Николай и Гюнтер молчали. Дела лицеистов им глубоко безразличны, тут Авдей всё правильно понял. Но клятва обязывает следовать за Избавителем всюду, какой бы путь он ни избрал. Даже если этот путь не по нраву им самим.
      Только Авдей об их клятвах ничего не знает. А значит, нужно придумать какое-то иное объяснение, достаточно убедительное для того, чтобы не осознающий себя Избранник поверил своим паладинам.
      — Если, как утверждает поговорка, — осторожно произнёс Николай, — все пути ведут в Гард, то логично будет и то, что придти в Гард можно разными путями. В том числе и через Высшие лицеи.
      Гюнтер растерянно глянул на побратима. Коля и сам не понимает, насколько точны его слова. Ведь, согласно Пророчеству, Избранный должен стать владыкой и повелителем Гарда. А как иначе он сможет низринуть тиранию и установить истинную власть, которая вернёт всем свободу и благоденствие?
      — Я иду с тобой, Авдей, — твёрдо сказал Гюнтер. — Пусть твой кажется мне странным, но я знаю, что он правилен.
      — Путь к чему? — насторожился Авдей. — Что вы подразумеваете под Гардом?
      — Свободу и благоденствие, — ответил Гюнтер. — Мир без печалей и бед, в котором людей ждёт лишь покой и радость. Разве ты не этого хочешь?
      — Ну, в общем, да, — согласился Авдей. — Хотя на счёт покоя не уверен. От этого понятия разит чем-то кладбищенским.
      Николай улыбнулся.
      — Я иду с тобой.
      — А метафоры зачем? — продолжал гнуть своё Авдей. — По-нормальному нельзя было сказать?
      — Привычка. У нас в школе считали, что о серьёзных вещах культурный людь должен говорить высоким слогом. По-благородному. Глупость, конечно, но привычку в выспренности они нам привили. Я стараюсь отучиться, но пока что-то не очень получается. Наверное, потому, что слишком редко говорю о серьёзном. В основном о бытовых делах трепаться приходиться.
      Авдей неуверенно улыбнулся. Николай кивнул в ответ.
      — Так мы пошли? — спросил Гюнтер.
      — Да, пора, — поднялся из-за стола Авдей.

* * *

      Малнира сидела перед камином. За окном быстро сгущались сумерки. В комнату вошёл Дронгер, сел на подлокотник кресла.
      — Как долго мы будем ждать? — спросила Малнира.
      — Не меньше месяца, но и не больше трёх.
      — Винсент знает, что его прочат в Избавители?
      — Пока только в Погибельники, — буркнул Дронгер. — Но вскоре информация дойдёт и в братства. Тогда за Винсом и Рийей начнётся двойная охота.
      — Девочка-то здесь при чём? — возмутилась Малнира.
      Дронгер печально усмехнулся:
      — А ты сможешь найти лучшую заложницу?
      — Что ты намерен делать?
      — Я могу только ждать. К счастью, никто не знает где они.
      — Пока не знает, — ядовито уточнила Малнира. — Только лишь пока.
      — Я задержу информацию, насколько смогу. Если не будет ни прямых, ни косвенных подтверждений выдумок Панимера, то поиски заглохнут, и внимание коллегии сосредоточится на Авдее Северцеве. Тогда наши дети смогут спокойно покинуть страну.
      — При дворе говорят, что Северцев калека и сын калеки. Это исключает его из претендентов на роль Избранного.
      — Уже нет, — со злой досадой сказал Дронгер. — Утром одного братка взяли. Стабилка вела операцию по захвату контрабандистов с крупной партией трелгового листа. По чистой случайности браток оказался рядом с их группой. На первом же допросе он потёк, как решето, и выдал весьма оригинальную трактовку сочетания «калека-Избавитель», по которой увечье становится дополнительным подтверждением его избранности. Поверили трактовке лишь треть братиан, однако этого хватило, чтобы у них началась междоусобица. Братки сосредоточились на разборках и перестали путаться под ногами. Я хотел стимулировать сей приятный для нас процесс, но теперь поступлю иначе… Валиев получит новую трактовку как абсолютную истину. Коллегия вплотную займётся Северцевым и забудет о Винсе. Братиане тут же прекратят конфликты и тоже всецело сосредоточатся на Северцеве. Соответственно, о Винсе они вообще ничего не узнают.
      — Звучит неплохо, — одобрила Малнира.
      — Тебя что-то смущает?
      — Винсент. Он горд и честолюбив.
      — Отличные качества для наследника рода Адвиагов.
      — Несомненно. А ещё Винс очень умён и сообразителен. Такие качества побуждают их носителя блистать талантами, стремиться как можно скорее стать кем-то и чем-то значимым. Сделаться крутым перцем, как любят говорить молодые. Или вылезти в суперпоцы, как говорили в эпоху нашей с тобой юности.
      — Не понимаю, что в этом плохого, — нахмурился Дронгер.
      — Как думаешь, — спросила Малнира, — стать Избранным — это означает сделаться крутым перцем? Самым крутым и перцовым из всех!
      Дронгер вскочил с подлокотника.
      — Нет!
      Малнира с усмешкой смотрела на мужа:
      — Как скоро Винс сообразит, что Погибельник и Избавитель — одно и то же лицо?
      — Думаю, — медленно проговорил Дронгер, — пристальное внимание братков и коллегианцев к Северцеву заставит Винсента забыть о том, что Панимер назвал его Погибельником. Так что я в контору.
      — В разговоре с Валиевым постарайся быть как можно убедительнее. А это тебе на удачу. — Малнира встала, крепко поцеловала мужа. Дронгер ответил не менее страстно.
      — Жаль, надо идти, — вздохнул он. — Но скоро мы всё наверстаем. Вот отправим детей за границу и устроим себе роскошнейший медовый месяц где-нибудь в горах, подле озера. А сейчас я должен спешить.
      — У тебя всё получится, — заверила Малнира.

= = =

      Архонты сидели в зале Совета, рассматривали настенную видеопанель с фотографиями Авдея и Винсента.
      — Избавитель Панимера, — сказала Маргарита, — гораздо лучше, чем теньмовский. У мальчика видна харизма, есть артистизм. Он будет прекрасно смотреться на стереовидении. И своенравия у бывшего придворного не в пример меньше, чем у выкормыша мятежников.
      — Равно как и житейского опыта, и критичности восприятия, и независимости, — добавил Тромм. — Фенг не привык жить один и решать всё самостоятельно. Ему обязательно надо к кому-то прилепиться, найти себе покровителя. В обмен на ощущение защиты он будет податливее, чем глина в руках скульптора. Надо тщательно продумать, что мы вылепим из столь прекрасного материала.
      — В Гирреане Фенг жил один и прекрасно со всем управлялся, — возразил Лиайрик.
      — Не один, — сказала Маргарита. — Ему помогали Авдей Северцев и Кандайс Джолли. Без них он вряд ли бы уцелел в пустоши.
      — Не уверен, — скептично выгнул хвост Лиайрик. — Фенг явно не так прост, как кажется. Могут быть сюрпризы.
      — Могут, — согласилась Маргарита. — Но будут недолгими. Поэтому я поддерживаю Тромма. В Избранники надо вводить Фенга.
      Лиайрик досадливо клацнул шипами. Но два голоса против одного означали, что решение принято и отменено быть не может.
      — Панимер нам нужен? — спросил Тромм. — Если да, то забирать его надо немедленно. Через неделю в гирреанской психушке из него сделают растение.
      — А зачем нам Панимер? — удивился Лиайрик.
      — Вот и я думаю, что ни за чем, — сказал Тромм. — Пусть остаётся в Гирреане.

= = =

      Гюнтер заглянул в салон космонет-клуба.
      — Свободных мест нет, — сказал Николаю и Авдею. — Придётся топать в соседний квартал. Надеюсь, там компьютер будет. Вечер — час пик для таких заведений.
      — Значит, немного погуляем, — ответил Николай.
      — Авдей, — глянул на него Гюнтер, — ты знаешь Пророчество святого Льдвана?
      — Разумеется. Его все знают. Только Льдван не святой — во всяком случае, официально. Ни одной церковью он не канонизирован.
      — Не суть важно. — Гюнтер немного помолчал. — Авдей, что ты думаешь о Пророчестве? И об Избраннике?
      — Гюнт, я атеист, а ты правоверный лаоранин. Пророчество — не та тема, где мы можем сойтись во мнениях. Вне зависимости от того, называешь ты его героя Избранником или Погибельником.
      — Ты и Погибельника отрицаешь? — поразился Николай. — Я знаю, что реформисты пренебрегают Избавителем, но я и подумать не мог, что вы отвергаете Погибельника.
      — Погибельник нужен только Коронному совету. И то лишь по причине умственной ущербности большинства его членов.
      — Как это?
      — Без комментариев, — сказал Авдей.
      — Но почему? — настаивал Гюнтер.
      — Потому что ничего приятного я не скажу.
      — Авдей, я не собираюсь выпрашивать у тебя комплименты пророку Льдвану! Мне нужно разобраться в ситуации. Я знаю, что думают те, кто ждёт Избавителя. Я знаю мысли тех, кто боится Пришествия Погибильника. Но я не понимаю тех, кто вообще отвергает Пророчество!
      Авдей вздохнул.
      — Послушайте, пацаны, вы отличные ребята, и я не хочу говорить ничего такого, что может вас обидеть. Совсем недавно вы были братианами, и…
      — Как это были?!.. — с испугом, растерянностью и возмущением начал Гюнтер, но тут же опомнился: — С чего ты вообще взял, что мы братки?
      — А то не видно… Вы правильно сделали, что бросили эту гопу.
      — Бросили? — переспросил Николай.
      — Братки в Гирреан попадают двух категорий — ссыльные и беглые.
      — Да, ты угадал, — тихо произнёс Гюнтер. Глянул на Авдея, опустил глаза и спросил: — Будь мы актуальными братианами, а не беглыми, ты бы даже разговаривать с нами не стал, верно? Как и все реформисты…
      — Я не реформист, а всего лишь сын реформиста. И я считаю, что каждый имеет право верить в то, что ему нравится. Даже в Пророчество. Но только при условии, что не пытается навязывать свою веру другим. Поэтому давайте закроем тему.
      — О Погибельнике ты можешь говорить, не стесняясь, — сказал Николай. — Эту трактовку Пророчества в братствах никогда не считали достойной доверия и уважения. Гюнтер прав — нам надо разобраться во всех точках зрения на вопрос. В том числе и в твоей.
      — Что ж, если тебе так интересно… Погибельник нужен власть предержащим для оправдания своей управительской бездарности. Вместо того, чтобы искать компромисс между собственными амбициями и нуждами народа, как поступают разумные государственные деятели, глупые владыки сосредоточены только на удовлетворении сиюминутных прихотей. Подданных считают даже не скотом, а всего лишь вещью — покорной и безотказной. В итоге такие правители становятся ненавистны народу, и он стремится убрать столь никчёмных управленцев. Однако признавать ошибки и, тем более, менять манеру поведения глупые владыки не желают категорически. Поэтому главные правительские неприятности, именуемые забастовка и восстание, они объясняют происками Погибельника, который сбивает покорное стадо их рабов с пути истинного. Получается надёжное самооправдание для никчёмных правителей — во всём виновата не их глупость, а некий вредитель. Если его уничтожить, то вместе с ним мгновенно исчезнут все неприятности, и вновь можно будет не заботиться ни о чём, кроме собственного эгоцентризма.
      — Интересное воззрение, — пробормотал Николай. — Но ведь тысячи людей, весьма и весьма далёких от престола, всю жизнь свою посвящают борьбе с Погибельником.
      — Любой и каждый хочет постоянно ощущать высокую значимость собственной персоны. Создать такое ощущение может только внимание окружающих. Но чтобы его привлечь, надо сделать нечто выдающееся, неординарное. А для этого нужно немало потрудиться, напрячься и умственно, и эмоционально, и физически. Чтобы пирог вкусный испечь, который будет восторженно хвалить каждый, кто его попробует, надо переделать кучу тяжёлой и нудной работы возле горячей душной плиты. Чтобы хвастаться золотой медалью за соревнования, нужно впахивать до кровавого пота на тренировках, а после на износ выложиться на самом состязании. Но и это ещё не всё: ради успеха надо отказываться от многих досужих развлечений и удовольствий, потому что количество времени в сутках ограничено. Приходится выбирать что-то одно — беззаботные посиделки в баре и полнейшая безвестность или всеобщее признание и практически полное отсутствие свободного времени. Нормальные люди спокойно делают выбор и всецело принимают его последствия. Одни наслаждаются своей значимостью для окружающих, другие — незначимостью окружающих для себя. И те, и другие счастливы, потому что довольны и собой, и миром вокруг себя. Но есть люди, которые хотят и всеобщую значимость ощутить, и усилий к этому не прилагать. Поэтому идут в Преградительную коллегию. Здесь не нужно думать, не требуется работать. Надо всего лишь целым скопом убить одного-единственного бедолагу, громко именуемого Погибельником — и пожалуйста, ты прославленный герой. Даже смелость проявлять не нужно, в такой толпище всегда есть возможность отсидеться за чужими спинами, а после на халяву пожинать лавры.
      — Ну знаешь, — возмутился Николай, — так мордой в дерьмо коллегианцев ни в одном братстве не тыкали!
      — Но ведь я сказал правду, — ответил Авдей. — Или у тебя есть возражения?
      — Нет, — буркнул Николай.
      Авдей смотрел с сочувствием.
      — Это беда любого государства, которым правят глупцы и бездари. На ключевых постах оказываются лишь те, кто по интеллектуальной и душевной ущербности является полным подобием никчёмных владык. А жизнь в таком государстве основана на тщеславии, алчности и трусости, потому что для смелости, щедрости и честолюбия нужны ум и талант.
      — Не смей так говорить! — Николай схватил Авдея за куртку, тряхнул. — Коллегия — достойный враг, умный и сильный!
      — Для братств коллегия противник равнозначный. Братства и коллегия — две стороны одной медали. Одно без другого существовать не может.
      Николай разжал пальцы, попятился.
      — Неправда! — шагнул к Авдею Гюнтер. — Коллегия — это сборище насильников и убийц! Ты сам так сказал! Коллегианцы могут существовать, лишь отбирая чужую силу.
      — А братиане её воруют. В братствах все уповают на то, что явится некий суперкрутой перец и не только избавит от бед и несчастий, но и досыта наполнит их алчные брюхи всеми возможными благами. А самим братианам при этом ничегошеньки делать не придётся. Всё достанется на халяву. Но это ложь. И защититься от бед, и сотворить блага можно только собственными руками. Поэтому братиане не только воры, но и мошенники, постоянно врут и себе, и людям.
      — Это ты врёшь! — Николай опять схватил Авдея за грудки. — Братиане жизнь готовы отдать за то, чтобы мир стал лучше!
      — И каким же образом вы собираетесь его улучшать? — ехидно спросил Авдей. — У вас есть конкретная программа миропреобразования хотя бы в масштабах одной Бенолии? Как вы собираетесь реформировать экономику, социальную сферу, производственную?
      Николай лишь зашипел свирепо. Авдей невесело улыбнулся, кивнул.
      — Единственная цель Великих Отцов — самим взгромоздиться на трон, который сейчас занимает Максимилиан со своим Коронным советом. Власть насильников и убийц сменится правлением воров и мошенников. Ты сможешь сказать, кто из них лучше?
      Николай оттолкнул Авдея.
      — Ты врёшь! На самом деле всё не так.
      — На самом деле, если братиане свергнут императора, то одна ущербность сменит другую, только и всего. Для Бенолии ничего не изменится.
      Николай ударил Авдея кулаком в лицо. Брызнула кровь из разбитых носа и губ.
      — Не смей так говорить! — закричал Николай. — Ведь ты…
      — Сам ущербность? — перебил Авдей. — Да, это так. Но я пытаюсь стать полноценным. Поэтому я никогда не пойду в братство. Не назову пророческие бредни смыслом жизни.
      Авдей достал платок, попробовал остановить кровь.
      Гюнтер протянул ему ранозаживляющий аэрозоль. Новичкам в СТО он требовался постоянно, поэтому лучше было держать баллончик при себе. Авдей вдохнул душистое облачко. Как сумел, вытер кровь.
      — Авдей, — тихо проговорил Гюнтер, — Пророчество — это надежда. Путеводная звезда. Ну что ты молчишь, Авдей?
      Тот мгновение поколебался — ответ опять мог закончиться мордобитием, но всё же сказал:
      — Сам факт существования любого пророчества для людей оскорбителен, потому что лишает их права называться людьми, делает тупыми слабодушными куклами, вынужденными бездумно и безвольно следовать предначертаниям, вне зависимости от того, полезны они для людей или вредны. Встав под знамя пророчества, люди превращаются в вещь, потому что сами убивают собственную душу. Пророчества нужны лишь дуракам и трусам, которым не хватает ни ума, ни смелости самим начертать себе жизнь.
      Гюнтер смотрел на Авдея острым пронизывающим взглядом.
      — Вот значит как… — проговорил он. — Что ж, ты сам всё решил. Ты сам этого захотел.
      Авдей побледнел, отступил, но тут же остановился, гордо вскинул голову.
      — Да, я выбрал и решил. Теперь выбирай ты. Пришло время решать, кем ты будешь — куклой или людем.
      — Я не убью тебя, — сказал Гюнтер. — Пускай судьба сама решит, как с тобой поступать. А я… Я закончу то, что начал: запущу в сеть остатки твоих файлов. Дальше пусть всё будет так, как угодно судьбе.
      Николай подтвердил слова Гюнтера кивком, но на Авдея старался не смотреть.
      — В клуб тебе лучше не заходить, — сказал Гюнтер. — Одежда в крови. Попробуй отчистить, а то каждый встречный патруль тормозить будет. Мы быстро.
      — Да, — сказал Авдей. Николай и Гюнтер ушли.
      …Свободное место в клубе нашлось. Гюнтер подключил планшетку Авдея к компьютеру, открыл складские сайты, сайт-генератор.
      — Отлично. Стопроцентная синхронизация с предыдущими составляющими. Слияние… Готово. Шедевр, а не файл! Теперь финальное тестирование — и в сеть.
      — Да, ты молодец, — сказал Николай. — Только принеси мне минералки. Здесь душно до рвоты, а я не умею пользоваться этими придурочными торговыми автоматами. Гюнт, пожалуйста!
      — Сейчас, — поднялся Гюнтер. — Присмотри, чтобы стул никто не утащил. А лучше сам пока сядь.
      Николай занял его место перед клавиатурой. Незаметно оглянулся. Гюнтер воевал с разлаженным торговым автоматом, лихорадочно тыкал пальцами в сенсорную панель. Автомат не реагировал.
      «Три минуты у меня есть, — оценил ситуацию Николай. — Хватит с избытком».
      Он открыл в файле опцию «Копирайт», со своего мобильника перекинул в диалоговое окно паспортные данные Авдея — фото фас-профиль, дату рождения, ДНК, адрес. Выбрал функцию «скрытый копирайт», задал максимальную степень сокрытия.
      Поскольку все программы-анализаторы считают копирайт одной из главных составляющих любого файла, Гюнтер при тестировании ничего не заметит. Зато эксперты ВКС, которые разберут Авдеево послание до последнего байта, содержание копирайта прочтут обязательно.
      Вернулся Гюнтер, принёс воду.
      — Кошмар, а не автомат! Если они не могут его настроить, то зачем вообще ставить такие дорогие устройства? Лучше бы киоск открыли и продавщицу наняли. Накладных расходов наполовину меньше, а прибыли в два раза больше. Впрочем, это их проблемы.
      Гюнтер занялся файлом. Николай отхлебнул воду и сунул бутылку под стол.
      «Изначально Авдей был избранным судьбой Избавителем. Но его гордыня и своеволие исказили предначертание, и Авдей превратился в Погибельника, призванного уничтожить святое дело, которому служат братства. Однако мы не можем убить Погибельника, потому что он всё равно остаётся Избранным, и жизнь его священна. Пусть грех такого убийства падёт на координаторов, они всё равно давным-давно утопили свои души в грязи. А мы сохраним чистоту и удостоимся нового Пришествия».

- 9 -