Мотоциклист сидел в седле подчеркнуто прямо, держался за руль одной рукой - вторую ей плохо было видно. Сам мотоцикл выглядел сверкающим чудом от высокого руля до выхлопных труб и эмблемы с крылышками.
      Он скрылся за углом, оставив после себя сизый, медленно тающий дымок, совсем непохожий на тривиальные выхлопы. Кате безумно захотелось взглянуть еще раз на машину и ее хозяина.
      Она бы не смогла сразу сказать, кто из двоих понравился ей больше.
      Добежав до угла, Катя обнаружила незнакомца, спокойно ожидающего у светофора. Было ясно, что он просто забавляется, остановившись в кои-то веки на красный свет. Заметил ее в зеркале, понял, что блондинка специально спешила ради него и его мотоцикла. Развернулся, выехав на встречную полосу, и подрулил к ней вплотную. Это могло означать только одно - приглашение.
      Катя ни секунды не раздумывала - забралась на сверкающую громаду и сразу же ощутила ягодицами и внутренней поверхностью бедер ритмичную дрожь двигателя. Они с мотоциклистом так и не сказали друг другу ни слова, бородач просто тронулся с места в прежнем направлении.
      Отсюда, с борта этого сухопутного крейсера, город виделся совсем другим. Редкие и убогие вечерние вывески теперь светили ярче, будто с них протерли пыль. Фонари сливались в две цепочки и тоже горели как-то по-особенному...
      Некоторые улицы Катя даже не узнавала, будто очутилась в другом городе, в другом времени и пространстве. Здесь живут только отважные и благородные люди - настоящие мужчины. Мужчины, которые не прощают обид, презирают компромиссы, не заботятся денно и нощно о копеечных выгодах и по праву требуют от женщин собачьей преданности.
      Мотоциклист прибавил немного скорости. Катя почувствовала, как ветер подхватил ее волосы и распустил по воздуху, играя прядями. Она зажмурилась. Ехать с закрытыми глазами было еще приятнее, она казалась себе ребенком в огромной лапе великана. Тот несет ее в свое логово, чтобы рассмотреть вблизи.
      Вдруг что-то оглушительно хлопнуло совсем рядом. Неужели спустило колесо? Катя раскрыла глаза и увидела, как улица вместе с домами и фонарями закрутилась вокруг собственной оси.
      Это верчение выбросило мотоцикл совсем на другую улицу - поуже и потемней.
      Сзади снова грохнуло. Что-то тонко пропело в воздухе, потом вдруг резко, сварливо визгнуло.
      Неужели пуля? А почему бы и нет - в этом новом городе сильных и свободных мужчин должны запросто хвататься за оружие.
      Бородач заложил еще один крутой вираж, у Кати перехватило дыхание. Машина так накренилась, что белая полоса на асфальте оказалась совсем рядом, распущенные волосы кончиками смели с нее пыль. Катя прониклась уверенностью, что теперь возможно все: мотоцикл может пробить кирпичную стену, безболезненно для себя снести с дороги летящий навстречу автомобиль.
      В этой новой реальности нет места пустым опасениям, страху. Хозяин мотоцикла даже не пригнулся при звуке выстрела. У него есть цель, и он достигнет ее во что бы то ни стало. И она, Катя, ничего не должна бояться за его широкой спиной.
      Спина и волосы на затылке пахли потом, бензином, табаком. Катя вспомнила о духах, которыми надушилась последний раз, - духах от Rochas, привезенных мужем из Москвы. Этот запах еще не выветрился. Как ей хотелось сейчас, чтобы незнакомец почувствовал его, обратил внимание, несмотря на всю кутерьму. Чтобы запах проник под его грубую кожу, затронул, взволновал.
      Впереди сирена и милицейская машина с мигалкой. Еще один вираж, уже трудно сказать, что именно кренится набок - мотоцикл или стены домов. Здесь проезжая часть запружена машинами, водители гудят со всех сторон. Их резкие отрывистые сигналы перекликаются с неумолчным переливом сирены...
      Лет в шестнадцать Катя попала в оперу. Пышные декорации, лепной потолок, волшебное звучание оркестра и солистов остались одним из самых ярких праздничных воспоминаний. Теперь она чувствовала почти то же самое: улица с машинами превратилась в декорацию, сигналы машин - в мощный хор, а вибрирующая сирена будто пела арию на пределе голосовых связок.
      Только на первый взгляд мотоциклу негде было проехать. Бородач рванул по разделительной линии. Почти никого не задел до самого перекрестка, если не считать несколько сбитых зеркал.
      Дальше снова завернул и вдруг направил мотоцикл-крейсер прямо к ступеням возле входа в здание. Их было всего несколько, но Катя чуть не вылетела из сиденья. Голову затрясло, будто кто-то взялся использовать ее как шейкер.
      Взлетев по ступеням, мотоцикл вышиб стеклянную дверь, снес турникет у входа и стол охранника, от которого предусмотрительно отпрыгнула какая-то похожая на человека тень. В фойе бородач окончательно притормозил, но движок не заглушил - эхо, отражающееся от потолка и стен, заполнило все вокруг. Казалось, не будь разбитых при въезде дверей, стекла бы вылетели теперь от давления скопившихся звуков.
      Глава 24
      МУСОРОВОЗ
      Начальство давным-давно уехало из "Триумфа", допуская, что Гоблин приведет свою угрозу в исполнение Несколько вооруженных людей были расставлены на возможных путях подъезда Главное - не открывать стрельбу в непосредственной близости от здания, не привлекать к офису внимания правоохранительных органов.
      Меры предосторожности не сработали. Гоблин в совершенстве владел искусством непредсказуемо менять траекторию своего движения. Даже там, где, казалось, существовал один возможный путь, один узкий "коридор", бородач умудрялся сотворить нечто неожиданное. Или поднимал машину на дыбы, перепрыгивая через препятствие.
      Или вдруг резко тормозил там, где дорога была свободной.
      Дважды стрелявший промахнулся. Потом появились милицейские машины, получившие известие о мотоциклисте с характерными приметами.
      Хозяина "Триумфа" запросили, как действовать в новых условиях. По-любому выходило плохо.
      Перед носом у ментов вроде бы лучше воздержаться от стрельбы. Но если те вдруг возьмут Гоблина, одинокий ездок может выложить все про заказ.
      - Только наверняка! - крикнул в трубку шеф.
      Из четырех человек, поставленных у разных перекрестков, никто на проблемы нарываться не хотел. Потом всегда можно сказать, что случай не подвернулся, что Гоблин проскочил вдали. Хуже, если менты поймают за руку. Тем более что "отморозок" подсадил к себе какую-то дуру. Не дай бог, ее зацепишь, будет совсем худо.
      Так "Харлею" удалось прорваться к офису, занимавшему весь первый этаж. Два охранника едва успели отскочить в сторону и забились по углам.
      В распоряжении Гоблина было не так много времени. Здесь, под крышей, он уже не чувствовал себя так же свободно, как под открытым небом. Выбив ногой дверь с табличкой "приемная", он въехал в комнату, отделанную дубовыми панелями. Соскочил на секунду с мотоцикла, оторвал от пола небольшой по габаритам сейф и медленно опустил его на заднюю полку. "Харлей" ощутимо осел, пассажирка с тревогой оглянулась назад, испуганная, что ей прищемит подол.
      Вернувшись в седло, бородач достал баллончик с черной краской и размашисто вывел на стене:
      "Привет ментам от Гоблина. Отсюда Шестакова заказали". Ко входу - легки на помине - подлетели во весь опор две милицейские тачки. Едва не зацепили одна другую от рвения. Очно передавать привет мотоциклист не жаждал и оглянулся в поисках другого, непарадного выхода на улицу.
      Несколько человек в бронежилетах заскочили в фойе, но Гоблин уже успел набрать скорость по длинному коридору. Оторвал от пола переднее .колесо, приподнял его на уровень подоконника.
      И вылетел в торцевое окно, выбив решетку вместе с рамой.
      Сейф свалился за пару метров до подоконника. Это было в общем-то кстати: с такой перегрузкой мотоцикл не взял бы рубеж. Но Гоблин выругался с досады, ему никак не хотелось бросать добычу. Даже крутанулся обратно по переулку, однако выстрел из окна заставил отказаться от повторной попытки.
      ***
      На подходе к автовокзалу Терпухин услыхал краем уха про заваруху со стрельбой и милицейскими машинами. Среагировал мгновенно, резко обернулся к мужчине, только что сошедшему с автобуса.
      - Где?
      Тот даже отшатнулся от неожиданности.
      - Где конкретно? Быстрей рожай, прошу тебя!
      - Конкретно не знаю. Я с улицы Чкалова слышал.
      В следующую секунду Юрий уже грохнулся с размаху рядом с таксистом, читавшим газету за рулем.
      - Давай на Чкалова!
      - Ты, браток, поосторожней, - заметил таксист, бережно складывая газету. - Так и кресло сломать недолго.
      - Трогайся, шеф, по дороге проповедь прочтешь.
      - Вот так каждый раз, - буркнул водитель, проворачивая ключ зажигания. - Три часа все вокруг ходят вареные, никому никуда не надо.
      Потом вдруг кто-то влетает, аж кипятком ссать готов.
      - Пошустрей. Двойной счетчик, - пообещал Атаман, хотя точно не помнил, сколько взял с собой денег.
      На первом же перекрестке перед носом у них зажегся красный. Водитель равнодушно хлопал глазами, ожидая позволения ехать дальше. "Пока доберемся, "Харлея" не то что в городской черте - в области уже не будет", - играл желваками Терпухин. Самое обидное, что он ведь угадал: Гоблин действительно сунулся в город.
      Но шансов ухватить его все меньше: светофор как будто заклинило.
      Следующий перекресток проехали без проблем, потом история с красным светом повторилась.
      - Да ну тебя. Читай дальше газету, - открыв дверь, Атаман выскочил наружу и рванул по тротуару, стараясь не сшибить никого с ног.
      Несколько раз спрашивал на бегу насчет улицы Чкалова. Пока очередной прохожий осознавал вопрос, пока поднимал руку, чтобы показать, Атаман уже проскакивал дальше. Приходилось оборачиваться.
      Трудно сказать, сколько еще раз пришлось бы уточнять маршрут, но вдруг - как во сне, когда исполняются почти несбыточные желания, - Терпухин увидел знакомую руку, точнее, бледный обрубок кисти, болтающийся на груди.
      Гоблин проскочил как призрак, за спиной у него сидела длинноволосая блондинка, чье лицо Атаман не успел разглядеть. Неужели какая-то девчонка добровольно подсела к этому отморозку с большой дороги? Или насильно посадил, чтобы у ментов не возникло искушение открыть огонь вдогонку? Теперь она, конечно, приклеилась, пуще всего на свете боится выпасть на полном ходу.
      Эти соображения дальним бледным фоном плыли в голове, все существо Атамана было нацелено на погоню. Как назло, машины проносились мимо на большой скорости, да и кто бы остановил взмыленному мужику со сжатыми кулаками, в черной майке и камуфляжных штанах?
      Через подворотню виден был стоящий во дворе мусоровоз. Поздновато приехал или из графика выбился? Подхватив мусорный бак, выдвижная лапа-рычаг перевернула его в воздухе, и отходы пестрой кучей свалились через люк в нутро.
      Не самое пригодное средство передвижения, но выбирать не приходится.
      Подбежав к мусоровозу, Терпухин запрыгнул на подножку. Прежде чем человек в спецовке что-то понял, он уже оказался оттесненным с водительского места, а машина дернулась вперед.
      - Извини, так надо, - хриплым голосом, не разжимая стиснутых зубов, произнес Терпухин.
      Сзади что-то грохнуло - наверное, пустой, выпавший из лапы бак. На трассе попытка погони за "Харлеем" на таком монстре могла бы вызвать только насмешки. Но в паутине городских улиц стоило попытать счастья.
      Терпухин вдавил педаль "газа" с такой силой, будто хотел расплющить подошвой ядовитую змею. На повороте мусоровоз занесло, кузов ударился о фонарный столб. Взвизгнула, увертываясь от столкновения, ржавая с грязными стеклами "копейка", зато новехонькая "девятка" крупно "попала" - мусоровоз помял и ободрал ей весь правый борт.
      "Харлей" не мелькал в поле зрения, Юрий ориентировался только по треску двигателя.
      Окончательно он не затихал, хоть и становился моментами плохо различимым. Потом повисла в воздухе милицейская сирена. Как бы девчонка не пострадала, если Гоблин начнет драпать всерьез...
      Развернулся Гоблин, уходя от ментов, или просто заложил издевательский вираж, но Юрий вдруг увидел бородача, несущегося навстречу.
      Вряд ли мотоциклист признал за рулем мусоровоза человека, с которым схлестнулся однажды в смертельной схватке. Расстояние было еще приличным, когда "Харлей" в очередной раз свернул в нарушение правил.
      Терпухин свернул туда же, наплевав на запрещающий знак, и увидел прямо перед носом обломки асфальта, кучи рыжей развороченной земли. "Харлей" проскочил по узенькой полоске, но мусоровоз здесь уже никак не мог вписаться - зарылся передком в глинистый холм.
      Полный кузов развернуло, задние колеса повисли над ямой. Машина накренилась и сползла на дно, встав под углом в сорок пять градусов.
      Через секунду Гоблин снова вынырнул из-за кучи, притормозил:
      - Вспомнил тебя, мужик! Найди нормальную машину, приезжай к полуночи на тридцатый километр. Там посмотрим, кто круче.
      Пришпорив "Харлей" ногой в тяжелом ботинке, Гоблин исчез прежде, чем Терпухин выбрался из кабины. Желательно было и Юрию исчезнуть отсюда как можно быстрей: не угнавшись за мотоциклом, менты отыграются на нем.
      Значит, в полночь. Гоблин прикатит - в этом можно не сомневаться. Это лучший вариант: разобраться один на один. Только вот спутница с распущенными волосами... Не удалось ее толком разглядеть, габариты слишком малы в сравнении с гоблинскими. Здорово похожа на Катю, ту самую, которую разыскивает муж, - сбился бедняга с ног и с колес.
      Неужели предпочла этого бешеного пса, пусть даже на день-другой? Вообще-то случаются у баб сдвиги по фазе, но тут явный перебор. Лишь бы только Гоблин не явился вместе с ней. Как иметь дело с такой парочкой, где мужика надо закопать, а бабу желательно не поцарапать?
      Глава 25
      ГРОЗА
      Терпухин напрасно беспокоился: Гоблин не собирался так долго мотаться с пассажиркой. Оторвавшись от ментов, он заехал на пустырь, заросший сорняками. Притормозил, схватил, нагнувшись, лодыжку правой Катиной ноги и дернул вверх. Пассажирка вывалилась из седла вниз головой, а Гоблин, раздосадованный неудачей с сейфом, покатил дальше.
      Единственной компенсацией была встреча с давним знакомцем. Жертв своих Гоблин не запоминал в лицо. Но человека, оказавшего достойное сопротивление, никогда не забывал, даже если не знал о нем практически ничего.
      Помнил только место встречи - казачий хутор, затянутый дымом пожара...
      ***
      Следователю Парамонову стало известно, что на свежую могилу водителя Синицына наведывается по ночам какой-то человек. Дважды кладбищенский сторож окликал его, и дважды незнакомец скрывался. Почувствовав себя неуютно, сторож дал знать в милицию. Теперь приезжий следователь сам явился на кладбище вместе с тремя местными сотрудниками.
      Возле свежей могилы действительно можно было различить следы кроссовок. Родные вряд ли станут посещать место тайком, от виновника взрыва тоже не стоит ожидать сентиментального паломничества с запоздалой просьбой о прощении. Тогда кто?
      Четверо сотрудников устроились в кустах, поглядывая время от времени на небо. Плащ-палатки захватили с собой в нужном количестве, но тучи такие, что, если польет, так уж польет. Голова, может, и не промокнет, а вот ноги точно.
      В отсутствие посторонних с началом дождя местные менты укрылись бы в машине. Но на глазах у Парамонова не хотели выглядеть нерадивыми работниками. Ждали, томились без курева. Вдруг послышался шорох - на старом участке в просвете между гранитными памятниками и крестами, сваренными из труб, мелькнул чей-то силуэт.
      Все навострились, руки потянулись к табельному оружию. Силуэт мелькнул ближе, потом человек наконец показался во весь рост. Он был щуплым, невысоким. Двигался ссутулившись, втянув голову в плечи, будто заранее вымок от еще не начавшегося дождя.
      Приблизился к свежей насыпи с искусственными венками, шмыгнул носом и разрыдался.
      Этого блюстители закона никак не ожидали. Кидаться на плачущего человека? Может, в самом деле кто-то очень близкий.
      Вдруг у Парамонова мелькнуло подозрение, он вспомнил фотографии покойного из семейного альбома - те, что засняты были в полный рост.
      Неужели он, водитель? Сделав шаг из кустов, следователь включил фонарик.
      - Стоять, Синицын, не дергаться!
      Человечек заслонился руками, потом шарахнулся было в сторону. Но увидел еще фигуры и опустился на землю.
      Это на самом деле был водитель, и на свету он выглядел жалко: взлохмаченный, в грязной одежде, с трясущейся нижней челюстью.
      - Арестовывайте на здоровье, - повторял он даже с некоторым облегчением. - Только я ни в чем не виноват. Это все он.
      Для верности на воскресшего из мертвых все-таки надели наручники. Еще в машине Парамонов начал допрос - так ему не терпелось:
      - Зачем скрывался, скажи на милость?
      - Черт дернул. Трейлер на меня ведь был оформлен. А там сразу ясно, зачем подъезжали к трубе. Сразу меня бы за шкирку: кому возил?
      Хозяин бы выкрутился, а всех собак на меня бы навешали.
      - Хозяин заправки? Ясно... А кто тогда сгорел, чей труп?
      - Мужик со мной ездил, напарник. У него здесь в городе никого не было, никто не должен был заявить о пропаже.
      Синицын признался, что измучился за эти дни без еды, без крыши над головой. Боялся высунуть нос, чтобы не быть обнаруженным. Прятался в зарослях, спал на земле.
      С самого начала не оценил, на что решился.
      Понял потом, когда сообразил, что придется родным хоронить чужие, обгоревшие дотла останки.
      Представил собственные похороны, добрые слова на поминках. И потянуло на кладбище.
      - Сам не пойму зачем. Тоска какая-то брала каждую ночь, - спешил выговориться Синицын.
      - Все хорошо, что хорошо кончается, - ответили ему. - Сейчас в камере отоспишься как человек, горячего похлебаешь.
      По приезде водитель трейлера подробно рассказал, как было дело. Оказалось, другие мотоциклисты не имеют ко взрыву отношения.
      - Я так понял, что они сами этого.., его ищут.
      По счетам поквитаться.
      - Как обращались друг к другу? Имена слыхал?
      - Я тогда ничего не соображал, только думал, как ноги унести подальше. Вроде старшего Атаманом называли.
      - Атаманом, - повторил Парамонов, записывая.
      - Бандитские разборки, - констатировал коллега из местных.
      ***
      Байкеров Терпухин нашел на том же месте, где оставил. Оба спали без задних ног, завернувшись в армейские одеяла, предусмотрительно взятые в дорогу. В костре тлели угольки.
      С минуту Юрий присматривался к мотоциклам. Наконец остановился на "Волке". Снял с боковой подножки, покатил рядом с собой, придерживая за руль. Стоп, надо оставить сообщение.
      Иначе утром Штурман от горя с ума сойдет, пока догадается, чьих это рук дело.
      Письменных принадлежностей у Терпухина не было. Пришлось процарапать "Атаман" большими заметными буквами прямо на земле, на месте "парковки" "Волка" Теперь можно уводить машину по-тихому. Если ребята проснутся, никакими силами не отвяжешься. А Гоблину их подставлять нельзя.
      Даже на трассе Терпухин не сразу завел "Волка". Прокатил по ровной обочине и оседлал только тогда, когда уж точно до места ночлега не мог донестись стук. Он знал, что даже близко не сравнится с противником в искусстве езды на мотоцикле, особенно езды экстремальной, на грани. Мало кто из заядлых байкеров мог тягаться в этом с Гоблином.
      Конечно, у Гоблина преимущество. Кроме мастерства всадника, еще и сам хромированный конь у него несравнимо лучше. Ни один, даже самый патриотичный, из байкеров не стал бы спорить, что "Харлей" сильней. Причем сильней не только наворотами, но по всем техническим характеристикам.
      Штурман хорошо знал данные модели девяносто шестого года, на которой сейчас ездил Гоблин. И не раз сравнивал движок в тысячу двести кубиков и шестьдесят три "лошади" с "ураловским" - объемом в семьсот пятьдесят и мощностью в сорок пять лошадиных сил. Да и эти сорок пять здорово обрезает четырехскоростная коробка.
      И все-таки Атаман верил в успех. Верил, что воля к отмщению сильнее злой воли. А воля - главное в любом противостоянии.
      Посматривал на часы, не слишком уверенный, что они идут правильно. Поглядывал на небо, пытаясь подтвердить показания стрелок по местонахождению лунного диска. За многослойными тучами луна просматривалась с трудом. Сбивали и вспышки холодного света - пока еще не очень яркие, отдаленные. Гром тоже доносился глухо, но, судя по всему, гроза продвигалась все ближе и ближе, ей будто тоже назначена была встреча в полночь.
      На тридцатом километре маячил синий щит, где именно эта цифра стояла возле названия города. Притормозив прямо под ним, Атаман огляделся по сторонам. Никого... Промчалось несколько машин в ту и другую сторону, очередная вспышка заставила щит отбросить на дорогу отчетливую тень.
      Неизвестно, насколько Гоблин пунктуален.
      Во всяком случае он, Терпухин, готов прождать здесь до рассвета.
      ***
      Долго ждать не пришлось - очередной отзвук грома не затих после раскатов, плавно перешел в отдаленный рокот двигателя. Ошибиться было трудно, звук "Харлея" отличался от звука любой другой марки мотоциклов.
      Атаман тронулся навстречу. Он не имел заранее никакого плана. Обдумывать свои действия стоит тогда, когда имеешь дело с вменяемым противником. У простого бандита своя цель, у террориста-фанатика - своя. Можно предвидеть их действия при конкретном раскладе. Но если у врага нет цели, как нет "своих" и "чужих", если он способен выкинуть что угодно исключительно из любви к острым ощущениям...
      Гоблин мчался с погашенными огнями. Терпухинский "Волк" должен был слепить бородача все больше. Пятно размером с головку спички стремительно вырастало. Вот уже можно различить голову в черной лакированной каске и даже глаза - немигающие, широко раскрытые.
      Оба мотоцикла летели прямо друг на друга.
      Казалось, еще секунда - и они врежутся друг в друга с грохотом и треском, ломая рули, плюща передние крылья и хромированные трубы Но в последний момент Гоблин поднял "Харлея" на дыбы и одновременно чуть-чуть, едва заметно подал в сторону.
      Терпухин успел разгадать маневр, словно очередная вспышка молнии просветила сознание до самого дна. В воздухе переднее колесо можно поворачивать как угодно - направление от этого не изменится. Развернутое поперек, оно должно было зацепить краем голову Атамана и неминуемо выбить его из седла.
      Никогда еще Терпухин не исполнял на мотоцикле такого номера, но времени на раздумья не было. Инстинктом бойца он резко накренил "Урал", уходя от удара. Пытаться цеплять противника в таком неустойчивом положении было бы самоубийственно - пришлось пропустить "Харлей".
      Кое-как Атаман выровнял машину. За спиной послышался хохот, уносимый вдаль будто ветром. Но хозяин "Харлея", конечно же, никуда не исчез. Он в полной мере чувствовал свое преимущество. Преимущество не просто суперпрофессионала, а человека, давно прикипевшего к машине кожей, проросшего в нее костями и сосудами. Всадника, которому каждый раз было тяжело и муторно отдирать себя от "коня" и отрадно снова возвращаться в естественное состояние.
      Стиснув зубы, Атаман развернул "Волка", то же самое повторил и Гоблин. Они снова сближались и снова по кратчайшей прямой. Неожиданно бородач что-то кинул на асфальт прямо перед собой. Юрий инстинктивно напрягся, хотя любой взрыв должен был повредить Гоблину больше.
      Но цель у бородача была иной. Снова подняв мотоцикл на дыбы, он вдруг взлетел в воздух.
      Атаман едва успел пригнуться. Трехсоткилограммовая тяжесть, ставшая вдруг невесомой, пролетела над самой головой - там, где долю секунды назад находилась грудная клетка. Он почувствовал отчетливый запах горячего мотора и разогретой сумасшедшей ездой резины.
      Не сразу обернулся - за благополучное приземление Гоблина можно было не волноваться.
      Теперь стало ясно, что кинул на асфальт отморозок: обычную деревяшку или другой твердый мусор. Пропущенный передним колесом, любой, даже самый небольшой, предмет, попав под заднее, может послужить трамплином.
      В третий раз Гоблин не пошел лоб в лоб. Теперь он стал уходить от Терпухина - впрочем, не на полной скорости, чтобы тот не отстал на своем "Урале". Гроза тем временем приблизилась вплотную. Уже не просто вспышки, а молнии освещали небо, разрывая его на части, как лист иссиня-черной бумаги. Блеснув нестерпимо яркой вспышкой, разрыв тотчас исчезал, будто небосвод обладал свойством мгновенно восстанавливаться.
      Гром грохотал теперь над головами двух мотоциклистов, будто вслед за выстрелом огромной пушки стреляло несколько орудий меньшего калибра. Придорожный пейзаж освещался мертвенно-бледным светом, ярким светом операционной.
      Свет быстро гас, и пейзаж скрывался в темноте, будто пропадал. Чтобы снова возникнуть при полной отчетливости мельчайших деталей.
      Гоблин постепенно увеличивал скорость, но Юрий по-прежнему висел на хвосте, выжимая из "Волка" максимум возможного. Он помнил слова Штурмана: максимальная скорость у этой модели "Харлея" больше ста девяноста, а у "Волка" по паспорту всего сто сорок.
      Спидометр перевалил за сто семьдесят. Красные отражающие элементы на столбиках почти сливались в одну непрерывную полосу. В один момент Терпухину показалась, что на обочине мелькнула та самая лиса, сгоревшая при взрыве бензина. И шерсть у нее была снова огненно-красной, как при вспышке пламени.
      В паре с Гоблином они обгоняли редкие попутные машины. Постов пока не попадалось. Число патрулей, добавленных в связи с последними чрезвычайными обстоятельствами, явно уменьшилось по причине непогоды. Вот-вот ливень должен был хлынуть стеной, но пока сверху падали только отдельные крупные капли. Те, что встречались с мотоциклистами, разлетались на множество микроскопических брызг - неважно,. попадали ли они на переднее крыло, на кожу лица или ткань брюк.
      "Куда он хочет меня выманить?" - задавался вопросом Терпухин. По большому счету ему было все равно, лишь бы только бензина в баке хватило. Хоть на этой ленте пока еще приличного, без выбоин асфальта, хоть на городских улицах, хоть в чистом поле он готов был снова и снова идти на таран.
      У знака, показывающего опасный поворот, Гоблин вдруг вильнул резче, чем следовало. Они оба только что обогнали "Опель", ехавший на ста двадцати, тот исчез сзади, будто стоял на месте.
      Теперь еще летели по встречной полосе, не спеша перестраиваться.
      Сразу после резкого маневра Гоблина в лицо Атаману ударил свет дальних фар - навстречу с поворота тяжело выкатывалась фура. Почти вслепую Терпухин вывернул руль. Поднял пыль и тучу камней с обочины, но все-таки разъехался с дальнобойщиком.
      Поморгав, разогнал зеленые и синие круги на сетчатке. Снова различил впереди силуэт врага.
      Теперь внимательность следовало удвоить и утроить: нормальный отрезок трассы кончился, настал черед тех глубоких ям, из-за которых Терпухин с байкерами недавно предпочли обочину.
      Но если вырулить на нее сейчас, упустишь пару секунд. Еще на десяток-другой метров возрастет дистанция до "Харлея".
      Несколько раз колесо "Волка" успевало "клюнуть" в яму. Мотоцикл подбрасывало, и с каждым приземлением голова Атамана словно отрывалась от шеи. Шея была достаточно крепкой, чтобы выдержать перегрузки, но при каждом новом нырке машину разворачивало в воздухе на несколько градусов. Терпухин едва успевал выправлять курс.
      Беда, однако, пришла с другой стороны. Вплотную к обочине подобрались тополя. Одиночные, открытые со всех сторон воздуху и свету, они вымахали огромными, многолиственными. И стали отличными мишенями для молний. Терпухин уже заметил мельком одно горящее дерево - ветви раскачивались, будто тополь пытался смахнуть, сбить губительное пламя.
      Очередная вспышка молнии будто пронзила глаза и мозг. Удар пришелся совсем рядом. Дерево у обочины мгновенно вспыхнуло, от самых корней до верхушки, закачалось и рухнуло поперек дороги. Гоблин успел проскочить в последний момент. Терпухин ударил по тормозам и увидел напоследок огненные листья на бархатной подкладке ночи...
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      Глава 26
      САБЛЯ
      Больше месяца Атаман пролежал в травматологии. Каким-то чудом позвоночник и голова не пострадали. Но переломов и трещин хватало. Несколько раз его навестили Штурман с Майком.
      Рассказали, что Гоблин никак себя не проявляет.
      То ли затаился, то ли рванул в иные края.
      - Как "Волк"? - поинтересовался Терпухин.
      - Так же примерно, как и ты. В общем и целом живой - Мне нужен свой мотоцикл.
      Оба байкера понимающе улыбнулись.
      - Понятное дело Стоит попробовать и трудно отказаться от продолжения.
      - Особенно после хорошей встряски, - осветилось лицо Штурмана со швами на левой стороне. - Вот я: живой пример. Как упахался на обочине, так насовсем прикипел к моцилям.
      - Ты же знаешь: байкеры делятся на тех, кто уже падал, и тех, кому еще предстоит это удовольствие. Первые - настоящие. Вторые всего лишь приготовишки.
      - Староват я записываться в байкеры, - проговорил Терпухин, вынужденный соблюдать неподвижность. - Но мотоцикл мне нужен.
      ***
      Выписавшись из больницы, Атаман не вернулся в Орликовскую, а направился прямиком в Ростов. Он допускал, что зла вокруг много, зла не менее серьезного, чем вершит Гоблин. Но только молодежь в возрасте Майка или Штурмана может позволить себе кидаться от одного дела к другому. У них еще достаточно времени, они успеют вернуться к тому, что однажды забросили. Ему, Атаману, надо подчищать за собой все концы.
      Ребята подыскали для него мотоцикл - машина тоже побывала в крутой передряге, поэтому отдавали ее недорого.
      - Стройный, поджарый - ничего лишнего.
      Тебе ведь блестящие прибамбасы ни к чему, тебе нужен настоящий чоппер, вроде этого.
      - Да он не знает, наверное, что называют "чоппером", - напомнил Штурману Майк.
      - Если в двух словах, это моц, с которого снято все лишнее. Только самое необходимое: рама, голая вилка...
      - Задача - облегчить, прибавить маневренности, - вставил второй байкер.
      - А тут все лишнее как раз и пришло в негодность, так что сама жизнь заставила похудеть.