- Никакого командующего не знаю, - произнес красноармеец, - сейчас вызову начальника караула.
      - Не следует сбивать с толку часового. Он настоящий воин и службу несет как полагается, - сказал Георгий Константинович.
      Так всюду, объезжая тылы наших войск, мы видели высокую организованность и дисциплину. Вспоминая о той огромной работе, которая была проделана войсками, чтобы обеспечить фронт всем необходимым для боя и жизни, Г. К. Жуков написал после: "В устройстве тыла, в организации подвоза нам очень помог Забайкальский военный округ. Без него мы, наверное, не справились бы с созданием в кратчайший срок материально-технических запасов, необходимых для операции"{39}.
      После чтения моей рукописи Г. К. Жуков пояснил, что советское правительство, опасаясь расширения конфликта до крупных военных операций, в том числе и в направлении Забайкальского военного округа, создало группу фронтового командования во главе с командармом 2 ранга Г. М. Штерном.
      Об этом свидетельствует выписка из приказа Народного комиссара обороны СССР от 5 июля 1939 года: "Во исполнение решения Главного Военного Совета РККА от 5 июля 1939 года для объединения и направления действий 1-й и 2-й Краснознаменных армий, Забайкальского военного округа и 57 особого корпуса образовать фронтовую группу с расквартированием в г. Чите... Командующим фронтовой группой назначаю командующего 1 ОКА командарма 2-го ранга тов. Штерна Г. М., освободив его от занимаемой должности..."{40}.
      "Но поскольку после Баян-Цаганского побоища конфликт пошел на убыль, и японцы, получив хороший ответный удар, образумились и попятились, стало ясно, что развертывать штаб фронта явно нецелесообразно. 1-я армейская группа формально значилась в составе фронтовой группы, но фактически подчинялась непосредственно Москве. По приказанию Наркома обороны К. Е. Ворошилова, группа в составе 6-7 человек, во главе с Г. М. Штерном, в августе прибыла на командный пункт командующего Первой армейской группой на гору Хамар-Даба. По словам Г. М. Штерна, он прибыл с целью оказания помощи в материально-техническом обеспечении предстоящей наступательной операции за счет средств Забайкальского военного округа", - рассказал мне Г. К. Жуков.
      Обстановка на командном пункте стабилизировалась. Меньше стало появляться людей из войск. Там, в основном, занимался штаб. Мне было приказано, когда работал командующий, к нему никого не пропускать. Периодически начальник оперативного отдела приводил в блиндаж командующего машинистку. Когда надо было дать мне очередное поручение, начальник штаба приходил сам и говорил, что надо выполнить. Вскоре мне стало известно, что в это время разрабатывался план генерального наступления.
      В свое время я прочитал книгу главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова "На службе военной", в которой он, рассказывая о Халхин-Голе, упомянул, что является автором разработки плана наступательной операции по разгрому 6-й японской армии вместе с некоторыми командирами, которых в книге указал поименно. Я сразу же написал Георгию Константиновичу письмо, назвав прочитанное каким-то недоразумением. Г. К. Жуков в резком тоне, с нескрываемой обидой выразил свое недовольство точкой зрения автора. Об этом написал мне письмо, которое я храню по сей день, как исторический документ. Одновременно Георгий Константинович послал мне и план наступления. Для полной ясности позволю себе изложить план так, как он составлен Георгием Константиновичем. (В подобном объеме он публикуется впервые).
      Основная цель операции - окружить и уничтожить всю японскую группировку, вторгшуюся в пределы дружественной нам МНР. Для этого стремительным ударом ударных группировок разгромить фланговые части обороны противника и выйти в тыл ему с задачей окружения и уничтожения всей группировки, не допустив ее отхода за государственную границу МНР.
      По замыслу, создавались три группировки наших войск. Южная - под командованием заместителя командующего войсками полковника М. И. Потапова в составе 57-й стрелковой дивизии, 8-й мотоброневой бригады, 6-й танковой бригады, танкового батальона 11-й танковой бригады, дивизиона самоходных установок, дивизиона 185-го артполка, дивизиона противотанковых орудий, роты огнеметных танков и 8-й монгольской кавалерийской дивизии. Ей предстояло, взаимодействуя с центральной группой, стремительными действиями разбить фланговые части обороны врага и быстро овладеть рубежом: Бол. Пески, высота Зеленая.
      В дальнейшем, обходя основные очаги сопротивления, наступать главными силами в направлении Номон-Хан-Бурд-Обо, с целью выхода в тыл противника, где войти в тактическое взаимодействие с наступающей северной группой войск и прочно закрыть пути отхода японцев. После завершения окружения наступать на восток по обоим берегам реки Хайластын-Гол, с целью рассечения обороны противника и уничтожения его по частям. Свой внешний фронт прикрыть 8-й кавалерийской дивизией, усиленной стрелковым полком, с танковым батальоном и артиллерией. Дивизион противотанковых орудий держать за правым флангом боевого порядка группы.
      Северная группа - под командованием командира 11-й танковой бригады полковника И. П. Алексеенко - в составе 11-й танковой бригады, 601-го стрелкового полка 82-й стрелковой дивизии, 7-й мотоброневой бригады, 82-го гаубичного артиллерийского полка, 87-го артиллерийского противотанкового дивизиона, 6-й монгольской кавалерийской дивизии. Ее ближайшая задача разгромить правый фланг обороны японцев на высоте фуи (палец) и, овладев ею, стремительно наступать своими главными силами в общем направлении Номон-Хан-Бурд-Обо.
      В дальнейшем, после выхода в район Номон-Хан-Бурд-Обо и установления взаимодействия с Южной группой, повернуть наступление на высоту Ремизова с севера и северо-востока, с целью разгрома противника по частям.
      Центральная, сковывающая, группа - в составе 82-й стрелковой дивизии (без одного стрелкового полка), 36-й мотострелковой дивизии (без одного полка), 5-я стрелковая бригада находилась в непосредственном подчинении Г. К. Жукова и управлялась с командного пункта на горе Хамар-Даба.
      Она должна была нанести удар по обороне врага с фронта с тем, чтобы создать благоприятные условия для "соседей" с целью быстрейшего выхода их на фланги и тыл всей группировки японцев. В последующем, после их окружения, взаимодействуя с южной и северной группами, серией дробящих тактических ударов уничтожить противника по частям.
      Военно-воздушным силам предписывалось: 150 бомбардировщиками перед артиллерийской подготовкой нанести бомбовый удар по артиллерии, по ближайшим резервам и по важнейшим опорным узлам главной полосы обороны противника. Повторный удар - теми же силами в конце артиллерийской подготовки. В дальнейшем действовать по вызову командарма.
      Истребительные полки, в количестве до 200 самолетов, получили задачу прикрыть действия бомбардировочной авиации и, кроме того, штурмовыми действиями ударить по авиации японцев, расположенной на аэродромах. В случае подхода новых крупных резервов врага удар по ним намечался всеми силами ВВС.
      Армейский резерв: 9-я мотобронебригада, 212-я авиадесантная бригада (без авиамоточасти), батальон танков (6-й танковой бригады. - М. В.). Он сосредоточивался в процессе артиллерийской и авиационной подготовки в 6 км западнее горы Хамар-Даба, в готовности действовать в зависимости от обстановки, в северном или южном направлениях.
      Что требовалось от артиллерии? В связи с тем, что противник глубоко зарылся в песчаные барханы и котлованы и имел хорошие инженерные укрепления, предусматривалась артиллерийская подготовка продолжительностью 2 часа 45 минут. Она по плану заканчивалась 15-минутным мощным обстрелом переднего края, под прикрытием которого наступающие войска должны были ринуться вперед.
      Для подавления орудий противника и его резервов были созданы артиллерийская группа дальнего действия и ударный кулак центральной группы в составе 175-го и 185-го артполков и 122-й отдельной пушечной батареи. Каждая стрелковая дивизия имела свою группу поддержки пехоты: 57-я стрелковая дивизия - в составе одного артполка, 82 стрелковая дивизия - в составе одного артполка и одного артдивизиона, 36-я мотострелковая дивизия - в составе одного артполка. Северная группа артиллерии дальнего действия не имела и поэтому полностью обеспечивалась действиями АДД Центральной группы войск.
      Остановлюсь лишь на отдельных моментах работы командующего в этот период.
      - Через час выезжаем на левый фланг. Подготовьте красноармейскую форму, - распорядился как-то Г. К. Жуков.
      Он надел гимнастерку без петлиц и знаков различия, панаму, легкий брезентовый плащ. Сапоги со шпорами и пистолет носил постоянно. В машине всегда имелись два карабина и две коробки патронов. Шофер, конечно, как и положено, был вооружен. Панаму и плащ Г. К. Жуков надевал с прибытием на местность, где предстояло работать. В этом случае легковой автомобиль отправлялся в укрытие, а сам комкор следовал или на лошадях, или пешим порядком.
      На этот раз командующий прибыл в район Центральной переправы. Это было на второй день после того, как он объявил план наступательной операции, 18 августа. Здесь были собраны командиры соединений и отдельных частей, входящих в состав Северной группы, среди них знакомые мне заместитель командира 11-й танковой бригады майор Б. М. Скворцов, полковники И. В. Шевников и А. Л. Лесовой. Тут же и некоторые командиры отдельных танковых батальонов. Все они были одеты в красноармейскую форму без каких-либо знаков различия.
      Я уяснил, что после оглашения плана наступательной операции и проигрыша его на картах командующий дал указание, в частности, полковнику И. В. Шевникову - командующему Северной группой - организовать взаимодействие между соединениями и родами войск. Георгий Константинович определил время и место сбора, куда приедет и он сам.
      К сожалению, И. В. Шевников проявил неорганизованность, поставленные задачи решить не сумел, а, между тем, светлого времени оставалось совсем мало. Это сильно взволновало командующего. Я впервые увидел комкора таким суровым и разгневанным. Каждый из присутствовавших понял, к каким губительным последствиям могла привести допущенная оплошность. Характерным в стиле работы Г. К. Жукова было - любые недостатки, ошибки в действиях подчиненных или промахи выправлять незамедлительно, аргументированно, бесповоротно.
      Провинившийся И. В. Шевников тут же был отстранен от командования Северной группой войск. Жуков лично отработал все вопросы, касающиеся организации наступления Северной группы.
      Забегая вперед, хочу подчеркнуть: 20 августа командующему доложили, что И. В. Шевников ходил в атаку на бронемашине как рядовой. С 21 августа командующим Северной группой войск был назначен командир 11-й танковой бригады полковник И. П. Алексеенко{41}.
      Вернемся к действиям командующего.
      Стало совсем темно, тихо, прохладно. Г. К. Жуков по-товарищески тепло со всеми распрощался и пожелал боевых успехов. Потом сел на заднее сиденье машины и дал команду ехать на Хамар-Дабу. Он был уверен, что не заблудимся, и прилег отдохнуть. Мы с шофером были до предела напряжены. Двигались без света. (Включение фар строго запрещалось). По густоте темени мы определяли неровности, опасные места и другие препятствия. Вскоре прибыли на командный пункт - гору Хамар-Даба, знакомую нам по крутым спускам, глубокой лощине с ответвлениями.
      В походной кухне готовилась пища. Языки яркого пламени временами вырывались из топки и тут же гасли. По пути к блиндажу командующего, кроме охраны, мы никого не встретили. Но работа штаба не прекращалась и глубокой ночью: М. А. Богданов доложил Жукову обстановку на фронте и о работе по подготовке к наступлению. Они обменялись информацией. Начальник штаба был извещен о положении дел на Северной группе и получил задачу направлять туда одного из подготовленных оперативных работников для оказания помощи.
      С прибытием командующего на КП был доставлен ужин. Все мы понимали, что когда Г. К. Жуков занят, его нельзя отвлекать. Однако попросили М. А. Богданова, чтобы он пригласил Георгия Константиновича к столу, ведь командующий с самого обеда ничего не ел. Через некоторое время мне самому пришлось напомнить, что ужин готов.
      Готовя решительное сражение, Военный Совет и лично командующий, а также командиры соединений и частей большое внимание уделяли разведке. Тщательно изучался опыт предшествующих боев. Командующий настойчиво добивался, чтобы разведчики учились не только на удачных примерах ведения боя, но и на ошибках.
      Были моменты, когда 601-й стрелковый полк вел очень тяжелые оборонительные бои. Отдельные контратаки его не приводили к успеху. Наши подразделения неожиданно попадали под сильный огонь всех видов японского оружия. Перед полком возникали ранее не известные сильные узлы сопротивления противника. Командующий лично следил за действиями не только этого полка, а и за 82-й стрелковой дивизией в целом. Неудачи в бою прежде всего объяснялись отсутствием должной разведки.
      Формальный сбор данных о противнике не удовлетворял Г. К. Жукова. Он требовал анализа, выводов, предложений о характере действий врага. Ему не составляло особого труда отличать ложное от настоящего.
      Однажды начальник разведки армейской группы И. Конев доложил командующему о том, что противник снял с центрального участка до двух полков пехоты и перебросил на свой левый фланг против 8-й кавалерийской дивизии монгольской армии. "Что об этом говорят в штабе 82-й дивизии?" - спросил Жуков. - "Донесений таких не поступало". - "Так вы что, начальник разведки или посыльный? Видно, что общей оценкой обстановки вы не владеете. Ваши данные весьма сомнительны. Перепроверьте!"
      Как потом выяснилось, командующий был прав. Ложные передвижения японцев были приняты за действительные.
      В предстоящей операции командование интересовали главным образом точное расположение и численность войск противника, возможность подхода свежих сил из глубины. Сведения обеспечивались только хорошо организованной разведкой всех видов, ее активностью и непрерывностью. Поступающие данные часто были противоречивыми. Они перепроверялись, анализировались, изучались. По данным вышестоящих штабов, командованию стало известно, что в тылу противника началась переброска резервных частей. Оживилась деятельность железнодорожных станций Солунь, Халун-Аршац. На станцию Хайлар прибыли два эшелона с зимним обмундированием. Выводы об истинных намерениях могли быть разные. Легко было просчитаться, так как наши войска имели дело с хитрым и коварным врагом.
      В 1940 году на разборе проведенного командно-штабного учения с войсками Ундурханского гарнизона Георгий Константинович, ссылаясь на опыт халхингольских боев, высказал такие мысли о разведке: для того, чтобы накрыть цель противника тем или иным средством, нужно знать, где что расположено в его обороне или боевых порядках, что и куда перегруппировано, что настоящее, а что ложное. Не зная этого, войска будут действовать вслепую, израсходуют много средств без всякого эффекта, понесут при этом многие лишние жертвы. Все знать о противнике нельзя. Но главное надо знать: где его огневые средства, какие из них являются наиболее опасными и которые нужно обязательно уничтожить перед атакой, каким нанести то или иное поражение, какие можно подвергнуть поражению в процессе наступления, где расположены танковые группировки, где и какие воздушно-десантные силы имеет противник и сколько потребуется времени, чтобы он мог ввести их в дело. Проводить разведку нужно с умом, чтобы не раскрыть противнику свои намерения. Организуя разведку в интересах предстоящего наступления, нужно учесть, что уже известно, что устарело и требует перепроверки, что неизвестно. Важно, кому поручить разведку того или иного объекта: авиации, артиллерийской разведке, общевойсковой или специальной технической, когда ее провести и как наблюдать за невыявленными целями до их поражения включительно, надо знать, где и когда вести разведку с целью введения противника в заблуждение.
      И вот что мне запомнилось дословно: "Всем этим заниматься должен лично каждый командир, организующий наступление".
      Разведке боем уделялось особое внимание. Она проводилась всегда, когда требовалось получить наиболее достоверные данные. К началу наступления готовилась разветвленная сеть наблюдательных пунктов подразделений, частей, соединений, особенно наблюдательных пунктов артиллерии. По приказу командующего, артиллерийской разведкой занимался командующий артиллерией армейской группы войск комбриг Ф. Г. Корзин. Он сам прикладывался к стереотрубе, оценивал систему артогня противника, руководил наблюдательными пунктами, особенно теми, что непосредственно входили в его подчинение.
      Результаты прощупывания противника анализировались командирами, ведущими разведывательный бой, штабами, начальниками родов войск, обобщались разведотделом, наносились на карты, схемы и докладывались командующему с соответствующими выводами. Нередко Г. К. Жуков заслушивал начальников родов войск персонально. Он добивался максимума точности и достоверности, с неослабевающим напряжением изо дня в день анализировал данные о противнике, ставил перед разведорганами дополнительные задачи. Ни одна деталь в изменении разведывательных данных от него не ускользала, и какая-нибудь нередко служила добрую службу в раскрытии планов и замыслов японского командования.
      Но группировка, силы и средства, состав войск противника в целом только разведкой боем не могли быть вскрыты. Поэтому разведывательная авиация также принимала активное участие в решении этой задачи. Небольшие группы засылались в глубину обороны противника. Но, к сожалению, толку от них было немного, так как японцы были весьма бдительны и хорошо маскировались.
      В то время, как в штабе группы разрабатывался план наступательной операции, войска, наряду с проведением боев местного значения, упорно, изо дня в день совершенствовали свое боевое мастерство. В тылу шла учеба во всех звеньях войскового организма. Все учились воевать. Главный упор был сделан на подготовку мелких подразделений и освоение опыта проведенных боев. В штабах отдельных частей и выше Г. К. Жуков приказал иметь макеты местности, расположенной перед фронтом части или соединения, с реальным рельефом и предметами в уменьшенном масштабе. Задача была не из легких. Наши топографические карты составлялись давно. Появилось много неучтенных изменений: леса, дороги, колодцы, новые формы подвижных песчаных барханов. Японские же карты уточнены незадолго до вторжения на территорию МНР. Они были точны. Многие наши командиры охотно пользовались картами противника. Такую карту имел и Г. К. Жуков. По ней он "строил" вражескую оборону и определял возможную тактику ее преодоления. Командиры всех степеней оценивали возможные варианты обороны противника и проигрывали свои действия. Мне самому приходилось бывать на занятиях с командирами танковых батальонов и бригад, которые проводили известные в то время танкисты: командарм Д. Г. Павлов, полковник А. М. Панфилов, командовавший 2-й механизированной бригадой в районе озера Хасан в 1938 году.
      Комкор Н. Н. Воронов учил свой штаб и командующего артиллерией армейской группы, как наиболее целесообразно планировать артиллерийское обеспечение войск и управлять огнем в частях и подразделениях, вплоть до батарей. Он требовал шире и смелее использовать приданную пехоте артиллерию для стрельбы прямой наводкой, экономить боеприпасы в обороне в первую очередь повышением меткости огня.
      Командующий выезжал в войска, чтобы посмотреть, как идут занятия. С такой же задачей направлялись в части и работники штаба. От них требовалось, кроме контроля, уметь лично выправить на месте обнаруженные недочеты в обучении и внедрить в сознание каждого, что армия должна быть главным образом подготовлена тактически. "Всякое упрощение в обучении в данной обстановке - преступно", - категорически высказывался Г. К. Жуков. В одном из батальонов 149-го мотострелкового полка он лично присутствовал при одиночной подготовке солдата к бою. У окопа - рядовой Пилипец.
      - Доложите, как вы понимаете поведение воина на позиции, - проверяет его знания командир взвода.
      - В обороне стрелок занимает основную позицию и готовит одну-две запасных, соединенных между собой ходом сообщения, - отвечает солдат. Перед позицией должен быть отличный обзор, обеспечивающий прострел местности не менее, чем на 100 метров. Маскировка производится под фон окружающей местности так, чтобы противник, особенно снайперы, его не заметили, а стрелок все бы видел. Рядом укладываются гранаты. А для того, чтобы больше уничтожить самураев, а самому остаться невредимым, надо показать, что ты не один. Для этого меняю огневую позицию и перехожу с одной на другую сторону, смотря по обстановке. Пусть противнику будет известно, что здесь обороняется, скажем, не один, а два-три воина. Маскировка, обман, меткий выстрел - все это приводит к успеху.
      При посещении подразделений и частей бросалось в глаза то, что больше всего они учились наступать: на открытой местности и песчаных барханах отрабатывались приемы подъема в атаку и техника движения бойца, атака вслед за разрывами артиллерийских снарядов, не отрываясь от них, охват песчаного бархана и его преодоление, очищение траншей от противника, техника рукопашного боя, взаимодействие между танками и пехотой, взаимное целеуказание, закрепление успеха, отражение контратак, атака опорного пункта, бой в окружении. Танкисты тренировались в преодолении песчаных барханов, в вождении боевых машин через отдельные заболоченные участки.
      Перед принятием решения об операции и в ходе его выработки Военным Советом была проведена большая организаторская работа в войсках. Командующий провел рекогносцировку флангов, изучил маршруты вывода и районы сосредоточения ударных групп, исходные районы танковых частей и подразделений, ориентировочные районы расположения группировки артиллерии армейской группы, коммуникации, вопросы технического обеспечения, а также организацию медицинской службы.
      Аналогичные вопросы решались и заместителем командующего М. И. Потаповым, начальником штаба комбригом М. А. Богдановым. Что касается члена Военного Совета М. С. Никишева, то его можно было встретить в любом районе действий войск.
      Медицинскому обеспечению Г. К. Жуков придавал особое значение. В то же время оно меньше всего его волновало. С прибытием известного хирурга профессора М. А. Ахутина многое прояснилось. Он доложил командующему свою четко выраженную систему поэтапной эвакуации и лечения раненых. Командующий согласился и дал ему зеленую улицу, распорядился обеспечить развертывание лечебных учреждений на больших расстояниях друг от друга, по указанию товарища М. А. Ахутина. Полученный опыт лечения раненых в 1938 году, во время боев в районе озера Хасан, где он возглавлял полевую хирургию, был отправным в новых условиях. Однако Халхин-Гол требовал иного подхода. Поэтапные пункты лечения раненых находились на сотни километров друг от друга. Встал вопрос об облегчении страданий в пути людей с определенными видами ранений.
      Смело, творчески работал в боевых условиях Халхин-Гола молодой хирург Н. С. Макоха. Он изобрел специальную шину для транспортировки людей с пораженными конечностями. Шина Макохи стала неотъемлемой принадлежностью всех полевых госпиталей.
      ...По окончании Ростовского медицинского института молодой врач становится слушателем Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова, но обстановка заставила прервать учебу - был направлен на Халхин-Гол. В качестве хирурга воевал и в годы Великой Отечественной войны. Позднее стал доктором медицинских наук, профессором. Много лет заведовал кафедрой хирургии Омского государственного медицинского института и являлся главным хирургом Омского горздравотдела.
      Николай Сафронович рассказывал, что на Халхин-Голе он многому научился, и образ и дела М. А. Ахутина оставили в его памяти неизгладимое впечатление. - "Всем нам, хирургам, было у кого учиться", - вспоминал Н. С. Макоха.
      Г. К. Жуков глубоко уважал М. А. Ахутина и очень тепло отозвался о нем в своих мемуарах. Командующий принимал его без промедлений. Сухощавый, подтянутый, в гимнастерке с орденом Красной Звезды за Хасан именитый доктор всегда был энергичен. Все вопросы решал только с Георгием Константиновичем напрямую. В разговоре с М. С. Никишевым профессор сказал, что раненые не могут ждать: жара, чрезмерная потребность питьевой воды, которой порой не хватало, создавали невыносимые условия для длительного пребывания больных в душных палатах. Любая задержка с транспортом недопустима. И он добивался своего.
      На командном пункте мне часто приходилось разговаривать с полковником Михаилом Ивановичем Потаповым. Он умел расположить к себе молодых офицеров и найти подход к каждому. Несколько раз мы с ним вместе ночевали в блиндаже на одной земляной лавке, протянутой вдоль стены, говорили о войне, жизни, быте. Немногословный, но внимательный к собеседнику, он из всего умел выделить главное. Не любил писанины, всегда тосковал, когда долго находился в отрыве от войск. Любил шутку, умел рассказывать остроумные и поучительные истории, порою с нескрываемой грустью вспоминал о сыне, оставленном после смерти жены у родственников в Харькове. Твердый, уравновешенный, с отличной военной подготовкой, умевший глубоко и трезво оценивать обстановку, он обладал незаурядными организаторскими способностями и большим опытом практической работы. Все вопросы решал без суеты, твердо и уверенно. Разное бывало в бою. Но на его худощавом продолговатом лице трудно было уловить следы растерянности или волнений. Таким он остался в моей памяти.
      10 августа, поздно вечером, М. И. Потапов вернулся с Южного участка фронта. Докладывая командующему обстановку, он особо беспокоился о подходах к реке Халхин-Гол.
      - Не хватает леса. Это прибрежное болото, - говорил полковник, - видно, не насытишь. Кладем настил, а проехать невозможно: все вдавливается в трясину. Решили под бревна подстилать имеющийся под руками кустарник. Вроде лучше, надежнее получается, экономим лес, и не в ущерб делу. Но есть и другая опасность. Не оголить бы все вокруг. Тогда будет заметна дорога как с воздуха, так и с противоположного берега. Я приказал саперам обратить на это серьезное внимание - сохранить вид местности, особенно вдоль обочин дорог, очень важно: командирам частей приказано не допускать стихийной вырубки.
      После его доклада мы вместе с ним пришли в свою землянку, поужинали и готовились отдыхать.
      - Как вы думаете, когда мы окончательно разобьем японцев? Что для этого надо? - начал я разговор.
      - Главное решается на передовой. Но там техники-то сколько стало, людей... Все это надо разумно направить к одной цели - победе. Много зависит от штаба, тыла. Воевать должны уметь все. Ты разве забыл июльские бои, когда на передовой войск не хватало? Многие из тыла были направлены непосредственно в бой, на усиление строевых подразделений. Теперь тыл сам по себе активен, это не обоз периода гражданской войны. Армейский тыл - это составная часть оперативно-тактического построения войск, один из его активных элементов.
      До конца боев мне больше не пришлось так вот беседовать с Михаилом Ивановичем. Позднее, в ноябре 1939 года, будучи в Улан-Баторе, я слышал, как Потапов, анализируя проведенную операцию, говорил, что она займет достойное место в истории оперативного искусства. Сейчас я понимаю, насколько новы и смелы были его суждения, но в то время полностью оценить масштабы их мне было не под силу.
      Как-то в первые дни августа командующий прибыл в распоряжение 6-й кавалерийской дивизии МНРА. В беседе с командованием он интересовался настроением и жизнью цириков и командиров, степенью укомплектованности подразделений и обеспеченностью их всем необходимым. Он захотел лично изучить левый фланг наших войск более полно. Нам подали лошадей, и небольшая группа всадников направилась к реке. Для маскировки Георгий Константинович надел брезентовый плащ с капюшоном. Как бывший кавалерист он мастерски сидел в седле, умело действовал шенкелями. Стоявшая рядом группа монгольских кавалеристов с нескрываемым восхищением следила за комкором.
      И вот мы на северных подступах к высоте "Палец". Перед нами разгромленные земляные укрытия японцев. В окопах трупы вражеских солдат и лошадей, вокруг разбросана изуродованная сбруя.
      - Вы занимаете фланговое положение к противнику, - обратился командующий к командиру монгольской дивизии. Выиграть фланг - выиграть бой. Подставишь свой фланг - будешь разбит.
      - Мы это понимаем, и дивизия готова выполнить приказ, - ответил командир дивизии Л. Дандар.
      - Военный Совет в этом не сомневается. Но мне бы хотелось обратить ваше внимание на изучение опыта проведенных боев, тактики применения конницы, чтобы не попасть в беду. Полагаю, что вы не забыли горький урок июля. Из-за неумения быстро переходить от наступления к обороне и слабого огневого обеспечения мы несли неоправданные потери, отступали без достаточного огневого прикрытия, мало использовали маневренные возможности своих частей. Противник-то теперь не тот, что был раньше, скажем, в 1921 году, когда в Монголии свирепствовали банды барона Унгерна. Теперь чистой конницы не стало. На поле боя много танков, артиллерии, масса автоматического оружия, авиации, всюду увеличены дистанции прицельного огня. Конная атака без достаточной разведки, надежного подавления позиций противника огнем артиллерии и авиации вряд ли может принести успех. Однако положение ваше благоприятно. Есть все условия для маневра. Просторы. На случай обхода, подумайте, как бороться с танками противника. Конница должна уметь быстро спешиваться и организовывать противотанковую оборону, отражать атаки пехоты и танков и обращать в бегство всадников. Сила конницы - во взаимодействии со всеми родами войск. На отработку этих вопросов не жалейте ни сил, ни времени.
      Потом командующий направился на правый фланг, в район северо-восточнее горы Дзун-Хан-Ула. Широкая болотистая пойма Халхин-Гола густо заросла кустарником. Здесь можно укрыться и незаметно переправиться на противоположный берег. Действующие здесь войска пробили несколько выходов к реке и сами их оборудовали. Но они носили временный характер. А ведь нужно было переправить значительное количество техники: танков, бронемашин, артиллерии. Кроме того, не все дороги отвечали требованиям плана оперативной маскировки. Поэтому через заболоченную местность было решено построить гать. Контроль за этим был возложен на М. И. Потапова.