– Вот что, – сказал он, взяв ее за локоть и отведя на обочину, – сейчас вы по порядку расскажете мне все с самого начала. Может так случиться, что спокойно поговорить нам не дадут, поэтому ответьте мне сначала на один вопрос: вас удерживают здесь насильно?

– Вы с ума сошли, – сказала она, вырывая локоть, – кто вы вообще такой? Я здесь по распределению, мне еще год отрабатывать, но это не означает…

– А ну, тихо! – негромко прикрикнул Илларион, хватая ее за руку и легонько встряхивая. – Давайте-ка без истерики. Я же говорю: у нас чертовски мало времени. А что до того, кто я такой…

Ну, вообразите на минуту, что я тот, кто может вас отсюда вытащить. Кстати, меня зовут Илларионом.

А вас?

– Виктория, – нехотя представилась она и горячо зашептала, оглядываясь по сторонам:

– Вас здесь убьют. Уезжайте немедленно, вас убьют, это страшные люди. Не думайте, что если вы умеете драться, то сумеете уцелеть. Это все ерунда, они просто придут и убьют. Уезжайте, уезжайте, забудьте про меня, со мной все кончено, уезжайте!

Она уже стучала зубами и почти кричала. Илларион вздохнул и, немного помедлив, залепил ей полновесную пощечину. Голова ее тяжело мотнулась вправо, зубы лязгнули, и она замолкла на полуслове, схватившись за разом покрасневшую щеку и глядя на Забродова неестественно расширенными, полными слез карими глазами.

– Из-звините, – сказала она. – Со мной, похоже, и впрямь сделалась истерика.

– Похоже, – согласился Илларион. – Я вас не сильно ушиб?

Она хотела что-то ответить, но тут позади послышалось приближающееся урчание двигателя. Обернувшись, Илларион увидел торопившийся к ним в густом облаке пыли большой синий джип. Обмен любезностями, как водится, съел все отведенное на разговор время.

– Это они? – на всякий случай спросил он у Виктории.

Та молча кивнула, и Забродов развернул ее на сто восемьдесят градусов и основательно толкнул ладонью между лопаток.

– Марш отсюда! – скомандовал он. – И чтобы через минуту была у себя в школе и вышивала там крестиком!

– Я не умею! – оборачиваясь, крикнула она.

– Тогда читай методические пособия!

Он повернулся лицом к приближающемуся автомобилю, на время забыв об учительнице. Побежала она или осталась стоять посреди дороги, уже не имело ровным счетом никакого значения, потому что изменить что бы то ни было – было нельзя.

Джип резко затормозил, подняв в воздух тонну пыли.

Илларион закашлялся, но не двинулся с места.

Внутри пылевого облака щелкнул отпираемый замок дверцы, и сквозь оседающую пыль Забродов увидел направленный на него ствол автомата.

– Полезай в машину, красавец, – сказали ему, – да не дури. Шутки кончились.

– Какие шутки? – пожал плечами Илларион. – С такой шутилкой, как у вас, не очень-то пошутишь.

Илларион прикинул, что было бы совсем не сложно одним прыжком добраться до открытой дверцы и вывернуть автомат вместе с руками, которые его держали, но время тотального истребления противника еще не наступило, и потому он послушно полез в салон автомобиля, встретивший его кондиционированной прохладой и клубами ароматного табачного дыма.

Сергей Иванович Старцев третий день пребывал в раздражении. Более того: в таком сильном раздражении Сергей Иванович не пребывал с того самого недоброй памяти дня, когда несколько лет назад на место начальника таможни, которое Сергей Иванович уже с полным на то основанием считал своим, назначили в обход него этого выскочку Алексеева.., земля ему пухом. Слишком уж тянулся перед начальством, слишком любил совать нос, куда не следует, вот и нарвался на пулю. Впрочем, это была давняя и основательно всеми забытая история, сыгравшая на руку Сергею Ивановичу: пока Алексеев клал живот, служа Отечеству, его предприимчивый зам обзавелся необходимыми связями, подобрал верных людей и вступил в должность, как говорится, во всеоружии.

Но то, что произошло теперь, просто не лезло ни в какие ворота. Откровенно говоря. Старцев не знал, какими именно словами ему следует доложить об этом в Москву. Его доклад, отправленный по обычному каналу связи, был туманным и расплывчатым, да оно и немудрено: прямо у него под носом, на его территории, которую он с годами стал воспринимать почти как свою собственность, какие-то оторвы перехватили партию товара, шедшую из Москвы в Ригу, убили проводника и спалили дотла его дом.

Лепет участкового о том, что Борисыч якобы случайно поджег кордон по пьяной лавочке. Старцев опровергать не стал, но ни минуты в него не верил, как, впрочем, и сам Архипыч, если не совсем еще выжил из ума. А как было бы здорово, если бы этот чертов старый мент впал в полный маразм, напрочь перестав замечать то, что творится вокруг! Не то, чтобы он сильно путался под ногами, ума на то, чтобы держаться в сторонке, у него все-таки хватало, – но время от времени Сергей Иванович ощущал слабое противодействие, всегда неявное и как бы случайное, говорившее о том, что старый гриб в погонах до сих пор не желает смириться с положением статиста. Убивать его Старцев не хотел – это привлекло бы ненужное внимание к району, вдоль и поперек изрезанному дорогами, каждый километр которых регулярно давал урожай твердой валюты, причем немалый. Кроме того, на место Архипыча могли прислать какого-нибудь ухаря – из молодых, да раннего, – который, наскоро разобравшись в обстановке, мог потребовать долю в бизнесе, а то, чего доброго, и начать звонить в районе. Архипыч же, по мнению Старцева, был просто старый дурак, не желавший получать «грязные» деньги, но при этом до смешного дороживший своей никчемной жизнью и своей еще более никчемной должностью.

Старцев помотал головой, прогоняя ненужные мысли. В конце концов, не участковый же украл полета килограммов химически чистого вольфрама!

Гораздо больший интерес представлял сейчас этот залетный, так лихо расшвырявший старцевских дармоедов. Парни в ответ на расспросы нечленораздельно ныли, выставляя напоказ полученные увечья – как будто их за увечьями посылали! То, что этот архаровец в камуфляже крутится возле школы, – ерунда, да к тому же и вполне объяснимая.

Он ведь, как-никак, мужик, в отличие от этих губошлепов, а мимо Вики мужику пройти не так-то просто. Он-то ведь не знает, что вторгается в чужие владения. Похоже, что человек он деловой, и возникшее недоразумение разрешится само собой, вот только не оказался бы он засланным. На минуту Сергей Иванович позволил себе размечтаться: вот бы иметь такого при себе! Судя по тому, во что он превратил Буланчика и всех остальных, за ним можно было чувствовать себя как за каменной стеной.

Старцев посмотрел на часы и удивленно приподнял брови: тем, кто поехал пригласить этого вояку на званый ужин, давно пора было вернуться. Неужели он и их.., того? Вместе с автоматом.

Словно в ответ на его мысли, в дверь тихо постучали.

– Войдите! – крикнул он, и в комнату заглянул телохранитель.

– Сергей Иваныч, – немного фамильярно сказал он, – там ребята вашего человека привезли. Не знаю, что вы в нем нашли, – мужик как мужик.

– Не твое дело, – сказал ему Старцев. – Пусть ведут.

Двое в штатском ввели в комнату среднего роста человека в камуфляжной куртке с заштопанным рукавом и камуфляжных брюках, заправленных в армейские тяжелые ботинки. В этом наряде не было ничего необычного – так одеваются в наше время не только охотники и рыболовы, но даже грибники и дачники, коих Сергей Иванович и вовсе не считал за людей. А вот держался этот человек не совсем обычно: далеко не каждый смог бы стоять в такой непринужденной позе и с таким спокойным интересом глазеть по сторонам, ощущая ребрами прикосновение автоматного ствола.

– Добрый день, – жизнерадостно поздоровался он, не дав Старцеву раскрыть рта. – Это вы здесь главный?

Старцев медленно, с достоинством улыбнулся и неторопливо кивнул. Он открыл было рот, чтобы задать первый из заранее заготовленных вопросов, но пленник перебил его.

– У вас дерьмовая охрана, – сообщил он. – Никуда не годится.

– Почему же это? – немного растерянно спросил Сергей Иванович, чувствуя, что инициатива начинает уплывать из рук.

Вместо ответа его пленник произвел серию неуловимо быстрых и вместе с тем словно бы ленивых телодвижений. Охранник, державший автомат, развалил головой любовно уложенную пирамидку березовых дров в камине и затих там, запорошенный золой и похожий на жертву снежной бури. Его товарищ, коротко вякнув, вывалился за дверь и уже не вернулся. Вместо него в комнату вихрем ворвался человек, дежуривший за дверью, и встал столбом, с разгона налетев животом на ствол автомата, который держал в руках недавний пленник.

– Пиф-паф, – сказал тот и несильно ткнул его стволом под дых, так что охранник непроизвольно охнул и слегка присел.

Сергей Иванович так и не успел ничего сказать.

Человек в камуфляже сноровисто отсоединил магазин, снял крышку с казенника, вынул затвор и, сунув всю эту груду железа в руки опешившему охраннику, выставил того за дверь.

– Вот почему, – сказал он и лучезарно улыбнулся Сергею Ивановичу. – Моя фамилия Забродов.

Илларион Забродов. Я так понял, что вы хотели со мной что-то обсудить?

Сергей Иванович с некоторым трудом перевел дух. Несомненно, перед ним стоял профессионал высокого класса. До сих пор особой нужды в профессионалах у Старцева не возникало, но в свете последних событий… «А не его ли это работа? – подумал вдруг Сергей Иванович. – Такому ничего не стоит в одиночку перехватить любой груз».

– Присаживайтесь, – осторожно сказал он, указывая на кресло напротив. – Меня зовут Сергеем Ивановичем, и я, как вы выразились, здесь главный.

У него даже челюсти свело от старания говорить так же непринужденно и вежливо, как этот пятнистый дьявол.

– Красиво сделано, – снисходительно похвалил он, кивая в сторону слабо копошившегося в камине охранника. – Но, увы, ничего не меняет. Будем говорить прямо, как взрослые люди: вы здесь чужак, вы влезли на мою территорию, приставали к моей женщине и покалечили моих людей. Теперь ответьте мне: есть ли причина, по которой я должен оставить вас в живых?

– Слишком мелодраматично, – заметил Забродов, обмякая в кресле в совершенно невообразимой позе, словно в теле у него вовсе не было костей, – но я отвечу. Таких причин, на мой взгляд, по меньшей мере, три.

Он выставил вперед руку с растопыренными пальцами и начал по одному загибать их, считая причины.

– Во-первых, – сказал он, загибая один палец, – я знаю, куда подевался ваш груз.

Сергей Иванович насторожился и весь обратился в слух. Его собеседник, похоже, заметил это – во всяком случае, его улыбка сделалась еще шире.

– Во-вторых, – сказал он, загибая следующий палец, – я тот человек, у которого есть шанс этот груз отбить. Вы согласны?

– Вы похожи на такого человека, – сказал Сергей Иванович, – вот только я не пойму, о каком грузе идет речь.

– У вас так много пропадает? – невозмутимо парировал Забродов. – Это непорядок. Этим непременно надо заняться!

– Не учите меня жить, – огрызнулся Сергей Иванович, но тут же, спохватившись, сделал скучающее лицо. – Какова же третья причина?

– Вы мой должник, – просто сказал Забродов. – Вы умный человек и должны понимать, что, имей я что-нибудь против вас, я пристрелил бы вас как собаку, едва завладев автоматом.

– Вы что, всерьез полагаете, что соображение подобного рода в наше время хоть кем-то может быть принято в расчет? – насмешливо поднял брови Сергей Иванович.

– Наше время – не эталон, – возразил Забродов, еще глубже съезжая в кресле и без спроса закуривая сигарету. – И потом, есть ведь еще и первые два аргумента, не считая того, что я могу убить вас прямо сейчас и преспокойно выпрыгнуть в окно.

Надеюсь, последнее соображение звучит достаточно современно?

Рука Сергея Ивановича незаметно скользнула к отвороту домашнего пиджака.

– Ну-ну, – сказал Забродов. – Ведь все равно не успеете, так стоит ли волноваться?

– Ладно, – переходя на привычный грубоватый тон, буркнул Сергей Иванович, – убедил. Чего ты хочешь?

Илларион заметил смену тона и верно расценил ее как капитуляцию. Теперь следовало в срочном порядке ковать железо, пока впечатление от показательного выступления было еще свежо.

– Честно говоря, – сказал он, небрежно стряхивая пепел с сигареты прямо на ковер, – я уже третий день ищу случая встретиться с кем-нибудь вроде вас. Чего я хочу? Если говорить в широком смысле, то того же, чего хотят все остальные, а именно – заработать большие деньги. Впрочем, вас я искал не для этого. Насколько я понимаю, на границе вы – фигура номер один.

– Ну, есть еще начальник погранотряда… – начал Сергей Иванович.

– Этот пьяница? – наугад подал реплику Илларион и понял, что попал в десятку, – левый уголок рта Старцева едва заметно вздернулся кверху. – Дело в том, – после паузы продолжал Илларион, – что меня ограбили до нитки какие-то бандиты в форме латышских таможенников. Ваш участковый.., э.., гм.., ну, вы понимаете. И потом, у меня сложилось совершенно определенное впечатление, что ограбили в ту ночь не только меня. А?

Старцев сильно подался вперед. Ну конечно, черт возьми, что же еще! Чего проще – перешел границу, остановил машину.., ночью, да в лесу, не очень-то разберешь, в России ты, в Латвии или, скажем, в Тимбукту.., надо только знать время и приметы машины.., кто же настучал? Главное, риск минимальный, зато навар.., ах вы, суки!

– Подробности, – вдруг охрипшим голосом потребовал он.

Илларион принялся излагать подробности, почти не отступая от истины – на данном этапе сокрытия требовала лишь сделка, заключенная им с усатым участковым. По мере того, как он рассказывал, лицо его собеседника наливалось кровью. Он даже не заметил, как копошившийся в камине охранник встал, наконец, на ноги и с трудом, придерживаясь за стену и оставляя на светлых обоях длинный серый след, побрел в коридор, поматывая головой, как одолеваемая слепнями лошадь. Илларион проводил его насмешливым взглядом и продолжал:

– Таким образом, – подвел он итог, – я не только не заработал здесь ни копейки, но и остался на бобах. Машина и ружье – сущие мелочи, а я не привык мелочиться, но, поверьте, это последнее, что у меня было. С этой машиной я прошел огонь и воду.., впрочем, вам это неинтересно. Скажу только, что немного обидно: какие-то сопляки в пуговицах, не способные двух слов связать по-русски, вытряхнули меня, можно сказать, из последних штанов, как последнего щенка.., да и вас, судя по всему, тоже.

– Ну, меня-то, положим, не так просто вытряхнуть из последних штанов… – задумчиво сказал Старцев.

– Все материальное преходяще, – быстро вставил Илларион.

Сергею Ивановичу очень не понравился заключенный в последних словах намек, но он решил придержать свое недовольство при себе.

– Егерь успел что-нибудь сказать? – спросил он.

– Успел, – ответил Илларион. – Немного, правда, но зато по существу.

– Что же?

– Сколько? – вопросом на вопрос ответил Илларион.

– Одна-а-ако, – протянул Старцев. – Да ты наглец, приятель. Так откуда ты, говоришь, к нам такой приехал?

– Из Москвы, – ответил Илларион, давя окурок на ковре каблуком ботинка.

Хозяин заметно вздрогнул.

– Из Москвы?

– Ага, – лениво подтвердил Илларион и совершенно лег в кресле. – Удобное кресло, – похвалил он.

– Слушай, – сказал Старцев, крепко потерев щеки обеими руками, – давай начистоту. Ты от Тихаря?

Илларион неопределенно пожал плечами – ситуация принимала непредвиденный и очень интересный оборот, из которого следовало выжать все, что возможно. На секунду в нем вспыхнуло раздражение: в конце концов, он приехал сюда просто отдохнуть, а вовсе не играть в казаки-разбойники.

Потом он вспомнил крутые желваки на щеках усатого милиционера, сухой ломающийся голос учительницы Виктории, поджатые губы бабы Веры и мысленно махнул рукой: отдых все равно пропал, а кое-кого здесь давно следовало поставить на место.

– Может быть, да, – медленно говорил он, разглядывая носок своего ботинка. Ботинок давно нуждался в чистке. – А может быть, и нет.

– Ч-черт, – прошипел Старцев и, вскочив, несколько раз пробежался из угла в угол. – Да наплевать! Если ты от Говоркова, так ему и передай: Старцеву скрывать нечего и бояться некого.

– По тебе этого не скажешь, – заметил Илларион, тоже переходя на «ты». – Ну, чего забегал?

Говорят же тебе: я сам по себе. Так сколько будут стоить последние слова незабвенного Борисыча?

– Пять процентов, – решительно сказал Старцев, плюхаясь обратно в кресло. – При условии, что ты сможешь вернуть товар.

– Мало, – сказал Илларион.

– А на что ты рассчитывал? Я сам работаю из процента. В этом деле столько людей, что я просто не знаю пока, где взять для тебя даже эти пять…

– Но это не мои проблемы, – настаивал Илларион. – Мне нужны восемь процентов от выручки, моя машина, мое ружье и мой телефон.

– А могила в лесу под елкой тебе не нужна? – вызверился Старцев, услыхав про восемь процентов.

– А тебе? – спокойно спросил его Илларион. – Что ты своему Тихарю скажешь, балда? Ты думаешь, твои лизоблюды тебе товар обратно доставят?

В общем, я пошел, а ты подумай. Только думай быстрее, пока ребята с той стороны не нашли, кому твой товар толкнуть.

Сергей Иванович так громко скрипнул зубами, что Илларион насторожился и завертел головой, решив, что это открывается потайная дверь в стене.

– Согласен, – сказал Сергей Иванович. – Но учти, залетный: пуле пальцы не сломаешь и челюсть не вывихнешь. В такое дело ввязываешься, что либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

– А я другими делами и не занимаюсь, – совершенно искренне ответил Илларион. – Привык.

– Ишь ты… Так что егерь-то сказал?

– Борисыч? Что-то вроде того, что баба какая-то была с ними.

– Ты ее видел?

– Бабу? Как-то мне, знаешь, было не до баб. Мне в тот момент хватало мужиков.

– А машины?

– Две. Одна белая – «мазда», кажется, другая – темный «Москвич». Красный, вроде бы…

– Вишневый, – поправил Старцев.

– Может, и вишневый. Темно было.

– Ирма. Точно, она. Вот тварь!

– Насчет этого не знаю, не проверял.

– Вот что, московский. Ирму надо будет убрать.

Сделаешь – сможешь новую тачку купить, даже если старая пропадет.., даже если товар не вернешь, понял?

– Что ж тут непонятного? Фотография есть?

– Ты что, больной? Какие фотографии? Она же курьер.

– Так что же мне теперь, всех баб на той стороне зачистить? Как она хоть выглядит-то?

– Ну, шатенка… Красивая, сволочь. Ноги там и все прочее… В общем, кинозвезда.

Илларион постарался ухмыльнуться как можно плотояднее.

– Это хорошо, – сказал он.

– Особенно не увлекайся, – предупредил его Старцев. – От нее чего угодно можно ждать. И вот что: жить будешь прямо тут, комнату тебе покажут.

– Это еще зачем?

– Во-первых, чтобы был все время под рукой…

– А во-вторых?

– А во-вторых, чтобы вокруг школы не шлялся! – рявкнул Старцев. – Все, у меня дела.

Илларион вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Проходя мимо сидевшего в коридоре охранника, испуганно поджавшегося при его появлении, он улыбался.