Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Герой Саламина

ModernLib.Net / Исторические приключения / Воронкова Любовь Федоровна / Герой Саламина - Чтение (стр. 3)
Автор: Воронкова Любовь Федоровна
Жанр: Исторические приключения

 

 


      На заре, когда белая утренняя звезда еще висела в зеленоватом небе и вода чуть серебрилась на горизонте, военачальник Еврибиад вывел корабли в широкое Фракийское море. Флот миновал узкий пролив, синеющий между островом Скиафом и Магнесией, и, подойдя к мысу Артемисию, бросил якоря.
      Защищать Фермопилы пошел спартанский отряд. Отрядом командовал спартанский царь Леонид, сын Анаксандрида, потомок Геракла. Молодой, энергичный, воспитанный в твердых традициях Спарты – не отступать ни перед каким врагом, он взял в свой отряд триста самых отважных воинов, преданных родине, сильных телом и духом. Все это были люди зрелого возраста, у всех были жены и дети, и все они знали, за что идут воевать и что идут защищать.
      Спартанские правители – эфоры, истинные господа страны, цари над царями, – торопили Леонида:
      – Иди и занимай Фермопилы. Пускай наши союзники не думают, что Спарта будет медлить. Тогда они, увидев это, и сами поторопятся послать свои войска. А мы, как только отпразднуем Карней, почтим нашего бога Аполлона Карнейского, придем к тебе всем войском. Пока персы дойдут до Фермопил, мы закончим праздник.
      Воины Леонида собрались так быстро, что едва успели проститься с родными. Жена Леонида, прекрасная Горго, не пролила ни одной слезы – спартанки не плачут.
      – Со щитом или на щите! – сказала она.
      – Со щитом, Горго, со щитом! – ответил Леонид.
      Однако румянец сбежал с ее лица, когда она увидела его в красном военном плаще. Она молча подвела к нему маленького сына. Так же молча Леонид простился с ними – слова были излишни.
      Воины Леонида, все триста в пурпуровых плащах, запели пеан, военную песнь, и покинули Спарту. В пути к Леониду присоединялись отряды союзных войск: локры, фокийцы, тегейцы, аркадяне, коринфяне, пелопоннесцы… Союзникам сказали, что это идет пока только передовой отряд Спарты и что следом двинется могучее спартанское войско.
      Отряд шел быстрым шагом. Леонид был спокоен. Его, как всякого спартанца, с самого раннего детства готовили для войны. Теперь наступил час выполнить свой долг перед родиной. У него не было страха, он знал свою силу и свое военное умение. Сердце его билось ровно.
      Но когда на их красные плащи легла тень тяжелых фермопильских скал, Леонида охватило недоброе предчувствие. На мгновение ему показалось, что его отряд вступил в темное царство смерти…
      Спартанцы шли по неширокой дороге между морем и Трахинской скалой. Дорога становилась все уже, все теснее. Скала прижимала их то к морю, то к болотам. Клокочущий шум горячих источников, падавших с гор, заполнял тесноту, мешаясь с шумом моря. Сырой серый туман висел над источниками, и мир сквозь эту дымку казался таинственным и нереальным.
      – Вот клокочут! – засмеялся Леонид, стараясь рассеять гнетущее впечатление. – Недаром здешние жители называют эти места хитрами. Право, это и в самом деле хитры, в которых варят похлебку!
      Отряд миновал селение Альпены, откуда им назначено брать съестные припасы. Дальше началось самое узкое место Фермопил – по дороге между скалами и морем могла пройти лишь одна повозка, а со встречной негде было бы и разминуться.
      Поперек дороги стояла старая, полуразрушенная стена. Эту стену когда-то, в давние времена, построили фокийцы, защищаясь от враждебных племен. Тогда же они направили со скал горячие потоки на дорогу, чтобы сделать ее непроходимой. Леонид остановил войско.
      – Здесь мы будем ждать Ксеркса, стена будет нам защитой.
      Запылали костры, зазвучали голоса. Ущелье наполнилось теплотой человеческой жизни.
      На другой же день эллины принялись восстанавливать древнюю стену.
      А в это время царь Ксеркс уже шел к Фермопильскому проходу. Он шел по берегу Малийского залива. Войско его растянулось по всему побережью. Ксеркс с любопытством наблюдал за морскими приливами и отливами, когда волны то заливали ноги коней, то отступали далеко в море, обнажая прибрежную гальку. Иногда к дороге подступало болото, заросшее желтыми и белыми цветами. Стоящие впереди горы, казалось, замыкали путь.
      – Как называются эти горы?
      – Трахинские скалы, царь.
      – А что за река впереди?
      – Река Сперхей, царь. Сейчас на этой реке будет город Антикира.
      Бурная река встретила персов большим шумом. Но она была невелика, персы без труда перешли ее и, опустошив город Антикиру, двинулись дальше.
      – А это что за река?
      – Это река Дирас, царь. Эта река явилась из-под земли, когда Геракла охватило пламя. Она спасла Геракла.
      Перешли и эту реку. Через двадцать стадий еще одна река преградила дорогу – река Мелас. После Меласа долина расширилась, и Ксеркс вступил в город Трахин. Около этого города царь остановил войско и приказал раскинуть лагерь. Дальше, за Трахином, начинался Фермопильский проход.
      Из города Трахина к Леониду примчались гонцы:
      – Ксеркс стоит станом на Трахинской равнине. Скоро двинется в Фермопилы! Берегитесь, войско их огромно!
      Леонид обратился к воинам:
      – Друзья! Наше время настало!
      Отряд спартанцев ответил боевым кличем.
      Но, к изумлению Леонида, остальное войско молчало. Военачальники тревожно переглядывались друг с другом. Леонид почувствовал, что в отряды его союзников прокрался самый страшный враг – ужас перед врагом.
      Заговорили пелопоннесцы:
      – Зачем нам погибать в этих теснинах? Мы здесь будем защищать проход в Аттику, а наша пелопоннесская земля останется беззащитной! Надо немедленно вернуться на Истм и построить стену поперек перешейка. Охраняя Истм, мы спасем Пелопоннес!
      Тогда негодующе зашумели фокийцы и локры:
      – Если каждый будет думать только о своем городе, то и нам здесь нечего делать. Наши земли защищены горами, но мы пришли сюда защищать Элладу!
      Начался шум, начались пререкания. Леонид слушал их с мрачным лицом. Зачем ему войско, которое идет в бой по принуждению?
      – Мы посланы охранять Фермопильский проход, – сказал наконец Леонид, – и мы должны его охранять. На нас идет сильный враг, но ведь и Ксеркс не какой-нибудь бог, а просто человек. Я пошлю вестников в Спарту и во все наши союзные города, попрошу помощи. И помощь придет. А сейчас нам надо подготовиться и достойно встретить врага.
      Эллины стали готовиться к битве. А гонцы Леонида уже мчались в Спарту, мчались в Афины, мчались в другие города Эллады. И все с одним наказом, с одной просьбой:
      «Шлите помощь в Фермопилы! Ксеркс уже близко, а нас слишком мало, чтобы отразить его!»
      Спартанские эфоры еле выслушали их. Спарта торжественно справляла ежегодный праздник Карней в честь Аполлона Карнейского. Спартанцы не могли прервать богослужения.
      – Скажите Леониду, – сурово ответили эфоры гонцам, – что мы не можем нарушить наши обычаи и выступать, пока луна еще не достигла полного света. Как только наступит полнолуние, мы придем ему на помощь. К тому же мы не можем прервать праздник и оскорбить бога. Пусть ждет.
      Ничего не добились гонцы и у союзников. Эллинские города праздновали в Олимпии, проводили Олимпийские игры. Там на стадионе шла борьба, мчались кони, юноши соревновались в беге, в метании дисков и копий… Праздничная толпа, увлеченная состязаниями, теснилась вокруг стадиона, забыв все на свете. Это тоже делалось для услады богов, и нарушать олимпийские празднества было нельзя.
      – Девятнадцатого боедромиона Олимпийские игры окончатся, – отвечали гонцам союзники, – и тогда мы придем к вам на помощь.
      Один за другим вернулись вестники к Леониду. От их вестей лицо Леонида осунулось и брови сомкнулись над его синими глазами.
      – Что будем делать? – спрашивали военачальники.
      – То, что должны делать, – отвечал Леонид, – готовиться к битве и сражаться с врагом, когда он придет.
      Ксеркс уже знал, что в Фермопилах стоит эллинский отряд. Он велел послать туда лазутчика, пусть разведает, много ли там войска и что они думают делать.
      Лазутчик вернулся и тотчас явился к царю:
      – Странные дела я видел, царь. Я видел лишь немногих воинов, они стояли на страже перед стеной. Но одни из них упражнялись, бросая копья, другие боролись, а третьи расчесывали свои длинные волосы и украшали голову цветами!
      Царь засмеялся:
      – Так-то они готовятся к сражению? Не понимаю.
      Он велел позвать Демарата.
      – Объясни мне, Демарат, ты ведь спартанец: почему эти люди ведут себя так легкомысленно, когда им надо готовиться к битве?
      Демарат тайно вздохнул, он знал, что делают люди его племени.
      – Ведь я уже раньше рассказывал тебе, царь, об этом народе. Это спартанцы. Но ты поднял меня на смех. Для меня, царь, говорить правду наперекор тебе – самая трудная задача. Но все же выслушай меня теперь. Эти люди пришли сюда сражаться с нами, и они готовятся к битве. Таков у них обычай: всякий раз, как идти на смертный бой, они украшают себе головы. Знай же, царь, если ты одолеешь этих людей и тех, кто остался в Спарте, то уже ни один народ на свете не дерзнет поднять на тебя руку. Ныне ты идешь войной на самых доблестных мужей в Элладе.
      Ксеркс внимательно слушал Демарата. Кажется, он говорит правду, вон у него даже губы дрожат. Но все-таки можно ли этому поверить?
      – Как же они при таких малых силах будут сражаться с моими полчищами, Демарат?
      Демарат пожал плечами:
      – Поступи со мной, как с лжецом, царь, если будет не так, как я тебе говорю.
      – Подождем несколько дней, – с сомнением сказал Ксеркс. – Я уверен, что они одумаются и обратятся в бегство и мы спокойно, без сражений пройдем в Элладу. Пошлите гонца – пусть сдадут оружие.
      Демарат поклонился царю и ничего не ответил.
      Прошло четыре дня, как гонцы вернулись к Леониду. Каждый день защитники Фермопил ждали появления врага. Каждый день брали в руки оружие, не зная, чем этот день кончится – останутся ли они живы или погибнут.
      Начала появляться надежда, что персы промедлят до полнолуния, когда Спарта наконец сможет выступить в поход.
      На пятое утро на дороге показался небольшой отряд. Эллины насторожились:
      – Персы!
      Это были посланцы персидского царя. Краснобородый перс в высокой шапке выступил вперед:
      – Великий царь Ксеркс говорит Леониду: «Сдай оружие!»
      – Царь Леонид говорит Ксерксу: «Приди и возьми!» – ответил Леонид.
      Перс в изумлении от такой дерзости несколько мгновений молча смотрел на него.
      – Знайте, – продолжал он с мрачной угрозой, – воины царя столь многочисленны, что могут, пустив стрелы, затмить солнце!
      – Тем лучше! – крикнул кто-то из спартанцев. – Значит, мы будем сражаться в тени!
      Персы повернули коней.
      На другой день в Фермопилы вступили персидские отряды. Высокие войлочные шапки, пестрые одежды, сверкающие железными чешуйками рукава, копья, торчащие над головой… Они двигались потоком во всю ширину дороги, и конца этому потоку не было видно.
      Эллины стояли готовые к бою.
      – Это еще не персы, – приглядевшись, сказал Леонид, – это мидяне и киссии. Если у мидян персы могли отнять царство, неужели эти самые мидяне могут победить нас?
      Азиаты бросились в бой с громкими криками и воплями. Мидяне решили сразу уничтожить эллинский отряд, но словно наткнулись на железную стену. Первые ряды их упали. Тут же на место убитых встали другие, снова бросились на эллинов. И снова легли, ни на шаг не пробившись вперед.
      Целый день, до самого вечера, длилась тяжелая битва. Мидяне не отступали, не могли смириться с тем, что не в силах опрокинуть такой малочисленный отряд. Но когда ночной мрак заполнил ущелье и пары горячих источников начали затягивать дорогу, они отступили.
      Ксеркс встретил их в гневе:
      – Я вижу, что людей у меня много, но мало мужей! Иди ты, Гидарнес, со своими «бессмертными» и уничтожь этот отряд безумцев. Не вечно же мне стоять здесь, у прохода, не имея возможности пройти его!
      Гидарнес, сын Гидарнеса, начальник царских телохранителей, тотчас выступил со своим всегда готовым к бою отрядом.
      Ксеркс отправился вместе с ним. Он хотел видеть, как будут уничтожены эти дерзкие эллинские безумцы, осмелившиеся сопротивляться персидскому царю.
      Эллины похоронили своих убитых. Перевязали раны. И снова взялись за оружие. Они уже не ждали помощи – полнолуние еще не наступило и Карнейские празднества еще не окончились. Не окончилась и Олимпиада в Олимпии.
      Мысли невольно обращались туда. Там, на зеленой олимпийской равнине, сейчас полно народу, вокруг стадиона стоят нарядные палатки знатных и богатых людей. Идут состязания… Кого-то увенчивают зелеными венками – тех, кто прославил и себя и свой город победой…
      – Мухи там сейчас, – тихо переговаривались воины, занятые своими делами, – такие ядовитые, спасенья нет от них!
      – И жара, духота… Деревьев много, мешают ветру.
      – Но зато какая холодная там вода! Теперь там ходят водоносы. Как сейчас вижу амфору, запотевшую от холодной воды…
      – Да… А ведь и мы могли бы сегодня праздновать там. Но что делать, воля богов.
      – И – Леонида.
      Разведчики прибежали с вестью, что идет персидский отряд «бессмертных». Сам Гидарнес ведет его. А для царя Ксеркса ставят на горе трон, чтобы он сидел там и смотрел, как будут сражаться его персы: уж на глазах-то царя они отступать не посмеют.
      – Пусть не пугает вас, воины, это название «бессмертные», – сказал Леонид, – они такие же смертные, как и все. Встаньте в боевой порядок, каждый к своему племени. А вы, фокийцы, идите на вершину горы и стойте там на страже, чтобы персы как-нибудь не обошли нас. Мы будем сражаться, сменяя друг друга. И помните, что не сила побеждает в бою, но умение воевать. У персов же этого умения нет!
      Эллинов ободрили слова Леонида. Появилась надежда, что они еще раз отразят персов и тогда Ксеркс приостановит наступление. Пройдет еще несколько дней, а там уж и праздники окончатся, и к ним в Фермопилы придет помощь. Фокийцы сразу ушли на гору и скрылись в лесу. Эллины разделились по племенам и стали ждать врага.
      Отряды Гидарнеса шли, блистая золотыми украшениями богатых одежд и вооружения. Сам грозный Гидарнес вел свое войско. Смуглое, чернобородое лицо его было мрачно и решительно.
      Леонид с копьем в руке встал впереди своего отряда.
      Персы дрались яростнее, чем мидяне и киссии. Они хотели оправдать свою славу непобедимых и бессмертных. И они знали, что царь Ксеркс, сидя на троне, смотрит на них с горы.
      Но эллины не уступали им в отваге, а в умении превосходили. Они то дрались лицом к лицу, то вдруг все сразу поворачивались и делали вид, что бегут. Персы с торжеством бросались их преследовать с криками, с шумом, и, когда уже настигали, эллины внезапно обращались к ним лицом и, пользуясь их смятением, избивали несчетно.
      Ксеркс несколько раз вскакивал со своего трона, видя, как убивают его лучших воинов. Ему хотелось самому броситься в эту битву, было нестерпимо сидеть в бездействии, не имея возможности помочь. И опять ночная тьма положила конец сражению. «Бессмертные» в недоумении отступили, унося своих убитых.
      – О царь! – сказал Гидарнес, сам изумленный и разгневанный. – Их там мало! Завтра мы возобновим битву, и они сдадутся, потому что многие из них уже изранены и не смогут так сражаться, как в первый день. Они поймут, что силы у них уже нет, и сдадутся.
      Но и на другой день эллины сражались так же отважно. И опять не сдались. «Бессмертные» умирали под их мечами и копьями. А когда еще раз отступили, Ксеркс закричал в ярости:
      – Я больше не знаю, что с ними делать!
      Персы затихли. Бессмысленно отдавать столько воинов на гибель. Но что предпринять?
      А эллины в изнеможении глядели на белую, повисшую над морем луну… Уже немного осталось и до полнолуния. Может быть, все-таки удастся продержаться до того счастливого часа, когда к ним придет помощь!
      Но помощь пришла не к этим доблестным людям, защищавшим свое отечество.
      Помощь пришла к персам.
      Из города Антикиры, где еще стояли войска Ксеркса, к царю явился Эфиальт, человек из племени малийцев, которое сразу стало на сторону персов. Тощий и желтый, с жидкой бородкой, он опасливо поглядывал на царя маленькими жадными глазами.
      – Я могу помочь тебе, царь, – сказал он, – я знаю тропу через гору. Твои воины могут напасть на эллинов с той стороны, откуда не ждут нападения.
      – Почему мне никто не указал эту тропу прежде? – нахмурясь, спросил Ксеркс.
      Эфиальт втянул голову в плечи, будто защищаясь от удара.
      – О ней все забыли, царь. А я вспомнил. Раньше, когда фессалийцы воевали с фокидянами, мы указали им эту тропу, и фессалийцы победили. Они обошли фокидян и…
      – Довольно! – прервал Ксеркс. – Веди отряд, Гидарнес, я надеюсь, что сегодня ты вернешься победителем!
      – Он вернется победителем! – подхватил Эфиальт. – А я… я надеюсь, царь, ты не забудешь о моей услуге?..
      – Не беспокойся, – ответил Ксеркс с презрением, – предательство всегда оплачивается золотом.
      В час сумерек, когда в шатрах зажигают огни, отряд «бессмертных» вышел из лагеря. Эфиальт привел их к реке Асопу, шумящей в горной теснине. Здесь начиналась полузаросшая тропа и шла вверх по горе Анапее. Тропу тоже называли Анапеей, по имени лесистой горы, по которой она проходила.
      Персы переправились через бурный Асоп и ступили на тропу. Они шли всю ночь вдоль горного хребта. Густой лес скрывал их, помогая предательству.
      Леонид, тяжело задумавшись, сидел у костра. Ему уже было ясно, что персы не отступят. И так же ясно было Леониду, что помощь к нему не придет. Только что жрец Магистий по его просьбе принес жертву богам. Рассмотрев внутренности жертвенного животного, Магистий побледнел и понурил голову.
      – Не скрывай от меня ничего, Магистий, – сказал Леонид, – я готов выслушать самое худшее.
      – Я и скажу тебе самое худшее, царь, – ответил Магистий, – завтра на утренней заре мы все погибнем, и войско твое и ты сам.
      Леонид вздохнул.
      – Значит, пришел час, – сказал он. – Воля богов должна свершиться.
      Леонид хорошо помнил изречение пифии, когда спартанцы еще в начале войны с персами вопросили дельфийское божество об исходе этой войны. Пифия ответила:
 
Ныне же вам изреку, о жители Спарты обширной:
Либо великий и славный ваш град чрез мужей-персеидов
Будет повергнут во прах, а не то – из Гераклова рода
Слезы о смерти царя пролиет Лакедемона область.
Не одолеет врага ни бычачья, ни львиная сила,
Ибо во брани Зевсова мощь у него и брань он не прежде
Кончит, чем град целиком иль царя на куски растерзает.
 
      Леонид задумчиво смотрел в огонь. Он сидел одиноко, измученные воины спали. Его томила тоска. Значит, это его последняя ночь. Он повторял себе, что смерть его будет славной, но душа его не хотела смерти. Молодая Горго стояла перед его глазами, бледная, как ее покрывало. Он снова слышал ее голос:
      «Со щитом или на щите!»
      – На щите, Горго, на щите, – тихо сказал Леонид.
      Тревожно шумело море. Темная гора возвышалась над головой, заслоняя звезды. Костер угасал…
      Вдруг из зарослей, с горы, перед самой стеной появился человек. Стража тотчас привела его к Леониду.
      – Кто ты? – спросил Леонид.
      – Я фессалиец, – сказал он, задыхаясь, – я бежал из персидского лагеря. Царь, персы идут в обход! Отступай, ибо тебе нет спасения!
      – Спартанцы не отступают, друг мой, – ответил Леонид.
      И тотчас приказал разбудить лагерь. Тревога быстро подняла воинов. Леонид обратился к военачальникам союзных городов.
      – Друзья, – сказал им Леонид со спокойствием человека, принявшего твердое решение, – друзья, союзники мои! Я отпускаю вас всех. Вам незачем больше подвергать себя опасности, потому что Фермопилы нам уже не удержать. Вернитесь в свои города, вы сделали все, что могли. Мне же и моим спартанцам не подобает покидать место, на защиту которого нас послала Спарта.
      Военачальники смутились. Заспорили:
      – Мы не можем уйти и принять позор!
      – А кому нужна наша бесполезная смерть? Нам обещали помощь, а помощи нет!
      – Но как мы оставим Леонида?
      – Со мной останутся фивяне, – сказал Леонид, – и феспийцы тоже.
      – Царь, мы и без твоего приказа не ушли бы от тебя! – ответил феспийский военачальник Демофил. – Мы бы не ушли, если бы даже ты отослал нас!
      Фивяне покорились молча. Они знали, что Леонид не доверяет им и боится, что они перейдут к персам.
      – Уходи и ты, Мегистий! – приказал Леонид.
      Мегистий покачал головой:
      – Нет, царь, я не уйду. Моя рука тоже умеет держать меч. Но если возможно, отпусти домой моего сына. Он еще молод, и его жизнь нужнее, чем моя.
      Леонид кивнул головой:
      – Пусть идет.
      Союзники еще шумели и спорили, не зная, как поступить. Но когда им стало известно, что персы идут в обход и в любое время могут спуститься с горы и отрезать их, военачальники быстро построили свои отряды и поспешили покинуть ущелье. Сразу в лагере стало тихо. Медленно и печально догорали покинутые костры…
      На рассвете отряд фокийцев, которых Леонид послал на вершину горы, был встревожен каким-то странным шумом. Шум шел широко по лесу, шуршала под ногами прошлогодняя листва. При слабом свете зари фокийцы увидели идущее к ним чужеземное войско, пестрые одежды замелькали среди деревьев, блеснуло оружие.
      – Персы!
      Персы заполонили лес. Внезапно увидев перед собой вооруженных людей, персы остановились. Прозвучала непонятная команда, и железный ливень стрел упал на головы фокийцев.
      Не понимая, что случилось и как персы оказались здесь, на вершине горы, – значит, Леонид погиб и враги пришли истребить их! – фокийцы в ужасе бежали, рассыпавшись по лесу.
      Леонид, так и не заснувший за всю ночь, заметил, что пламя его костра стало блекнуть. Он поднял глаза. Сквозь древесную листву уже светилась заря и на море играли золотые блики. Утро.
      Леонид в последний раз обратился мыслями к Спарте. Возмущение, горечь, обида – эфоры отдали его на гибель! – мучили его всю ночь. Сейчас осталось только чувство глубокой печали.
      – Прощай, Горго, – прошептал он, – береги моего сына, Горго… Прощай!
      Леонид встал. Войско уже поднялось. На кострах кипели котлы с похлебкой. Воины ели, не снимая оружия.
      Леонид прислушался. Какой-то шум идет по вершине горы. Ветер ли шелестит листьями или персы идут?
      Шум становился шире, отчетливей. Персы!
      По единой команде спартанцы встали в строй. Леонид вывел отряд на более широкое место. Уже незачем было прятаться за стеной, он знал, что это будет их последняя битва.
      Персы лавиной свалились с горы, и сразу началась рукопашная. Враги погибали бессчетно. Многие валились в море, многие, получив тяжелую рану, падали и гибли под ногами своих же воинов, которых военачальники подгоняли бичами.
      Спартанцы бились с отвагой предсмертной битвы. Их копья сломались, они бились мечами. Персидские стрелы со злым гудением взвивались вверх и оттуда тяжко валились на головы эллинам. Один за другим падали эллины, сраженные в неравном бою, красные плащи устилали землю. Вот уж совсем немного их осталось. А вот уж и нет их ни одного. Все спартанцы легли в этой битве, все триста. И вместе со своими воинами пал на кровавом поле их полководец – спартанский царь Леонид.
      Сражение быстро приближалось к концу. Фиванцы, увидев, что Леонид погиб, тотчас оставили эллинское войско и сложили оружие. Феспийцы еще сражались. Они отступили и сгрудились на холме у самой стены. Окруженные со всех сторон, они защищались как могли – мечами, зубами, палками, потому что у многих уже не было оружия.
      Наконец персы обрушили стену и, запустив стрелы, положили их всех до одного.
      Путь Ксерксу в Элладу был открыт. Не силой и не мужеством взяли персы Фермопилы, но с помощью предательства, проклятого на все века.

БОЙ У ЕВБЕИ

      Эллинские корабли, как и было решено, пришли к мысу Артемисию, к северной оконечности острова Евбеи. И здесь эллины увидели, что в открытом море, против прибрежного фессалийского города Афеты, стоит персидский флот. Целый лес корабельных мачт врезался остриями в светлое утреннее небо. Спартанец Еврибиад, командующий морскими силами Эллады, оторопел. Как же так? А ведь говорили, что почти все персидские корабли погибли у Фессалийских скал, целых четыре дня и четыре ночи буря трепала их насмерть!
      Еврибиад нервничал. Военачальники ждут его команды, а он не знает, на что решиться. Вступать в бой с таким могучим флотом, который стоит перед ним, заслонив горизонт, безумие. Надо уходить обратно, во внутренние воды Эллады, под защиту сухопутного войска.
      Еврибиад созвал военачальников.
      – Вы видите, что флот врага неизмеримо превышает наши силы, – сказал он, – я нахожу невозможным вступать в битву.
      – Что невозможно, так это отступать, – возразил Фемистокл. – Неужели мы должны уйти, даже не испытав своих сил?
      Как всегда, заспорили. Фемистокл требовал сражения. Архител, военачальник большого афинского корабля «Саламинии», на котором афиняне обычно отправляли посольства к храмовым праздникам, кричал, что надо немедленно поднимать якоря.
      – Ты спешишь домой, потому что тебе нечем платить своим матросам! – крикнул ему Фемистокл. – А где же те деньги, которые предназначены им в уплату? Ты их растратил!
      Архител сердито молчал.
      – Я считаю борьбу с персидским флотом решительно невозможной! – настаивал на своем Еврибиад, не искушенный в морских битвах.
      Ему возражали афиняне:
      – А для чего же мы строили наш флот?
      – Надо отплыть к берегам Пелопоннеса и охранять их.
      – У берегов Пелопоннеса легче всего разбить нас!
      Фемистокл был возмущен. Так бесславно вернуться домой! Да и не в славе дело, им выгоднее сразиться именно здесь, в узком проливе. В открытом море у Пелопоннеса им действительно не под силу противостоять персам. И, кроме того, не надо забывать, что недалеко отсюда, в Фермопилах, стоит Леонид, он может потребовать их помощи. И, наконец, они посланы охранять этот пролив, и они должны его охранять!
      Но Еврибиад стоял на своем – уходить к Пелопоннесу. Он отдал приказ, и эллинские триеры начали поднимать якоря.
      Евбейцы, увидев это, толпой собрались на берегу с криками, с мольбами.
      – Не уводите свои корабли! Не бросайте нас! – умоляли они. – Дайте нам время отправить наших жен и детей в безопасное место! Если вы покинете нас сейчас, персы погубят наши семьи!
      С этой мольбой они пришли к Еврибиаду. Еврибиад отказал. Тогда они обратились к Фемистоклу, командующему афинскими кораблями.
      – Вы знаете, что я не могу отменить приказ Еврибиада. Но я сочувствую вам и поэтому дам совет. Есть способ убеждать людей, перед которым, я думаю, не устоит даже спартанец.
      Евбейцы переглянулись, поняли:
      – Серебро?
      – Да.
      – Фемистокл, мы дадим тебе серебра – помоги нам убедить спартанца!
      – А вот это сделать я, пожалуй, смогу. Только не медлите.
      Евбейцы не медлили. Они тотчас переправили серебряный груз на корабль Фемистокла.
      «Если человека нельзя убедить ни доводами разума, ни доводами чести, – думал Фемистокл, – значит, надо обратиться к доводам серебра. Попробуем!»
      И он поспешил к Еврибиаду.
      – Ты куда торопишься? – остановил его сердитый Архител. – Ты опять будешь задерживать отплытие?
      – Архител, – резко сказал Фемистокл, – если ты будешь противодействовать мне, я объявлю, что ты подкуплен персами!
      Архител разинул рот.
      – Это как же? Кто же этому поверит?
      – Но если ты стараешься в интересах персов увести флот, то почему же не поверить?
      Архител замолчал. И молча ушел на свой корабль. Фемистокл явился к Еврибиаду.
      – Нам нельзя отплыть без боя, Еврибиад! – сказал он. – Будет бесчестно покинуть жителей острова Ев-беи. И еще более бесчестно – не выполнить того, что нам поручили. Что скажут в Спарте, когда узнают, что ты бежал лишь от одного вида врага?
      – Скажут, что я был благоразумен, – жестко ответил Еврибиад.
      – Но островитяне дают плату за свое спасение, – продолжал Фемистокл, – хорошую плату. Серебро здесь.
      Рабы внесли тяжелые мешки и сбросили их с плеч к ногам Еврибиада. Еврибиад удивленно поглядел на Фемистокла. Молча открыл один мешок – да, там серебро.
      Глаза Еврибиада блеснули из-под рыжих ресниц, лицо потемнело от густого румянца. Фемистокл видел, что он мучительно колеблется, и ждал.
      – Хорошо, – сказал Еврибиад, глядя в сторону. – Я согласен с тобой.
      Еврибиад объявил новый приказ. Он не может оставить Евбею и принести их в жертву персам, а поэтому хочет дать бой. Все начальники приняли приказ без возражений.
      Восстал лишь военачальник коринфских кораблей Адимант, сын Окита, коринфянин:
      – Вы можете поступать, как найдете нужным, а я свои сорок кораблей уведу обратно. Коринф не для того их строил, чтобы отдавать на верную гибель.
      Еврибиад растерялся. Уйдут сорок кораблей, когда их всего-то здесь у эллинов двести семьдесят! Тогда к Адиманту обратился Фемистокл:
      – Клянусь богами, Адимант, ты не покинешь нас на произвол судьбы! Я обещаю более щедрые дары, чем даст тебе царь Ксеркс за то, чтобы изменить нам!
      Евбейское серебро и здесь сделало свое дело. Коринфские корабли остались на якорях.
      К полудню эллины увидели, что персидский флот перестраивается – корабли сходились, устанавливались рядами, – и поняли, что персы обнаружили их триеры, затаившиеся у Артемисия.
      Неожиданно в стан эллинов явился какой-то полуголый, дочерна загоревший человек.
      – Кто ты такой? – спросил Еврибиад.
      – Я Сикиллий из Сикиона. Я водолаз, – ответил явившийся прямо из моря пришелец.
      – А! – вспомнил Фемистокл. – Это Сикиллий, лучший водолаз во всем мире! Я слышал о тебе. Но мне кажется, что ты, Сикиллий, был у персов?
      – Я был у персов, – хрипло ответил Сикиллий, – но я давно задумал убежать от них. И вот – убежал. Эллины! Верьте мне, ведь я сикионец, из эллинского города Сикиона, и я не предатель! Правда, сознаюсь, когда их корабли гибли у скал Пелиона, я спас персам немало добра. И сознаюсь – немало спас их добра и для себя. Однако сейчас, когда вам, эллины, грозит опасность, я бросил все и явился, чтобы предупредить вас. Ведь все-таки я сикионец, а не варвар!

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13