Заказ

      – Мистер Ульрикссон говорит, что видел, как вы недавно выиграли в Сайске Дерби, – произносила она грудным бархатным контральто. – Мистер Ульрикссон восхищён вашей манерой езды. Он много путешествует по Европе, собирая материалы для своего скакового журнала, и был откровенно удивлен, увидев жокея такого высокого класса на второстепенном ипподроме в России…
      Сергей не сразу придумал ответ: слишком неожиданны были свалившиеся на него комплименты. А «топ-модель» знай себе продолжала:
      – Мистер Ульрикссон говорит, что приятно поражён встречей с вами здесь, в этом дворце. Он прекрасно понимает, что вы – фанатичный конник, но никак не ожидал такой широты интересов. Скачки есть скачки, но классические виды конного спорта… Браво, мистер Путятин! Вы всё время работаете на Сайском ипподроме?
      – Нет… только в тот раз, – справившись с некоторым обалдением, ответил Сергей. – Там… в общем, сложная лошадь. Попросили помочь…
      Иностранцы понимающе закивали.
      – Putyatin?.. – обращаясь к репортёру, неожиданно переспросил второй швед. Ульрикссон что-то ответил, и дотоле молчавший осанистый господин разразился достаточно длинным монологом, в котором Серёгина фамилия повторялась неоднократно.
      – Господин Шёльдебранд говорит, – синхронно переводила «супермодель», – что знает в Швеции представителей древнего рода князей Путятиных , выходцев из России. Не является ли наш друг случайно их родственником?
      Вот это вопросик на засыпку!.. Князья? В Швеции?.. Это у них приколы такие или действительно?.. Сергей вконец растерялся…
      – Простите, я вам не представила наших гостей, – пришла ему на помощь прекрасная переводчица. – Мистер Свен Ульрикссон, корреспондент журнала «Свенска хэстен», одного из самых значительных периодических изданий Швеции о лошадях и конном спорте… Господин Ион фон Шёльдебранд, гофшталмейстер… или, если я правильно понимаю, главный конюший Его Величества короля Швеции Карла Шестнадцатого Густава…
      Сергей только и смог что неопределённо улыбнуться. Впору было ловить жменей отпавшую челюсть и ставить её на место.
      Шведы сопроводили своё представление лёгким поклоном, и Свена Ульрикссона Сергей вроде бы даже Вспомнил: ну да, точно, тот самый фотограф, снимавший их с Заказом сразу после скачки!.. «Прекрасний лёшадь! Super class jockey…» Репортёр, конечно, заметил, как оживились глаза русского парня, и доброжелательно расхохотался. Серёжа тепло пожал его руку.
      Что же касается господина Шёльдебранда, то Сергей почему-то ожидал, что у шведского аристократа, одетого со спокойным изыском потомственного придворного, рука окажется мягкой и дрябло-изнеженной – конюший там не конюший, знаем мы эти почётные титулы!.. А вот поди ж ты – на Сергееве осторожное пожатие ответила жёсткая мужская ладонь, работяще-шероховатая, с характерными уплотнениями от частого знакомства с поводом или вожжами. Рука профессионала-конника, тут уж не спутаешь!
      Сергей поднял глаза и пристально посмотрел Иону Шёльдебранду в лицо. Лицо было, если присмотреться, обветренное и загорелое. И фигура – лёгкая, сильная, цепкая… Мужчины прекрасно поняли друг друга без слов.
      – В молодости – выездка и конкур, теперь больше драйвингом увлекаюсь, – просто ответил аристократ. – Нам, коллегам, не к лицу церемонии, так что называйте меня Ион… О'кей?.. Так вот, нет ли у вас, Сергей, родственников в нашей стране? Знаете ли, я очень дружен с семейством князей Путятиных…
      «Супермодель» без устали переводила, поглядывая на невзрачного с виду жокея с пробудившимся интересом.
      – Нет, нету, – уверенно ответил Сергей, но потом, задумавшись, уверенность свою потерял: – Ну то есть… наверняка не скажу… Моего отца в войну из Ленинграда в эвакуацию увезли… ребёнком ещё… Родственники потом так и не нашлись. Отец о них толком и не рассказывал… Что он там особо помнить мог, малышом-то…– Тут Сергей наконец отбросил смущение и широко улыбнулся: – А что, чем чёрт не шутит! В те времена у нас княжеское происхождение, сами знаете, не шибко приветствовалось… Зато теперь… Надо будет порыться… Спасибо, в общем, что надоумили!
      «Князь из станицы Михайловская, – подумал он при этом. Попробовал вообразить себя таковым и пришёл к выводу: – Жуть!»
      Шведы, впрочем, шутки не поняли – перевод был ими воспринят абсолютно серьёзно.
      – Если вы не против, я сообщу вашим шведским… скажем пока так, однофамильцам, что встретил в России отличного парня и великолепного жокея Путятина. Я думаю, их это порадует. Если они заинтересуются, пусть наведут справки по истории вашей семьи и её корней в Санкт-Петербурге… Вы не оставите мне на всякий случай свою визитную карточку?
      Визитные карточки!.. Сколько раз Сергей собирался их заказать, столько же и забывал. А потом ругал себя последними словами за бестолковость. Переводчица вновь выручила его:
      – Господин фон Шёльдебранд, я запишу все данные господина Путятина по-шведски и передам вам. Позвольте? – В руках у неё как по волшебству возникли изящная записная книжка и ручка.
      …Аня Смолина выбрала именно этот момент, чтобы вспомнить про своего покинутого кавалера. «Топ-модель» вопросительно подняла на неё глаза, их взгляды встретились, и девушки оценивающе, точно героини мексиканского сериала, посмотрели одна на другую. И, опять же как в сериале, крошечный бриллиант в розовом ушке вдруг враждебно сверкнул.
      Сергей среагировал моментально.
      – Ион, Свен, это Анна, моя подруга, – запросто представил он Аню.
      Галантные шведы по очереди раскланялись с Аней и пожали ей руку. Потом попрощались и сразу же исчезли в толпе.
      – Кто это? – удивленно спросила Аня. Сергей напустил на себя великолепную небрежность:
      – Да так, шведы знакомые… Журналист один… и ещё Ион фон Шёльдебранд, главный конюший короля шведского…
      – Кто-о-о?
      – Конь в пальто. Гоф-штал-мейстер… ты слов-то таких не знаешь, – уже откровенно прикалывался Сергей. – Перевожу для двоечниц: главный шведский конюший. А что, у меня не может быть знакомых в королевстве шведском? Мы с Ионом о родственниках моих тут потолковали маненечко…
      – О ком?..
      – О родственниках. О князьях Путятиных, его близких друзьях.
      Анна совсем растерялась:
      – Чьих? Кого?..
      – Моих. Ну, то есть живут у них там наши дореволюционные князья, Путятины по фамилии, и они друзья Иона фон Шёльдебранда – гофшталмейстера короля шведского, как его там… Карла-Густава. Вот смотри… – И он протянул Анне визитную карточку, оставленную шведом, – маленький кусочек мелованного картона, покрытый золотыми геральдическими вензелями, не очень понятными, но красивыми до невозможности.
      – Sorry' , – послышалось рядом. Серёжа и Аня подняли глаза. Рядом снова стоял Свен Ульрикссон.
      – I'd like to hand you a little present. It's for you. Suysk. Derby. Do you remember? Little present for memory , – протянул он Серёже две фотографии. На одной Сергей финиширует; на другой – его запылённое лицо с характерными отпечатками очков; немного сумасшедшие глаза и ужасно счастливая улыбка. И – крупным планом – изящная голова лошади…
      – Спасибо…– пробормотал Сергей, не зная, как ещё поблагодарить шведа и зачарованно разглядывая фотографии.
      – You are welcome , – просто ответил репортёр. Хлопнул жокея по плечу и мгновенно исчез.
      – Ну-ка, дай посмотреть, – потянулась к карточкам Аня. – Ой, какой ты здесь… волосы дыбом… А конечка славный. Как зовут-то хоть?
      – Кузя… Заказ. Помнишь, я тебе про него…
      – Аня? Простите, можно вас на минуту? Занятые снимками Аня и Сергей разом подняли головы: к ним приближался крупный, несколько тучноватый мужчина, облачённый в официальный чёрный костюм. На лацкане пиджака висела пластиковая карточка со скромной, но весомой надписью: «Директор-распорядитель» .
      – Конечно, Александр Владимирович… – Аня послушно отошла с ним в сторонку.
      Они принялись о чем-то шептаться. Серёжа не слышал о чём, да и не пытался расслышать. Лишь заметил, с каким любопытством директор-распорядитель разглядывал фотографии, оставшиеся у Ани в руках. А потом вынул из нагрудного кармана что-то плоское, смутно блеснувшее – и протянул Анне.
      – Ой, Александр Владимирович!.. Спасибо большое, – услышал Сергей громкое Анино восклицание. Было заметно, что девушка удивлена, польщена и обрадована.
      – А ты у нас, оказывается, очень важный персон, – вернувшись к Сергею, сообщила Аня. И помахала перед его носом маленькой пластиковой карточкой: – Очень Александр Владимирович интересовался, с кем это тут знатный шведский гость так расшаркивается. А уж как узнал, что ты вообще-то не хухер-мухер, а жокей международной категории… и ажно почти князь, так весь прям расчувствовался и велел тебе передать… От щедрот директорских…
      На запаянном в крепкий пластик бэйдже красовалась эмблема «Серебряной подковы» и на её фоне – три крупные буквы: «VIP» .
      – Я-то думала грешным делом, ты мне мозги компостируешь насчёт гофшталмейстера короля шведского…
      – И что мы от этого будем иметь? – Серёжа понюхал картонный прямоугольник, потом попробовал его на зуб. – Бесплатный проход в служебный сортир?..
      – И в особой ложе сидеть, и в закрытом ресторане харчиться… пока в дверях не застрянешь. На халяву причём. За счёт фирмы…
      Сергей отогнал вечно преследующее жокея видение ресторанных деликатесов и поискал глазами директора. Тот стоял в десятке шагов, с кем-то оживленно беседуя. Дождавшись, пока тот посмотрит в его сторону, Серёжа поднял в руке пропуск и слегка поклонился – спасибо, мол. Александр Владимирович с улыбкой ответил ему таким же поклоном – дескать, чем могу…
      Довольный Сергей вновь повернулся к Ане:
      – Пропуск-то, между прочим, на две персоны. Так что будешь в ресторане за нас двоих отдуваться. Небось проголодалась уже?
      Аня решила выдержать характер:
      – Давай сначала посмотрим, как тут всё происходит…
      Посмотреть в самом деле было на что. Для начала ребята отправились в оргкомитет, потом пошли посмотреть боевое поле, где уже воздвигали препятствия, и наконец отправились в судейскую – раздобывать стартовые протоколы и программу соревнований.
      Суровые омоновцы почтительно расступались при виде трёх магических буковок на кармашке Серёжиной куртки. И даже стартовые протоколы выпрашивать не пришлось. Увидев всё те же волшебные письмена, забеганная и замученная труженица судейской коллегии превратилась в саму вежливость – и одарила Сергея целой охапкой красочных буклетов, журналов, справочных таблиц и прочей печатной продукции, заботливо упакованной в пластиковой пакет всё с той же эмблемой «Подковы».
      Если честно, по большей части это была сущая макулатура, содержавшая информацию для профанов, – но макулатура красочная и вызывающая любопытство. Сергей начал тут же просматривать её, соображая, что сразу отправить в урну для мусора, что захватить с собой в Пятигорск – показать ребятам на ипподроме, – а что, может быть, предъявить самому деду Цыбуле.
      – Ну вот, присосался, – потянула его за руку Аня, – Давай хоть к окошку отойдём. Затопчут же!..
      Затоптать не затоптать, но сбить с ног могли запросто. Мимо судейской на боевое поле – главную арену, засыпанную специально отобранным и Бог знает откуда привезённым песком, – носили препятствия: шестиметровые жерди, тумбы, стойки, откосы… Шестеро пацанов тащили якобы кирпичную «стенку». Кирпичи были нарисованными, а сама «стенка» – фанерной, но получить такой по ноге – мало не покажется. Тут же толпились участники завтрашних состязаний. Слышался смех, бодрые возгласы на всех мыслимых языках, кого-то гулко хлопали по спине… старые соперники встречались далеко не впервые и искренне радовались друг другу. Тут же кто-то из оргкомитета отчитывал недостаточно расторопного подчинённого… В общем, всё как всегда: шум, веселье, приправленное нервным ожиданием первого старта…
      Аня с Сергеем отошли к сплошной стеклянной стене, отделявшей помещения спортивного комплекса от внутреннего двора, где на время соревнований разместилась конюшня, построенная из складных боксов.
      – Ага, а вот и наш швед как раз разгружается… Серёжа оторвался от очередного буклета. Стеклянная стена располагалась много выше крыш боксов, так что всё происходившее внизу было видно как на ладони. В том числе и серебристый прицеп-коневоз, стоявший с опущенным трапом посередине прохода.
      Первой оттуда вывели огромную рыжую лошадь, покрытую лёгкой летней попоной. Ноги, самое ценное её достояние, почти до самого живота были укутаны этакими бахилами – толстыми, мягкими транспортными ногавками, предохраняющими от травм, ушибов и растяжений. И даже хвост был заботливо упакован в специальный кожаный футляр, прикреплённый к попоне. Выйдя из коневоза, лошадь на секунду замерла, с живым интересом оглядываясь по сторонам. Потом шумно фыркнула и заливисто подала голос, отзываясь на запах нескольких десятков незнакомых коней. Высокий, крепко сложенный русоволосый парень похлопал кобылу по шее и повёл её на длинном поводу в заранее приготовленный бокс. Рыжую красавицу явно переполняла энергия. Она бежала рядом с ведущим её человеком коротенькой рысью, опустив голову, изящно изогнув шею и время от времени вскидывая высоко вверх передние ноги, – ни дать ни взять пыталась стряхнуть пыль копытом со своих собственных ушей!
      – Ты посмотри, какая машина, – восхитилась Аня. – Тут есть чему прыгать! Под сто восемьдесят росточком будет…
      – А тебе буржуи на соревнования, где пятьдесят тыщ баксов выиграть можно, калечь всякую повезут?.. – Информацию о призовом фонде Сергей только что почерпнул в одном из буклетов. – Я думаю, тут у каждого зуб горит… – Он принялся листать красочный каталог участников соревнований: – Так, вот мы где… Бенгт Йоханссон, Швеция. Кобылу зовут Слипонз Фари, рост сто семьдесят восемь, датская теплокровная… второй – гнедой жеребец по кличке «Сирокко»… Сто шестьдесят семь в холке, чистокровный…
      – Ну-ка, – присмотрелась Аня, – ну-ка… Из прицепа появился мужчина лет сорока в блес-кучих золотых очках и футболке с короткими рукавами, а за ним по трапу как-то вяло сошёл крупный гнедой конь. Ребятам даже показалось, будто его самую малость пошатывало. Он был без попоны и без ногавок. Выйдя из коневоза, он тоже на секунду остановился, вбирая незнакомые запахи. Но ржать не стал, лишь безучастно опустил голову и поплёлся туда, куда тянул его повод…
      – «Уши врозь, дугою ноги и как будто стоя спит», – разочарованно прокомментировала Аня. – А тощий-то до чего! Хворый, что ли?
      – А чёрт его, – пожал плечами Сергей. – В дороге оно, знаешь, по-разному… Да ты ж их возила, кому я рассказываю. Может, просто укачало беднягу.
      – Хорошо, не насмерть, – кивнула Аня. – Я читала, бывает… Редко, конечно…
      – Ты знаешь, – вдруг медленно произнёс Сергей, и взгляд его сделался пристальным, – а ведь он, гнеденький этот… ну копия Кузи. Заказа то есть… который на фотках… Хотя чему тут… порода-то одна…
      – Чего-чего? – Аня всё ещё держала в руках фотографии и теперь ткнула их Сергею под нос. – На Заказа? Вот на этого?.. Уж мне-то не вкручивай.
      На одной из карточек сайский дербист был снят в момент своего удивительного парящего маха. На другой присутствовала лишь его морда: ушки локатором, в глазах огонь, из ноздрей чуть ли не дым… Ничего общего с то ли замученным, то ли впавшим в спячку животным, медленно удалявшимся по проходу.
      – Абсолютно никакого сходства не вижу, – заявила Аня категорично. – Это… – она указала на фотографию летящего над скаковой дорожкой Заказа, – …Лошадь! С большой буквы!.. А тут…– Аня кивнула в направлении уходящего гнедого, – …корова какая-то. Которую на рынке старик продавал. Никто за корову цены не давал…
      – Да нет. – Серёжка ностальгически покачал головой. – Похож… Очень похож… Я-то знаю…
      Еще позавчера он ласкал красивую, породистую голову Заказа. Хлопал его по упругой взмыленной шее. И сейчас, глядя вслед гнедому коню, ощутил в глубине души некую непонятную грусть. Что-то подло заныло под ложечкой – так, словно вместе с этим чужим конём от него навсегда уходило нечто очень Родное. «Наверное, – подумал Сергей, – это оттого, что я не умею смотреть со стороны и быть просто зрителем…» Ему в самом деле до смерти хотелось оказаться там, между боксов. Привычно взять в руки повод, вдохнуть волнующий и знакомый аромат предстартовой лихорадки, замешанный на густом запахе конского пота… Как он завидовал сейчас незнакомому шведскому парню и всем, кто в эти минуты был там, внизу, с лошадьми… Только конник, наверное, и способен это понять!
      – Извините, пожалуйста… – раздался рядом с ним стесняющийся девчоночий голосок. – Вы… спортсмен?
      Сергей оглянулся. Перед ним, теребя нитяные рабочие перчатки, стояла девочка лет двенадцати в футболке юного волонтёра. Полноватая, в очках и с длинной косой. Начинающая лошадница из тех, которым никогда не стать чемпионами… Однако глаза её горели таким счастливым энтузиазмом, что Сергей невольно улыбнулся в ответ:
      – Ну… спортсмен.
      – А в соревнованиях участвовать будете? Он успел решить, что её интересует автограф, и развёл руками:
      – Да нет. Я тут вроде как гость… Девочка смотрела на него очень серьёзно:
      – А можно вам задать теоретический вопрос?..
      – Конечно. Я, правда, не по прыжкам…
      В нескольких шагах у неё за спиной Сергей увидел мужчину. Тот стоял у стены, оперев наземь половинку огромной серебристой подковы – будущего препятствия. Мужчина был невысокий, жилистый, с самой что ни есть обычной, незапоминающейся внешностью. Разве вот короткий серебряный ёжик, плохо соответствовавший довольно молодому лицу… Чёрные джинсы, лёгкая клетчатая рубашка. Он оценивающе глядел на жокея, и Сергей понял, что перед ним был взрослый спутник девчушки.
      – Скажите, пожалуйста, – продолжала та. – Вот у Филлиса сказано, что лошади всё равно, кто ездит или ухаживает… она вроде даже людей вообще не особенно узнаёт… А у нас на конюшне у девочки конь, так она как придёт, он и ржёт, и вьётся, и ластится… а на других – зверем! Никого в денник не пускает… Только эту девочку и ещё тренера… Аня заинтересовалась:
      – А ты у кого занимаешься?
      – У Рогожина. Романа Романовича…
      – Ага, – кивнула Аня. – А конь небось вороной такой, огромный, Меченосцем зовут? Знаем-знаем. Наслышаны…
      – Кони, они… разные бывают, – поразмыслив, ответил Сергей. – Есть, которым действительно всё равно. Или жизнь так сложилась, что он из рук в руки… Всадник за всадником, и каждому угоди… А есть однолюбы. И если он найдёт СВОЕГО человека, вот тут-то и пошли чудеса…
      – О которых потом в книжках пишут, – усмехнулась Аня.
      – Я, – сказал Серёжа, – вообще-то жокей. Обычно мы с конём встретились, проскакали – и до свидания. Хотя исключения, конечно, тоже бывают… Спортсмены, которые здесь будут прыгать, – у них с лошадью совсем другое партнёрство. Про Ханса Винклера слышала?
      – Нет…
 
      – Он на Олимпийских играх травму получил и совсем почти не мог лошадью управлять. Только морду ей к препятствию поворачивать, и всё. Так его Халла, кобыла тракенская, сама всё отпрыгала… На золотую медаль! Стала бы она из шкуры лезть, если бы своего всадника не любила? Ну а твоя девочка, видимо, просто себе друга купила. На всю жизнь…
      Аня смотрела на юную Серёжину собеседницу и невольно вспоминала себя в её возрасте. О, конечно, она была совсем не такой. Но радостное возбуждение «дня приезда» настраивало на неожиданные поступки и Аня, желая сделать приятное не столько девчонке, сколько Сергею, предложила:
      – Ты своему папе скажи, пусть как-нибудь тебя ко мне на конюшню привозит. Ехать так: сначала по Петергофскому…
      Девочка покраснела и обернулась к мужчине:
      – Дядя Лёша…
      Тот внимательно выслушал Аню и кивнул, ничего не записывая.
      – Спасибо большое!.. – Девочка, видимо, рада была бы задать ещё сорок вопросов. Но не тогда же, когда простаивает работа!.. Она повернулась идти…
      – Подожди! – окликнул Сергей. – Вот. Возьми-ка! И протянул будущей наезднице пакет с многокрасочной печатной макулатурой, из которой успел отобрать две-три профессионально интересные книжицы. Девочка опять залилась краской, быстро оглянулась на «дядю Лёшу» и, задохнувшись от счастья, двумя руками прижала к груди пластиковый мешочек с сокровищами:
      – Спасибо большое…
      Мужчина через её голову посмотрел на Сергея и спокойно кивнул. У него были светлые глаза, неопределённо-серые, как зола. Они с девочкой взяли половинку исполинской подковы и понесли её дальше.
      Сергей же снова посмотрел вниз, на боксы и коневозы… и настроение необъяснимо начало портиться. С тяжелым вздохом он взял Аню под руку и повел её в кафе – развеивать горе…
      Остаток «дня приезда» пролетел незаметно. Поздно вечером, дома, Анна хлопотала по хозяйству, а Серёжа, как положено главе семьи, засел перед телевизором. Показывали сногсшибательный боевик, но вникнуть в его немудрёный сюжет почему-то упорно не удавалось.
      Какое-то время Сергей тупо смотрел на экран «ящика», где крутые мэны палили друг в дружку из всех калибров, били морды и зрелищно подрывали большие американские автомобили… потом, сделав усилие, отвернулся от «Панасоника» и решительно подтащил к себе телефон. Восьмёрка, четырёхзначный код номер… Занято. Экранный герой тыкал кому-то пистолет в брюхо и грозил проделать дыру в кишках – то есть ежу ясно, что так и не выстрелит. Снова восьмёрка… На шестой попытке в трубке щёлкнуло, и густой мужской голос устало ответил:
      – Слушаю! Цыбуля…
      – Василь Никифорыч, добрый вечер! – Слышно было плоховато, и Сергей, торопливо приглушив звук телевизора, завопил на всю квартиру, так, что из кухни отозвалось недовольное бормотание Кошмара. – Путятин беспокоит! Вы извините, я вам из Сайска звонил, но вас…
      – А сейчас где, обормот?..
      – В Питере, Василь Никифорыч, – слегка смутился Сергей. – Ну… помните, договаривались? Если выиграю?… Вы телеграммку-то мою получили?
      – Шалопаем был, шалопаем и остался, – пророкотало из трубки. – Что тебе там, в Питере, мёдом что-то намазано? Сорвался, понимаешь…
      – Василь Никифорыч, тут такие соревнования намечаются, – заторопился Сергей. – Ну… Малая Европа! Команд восемнадцать… Одних российских четыре-пять, остальные всё западные… Кони у них, я вам скажу…
      – Ладно уж… Уговор дороже денег… Обратно-то когда? – снова построжал голос Деда Цыбули. – Ты учти, длинный отпуск я тебе не обещал. Так, недельку!.. Не застревай там смотри… А за Дерби спасибо. Порадовал старика… Как Заказ-то тебе? В чем там дело у них было? Не ладил почему?
      – Заказ молодчина, Василь Никифорыч!.. – И Сергей, заводясь на ходу, стал азартно пересказывать подробности скачки. Судя по довольному покряхтыванию из трубки, его слова проливались бальзамом на Дедову душу.
      – Я знал, Сергуня, что это должен быть суперконь, – проговорил наконец Цыбуля. – Поволновался я из-за него, злодея… А тебе, повторю, спасибо. По-Радовал, одно слово порадовал… Теперь бы от Крыма дождаться… Да, ты вот ещё что!.. Документики-то проездные в Питер и обратно прибереги. И найди где-нибудь бланочек командировочный; печатку какую в Питере тиснешь – прибыл-убыл. Я эту твою поездку командировкой оформлю – считай, премия. Договорились?
      Премия была – то, что надо. Довольный Сергей сказал «спасибо большое» и уже собирался положить трубку, как вдруг вспомнил:
      – Василий Никифорович, а как там Заказ? Благополучно доехал?
      – Куда доехал? – удивлённо ответила трубка.
      – Как куда? К нам в совхоз… Вы ж его в хозяйство забрали…
      – Я?.. В какое хозяйство?.. Ты что, Сергуня, выпил там лишку? Как стоял в Сайске, так и стоит!
      Нехорошее предчувствие холодом окатило Сергея…
      – Ну… как же, – выговорил он запинаясь, – я когда уезжал, мне Пётр Иваныч сам сказал, дескать, отгрузили его… по вашему распоряжению… домой, то есть для племенной работы… Очень печалился по этому поводу, мечтал ещё на нём повыигрывать…
      В трубке было так тихо, что Серёжа испуганно закричал:
      – Алё!.. Василь Никифорыч? Алё! Вы меня слышите?.. Василь Никифорыч!
      – Так, Сергей…– произнес наконец густой и жёсткий голос Деда. Только вместо привычной Серёже ласковой строгости в нём звучала незнакомая надрывная хрипотца. – А теперь спокойненько выкладывай всё по порядку…
 
      Паффи вздохнул. Вечерний воздух был чист и прохладен…
      И тут он ощутил, как десятки крошечных иголочек одна за другой начали впиваться в его кожу!.. Короткая, блестящая гладкая шёрстка – признак благородного происхождения – не могла защитить от укусов крошечных лесных вампиров, роившихся и звеневших вокруг. Конь сделал несколько широких шагов по поляне, словно пытаясь убежать от крылатых преследователей, о затем, найдя себе местечко с наиболее пушистым покровом, на ходу подогнул передние ноги и со стоном величайшего удовольствия растянулся в прохладной влажноватой траве.
      Он долго валялся, перекатываясь с боку на бок, – возраст возрастом, а силы у него ещё были. Паффи то блаженно тёрся головой и шеей о мягкую зелень травы, то на мгновение замирал. Какое счастье!.. Потом он приподнял морду и, не торопясь вставать, снова задумался…
      Минуло мгновение счастья, и мысли коня опять стали безрадостными. Он ощутил своё одиночество, точно стену, готовую сомкнуться и запереть его наедине со всеми страхами ночи…
      Захотелось убежать. Конь прислушался… и резко поднялся на ноги.
      Отряхнувшись – стоя на полусогнутых и этак по-собачьи, короткими движениями сбрасывая налипшие обрывки травинок, – конь словно скинул оцепенение и, решительно раздвинув грудью кусты, скоро вышел на чуть заметную тропку, ведущую к берегу озера.
      …И тут запах дикого зверя заставил его замереть прямо посреди очередного шага! Сомнений не было – по этой тропинке проходил лось!
      Старый конь пугливо осмотрелся в потёмках, напряжённо вбирая воздух и словно обшаривая окружающее пространство нервными движениями ушей. Настороженно понюхал россыпь катышков, оставленную лосем на земле, опять вскинул шею и замер. Затем шумно фыркнул, словно отпугивая невидимого обитателя леса, сделал короткий шажок вперёд… снова застыл…
      След был оставлен дня два-три назад, но страх пробирал всё равно…
      Паффи стоял и стоял, прислушиваясь. Очень долго он не делал ни единого шага, и лишь нервные подрагивания ушей да неожиданно резкие, короткие повороты головы выдавали внутреннее напряжение…
      Нет, все спокойно…
      Шёрстку, так славно умытую травой на поляне, снова промочил пот, и на запах быстро слетелись безжалостные кровососы. Их-то укусы в конце концов и побудили старого коня двинуться дальше. Робко, коротенькими шагами, постоянно оглядываясь и принюхиваясь…
      Тропинка прямо перед ним исчезала в уплотнившейся темени кустов, а чуть дальше – он это видел – возникала опять, но уже в виде длинного, постепенно гаснущего розоватого блика на тихом зеркале воды. Озеро!..
      Медленно и бесшумно ступая, раздвигая мордой ветки ольшаника (как приятно и мягко они скользили затем по его телу!), старый конь двинулся к розовому небу…
      Дойти до неба не удалось. Берег озера оборвался ступенькой – старый конь сделал ещё шаг и почти по запястья оказался в воде. В тёплой воде, изрядно нагретой с утра и ласкавшей теперь его усталые ноги…
      По зеркалу маленькой заводи, между двумя полумесяцами камышей, побежали круги. Далеко над водой, часто работая крыльями, прямо сквозь солнечный блик пролетели две утки…
      Паффи потянулся губами к поверхности озера. Закат растекался по ней слепящим свечением, не давая взгляду проникнуть вглубь, и от этого вода казалась густой, таинственной, плотной. Конь больше почувствовал, чем рассмотрел поднявшуюся со дна муть, и сделал несколько осторожных шагов вперёд – в расширяющийся просвет между зарослями тростника. Вновь побежали круги. Стайка рыбьей мелочи в страхе чиркнула по поверхности озера иголочками спинных плавников и снова исчезла. Конь удивлённо посмотрел вслед рыбёшкам, опустил шею и, смешно вытянув «трубочкой» мягкие губы, жадно принялся пить…
      Пил он долго и неторопливо. Приподнимал голову, жевал воду, задержавшуюся во рту, так что она щекотно стекала по морде… и снова медленно пил. Напившись, набрал полные лёгкие воздуха, опустил в воду ноздри и шумно выдохнул. Десяток крохотных окуньков в панике выпрыгнули кверху – и бросились наутёк в камыши.
      Старый конь блаженно замер на месте. Он снова был почти счастлив… если бы не одиночество. И не страх, подбиравшийся к нему вместе с ночной темнотой…
      Солнце постепенно уходило за чёрные зубцы леса на далёком противоположном берегу. Какое-то время его отражение было широкой блестящей дорогой, пролегавшей через всё озеро. Конь долго смотрел на эту дорогу к солнцу: она начиналась прямо у ног. Он даже сделал по ней шаг, потом другой… Но блестящий золотой покров не выдержал – лопнул под ногами большого животного тёмной, маслянистой ночной водой… Огромное озеро замирало, отходя к ночному покою. Конь стоял между зарослями камышей, без малого по грудь в тёплой воде, и в его глазах густела лиловая тьма, поднимавшаяся в небо с востока.
      Огненная дорожка постепенно превратилась в узкую тропку, то и дело терявшуюся в лёгких прядях тумана… а потом и она растворилась, исчезла куда-то, и на смену ей в небе стали отчётливо видны звёзды. И наконец из-за деревьев поднялся огромный бледно-золотой диск луны. Старый конь стоял на границе между двумя небесами: тем, что наверху, и вторым точно таким же, отражённым в замершем озере…
      Паффи изумлённо смотрел на два ярких ночных светила, одно из которых, чуть заметно покачиваясь, плавало перед ним по воде. А что, если протянуть к нему губы и выпить?..
 

Глава пятая
ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА

      – Это был Сколот, мой сын Сколот! – бормотал Будакен. – Если я мог ошибиться и принять за него похожего рослого явана, то я никогда не ошибусь в коне! Ведь он ехал на игреневом жеребце, сыне Буревестника!..