- Ладно, - пообещал Юрий. - Как только, так сразу.
      ***
      Улюкаев перебывал у всех Катиных подруг, о которых знал. Но знал он далеко не про всех.
      Катя легко сходилась-с людьми и снобизмом не страдала - среди подруг ее были портниха и продавщица, учительница музшколы и карточная гадалка.
      Большинству из них полагалось бы завидовать ее машине, деньгам, в которых она не обязана была давать отчет своему благоверному, ее нарядам и красоте. Но Катя слишком подкупала своей доброжелательностью, пренебрежением к условностям. Она никого не стремилась использовать, подруг заводила из потребности в новизне, в общении.
      Вернувшись в город, одну ночь провела у гадалки, слушая рассказы о старом времени, о том, какими раньше были мужчины. Вторую в аэропорту: уже купила билет в Москву, но в последний момент передумала и не пошла на регистрацию. Прогулялась по залу ожидания, с любопытством разглядывая дешевые товары в киосках.
      Купила пестрый журнал с яркими фотографиями кинозвезд. Пролистала и отдала женщине, утверждавшей, что у нее украли паспорт. Та прилепилась как банный лист, рассчитывая сорвать подачку. Но Катя с прежней любезной улыбкой объяснила, что обратится сейчас к дежурному милиционеру.
      "Пострадавшую" как ветром сдуло. Выбравшись на свежий воздух, Катя подсела к таксисту, чья очередь забирать клиентов была еще далеко. Тот поначалу принял ее за шлюху, но скоро наметанным глазом распознал, что имеет дело просто с неуемной особой, которой хочется жить полной жизнью, которой скучно все заранее запрограммированное.
      Вместе покурили, послушали музыку в FM-диапазоне. Катя подремала немного на заднем сиденье, а таксист удивлялся сам себе, удивлялся тому, что испытывает к этой красотке чуть ли не отцовские чувства. Хочется укрыть ее чем-нибудь теплым, погладить по голове.
      Проснувшись, Катя помахала таксисту ручкой, обрадовалась, что до утра еще долго. Из всех людей, собравшихся в аэропорту, наверное, только она не торопила время.
      Забрела в дальний конец второго этажа, где находились комнаты отдыха летного состава. Через каких-нибудь десять минут угощалась шоколадом в номере в окружении четырех летчиков в темно-синей форме. Те наперебой рассказывали страшные и веселые истории, а Катя блестела глазами, поощряя их продолжать.
      На следующий день побывала на рыбалке, опять-таки в компании незнакомых мужчин. Восхищалась каждой паршивой рыбешкой в улове, сама бралась за удочку и дергала при малейшем колыхании поплавка. Облизывала палец, уколотый острым крючком. И при всем этом удивительным образом никого не раздражала.
      "Свободное плавание" продолжилось в ресторане - только не в зале со столиками, а на кухне.
      Здесь ее хорошо знали как подругу старшей из официанток. Выдали халат, разрешили снимать пробу со всех блюд. Ресторан пока еще не был заполнен даже на треть, и Белла - так звали официантку, села с Катей в отгороженном закутке, у обеих горела душа поделиться последними новостями.
      Катя стала объяснять, почему бросила мужа.
      Как осточертели повышенное его внимание, постоянное стремление угодить.
      - Вот идиотка. Он же тебя любит.
      - Мне от этого не легче. Я уже ничего от него не хочу, даже машину бросила на дороге. Сейчас, я уверена, бросил фирму, бросил дела и занят только поисками.
      - Ничего. Перебесишься, нагуляешься и вернешься обратно. Если только примет.
      - В том-то и дело, что примет. Хотя он способен на самые дикие выходки, - Катя пересказала историю на дороге. - Причем это уже не в первый раз. Однажды на лучшего друга кинулся с кухонным ножом. Показалось, видите ли, что тот смотрел на меня слишком масляными глазами.
      - Ревнует, как всякий нормальный мужик.
      - Потом опять прежний на полгода.
      - Не гневи Бога, будь довольна тем, что есть. У меня, кстати, тоже история. Вчера вечером абрек один заявился. Парень, конечно, красивый, но замученный-замученный. Глаза красные, как будто три ночи не спал, обувь в пыли.
      Обычно у нас таких фейс-контроль не пропускает, но этот, видать, договорился. Сел в самом углу, сумку держит между ногами. Столик не мой, другой официант его обслуживает. Отвлеклась я на своих клиентов, потом вижу: этот горный орел носом клюет. Подпер рукой голову и дремлет. Подходит Паша-официант и говорит: надо, мол, сообщить куда следует. Неизвестно, что за тип, что у него там в сумке. Ну, я предложила, пусть наш человек посмотрит. Незачем лишний раз ментов вызывать: дела сделают на копейку, зато пожрут и выпьют на халяву. Решили Семена попросить - он у нас на случай драк и прочих эксцессов. А здесь что-то вдруг засомневался. Будить и требовать сумку открыть? Боязно как-то, неизвестно, что выкинет. Давай, говорит, я тихонько сумку вытащу. Глянем, что внутри, и обратно положим. Взял и вытянул в самом деле из-под ног.
      - У всех на глазах?
      - Тот столик как раз плохо просматривается с остальных. Слева ударная установка, справа - колонна. Вытянул наш Семен сумку, а открыть страшновато. Вдруг взрывное устройство?
      - Тоже мне мужики. Мокрые курицы.
      - Тогда, говорю, возвращай на место. Он ныть стал: чего, мол, меня в это дело втянули, я вам тут не ОМОН и не спецназ. А вдруг у него сообщники где-то в зале? Я плюнула и сама расстегнула молнию...
      Официантка перевела дух и впилась зубами в один из помидоров, приготовленных для салата.
      - Ну и как?
      - Тряпка какая-то, а под ней прицел оптический и ствол блестит.
      - Ни фига себе.
      - Я быстрей на замок и думаю, что сказать.
      Никто ведь, кроме меня, не видел, Паша с Семеном благоразумно отвалили в сторону. И что-то кольнуло меня: террорист какой-нибудь не припрется вот так в ресторан. Сделает тихонько свое черное дело и тут же слиняет по-быстрому.
      Винтовка ему вообще без надобности - взрывы устраивать гораздо выгодней и спокойней. Нет, думаю, этот, похоже, киллер. Заказали ему бизнесмена какого-нибудь. Закрыла сумку, аккуратно поставила под стул и говорю своим: все, мол, в порядке.
      - Так и скрыла?
      - Не знаю... Жалко стало выдавать. Надо же так лопухнуться: притянуться в ресторан и заснуть.
      - Может, и я бы промолчала. Ну и как, долго он отсыпался?
      - Через час очнулся, дожевал заказ. И смотрит по сторонам тоскливо, вроде птица от стаи отбившаяся.
      - Это уже не жалость, Беллочка, это любовь.
      - Знаешь, где он сейчас? В жизни не догадаешься.
      - Попробую. У тебя дома?
      Глава 21
      ВЫХОДНОЙ У КИЛЛЕРА
      Атаман, конечно, жалел, что упустил Гоблина. Все те несколько минут, что враг находился поблизости, Юрий чувствовал какую-то досадную помеху, будто занозу в пятке. Несколько раз возвращался к своим действиям, прежде чем понял - всему виной "ТТ".
      Мешал пистолет. С одной стороны, напрашивалось взять худо-бедно различимого в темноте Гоблина на мушку и отстрелить башку. Или прицелиться пониже, если тот в своей каске.
      Но непросто было поступить так. Атаман имел свой личный кодекс чести, не совпадавший в точности ни с какими другими - даже с армейским. Казачий кодекс? Может быть. Но казачество, порушенное сперва в гражданскую, потом в годы голода и коллективизации, еще только-только распрямлялось в полный рост, отряхивалось от всякой нечисти, поспешившей записаться в вожди, нацепить побрякушки и брюки с лампасами.
      В рукопашной схватке этот кодекс позволял влепить сбитому наземь подонку ногой, обутой в тяжелый ботинок. Чтобы до конца дней усвоил урок. Нападать исподтишка, из засады при большом численном преимуществе противника. Стрелять в человека вооруженного. А Гоблин... Правда, мотоцикл при таком мастерстве и такой злой воле вполне можно счесть смертоносным оружием. Но все-таки это оружие иного рода, чем огнестрельное.
      Поблизости от врага Атаман в полной мере не отдавал себе в этом отчета, но "занозу" смутно ощутил. Вообще-то он не для Гоблина прихватил пистолет. В пути всякое могло случиться, разные встречи произойти. Иметь один "ТТ" на троих никто не назвал бы излишеством.
      Но при теперешнем шмоне на дорогах "пушка" стала действительно обузой. Без нее гораздо спокойнее. Главное - не дать повода для задержания. А если потом какая-нибудь рвань полезет со стволами, можно и обезоружить самого шустрого, чтобы влепить свинцом по первое число.
      Обернув "ТТ" несколькими слоями полиэтилена, Атаман замотал упаковку скотчем, выбрал поблизости место посуше.
      - Присыплешь до поры? - осведомился Майк. - Не жалко?
      - Жалко было другой, спецназовский. А потом пошло-поехало: у кого-то отбираешь, где-то бросаешь. Этот тоже трофейный.
      - Так ты видел Гоблина или только слышал? - не мог успокоиться Штурман.
      - В виде черного пятна.
      - Как же не подстрелил?
      - Поближе решил подобраться.
      - Пары секунд, наверное, не хватило. Жалко.
      - Все равно не уйдет.
      Юрий аккуратно загладил рукой песчаную поверхность. Теперь ничто не могло привлечь внимание случайного прохожего. Вернешься ли сам когда-нибудь за "пушкой" и обоймами? Трудно загадывать.
      Подошла очередь Атамана спать. Он мог отрубиться в любое время суток в жару и в холод, под дождем и палящим солнцем. Мог заснуть, если сна не было ни в одном глазу, отдохнуть впрок. Но уши продолжали слышать, глаза сквозь неплотно прикрытые веки видели всякий шевелящийся предмет.
      При всем этом он умудрялся видеть сны, образы из прошлого. Сейчас видел пылающий хутор: обугленные туши коров, растрескавшееся от нестерпимого жара, почерневшее вымя. Сбитого мотоциклом чалого коня с поджатыми ногами и шеей, вытянутой в предсмертной судороге. И сияющий на солнце мотоцикл, широкое колесо, жаждущее раздавить, расплющить, растереть в пыль...
      Гоблину не уйти, даже бели он прикатит на край света. Есть веревка неоплаченного долга, которая связывает их двоих. Она может укоротиться или удлиниться, но не порвется, пока оба живы.
      ***
      Водитель "Нивы" отказался ехать дальше с оружием в тайнике. Самир пытался уговорить его по-хорошему. Потом достал винтовку и заставил какое-то время ехать под прицелом. Но долго так продолжаться не могло: дагестанцу стало ясно, что такого, насмерть перепуганного напарника лучше отпустить.
      Вместе с тачкой или без? Можно заставить его оформить доверенность. Но вдруг потом заложит - сообщит ментам номер? Пусть лучше катится ко всем чертям.
      Самир связался с Махачкалой, сообщил о новой неприятности. Лично с Рагимовым он, конечно, не мог общаться. Но твердо знал, что все указания исходят именно от городского прокурора.
      Теперь дали команду переждать в городе, пока не утихнет заваруха из-за взрыва.
      Он очутился на окраине со спортивной сумкой на плече и запасом анаши в кармане. Навалилась усталость, которую он все это время гнал от себя, безумно захотелось горячего. Сам плохо помнил, о чем говорил с официанткой. Только очнулся ночью в ее постели. Вскочил как ошпаренный, нащупал выключатель.
      Хозяйка - кажется, ее звали Беллой - заворчала, закрываясь ладонью от яркого света. А он отыскал глазами сумку, расстегнул молнию. Слава Аллаху, все на месте.
      - Свет собираешься гасить?
      Нет, вряд ли она сунула нос. Если б увидела, не улеглась бы так спокойно.
      - Мои вещи не трогай, поняла? - предупредил он.
      Лучше поздно, чем никогда.
      - На черта мне твои вещи? Что там есть, грязное белье?
      - Тебя не касается.
      Выбравшись на кухню, Самир соорудил мастырку и встал у окна, выпуская дым в форточку.
      Скоро по коридору прошлепали босые ноги и заявилась Белла в ночной сорочке.
      - Дай покурить. Какие у тебя?
      - Самопал.
      Тут она разнюхала запах.
      - Ты еще и наркоман вдобавок?
      - Что значит "вдобавок"? - насторожился Самир.
      - Ну... Один в чужом городе, да еще и наркоман.
      - Откуда ты знаешь, что у меня здесь никого нет?
      - Сам вчера говорил в ресторане. Потому я тебя и приютила.
      - Приютила? - оскорбился Самир. - Щенка с улицы приютить можно.
      - Тихо, соседей разбудишь.
      - А ты думай, когда говоришь.
      - Ладно-ладно. Извиняемся.
      - Наркоманы колются. А я курю, усталость снимаю. Анаша не наркотик, просто посильней, чем табак.
      - Как же, вешай лапшу на уши. Думаешь, я вчера родилась? Дай-ка своего самосаду на пару затяжек.
      Самир вытащил мастырку изо рта.
      - Сама садик я садила, сама буду поливать, - тихонько пропела Белла. Ото, пробирает. Лучше забери, а то сейчас буянить начну.
      Но даже нескольких затяжек ей хватило. Потянула Самира обратно в постель и чуть не задушила в жарких объятьях. Прижав губы к его уху, зашептала:
      - Я все знаю. Ты ведь на самом деле приехал кого-то застрелить. Ты ведь киллер, правда? Не бойся, никому не скажу. Обожай) настоящих мужчин.
      Самир мысленно чертыхнулся. Этого только не хватало: случайная женщина знает о нем самое главное. Сунула все-таки нос в сумку. Проклятое бабье любопытство. Он тоже хорош, нашел время расслабляться.
      - Ты ведь не чеченец, правда?
      - Какой я тебе чеченец, дура! - оскорбился Самир. - Я аварец, заруби себе на носу!
      Утром предупредил хозяйку:
      - Проговоришься кому-нибудь - из-под земли достанем. Не я, так другие.
      - Думаешь, я тебя привела, чтобы заложить?
      Я еще в кабаке могла это сделать, пока ты дрых с вилкой в руке. И нечего меня пугать, понял?
      Хозяйка накрасилась, причесала жесткие курчавые волосы. Полные губы стали еще чувственнее, изменив цвет на интенсивно-лиловый. Самир спустился взглядом вниз - к ее широким бедрам, к ногам, уже упакованным в плотно обтягивающие темные колготки. Не какая-нибудь там кожа и кости, такая заслуживает, чтобы ее называли "вещь".
      - Куда собралась?
      - Ничего себе заявочки. Ты мне муж или, может быть, любовник? Я на работу. Соберешься уходить - захлопни дверь и проверь, что замок защелкнулся.
      Доверяет, не боится, что унесет с собой какие-нибудь ценности. Это польстило Самиру. Оставшись в одиночестве, он обнаружил в холодильнике пиццу, разогрел в микроволновой печи. Пока ему велели переждать, и сделать это лучше всего здесь. Иначе придется болтаться по улицам с сумкой, рискуя на каждом шагу попасться патрулю После взрыва наверняка оживились прежние опасения, наверняка и здесь, в городе, шмонают подряд носатых и смуглых. Расставаться с оружием тоже рискованно...
      Белла вернулась только в десять вечера и не одна. Самир валялся босой на диване, смотрел телевизор и резко сел, услышав в прихожей еще один женский голос.
      - Фу, задымил всю квартиру, сквозняк надо устроить. Это Самир, а это подруга моя, Катерина.
      Глава 22
      СКИНЫ
      - Там, у входа в магазинчик, объявлений поналепили, - вспомнил Атаман, проснувшись. - Я пробежал на всякий случай глазами. Ничего примечательного. Какой-то конкурс брейк-данса намечается в городе. Это не по вашей части?
      - Совсем ты оторвался от культуры у себя в станице. Это ж рэпперы, а мы только "металл" признаем.
      - Металл... Хоть понимаете, о чем там песни поют?
      - А мы последнее время своих русских слушаем. Вот как раз нормальная группа, - Майк ткнул пальцем себе в грудь, где под ярким изображением на майке красовалась подпись: "Ария".
      - Я насчет рэпперов подумал, - блеснул стальными коронками Штурман. Помнишь, Гоблин в Ростове пару раз на них наезжал, разгонял тусовки? Может, и в этот раз прикатит?
      - Да ну, он в такие детские игры уже не играет. Тем более сейчас не будет вылезать по пустякам.
      - Ты же пойми, о ком речь, о Гоблине. Он на все болт забил. Ищут мотоциклистов на всех дорогах, а он в город заявится - такой наглости точно никто не ждет.
      - Можно глянуть на всякий пожарный, - согласился Атаман. - Эти пляски народов мира как раз на сегодня намечены. Пристроим только машины где-нибудь.
      - Нет уж, извини. Я лучше вырою себе берлогу и влезу туда вместе с "Уралом". Буду лапу сосать сколько понадобится, но моциль нигде не оставлю.
      - Да не спеши ты его к сердцу прижимать.
      Если оставить, то, конечно, под надежным замком.
      - Лучше кто-то один здесь останется сторожить, а второй подскочит с тобой в город.
      - Оставайтесь тогда вы оба, а я наведаюсь один. Встретимся здесь. Если что вдруг случится и придется вам драпать, ждите меня.., ну хотя бы там, где нас паромщик переправлял. Место помните?
      - Обижаешь, начальник. Хочешь, я сейчас тебе все наши зигзаги на карте покажу?
      - Не надо, верю.
      - Слышь, Атаман. Если трубачи много будут выступать, выверни майку на лицо, - пошутил на прощанье Майк.
      "Трубачами" они со Штурманом называли рэпперов из-за широких штанин со множеством накладных карманов.
      ...На трассе Атаман голосовал впустую добрых полчаса. Если только случится поблизости происшествие, каждая заправка, каждое придорожное кафе превращается в постоянный рассадник слухов, нагнетающих страсти. Теперь испуганные водители думали только о том, как побыстрее проскочить опасный участок, добраться до города. Даже на постах останавливались с опаской, боялись бандитов, переодетых омоновцами или сотрудниками ДПС.
      Терпухин понял, что придется переть пешком до остановки пригородного автобуса. Своим широким шагом он проделал этот путь за сорок минут. Еще столько же дожидался автобуса под дырявым навесом из шифера. Гадал, кому нужно здесь сходить и кому садиться, - по обе стороны от дороги никаких следов цивилизации, только опоры высоковольтной линии передач.
      Дважды автобус остановили для досмотра. Терпухин похвалил себя за то, что отправился в дорогу без оружия. Хорошо помнил, как однажды подзалетел в такой же ситуации, оказался в наручниках. И только случай помог вмешательство старого сослуживца, волею судьбы проезжавшего мимо со своей частью.
      Теперь все прошло гладко, хоть Юрия и разглядывали пристальней, чем других, и ощупывали дотошно. Около семи вечера он сошел на городском автовокзале. Уже смеркалось - непривычно рано для летней поры. Небо от края до края затянули сизые тучи. Но ветер нес новые, они клубились на втором, нижнем слое. Казалось, вот-вот зацепят крыши домов. Все предвещало грозу.
      ***
      Самиру очень не понравился визит незнакомой подружки. Как эта дура Белла не нашла предлог ее отшить? Завтра же уходить отсюда, пока не поздно. Но куда? Указаний по сотовому пока не поступало.
      Вспомнились слова, сказанные в напутствие:
      "Не шарахайся от людей. Каждый случайный человек может доставить неприятности, а может и пользу принести. Все зависит от тебя". Может, не случайно судьба свела его с этими женщинами? Может, это компенсация за последние ее гадости?
      Хмурый неулыбчивый горец вдруг стал предупредительным и любезным. Белла сперва заревновала, приписав эту метаморфозу появлению подруги. Потом убедилась, что на ее, долю приходится не меньше внимания.
      Скоро Катя с детской непосредственностью стала рассказывать, как внезапно ушла от мужа, как легко и свободно себя чувствует. "Когда они успели своих женщин распустить? - удивлялся Самир. - Женщины у них сами тратят деньги, таскаются по подругам, слишком открывают ноги. Сами подают на развод - в какие ворота это лезет?"
      Катю тем временем разбирало любопытство.
      Первый раз в жизни она видела настоящего киллера. Кого ему заказали и откуда он собирается стрелять? Сколько денег получит и куда рассчитывает скрыться? Из фильмов она знала, что наемных убийц часто устраняют сами заказчики.
      Знает о такой опасности этот горец с красиво изогнутыми бровями? Подготовился к ней?
      Азербайджанцы на рынке вызывали у нее раздражение, чеченские боевики на экране телевизора - страх. А этого абрека, высокого и статного, она ни капельки не боялась, хоть и знала, что он при оружии.
      Хочешь, чтобы человек разоткровенничался, надо самому быть с ним откровенной. Вот Катя и рассказывала о себе, о своем замужестве, до поры до времени казавшемся удачным.
      - Ваша половина не волнуется, если вы надолго уезжаете?
      - Я не женат.
      Ну конечно: он человек благородный, он не может себе позволить обзавестись семьей при такой профессии. В любой момент жена может остаться вдовой, а дети сиротами.
      ***
      Конкурс брейк-данса еще не начался, а рэпперы уже кучковались на улице у входа в зал.
      Большинство в шапочках, надетых козырьком назад, в кроссовках, в тех самых штанах со множеством карманов, которые спутники Терпухина назвали "трубами".
      Уже звучала их любимая музыка. Она напоминала Атаману частушки, только безразмерно длинные, которые не поют под гармошку, а торопливо читают под монотонный ритм. Кто-то уже показывал свое мастерство - дерганые движения головой и конечностями.
      Оценив средний возраст тусующихся, Юрий решил, что ошибся. Может, раньше Гоблин и разменивался, пугая таких вот желторотых юнцов.
      Но сейчас он уже пристрастился к вещам посущественней: распробовал кровь, грохот корежащегося металла.
      Махнув рукой, Терпухин собрался уже уходить, как вдруг, будто шелест по листве, пробежал по толпе ропот. Пазднично-яркая тусовка мгновенно запаниковала. Танцы прекратились, кто-то уже юркнул в ближайшую подворотню.
      "Скины, скины", - разобрал наконец Терпухин страшное для рэпперов слово. Бритоголовые, скинхеды? Молодежь всегда найдет предлог подраться: улица на улицу, фаны "Динамо" на фанов "Спартака", скины на рэпперов. Эти от рэпа своего тащатся, а скины от какой музыки?
      Ближайшие секунды дали ответ: от треска выбитых зубов и сломанных ребер. Ни о какой драке стенка на стенку здесь не шло и речи. Били только одни - другие убегали. Толпа скинов и в самом деле выглядела жутковато. Все как один бритые, все бегут, размахивая цепями, арматурой, поясами с бляхами.
      - Смерть им, смерть! Мочи пидарасов!
      Случайные прохожие куда-то испарились, а рэпперы метались, как пестрые канарейки среди воронья. Даже не пытались защищаться, только прикрывали головы обеими руками, забивались под припаркованные машины. Полминуты не прошло, а кто-то уже бежал с перепачканным кровью лицом, кто-то отчаянно визжал и брыкался, пока его выволакивали в четыре руки из-под автомобиля.
      Равнодушие Атамана быстро испарялось. Будь у него "ТТ", он бы сейчас выстрелил в воздух.
      Хорошо помнил беспорядки и погромы на окраинах Союза в последние годы перестройки. Тогда несколько выстрелов поверх голов могли отрезвить толпу, заставить ее рассеяться. Другое дело, что командование не всегда давало в таких случаях "добро".
      Где менты, какого хера мышей не ловят? Бабок снять не с кого, потому и не спешат?
      "Пушки" нет, а кулаками работать все равно что отмахиваться от дождя. Оставаться наблюдателем Атаман все равно не мог, побежал в сторону побоища. С близкого расстояния лица скинов казались похожими одно на другое. Вытаращенные пустые глаза и широко раскрытые рты казались одинаковыми наклейками на головах. Настоящих лиц нет - просто кожа, обтягивающая ушастый выступ над плечами.
      Один из рэпперов бежал как раз навстречу Юрию. Преследовавший его бритоголовый орал, размахивая арматурой:
      - Рэп дерьмо! Слава России!
      Успел-таки достать свою жертву по спине.
      Рэппер упал, подтянул ноги к животу, сжался в комок, ожидая нового удара. Но удара не последовало: Атаман перехватил занесенную руку и резко выкрутил назад, вывихнув из плеча.
      Еще пару минут назад Терпухин не поверил бы, что он, русский до мозга костей, обойдется так с человеком, провозглашающим славу России. Применит такой суровый прием к тому, которого даже суд еще не имеет права судить по полной программе. Но эти будто отштампованные на заводе существа с одинаковыми ушастыми головами, казалось, не имели ни возраста, ни других присущих нормальному человеку признаков. Кто им дал право прикрываться святым словом?
      Подобрав выпавший на асфальт обрезок арматуры, Атаман сшиб ударом по ногам еще одного рьяного преследователя. Тут на него кинулись сразу двое скинов. Эти уж выглядели вполне совершеннолетними и крепко накачанными.
      Один нанес удар тяжелой цепью. Атаман успел ухватить арматуру обеими руками и выставить перед собой. Конец цепи обмотался вокруг стального стержня, осталось только дернуть как следует. Потеряв точку опоры, бритоголовый дернулся вместе с цепью в сторону Терпухина, точнее, в сторону терпухинского кулака, сдвинувшегося навстречу.
      Удостовериться в результате Юрий не смог, пришлось срочно отвлечься на второго номера.
      Увернулся от сильного, но незамысловатого удара правой, влепил ответ в нижнюю челюсть. Рэпперам пока мало помогали эти частичные успехи, скинов налетело слишком много. Разогнавшись, они не могли остановиться. Те, у кого не оказывалось под рукой человека для битья, били витрины, вышибали стекла машин. Один "Фольксваген" даже перевернули вверх колесами, что вызвало новые победные крики.
      Глава 23
      НА КРУТЫХ ВИРАЖАХ
      Гоблин еще раз позвонил заказчикам, в офис фирмы "Триумф". В двух словах дал понять, что намерен до конца дня получить оставшуюся часть суммы. Ему ответили, что наличку в таком количестве удастся обеспечить ближе к концу недели.
      Намекнули на трудности, создавшиеся по его же вине: не только на дорогах проверки проводятся, соответствующие службы отслеживают денежные потоки из области и в обратную сторону.
      - Ваши трудности. Если сегодня вопрос не решите, я к вам сам заявлюсь на фирму до конца рабочего дня, - заявил Гоблин.
      - Постой ты... Вот сука! - говоривший по телефону обернулся к шефу.
      - Отбой дал?
      - Обещал сам приехать ближе к вечеру. Прикинь, как он будет выглядеть у нас на стоянке во всей красе.
      - На понт берет. Зарылся сейчас где-нибудь и нос боится высунуть.
      - Запросто прикатит. Я бы, честно говоря, не искушал судьбу.
      - В натуре нет налички, - отодвинул от себя полную пепельницу хозяин фирмы с обвисшими, как у бульдога, щеками. - Послезавтра будет, а сейчас нет.
      - Может, стоит одолжить?
      - До конца недели нельзя вылезать ни в каком виде. Сучнут потом ментам: вот, мол, хозяину "Триумфа" наличка срочно понадобилась. Зачем, не знаем, но примите к сведению.
      - Засечь бы, откуда он звонил.
      - Ну и что? Стратегический бомбардировщик отправить?
      - Чувствую, дошутимся.
      - Надо встречу с оркестром организовать.
      Поставим людей на подходах. Только не здесь, возле офиса, заранее. Сколько, вариантов подъезда? Пошли глянем с крыши.
      ***
      - Эй вы, уроды! А ну сюда! - крикнул Атаман, чтобы отвлечь толпу на себя. Но мощный голос его мало кто расслышал в шуме и гаме.
      Наконец за спиной грянули выстрелы - один, другой.
      "Прибыли", - вздохнул Терпухин одновременно с облегчением и со злостью на нерасторопность милиции. В следующую секунду на него навалились сзади, пытаясь завести руки за спину и надеть наручники.
      Кое-как вывернувшись, Атаман заорал.
      - Да вы глаза разуйте, козлы гребаные!
      Двое омоновцев с дубинками притормозили на секунду, но тут же раздался начальственный окрик:
      - Вали его на хер! Он старше всех, он главарь!
      Терпухин вспомнил о своей черной майке, ботинках на толстой подошве и арматуре в руке.
      Может, и тянет он на главаря, но волосы вроде на месте.
      Доказывать ничего не стал, надежнее было оторваться. Тем более что скины стали быстро отступать, избавляясь от всех предметов, приспособленных для ближнего боя. Через разбитую витрину Терпухин влез в магазинчик, спешно прикрытый минут пять назад. Перескочил через прилавок с цветочными горшками. Ободряюще улыбнулся бледному лицу продавщицы и рванул по сумрачному служебному коридору.
      Оказался во дворе, где целый кошачий выводок рылся в мусорных ящиках. Взлохмаченный рэппер в порванных штанах всхлипывал, бережно нянча левую руку. Атаман хотел бросить на бегу что-нибудь ободряющее, но инерция разгона понесла дальше. Проскочив в смежный двор, он расслышал, как кто-то из ментов окликнул рэппера:
      - Эй ты! Куда он делся?
      Перепуганный юнец, очевидно, показал правильно, потому что топот стал приближаться.
      ***
      Кате не хотелось уходить. Ее всегда интересовали люди из другого, неведомого ей мира, люди не такой обычной и скучной профессии, как у ее мужа. Летчики гражданской авиации и дальнобойщики, парикмахерши и спортсмены, карточные шулеры и спецназовцы.
      Все в этой жизни ей хотелось бы узнать, но заранее было ясно, что времени не хватит, что слабую женщину не возьмут играть во многие из мужских игр. Тогда хоть послушать других, заглянуть сквозь щелку. Пусть даже многое непонятно - так даже лучше, больше интригует.
      Катя прекрасно знала, что девяносто девять женщин из ста со страхом обойдут стороной даже дом, где по неподтвержденным сведениям прячется наемный убийца. Но меньше всего на свете ей хотелось быть благоразумной. Здравый смысл - это рассудочность, серость, скука. Обеды для мужа, его поцелуй по возвращении с работы. Поцелуй, постепенно ставший для нее профанацией самой прекрасной вещи на свете.
      Уходить не хотелось, но слишком задерживаться было неприлично. Надо знать меру: в конце концов, красавчик абрек - находка Беллы и пусть подруга получит от него все, что хочет. Ведь такие мужчины появляются и исчезают нежданно-негаданно. В этом одновременно их плюс и минус.
      Попрощались очень тепло, но никто не призывал Катю остаться. Теперь она шагала по улицам города, еще не зная точно, куда отправится. Фонари источали жар, как и стены домов, нагретые солнцем за долгий световой день. В болтовне прохожих слышались жалобы на духоту.
      Катя подняла глаза к небу. Как ей хотелось, чтобы эти тяжелые тучи поскорей пролились, чтобы потекли по ее лицу и ногам прохладные струи, намокло платье. Два с половиной месяца с неба не упало ни капли. Казалось, жара не кончится никогда - что-то заело в небесной механике и осталось одно бесконечное лето.
      Вдруг сзади раздался треск мотоцикла. Катя невольно оглянулась и в свете фонаря увидела торжественно, будто на параде, катящего бородача. Расстегнутая безрукавка обнажала голую татуированную грудь со странным амулетом - ладонью в натуральную величину. На черных кожаных штанах красовались наколенные заплаты.