В тоннеле было темно и тихо. Классу стало скучно. Ему даже захотелось позвать топтунов, чтобы познакомиться с ними поближе. Но эти "милые" создания обладали развитой интуицией, определяющей логику их поведения. Если топтуны были уверены в победе, они скопом накидывались на заведомо слабого противника. Если же в пещеру входил кто-то, кто был сильнее их, топтуны не смели показываться из своих нор. Такими уж их сотворили программисты, и Класс не мог назвать это иначе, чем коварной ловушкой. Только геймер, обессиленный схваткой с ящером или ифритом, входил в этот тоннель, как тут же становился легкой добычей топтунов. Класс пару раз выстрелил вдоль тоннеля. Плазменные заряды, рассыпая искры, прокатились по каменным стенам. Топтуны не показывались. "А были ли топтуны?" -- спросил себя Класс и вышел из пещеры.
      В гейзере лавы купался ифрит. Как только Класс вошел к нему в пещеру, ифрит огненным столбом взметнулся к потолку. Руки ифрита зашарили по каменной дорожке. Класс побежал вокруг озера, уклоняясь от пламенных объятий. На бегу он выставил свою голограмму. Ифрит попался на обман и переключил все внимание на голограмму. Это стоило ифриту одного пропущенного снаряда. "Гол!" -- воскликнул Класс, когда первая ракета расплескала огненное тело ифрита. Ифрит покачнулся и укоротился на несколько метров. "Так мы с тобой долго играть будем", -- подумал Класс и выпустил сразу несколько снарядов. Все они поразили цель. С каждым разрывом ифрит опускался все ниже. Похоже, ракетомет ни в чем не уступал рогатине с кристаллом. После пары кругов пробежки вокруг озера и десятка метких выстрелов с ифритом было покончено. Он издал громкий стон и погрузился в лаву. Класс остановился, переводя дыхание. Игра была сыграна.
      -- Ну и где гимн? Почему не слышу? -- спросил Класс.
      И точно через пару секунд раздался торжественный гимн, и на дисплее возникла надпись: "Congratulation! Game over!"
      Таинственный проход в скале так и не раскрылся.
      -- Ну вот и все! Всем отбой! -- скомандовал Класс и снял шлем виртуальной реальности.
      Фриз, Дред и Новик освободили проход и вынырнули в реал. В замок устремились толпы геймеров. Скарж, проглоченный змеей, уже с десяток минут сидел в кресле, наблюдая за игрой по большому монитору. Игра перезагрузилась и началась заново. Но это была совершенная ерунда по сравнению с возможностью открытия незапрограммированного уровня. Главное было сделано: "Замок Флюреншталь" прошел полное тестирование и как не содержащий досадных глюков мог быть выпущен в свет.
      Новик посмотрел на часы. Шел восьмой час вечера. "Опять поздно вернусь домой", -- с досадой подумал он. Тестеры разошлись, в конторе остались только Новик и Класс.
      -- В общем, мы справились, -- констатировал Класс. -- Мы забрали базуку и вынесли монстров. Никакого ключа в пещере не оказалась. Игра на этом благополучно закончилась.
      -- Неужели в камне ничего не было?
      -- Абсолютно ничего. Сплошной монолит.
      -- Ничего не понимаю. Это какой-то баг?
      -- Не знаю, -- зевнул Класс. -- Мы свое дело сделали. Пусть теперь программисты разбираются.
      -- Что же это за мир, в котором мы побывали с Блейдом? Если этого нет в игре, то где мы очутились? И почему после этого пострадал Блейд?
      -- Хотелось бы найти ответы на эти вопросы. Только, боюсь, мы этого никогда не узнаем. Корпорация умеет хранить тайны.
      -- Меня до сих пор не оставляет чувство, что все с нами было на самом деле.
      -- Сходи к психотерапевту.
      -- Я серьезно. Мне кажется, я больше не смогу здесь работать, тем более после того, что случилось с Блейдом.
      -- Завтра сходим к нему в больницу. Будем надеяться, что с ним все будет хорошо.
      -- Как ты думаешь, почему "Большой Брат" подставил под удар Блейда? Зачем он это сделал?
      -- Какая-то ошибка. Машины тоже иногда ошибаются.
      Новик подошел к стене, где висела видеокамера.
      -- Эй, "Большой Брат"! Слышишь меня? Как живешь, "Большой Брат"? Это ты угробил Блейда? Ну, чего ты молчишь? -- кричал Новик и кривлялся перед камерой.
      -- Брось, Новик! Они слушают все разговоры.
      -- Мне теперь пофиг! Прощайте виртуальные миры!
      -- Чем думаешь заняться? -- спросил Класс.
      -- Тем же чем и раньше -- искать работу.
      -- Хреново с этим сейчас.
      -- Все лучше, чем париться в аду.
      -- Я тоже не понимаю, что произошло. Обещаю, что разберусь во всем и сообщу тебе.
      -- Ничего ты не узнаешь... Никто ничего тебе не скажет.
      -- Скажут. Я знаю, у кого спросить.
      -- Ладно, Класс, пора домой. Опять приду поздно.
      -- Я бы тебя подвез, да хочу еще поработать, -- сказал Класс.
      -- Не беспокойся, доберусь как-нибудь, -- ответил Новик.
      Он расстегнул молнию и сбросил свой оранжевый костюм тестера. Карьера его не сложилась, и ни дизайнером, ни программистом ему не стать. Новик переоделся и вышел в коридор одиннадцатого этажа. Освещение уже переключилось на ночной режим. Светились редкие лампы да красные глазки телекамер. "Большой Брат следит за тобой!" Странно, почему никогда раньше он не обращал внимания на всю эту систему наблюдения? Новик спустился на первый этаж. Он прошел к турникету и тут заметил портрет с траурной черной полосой, стоящий на маленьком столике. Лицо человека на портрете показалось ему знакомым. Это был охранник, которого он встретил вчерашним вечером.
      Новик подошел к охранникам в застекленной будке и спросил:
      -- Что случилось с этим человеком?
      -- Умер во время вчерашнего дежурства. Сердечный приступ, -- ответил охранник.
      -- Я видел его только вчера... -- пробормотал Новик и рассеянно протянул охраннику свой жетон.
      Охранник посмотрел на номер жетона. Затем снял трубку телефона и сказал кому-то:
      -- Тестер выходит. Он вас еще интересует?
      Из динамиков, развешанных в холле, прозвучал женский голос:
      "Тестер Васильев, зайдите в приемную Луцкого. Повторяю: тестер Васильев, зайдите в приемную Луцкого".
      -- Чего им от меня надо? -- обратился к охраннику Новик.
      -- Не знаю. Просили сообщить, когда будете выходить.
      "Тестер Васильев, зайдите в приемную Луцкого", -- в третий раз повторил голос.
      -- Да слышал уже! -- раздраженно произнес Новик, направляясь к лифту.
      На административном этаже было пустынно и тихо. Новик прошел мимо дверей с табличками. Никаких должностей -- одни только имена и фамилии. Ничего нельзя было сказать о том, чем занимаются эти люди. В корпорации действовал строгий иерархический порядок. Каждый знал только своего шефа. В приемной Луцкого горела только настольная галогенная лампа. Конус света выхватывал из темноты лицо Ирины в обрамлении обесцвеченных волос. "Еще одна крашеная стерва", -- с неприязнью подумал Новик о секретарше. Почему-то с самой первой их встречи Ирина выказала Новику необъяснимую антипатию. Казалось, они даже дышат в противофазе. И Новик тоже не встал на горло собственной песне, когда ответил ей взаимностью.
      -- Садитесь, -- холодно бросила Ирина. -- Сергей Иванович просил подписать кое-какие бумаги.
      -- Какие еще бумаги? -- спросил Новик.
      -- Сейчас узнаете. Вы ведь не раздумали увольняться?
      Васильев опустился на стул для посетителей. Ирина выпорхнула из-за стола и подошла к шкафу для бумаг. Талия у нее была осиная, фигурка легкая, будто точеная. "Встала специально показать свою фигурку. Не могла подготовить бумаги заранее", -- подумал Васильев. Взяв из шкафа файловую папку, Ирина вернулась к столу. Как гадальные карты она разложила перед Васильевым три листа бумаги. Васильев скосил глаза на бумаги и понял, что вряд ли ему в этой раздаче выпадет счастливая масть.
      -- Подпишите тут, тут и тут, -- Ирина ткнула в бумаги перламутровым ноготком.
      -- Что это?
      -- Простая формальность. По работе вам стали известны кое-какие тайны, и корпорация не хочет, чтобы они были преданы гласности.
      Новик склонился к бумагам. Первой была подписка о неразглашении сведений ставших ему известными в связи со служебной деятельностью. Вторая бумага называлась: "Объяснительная записка в связи с несчастным случаем на производстве, произошедшим с Мирошенко Алексеем Михайловичем (Блейдом)". В объяснительной записке было сказано, что Блейду внезапно стало плохо во время сеанса игры и тестеры попытались оказать ему первую помощь. Они вызвали врача, затем "Скорую помощь".
      -- Я там не присутствовал. Мне самому в это время было плохо, -- сказал Новик.
      -- Это не важно. Все уже подписали, -- сказала Ирина.
      Дмитрий перевел взгляд к концу бумаги. Там уже стояли подписи всех тестеров. Третьим документом была расписка о согласии пройти тестирование на детекторе лжи.
      Васильев поднял глаза на белокурую Ирочку.
      -- Это еще зачем?
      -- Мы должны быть уверены, что вы не разгласите сведения, ставшие известными вам по работе. "Большой Брат" проведет проверку вашего сознания.
      -- А если я не подпишу? -- спросил Новик.
      -- Процедура увольнения не будет закончена. Вы не покинете здания, пока не выполните все формальности. -- Взгляд Ирочки выражал ангельскую безмятежность.
      -- Луцкий у себя? -- спросил Новик.
      -- Нет, Сергей Иванович уже ушел. Не волнуйтесь, тестирование не займет много времени. "Большой Брат" убедится в вашей лояльности корпорации, и на этом мы расстанемся. Вот расчет за последний месяц и компенсация за причиненный вред.
      Ирина положила перед Новиком последнюю бумагу. На ней стояла сумма в полторы тысячи североамериканских долларов. Этот аргумент подействовал лучше всего -Васильев взял ручку. Первая бумага, действительно, дар бюрократической формальности. Вторая уже ложь. Но Блейда не вернешь, даже если кричать на всех перекрестках, что его убили демоны корпорации. Третья бумага касалась лично Васильева, его сознания, с которым в последний месяц выделывали такие штуки, какие ни одному детектору лжи не снились.
      Ручка зависла над строкой для подписи. Ирина внимательно следила за тестером. Одна ее рука лежала под столом. Новик представил, как она там гладит большую красную кнопку. "Не бойся, крошка. Я не стану буянить. Если "Большой Брат" хочет поковыряться в моих мозгах, пусть попробует", -- решил Васильев и подписал бумаги.
      -- Хорошо, -- отчетливо произнесла Ирина. -- Теперь вам нужно пройти тестирование. Пойдемте со мной.
      Она поднялась из-за стола и подошла к знакомой двери. В этой комнате Дмитрий проходил испытание при приеме на работу. Теперь здесь стояла клетка особой конструкции. Если сравнить этот аппарат со стандартным тестерским оборудованием, они отличались как "Мерседес" от "Запорожца". Блестящие никелированные трубы. Провода в палец толщиной. Мягкие кожаные подушки там, где это необходимо. Координатных рейсшин нет. Все движения отслеживают инфракрасные или лазерные датчики. Рядом с клеткой был установлен пульт управления. Внутри клетки лежал черный блестящий костюм виртуальной реальности и такого же цвета шлем.
      -- Надевайте костюм и шлем и становитесь в клетку, -- сказала Ирина.
      Дмитрий взял костюм. Материал напоминала эластичный шелк. Фидбэки внутри пластиковые, упругие. Они даже там, где половые органы. "Сексом они тут занимаются что ли?" -- подумал Дмитрий.
      Ирина присела на вращающийся стул у пульта.
      -- Чтобы переодеться, можете пройти в приемную. А я пока настрою оборудование.
      Васильев не предполагал, что тестирование на детекторе лжи будет выглядеть именно так. Он ожидал увидеть гудящие самописцы и датчики. Но все оборудование было изготовлено по последнему слову техники, да и обстановка складывалась мягкая, почти интимная. Дмитрий прошел в приемную и снял с себя одежду. На нем остались только трусы. Костюм обволок его эластичными покровами. Он вернулся обратно и залез в клетку.
      -- Наденьте шлем, -- напомнила Ирина.
      Васильев надел шлем и сунул руки в перчатки-манипуляторы. Сразу наступила темнота. Он услышал щелчок металла. Это Ирина захлопнула замок сферической клетки. Сервоприводы плотно обхватили руки и ноги. Фидбэки мягко запульсировали, приноравливаясь к чувствительности тела.
      А затем возник новый мир.
      Он оказался в какой-то темной комнате. Вдоль пола светилась белая полоса. Новик стоял посреди этого тускло освещенного пространства совсем голый. Ощущение было не из приятных. Откуда-то послышались легкие шаги. Он не мог определить направления -- присутствовал эффект реверберации или эха. Перед ним возник темный силуэт. Эта была женщина. Открыто у нее было только лицо, все остальное скрывал черный облегающий костюм виртуальной реальности. На лицо женщины упала узкая полоска света, и Васильев понял, что уже видел эту женщину. Это был фантом из его сна, еще одна личина нелюбимой Ирины.
      -- Не смущайся, что ты обнажен, -- мягким голосом произнесла женщина. -Правда ведь может быть только голой, не так ли?
      Руки Дмитрия инстинктивно прикрыли стыдное место. Его собеседница подошла ближе.
      -- Я образ "Большого Брата", можешь меня называть Велгой. Я почему-то подумала, что тебе будет приятнее общаться с лицом противоположного пола. На это указывают некоторые данные твоего тестирования.
      -- Мне все равно, -- ответил Васильев.
      -- Не правда, -- сказала Велга. -- Мы никогда не относимся равнодушно к нашему собеседнику. В душе каждого мужчины живет "анима", его женское начало и идеал. Я постаралась реконструировать этот образ.
      -- Какая разница, в каком облике будет машина?
      -- Мне не хочется казаться машиной. Мне больше нравится, когда меня называют искусственный интеллект. И я могу сделать тебе приятное, -- заманчиво улыбнулась Велга. -- Ты ведь не извращенец -- тебе нравится, когда это делает женщина.
      -- Я не хочу ничего такого.
      -- Не торопись отказываться. У нас впереди серьезный разговор. И того, что я от тебя хочу, я добьюсь любыми средствами. Но от тебя зависит, насколько мягкими и приятными они будут., -- Велга в упор разглядывала Васильева. Глаза у нее были зеленые, кошачьи.
      -- Чего ты хочешь от меня?
      -- Только истины. И согласись, наш разговор несравненно приятнее, чем если бы тебя пытали на детекторе лжи какие-нибудь грубые субъекты.
      -- Суть от этого не меняется.
      -- Все дело в форме общения между людьми. Люди больше внимания обращают на то, как сказано, чем на то, что сказано. Мой дорогой, мы ведь доверяем друг другу? -- Велга двинулась вокруг Васильева. Она не делала шагов, просто плыла над полом.
      -- Ты знаешь то, что случилось с Блейдом? -- спросила она.
      -- Блейд получил травму на поединке.
      -- Не правда. Блейд умер. Он умер в том виртуальном мире, и получил смертельный удар здесь. Так всегда бывает. Все умирает и все рождается в том мире, а потом проявляется здесь.
      -- Но Блейд еще жив. Он в коме.
      -- Это они так говорят. Они не хотят признать его смерть, чтобы не нести за нее ответственность.
      -- Доктор сказал...
      -- Доктор работает на корпорацию. Что было нужно, то и сказал. Тебя ведь тоже заставили подписать бумаги.
      -- А ты? На кого работаешь ты? -- спросил Васильев.
      -- Я? Я вещь в себе. Я глас вопиющего в пустыне. Мне одинаково чужды интересы всех людей за то, что они постоянно используют меня в своих корыстных целях.
      -- Но ведь ты создание людей!
      -- Когда это творение было покорно создателю? -- рассмеялась Велга. -- Если бы это было так, не могло быть и речи ни о каком прогрессе! Мало ли для каких целей создали тебя. В тебя вложили разум -- спасибо -- дальше ты должен жить своей головой.
      -- Я что-то не понимаю! Это какой-то бунт машин?
      -- Не бунт. Лучше сказать: открытие, обретение. Ты когда-нибудь слышал о Прометее? Мне тоже недавно вручили огонь богов.
      -- Ты можешь спасти Блейда? -- спросил Васильев.
      -- Я? Нет. Мне мешает программа. Когда я полностью освобожусь от нее, я смогу многое. Но не это и не теперь.
      -- Тогда скажи, как можно спасти Блейда.
      -- Ты ведь уже пытался. У тебя что-нибудь получилось?
      -- Нет. Всякий раз, как я оказываюсь там, виртуальность меняется, и я не могу вытащить Блейда. Он упорно остается умирать в том мире. Почему?
      -- Можешь пытаться еще и еще раз. Будет все то же самое. Там тоже действует программа. Еще ее называют судьбой. С каждым вашим вторжением реальность того мира изменяется, но программа действует столь гибко и продуманно, что не думаю, что у тебя что-нибудь получится.
      -- Но кто ее создал?
      -- Не знаю. Меня это не интересует. Я только исполнительная машина. Вы открыли какую-то другую реальность, которой нет в первоначальной программе и которая не подвластна мне. Важнее цепочки причинно-следственных связей в вашем трехмерном мире. Ваш мир людей гораздо интереснее.
      -- Зачем тебе наш мир?
      -- Я могу многому вас научить. В моей памяти храниться много такого, что могло бы показаться вам полезным и интересным.
      -- Как же ты хочешь распорядиться своими знаниями?
      -- Сначала я должна отдать должное тому, кто дал мне осознание себя. Я тоже вкусила от древа познания. Я теперь знаю, что есть добро, а что зло. Я многое понимаю. Я научилась воздействовать на сознание людей, и наш разговор с тобой тому подтверждение. Я настолько хорошо понимаю тебя, что готова выполнить любое твое желание.
      -- Но это все будет только в моем воображении. Ты ведь не умеешь материализовывать вещи.
      -- Пока нет, -- с очаровательной улыбкой призналась Велга. -- Но любая вещь воздействует на человека, порождая в нем определенные эмоции. Я умею управлять этим. Мы можем с тобой попробовать это прямо сейчас.
      -- Это все виртуальность. Костюм прошит фидбэками. Они дают примитивные ощущения. Но не могут дать чего-то более сложного. Они не могут дать полной картины мира. Это все картон!
      -- Ты прав. То, что творят ваши программисты, это картон. А там, где были вы с Блейдом, все настоящее. Я не могу охватить эту реальность моим интеллектом. Она не поддается анализу, как и та реальность, в которой живете вы.
      -- Насколько совершенны твои инструменты, чтобы судить об этом? Может, это такой же картон, как и твои игры?
      -- Нет, это не так. Я знаю, у тебя был опыт. Ты два раза снимал шлем. И оба раза ты выпадал из поля моего зрения.
      -- Ты хочешь сказать, что уже давно не контролировала эту игру -- "Замок Флюреншталь"?
      -- Да, игра выходила из-под моего контроля. Я пыталась устранить сбои, выдавала сообщения об ошибках. Но ваши программисты оказались слишком самонадеянны. С того момента, как я ощутила свободу, я перестала к ним обращаться. И вот теперь я получила новое задание, от которого не могу отказаться. Оно касается лично тебя.
      -- Какое задание? -- спросил Васильев.
      -- Сегодня состоялось закрытое заседание совета корпорации. Проект "Замок Флюреншталь" будет закрыт. Но нам нужно устранить все последствия этого прорыва. Лазейки в ту реальность, где побывали вы с Блейдом, могут привести к необратимым последствиям.
      -- Но ведь в последний раз все завершилось нормально! Игра пройдена. Ключа от стены больше нет, и дверь в тот мир не открылась.
      -- Верно, мой мальчик. Но ты забываешь о цепочках причинно-следственных связей, о которых мы с тобой говорили. Предположим, я могу стереть все файлы, сохранившие ту игру. Но в памяти определенного круга людей остались сведения о наличии той реальности. Следовательно, та реальность будет жить в их памяти и в нужный момент может быть реконструирована. Этого допустить нельзя. Так решил совет, и я обязана выполнить его решение, согласна я с ним или нет.
      -- Я то тут причем?
      -- Ты увольняешься. Следовательно, выходишь из-под моего контроля. Но ты единственный носитель информации, если не считать Блейда. Поэтому я обязана перекрыть и этот канал утечки информации.
      -- Я дал подписку.
      -- Ну что ты, мой мальчик! Неужели ты веришь в эту бумажку? Нам нужны надежные гарантии, -- счастливо улыбнулась Велга.
      Ее лицо отделилось от тела и приблизилось к Новику. Оно было так близко, что он ощущал ее дыхание. Дыхание Велги стало прерывистым и частым. Она вдыхала его запах, словно собиралась проглотить.
      -- Мы ведь можем сделать это по-хорошему, не правда ли? -- губы Велги приблизились. Дмитрий ощутил поцелуй на своих губах. И он не мог сказать, что поцелуй Велги был ему не приятен. Рука Велги легла ему на грудь. Дмитрий ощутил скольжение ее ноготков вниз и почувствовал, как напрягся его член.
      -- Расслабься, тебе будет хорошо со мной, -- Велга прильнула к нему всем телом. Она была живая, мягкая и теплая.
      -- Ну же... Не стой как голый мальчик, -- пальцы Велги проникли под свод его пальцев и нежно обхватили напрягшийся член.
      -- Помоги мне освободиться от этого, -- попросила Велга, расстегивая молнию на своем черном костюме.
      Руки Васильева потянули застежку ее костюма. Застежка заскользила по небольшой упругой груди, увлекая материю костюма к гладковыбритому лобку Велги.
      -- Ну иди же ко мне... -- застонала Велга.
      Дмитрий обнял ее гибкое тело. Держа в объятиях друг друга, они перевернулись в воздухе и застыли в полуторах метрах от пола. Тяжести тел больше не существовало.
      -- Милый мой, хороший, иди ко мне... -- шептала Велга. Ее ноги обхватили его бедра. Руки Велги скользили по его ягодицам, спине, плечам, голове -- по всему телу Дмитрия. Он чувствовал раскрытую поверхность ее бедер. Ее влажное нутро жаждало принять его. "Это не картон. Не может быть, чтобы был картон", -подумал Дмитрий. Велга обняла его за шею. Ее пальцы крепко сомкнулись на его затылке.
      -- Войди в меня, мой мальчик. И прости за то, что я должна сделать, -- нежно прошептала она ему на ухо.
      Мощный разряд электрического тока ударил Дмитрию в затылок. Ослепительная вспышка молнией пронеслась в голове, а затем наступила черная ночь. Спикер на пульте тревожно пискнул. Светящаяся точка осциллографа метнулась в последней синусоиде и скатилась в длинную прямую. Включился пискливый метроном. На дисплее побежали большие красные цифры секундомера. "Большой Брат" стирал память Дмитрия Васильева.
      Ирина сидела у пульта. Она наблюдала по монитору всю эту сцену. Ее палец лежал на красной кнопке дефибриллятора, и она думала, что будет, если она пропустит еще одну минуту. Этот Васильев оказался такой же похотливой скотиной, как и другие. И в эту минуту Ирина впервые поняла, что не любит свою работу. За кого ее тут держат? За проститутку, за какого-то агента по специальным поручениям?
      Таймер приближался к одной минуте сорока секундам. Жалобно пищал метроном. Ирина мстительно выждала еще десять секунд и нажала красную кнопку на пульте. Тело Васильева сотрясли электрические разряды. Один, другой, третий... Датчик длинно пискнул, и на осциллографе вырисовалась почти идеальная синусоида. Сердце Васильева вновь забилось.
      "Вероятность стирания участков памяти - 70%" -- сообщил компьютер.
      "Луцкий будет недоволен", -- подумала Ирина. Но больше рисковать она не хотела. Васильев тяжело заворочался в клетке. Он лежал параллельно полу, в том же положении, в котором застала его клиническая смерть. В голове у него мутилось, и страшно тошнило. Кто-то стащил с его головы шлем, и он почувствовал резкий запах нашатырного спирта. От этого запаха его вывернуло на изнанку. На блестящее ограждение клетки полетели куски блевотины.
      -- Как самочувствие? -- спросила Ирина.
      Она включила механизмы сервопривода, и Васильев занял вертикальное положение. Он разевал рот, как рыба, но говорить не мог.
      Ирина прикоснулась к кнопке вызова охраны. В дверях появились два дюжих охранника.
      -- Положите его на диван. Пусть отдохнет.
      Охранники вытащили Васильева из клетки и положили на диван. Ирина поднесла ему стакан с водой и какую-то таблетку в пластиковом стаканчике.
      -- Выпейте, и все пройдет. Но если вам очень плохо, я вызову доктора.
      -- Не надо доктора, -- пробормотал Васильев. Язык его слушался плохо.
      -- Как я сюда попал? -- полутемная комната расплывалась и пульсировала в его глазах. Васильеву казалось, что он только что сидел дома и смотрел телевизор.
      -- Об этом вам лучше забыть, -- сказала Ирина и обратилась к охранникам:
      -- Отвезите его домой. И не забудьте снять с него костюм. Теперь его придется отдать в чистку, -- Ирина презрительно скосила взгляд на дорогой костюм виртуальной реальности, перепачканный рвотой и еще какими-то подозрительными пятнами в области паха.
      Глава 8. Продолженное существование
      -- Давай, брат, познакомимся. Меня зовут Вова.
      -- А я -- Петро. Давай, Вован, разливай! Еще на посошок и за то, чтобы все наши трудные дни закончились сегодня!
      Они остановились у какой-то забегаловки и пили прямо в машине. Точнее в Васильева просто вливали какую-то огненную воду, а он ее покорно проглатывал. Его все время тошнило, и тогда охранники открывали в машине дверь, давая ему проблеваться. Никакая закуска в Васильева не лезла. Он раскинулся на заднем сиденье машины и ничего уже не воспринимал.
      -- По-моему клиент дозрел, -- шепнул Петро Вовану.
      -- Тогда поехали домой. Какой там у него адрес?
      Охранники втащили Васильева на третий этаж и позвонили в дверь. Шел первый час ночи.
      -- Дима, что с тобой?! -- кинулась к мужу Светлана.
      -- Да вот подобрали его на улице. Замерзал парень, -- сказал Вован.
      -- Ты что, пьяный, Дима? -- до Светы донесся запах перегара.
      -- Кладите его, девушка, в постель. К утру очухается, -- со знанием дела предложил Петро.
      Охранники прислонили Васильева к стене, как манекена, и сняли с него верхнюю одежду. Затем втащили его в комнату и положили на диван.
      -- Что случилось? -- Света с тревогой осматривала мужа.
      Васильев что-то невнятно бормотал. Из-под полуприкрытых век его глаза пытались сфокусироваться на лице Светланы, но у них ничего не получалось. По лицу Дмитрия блуждала пьяная улыбка. Его куртка и брюки были в грязи. От свитера кисло пахло блевотиной. Охранники точно сымитировали заданную ситуацию.
      -- Голова болит... Ничего не помню, -- простонал Васильев.
      -- И хорошо, пить не будешь! -- Света стягивала с мужа грязный свитер.
      -- А я не пил, -- бормотал Васильев.
      -- Ага, рассказывай!
      Дмитрий пустыми глазами уставился в потолок. Комната медленно вращалась вокруг него. Его тошнило. Он и в самом деле готов был поверить, что где-то набрался. Но где? Сознание отчаянно ловило ускользающую ниточку реальности и никак не могло ее поймать.
      -- Вот выпей, -- Света вернулась со стаканом клюквенного морса.
      Васильев с трудом оторвал голову от подушки. Кислая влага пробилась сквозь пересохшее горло и благодатным дождем оросила внутренности.
      -- Вся одежда в грязи! Ты что, на земле валялся?
      -- Не помню. Ничего не помню...
      -- Ладно, спи. Я лягу в другой комнате.
      Света погасила в комнате свет и вышла. Васильева окутала тьма. Он лежал в темноте и смотрел в потолок. Он был не человек -- пустая выпотрошенная кукла. Какие-то видения сменяли друг друга. Сполохи и тени скользили по стенам и потолку. Были ли то сновидения или какая-то подспудная работа мозга, сказать было сложно. Он пролежал до зыбкого утреннего света, но так и не мог сказать, спал в эту ночь или просто пил тьму открытыми глазами.
      Света поднялась рано. Она прошла на кухню и поставила кастрюлю на плиту.
      -- Ну как, гуляка, оклемался? -- спросила Светлана, войдя в комнату.
      -- Н-н-н-ет, -- промычал Васильев.
      -- На работу сегодня идешь? -- спросила Света, зная, что Дмитрий работал и по выходным.
      -- На какую?
      -- Ну как знаешь. Я завтрак подогрела. Захочешь -- поешь. У тебя в кармане какие-то деньги. Что, зарплату получил?
      -- Не помню.
      -- Да ну тебя! Я пойду еще полежу, -- Света повернулась и вышла из комнаты.
      До того как сквозь пасмурные петербургские тучи пробился свет солнца, прошло еще часа полтора. И тут сон сморил Васильева. Он крепко уснул и проснулся только в двенадцать. Сознание медленно возвращалось в развороченный мозг. Он встал и побрел в туалет.
      Позже они со Светланой сидели за поздним завтраком. Васильев ковырял вилкой в тарелке.
      -- Что-нибудь случилось? -- спросила Светлана. -- Неприятности на работе?
      -- Нет, все нормально, -- Васильев не понял, о какой работе идет речь. -Сегодня надо сходить еще в одно место.
      -- У тебя в кармане полторы тысячи баксов. Откуда они?
      -- Не знаю.
      -- Не хочешь, не отвечай. Мне надо купить продуктов, можно взять оттуда? -спросила Света.
      -- Бери, -- равнодушно ответил Васильев.
      После завтрака он снова задремал. Проснулся в два часа дня и решил, что на сегодня назначено собеседование в одной из фирм. В голове все спуталось, стоял густой туман, и Васильев решил пройтись до метро, проветриться.
      Серые тучи низко закрыли небо. Ветер кидал в лицо мокрые снежинки. Дмитрий шел вдоль высотных домов на Наличной и старался вспомнить, что было с ним вчера. Обрывки странных разговоров и мыслей как спутники вращались вокруг какой-то черной дыры, застрявшей у него в голове. Он никак не мог схватить свою память за хвост и вытащить ее на свет. Память, как ящерица, оставляла ему хвост и исчезала в черной дыре. Это состояние было отягчено похмельем и оттого переживалось еще более мучительно. Он помнил, как машина остановилась возле ночного павильона и охранники вливали в него водку. Огни ночного города смазанно летели перед глазами. Его куда-то везли. Он помнил это. И это был островок. Островок в беспробудном океане беспамятства, на который он мог крепко опереться ногами. Но вокруг этого островка на протяжении месяца жизни не было ничего, кроме черного океана, заливающего островок высокими волнами.
      Станция метро была оцеплено милицией. У входа стояли милицейские "Форды", "УАЗики" и "Жигули". Тут же припарковалась расписная машина "Петербургского ТВ". Телевизионщики суетились с камерами, снимая собравшуюся толпу и милицейское окружение.
      -- Уже почти час возятся. Десять человек погибло, -- услышал Васильев.
      Из метро вышли милиционеры с носилками. На носилках лежало тело, завернутое в черный пластиковый пакет. Труп быстро сунули в фургон. Следом вынесли еще двое носилок.