Слепой (№2) - Слепой против маньяка

С тяжестью на душе вступил он в приемную и встретился взглядом с хорошенькой секретаршей, которую, скорее всего, выбрали на эту должность из-за размера ее бюста. Последний прямо-таки нависал над клавиатурой машинки.

– Виталий Константинович уже ждет вас, – проворковала секретарша, указывая на дверь, ведущую в кабинет генерала Кречетова.

О, как хотелось полковнику Студийскому, чтобы генерал был занят, и тогда не пришлось бы выглядеть совершеннейшим мальчишкой в его глазах.

Но полуоткрытая дверь приглашала войти. Студинский, оттягивая момент встречи, неторопливо двинулся по строгой однотонной ковровой дорожке. Идеально смазанная дверь даже не скрипнула. Генерал Кречетов сидел за массивным письменным столом, явно видавшим и других хозяев, изображая, что сосредоточенно изучает бумаги, разложенные перед ним. На самом деле У генерала Кречетова была привычка не сразу обращать внимание на посетителей. Лучше дать почувствовать, что ты очень занят и тот, кто пришел к тебе в кабинет, не самое главное, что волнует тебя в этом мире.

Наконец, генерал Кречетов поднял седеющую голову и устало произнес:

– Ну, Владимир Анатольевич, садись и докладывай.

– Вот все, что мне удалось узнать насчет дома в Дровяном переулке, – полковник Студинский положил перед собой коленкоровую папку и раскрыл ее.

– Да ты короче, Студинский, – оборвал его генерал. – Узнал ты что-нибудь или вновь будешь мне голову морочить?

– Буду морочить, – признался Студинский.

– Так до сих пор и не разведал, кто там сидит?!

– Нет, не разведал.

– Ну, и что с тобой прикажешь делать?

– Нам удалось выйти на девушку, которая там работала.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился генерал Кречетов. – Рассказывай.

И полковник Студинский рассказал о том, как наружному наблюдению удалось выследить секретаршу Аллу, узнать ее адрес и, самое главное, что она работает в администрации Президента.

– И что, больше она там не появлялась, в Дровяном переулке?

– Нет, – покачал головой Студинский.

– Ну, раз плакала, значит, ее там обидели, скорее всего, выгнали с работы. Нужно попытаться через нее что-нибудь узнать.

– Вряд ли, – засомневался полковник Студинский, – но попробовать стоит.

Генерал Кречетов насупился и поспешил обрадовать своего подчиненного:

– А тут еще одна задачка нашему отделу поступила.

– Так на мне уже и так сколько висит, – попробовал возмутиться полковник Студинский.

– А это не мне и не тебе решать, – оборвал его генерал, – слышал небось, по Москве пошли слухи, что действует какой-то маньяк-садист.

– Как же, слышал, – вяло отреагировал полковник Студинский. – У дочки в школе девочек предупреждали, чтобы не ходили по одной. Меня даже расписку заставили написать, что обязуюсь собственноручно забирать ее из школы. И в случае чего, никаких претензий к учителям не имею.

– Вот видишь, в школе и то осмотрительные люди работают, – полковник засмеялся, – знают мой любимый принцип: чем больше бумаг, тем чище задница.

Студинский подобострастно улыбнулся. Он знал, что этот принцип генерал использует в одностороннем порядке. Никаких сомнительных распоряжений в письменном виде он никогда не давал, только устные. А попробуй воспротивиться – подкинет такое дело, что год голова болеть будет.

– Значит, слышал, – улыбался генерал, – ну так вот, как в том стихе: ищут пожарные, ищет милиция, ищут – не могут найти… Теперь вместе с пожарными и милицией и мы будем искать. Скоро выборы и, если мы с тобой не отыщем маньяка… – генерал закашлялся, явно не желая продолжать.

– Да это не наше дело, – Студинский нахмурился.

– Наше – не наше. Сказали, значит, будем делать. Выборы на носу. А если поймаем, то о нас с тобой, думаю, не забудут.

– Так что, теперь мне все бросать и заниматься этим маньяком?

– Да ты, Студинский, вообще ничего не понимаешь, как я посмотрю, – генерал начинал терять терпение, – маньяк это так, скажем, побочный продукт. Главное для тебя сейчас – дом в Дровяном переулке. Кровь из носу, а ты должен узнать, что там происходит.

– Наружное наблюдение ничего не дает, у них глушилки стоят.

– На каждую хитрую задницу есть член с винтом, – рассмеялся генерал Кречетов, – зря нам что ли с тобой деньги платят?

– Думаю, нет, – пожал плечами полковник.

– Так вот, бери все, что у нас есть. Если потом какие-нибудь претензии будут, всегда будет отговорка: думали, что мафия… И, кстати, что там у тебя с этим Слепым?

– Ходим уже не первый день вокруг да около. Ни о чем, гад, рассказывать не хочет.

– Ну ты смотри, с ним поосторожнее – парень такой, что только зазеваешься, потом жалеть будешь.

– Может, на него бабой его надавить? Сказать, что она у нас вместе с дочкой?

– Рано еще, – расплылся в улыбке генерал, – когда он нам понадобится, тогда и надавим. Тут главное не перебрать.

Генерал водрузил себе на переносицу очки и вновь углубился в чтение прошлогодних бумаг, давая понять полковнику, что разговор окончен. Студинский поднялся и вышел из кабинета.

– Узнать, узнать, – бурчал он себе под нос, недовольно скривившись, идя по длинному, казалось, бесконечному коридору, по обеим сторонам которого тянулись одинаковые двери кабинетов, – легко сказать, сидя за письменным столом, а мне попробуй…

Но делать нечего, приказ есть приказ, и полковник отправился в отдел технической службы.

Эдуард Ефимович Бушлатов вздохнул с облегчением – уже второй день за домом не было наружного наблюдения.

«Неужели эти идиоты из службы охраны Президента не могут приструнить ФСБ? – недоумевал он. – Неужели нельзя сказать четко и определенно – фирма „Экспо-сервис“ под нашим крылом, и не лезьте вы, ребята, не в свое дело».

Он не мог спокойно работать, зная, что за домом наблюдают. И хотя типы, торчащие под фонарным столбом на другой стороне улицы, исчезли, ему все равно было не по себе. Он понимал, что те, кому хотелось узнать, что же делается в здании, просто решили применить другую тактику.

Бушлатову не работалось, он оставил компьютер и подошел к окну. Редкие прохожие, кафе на другой стороне улицы, большой фургон с надписью «Кока-Кола» и нарисованными капельками изморози, замер возле самого входа.

«Не могли знак поставить „Стоянка запрещена“», – раздосадованно подумал Эдуард Ефимович, глядя на стоящую без движения машину.

Ничто его не насторожило: обыкновенный городской пейзаж.

«Все это нервы. Слава Богу, хоть избавился от Аллы. Теперь ничто не будет отвлекать меня от работы», – и он налил маленькую чашечку кофе из кофеварки.

Его снова потянул к себе голубой экран компьютера, благодаря которому он мог связаться со всем миром. Но как сложно найти то, что тебе нужно, среди миллионов цифр, кодов, не правильно написанных по-английски русских фамилий то же самое, что отыскать иголку в, стоге сена или маленький камешек, оброненный на берегу моря. Но в этих поисках существовал азарт: от тебя прячутся, а ты должен найти. К тому же так, чтобы никто ни о чем не догадался.

Эдуарду Ефимовичу вспомнилась фраза, услышанная им от доцента, который вел у него в университете курс системного анализа и поиска. «В мире не существует мусора – есть вещи, оказавшиеся не в том месте, где им надлежит быть. То же самое происходит и с информацией».

Да, нужная для Бушлатова информация существовала, но она оказалась разбросанной по всему миру, смешанной с неимоверным количеством не нужного ему балласта. И теперь он, словно золотоискатель, промывал породу, выхватывая из нее самородки. Случалось крупные, а случалось и не более песчинки размером.

Самым обидным было то, что эта информация, скорее всего, никогда не пойдет в дело. В лучшем случае пригласят в кабинет для разговора пару политиков и лишь издали покажут им лист бумаги.

От горячего кофе Бушлатову стало жарко, он расстегнул воротник рубашки и с умилением вспомнил о нарисованной на фургоне банке кока-колы и капельках изморози.

«Ну точно как Буратино перед нарисованным на холсте очагом и котлом с кипящим мясным бульоном», – подумал Бушлатов.

Ему нестерпимо захотелось попить, и не лишь бы чего, а именно охлажденной кока-колы, ощутить в руках прохладную баночку, немного влажную от конденсата. Бушлатов нажал кнопку вызова. Вскоре явился один из охранников и остановился в дверях, с почтением глядя на Эдуарда Ефимовича.

– Послушай, дорогой, – сказал Бушлатов, – напротив нас есть кафе. Если ты принесешь мне оттуда пару холодных баночек кока-колы, то я буду вспоминать о тебе с благодарностью.

– Будет сделано, – охранник развернулся и уже через три минуты входил в кафе.

Шофер, сидящий за рулем фургона, покосился на охранника, подробно запоминая его облик.

Вскоре охранник появился вновь, неся перед собой упаковку баночек, затянутую в прозрачный полиэтилен. Бушлатов недовольно поморщился, когда упаковка легла на сервировочный столик.

– Я же просил тебя принести кока-колу, а ты принес пепси.

– Кока-колы не было, Эдуард Ефимович.

Лоб главного аналитика наморщился.

Конечно, разница между кока-колой и пепси-колой небольшая, но он принципиально не пил пепси из-за того, что этот напиток слишком часто появлялся в рекламных роликах. Он поднялся из-за стола, взгляд его остановился на фургоне с такой манящей рекламой прохладительного напитка.

– Кока-кола, – негромко произнес Бушлатов и обратился к охраннику:

– пойди прокрути запись телекамеры, разгружался этот фургон или нет.

– Сейчас, – охранник ухе было двинулся к двери.

– Не надо, – остановил его Эдуард Ефимович и включил селекторную связь с центром охраны. – Выведите мне на монитор запись того момента, когда появился фургон напротив кафе, – попросил он.

Вскоре монитор ожил, по экрану побежали ускоренно перематывающиеся кадры, бегущие задом наперед люди, вперед багажниками пронеслось несколько автомашин. Наконец, Эдуард Ефимович увидел подъезжающий к кафе фургон. Он смотрел минут десять: шофер так и остался на месте, фургон не открывался. Когда Бушлатов уже хотел остановить воспроизведение, он увидел, как водитель обернулся и, приоткрыв маленькое окошечко, ведущее из кабины в фургон, посмотрел туда, губы водителя беззвучно шевелились. Он явно кому-то что-то говорил.

Злая улыбка появилась на губах главного аналитика.

– Ну да, конечно же, грузчики у тебя сидят в холодильнике, – рассмеялся он и указал пальцем на замаскированный под вентиляцию кондиционер на крыше фургона.

Охранник с бесстрастным лицом следил взглядом за каждым движением Бушлатова.

– Ребята, разберитесь с этим фургоном, потому что он мешает мне работать.

– Наши ребята уже обратили на него внимание, – ответил охранник.

– Ну так пусть они обратят на него более пристальное внимание.

Эдуард Ефимович вышел из своего кабинета. Он делал это чрезвычайно редко, лишь в экстраординарных случаях. Он спустился в комнату без окон, где сидели трое из службы охраны. Мягко мерцали экраны мониторов, на которые поступало изображение с телекамер, установленных снаружи здания.

– Что вы можете сказать об этом фургоне?

– Мы уже посылали запросы, номера на машине липовые, – сообщил старший по смене, – точно такие номера выданы два года назад на «рафик», принадлежащий телевидению.

– Они используют какую-нибудь аппаратуру? – поинтересовался Бушлатов, уже наперед зная ответ.

– Да, они сканируют стекла в надежде снять колебания голоса. Аппаратура у них новейшая, мы еле сумели распознать сигнал аппарата, снимающего электромагнитные колебания с компьютеров, расположенных в здании.

– Они выходили с кем-нибудь на связь?

– Нет, – ответил начальник смены. – Наверное, боятся, что мы их сможем засечь.

Бушлатов все еще продолжал улыбаться, но глаза его смотрели уже из узких щелочек век, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Прикажете отключить всю аппаратуру в здании?

– Нет, отчего ж? – усмехнулся Эдуард Ефимович, вспомнив, что только что отпечатал две страницы для отчета Президенту, и информация касалась именно Федеральной службы безопасности.

Дело заключалось в том, что ФСБ помогало некоторым министрам перевозить золото за границу в виде слитков.

– Поздно, поздно, – пробормотал Бушлатов. – Эта машина должна исчезнуть вместе с информацией, которую она захватила, – тоном, не терпящим возражений, сказал он и вышел из комнаты.

Спорить в таких случаях не полагалось. Начальник смены начал выходить на связь с Главным управлением.

* * *

Полковник Студинский был абсолютно уверен в том, что его новое начинание с фургоном, напичканным прослушивающей аппаратурой, даст нужный результат. Во всяком случае, ему удастся узнать, чем занимаются в этом странном доме по Дровяному переулку.

А сам он решил пока заняться делом маньяка. Он прекрасно понимал, что поймать такого преступника – совсем не то, что отыскать человека, взломавшего сейф. Немотивированные преступления тем и страшны, что могут коснуться каждого.

Здесь, правда, круг поисков немного сужался: маньяк явно интересовался молодыми девушками и девочками. Но все равно охватить весь огромный город было сложно.

«Если не удастся поймать самого маньяка, то нужно хотя бы сделать вид, что работа в этом направлении ведется», – подумал полковник Студинский и тут же припомнил, что жена ему рассказывала о девочке Кате из их школы, которую на улице преследовал какой-то незнакомый мужчина.

Конечно же, Владимир Анатольевич знал, что половина таких рассказов – это вымыслы детей, напуганных сообщениями о маньяках, что девчонки горазды выдумывать разные нелепости, лишь бы на них обратили внимание. Но случай с Катей был ему на руку. Милиция им не заинтересовалась, и Студинский вполне мог сделать вид, что вышел хоть на какой-то след.

Вместо того, чтобы задействовать поисковые группы, он всего-навсего позвонил жене и узнал номер телефона одноклассницы своей дочери.

Дома оказалась бабушка. Представившись, полковник Студинский сказал, что вскоре заедет к ним. Рассказ девочки оказался на удивление коротким и целиком и полностью подходил Студийскому для того, чтобы создать видимость работы.

– Если можно, я хотел бы проехать с Катей в управление, – сказал полковник.

– Могу я поехать вместе с внучкой? – бабушке явно было нечего делать, и она готова была ехать хоть на край света.

– Нет, – твердо ответил полковник, – к сожалению, не положено по инструкции.

Он соврал, не моргнув глазом, зная, что на людей старшего возраста такие магические слова, как «инструкция», «предписание», действуют лучше всяких уговоров.

– Не положено – так не положено, – бабушка стала собирать Катю.

Та сразу же преисполнилась сознанием собственной значимости и мечтала только о том, что во дворе будет кто-нибудь из подруг, кто сможет ее увидеть вместе с таким важным человеком, как полковник Студинский. Машина ждала у самого подъезда – черная «волга» с антенной радиотелефона на крыше.

Студинский предложил девочке-четверокласснице устроиться на заднем сиденье, а сам сел рядом с шофером.

– Так вот, Катя, пока мы с тобой будем ехать, ты попробуй мне еще раз рассказать, что с тобой случилось, от того момента, как ты вышла из автобуса.

– Этот мужчина пошел за мной следом. Я пробовала идти медленнее – он тоже шел медленнее, я спешила – и он спешил за мной. Мы трижды обошли наш дом, и он не отставал от меня. А потом, когда я вошла в дом, то тоже хотел поехать на лифте. Но я не поехала, а пошла по лестнице. И он пошел за мной. А потом я позвонила в дверь, открыли соседи… А он стал оправдываться. Говорил, что ищет похожую на меня девочку.

– Отлично, Катя. Пока мы будем ехать, постарайся припомнить, как он выглядел.

Полковник Студинский уже составил себе представление о том, что он сможет выудить у Кати. Ему нужен был словесный портрет предполагаемого преступника, а еще лучше – его фоторобот. Эта информация могла бы превратиться в бумаги, которые можно будет положить в папку и обозначить ими проделанную работу. Ясное дело, Студинский даже не думал всерьез искать преступника. Ему важна была хотя бы формальная видимость работы.

Вскоре он вместе с Катей сидел в затемненном зале. Перед ними горел белый киноэкран.

– Сейчас мы будем показывать тебе кино, – сказал Владимир Анатольевич и громко распорядился:

– Глаза, пожалуйста.

На экране полоской возникли глаза.

– Смотри-ка, такие были у того мужчины или немножко другие?

– Вроде бы эти, – сказала Катя.

– А ты подумай.

Одни глаза сменились другими. Девочка, склонив голову, принялась грызть палец.

– Может, все-таки такие? – поинтересовался Студинский.

Девочка молчала.

Еще одна пара глаз проплыла по экрану.

– Вот эти, – сказала Катя.

– Но ты же говорила, такие, как первые?

– А может, и такие.

Вслед за глазами на экране возникали губы, носы, уши, разные прически.

Наконец, через полчаса Владимир Анатольевич понял: Катя абсолютно не запомнила того мужчину. Наверное, она вообще боялась повернуться к нему, боялась взглянуть в его лицо. А полковник невольно поймал себя на мысли, что собирает на экране портрет Федора Молчанова или, во всяком случае, мужчину, очень похожего на него.

«Тьфу ты! – подумал полковник. – Наверняка толку от нее не будет».

Но половина дня уже была истрачена, а вновь возвращаться к началу ему уже не хотелось.

«Пусть будет такой портрет», – подумал он и поблагодарил девочку.

– Спасибо тебе, Катя. Если вспомнишь что-нибудь еще, то вот тебе мой телефон, – он протянул школьнице карточку плотного картона с написанным на ней номером служебного телефона.

Бабушка уже успела поволноваться, и лишь только внучка переступила порог квартиры, засыпала ее вопросами.

– Что там было? О чем тебя спрашивали?

А та, желая показаться в глазах бабушки важной, стала рассказывать всяческую чепуху. Принялась врать, что ее водили по коридорам тюрьмы, и она заглядывала в клетки с преступниками, которых наловили по всей Москве.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.