– Мужчина, мне совсем неинтересно выслушивать ваши тайны. Я вам сейчас дам распечатку, а вы разбирайтесь сами. Надеюсь, у вас все будет хорошо.

– Я вам сверху заплачу, – сказал Сиверов.

– Нет-нет, вот ваша сдача, – оператор положила на стойку деньги.

Девушке даже в голову не пришло, что перед ней не Кривошеев. Она вывела на принтер распечатку и отдала клиенту.

Сиверов поблагодарил и, держа лист перед собой, медленно вышел из почтового отделения.

"Может, хорошее дело сделала, а может, – плохое, – подумала девушка. – Но ведь клиент имеет право узнать информацию о разговорах по его телефону. Так что моя совесть чиста. Нечего его жене любовникам названивать. Любовник сам звонить должен”.

Сиверов, идя к машине, думал иначе: “Я сделал доброе дело – заплатил за разговоры покойного Кривошеева”.

Любая бумага, оставленная погибшим человеком, может рассказать о многом. Телефон, написанный на спичечном коробке, короткая записка без конца и без начала, неоплаченная квитанция… У Глеба же в руках находился самый настоящий клад: список всех звонков, сделанных Кривошеевым с квартирного телефона в последние два месяца. Глеб удобно устроился в мансарде и теперь мог никому не открывать дверь. “Потапчук не придет – это факт, а больше никто не знает о том, что я здесь бываю”.

Распечатка лежала на коленях, и Глеб с карандашом в руках тихо насвистывал своего любимого Вагнера. Взгляд его скользил по номерам, и общая картина жизни полковника налоговой полиции вырисовалась довольно быстро. Некоторые номера Сиверов уже знал. Гараж, откуда по утрам Кривошеев вызывал машину, заместители, подчиненные.

"Звонок в гараж повторялся с завидной регулярностью – один раз по будним дням. Пару раз Кривошеев набирал этот номер и в выходные дни. А вот день, когда он не позвонил в гараж”.

Сиверов достал записную книжку и сверился с ней. Одно время он следил за Кривошеевым, а когда это делал не он, то этим занимались люди Потапчука.

«Все правильно, именно тогда Кирилл Андреевич на службу не поехал. Где же он был?»

Один день из жизни Кривошеева выглядел прямо-таки сумасшедшим. Множество номеров, на каждый – по одному звонку. Время разговора очень короткое: вопрос, ответ, и связь прерывается.

«Что это могло быть?»

Глеб сжал кончик карандаша губами и посмотрел в потолок.

"Ну конечно же! Так звонят по объявлениям в газетах. Хотел купить что-то или продать. Сейчас узнаем. На человека, покупающего технику или шмотки по телефону, полковник не похож. Но он мог звонить по фирмам”.

Сиверов пересел к компьютеру и стал перебирать один номер за другим. Все оказались квартирными телефонами.

"Может, позванивал определенный район?” Нет, все телефоны располагались в разных концах города, но только не в центре и не на самой окраине. Словно Кривошеев описал циркулем на плане города две окружности и выбирал квартиры, находящиеся между ними.

"Выбирал квартиры! Конечно же, это похоже на правду”.

Не откладывая дело в долгий ящик, Сиверов взял телефонную трубку и набрал первый по списку номер.

– Извините, я по объявлению, – любезно произнес Глеб.

– Да, я вас слушаю.

– Ваше предложение еще в силе? Вы ни с кем окончательно не договорились? – обтекаемо высказался Глеб.

Человек на том конце провода замялся.

– Мы передумали сдавать квартиру. Решились наши финансовые проблемы.

– Что ж, извините.

Сиверов улыбался: “Значит, я просчитал правильно: Кривошеев хотел снять квартиру. Теперь предстоит узнать, снял ли он ее”.

Можно было бы обзвонить всех подряд. Но Сиверов любил приходить к решению не опытным путем, а эмпирически – не бегая по городу, не совершая лишних телодвижений, не делая лишних звонков.

"Номера, по которым Кривошеев звонил один раз, можно отбросить сразу. Если квартиру он все-таки снял, то звонков будет как минимум два, возможно, с разбросом в несколько дней”.

Один из номеров повторялся трижды: дважды в один день и один – на следующий.

Глеб набрал номер:

– Я по объявлению…

– Квартиру я уже сдал, можете не беспокоиться.

– Спасибо, извините. Но один нескромный вопрос: скажите, за сколько сдали? Мне очень важно на рынке сориентироваться.

– Вряд ли вы найдете такой же выгодный вариант, – вздохнул мужчина. – Мне срочно были нужны деньги, мне заплатили за весь срок вперед.

– Полгода, что ли?

– Нет, за три месяца.

– Повезло.

– Не очень, – сказал мужчина, – квартира ведь сдана всего на три месяца.

– Это хорошо, мне как раз квартира нужна попозже. Меня бы устроило через три месяца. И я готов заплатить вам за год вперед.

По ту сторону послышалось тяжелое дыхание. Соблазн был велик.

– Нет, извините, не получится. Я бы и сам хотел сдать сразу на год, но обстоятельства заставили пойти на любой вариант-Это квартира жены. Мы таи жили, пока она не заболела. А теперь деньги на лекарства понадобились.

И школьный учитель рассказал Глебу свою историю. Сиверов лишь умело направлял разговор в нужное русло и через десять минут уже знал, в какой школе работают учитель и его супруга, знал, что сам учитель прописан в однокомнатной квартире, которую обычно сдавал за деньги, а жил с женой в двухкомнатной.

– Что ж, не получилось, извините. Район бы меня устроил, – распрощался Глеб со словоохотливым квартиросдатчиком.

Он отыскал дом на плане города.

«Для кого Кривошеев снял квартиру? Для любовницы, для родственника? Если бы для любовницы, то снял бы в центре, если для родственника, – подальше от центра. Почему сам договаривался? Он же человек занятой. Мог бы жене доверить. Любое, самое простое действие, – подумал Глеб, – если оно совершено человеком накануне гибели, приобретает особый смысл. Для кого снимал?»

Самым реальным Сиверову показался следующий вариант: Кривошеев снял квартиру для родственника, приехавшего в Москву на пару месяцев.

"Значит, отследим междугородние звонки”.

Но таких набралось немного.

"Ясно, Кирилл Андреевич любил звонить родственникам по межгороду со служебного телефона, чтобы не платить лишних денег”.

Но и это правило было нарушено – три звонка Кривошеев сделал по одному и тому же номеру. По коду выходило, что звонил он в город Пырьевск. Близких родственников, как следовало из досье на Кривошеева, у него в Пырьевске отродясь не водилось, друзей – тоже. Глеб проверил номер – служебный телефон главврача районной психиатрической лечебницы. Это сильно насторожило Сиверова.

На человека, которому может понадобиться помощь психиатра, Кривошеев не походил. Даже если такая нужда возникла бы, при его положении полковник налоговой полиции мог обратиться к лучшим специалистам Москвы, и те бы оказали ему услугу бесплатно.

Глеб сидел, потирая виски. “Возможно, – думал он, – кто-нибудь из олигархов, Ленский или Данилов, жил когда-то в Пырьевске. Возможно, “косил” от армии, спрятавшись в лечебнице. Вот Кривошеев и пытался это выяснить. Э, нет, – тут же остановил себя Сиверов. – Звонил он с домашнего телефона. Служебные же дела решают на службе. Значит, Кривошеев категорически не хотел, чтобы эти звонки всплыли потом у него на работе. Если человек что-то прятал, значит, это интересно для меня”.

Многие телефонные номера в распечатке повторялись по несколько раз. На поверку они оказались телефонами близких родственников, детей, дач. Глеб на всякий случай отметил еще один телефон, который встретился ему дважды. Принадлежал номер некоему Виктору Кудрину. Кто он такой, предстояло навести справки.

Теперь же в распоряжении Глеба имелось два адреса: один – московской квартиры, которую снял Кривошеев, второй – психиатрической лечебницы в городе Пырьевске. Вполне достаточно, чтобы выбраться на свежий воздух.

Сиверов подъехал к дому, о котором так много рассказал ему школьный учитель, позвонил в дверь. Никто ему не открыл. Сиверову сперва показалось, что в квартире кто-то есть. Но дом не отличался хорошей звукоизоляцией, и вскоре он понял, что шаги, шорохи голоса доносятся из соседних квартир. Глеб взглянул на электросчетчик, вынесенный на площадку. Тот стоял мертво. Прошло пять минут, диск так и не дернулся.

"Выключен холодильник. Значит, люди надолго уехали, если не навсегда. Возвращаться сюда смысла нет”.

Сиверов вышел во двор, через плечо посмотрел на окна квартиры, плотно затянутые дешевыми шторами. Никакого движения. Перед подъездом прогуливалась молодая мама с коляской.

– Извините, вы не в курсе, сорок вторую квартиру сдали?

– По-моему, да, это надо мной, – любезно ответила женщина.

– Вот же черт! – воскликнул Глеб. – Никак приятеля не могу застать, сказали, что он теперь тут живет.

– По-моему, их там двое. Во всяком случае, я видела, как мужчины вдвоем спустились и сели в машину.

– Машина какая? Черные добитые “Жигули”?

– Нет белая “Волга”, тоже не новая. Большего из женщины вытянуть не удалось, она даже не знала, появлялся ли кто-нибудь в квартире в последние дни.

– Тишина теперь там стоит мертвая, но они и раньше не шумели.

"Белая “Волга” – это, без сомнения, машина Кривошеева, – думал Сиверов, садясь в свою машину. – Дело тут нечистое, это точно, – решил Глеб, – Кривошеев не из тех людей, которые за собственные деньги снимут квартиру для служебных нужд. Потребовалась бы ему квартира для конфиденциальных деловых встреч, она прошла бы по ведомству налоговой полиции, ФСБ или администрации президента. И Потапчук знал бы о ней наверняка. Вперед, в Пырьевск, Глеб Петрович, – сказал сам себе Сиверов, – куй железо, пока горячо”, Сиверову Пырьевск не понравился. “Я ни за что не хотел бы здесь жить, даже не хотел бы тут родиться. Город годится лишь для того, чтобы в нем сходили с ума”.

Он насчитал, исколесив весь город, лишь три спутниковые тарелки. “Наверняка, одна принадлежит главе города, вторая – начальнику милиции, а третья – местному бизнесмену, который кормится от власти”.

На центральной площади, рядом с рынком и памятником погибшим солдатам, возле бочки с пивом стояла длинная очередь. Мужчины держали в руках кто пол-литровую, кто литровую банки. Пивных кружек, как водится в провинции, не было. Сиверов опустил стекло:

– Мужики, где тут у вас дурка?

– Вон, – показал один из аборигенов в синих спортивных штанах с тремя лампасами и белесыми вытянутыми коленями, – забор видишь, на нем слово написано, – какое, мужик уточнять не стал. – Так вот повернешь и упрешься в ворота психушки. Только не думай, я там не лежал. У меня сестра родная у психов поварихой работает.

– Кто заправляет психушкой?

– Кто-кто? Кругловский Виктор Феликсович. Имя Кругловского было произнесено с почтением.

– Хорошо, что не Феликс Эдмундович, – подмигнув мужику, сказал Сиверов и отгородился стеклом от изнывавшей в ожидании пива очереди.

"Интересное сочетание – деревянные стены, пузатые колонны и тонированные стеклопакеты. Это и в самом деле сумасшедший дом, такого я еще нигде не видал, даже в ближнем Подмосковье на генеральских дачах”, – пронеслось в голове у Глеба, когда он остановился у железных ворот психбольницы.

Не готовясь к разговору и не зная, что его ждет, Сиверов решительно вошел по ступенькам в здание.

"Ясно, что кабинет главврача находится на втором этаже. К нему ведет самая чистая лестница. Уборщица дорогу к кабинету начальника всегда моет куда тщательнее, чем все остальное”.

Глеб взбежал на второй этаж и тут же увидел дверь с табличкой: “Главврач. Приемная”.

Сиверов поправил на плече сумку, прикоснулся пальцем к темным очкам и без стука стремительно вошел в маленькую приемную. Секретарша Ирина, сидевшая с чашкой остывшего чая в руках, вздрогнула. Она хоть и была в отпуске, но на службу пришла, чувствовала, что дома, в одиночестве, может запросто сойти с ума. Ведь от шефа до сих пор не было никаких известий.

Где он и что с ним, она не знала, поэтому терялась в догадках.

– Здравствуйте, – с легким акцентом произнес Глеб, глядя в глаза девушке.

Под глазами у секретарши темнели круги. Даже невооруженным глазом было видно, что она провела бессонную ночь. Глеб указал пальцем на солидную дверь, обитую дерматином, и все с тем же акцентом осведомился:

– Феликсович у себя? Он сделал шаг к двери.

– Нет, Виктор Феликсович отсутствует! – выкрикнула Ирина, расплескав чай на клавиатуру старой пишущей машинки.

– Когда появится?

– Не знаю, он в отпуске, – справившись с волнением, проговорила Ирина и поставила чашку на столик с пультом селекторной связи.

Сиверов наморщил лоб. Он мгновенно сообразил, как работает секретарша. Судя по технике, которая стояла в приемной, ни один звонок не мог ее миновать. Это она решала, соединять с шефом или нет. То же происходило и с посетителями – никто напрямую не мог попасть к главврачу.

"Шофер и секретарша знают о своем начальнике гораздо больше, чем другие сотрудники, нужно только уметь вытряхнуть из них информацию”.

– Черт, совсем замотался, два года в России не был, только сейчас из ЮАР вернулся, даже от дурацкого акцента не могу избавиться, замотался совсем, вот и позвонить Виктору не удосужился. Я ему деньги должен. Через два дня улетаю, мне Кирилл Андреевич сказал, что Кругловский на месте, никуда уезжать не собирается.

– Кирилл Андреевич?

– Ну да, Кривошеев.

– Так вы от него?

– Не совсем, но мы знакомы. У Кривошеева – свои дела, у меня – свои.

Глеб заметил блеск в глазах девушки. Значит, о Кирилле Андреевиче она слышала прежде, и это имя для ее шефа связано с чем-то важным.

– Чайку не хотите? – предложила девушка.

"Клюнула, – подумал Глеб, – только бы теперь ее не спугнуть”.

Сиверов присел, достал из кармана дорогое портмоне, двумя пальцами извлек две стодолларовые банкноты.

– Вот же, специально отложил деньги, вез, чтобы отдать. Его адрес мне не подскажете? Жене завезу, отдам старый долг.

Сиверов заметил замешательство на лице девушки.

"Значит, и тут классическая схема работает: секретарша – она же любовница шефа”.

– Не знаю, какие у них отношения с женой, мне она, честно признаться, с первого взгляда не понравилась. Может, Виктор и не хотел бы, чтобы жена деньги видела, может, у него другие виды на них, – сказал Глеб.

– Его жена сейчас в Болгарии отдыхает, – с ненавистью произнесла Ирина.

"Значит, точно – любовница, как пить дать, на все сто процентов”.

– Как вас зовут? Давайте знакомиться. Чайник к этому времени во всю кипел.

– Ирина, – сказала девушка, протягивая руку.

И тут Глеб сделал то, чего она не ожидала: он взял руку и коснулся ее губами.

– Федор.

– Очень приятно, – смутившись, произнесла Ирина и суетливо занялась чаем.

"Хороша”, – подумал Сиверов, рассматривая девушку со спины.

Шелковый белый халатик подчеркивал все прелести фигуры.

– У меня, Ирина, безвыходное положение. Я давно должен был отдать деньги Виктору Феликсовичу. Передайте ему их, пожалуйста.

И, не дожидаясь ответа, Глеб положил деньги на машинку.

– Скажете от Федора из Йоханнесбурга. Хотел его увидеть перед отъездом, но, наверное, не судьба.

Тут Ирина заплакала.

– В чем дело? – Глеб взял ее за плечи и усадил в кресло. – Я сам чайку налью.

Сиверов вытащил пачку дорогих сигарет и предложил девушке. Вдвоем они задымили, забыв о чае. Ирина достала из-под столешницы пепельницу, полную перепачканных в помаде окурков.

– Закройте, пожалуйста, дверь, – попросила она Глеба, – на ключ.

Глеб с радостью выполнил просьбу Ирины. Психологически он все рассчитал верно: девушка все расскажет ему, как человеку, который улетает за тридевять земель через два дня. Так попутчику в поезде рассказывают все, что угодно, самые сокровенные тайны. Иногда чужому человеку поведаешь то, что матери никогда не расскажешь. А тут человек – друг Виктора Феликсовича.

Столбик пепла на сигарете становился все длиннее и длиннее. Девушка забыла о том, что держит ее в пальцах. Ее прямо-таки прорвало, она рассказала Глебу про несостоявшуюся поездку на побережье Черного моря, про звонок от Кирилла Андреевича, которого так ждал Кругловский, рассказала даже про жену шефа, которую он отправил в Болгарию, чтобы та не мешала наслаждаться жизнью.

– ..вы его друг, и вот теперь, Федор, я не знаю, что делать. Он обещал мне вернуться через час-два и пропал. Я жду его и не знаю, как мне поступить. Не мог он меня бросить, сердцем чувствую, что-то с ним случилось.

Глеб осторожно уточнил число, время, когда это произошло, и лишь потом спросил, глядя Ирине в глаза:

– В тот самый вечер Кирилл Андреевич звонил сам или в Пырьевск приезжал вместо него кто-то другой?

– Звонивший мужчина сказал, что он от Кирилла Андреевича, и попросил о встрече.

– Почему он не заехал сюда сразу?

– Не знаю, он сказал, будто привез то, что обещал отдать Кирилл Андреевич. Кругловский очень ждал этого звонка.

– Ирина, вы этого мужчину сами не видели?

– Нет, Кругловский меня отправил готовить ужин. Мы хотели посидеть при свечах.

Последние дни жизни Кругловского, по убеждению Глеба, говорили о том, что у человека появились шальные деньги. Последние баксы на удовольствия не тратят, а Кругловский развернулся – не только сам решил шикарно отдохнуть с любовницей, но и жену отправил к морю, чтобы не мешала.

"Должность он занимал такую, что больших взяток ему никто не давал. Кругом люди не богатые. И тут возник Кривошеев. Значит, полковник расплатился с психиатром, а потом психиатр исчез. Если бы Кругловский намеревался просто удрать с деньгами, не стал бы он покупать путевки, да и обставил бы свое исчезновение по-другому, так, чтобы пару недель его никто не хватился. Ведь Ирина могла в первый же вечер после его исчезновения поднять шум, обратившись в милицию. Скорее всего Кругловского уже нет на этом свете”, – подумал Глеб но, естественно, вслух говорить об этом не стал.

– Я вижу, Ирина, с тобой можно быть вполне откровенным, у меня от тебя секретов нет. Кирилл Андреевич обмолвился как-то, что заплатил Кругловскому. Наверное, деньги и сыграли с Виктором злую шутку. К нему в руки попало много баксов, он и растерялся, как дурак. Если он с деньгами пропал, – это одно, если без денег, – совсем другое, – Сиверов пытливо посмотрел на Ирину.

По ее глазам он понял, что девушка знает о существовании денег и даже подозревает, за что они получены.

– По-моему, он пропал без денег, – робко произнесла Ирина.

– А поточнее нельзя?

– Деньги он получил раньше.

– При вас?

– Нет, но я их видела, он даже мне дал на покупки. Как я понимаю, их передал ему Кирилл Андреевич, когда приезжал сюда.

Глеб назвал число и взял Ирину за руку.

– Да, да, именно в этот день Кривошеев приезжал в первый раз.

– Не часто к вам заезжают гости из столицы.

– Да, – девушка смотрела поверх головы Сиверова, словно видела в этот момент прошлое. – Мне сразу все это не понравилось, хотела сказать Виктору, но у него горели глаза так, что я не решилась, а потом уже было поздно. Зря Кругловский ввязался в эту историю, зря отдал Кривошееву больного.

– Да, зря, – задумчиво произнес Глеб с таким видом, будто посвящен в детали.

– Не стоило ему этого делать. Я ему еще две таблетки дала на дорогу, чтобы пациент вел себя смирно. Он так был похож на Кирилла Андреевича, что я в первый раз, когда увидела Кривошеева, даже удивилась. Наверное, родственник его, хотя фамилии разные. Все годы этот больной был на особом счету. Ни о ком Виктор Феликсович так не заботился, как о нем, словно знал, что настанет день и приедет Кирилл Андреевич, спросит, как он тут.

– Он забрал его насовсем?

– Даже не знаю, – Ирина растерялась, – официально Виктор его не выписывал.

Как лунатик, девушка поднялась и открыла кабинет главврача. История болезни стояла на полке. Ирина отвернула последнюю страницу. Обыкновенная запись, которая делается после осмотра. По документам выходило, что больной до сих пор находится в лечебнице. Сиверов почувствовал, что пора уходить, большего он здесь не узнает, но в глазах Ирины читалось столько надежды, что Сиверов не мог ее разочаровать.

– Не мог он так просто меня бросить, – снова со слезами проговорила она.

– Конечно, не мог, – ответил Сиверов, не испытывавший к Кругловскому ни малейшей симпатии.

"У Кругловского были деньги, – подумал он. – Он не собирался исчезать, а собирался вернуться в тот самый вечер, когда ему назначили встречу. Он надеялся получить деньги”.

– Что хранится в этом сейфе? – спросил Глеб, указав на несгораемый шкаф возле письменного стола?

– Запас морфия, – ответила секретарша, – и другие дорогие лекарства.

– У тебя есть ключ?

Девушка замялась, но степень откровенности позволяла ей признаться еще в одном нарушении.

– Есть, Виктор мне дал.

– Открой, кажется, я знаю, что там лежит.

Ирина опустилась на корточки и неумело открыла сейф. Сразу было видно, что раньше она максимум пару раз пользовалась ключом. Тяжелая дверца со скрипом отворилась.

– Есть там что-то необычное?

– Да, – почти беззвучно отозвалась Ирина, доставая из сейфа темно-синий конверт и заглядывая туда, – деньги, много денег, доллары.

– Я так и знал, – сказал Сиверов, – теперь ты понимаешь, что он не собирался тебя бросать.

– Он вернется?

– Не знаю, как все сложится, но лучше деньги забери и никому о них не говори, а сейф закрой.

Не дожидаясь ответа, Сиверов покинул кабинет главврача. Ирина выбежала за ним, но Глеб уже садился в машину. Ирина постояла, припав к прутьям ворот. Руки ей обжигал голубой конверт из плотной бумаги, пухлый от денег.

– Он вернется, – проговорила Ирина, – обязательно вернется и расскажет, где был, Я его прощу.., я буду ждать.

Секретарша решительно опустила конверт в карман халата.