Глава 36

Дорогин сознательно подкинул «новость» именно Вере. Неизвестно, как бы Стропило отреагировал на сказку о канадском дипломате, услышав ее из первых уст. Но желание скрыть факт – своего рода сертификат, удостоверение правды. Если он, Дорогин, решил провернуть дело втихаря, на пару с Верой, значит, точно не блефует.

Алефовским пришлось преподнести известие самому – второй Веры на этот случай не было.

Сергей начал с того, что вернул полученный аванс в двести долларов за ожидаемое освобождение задержанных.

– Видать, ошибся я в расчетах. Хотел совместить полезное с приятным, но так не бывает. Не знаю, кого вы наняли адвокатом. Может, ему стоило активнее пошустрить. Но не в моих правилах катить на другого бочку.

– Что значит «полезное с приятным»? Что ты имеешь в виду?

– Тот дубликат Тельца был фишкой двойного назначения, просто я не хотел заранее трепать языком.

Дорогин объяснил, что он хотел с помощью дубликата заставить нервничать теперешнего обладателя золотого талисмана.

– Вдруг бы не выгорело? А вы бы потом подозревали, что я придержал информацию при себе.

– Значит, выгорело? Так надо понимать?

– Вы же знаете, я не люблю оказывать бесплатные услуги. Эта услуга очень дорого стоит.

– Спору нет, дорого. Есть одна хорошая женщина, Тамара Солодкина. Во сколько ты оцениваешь ее здоровье и благополучие?

Дорогину захотелось схватить подонка за шиворот и стукнуть лбом об угол стены.

– Ваш шеф – интеллигентный человек, а держит черт знает кого. Грубую публику.

– Потому и тяжко ему в здешнем климате, что слишком интеллигентный. Пришлось податься на курорт. А мы здесь в экстремальных погодных условиях по-другому не можем.

– Нельзя так с людьми обращаться. Я ведь пока аванса не прошу. Все еще вилами на воде писано. Завтра-послезавтра должны появиться новости поконкретнее. Подумайте за это время о гарантиях – я их должен иметь.

– " Ладно, обмозгуем, – согласился собеседник.

По физиономии было видно, что первый вариант «гарантий» кажется ему и его товарищам самым лучшим. Сотрудничество Дорогина с милицией, по их мнению, никак не мешало таким угрозам.

Сергей не рассчитывал на достойную оплату. Ему важно было продемонстрировать свой интерес – чего ради он наводит кого-то на Тельца? Сейчас он взвешивал себя чужой меркой, смотрел на себя чужими глазами, слушал чужими ушами. Убедительно или нет? Принять ответ собеседника или высказаться порезче?

Этот тип, сам того не зная, усложнил ему задачу. Посулил бы за услугу золотые горы и обманул в последний момент. Нет, сразу угрожать, сразу загонять в угол. Лучше не требовать пока большего.

– Думайте о гарантиях и пару дней не беспокойтесь о моем отсутствии. Упаси вас бог цеплять мне «хвост» – только все испортите.

С иностранным дипломатом ни та, ни другая команда не посмеют поступить как с российским гражданином. Ни Стропилу и его заказчику, ни Алефу не нужны такие инциденты. Наезд на дипломата, его похищение или убийство – плевок в лицо Службе Безопасности страны. ФСБ будет землю рыть, ища виновных.

С дипломатом попробуют использовать другие, «щадящие» методы. И все-таки его надо предупредить. Посоветовать несколько дней не высовывать носа из посольства.

Кандидатура Антуана Вильмессана возникла не на пустом месте. Буквально за месяц до неожиданного и страшного диагноза, когда Тамара уже чувствовала недомогание, она отправилась на прием в канадское посольство. Пыталась оформить визу, чтобы съездить на месяц в Торонто к лучшей подруге, обосновавшейся там лет десять назад.

Дорогин отговаривал, просил сперва показаться врачам, выяснить причину потери аппетита и слегка повышенной температуры. Тамара злилась: «Ты просто не хочешь отпускать меня одну».

Он вместе с ней стоял в очереди, потом ждал, когда она выйдет. Она вышла в подавленном настроении. Сентябрьские теракты в США были еще свежи в памяти, посольства западных стран получили указания резко ограничить выдачу виз. Тамара этого не знала и никак не ожидала отказа. Вдобавок сотрудник посольства разговаривал с ней пренебрежительно, как с проституткой, которая намерена податься в Канаду на заработки.

Дома у Тамары случилась истерика. На следующий день Дорогин навел справки о сотруднике, принимавшем в тот раз посетителей. Выяснил фамилию и имя, сам еще не зная, что собирается предпринять.

Потом у Тамары обнаружили рак, все остальное показалось мелким и ничтожным по сравнению с этой бедой. Дорогин забыл об Антуане Вильмессане и вспомнил только сейчас, когда пришла пора назвать конкретного человека. По большому счету, он не желал канадцу зла, просто не знал никого другого в этих кругах.

Набрав номер телефона посольства, Дорогин попросил пригласить Вильмессана.

– Представьтесь, пожалуйста, – потребовал голос с легким акцентом. – По какому вопросу?

– Вопрос личный. Я никуда не собираюсь выезжать из России и думаю, нет нужды сообщать вам анкетные данные.

– Тем не менее вам придется сообщить имя, фамилию и контактный телефон. Вообще-то посольство не оказывает подобных услуг, но мы можем проинформировать господина Вильмессана о вашем звонке.

Дорогину не хотелось оставлять номер своего мобильного телефона.

– Если посольство слишком завалено работой, может быть, дадите мне номер, чтобы связаться с господином Вильмессаном в нерабочее время?

– Это исключено. Мы не можем знать, желает ли он с вами контактировать.

– А письмо ему можно послать? Письмо с пометкой «частное».

Письмо получилось коротким. Дорогин сообщал, что в ближайшие несколько дней господину Вильмессану лучше не покидать пределов посольства.

Как только выяснится, что опасность миновала, он получит еще одно послание.

Предложив Вере обмануть Стропило, Дорогин должен был соблюдать правила конспирации. Следовало вернуться на рабочее место, как бы он ни был ограничен во времени. Сперва вернуться, а потом уже повести разговор о возможном отгуле за свой счет.

К началу смены Дорогин прибыл в Останкино.

– Тебе тут звонили вчера всю ночь, – сообщил охранник «Эвереста». – С фирмы звонили, ругались, спрашивали, почему ты не на месте. Потом Шувалов какой-то звонил три раза.

Сергей сразу вспомнил неудачливого самоубийцу. Только его сейчас не хватало.

– Если еще раз позвонит, скажи, что уволился я с концами. А с начальством я уж сам объясняться буду.

Начальство быстро напомнило о себе. Позвонил замдиректора.

– В чем дело? Слышал бы ты, как возмущались клиенты. Двоих еле уговорили перенести подъем.

Третий забрал обратно деньги. Мы их вычтем из твоей зарплаты.

– Я был не в форме. Настолько, что даже позвонить не смог.

– А сегодня?

– Сегодня получше.

– «Получше» меня не устраивает. Не знаю, что с тобой вчера стряслось, но мне нужен работник в полном здравии и полной трезвости! Я бы согласился на замену, но человека ведь надо готовить.

Может, позвонишь Зыгмантовичу?

– Не думаю, что он захочет сюда вернуться.

Тем более он собирался домой.

– Координаты оставил?

– Оставил номер мобильника.

– Вот и позвони. Ты, я вижу, не в кондиции, мне такого на башне не надо.

– Да в кондиции я, – вяло возразил Дорогин.

Он набрал номер, не надеясь на результат. Номер вроде МТСовский. Но, даже если белорус сейчас в пределах охвата сотовой связи, не прилетит он сломя голову в Москву.

Зыгмантович, однако, оказался в столице. За полчаса до отъезда на Белорусском вокзале с ним случилась большая неприятность. Для ментов это место было хлебным. Где еще можно увидеть столько людей без регистрации, как не среди отъезжающих? Где еще они так спешат урегулировать проблему по-хорошему? Где еще у них при себе столько денег – все заработанное в Москве?

Зыгмантович знал об этом и собирался сразу проскочить в вагон. На беду, к нему прицепились две цыганки, не давая пройти. Они так громко голосили, что ближайший мент среагировал. Сделал «дамам» строгое внушение, требуя, чтобы след их простыл, У Зыгмантовича же потребовал паспорт.

Срок регистрации истек неделю назад. Зыгмантович уже знал, что будет увольняться, и не стал обращаться за продлением. Так он попал в вокзальную ментовку.

– И главное, знал, что с ними лучше по-хорошему. Но обида взяла, что нарвался так глупо.

Да и нервы на работе здорово расстроились. Короче, не выдержал, полез в бутылку. В результате загремел на пятнадцать суток. Бабки все отняли, хорошо хоть паспорт вернули.

– Ни хрена себе, – посочувствовал Дорогин. – А мобильник как уцелел?

– На кой им моя старая мобила? Этого добра в ментовке хоть жопой ешь.

– Надо увидеться. Можешь прямо сейчас подъехать к Останкино?

– Пропуск-то я сдал.

– Ничего, я спущусь, внизу поговорим.

Зыгмантович не выказал особого энтузиазма, услышав предложение ненадолго вернуться на старое место.

– На пару дней?

– На самом деле.., если между нами, я сюда вряд ли вернусь.

– Неохота снова запрягаться. Мне бы только на обратный путь заработать. Нанялся тут на разгрузку вагонов, обещали в конце дня рассчитаться.

Какой там! В конце дня выяснилось, что надо отпахать как минимум неделю. Через неделю что-нибудь новенькое придумают.

– Москва слезам не верит, – вздохнул Дорогин.

– Да я вроде плакать не собираюсь. Просто обидно.

– Мне кажется, долго «Эверест» не продержится. От силы неделю – вспомнишь мое слово.

Сейчас они в дерьмовом положении, надо решать, как быть с сегодняшними клиентами. Потребуй у них денежки вперед.

– Думаешь, согласятся?

– Уверен.

Глава 37

Люди Стропила заехали перекусить на скорую руку в подвальчик недалеко от стадиона «Динамо».

Здесь у них был отгорожен свой закуток, куда хозяин не имел права никого сажать.

Сдвинув два стола вместе, компания расселась по местам. Сразу же прибежала официантка и начала протирать рюмки.

– Все равно пыльные. Новые неси!

– Сейчас, секунду. Колбаски с пивом, как обычно?

– В салат пусть перца побольше сыпанут.

– Передам.

– Перца себе в рот насыпь, понял? – не согласился с заказом другой член компании. – Кидаешь в рот салат, запрокидываешь голову и перчишь.

– Ты чего, с цепи сорвался?

– Ничего! Заказываешь на всех, так спросил бы, как другим нравится.

– Возьми себе салат отдельно, нет вопросов.

– Это ты себе отдельно заказывай. Пусть туда перец хоть ведрами сыплют.

Официантка переминалась с ноги на ногу, ждала, когда посетители разберутся между собой.

– Никто не возражает. Всех все устраивает, кроме тебя. Вот и заказывай себе диетическую жрачку.

– Это надолго, – скривился Кашей.

– Да пусть себе спорят, пока мы будем ужинать, – успокоил его сосед слева. – Лично мне базар не портит аппетита.

– Короче, неси два блюда с салатом, – приказал официантке Кащей. – В одно пусть насыплют перца от души, в другое – не кладут ни грамма.

Посмотрим, какого больше схавают.

– Держу пари, перченого, – широкая лапа припечатала к столу несколько купюр.

– Хрен тебе! Я ставлю против!

Большая часть собравшихся полезла за деньгами.

– Тихо-тихо! – остановил их Кащей. – Для чистоты эксперимента сделавшие ставки салат не жрут. Иначе они давиться будут, только бы не проиграть.

– Как тогда пари разрешим?

Ответа на этот вопрос уже никто не услышал.

Над головами вдруг разбилось цветное стекло окошка, расположенного чуть выше уровня тротуара. Самые шустрые мгновенно попадали на пол, ожидая автоматной очереди. Но случилось худшее.

Рука, просунувшаяся в разбитое окно, бросила в закуток гранату.

Кто-то успел отскочить в сторону, кто-то покатился кубарем. К счастью, перед взрывом граната закатилась в самый угол. Из посторонних никто не пострадал, если не считать оглушенных и напуганных. Три десятка посетителей бросились к выходу, ожесточенно толкаясь и сбивая друг друга с ног.

Из компании спорщиков один был мертв, он лежал на полу с посеченной осколками головой. Другому – противнику перца – оторвало ступню. На ее месте торчала не правдоподобно белая кость, окруженная окровавленными клочьями мышц и лохмотьями штанины.

– Уходим! Тащи его! За ноги бери, мать твою!

– А если нас ждут на улице?

– Прорвемся. Сейчас сюда менты повалят.

Стропило велел ни под каким видом не нарываться.

– Соображать надо! У нас покойник, у нас человек без ноги! Если тормознут по дороге, тогда точно хана. Пока мы здесь, мы пострадавшие!

– Пострадавшие с пушками? Давай на выход!

Иначе сейчас одним покойником больше станет!

– Сейчас здесь все в кровище утонет!

– Не твое собачье дело!

Пока они пытались перекричать друг друга, пробка в дверях рассосалась. Все уцелевшие выскочили наружу. Те, кто не тащил труп и раненого, держали в руках оружие.

Переулок был пуст, прохожих как ветром сдуло. Микроавтобус и внедорожник «Land Cruiser» стояли со спущенными колесами.

– Суки рваные!

– Куда уходим?

– В подвал, у хозяина есть ключи!

Под подвальчиком, приспособленным под злачное заведение, был еще один подвал. Кое-кто уже рвался туда.

– Стой! Что с Толяном делать? Он же кровью изойдет.

– Оставим хозяину. Его примут за пострадавшего посетителя. Вынь все из его карманов. Живей, менты вот-вот нагрянут.

– Какие же суки нам такое устроили? На куски порвем!

– А транспорт куда? Менты сразу его заметят.

– Вон ворота! Контора какая-то. Тридцать метров и со спущенными колесами проехать можно.

Сунь сторожу бабки. Упрется – ствол ему в жопу.

– Ладно, попробуем.

До прибытия ментов вся команда успела рассосаться, покидав оружие в мусорный бак заведения.

Хозяин, которого Стропило «крышевал» уже не первый год, вызвал для раненого «скорую».

Полночи милиция и сотрудники ФСБ осматривали место происшествия. Нужно было решить, какое ведомство должно расследовать дело: теракт это или бандитская разборка. Хозяин не спешил болтать лишнее. Говорил исключительно о том, что и сбежавшие посетители, и персонал все видели собственными глазами.

Эфэсбэшники и менты занялись любимым видом спорта – «перетягиванием каната». Слово за слово страсти достигли такого накала, что и те и другие вызвали подкрепление. В итоге был обыскан только сам ресторанчик, "да и то в мусорном баке копаться побрезговали.

Под утро невыспавшиеся люди Стропила тихо ретировались с места событий на собственном транспорте, который прислал шеф.

Толян, которому оторвало ступню, был у Стропила новичком, срок еще не мотал, даже простых задержаний не имел. Покойник же был человеком с большим опытом, который, впрочем, ему не пригодился. Этот бандит проходил по милицейской картотеке как член совсем другой криминальной группировки, недавно распавшейся после внутренних разборок. Люди подались кто куда. Этот вот, на свое несчастье, – к Стропилу.

Стропило был в бешенстве. Алефовцы все же вычислили его команду. Это они подбросили гранату, решили отомстить за арест своих людей.

Нужно было продумать план дальнейших действий.

Стоит ли ввязываться в затяжную вражду со службой безопасности опального олигарха? Конечно, в прежние времена эта служба за одни сутки стерла бы Стропило и его команду с лица земли.

Сейчас она здорово поредела – у Алефа нет необходимости кормить в России целую ораву. Но как минимум десятка два сотрудников он все же сохранил. Следует хорошо подумать, прежде чем с ними связываться. В любом случае новой встречи с Доброхотовым не миновать.

И встреча состоялась.

– Вчера имел честь беседовать с Алефом, – начал Доброхотов. – Позвонил из Ниццы. Очень вежливо поинтересовался причинами моего интереса к Тельцу. Я ответил, что намерен сохранить вещь для потомства как память о выдающемся человеке.

Стропило поразился самообладанию своего заказчика. У него самого от одного упоминания о звонке Алефа на лбу выступили бисеринки пота.

– Алеф пошутил, что пока еще не умер, но ценит мои намерения. Он ведь прекрасно понимает: Телец в самом деле может попасть в руки ничтожных проходимцев. Эти типы побоятся продавать вещь в натуральном виде. В конце концов они просто повыковыривают драгоценные камни, расплавят золото и платину в слитки и реализуют их в таком виде.

– Выходит, нам удалось перевести стрелки на Воробья?

– Алеф пока уверен только в одном – Телец пропал еще до того, как мы им заинтересовались.

– Почему тогда его люди развели такое дерьмо?

Прошли те времена, когда в Москве запросто швырялись гранатами. Неужели трудно сообразить, что каждый случай берется на особый учет?