Тогда, в молодые годы, все свои силы он уделял одной цели — стать первым. Теперь же, когда большая часть жизни осталась позади, когда славы было более чем достаточно, денег — тоже, Айдахо отдавал время тому, что доставляло ему удовольствие. В данный момент удовольствием было заботиться о юной маркизе де Танкарвилль — это бремя он возложил на себя сам и отдавать его никому не собирался. То ли маркиз Рено был идиотом и полностью доверял рыцарю и собственной жене, то ли… то ли он не был идиотом и понимал, что эти двое вполне достойны доверия. Так или иначе, ни один из слухов, порой весьма щекотливых, ходивших о чуть ли не юношеской влюбленности Черного рыцаря в годящуюся ему в дочери Алию, ничего, кроме болтовни, под собой не имел.

— Как твои раны? — поинтересовался рыцарь.

— Царапины, — хмыкнул Жан. — Почти все зажило. Эльфы постарались.

— Да… а ведь вы легко отделались, — заметил Берн, по его лицу скользнула тень беспокойства. — Будь их хоть немногим больше, приди помощь получасом позже…

— Значит, повезло, — с деланным безразличием ответил Жан, который и сам понимал, что тот день вполне может теперь считать своим вторым днем рождения.

— Не жалеешь, что попал сюда? Война, это тебе не с караванами ездить

— тут, бывает, и убивают кое-кого.

— Не жалею. Я, может, с детства об этом мечтал.

— О чем “об этом”? О мече и кольчуге? О деньгах и земельном наделе лет эдак через двадцать? Может, о дальних путешествиях? О славе? Или, скажем, о бочонке пива, который стоит в трапезной и, насколько мне известно, никогда не пустеет? В мирное время жизнь солдата полна удовольствий и почти лишена неприятностей. Так о чем же ты мечтал, солдат?

— Охранять ее… — буркнул, насупившись, Жан. Его обидело подозрение рыцаря, что он пошел в солдаты только ради того, чтобы набить живот да разжиться деньгой. Конечно, немало было и таких охотников, Берн был прав, в мирное время быть солдатом означало и неплохой доход, и отличную кормежку, и определенный социальный статус… да и сельские девушки куда более ласковы были с бравыми воинами, чем с сопливыми пацанами из своих деревень.

— Вон оно как… — протянул рыцарь, взглянув на парня со странной смесью насмешки и уважения. — Что ж, дело доброе, особенно сейчас.

Видать, Берна здорово тянуло с кем-нибудь поболтать, и в данный момент ему было совершенно все равно, с кем именно.

Молодой солдат оказался как нельзя более кстати.

События последних дней не оказались для рыцаря неожиданностью — не потому, что он ждал чего-либо подобного, а потому, что за свою жизнь привык к неприятностям и ждал их всегда и отовсюду.

— Новости слышал? — поинтересовался он небрежно.

— Какие?

— Плохие… — вздохнул рыцарь. — В последнее время других не бывает. Похоже, нас ждет жаркое дело. Дэнси-холл пал…

— Как пал? — От удивления Жан чуть не сверзился со скалы. — Он же еще третьего дня был невредим, меня же там лечили.

— Угу. Вовремя вы оттуда съехали. Его орки взяли приступом, с лёту. Замок у Дэнси был, скажем, барахло. На ровной местности, ни рва тебе, ни вала… да и стены, скажем прямо, не чета нашим. Они и дня не продержались — потом, когда орки через стены полезли, граф своих на прорыв повел. Мало их уцелело, и сам он тоже… там остался.

— И что же теперь? Война?

— Думаю, да. Видел, сегодня весь день обозы в замок шли? Крестьяне за стенами укрываются, поля побросали… поля хоть и жаль, но жить-то всем хочется. А орки идут. Хорошо хоть не напали сразу, то ли командир у них хреновый, то ли еще что, не знаю, только теперь они осадили Кадрусс. Думаю, через денек и наша очередь придет.

— Вы думаете, милорд, что замок Кадрусс тоже долго не простоит?

За время службы Жан один раз был там. Конечно, цитадель Форшу и в подметки не годилась, но в целом выглядела сильной.

Барон Даггот, нынешний владелец Кадрусса, не очень заботился о стенах, полагаясь на природную защиту — крепость стояла на острове, со всех сторон окруженная водой, и только узкий мост соединял ее с материком.

— Может, орки воду и не любят, — мрачно усмехнулся Айдахо, — но плавают они как рыбы. И потом, это для людей преграда, кольчуга сразу на дно утащит. А им-то что, они доспехов почти и не носят, так что, боюсь, замку стоять недолго. Конечно, сколько-то они продержатся, но если командиры у этих тварей не совсем выжили из ума, то они и не станут особенно затягивать осаду. Сначала нас обложат, чтоб мы к Дагготу на выручку не пришли, потом за Кадрусс примутся. Ну а покончат с этим островитянином, то все силы к нам и направят. Я по крайней мере так бы и поступил.

Айдахо был, по всей вероятности, прав — расположение замка Форш, так же как и Кадрусса, было палкой о двух концах. Трудно взять цитадель штурмом — но и контратакам естественные укрепления не особо способствуют. Средних размеров армия вполне может блокировать оба бастиона, чтобы те не могли оказать друг другу помощь, а затем, не торопясь, по очереди их уничтожить. Форш мог продержаться достаточно долго — ни таран, ни осадные башни к воротам и стенам не доставить, так что осаждающим надеяться придется только на голод — вечный спутник осажденных крепостей.

Впрочем, и это рыцаря волновало мало, он знал, что на своих запасах замок продержится хоть год. Правда, с приходом крестьян и едоков прибавится, но что-то ж они и с собой привезут. Можно надеяться, что перед угрозой нашествия срединные уделы вновь объединятся, тогда и блокаду прорвут. Только когда это будет — такие дела быстро не делаются, это-то он отлично знал.

— Так, может, женщин из замка вывезти? — спросил Жан, нисколько не думая в этот момент о том, что он, простой мечник, дает советы начальнику гарнизона. Тот, по всей видимости, тоже не обратил на это внимания.

— Сегодня уже уехали, да не все. Маркиза отказалась покидать супруга. Может, это и глупо, но по крайней мере благородно.

Жана так и подмывало рассказать рыцарю об обнаруженном им потайном ходе из крепости наружу, он уже совсем было решился и открыл рот, как вдруг забил в колокол дозорный, стоявший на самой высокой башне замка и вооруженный привезенной год назад все тем же охочим до новинок Зеннором трубой для дальновидения. Парню и самому разок дали в трубу эту посмотреть. С высоты башни он увидел Корта, как обычно гонявшего на плацу новобранцев, так близко, как будто они стояли шагах в двадцати друг от друга.

“Наверное, великая магия в этом предмете сидит?” — спросил он тогда у сотника, но тот лишь пожал плечами и объяснил, что это всего лишь искусная работа стекольных дел мастеров. Они так устанавливают в медную трубу кривой формы стекла, что все, на что сквозь эту трубу смотришь, кажется больше, чем на самом деле.

Набат сигнального колокола проникал в каждое помещение замка, в каждую щель, выдергивая оттуда всех, кто мог передвигаться самостоятельно. Спустя Несколько минут на стенах было не протолкнуться — Жан с трудом нашел для себя уголок, с которого было видно опушку леса — так далеко, что деревья отсюда казались размером с палец.

Только вот у корней деревьев явственно что-то шевелилось, как будто смотришь на огромный муравейник. И эта шевелящаяся масса как будто выливалась из леса, постепенно заполняя долину и медленно приближаясь к скале, на вершине которой стояла неприступная цитадель.

Колокол замолчал. Люди, столпившиеся у каменного парапета, перешептывались — почему-то никто не повышал голоса. Спустя несколько секунд прозвучали первые отрывистые команды Айдахо:

— Арбалетчики — на стены. Катапультам приготовиться к стрельбе.

Жан, прихрамывая, побежал к своему месту. Месяцы муштры не прошли даром — теперь каждый воин точно знал, какую бойницу ему защищать. Нужные распоряжения были отданы заранее, и теперь под руками у каждого стрелка лежали связки стрел, тут же стояли длинные копья, которые было удобно всаживать из узких бойниц в животы карабкающихся на стены врагов, крючья на них позволяли зацепить и отбросить штурмовые лестницы. Парень занял позицию и улыбнулся стоявшему в двух шагах от него Кладу, натягивавшему арбалет.

— Ну, надерем им задницы?

— А то. В тот раз мне не удалось как следует подраться, — осклабился Клад. — Зато теперь оторвусь.

— Не страшно?

— Им нас не достать. Если они будут такими идиотами и полезут на стены, мы их перещелкаем всех.

— Не кажи гоп, парень… — буркнул, проходя мимо, сотник. — Они сильны числом, а дойдет дело до рукопашной, их ятаганы себя покажут. И не высовывайтесь особо, тролли вполне способны всадить топор в бойницу. Старайтесь не дать им забраться на стену, иначе они вас сомнут. Клад, дуй в оружейную, принеси пяток секир, давай мухой!

Он еще не закончил фразу, как солдат уже со всех ног бежал исполнять приказ. Сотник повернулся к Жану.

— Ежели кошки на стену кидать будут, то рубите их тут же, не мешкайте. Они по веревкам лазают быстро… они вообще очень быстры, так что не рассчитывайте на приятную стрельбу по мишеням, ясно?

— А что, веревку у кошки нельзя мечом или ножом перерезать? — спросил Жан, распаковывая пук стрел и одну за другой втыкая их в ведро с песком, стоявшее у бойницы, откуда их будет удобно и быстро выдергивать.

— Ты, мальчик, не считай их дурнее себя. Орку тоже не хочется грохнуться с такой высоты на камни, сам понимаешь, поэтому крючья наверняка будут на цепях, их, сам понимаешь, ножом особо не возьмешь. Парапет покатый, сам видишь, если ударишь обухом секиры снизу верх, то крюк наверняка соскользнет с камня. Ладно, я буду на привратной башне, там парни уже смолу топят. Держитесь, это будет пока только первый штурм.

Сотник ушел. Из бойницы было не очень хорошо видно долину внизу, но понять можно было, что орки все прибывают. Правда, из-за поворота они еще не показались, а значит, время пока было.

Отдуваясь, Клад притащил охапку тяжеленных секир. Вытирая пот со лба и тяжело дыша, он свалил это добро у стены и крикнул стрелкам, чтобы разбирали инструмент. Жан вы— брал себе тяжелый топор с короткой ухватистой ручкой — таким орудовать удобно, хотя и тяжеловато — разве что Кирк вертел подобными штучками играючи, его среди стрелков не было, здоровяка в числе шести десятков самых сильных физически бойцов держали в резерве — на случай если нападающим удастся взойти на стены.

— Держи, — просипел Клад, одной рукой протягивая приятелю его излюбленную глефу, другой поднося к пересохшим губам флягу. — Пить хочешь?

— Давай… — Жан подождал, пока приятель вольет в себя несколько глотков прохладной воды, и сам с удовольствием приложился к горлышку. — Уф, спасибо. Да, пока их нет, может, ты флягу-то снова наполнишь, потом-то, пожалуй, некогда будет.

— А сам?

— У меня нога болит.

— Ага, нога… лень тебе просто. Ладно, давай, сейчас принесу.

Жан не отрываясь смотрел на дорогу — вот сейчас из-за поворота вырвутся первые отряды зеленых тварей, и тогда навстречу им полетят арбалетные стрелы, рванутся вверх выпущенные из катапульт камни — сотник давно нацелил громоздкие сооружения так, чтобы тяжелые камни обрушивались туда, где нападающих не смогут достать стрелки, — за скалу, перекрывающую дорогу. Эту хитрость придумали еще те, кто строил замок, — самое подходящее место для группировки войск перед атакой, близкое от стен и в то же время вроде бы недосягаемое для защитников оказывалось вдруг чуть ли не самым опасным.

Однако пока было тихо. Минута проходила за минутой, но дорога все так же оставалась пустынной.

Первое напряжение спало — люди покидали стены, оставляя на них лишь тех, кому положено было находиться у бойниц. Над привратными башнями еще вился легкий дымок — там кипела на огне смола, но арбалетчики уже разряжали свое оружие — негоже держать тетиву все время натянутой. И тем не менее все понимали, что мирный период закончился. Что ж, не нападут сейчас — значит, придут вечером. Или ночью, у орков это — любимое дело.

Сервов, которые успели укрыться в замке, разместили в казармах — там места для них было хоть и маловато, да уж в тесноте, да не в обиде. Для кое-кого нашлись места и в самом замке маркиза, для оставшихся же разбили палатки прямо во дворе крепости. Солдатам же теперь редко придется уходить со стен.

Всем, кто может держать оружие, маркиз приказал быть готовыми к бою. Многие из крестьян и так рвались в драку, кое-кто не забыл прихватить свои лучшие охотничьи луки, бившие, может, и не дальше арбалетов, но уж, во всяком случае, чаще. А стрел в замке было более чем достаточно.

Самых сильных уже повели на тренировочную площадку — Корт, Драй и Беннет, сотники маркиза, начали муштровать ополченцев. Их вооружили в основном боевыми шестами — в конце концов, палка ли, коса ли — привычный инструмент для земледельца, а с мечом и щитом обращаться надо уметь. Охотники — те, ясное дело, привыкли владеть и луком, и дротиком, их сразу определили на стены, указав каждому его место.

Жан сдал дежурство пожилому угрюмому мужику из небольшого села, находившегося на самом краю владений маркиза. Совершенно случайно они друг друга знали: как-то отряд мечников, проходя через деревню, был вынужден остановиться там на ночлег. Хозяин, хотя и не выказав особого восторга, все же оказался в меру гостеприимен, солдат накормил и поставил на стол вдосталь доброго пива. Ночевать пришлось, правда, на сеновале, но для парня это была первая за полгода такая ночь — запах душистого сена напомнил ему родной дом, и он долго не мог заснуть, вспоминая бабку Сатти, свой хутор… Сейчас ополченец даже обрадовался знакомому лицу, хотя тогда, провожая солдат он пребывал далеко не в лучшем настроении, несмотря на полученную за ночлег плату, — Баз, мир его праху, умудрился-таки найти общий язык с его дочкой, в результате чего та преждевременно закончила свое девичество. Никакого насилия, разумеется, уж что-что, а Баз всегда умел убалтывать баб.

Поскольку парень все еще числился среди раненых, то особо вкалывать ему не пришлось, чего нельзя сказать об остальных солдатах гарнизона — те надрывались до седьмого пота, таская на стены дрова, камни, горшки с каменной кровью и огромные куски смолы. Всего этого добра в замке и так-то было достаточно, а в последнее время дровосеки, смоловары и многие другие мастера своего дела и вовсе потрудились на славу — замок был готов к осаде. На работу были поставлены и мальчишки — дети замковых слуг и прибывших в цитадель сервов

— им вменялось в обязанности подносить бойцам стрелы, воду или еще что, по мере надобности. Те ухватились за такое назначение с радостью, еще бы, они будут по-всамделишному помогать самым настоящим воинам, и теперь, преисполненные гордости, сновали по стенам, всюду предлагая свои услуги.

Жану же досталась работа полегче и неизмеримо приятнее. К его удивлению, нашлось немало девушек, заявивших о своем желании взять в руки оружие. Маркиз не возражал, вернее, не возражал руководивший обороной Айдахо. Черный рыцарь был куда более опытен в подобных делах, и лорд со спокойной совестью передал Берну бразды правления. Айдахо прекрасно понимал, что можно легко и быстро научить человека более или менее прилично стрелять, особенно с небольшой дистанции, таким образом его мечники смогут выполнять свою прямую работу — сражаться. Вот парню и пришлось возиться с десятком женщин, от пятнадцати до тридцати лет, объясняя им, как правильно взводить самострел, как брать прицел и что такое поправка на ветер. К тому времени как солнце зашло и амазонкам стало плохо видно мишени, Жан уже был вполне доволен достигнутыми ими успехами.

Особенно ему понравилась молоденькая, лет восемнадцати, девушка с длинной, почти до колен, русой косой. Ее звали Врея, она с отцом и матерью приехала сюда одной из последних, опередив подход орочьих легионов всего на несколько часов — жили они далеко, даже не в землях рода де Танкарвилль. Когда появились орки, родители Вреи пустились в путь сразу, однако замок их лорда уже был окружен кольцом осады, и они двинулись дальше. Замок Форш принимал всех, поэтому они решили вверить свою судьбу этим стенам.

— Мой жених служил в армии графа, — вздохнула она, и глаза, наполнившись слезами, предательски заблестели. — Здесь говорят, что из замка графа никто почти и не спасся. Он погиб, я это чувствую.

— Может, и нет, мало ли… — попытался было утешить девушку парень, однако она замотала головой.

— Я чувствую, его больше нет. Поэтому я и хочу убивать этих тварей,

— шептала она, и слезы, оставляя мокрые дорожки, стекали по ее щекам…

— Думаю, ночью полезут, — мрачно заявил Корт, тыльной стороной ладони проводя по усам, смахивая с них пивную пену. — Орки, они ночью видят не хуже, чем днем. Ну да и мы не лыком шиты. В Пещере каменной крови столько, что можно всю их армию сжечь, пусть сунутся. Да и когда она горит, становится светло как днем, так что вы увидите, куда целиться.

— Дядько, а вы с ними дрались, с орками-то? — спросил незнакомый Жану паренек лет восемнадцати, видать, из ополчения.

— Приходилось, — кивнул сотник. — Враг это сильный, хотя и кажется слабым. Они мало чего боятся и отступают редко, разве что когда шансов совсем уж никаких. Мечи не любят, больше ятаганы, а уж ими владеют неплохо да часто дерутся сразу двумя.

— Говорят, орки в их легионах еще не самое страшное, — буркнул Клад, который даже ради ужина не намеревался вставать с койки, за сегодняшний день ему пришлось побегать куда больше обычного.

— Да, есть такое дело, — согласился Корт, снова отхлебывая пива из кружки. — Те же тролли, они и посильнее будут, и топоры мечут точно, вон Кирк соврать не даст. Или огры… те вообще страшны. Убить их сложно, стрелы для этих великанов все равно что вам пчелиное жало. Их, пожалуй, только баллиста остановит или пара горшков с каменной кровью. Оборотни тож, хотя их и мало было. Говорят, есть еще и драконы…

— Но, дядько, драконы ж… они только в сказках бывают, разве ж нет?

— снова встрял ополченец.

— Не знаю… сам я драконов не видел, да и тех, кто видел, не встречал. Только вот дыма-то без огня не бывает. Раз идет молва, значит, и правда что-то такое у них есть. А что никто не видел, так, может, мало их, драконов-то.

— А еще?

— Еще… есть еще, говорят, черные всадники. Те вроде и не дерутся, а больше командуют. Да только убить их еще никому не удавалось. Я сам тому свидетель… Был у меня дружок один, знатный был арбалетчик, муху мог к дереву на лету прибить за лапку, да еще спросит, за какую. Ну, понятно, это так, для красного словца, но стрелок был зело меткий, за что его и отметил лорд Сейшелл, командующий всем сборным войском срединных уделов в той войне, мир его праху. Мы стояли подле лорда, когда орки пошли в атаку. Тогда мы его и увидели — высокий, на черном коне и в черном плаще, прям-таки сама смерть во плоти. И он ничего не боялся, хотя наши стрелы и били орков десятками. Лорд сказал тогда Симмонсу… того моего приятеля Симмонсом звали… так вот, сказал он ему, что раз он самый лучший в армии арбалетчик, то пусть попробует этого шута на черной кляче и подстрелить. Так и сказал, хотя многие вокруг испугались — негоже, мол, так про смерть говорить. А дружок мой, ему все нипочем. “Ладно”, — говорит да арбалет натягивает. Оружие-то у него было доброе, сам мастерил, лет десять владел и ни разу, говорят, не промахивался.

В этот раз попасть ему было не так уж и сложно, но он и прицелиться не успел. Только арбалет вскинул, как нога у него поскользнулась… а земля там, вишь, сухая была, не на чем скользить-то. Вот, значит, поскользнулся он, стало быть, да головой о камень и ударился. А камень острый оказался, вот он ему черепушку-то и проломил. Симмонс так и помер, даже не успел заметить от чего. Некоторое время Корт молчал, затем продолжил:

— Мы тогда думали, что случай такой, с кем не бывает. А потом, после битвы, узнали, что таких вот “несчастливых” в войске нашем не один десяток набрался. Да не все померли, кто-то ранами отделался или там ногу сломал. Так те, кто жив остался, так и говорили, что стоило хоть подумать о том, чтобы в него выстрелить или еще как напасть, так сразу и случалось что-нибудь странное. У кого тетива лопалась, кто с коня падал, один вообще на ровном месте споткнулся, да на свой же меч и напоролся, едва жив остался. Одно хорошо, мало их было. Мы вона одного только и видели. Князь этот, эльфский, Лемелиск, говорил, что раньше-то их больше было. Сам, говорил, двоих убить смог, правда, без магии там не обошлось, простые стрелы их не брали. А еще он говорил, что этот черный умел молнии посылать. Я не говорю, что князь врал, эльфам врать ни к чему, да только мы того не заметили. Да и что тут такого, вон любой маг это может, да и наша леди Алия тоже, я сам видел. Да… не дай бог, чтобы черные всадники до нас добрались. А вот орки да тролли — эти уж тут как тут. Думаю, и без огров дело не обойдется.

— Берн ждал их только через пару дней, — заметил Жан, отрезая краюху хлеба и шлепая сверху здоровенный ломоть мяса.

Откусив от этого сооружения сразу чуть ли не половину, он принялся старательно работать челюстями.

— Я тоже так думал, — пожал плечами сотник. — Видать, они здорово торопились. Потому, наверное, и на штурм сразу не пошли, умаялись.

— Уж отдохнули, наверное, — пробасил Кирк, сидевший на койке, в который уж раз проводя точильным камнем по лезвию и так уже бритвенно-острого кинжала. Рядом с ним лежал неразлучный кистень. Рана на голове воина уже зарубцевалась, хотя вырастить ему новое ухо эльфы, само собой, не могли.

— Да, пожалуй. Давайте, парни, меняйте холопов. Воины из них все одно никакие, пусть днем сторожат, всё польза. Под солнцем орки в атаку наверняка не пойдут, хотя кто их, конечно, знает. А вот нынче ночью, чует мое сердце, будет нам туго.

— Как думаешь, сотник, смогут орки взять замок? — поинтересовался Жан.

— Может, и смогут, — подумав, сказал Корт. — Неприступных крепостей не бывает, это только говорится так. К любым воротам можно найти ключи. Разница только в том, сколько за это заплатить придется. Форш в этом смысле очень даже неприступен. Когда снимают осаду крепости? Когда потери осаждающих превышают мыслимые пределы, или когда время заканчивается и войска становятся больше нужны в другом месте, или по другим каким причинам. Только вот чего боюсь я… орки, это те же звери, ума у них кот наплакал, поэтому и не боятся они, почитай, ничего. Таких потери могут и не остановить.

— И что же нам делать, дядько? — расширив в испуге глаза, спросил все тот же новобранец. — Нас что тут, всех перережут?

— Что делать? — сверкнул глазами ветеран. В его голосе зазвенела сталь, а кулаки сжались. — Драться. Драться так, чтобы каждый камень стены они купили у нас реками своей зеленой крови. Тогда, возможно, они сочтут для себя Форш слишком дорогой покупкой.

Он надолго замолчал. Солдаты тоже не нарушали тишины, и только редкий скрежет железа по точилу резал уши и вызывал ощущение мороза на коже. Все понимали одно — это не просто приграничная стычка, зеленые твари уничтожают все на своем пути и за замок возьмутся всерьез. Сотник мрачно разглядывал своих солдат — совсем еще юнцы, ни разу не бывшие в настоящем бою. Те стычки, что оставили шрамы на их молодых телах, не в счет, то не бой, то так, разовая схватка. Сколько их останется в живых к концу осады, если, конечно, она вообще закончится благополучно.

Весь его многолетний опыт говорил о том, что любую крепость можно взять — дело лишь в ярости и численности наступающих.

— Одна радость, — продолжил он наконец, — что по скалам орки лазить умеют хреново. Так что основной удар придется на стену, которая обращена к дороге. Хотя ждать от них можно всего, те же тролли вполне могут попытаться забраться к нам с тыла, поэтому смотрите в оба. Ладно… давайте, парни, дуйте на стены. У вас впереди еще долгая ночь.

Жан таращился во тьму, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Получалось плохо — если б днем вздремнул, то еще и ничего было бы, а так… Он снова тряхнул головой, затем зачерпнул ковшом воду из стоящего рядом бочонка, для этих целей и принесенного, и плеснул себе в лицо. Сразу стало чуть легче, но он знал, что это ненадолго.

Пока было тихо. Клад, прислонившись спиной к камню, дремал.

Сотник разрешил — вскочить бойцы успеют, но поспать можно только по очереди. Жан мужественно взял на себя первое дежурство, поскольку приятелю за день досталось куда больше. Да он и сам, хотя и не таскал на стены припасы, подустал изрядно. Парень достал припасенный заранее кусок ветчины и принялся жевать — какое-никакое, а занятие.

Тьма была кромешной — как назло, луну затянуло облаками, сама природа благоприятствовала оркам. Свет факелов на стене почти не разгонял ночной покров, и Жан пялился в бойницу больше для очистки совести, чем ради возможности что-то там увидеть.

Время тянулось невыносимо медленно. Он пробовал напевать про себя песни, однако скоро понял, что знает их слишком мало. Тогда начал считать стрелы в связках, лежащих у стены. Стрел было много, но когда в третий раз у него получился разный результат, он решил, что голова уже вконец не соображает и пора хоть немного отдохнуть.

— Клад, эй, Клад! — не отходя от бойницы, позвал он. — Давай, друг, вставай. Твоя очередь.

— А? Что? Орки? — спросонья взъерошился приятель, хватаясь за арбалет.

— Не, не видать пока, — сообщил Жан. — Хватит спать, моя очередь. Уже едва на ногах стою.

— Встаю, встаю… — вздохнул Клад, поднимаясь и потягиваясь. — Маловато, конечно, ну да ладно.

Жан свернулся калачиком на тюфяке, еще хранившем тепло тела Клада. Сотник, расставляя их по местам, посоветовал запастись кое-чем — водой, тюфяком, да и пожевать чего-нибудь прихватить.

Теперь Жан вспомнил о проявленной командиром заботе с особой теплотой, еще бы, иначе пришлось бы на камнях спать, а ночи холодные, камень не перина, особо не отдохнешь.

Глаза закрылись, и он почувствовал, как проваливается куда-то глубоко во тьму. Это было совсем не страшно, даже приятно. Все тело охватила сладкая истома, мышцы расслабились — парень заснул.

Ему снова, в первый раз за долгое время, снилась бабка Сатти. Старуха хлопотала у печки, ухватом вытаскивая оттуда здоровенный горшок с кашей. Из-под снятой крышки потянуло таким духом, что хозяйка облизнулась, затем, попробовав стряпню, удовлетворенно причмокнула и, прикрыв горшок, чтоб не остывал, принялась кликать семью к столу. Противу обычного, она не стала своим визгливым голосом созывать домочадцев, а схватив кочергу, заколотила ею по подвешенной к потолку здоровенной железной чушке.

Жана это удивило, откуда такое новшество, раньше бабка не упускала возможности помянуть всех и каждого по имени, да еще и добавив что-нибудь нелицеприятное вроде “бездельник” или “дармоед”. Теперь же бабка старательно и мерно била по железу так, что ушам больно становилось. Впрочем, ей этого показалось мало. Умудрившись ни на минуту не прекращать какофонию, она, каким-то немыслимым образом дотянувшись до Жана, въехала ему под ребро ногой. Удар получился неожиданно болезненным, и Жан, продирая глаза, взвизгнул.

— Да встаю уж, бабушка, встаю. Чего драться-то?

— Какая я тебе бабушка? — заорала Сатти неожиданно низким голосом. Затем ее образ заколебался, поплыл и постепенно сменился усатой физиономией сотника. — Очухался? Давай за дело, да поживей!

Набат гремел не переставая. Внизу, под стенами цитадели, полыхало зарево — это горела подожженная каменная кровь, оттуда же доносился визг, в котором смешались ужас и боль.

— Полезли! — заорал Клад, разряжая арбалет в бойницу и тут же натягивая его снова. — На, получи, с-сука! Эй, Жан! Я уж думал, ты помер. Такой грохот и мертвого поднять может. Давай, они уже у самых стен!

Наконец полностью придя в себя, парень схватил свое оружие и выглянул в бойницу. Сквозь бьющееся пламя к стенам двигались темные живые волны. То тут, то там поблескивало оружие, орки несли длинные деревянные лестницы, позади них тролли метали свои излюбленные топоры либо били из арбалетов и луков, стараясь попасть в бойницы. Рядом раздался стон, Жан оглянулся. Давешний молодой ополченец сползал по стене, из глаза торчала длинная стрела.

Парень прицелился и надавил на спуск. Один из троллей рухнул как подкошенный. Стоявшие рядом взмахнули своими длинными корявыми руками, и Жан едва успел отпрянуть от бойницы — бешено вращаясь, в узкую щель влетели сразу два топора. Небольшие и легкие, они могли быть брошены очень далеко. Двустороннее, острое как бритва лезвие, способно было разрубить не то что мясо и кости, пожалуй, на близком расстоянии и кольчуга не спасет. Он послал следующую смертельную стрелу.

Промахнуться здесь было, пожалуй, невозможно. Орки шли плотной массой, не считаясь с потерями. Пламя полыхало так, что видны они были как на ладони, однако стрел на них защитники старались пока не тратить — как до стен дойдут, так и ими заняться будет можно, а пока главную опасность представляют тролли и те из орков, которые орудовали здоровенными, зачастую кое-как сделанными самострелами. Именно их и пытались выбить солдаты, стараясь не потратить лишней секунды на прицеливание — промедление могло стать роковым.

С правой привратной башни хлынул вниз поток кипящей смолы — жуткий вопль обожженных тварей повис в воздухе, однако толпы нападавших это не остановило. Над головой Жана пронесся камень, точно упавший на площадку за скалой — там наверняка было немало нечисти, так что выстрел зря не пропал.

Еще одна стрела, и сразу назад. Топор, с чудовищной силой ударившийся в край бойницы, осыпал Жана каменным крошевом. Одним движением натянув тетиву и вложив стрелу, он сунулся было выстрелить и едва успел отпрянуть — чудом уклонившись от очередного броска. Пожилой лучник, знакомец Жана, отлетел от своей щели, рухнул на камни и так и остался лежать неподвижно

— лезвие топора глубоко засело в черепе.

— Ополченцам сменить стрелков! — раздался зычный клич Айдахо. — Мечникам приготовиться к бою. Они уже у стен.

Пламя у подножия крепости вспыхнуло еще ярче — защитники не жалели каменной крови, но орки, визжа и воя, лезли прямо сквозь огонь.

— Хватит огня! — поступила команда. — Камни!

Стены замка были двухъярусными. На первом ярусе стрелки, стоявшие у бойниц, били по нападающим из луков и арбалетов.

Сверху, на парапете, мечники готовились встретить тех, кому удастся забраться на стены. Сейчас они положили оружие и взялись за тяжелые валуны, которые спустя секунды полетели вниз, на головы подступившим вплотную к цитадели оркам.