— И вы что, собираетесь играть перед Ойкуменой на этом вашем кмелге? — ядовито спросили его.
      — Да. — Открыватель поднял на своём правом костыле распорку из тонкой прочной проволоки, одним движением закрепил на ней кмелг. Прикоснулся к инструменту пальцами левой руки, и полилась мелодия. Лёгкая, как весенний ветерок. Чистая, как лесной родник. Ласковая, как материнские руки. Спокойная, как мирное небо.
      Открыватель оборвал мелодию на полуфразе.
      Убрал в карман кмелг. Опустил распорку.
      — Эту сюиту написал иалумететец об Иалумете, — сказал Открыватель. — Звали иалуметца Шаннилур Одаланд. Называется сюита «Жемчужина космоса». Как по-вашему, можно её играть перед Ойкуменой?
      Инженеры и учёные заёрзали.
      — Вы прекрасный музыкант, — начал дедок, — и я с огромным удовольствием приду на ваш концерт, Открыватель, но предмет дискуссии всё же составляет совершенно другой вопрос.
      — Нет, сударь, вопрос очень даже по предмету дискуссии. Прежде чем решать, на чём вы полетите в Ойкумену, надо решить, с чем вы туда полетите. Хороший гость без подарка не приходит. Иначе это не гость, а грабитель. Вы собираетесь прилететь в такую прекрасную и богатую Ойкумену и тут же запихать себе под зад все те поля, сады и дворцы, которые видели на небесных картинах. Но всё это строилось, сажалось и засевалось не для вас, а для самих ойкумнцев! Вы не имеете ни малейшего права требовать эти блага себе. Вы можете только попросить. И обязаны предложить что-то взамен. Так что вы отдадите Ойкумене в обмен на её хлеб, воду и воздух? Или вы придёте в Ойкумену, чтобы отобрать всё это силой? Как насильник и грабитель придёте?
      Голос Открывателя легко заглушал возражения оппонентов, их микрофоны просто отключились.
      — Вопрос задан, — сказал Открыватель. — Я жду ответ. Что вы предложите Ойкумене в обмен на её воду, хлеб и воздух?
      — Но это не нам решать, для таких вопросов есть…
      — Нет, решать это именно вам! — перебил Открыватель. — Это решать каждому, кто хочет попасть в Ойкумену. Что вы принесёте с собой? Какой подарок сделаете хозяевам дома, прежде чем переступить порог?
      — Но Ойкумена и наш дом! Мы прямые потомки ойкуменцев.
      — А чей тогда дом Иалумет? Или вся жизнь, которую вы прожили здесь, всё, что вы сделали — не более чем дрянь и мусор?
      — Вы… Вы отклонились от темы! Какого чёрта не прекращают трансляцию?
      — Вы не ответили на вопрос, — сказал Открыватель.
      — Прекратите устраивать из серьёзной дискуссии балаган!
      — Если я приду в чужой дом и начну выпрашивать еду, ночлег или одежду, — ответил Открыватель, — то с хозяевами сполна расплачусь музыкой. А что за право придти в чужой дом дадите вы?
      — Если бы Ойкумена не хотела нас видеть, не посылала бы столь заманчивых небесных картин.
      — Перечитайте школьный учебник истории, — сказал Открыватель. — С тех самых пор, как на Земле, Келлунере и Вайлурийне появилось радио, в космос стали посылаться сигналы, в которых рассказывалось, как прекрасны эти планеты. Сигналы шли просто так, в никуда. Для всех, кто захочет их услышать. Со временем средства связи совершенствовались, стало возможным предавать не только звук, но и изображение. Менялись коммуникационные устройства, но содержание сообщений оставалась прежним — хвала родным краям и приглашение в гости. Однако в гости не ходят без подарков. Наглых невеж, которые так сделают, вышвыривают с порога. Но самое главное — тот, кто хочет быть приглашённым в гости, должен и сам звать гостей. Хоть кто-нибудь из вас, хотя бы раз в жизни подумал о том, чтобы не переться в Ойкумену за халявой, а пригласить ойкуменцев в Иалумет и самим предложить угощение?
      — Но… — начали дискуссионщики. — Этот вопрос, конечно, требует обсуждения, однако…
      — Однако мне не о чем с вами разговаривать, — отрезал Открыватель и заковылял к дверям съёмочного павильона. Охрана хотела его задержать, но рядом с калекой неведомо откуда, словно бы из воздуха, появился телохранитель, беркан лет тридцати с небольшим. Неизвестно, что охрана студии и телохранитель узнали друг о друге, обменявшись короткими взглядами, но студийцы сочли за лучшее отступить.
      Открыватель покинул студию. Вещание прекратилось, экран зарябил пёстрыми бликами, которые тут же сменились рекламой.
      — Охренеть, — сказала одна из операторш. — Чтобы наше стереовиденье и разрешило такую острую передачу, да ещё в прямом эфире? Не иначе как завтра распадутся Кольца, а Гард так вообще на дно капсулы свалится.
      — Последнему событию я не огорчусь, — заметила вторая операторша.
      — Эт'точно, — согласилась третья.
      Цалерис поднял настойчиво взывающий к нему телефон.
      — Да, я всё видел. Малг, на Ойкумену мне насрать. Авдей вернул себе музыку. Только это важно. Теперь ты можешь сыграть с ним общий концерт, как вы и хотели в Каннаулите, помнишь? Да-да, эта его штука чудо как звучит. Ой, Малг, у тебя же сольное выступление сорвалось! Как вещание шло на монитор концертного зала? Подожди-подожди. Ты зашёл в операторскую, и тебе позволили посмотреть передачу с одного из их кабинетных мониторов. Так. Дальше. Как ты мог пустить вещание и по внутреннему, и по внешнему мониторам, если ты не главный оператор? Ах, он отвернулся! Видимо не знал о твоём техническом кретинизме, иначе бы к пульту и на бластерный выстрел не подпустил. Брат, ты чудо, и я тебя обожаю! Твои ошибки прносят миру пользы больше, чем вся мудрость ВКС, вместе взятая. Нет, Малг. Брат, я знаю, что ты поклялся своё первое соло в Гарде посвятить мне и очень тебе за это благодарен, но сейчас не время. Ты лучше посвяти своё соло Авдею. Малг, мы оба так ему обязаны, что всей жизнью не расплатиться! Вот именно, что и ему в голову не придёт ничего от нас требовать! Малг, ну сделай это в поддержку того, что он сказал. Авдей ведь прав. Все, в кого не плюнь, собираются в Ойкумену, а о том, что это чужой дом, куда они собираются войти без приглашения, даже и не вспоминают. Гость может быть незваным, но если он приходит без подарков, то это уже не гость, а враг. Да, конечно, обязательно надо Ойкумену и к себе позвать. Сделаешь посвящение? Малг, ты золото! Нет, ты бриллиант. Звезда первой величины. Спасибо! Удачи тебе. Да, пока. Я тебя тоже. Успеха на концерте! Всё, Малг, после поговорим, на сцену опоздаешь.
      Цалерис убрал телефон. На лице сияла улыбка.
      — Малг — лучший скрипач в мире! — сказал он с гордостью. — И Авдей музыку вернул.
      Рядом с ним села операторша.
      — Лерик, Открыватель ведь правду сказал. Нам не с чем идти в Ойкумену. Мы жили в Иалумете двадцать одно столетие, и за это время не дали ему ничего, чем бы он мог гордиться перед своей старшей сестрой. Если мы не любим свой дом, то ведь и нас никто никогда не полюбит. Что же мы с собой сделали, Лери?
      — Думаю, всё не так плохо. В Иалумете наверняка отыщется немало хорошего, если дать себе труд поискать.
      — И что это будет?
      — Не знаю, — ответил Цалерис. — Выбирай сама. Я лишь одно могу сказать точно — пока есть спецподразделения транспортной космостражи, к гостям из Ойкумены ни один пират даже близко не подойдёт. Да и вообще нашей службе есть чем гордиться. Пираты, которые от нас по всей капсуле драпают, это подтвердят.

* * *

      Вилджа хмуро смотрел то на разложенные по его кухонному столу распечатки, то на Авдея.
      — Как ты догадался, — спросил Вилджа Авдея, — что бенолийское Пророчество — это фальсификат от первого слова и до последнего?
      — Дал себе труд сложить три и два. — Авдей усмехнулся. — Двадцать одно столетие с лишним в Бенолии всё крутится вокруг Пророчества, а результата ноль. Появился Избранник, Избранника убили, ждите появления следующего. И следующий Избранник приходит, и всё повторяется заново. И ещё раз. И снова. Тебе как программисту ничего такая циклическая заданность не напоминает?
      — Напоминает, — хмуро ответил Вилджа. — Блокиратор на контакторе коммуникационной сети. «В настоящее время все каналы связи заняты. Пожалуйста, попробуйте установить связь позднее». Вся хитрость в том, что информационное сообщение и перекрывает связь. Проверяющие устройства будут раз за разом подтверждать, что все каналы перегружены и связь с твоего коммуникатора невозможна. Но на самом деле каналы совершенно свободны. Занят только твой контактор. И занят анализом циклического сообщения.
      — Вот и с бенолийским Пророчеством то же самое, — сказал Авдей. — Оно сбывается и не сбывается. Сказать, что оно правдиво, нельзя, но и во лжи обвинить оснований вроде бы нет. Ждите, и ситуация разъяснится сама собой. Вот люди и ждут. И терпят, когда из них кровь сосут вместе с жизнью. «А чего дёргаться, когда вот-вот Избавитель придёт и всё за нас сделает?» И Избавитель приходит. Правда, до избавляемых дойти не может. Но это ничего, избавляемые согласны подождать новых Избавителей. Сидят. Ждут. Категорически ничего не хотят делать сами. И так до бесконечности. Ничего не меняется. Люди превращаются в пустых бездушных кукол. В роботов, послушных любому приказу. Жизнь застывает почти до мертвенности. А дальше вообще исчезнет.
      — Тогда ты решил искать следы фальсификата.
      — Нет, — качнул головой Авдей. — Прежде я задумался о том, кому выгодно морочить бенолийцам голову избранническим дурманом. И нашёл. Пророчество появилось на восьмой год от установления в Бенолии диктатуры Эдварда Чисио, и на пятый год после того, как он провозгласил себя императором. Чтобы его властные притязания были не только приняты, но и поддержаны Межпланетным Союзом, Чисио пообещал треть обычных трелговых поставок сделать бесплатной. И тут же, спустя всего месяц после договора о поставках и поддержке, в Бенолии появляется Пророчество, которое не только обещает избавить людей от ненавистного им тирана, но и самого императора позволяет держать на коротком поводке. Дескать, не будешь беспрекословно выполнять приказы Межпланетного Союза, не будет твоей Преградительной коллегии ни финансирования, ни технической поддержки. Воюйте с Погибельником собственными средствами. А средств у Бенолии после того, как треть экспорта стала бесплатной, было немного.
      — Ты кому-нибудь об этом говорил? — спросил Вилджа.
      — Без доказательств? — усмехнулся Авдей. — Нет. Это было бы бессмысленно. Я говорил о том, насколько грязна и порочна сама идея избранничества. Говорил, что быстрее и надёжнее будет освободить себя самим, чем ждать Избавителя. Меня понимали и принимали предложенный мной путь. Пусть не все, и не сразу, но люди находят в себе силы отказаться от дурмана и зажить настоящей жизнью. Но этого мало. Необходимо убрать и само Пророчество.
      — Почему? — не понял Вилджа.
      — Потому что сам факт существования пророчеств убивает в людях душу. Пророчества отбирают у людей свободу мысли, не дают возможности самостоятельно прокладывать свой жизненный путь и отнимают собственное будущее, всучивая взамен чужую прихоть. Пророчества лишают нас права быть людьми и превращают в безмозглый и бездушный инструмент любого, кому достанет подлости и хитрости воспользоваться дурманной силой пророчеств в своих интересах. Пророчество сродни наркотику, потому что и то, и другое одинаково одурманивает, а затем уничтожает всё, что только есть у людей — и разум, и чувства, и даже саму жизнь.
      — Жестоко, — сказал Вилджа.
      — Жесточе, чем ты думаешь, — ответил Авдей. — И пророчества, и наркотики обрекают людей на душевную, а зачастую и на физическую смерть, но если торговцев наркотиками сажают в тюрьму, то пророков возносят на пьедестал.
      — И что ты намерен с этим делать?
      — Единственное, что я смог, это разыскать в библиотеке Гарда фрагменты документов по проекту «Пророк Льдван». Уцелело почти всё. Ты был прав, когда говорил, что в библиотеке ареопага зафиксировано всё, что когда-либо происходило и происходит в Иалумете.
      — Как ты намерен их опубликовать? — спросил Вилджа. — Так же, как публиковал «Лицеистский файл»? Я помогу сделать программу.
      — Нет, — качнул головой Авдей. — Спасибо, но это не поможет. Высшие лицеи были на виду, и всё, что я о них говорил, легко мог проверить любой и каждый. По проекту «Пророк Льдван» у меня есть только копии документов, подлинники которых лежат в библиотеке ареопага, а войти в неё могут лишь единицы, и простых бенолийцев среди них точно не будет. И даже членов нынешнего Коронного совета или будущего парламента туда не пустят. Истину о Пророчестве надо открывать совсем по-другому, но вот как?
      Вилджа пожал плечами. Глянул на Авдея и улыбнулся ободряюще:
      — Зато твоё телешоу удалось лучше и не придумаешь. Архонты в ярости.
      — Почему? — удивился Авдей. — Я ведь не сказал ничего особенного.
      — Зато последствия у сказанного куда как особенные. Всего пять дней с твоего знаменательного выступления прошло, и уже такие результаты.
      — Какие результаты?
      Вилджа улыбнулся.
      — Во-первых, архонты крепко просчитались со стереоканалом. Народ возмущался, что ему не показывают Открывателя. Архонты показали, но на занюханном образовательно-познавательном канале, который никто не смотрит, и в передаче, которая невыносимо скучна всем, кроме очень узкой группы специалистов. Они рассчитывали, что смотреть тебя никто не будет. Но недоучли силу людского любопытства. Стоило мне запустить в сеть информацию, что такого-то числа во столько-то часов и минут по времени Гарда на таком-то канале будут показывать Открывателя, как гостевую страницу на сайте канала завалили вопросами, а правда ли это. Архонты забыли, а может и не знали, что образовательно-познавательные каналы Гарда вещают на всю капсулу. Так что твоё эффектное выступление видел весь Иалумет. Теперь тебя знают все.
      Авдей пожал плечами.
      — Сейчас мне слава скорее помеха, чем утеха.
      — Подожди, может, ещё и пригодится.
      Вилджа довольно улыбнулся и продолжил:
      — Пока иалуметская интеллигенция от Асхельма и до самых окраин капсулы обсуждала, этичен твой поступок или нет, и чего ты хотел больше — отрекламировать себя как музыканта или действительно обсудить важный для тебя вопрос, один мелкий ванхельсмий пирожник Р и льзан решил проблему кардинально. Он нарисовал и прибил над своей пирожковой огромный рекламный щит, где говорилось, что вкуснее, чем он, пирожки не приготовят и в самой Ойкумене. И если чем и встречать ойуменских гостей, то в первую очередь его пирогами.
      — Не слишком ли смелое заявление? — хмыкнул Авдей.
      — Он в своём мастерстве уверен. И не без оснований. Пирожки, которыми мы сегодня полдничали, его производства. Я специально взял на пробу и овощных, и мясных, и сладких.
      — Вкусно! — сказал Авдей. — Ими действительно можно встречать самых лучших гостей, не оконфузишься.
      — Это ещё не всё. Твой приятель Эльван тут же сделал о пирожнике репортаж и пристроил в какие-то секторальные издания. Если в пределах Колец Эльвану работу ещё искать и искать, то на дальнюю секторалку слова «свободный журналист из Гарда» действуют как огонёк на мотылька. Его репортажи сразу же показали по центральным каналам в нескольких государствах, в том числе и в Бенолийской империи. И в тот же день некий сударь Потапов, производитель вин, коньяков и прочей питейной продукции, решил, что наилучшим дополнением к пирогам, которыми будут потчевать ойкуменцев, станут его наливки. Прислал Рильзану предложение о совместном взаимовыгодном бизнесе. Пирожник, не будь дурак, тут же вылетел в Бенолию и подписал все документы, моля Таниару только об одном — чтобы Потапов не узнал об истинных размерах предприятия своего нового партнёра до того, как сделка будет зарегистрирована в Финансовой палате ВКС.
      — Подожди, — остановил Авдей, — если я тебя правильно понял, то ты говоришь о Фёдоре Потапове, производителе лучших вин Северного предела? Так он же один из богатейших людей в секторалке. И сноб, каких свет не видел. Чтобы он прислал такое письмо мелкому пирожнику?
      — Суть сделки раскрылась почти мгновенно. Но Потапов сказал «Иди-ка ты, друг любезный, на кухню и покажи, чего на самом деле умеешь». Пирожник показал. Потапов подписал все документы и дал ему беспроцентный займ на расширение предприятия. Но реклама их совместного бизнеса строится на слогане, что куда бы ты ни шёл в гости, хоть в саму Ойкумену, возьми пироги Рильзана и наливку Потапова, и всё будет в порядке. Между прочим, — добавил Вилджа, — во всех рильзановских пирожковых клиентов музыкой ублажать будет только кмелгист. С твоей подачи инструмент стремительно входит в моду.
      — С пирожником забавная история получилась, — улыбнулся Авдей.
      — Ареопаг от рекламы Рильзана и Потапова пришёл в бешенство.
      — В бешенство можно придти от любой рекламы. Она вся с тупым восторгом заявляет, что главное счастье твоей жизни достижимо исключительно путём использования определённого стирального порошка или именно этой зубной пасты. Так что реклама у Потапова и Рильзана самая обыкновенная.
      — За исключением того, — сказал Вилджа, — что говорит как о поездке в Ойкумену, так и о визите самих ойкуменцев как об обыденности. Архонты боятся и ненавидят Ойкумену. Если бы они могли превратить стены Иалумета в камень, а ещё лучше саму Ойкумену уничтожить, они бы сделали это. А поскольку Ойкумена недосягаема, во всяком случае — пока, то архонты уничтожат Рильзана и Потапова.
      Авдей опустил глаза. Вилжда сказал:
      — Тебе тоже не поздоровится.
      — Выкручусь.
      Вилджа сел перед ним на корточки.
      — Авдей, тебе бы уехать. Спрятаться где-нибудь. Иалумет большой, ты без труда затеряешься так, что никакие ареопагские ищейки не найдут. Я поговорил с Эльваном, он говорит, что сумеет вывезти тебя из Гарда. Охрана ничего не заметит. Из Колец выбраться будет ещё проще.
      — А как же ты? Если архонты узнают, что это ты из своей Башни блокировал микрофоны и не давал прервать трансляцию передачи, тебя уничтожат.
      — Ерунда, — фыркнул Вилджа. — Свалю всё на тебя с Эльваном, благо вы к тому времени успеете скрыться без следа. Зато у тебя будут в Асхельме свои глаза и уши. Архонты считают меня верноподданным идиотом, а потому болтают при мне о своих делах, не стесняясь.
      — Мне казалось, — осторожно ответил Авдей, — что ты действительно предан архонтам.
      — Мне тоже так казалось. Но они не любят Башню. Не любят Фонтан. Ты тоже их не любил. Но уважал. По-настоящему уважал, от сердца. Я не сразу это понял, слишком мало в моей жизни было уважения, чтобы научиться его видеть и ценить. Дальше — больше. Когда стало известно, что Башня — не святилище, а всего лишь средство коммуникации, и что Фонтан — не благодать, а всего лишь короткое замыкание, архонты стали презирать Башню и смеяться над Фонтаном. Вслед за ними над Башней и Фонтаном начал смеяться весь Иалумет. Ненавидеть их. Чат Башенного сайта забросали карикатурами и проклятиями. А ты… — Вилджа запнулся. — Ты научил меня делать Фонтан благодатным, а Башню — святилищем. Даже больше, чем святилищем — Домом Праздника. Я рассказал об этом на сайте, и многие поверили в то, что благодать надо не ждать откуда-то сверху, а делать самим. Некоторые Хранители ушли из Башен, но ведь им на смену быстро пришли другие. Помнишь наших семерых Охранителей? Четверо из них вернулись. Теперь они станут Хранителями. У каждого будет собственная Башня. Радужные Фонтаны обрели новую силу и засверкали по всему небу. Авдей, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Как мы все тебе благодарны.
      — Но…
      — Не надо ничего говорить. О Башнях и Фонтанах ты уже сказал всё, что нужно. — Вилджа накрыл кисти Авдея ладонями. — Знаешь, раньше в чате и на форуме Башенного сайта меня спрашивали, не противно ли мне рядом с калекой. А теперь спрашивают, хорошо ли я о тебе забочусь. Присылают рецепты ванн и домашних мазей, которыми их дедушки и бабушки лечат подагру на руках и на ногах. Советуют витаминные чаи. — Вилджа прижал ладони Авдея себе к лицу и попросил: — Уезжай. Сегодня же уезжай. Гард — скверное место.
      — Не могу, — высвободил руки Авдей. — Пока не найду способ очистить Бенолию от Пророчества, никуда я из Гарда не уеду. Тем более, что твоих Башен и Фонтанов это тоже касается.
      — В смысле? — поднялся Вилджа.
      — Перечитай Пророчество, — придвинул Авдей распечатку. — Особенное внимание обрати на словосочетания «бездна мрака» и «дорога звёзд». И не пропусти благодатный огонь, который должен гореть не где-нибудь, а именно в пустоте. Заодно припомни название сети небольших, но очень добротных отелей, которые есть в каждом мало-мальски крупном населённом пункте Иалумета. Когда речь идёт о деревнях и посёлках, отель «Бездна мрака» оказывается вообще единственной тамошней гостиницей и питейным заведением, к тому же из-за малого количества клиентов явно убыточным. Так зачем владельцам и без того непомерно огромной гостиничной сети открывать отели ещё и там, где их услуги никому не нужны?
      Вилджа отошел к плите, переставил с места на место чайник.
      — А есть населённые пункты, где таких отелей нет?
      — Да, — кивнул Авдей. — Инвалидские и уголовно-поселенческие территории вроде Гирреана. Правда, у нас к ним ещё и еретики с придворными добавлялись, но это не суть дела. Главное, что ни одной «Бездны мрака» нет там, где живёт непригодный к всевластным играм людской материал.
      — Только не говори, что сеть «Бездна мрака» принадлежит ВКС.
      — Она досталась координаторам по наследству от ордена Белого Света, а те, в свою очередь, унаследовали её от Межпланетного Союза. — Авдей поднялся на костыли, подошёл к Вилдже. — Звёздную дорожку между домом Хранителя и Башней начали делать ещё до Раскола, так?
      — Да, — сказал Вилджа. — Какой-то эстетноозабоченный умник решил, что если звёздочки, точнее — искорки, есть над башней, то должны быть и перед башней. Кому-то из тогдашних руководителей службы связи идея понравилась, и он приказал все башни и дома для связистов соединить такими дорожками. Сохранился даже номер приказа, текст и фамилия руководителя. А традиция звёздных дорожек дожила до наших дней. — Вилджа запнулся, придавленный догадкой. — Так что же это получается, — сказал он, — Межпланетный Союз хотел башни из источника благодати превратить в орудие подавления и разрушения? Но это же святотатство! Ведь тогда башни уже были официально объявлены священными. Они сами объявили их священными. И произошло это в 24 году от Раскола. А Пророчество… — Вилджа метнулся к столу, стал перебирать бумаги. — Пророчество тоже появилось в 24 году.
      Вилджа уронил листок, закрыл лицо ладонями. Вопросил стонуще:
      — Неужели Межпланетный Союз наделял башни святостью, нисколько в неё не веря?!
      Авдей подошёл к нему.
      — Теперь ты понимаешь, почему я должен раскрыть все тайны Пророчества и доказать людям его лживость? Из каких бы соображений Межпланетный Союз не сделал башни священными, но благодать их стала истинной, а не ложной. Красота их фонтанов радует взор и согревает душу. Поэтому башни действительно священны. И они должны остаться вободными от пророческой грязи. По их звёздным дорожкам должны ходить лишь Хранители. Нельзя допустить, чтобы однажды вошёл в Священную Башню и прикоснулся к Благодатному Огню тот, кто станет безотказным орудием в руках ареопага. Во всех смыслах безотказным — как в полнейшем непротивлении приказам архонтов, так и в высочайшей эффективности подавления воли людей и убийства их душ.
      — Нет! — схватил его за плечи Вилджа. — Авдей, это слишком опасно. Если надо выбирать между тобой и Башнями… Да провались они к чёрту, эти Башни с Фонтанами вместе!
      Авдей убрал его руки.
      — Послушай меня, Хейно Вилджа, Хранитель гардской Башни Радужного Огня. Речь идёт не обо мне. И не о Башнях. Мы говорим о судьбе Иалумета. О судьбах всех его людей. ВКС переживает глубочайший кризис. Власть его рушится. Чтобы удержаться на престолах, архонты пойдут на всё, не погнушаются никакими грязными приёмами. Они уже пытаются использовать Пророчество, уже дурманят им людей, отравляют и поганят людские души. И очень скоро архонты сообразят, что в своих манипуляциях можно использовать и Башни. Если до такой страховки додумался Межпланетный Союз, диктаторы сильные и уверенные в нерушимости своей власти, то тем более мысль о подобном оружии придёт в голову правителям, чья власть утекает как песок сквозь пальцы. ВКС умирает, но, как раненый зверь, в своей агонии ареопаг способен убить очень и очень многих людей. Я этого допускать не намерен.
      — Но почему ты? — выкрикнул Вилджа.
      — А почему не я? — ответил Авдей.

* * *

      Паларик уволил Авдея в тот же день, когда вышла передача. Открывателю не гоже сидеть в инспекционном зале.
      Конечно, парня можно было бы перевести в архив. Там бы он и сам научился работать с настоящими судебными документами, и досконально изучил бы бардак, именуемый «судебная реферантура». А в будущем, уже став судьёй, не попадал бы впросак из-за её вечной небрежности.
      Однако Паларик Авдея уволил. Слишком сильно обожгла обида. Паларику казалось, что он может рассчитывать хотя бы на минимальное доверие Авдея.
      Оправдываться Авдей и не попытался. Только сказал короткое «Простите» и ушёл. Паларику почему-то стало стыдно. Наверное, надо было сначала поговорить с парнем, а потом уже выносить суждения. И тем более — приговоры. Но теперь уже поздно что-то менять.
      Однако ощущение неправоты засело в душе занозой.
      …Позвонил Авдей ближе к полуночи, попросил приехать.
      — Мне нужна срочная консультация опытного, а главное — неболтливого юриста. Кроме вас обратиться не к кому. И достойного денежного вознаграждения за консультацию тоже заплатить не могу.
      — Какие деньги?! — разозлился Паларик. — Ты где?
      — Если вы согласны, я буду ждать вас у центрального входа в Радужную Башню.
      Возле Башни Паларик был уже через сорок минут.
      — Что случилось? — спросил он Авдея. — С тобой всё в порядке?
      — Со мной-то всё. Несколько хуже с тем, что вокруг меня. Идёмте в дом.
      Компания в доме Хранителя оказалась обширная и разнообразная.
      Журналист Эльван Кадере. Библиотекарша ареопага Виктория Реидор. Девушка как-то заходила за Авдеем в инспекцию, и Паларик её знал.
      С Хранителем Хейно Вилджей Паларик лично знаком не был, но по стерео видел не раз.
      Авдей представил двух других компаньонов.
      Хорошенькая светлошерстая берканда по имени Ольд е нна оказалось сотрудницей референтуры зала Совета ареопага.
      До тяжести хмурый кареглазый наурис Д е йним — начальником службы безопасности Асхельма.
      — Излагаю суть дела, — сказал Авдей. — В недавнем прошлом сударь Кадере был телохранителем высшего разряда, входил в самый ближайший круг личной стражи бенолиского императора. Сравнивая работу СБ Бенолии и Асхельма, сударь Кадере охарактеризовал последнюю в не особо уважительных выражениях. Сударь Дейним возмутился столь низкой оценкой. В итоге непродолжительного, но очень бурного спора было заключено пари стоимостью в одну бутылку потаповской наливки. По условиям пари сударь Кадере должен будет обойти все людские и технические охранные системы, которые выставит сударь Дейним, и заснять секретнейшее совещание архонтов в зале Совета. В арбитры пари была приглашена сударыня Ольденна.
      Эльван виновато глянул на Ольденну и тут же опустил взгляд. Та села рядом с Эльваном и взяла его под руку.
      Паларик кивнул.
      — Пари, я так понимаю, выиграл Эльван. Так о чём я должен вас проконсультировать — что полагается Эльвану за шпионаж, а Дейниму и Ольденне за соучастие в оном? Или интуиция меня не обманывает, и дело несравненно хуже шпионажа?
      — Хуже, — сказала Ольденна. — Элик действительно выиграл пари, принёс, как и было оговорено, запись в кабинет Дейнима. Только вид у Эльвана был при этом совсем не победительный. Вместо объяснений он велел нам посмотреть запись. Мы посмотрели и тоже впали в глубочайшую прострацию. Эли сказал, что надо идти к Авдею. Но Авдей тоже не знает, что делать. И Хранитель не знает.
      — Да перестреляю я эту мразь и дело с концом! — вскочил Дейним.
      — Не поможет, — ответил Авдей. — На волне паники в архонтские кресла усядется ещё б о льшая мразь.
      — В Бенолии помогло, а здесь не поможет! У вас императора шлёпнули, и сразу всё куда как хорошо стало! Даже зависть берёт…
      Авдей отрицательно качнул головой.
      — Императора убили случайно. У одного из придворных точно так же, как и у вас, нервы не выдержали властительные мерзости терпеть, и он пристрелил мучителя, ни сколько не заботясь о последствиях. Ситуацию в Бенолии изменила не смерть императора, а реформы, которые готовили долго и тщательно. Поэтому властительный вакуум, который образовался в результате внезапной смерти главы государства, сразу же заняла оппозиция. А поскольку она давно и прочно была оформлена в чёткую структуру, то сразу же вписалась в существующую систему госуправления. И начала спокойно, без насилия и крупных конфликтов, реформировать эту систему в соответствии со своими принципами. Причин у такой успешной смены власти две. Первая — оппозиция прекрасно знает сферу, в которой ей приходится действовать, и поэтому ведёт себя в полном соответствии с её условиями. Вторая причина — и цели оппозиции, и средства достижения целей досконально известны всему населению Бенолии и пользуются полной поддержкой его большинства. С ситуацией в Бенолии всё понятно?
      Дейним неохотно кивнул. Авдей сказал:
      — Зато в Иалумете реальной оппозиционной силы нет. То, что происходит в Западном пределе, не в счёт. Это лишь зарождение и становление реформистского движения, но не действенная реформистская сила. Говорить о её всенародной поддержке нелепо. А без такой поддержки любое реформистское движение обречено на провал, и никакие, даже самые гениальные и правильные идеи реформирования его не спасут. Так что рассчитывать на смену власти в Иалумете нельзя. Если вы, Дейним, убьёте архонтов, властительный вакуум тут же займут их приближённые, которые продолжат делать всё то же самое, что делал прежний ареопаг. — Авдей мгновение поразмыслил. — Ещё как вариант можно рассмотреть возвращение ордена Белого Света. Точно такой же тиран, с теми же самыми целями и приёмами, так что…