, другое в Тихом океане, их называют дьявольскими треугольниками. Там внезапно начинаются страшные бури и стрелки компасов показывают на географический север вместо магнитного. Знаешь ты об этом?
      Ур поднял взор на Валерия и тотчас отвел в сторону, опять уставился на восточный горизонт.
      - Искусственная аномалия, значит, - задумчиво сказал Валерий. Джанаварская аномалия... Джаномалия, - сократил он. - Космическая составляющая речных токов...
      - Речные токи нам мало что дадут, - сказал Ур. - Океанские - другое дело.
      - Пора ужинать, - сказала Аня. - Разожгли бы костер, ребята.
      Костер догорал. Языки огня как бы нехотя долизывали красные, в черных трещинах головешки. Быстро сгущалась, наползала на степь темнота.
      Аня вылила из чайника остатки кипятка в кастрюлю и сполоснула миски и кружки.
      - Смотрите, луна какая, - сказала она тихо. - Одна половина яркая, а другая - темная и кажется меньше...
      - Пепельный свет, - вставил Валерий.
      - В городе я такой луны никогда не видела. Здесь она другая. Не привычный фонарик в небе, а космическое тело. Подумать только - там побывали люди... Страшно даже представить себе - вечно черное небо, ни воды, ни ветра, ни дерева...
      - У нас тоже сейчас черное небо и безветренно, ну и что? А вместо воды у нас Джанавар-чай, так, одно название, что река.
      - Ну что ты вечно споришь? - сказала Аня, но в вопросе ее не слышалось ноток раздражения, а была необычная мягкость. - Споришь и спо-оришь, как пятиклассник.
      - Кто спорит? - Валерий бросил в костер сигарету. - Я просто поддерживаю разговор. Не хочешь пройтись, Анечка?
      Он обнял ее за плечи, и они ушли.
      Ур подкинул в гаснущий костер сухую ветку карагача. Она занялась не сразу. Отсвет огня пробежал по лицу Ура.
      Нонна сидела рядом, обхватив руками согнутые колени.
      - О чем ты думаешь, когда вот так смотришь на огонь? - спросила она после долгой паузы.
      - Думаю о том, как красив огонь.
      - Мне казалось, больше всего ты любишь воду.
      - Воду я тоже люблю.
      - Добавь к ним еще два элемента - землю и воздух, - и ты станешь последователем одного древнегреческого философа...
      - Эмпедокла, - кивнул Ур. - Как раз недавно я читал о нем в "Истории философии". Четыре первоэлемента природы, и их приводят в действие две противоборствующие силы - любовь и ненависть. Наивный материализм. Почему ты сказала, что я могу стать его последователем?
      - Не знаю... Но я бы не очень удивилась, если бы это было так. В тебе есть что-то первобытное...
      Ур посмотрел на нее.
      - Во мне что-то происходит, - сказал он. - Я сам не могу понять, потому что раньше никогда такого не испытывал.
      - Могу тебе объяснить. - Нонна тряхнула головой и поднялась. - Просто ты приревновал Аню к Валерию.
      - Ты уходишь?
      - Да. Лягу спать.
      - Не уходи, Нонна. Я хочу с тобой поговорить.
      Она снова села на поролоновую подстилку, сама удивляясь своему послушанию.
      - Ну, говори.
      - Не знаю, с чего начать. Меня что-то томит. Вот там, - он указал в сторону, куда ушли Валерий с Аней, - как будто кто-то притаился и подстерегает в засаде...
      - Чепуха, - сказала Нонна.
      Ур посмотрел на ее четкий, как бы обведенный красным контуром профиль.
      - Так по-твоему - я ревную?
      - Это не мое дело, - ответила она. - Разберись сам. - И помолчав: - Я все думаю о том, что произошло сегодня. О джаномалии этой... Ты сказал, что речные токи ничего не дадут, другое дело - океанские. Что ты имел в виду?
      - Да ничего особенного... Ревновать Аню - это значит желать сейчас быть на месте Валерия? Обнять ее и целовать, да?
      - Ох... Отвяжись, Ур...
      - Никто не хочет мне толком объяснить, - сказал он с печалью. - В отношениях мужчин и женщин я наблюдаю какие-то странные сложности. Меня привлекает Аня, но общаться с ней - значит... как это говорится... испортить отношения с Валерием. Меня привлекаешь ты, но я уже опасаюсь, не вызовет ли мое общение с тобой неведомых осложнений...
      - Кто еще тебя привлекает? - спросила Нонна, надменно вскинув голову.
      - Такие вопросы называются ироническими? - Ур вздохнул.
      Нонна искоса посмотрела на него. Для чего ему понадобилось разыгрывать ее? Не полагает ли Ур, что она, Нонна, поверит в его неопытность? Как бы не так!
      Но что-то в грустном выражении лица Ура, в его поникших плечах невольно вызывало в ней чувство сострадания. Что-то было в нем от обиженного, не понятого товарищами мальчишки...
      - Могу тебя успокоить, - сказала она мягче, - общение со мной не грозит осложнениями. Все-таки я хотела бы получить ответ на свой вопрос... Ты слышишь?
      - Слышу. - Ур отмахнулся от роя искр, выстреленных костром. - Я говорил об электрических токах в океанских течениях. Ты ведь знаешь, как проявляют себя в океане магнитные аномалии. Даже небольшие аномалии могут на сотни километров спустить вниз границу радиационного пояса. Представь себе, как воздействует на магнитное поле обнаруженный сегодня эффект...
      - Джаномалия, - вставила Нонна.
      - Да. Космическая составляющая океанских токов, будучи преобразована, может дать полезный выход электроэнергии.
      - Каким образом ее брать? Уж не из воздуха ли?
      - Из окружающей среды, - кивнул Ур. - Но это, конечно, не так просто. Придется упорядочить магнитное поле Земли, чтобы планета превратилась в стабильный, надежный генератор.
      - Упорядочить магнитное поле? Что это значит?
      - Это значит - совместить магнитную ось Земли с осью вращения.
      Нонна ошеломленно воззрилась на Ура.
      - Ты собираешься изменить наклон земной оси? - Она хмыкнула. - Лучше не утруждай себя. Этим уже безуспешно занимались герои Жюля Верна.
      - Земная ось пусть останется на месте, зачем нам смещать климатические пояса? Я говорю о смещении магнитной оси. Чтобы магнитные полюса совпали с географическими.
      - Легко сказать, Ур... Мы даже не знаем точно, почему они не совпадают, - как же ты совместишь их?
      - Почему полюса не совпадают - вопрос особый. Повернуть же магнитную ось, насколько я понимаю, задача выполнимая. Сам Мировой океан предлагает для этого свои услуги. Есть уникальное кольцевое течение, опоясывающее планету...
      - Течение Западных Ветров?
      - Да. Нужно использовать этот поразительный феномен природы.
      - Течение Западных Ветров, - медленно повторила Нонна. - Слушай, я вспомнила... Однажды в кабинете Веры Федоровны ты выразил удивление, что за электроэнергию платят. Эта идея - загребать сколько угодно электричества из воздуха - уже тогда возникла у тебя?
      - Не помню, - рассеянно ответил Ур. - Наверно, раньше.
      Засада притаилась за деревьями - там, где они ближе всего подступают к караванной тропе. Младший сын хозяина воды щурит свирепые рыжие глазки. Вот он медленно натягивает тетиву лука. Ах, упредить, упредить - прежде чем сорвалась с тетивы стрела, раскрутить над головой пращу, послать камень в негодяя, прямо в висок...
      В висок - самое верное. Так говорил отец, когда учил обращаться с пращой. Но это никогда не пригодится, ведь все это - только странный, тревожный сон, навеянный рассказами отца...
      Потом наступает утро, гася в светлом небе бесчисленные скопища звезд, - восходит желто-зеленое солнце, сгоняя с рассудка ночную муть, и приходит Учитель. Мир снова обретает обычную ясность и завершенность, и с каждым днем, с каждым долгим и ясным днем ты все более ощущаешь причастность к общему разуму, и, сливаясь с ним, твоя мысль усиливается стократ, становится могучей, всепроникающей.
      Вот только сны... Никогда ты не видел ни хозяина воды, ни младшего его сына со свирепыми рыжими глазками - отчего же они тревожат тебя, когда рассудок дремлет? И, смущенный иррациональностью ночи, ты отсылаешь вопрос Учителю: отчего это? Из какой глубины возникают образы, не виданные наяву? И есть ли в действительности колодец из рассказов отца, есть ли долина и караванная тропа, ведущая к большой реке?
      На следующее утро, выйдя из машины и отослав ее на стоянку, Учитель говорит тебе: "В-корабле-рожденный, я разыскал карты той экспедиции. Вот они. Твой колодец есть. Во всяком случае, был. Он отстоит к северу от экватора на одну двенадцатую часть круга. К сожалению, не отмечена долгота его места. Впрочем, жалеть не о чем. Что до ночных видений, то они означают лишь одно: ты еще не полностью причастен. Но это придет".
      Конечно, придет, думаешь ты. Еще бы! Но после ухода Учителя берешь карту, оставленную по твоей просьбе, и отсчитываешь к северу от экватора одну двенадцатую и начинаешь водить пальцем по параллели. Это должна быть жаркая долина, прилегающая к реке. Палец медленно скользит вдоль параллели. Не эта ли низменность?.. Или здесь? Большая река, стекающая в море... А вот местность между четырьмя морями... Где-то здесь?..
      Ах, все было бы так просто, так покойно, если б не эти странные сны... если б не душные прикосновения ночи...
      Ур проснулся от духоты. Сбросил с себя одеяло и некоторое время лежал, прислушиваясь к журчанию воды в речке. Было раннее утро. Не видать ни луны, ни звезд - небо плотно заволокло тучами. Там, в вышине, ветер, как видно, вовсю гнал тучи к морю, а здесь, у земли, - ни малейшего дуновения.
      Рядом на своем надувном матраце посапывал Валерий. Из палатки, где спали девушки, донеслось сонное бормотание.
      Ур поднялся с матраца и пошел к берегу. Днем речка текла по дну каньона тоненьким ручейком среди белых камней. А теперь, похоже, заполнила всю ширину щели между глинистыми обрывами. Ур направился вверх по течению, к пруду. Шум воды нарастал, и он увидел в слабом предутреннем свете, что прорез водослива уже не пропускает всей воды - вода переливалась во всю ширину гребня плотины белопенным клокочущим потоком, ее уровень быстро повышался.
      "Надо поднять повыше датчики", - подумал Ур и пошел обратно.
      У входа в палатку стояла Нонна в своем бело-синем купальнике, должно быть, и ее разбудила духота. Она причесывалась, и при каждом взмахе гребешка из ее темных волос с треском сыпались стайки голубых искр.
      - Что ты уставился? - сказала Нонна. - Не видел никогда статического электричества?
      - Вода в реке прибывает. Надо поднять датчики.
      - В горах, наверно, прошли дожди. - Нонна кинула гребешок в глубь палатки и пошла к берегу. - Скоро и здесь разразится гроза. Ох, и парит!
      Пользуясь блочными подвесками, они принялись поднимать датчики, свисающие с перекинутого через каньон троса, чтобы они оказались в верхнем слое прибывающей воды.
      Откуда ни возьмись, сорвался с затянутого тучами неба порыв ветра. Дохнуло прохладой, упали первые капли дождя.
      - Сейчас припустит, - сказала Нонна. - Пойдем в палатку.
      И она двинулась своей легкой походкой - будто шла по подмосткам сцены, а не по серой, прибитой зноем земле. Она растолкала Валерия, который отбрыкивался и выкрикивал дерзкие антиначальственные слова. Но дождь и верно припустил, и пришлось Валерию встать и втащить в палатку матрацы.
      - Ур! - позвала Нонна из палатки. - Чудак, зачем мокнуть? Ур! закричала она в один голос с Аней.
      Но Ур не откликнулся на благоразумный призыв. Он стоял, раскинув руки, под дождем, набиравшим силу. Жадно впитывал ноздрями разливающуюся по степи свежесть, с наслаждением принимал учащающиеся удары капель по разгоряченному телу.
      И уже лило как из ведра. Земля, еще несколько минут назад сухая и скучная, стала черной, размокшей, заблестела, запузырилась просторными лужами. А по небу будто прокатили железные громыхающие бочки. Вдруг вспыхнуло слепящим белым светом - длинная разветвленная молния вонзилась в противоположный берег. Грянул пушечный удар грома.
      - У-ур! - испуганно завопила Аня.
      - Ничего, - сказала Нонна. - Речка служит громоотводом... Какая гроза! - добавила она, не сводя глаз с Ура.
      Еще молния.
      - Ух ты! - крикнул Валерий, высунув голову из палатки. - "Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит..."
      - Как ты сказал? - Голос Ура сквозь шум ливня. - Море ловит молнии?..
      - Стрелы молний! И в своей пучине гасит!
      Сверкнуло. Раскатисто, грозно прорычал гром.
      Ур, весь в струящихся потоках воды, стоял, запрокинув голову и выбросив руки кверху, и лицо его выражало такую первобытную радость, что Нонна подумала: варвар, наивный дикарь, одушевляющий силы природы... Вот она, его сущность, и не нужно придумывать ему других одежд - он именно такой, в плавках, омываемый ливнем, дитя тропических лесов... или великих просторов саванны... Вот только, может, вложить ему в кулак массайское копье или что там еще... зулусский ассегай...
      - Море ловит стрелы молний! - Удар грома покрыл восторженный выкрик Ура. - И в своей пучине гасит!..
      - Во дает! - усмехнулся Валерий. - Анечка, а ты чуешь, как пахнет? Это твой любимый озон!
      Молния сверкнула совсем близко, громыхнуло жутко, оглушительно. Не умолк еще Анин визг, как донесся голос Ура:
      - Трос! Датчики уносит!
      Валерий выскочил из палатки, Нонна устремилась за ним. Ноги скользили в размокшей глине, ливень хлестал по голым спинам. Ур, стоя на самом берегу каньона, пытался вытянуть стальной трос: молния ударила в него у противоположного берега, и перебитый трос с подвешенными датчиками мотало теперь в ревущем потоке. Как бы датчики не сорвало...
      Валерий и Нонна тоже ухватились за трос. Втроем они вытянули его, за тросом потянулись кабели, путаница блочных подвесок. Один из датчиков зацепился за что-то под водой.
      - Не дергай, оборвешь! - крикнула, задыхаясь, Нонна.
      Она выхватила кабель из рук Ура и стала раскачивать из стороны в сторону, пока датчик не освободился. Это был тот самый прибор с ниобиевой проволокой.
      - Отнеси!
      Ур, прижимая к груди скользкий корпус прибора, понес его к палатке, где Валерий с помощью Ани уже укладывал другие спасенные датчики. Нонна осталась на берегу, сматывая кабель.
      И вдруг огромный водяной вал взметнулся над расселиной Джанавар-чая. Это, не выдержав напора, рухнул гребень плотины. Поток, доверху заполнив каньон, понесся вниз, к морю. Край глинистого обрыва, на котором стояла Нонна, отделился от берега. Взметнулся и оборвался ее крик...
      Ур, резко обернувшись, увидел, как девушка вместе с пластом глины исчезла в клокочущей воде. В два-три гигантских прыжка он достиг берега и с ходу прыгнул в ревущий поток.
      Часть вторая
      БЕГЛЕЦ
      Г л а в а  п е р в а я
      "НЕ ПРИНОСИТЕ В ХРАМ ЦЕНЫ ПЕСЬЕЙ..."
      Оказывается, что ему необходимо разделить
      тридцать один и три восьмых дюйма пополам. Он
      пробует сделать это в уме и приходит в
      неистовство.
      Д ж е р о м  К. Д ж е р о м, Трое в одной лодке
      Скрыть от общественности свой день рождения можно где угодно, но только не в Институте физики моря. Здесь в каждом отделе есть хранитель традиций, и он держит у себя список сотрудников с датами, выписанными из картотеки отдела кадров.
      В отделе Леонида Петровича Грушина таким хранителем был Рустам, и у него, будьте уверены, был такой порядок, что и мышь бы не проскочила. Рустам отдавал много рвения внеслужебным формам работы.
      Подготовку к дню рождения Нонны он начал загодя. Именно этим и следует объяснить то, что утром 13 июня, придя на работу, Нонна увидела над своим столом большую картину, писанную маслом на картоне в несколько условной, но тем не менее впечатляющей манере. Основой сюжета послужила известная картина Серова "Похищение Европы". Только бык плыл не по синему морю, а по бурной, кофейного цвета реке, и морда у быка была человечья этакая добродушная толстогубая физиономия, обрамленная черной бородкой. На широкой золотистой спине быка сидела, поджав ноги, девушка в сине-белом купальнике, лицо у нее надменное, в руке зажата логарифмическая линейка. Ниже прекрасным чертежным шрифтом была выведена подпись:
      Старинного сюжета суть
      Рождает сладостные звуки:
      Вовек, вовек прославлен будь
      Ур, спасший Нонну для науки.
      Из деликатности сотрудники дали возможность Нонне созерцать картину в одиночестве. Поэтому никто не видел, как покраснела Нонна, смущенная и рассерженная некоторой фривольностью изображения. Однако она вполне овладела собой к тому моменту, когда распахнулась дверь и вошли Рустам и остальные сотрудники. Рустам, сияя белыми зубами, торжественно преподнес Нонне букет сирени, и все при этом пропели туш.