Валерий был радостно оживлен.
      - Смотри, - дергал он Ура за рукав, - смотри, какие скалы. Настоящие башни! Вот это островок! А там, смотри, начинается настоящая тундра! А птичий базар!
      И он, торопясь и глотая слова, рассказывал Уру и Нонне, как в восемнадцатом веке французский моряк Ив-Жозеф Кергелен в поисках легендарного Южного материка открыл этот неуютный архипелаг, состоящий более чем из сотни островков, и с тех пор сам архипелаг и единственный в нем крупный остров носят имя Кергелена, а самому Кергелену ничего приятного это открытие не принесло: во Франции его обвинили в чем-то, кажется, в жестоком обращении с командой, и посадили в тюрьму, - вот такие пироги, с этим островом только свяжись! Ледяной сфинкс!
      - Почему ледяной сфинкс? - спросил Ур.
      Но Валерий не ответил - он уже нацелил объектив кинокамеры на скалы Кергелена. Будет что показать по возвращении!
      Между тем "Дидона", повинуясь искусной руке Мальбранша, медленно шла вдоль скалистого берега. Волны, отброшенные берегом, бесновались, создавая толчею и нередко перемахивая через верхнюю палубу "Дидоны". Наконец на малом ходу судно втянулось в узкий коридор меж высоченных базальтовых скал - это была естественная гавань Ройял-Саунд.
      Открылись постройки на каменистом берегу, приземистые сараи, деревянные пирсы. Где-то горел в сером воздухе ранний фонарь. В бухте, укрытой от ветра, было сравнительно тихо. Покачивались на серой воде несколько промысловых судов - вероятно, начинающийся шторм прервал тюлений промысел и загнал суда в гавань.
      Особых формальностей со съездом на берег не было. На судне остались Арман, матрос-мальгаш и моторист Фрето, жаждавший выспаться после трудной вахты. Остальные заторопились в спущенную с левого борта шлюпку. Остальные - кроме Ура.
      - Опять ты решил остаться? - спросила Нонна, задержавшись у трапа. Пойдем с нами, Ур. Ну прошу тебя. Неужели тебе не хочется осмотреть остров?
      - Нет... Лучше я побуду на судне.
      - Лучше нам всем быть вместе. Но, поскольку тебя не переубедишь... Не стой на ветру с открытой шеей, надень кашне.
      С этими словами Нонна спустилась по трапу, и шлюпка под ударами весел понеслась к близкому берегу.
      Русто с Мюло и Жоржем направились к домику местной администрации, чтобы договориться о погрузке на завтра. Здесь, на Кергелене, была база топлива и продовольствия для промысловых судов. Остальные "дидоновцы" пошли по деревянным мосткам небольшого поселка, миновали с полдесятка домиков, сарай из гофрированного железа и очутились у крутого обрыва, под которым шли и шли на приступ угрюмого берега пенные волны.
      Нонну немного пошатывало, океан еще не отпустил ее, но какое же это было счастье - идти по твердой, надежной земле! Она держала под руку Шамона и Мальбранша, и они вышучивали друг друга, выясняя, кого больше покачивает.
      Валерий чуть приотстал от них. Он шел, надвинув на лоб капюшон нейлонового тулупчика и сунув руки глубоко в карманы. Ему нравилось бухать подкованными сапогами по бурому базальту, нравилось ощущать себя этаким бесстрашным скитальцем южных морей, нравилось идти по этому острову, хорошо описанному некогда Жюлем Верном, даром что сам Жюль Верн тут никогда не бывал.
      Когда-то Эдгар По, тоже любимый писатель, выпустил повесть "Приключения Артура Гордона Пима" - о том, как славный парень Пим оказался на зверобойном бриге "Грампус" в антарктических водах и там таинственным образом исчез, сгинул вместе с бригом. Об Антарктике в то время толком ничего не было известно, и фантазия Эдгара По набросила на ледовый материк мистический покров. При всем том даже самым безудержным своим фантазиям этот превосходный мастер умел сообщить полную достоверность. Да, так оно и было, думали читатели: Антарктика полна страшных загадок, там человека подстерегает гибель...
      Жюль Верн очень любил Эдгара По, но не любил неразгаданных тайн. И он по-своему почтил память американца - написал в 1895 году роман "Ледяной сфинкс", в котором предпринял поиски пропавшего "Грампуса" и несчастного Пима. Рукопись "одного янки из Коннектикута", то есть повесть Эдгара По, наводит героев Жюля Верна на последний путь "Грампуса". Они идут по следу, они преодолевают тысячу опасностей и узнают все о разыгравшейся полярной трагедии. И для каждой из фантастических деталей, разбросанных по книге богатым воображением Эдгара По, Жюль Верн подбирает сугубо реалистическое объяснение.
      И как бы лейтмотивом проходит через книгу Жюля Верна молящий шепот друга Артура, метиса Дирка Петерса: "А как же Пим? Бедный Пим..." Эта мольба влекла героев Жюля Верна дальше на поиски - даже при обстоятельствах, когда следовало, казалось, позаботиться только о себе.
      Валерий шел по голым скалам, по бесприютным базальтам Кергелена - тем самым, по которым шли герои Жюля Верна, расспрашивая жителей острова, последних людей, видевших экипаж "Грампуса". И этот вопрос: "Не заходил ли сюда промысловый бриг "Грампус"?" - едва не сорвался с его уст, когда он проходил мимо гофрированного сарая, у входа в который толпились люди с грубыми, обветренными лицами. Ему и в голову сейчас не приходило, что не было в действительности никакого "Грампуса", никаких героев Жюля Верна, не было несчастного Пима.
      И он бормотал на ходу:
      - А как же Пим? Бедный Пим...
      В портовой таверне их уже ожидали Русто, Мюло и боцман Жорж. Здесь было шумно и накурено. Сидевшие за столами зверобои в кожаных и меховых доспехах, в зюйдвестках и высоких сапогах словно бы сошли со страниц пиратских книжек. Над стойкой высилась грузная фигура бармена с бритой головой и застывшей улыбкой, открывавшей два ряда металлических зубов.
      - Ух и зверюга! - восхитился Валерий, глядя на бармена.
      Разбитной кельнер со стуком поставил на стол бутылки, потом принес блюда с салатом и жареной рыбой.
      - А где Франсуа? - спросил Русто. - Разве он не сошел на берег?
      - Он был с нами, - сказал Мальбранш, - но в таверну не захотел идти. Я отправил его на судно. Пусть выспится.
      - Бедный мальчик, - сказал Русто. - Это его первый рейс, но держится он молодцом, не так ли, друзья? - Он поднял стакан. - Ваше здоровье, милая Нонна. Вы тоже держитесь молодцом.
      Часа два спустя они вышли из таверны в ветер и темень и направились к пирсу, освещенному подслеповатым фонарем. Шлюпки у пирса не оказалось - ну да, ее же увел Франсуа обратно на судно. "Дидона" стояла недалеко от берега, вон светятся ее огни в тусклых ореолах.
      - На "Дидоне"! - крикнул Мюло, приставив ладони рупором ко рту. - Эй, Арман!
      Молчание. Только завывал штормовой ветер.
      - На "Дидоне"! - гаркнули все хором, а Валерий свистнул в два пальца.
      - Есть "Дидона"! - донесся голос матроса-мальгаша. Его фигура возникла под кормовым фонарем.
      - Гони сюда шлюпку!
      - Шлюпка у пирса! - последовал ответ.
      - Нету у пирса! - заорал Мюло. - Давай гони скорее!
      С "Дидоны" донеслось:
      - У другого пирса! Правее! Пра-аво смотри-и!
      И верно, у соседнего пирса, метрах в двухстах, покачивалась белая шлюпка. Пришлось идти туда.
      Коричневое лицо матроса-мальгаша было обрамлено светлым мехом капюшона.
      - В чем дело, Жильбер? - спросил Русто, первым поднявшийся по трапу на борт "Дидоны". - Почему шлюпка была привязана у другого пирса? Кто на берегу?
      - Мосье Ур и Франсуа, - ответил мальгаш.
      - Ур на берегу? - удивилась Нонна. - Вы не ошиблись, Жильбер?
      - Я ошибся? - Мальгаш засмеялся. - Значит, мои глаза не мои. Значит, я не видел, как Франсуа приплыл на шлюпке, а потом он вышел вместе с мосье Уром, и они сели в шлюпку и пошли к берегу. Значит, это видели не мои глаза...
      - Они ничего не сказали? А почему пошли к другому пирсу? - спросил Русто. - Впрочем, откуда тебе знать. Где Арман?
      - Арман спит, я сменил его в девятнадцать. И Фрето спит.
      - То, что Фрето спит, слышно на весь Кергелен. Значит, ты сменил Армана, - Русто взглянул на светящийся циферблат своего хронометра, - два часа с четвертью тому назад. А когда ушли Ур и Франсуа?
      - Я принял вахту, и тут приплыл Франсуа. Очень скоро.
      - Выходит, они уже почти два часа на берегу...
      Русто, сунув руки в карманы анорака, задумчиво обвел взглядом скудно освещенный берег. Внизу, на черной воде, билась о борт "Дидоны" шлюпка, привязанная у трапа. На промысловых судах, стоявших в гавани, вразнобой ударили склянки.
      - Не понимаю, - сказала Нонна Валерию. - Не понимаю, что заставило Ура сойти на берег. Куда мог повести его Франсуа?
      - Ну, мало ли, - сказал Валерий. - Может, они решили присоединиться к нам, но по дороге их что-нибудь задержало...
      - Не понимаю. Не понимаю, - твердила Нонна, стискивая руки. - Он не хотел сходить на берег. Он чего-то боялся...
      - Боялся? - Валерий вытаращил на нее глаза. - Первый раз слышу. Да брось, что еще ты выдумала! Пойдем в каюту, может, он там записку оставил.
      Они прошли в каюту, которую занимали Ур и Валерий. Никакой записки тут не было. Слабо пахло луком. На столе лежали раскрытый атлас морей, стопка книг, учебник французского языка, какая-то плоская коробочка.
      - Смотри-ка! - Валерий схватил коробочку. - Это же его блокнот!
      Крышка блокнота стояла косо, были видны ролики с пленкой.
      - Ну, значит, Ур отлучился ненадолго, - сказал Валерий. - Он же никогда с блокнотом не расстается. Даже спит с ним в обнимку. Не дрейфь, Нонна! Скоро он вернется.
      Бодрый тон и уверенность Валерия подействовали на Нонну успокаивающе. Но время шло, а Ур и Франсуа все не возвращались. Тревога с еще большей силой охватила ее. И когда Русто решил отправить на берег поисковую группу, Нонна заявила, что пойдет тоже.
      - Вам не надо, Нонна, - уговаривал ее Русто. - Не женское занятие лазать по скалам.
      Но она настояла на своем. И отправилась с Арманом, Валерием и Шамоном на берег. Блокнот Ура она взяла с собой.
      Они высадились на тот пирс, к которому, по словам мальгаша, ушли Ур и Франсуа. Светя ручными фонариками, пошли по стонущим деревянным мосткам к домику администрации. Заглянули на местную радиостанцию. Безрезультатно. Ледяной ветер ударил им в лицо, когда они повернули к таверне. Расспросы ничего не дали - ни бармен, ни зверобои, сидевшие тут, и понятия не имели, куда подевались двое из экипажа "Дидоны".
      Обошли один за другим все домики поселка. Миновали склад - длинный сарай из гофрированного железа. Дальше дорожка уходила к обрыву, к диким нагромождениям скал, в необжитую тундру. При мысли о том, что Ур где-то там, за стеной мрака и неизвестности, Валерий передернул плечами. И пробормотал невольно:
      - А как же Ур? Бедный Ур...
      Долго кричали, звали, мучительно вслушивались - не принесут ли порывы ветра ответный зов. В темной пристройке сарая вдруг возник прямоугольник света и в нем - силуэт человека с красным огоньком сигареты.
      - Кого вы потеряли, ребята? - спросил по-французски старчески надтреснутый голос.
      Арман устремился к нему и вступил в разговор. Нонна и Валерий не все понимали, и Шамон им переводил. Нет, этот человек, оказавшийся кладовщиком со склада горючего, ничего не знал о пропавших. Да никуда они не денутся, добавил он, где-нибудь надрались и отсыпаются теперь, что еще на Кергелене делать в штормовую погоду? Вечером вот тоже - ходили тут, искали кого-то, а потом понесли пьяного. Нашли, значит...
      - Ты этого пьяного видел в лицо? - спросил Арман.
      - Где ж видеть, когда темнота уже пала? Мне ни к чему приглядываться, - разразился кладовщик скрипучим смехом. - Пьяные все на одну морду.
      - А куда его понесли?
      - Куда-то понесли. Вон сколько судов загнал сюда шторм. Поздно в этом году наступает здесь лето, поздно...
      Дальше идти было некуда. Сели в шлюпку и направились к ближайшему промысловому судну. На крики с кормы свесилась голова в капюшоне, грубый голос ответил, что таких здесь не было и нет, проваливайте отсюда. Обошли и другие суда. На одном судне шла попойка, и зверобои стали зазывать "дидоновцев" к себе на борт, чтобы как следует повеселиться. Вахтенный другого судна посоветовал пойти поискать пропавших на ближайшее тюленье лежбище или отправиться следом за сумасшедшим траулером, который недавно снялся с якоря и ушел в океан.
      Так ничего не узнав, вернулись на "Дидону".
      Нонну бил озноб. Жорж принес ей чашку черного кофе с лимоном, но она покачала головой. Русто с погасшей сигарой в зубах ходил взад-вперед по бот-деку и все смотрел, смотрел на бесприютный берег.
      - А как же Ур? Бедный Ур, - бормотал Валерий, не слыша собственного голоса в завываниях ветра.
      Нонна позвала его в каюту.
      - Слушай, - сказала она, глядя на него глазами, полными тревоги и какой-то отчаянной решимости. - То, что я тебе скажу, не должен знать никто. - Она вынула из кармана брюк бумажный пакетик и извлекла из него таблетку, как показалось Валерию. - Еще на Реюньоне Ур дал мне эту штуку и велел ее проглотить, если с ним что-нибудь случится...
      Валерий осторожно взял "таблетку" и внимательно рассмотрел ее.
      - Это пленка из его блокнота, - тихо проговорил он. - Черт, как тонко срезана...
      - Он сказал, что здесь закодирована какая-то информация. - У Нонны сорвался голос. Валерий протянул ей остывший кофе, но она отстранила чашку. - Погоди, - сказала она. - Ты что-нибудь знаешь о том, что за информация и почему надо глотать?
      Валерий поднял в раздумье бровь.
      - Что-то я припоминаю... что-то он говорил однажды...
      - Это когда рассказывал о своей проделке с баранами? Ну, о надписи на лбу Пиреева?
      - Да нет, - отмахнулся Валерий, - раньше, еще когда он жил у меня... Что-то такое о том, как обучают методом глотания информации...
      Нонну трясло. Вдруг она выпрямилась, решительно отобрала у Валерия пленку и положила себе в рот. Сделала глотательное движение. Валерий снова протянул ей чашку, и Нонна взяла, отхлебнула кофе. Она стояла посреди каюты и смотрела куда-то вверх остановившимся взглядом.
      - Ну? Ну что? - нетерпеливо спросил Валерий. - Действует?
      Она молчала.
      - О добрый аптекарь, напиток твой действует верно, - пробормотал Валерий, пытаясь пересилить охватившую его жуть.
      ...Вода прибывала, волны с пенными гребнями шли через всю долину, затопляя селения и пальмовые рощи, это шел потоп, потоп... Над черным бортом ковчега встал человек с копьем. А, это ты, желтоглазый дьявол, ты все-таки подстерег меня и, связав по рукам и ногам, бросил в волны, а волны громоздятся все выше, они подбрасывают меня до неба и низвергают в пучину... Ты хохочешь и потрясаешь копьем на борту ковчега, на черном борту, обмазанном земляной смолой... Но я еще жив... И мы еще посмотрим... посмотрим, кто будет смеяться последним...
      Ур очнулся. Он услышал стук двигателя. Как бы сквозь туман, увидел над собой электрическую лампочку в проволочной сетке.
      Лампочка горела вполнакала, темно-желтым светом, красный червячок спиральки разгорался и темнел, словно подмигивал Уру.
      Окончательно придя в себя, Ур обнаружил, что лежит на узкой койке, пристегнутый двумя широкими ремнями к ее бортам. Вокруг были железные стены, выкрашенные серой масляной краской, без окон. Стены начали валиться, койка стала боком, и он повис на ремнях, больно впившихся в тело. Потом - резкий толчок, Ура подбросило вместе с койкой... с силой швырнуло вниз... Хорошо еще, что его догадались привязать к койке, иначе он давно бы разбил себе голову о железные стены или о ножки стола, привинченные к палубе...
      Но что это за каюта без иллюминатора? На каком он корабле и куда идет этот корабль по штормовому океану?
      Тут он вспомнил все, что с ним произошло.
      Вчера - или еще сегодня? - он остался на "Дидоне", хотя Нонна звала его на берег. Ему очень хотелось сойти на угрюмый берег этого острова, но он знал, что лучше ему остаться на судне. Он проводил взглядом шлюпку, увозившую Нонну и остальных. Что она сказала еще? Ах да, сказала, чтобы он надел кашне. Она всегда напоминает ему, чтобы он одевался потеплее, - ведь он непривычен к холоду...
      Он сунул руку в карман пальто и вытащил шелковую голубую косынку ту, что подарила ему летом в Санта-Монике Аннабел Ли. Ладно, сойдет за кашне. Он обмотал шею косынкой.
      - Чертов островок, - сказал Арман, заступивший на вахту у трапа. Здесь даже летом не поныряешь. Вы замечаете, насколько Южное полушарие холоднее Северного?
      Ур оглядел гавань и промысловые суда, стоявшие на якорях. На одном из них, судне с низкой, косо срезанной трубой и непонятным вылинявшим флагом, он остановил взгляд: кажется, где-то он уже видел это судно.
      - Слышите, как храпит Фрето? - сказал Арман. - Палуба содрогается. Вы бы тоже соснули, мосье Ур.
      У себя в каюте Ур прилег на койку, но вскоре понял, что не сможет заснуть. Он сел за стол и некоторое время занимался любимым делом - листал атлас морей, превосходный атлас доктора Русто. Но и это занятие не отвлекло его от беспокойных мыслей о завтрашнем дне. Он помнил точно: завтра истекает трехмесячный срок, который он себе выпросил. Завтра будет вызов. Последний вызов. Надо подготовиться, заранее сформулировать... информация должна быть предельно ясной и четкой... отказ - достаточно мотивированным...
      Он долго сидел за столом, перематывая пленку в блокноте и читая одному ему понятные значки. И весь трудный год, прожитый на Земле, а вернее, год и четыре месяца как бы прокручивался вместе с этой пленкой перед мысленным взглядом. Он всматривался в значки - отголоски своих наблюдений - и поражался переменам в самом себе... Кто бы сейчас узнал его т а м? Даже Учитель, первый Учитель, знавший его лучше всех, даже он, будь он жив сейчас, не узнал бы любимого своего ученика.
      "Понял бы он меня? - думал Ур. - Понял бы, как мучительна, нестерпима двойственность моего положения? Сумел бы он подняться выше привычных представлений, выше твердого сознания своей правоты, выше собственного биологического вида, наконец?.."
      - Можно? - В каюту просунулся Франсуа, он часто дышал, глаза его блуждали. - Мосье Ур, вас просит Нонна... срочно на берег...
      - Что случилось? - вскочил Ур.
      - Нет, ничего такого... Она упала, вывихнула ногу, - говорил Франсуа, пока Ур трясущимися руками натягивал пальто. - Она не может идти и просила вас...
      - Скорей! - Ур уже мчался по коридорчику между каютами, на бегу нахлобучивая шапку.
      У трапа дежурил мальгаш Жильбер, сменивший Армана. Ур и Франсуа спустились по трапу в шлюпку, схватились за весла.
      - Нет, мосье Ур, к тому пирсу, - обдал его Франсуа запахом лука.
      Фонарь на пирсе будто устал разгонять сгущающуюся мглу, света его хватало только на пятачок под столбом. Над гаванью плыл перезвон склянок.
      - Сюда, мосье, за мной.
      Следом за Франсуа Ур быстро прошел мимо приземистых домов, мимо длинного сарая из гофрированного железа. Дальше тропинка уходила в скалы, ломаными черными силуэтами рисовавшимися на фоне темно-серого неба.
      - Далеко еще, Франсуа?
      - Что? - обернулся тот на ходу, придерживая рукой шапку.
      - Я спрашиваю - далеко...
      Договорить Ур не успел. Трое или четверо кинулись к нему из-за скал.
      - Молчать! - произнес низкий голос.
      Вмиг Ур был схвачен крепкими руками, и один из нападавших начал обкручивать его веревкой. В следующий миг этот, с веревкой, отлетел от удара ногой в живот. Сильный рывок, и в руках нападавших осталось пальто Ура; раздались проклятья, мелькнули лучи фонариков.
      Ур бежал обратно, к огням поселка, слыша за собой топот погони. Бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о камни. На бегу он тронул задний карман брюк - ах, досада, не взял блокнота, первый раз в жизни забыл... Они догоняют... Ну, будем отбиваться. Он сорвал с шеи косынку, круто остановился и, подобрав крупный камень, положил его в косынку. Закрутил "пращу" над головой, целясь в ближайшего преследователя. Тут он услышал щелчок и мгновенный свист, ощутил острый удар в живот. Он еще успел метнуть камень и увидел, как преследователь схватился руками за лицо, но знал, что бросок получился не сильный, потому что руки его внезапно ослабли. Ур упал лицом вниз, попытался подняться, но не смог...
      Ур отстегнул ремни и сел на койке. Немного побаливал живот в месте удара. Он сунул руку под свитер, под майку, нащупал корочку засохшей крови. Если бы это была пуля, то он бы не смог подняться. Чем же в него стреляли?
      Держась за бортик койки, он нагнулся посмотреть, где ботинки. Один ботинок ездил под столиком, от ножки к ножке, второго не было видно. Ур потянулся к тому, что разъезжал под столом, и в этот момент со скрипом повернулся в замочной скважине ключ. Металлическая дверь отворилась, человек в черном берете и комбинезоне шагнул через высокий комингс в каюту. В дверном проеме встал, широко расставив ноги, второй - рослый малый с забинтованной головой и чем-то блестящим в руке.
      - Очухались? - сказал человек в черном берете, протягивая откупоренную бутылку с пестрой наклейкой. - Нате, попейте водички. Может, есть хотите? Только скажите, я мигом. Куриных котлеток, конечно, нет или там паштета, - у нас весь траулер по самые уши залит горючим, это ведь сколько времени по всему океану гоняемся. Но бекон, кофе - это можно. Принести?
      - Нет.
      Ур взял бутылку. "Виши", - прочел он на наклейке. Сделал глоток и поморщился: вода показалась совершенно безвкусной. Он принялся медленно пить из бутылки, стараясь выиграть время и оценить обстановку.
      - Что уставились на меня? - Человек в берете поскреб черную щетину на щеке. - Не успел побриться, извините, - осклабился он. - Работы много, не успеваю...
      - Где-то я вас видел, - сказал Ур, вцепившись в койку, повалившуюся набок. - В Диего-Суаресе вы, случайно, не дрались с грузчиками в порту?
      - Может, и дрался, - добродушно ответил тот. - У вас коробочка, извиняюсь, в заднем кармане была, верно? Не успел я в тот раз коробочку выудить. Ну, допили водичку? Кончайте, я бутылку заберу.
      Ур запрокинул голову, глотнул еще раза два. Плохи дела, подумал он. В одном только повезло - в том, что блокнот остался на "Дидоне", не попал в руки к этим людям. Он уже догадывался, кто затеял охоту на него...
      - В газете однажды, - продолжал черный берет, - я вычитал про быков доктора Дельгадо, которые по радио управляются. Вот и у вас коробочка всегда была при себе, чтобы людям башку дурить. Не скажете, где коробочка? Мы ведь хорошо посмотрели - нету ее у вас...
      - А на Гранд-Коморе, в лесу, вы тоже были?
      - Может, и был, - охотно согласился берет. - Ну, кончайте, господин хороший, я не нанятой разговоры разговаривать...
      - Я вас не держу. Идите.
      - Бутылочку позвольте назад. Кто вас знает, может, вы мастер бутылкой драться. Ох, и сильны же вы! - добавил он с уважением. - Джимми до сих пор кровью харкает, после того как вы его ногой в живот угостили. А Конрад... - Он обернулся к рослому малому, стоявшему у двери. - Что, Конрад, болит?
      Малый потрогал повязку на лбу и невнятно выругался.
      Судно резко накренилось и обрушилось в пропасть. Ур не удержался, его бросило прямо на человека в берете.
      - Эй, вы что? - крикнул тот, отскочив; глаза у него побелели. Держаться надо...
      А рослый малый наставил пистолет необычного вида и сказал на плохом французском:
      - Опять хотел ампула в брюхо?
      - Давайте бутылку, - мрачно сказал черный берет. - Сколько можно сосать?
      - Сейчас допью. Со мной был юноша - где он?
      - Парень жив и здоров, укачался только маленько.
      - Вот ваша бутылка. Идите и скажите своему хозяину, что мне нужно с ним поговорить. Да побыстрее.
      Оставшись один, Ур выловил свои ботинки, разъезжавшие по каюте, и обулся. Заглянул в шкафчик - там висели его пальто и шапка. Ладно. Надо собраться с мыслями.
      Значит, так: Франсуа, судя по их словам, на борту траулера. Как бы с ним связаться? Это первая задача. Вторая - узнать, куда идет траулер. Ну, а дальше?..
      "Они меня боятся, - подумал Ур, вспомнив, как отскочил от него человек в берете. - Ну, хорошо, они боятся - что же дальше?" Без блокнота он не сможет одолеть их, не сможет вызвать лодку... Если бы Нонна догадалась взять блокнот... На это нечего рассчитывать: она вывихнула ногу, она страдает от боли... и от того, что он, Ур, исчез неведомо куда...
      Он ударил кулаком себя по лбу. Сам, сам во всем виноват. Не надо было снова влезать в их дела, не надо было оттягивать возвращение... Тут он вспомнил, что сегодня истекает срок и будет вызов... вызов, на который он не сможет ответить...
      Ур вскочил с койки и тут же полетел кубарем по вздыбившейся палубе. На четвереньках он добрался до двери и забарабанил по ней.
      - Откройте! - кричал он. - Выпустите меня! Чего вам от меня надо?..
      Никто ему не ответил. Только протяжные обвалы воды доносились из-за двери. Ур растянулся на палубе, устланной жалким вытоптанным ковриком, и закрыл глаза.
      Сколько времени он пролежал так, не сопротивляясь отчаянию и качке? Он не знал, не хотел знать. Но вдруг он услышал звук вставляемого в скважину ключа. Вмиг Ур поднялся на ноги. Лицо его было страшным. Он сделал шаг к двери...
      Гуго Себастиан вошел в каюту. В глазах его мелькнул испуг, он выхватил из кармана пистолет, похожий на стетоскоп. Ур опомнился. Нет, так нельзя... грубой силой их не взять...
      - Я так и думал, Себастиан, - сказал он, овладев собой. - Так я и думал, что это вы подстерегаете меня по всему океану. Какого черта вам от меня надо?
      Себастиан переложил пистолет из правой руки в левую и быстро перекрестился. Он был в кожаной куртке на белом меху. Желтые глаза смотрели настороженно из-под кустиков бровей.
      - Вы напугали меня, Уриэль, - сказал он. - Я не одарен от природы такой могучей силой, как вы, и поэтому вынужден принять эту меру самозащиты. Вы не должны думать, что я собираюсь причинить вам вред: это всего лишь снотворное средство в растворимой ампуле...
      - Я с ним уже познакомился. Чего вам от меня надо? Куда вы меня везете?
      - Понимаю ваше раздражение, Уриэль. И если вы сядете по ту сторону стола...
      - Уберите пистолет. У меня сильное искушение свернуть вам шею, но я этого не сделаю. - Ур сел на койку. - Ну? Отвечайте.
      Себастиан сунул пистолет в карман и сел на привинченный к палубе табурет по другую сторону стола.
      - Я бы предпочел, чтобы вы разговаривали вежливее, - сказал он, - но понимаю, что у вас есть основания гневаться. Меня утешает только надежда на то, что вы поймете, что я действую в ваших же интересах.
      - В моих интересах? Что это значит?
      - Уриэль, мне известны ваши планы. Ну, может быть, не детально, но известны. Поверьте, я вам друг, и я хочу самым серьезным образом вас предостеречь: вы собираетесь внести в мир огромную смуту. Вы хотите дать человечеству даровую энергию, но это обернется бедой для великого множества людей, которые потеряют привычную работу. Они станут нищими и будут проклинать ваше имя.
      - То есть как?
      - А куда вы денете гигантскую армию нефтяников, шахтеров, теплотехников, рабочих электростанций?
      - Рабочие электростанций останутся, им только придется немного переучиться. А горняки... ну что ж, вместо тяжелой работы на нефтяных промыслах и шахтах надо им предоставить другую...
      - Вы удивительно наивны, друг мой, - усмехнулся Себастиан. - Но это естественно в вашем положении. Ваш предшественник тоже был идеалистом и поплатился за это...
      - Вы опять о Христе? Не хочу слушать.
      - Но я отвечаю на ваши вопросы. Уриэль.
      - Меня зовут Урнангу.
      - Как вам будет угодно. Разрешите продолжать. Если вы действительно озабочены, Урну... Урунгу... если вы на самом деле, а не на словах хотите сделать человека счастливым и обеспечить ему достойное существование, то у вас просто нет иного способа, чем тот, который я вам предлагаю. Вы возглавите очистительное движение, какого еще не видел мир. Не имеет значения имя, полученное вами при рождении. Весь мир знает, что вы пришли из космоса, и только этот факт имеет значение. Ваше пришествие. Пришествие, которого уже отчаялось дождаться человечество. Не в имени дело, но имя может быть только одно, потому что только эта традиция способна сплотить все человечество. Традиция имеет необычайно крепкие корни в человеческих сердцах. Я знаю, что даже многие атеисты не отрицают возможности вознесения Христа: разве полностью исключено, что его могли прихватить с собой инопланетные космонавты? И разве исключено то, что он мог бы возвратиться на Землю благодаря релятивистскому эффекту, спустя тысячелетия? Библейское сказание о Енохе, живым взятом на небо, вполне вяжется с этой версией...
      - Хватит, Себастиан. Ни слова больше о Библии. Отвечайте без уверток: куда вы меня везете и что собираетесь делать?
      - Хорошо, пусть будет в открытую... У меня все подготовлено, Ургунду. Сразу по прибытии в Кейптаун состоится пресс-конференция. Будут видные журналисты и другие влиятельные лица, сочувствующие движению неоадвентизма. От вас ничего не потребуется - только ваше присутствие. Я оглашу текст заявления, с которым вы можете сейчас ознакомиться...
      Он сунул руку за пазуху.
      - С какой скоростью идет траулер?
      Себастиан пристально взглянул на Ура.
      - Зачем вам это? Учтите, что здесь не выйдет ваша одеронская проделка. Мы в открытом море...
      - Я хочу знать, когда мы доберемся до Кейптауна. Ну? Десять узлов? Пятнадцать?
      - Двенадцать. Если шторм не разыграется сильнее, завтра к вечеру мы придем в Кейптаун. Текст заявления пойдет в газеты и на радио. Телевидение тоже подготовлено. Весть о втором пришествии облетит христианский мир в считанные минуты...
      "Сколько времени прошло с момента выхода траулера с Кергелена?" соображал Ур. Если бы не беспамятство, он знал бы это точно: чувство времени никогда его не подводило. Но это же чутье подсказывало ему, что сейчас не более семи часов утра. Вышел траулер, наверное, в восемь вечера. Одиннадцать часов в море... Значит, пройдено чуть больше ста тридцати миль... Теперь, мысленно проложив курс на Кейптаун, Ур знал место траулера в океане. Если бы у него сейчас был блокнот, ах, если бы... Но есть еще одна, хоть и слабая, но надежда. Если они близко и приемник у них настроен максимально тонко, то сигнал вызова сможет дойти...