– У меня нет на это ни времени, ни сил. И даже желания. Все равно он пока до меня не доберется.

– А до меня, Петр Павлович? – спросил Коптев, обгоняя фургон с надписью «Coca-Cola» на борту.

– А ты его не интересуешь. Потому что ты, майор, ничего не знаешь.

– Как это?

– Ничего ты не знаешь, майор. Ты пока лишь пешка в игре, но имеешь шансы добраться до последней линии, перейти все поле и стать ферзем. Или слоном, или конем – словом, кем пожелаешь, тем и будешь.

– Лучше ферзем – маневра больше.

– Ферзем, так ферзем, – кивнул генерал Разумовский. – Смотри только, козлом не стань, – и он хохотнул.

На самом деле ему было не до смеха. Сейчас они ехали на квартиру в Черемушках, где были спрятаны деньги – пятьдесят миллионов фальшивых американских долларов, отпечатанные в семьдесят пятом году, которые генерал решил завезти в Центральный банк, а себе взять уже не фальшивые, а настоящие пятьдесят миллионов из присланных иракцами. Вот для этой операции ему и нужен был майор Коптев.

Генерал знал, как только операция будет закончена, как только пятьдесят миллионов окажутся в хранилище коммерческого банка, а для него, генерала Разумовского, откроют кодированные счета за рубежом, с майором Коптевым можно будет покончить. Где и когда это сделать, генерал еще не решил. Но о том, что от Коптева придется избавиться, решение было принято твердое.

Коптев же выстраивал свои собственные планы. Получить деньги – и рвануть сразу же в сторону. Его не интересовало то, что произойдет с его семьей, его не интересовала работа. Все-таки пять миллионов наличными – это шанс начать новую – красивую! – жизнь.

– Она что-нибудь знает, эта ваша Наталья? – спросил Коптев.

Генерал Разумовский скривился, как от глотка уксуса.

– В принципе она ничего не знает, но догадываться может.

– Что там у вас в Черемушках, Петр Павлович?

– Одна квартира, майор. И если у тебя нервы слабые… Хотя это не имеет значения. Пойдем, пойдем…

– Куда пойдем? – удивился Коптев. – Ведь мы же едем.

– Не обращай внимания, это я так.

Коптеву показалось, что Разумовский бредит, но ему ничего не оставалось делать, как выполнять приказания, послушно поворачивая баранку, включая указатели поворота, переезжая с одной улицы на другую.

Генерал держал правую руку в кармане, где лежали пистолет и связка ключей. Разумовский был на этой квартире последний раз неделю назад. Все в ней оставалось на месте. Правда, квартира заросла пылью, духота была неимоверная: все форточки Разумовский держал наглухо закрытыми. Он вообще основательно позаботился о безопасности – на окнах с внешней стороны стояли мощные решетки, с внутренней – ставни, вход защищала толстая бронированная дверь с тремя замками, со стороны подъезда прикрытая обыкновенной, деревянной.

За те годы, а точнее, с девяносто первого, когда начались все пертурбации и заваруха, фальшивые деньги, спасенные Разумовским от уничтожения, меняли место хранения раз десять. И вот чуть больше месяца тому назад генерал перевез их в Москву, на эту квартиру. Разумовский считал, что деньги должны лежать как можно ближе, чтобы в любой момент ими можно было воспользоваться.

Серый микроавтобус после долгого петляния по городу помчался по Ленинскому проспекту. На площади Шестидесятилетия Октября Разумовский приказал повернуть налево, на улицу Красикова. По Красикова они проехали квартала четыре, свернули направо и попали на улицу архитектора Власова.

– А теперь давай сюда, – кивком головы указал генерал.

Микроавтобус свернул во дворы.

– Ты посиди здесь, а я поднимусь, все посмотрю и спущусь за тобой.

– Хорошо, Петр Павлович, – ответил Коптев, тормозя у подъезда девятиэтажки.

Генерал выбрался из машины, звякнул в кармане ключами. Зонт он держал в руке.

Когда генерал исчез в подъезде. Коптев стал смотреть на окна дома в надежде вычислить, в какую квартиру поднялся генерал. Какое окно зажжется – туда он и пошел. Если, конечно, эта квартира не жилая, и если окна не выходят на другую сторону дома. Не вычислил: ни в одном окне свет так и не зажегся.

Минут через десять генерал вернулся.

– Подгони машину поближе, придется поработать, майор.

– Что будем делать?

– Увидишь. Пошли.

– А двигатель глушить?

– Обязательно. Дело у нас с тобой не быстрое.

Они поднялись на седьмой этаж. Генерал открыл вначале одну дверь, обитую вагонкой. Майор Коптев даже присвистнул, увидев мощную металлическую дверь с хитроумными замками. Все его отмычки здесь были бы бесполезны.

– Да, дверь хорошая. Специалисты делали, – сказал генерал, поворачивая ключи в прорезях замков.

Механизмы заскрежетали, ригели отъехали, генерал поморщился.

– Как в сейфе. Не люблю я эти двери, но понимаешь, майор, по-другому нельзя.

Они вошли в квартиру. Свет в ней горел, Разумовский оставил его включенным, когда спускался вниз. Майор понял, почему не увидел в окнах вспыхнувшего света: на улицу сквозь глухие ставни не пробивалось и луча.

– Проходи.

Коптев осмотрелся. Квартира как квартира. Только пыли в ней набралось столько, что если провести пальцем, останется глубокая бороздка.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, только не падай в обморок.

В углу, у шкафа, громоздилось что-то накрытое покрывалом. Генерал снял покрывало. Под ним оказались картонные коробки из-под оргтехники.

– Видишь?

– Вижу, – сказал Коптев.

– Как ты думаешь, что там?

Коптев пожал плечами и решил не говорить о своих предположениях.

– Молчишь… – пробурчал Разумовский. – А ну-ка, помоги мне. Давай снимем верхнюю.

Коробка оказалась невероятно тяжелой, весом килограммов восемьдесят, не меньше. Они поставили ее на пол. Генерал сорвал скотч, которым коробка была заклеена, и заглянул внутрь. Там был железный ящик.

– Давай-ка, майор, вытащим его наружу.

Они поставили ящик на ковер. На замке висела пломба. Генерал сорвал ее, длинным ключом открыл замок.

– Подыми крышку, майор. – И попятился к стене, отходя шага на три. Сунул руку в правый карман и на всякий случай снял пистолет с предохранителя.

Коптев нагнулся над ящиком, откинул дужки замка и в нерешительности взглянул на генерала.

– Поднимай, поднимай, майор, крышку, не бойся.

Майор поднял крышку. Сверху лежала серая оберточная бумага. Коптев опять посмотрел на генерала.

– Убери бумагу.

Майор двумя пальцами взял бумагу…

На его лице появилось странное выражение – ужас, смешанный с восхищением. Ящик доверху был заполнен пачками долларов – новенькими, нераспечатанными. По всему было видно, что мало кто брал эти пачки в руки.

– В каждой пачке по десять тысяч долларов, – каким-то сухим голосом, словно сломалась деревяшка, сказал генерал. – Понимаешь, майор, по десять тысяч долларов.

Майор не мог говорить, сглотнул несуществующую в пересохшем рту слюну.

– Можно потрогать?

– Потрогай.

Майор взял пачку, и его большой палец с крепким ногтем прошуршал по торцу, шевеля листы купюр.

– Ничего себе! Да это же настоящий банк!

– Да, – сказал Разумовский, – думаю, в России мало банков, у которых есть столько наличности.

– А сколько здесь?

– Пятьдесят миллионов.

– Пятьдесят миллионов? – Коптев произносил слова так, будто пытался пережевать только что услышанное.

– Что, нравится, майор?

– Это, генерал, не может не нравиться. И вы не боитесь?

– Нет, не боюсь, – спокойно ответил Разумовский.

– Но…

– Чего бояться? Эти деньги фальшивые.

– Как фальшивые?!

– Фальшивые. Искусно сделанные фальшивки.

– Откуда они у вас?

– Это другой вопрос и другая история. Очень давняя.

– Те убийства… Они связаны с ней?

– В какой-то мере да, но не совсем.

Майор не стал больше ничего спрашивать. Он смотрел на ящик. Там не хватало одной пачки – той, которую он держал дрожащими руками. Красота и гармония поверхности была нарушена.

– Положи деньги на место, – сказал Разумовский, – ты их получишь потом.

– Фальшивые? – не удержался от вопроса Коптев – Нет, ты получишь взамен фальшивых настоящие – Когда?

– Мы еще поработаем вместе.

– Они точно фальшивые? – не мог поверить Коптев.

– А что, ты полагаешь, будто у меня есть такая сумма настоящих денег и я сижу с ними в Москве, в своем долбанном кабинете, езжу на долбаной машине, живу в засраной квартире?

– Квартира у вас хорошая. Я не знаю, что думать, генерал.

– Так вот и не думай. Делай, что я тебе говорю. Сейчас мы перетащим эти деньги в машину, а завтра они нам с тобой понадобятся.

– Что мы с ними будем делать?

– Не спеши, все узнаешь.

– Когда?

– В свое время.

– А когда я получу свои деньги? – задал давным-давно мучивший его вопрос Коптев.

Разумовский пожал плечами.

– Не сомневайся, получишь. Как только мы все закончим, так и получишь.

– А какие гарантии?

Разумовский вновь пожал плечами.

– Никаких. А каких гарантий ты хотел? Если хочешь, я напишу тебе расписку, что, мол, я у тебя одолжил пять миллионов долларов и обязуюсь отдать в срок да еще с процентами. Сходим к нотариусу…

– Нет, конечно, – совсем потерянным голосом ответил Коптев.

– Ну так тогда о каких гарантиях ты говоришь?

– А если вы меня…

– В смысле застрелю?

– Да, – выдавил майор.

– Так и ты, майор, можешь меня застрелить прямо сейчас, прямо сию минуту и забрать себе все деньги сразу. Только дело в том, дорогой ты мой, что ты ничего не сможешь с ними сделать без меня. Если ты их понесешь куда-нибудь, то тебя тут же возьмут за задницу как фальшивомонетчика. И получишь ты свой срок, и срок, поверь, немалый.

– Знаю.

– Если знаешь, зачем тогда задаешь глупые вопросы?

– Но мне бы хотелось, товарищ генерал…

– И мне бы хотелось поскорее со всем этим покончить и смыться отсюда. Думаю, улетать отсюда, уезжать или уплывать мы будем с тобой вместе, майор. Так что держись меня, будь всегда рядом. И не волнуйся, Разумовский тебя не обманет, это не в моих интересах. Если бы я хотел тебя убрать, я бы это сделал давным-давно.

Уж поверь.

– Верю.

– Тогда за работу.

Генерал вытащил из кармана пистолет, посмотрел на него так, как смотрят на ненужную вещь – так посмотрел бы человек на дрель, сидя за обеденным столом.

А вот на майора Коптева пистолет в руках Разумовского произвел неприятное впечатление. Хотя и у него в кармане плаща тоже лежал пистолет со снятым предохранителем.

– Вы что, хотели им воспользоваться? – с вымученной улыбкой спросил Коптев.

– Нет, не хотел. Так, на всякий случай. Береженого Бог бережет, правда, майор?

– Правда.

– Давай будем работать. Будем выносить по одному ящику и ставить в машину. А затем уедем отсюда.

– Куда?

– Узнаешь. Я же тебе сказал, не торопи события и не лезь поперед батьки в пекло. Все своим чередом. Ты и так слишком много знаешь, слишком много видел. А теперь ты из подчиненного превращаешься в моего партнера и участвуешь в деле.

– Понял, – сказал Коптев, застегивая плащ на все пуговицы и берясь за железную ручку ящика.

– Погоди, не так, майор. Вначале мы ящик поставим в картонную коробку, заклеим, а уж потом будем выносить.

– Хорошо. А вы не боитесь, товарищ генерал…

– Что машину угонят? – усмехнулся Разумовский. – Нет, не боюсь, – хотя в душе он опасался именно этого. – Впрочем, сделаем так: мы их все сперва в лифт…

Один за другим они перетащили ящики в лифт, спустились вниз и так же по одному загрузили их в машину. На все про все ушло минут двадцать.

– Ну и тяжеленные! – вытирая рукавом вспотевшее лицо, сказал Коптев. Он не подал виду, что заметил на одном ящике бурые пятна засохшей крови.

– Садись в машину и не рассуждай.

Квартира была заперта, ключи генерал по привычке сунул в карман, хотя прекрасно знал, что они ему уже больше не понадобятся. Возможно, никогда.

Буквально через полчаса после того, как микроавтобус с Коптевым за рулем отъехал от асфальтобетонного завода, туда приехал Глеб. Он благополучно перебрался через забор и двинулся тем же маршрутом, которым Коптев, Баркашов и Максимыч везли тележку с трупом.

Гудел барабан, вращая гравий, горели форсунки, на эстакаде маячила сгорбленная фигура старика сторожа.

Глеб не был твердо убежден, что майор Коптев здесь был, поэтому решил выяснить точно. Пистолет лежал в кармане куртки.

Глеб тихо подкрался к старику со спины. Тот мусолил в руках доллары, шаркая подушечками пальцев то по цифрам, то по изображению президента, то по краю купюры.

– Что, деньги считаем? – сказал Глеб.

Старик вздрогнул, втянул голову в плечи и повернулся.

– Да вот… – проблеял он и вдруг устрашающе прикрикнул – Кто вы такой?!

Глеб вытащил из кармана удостоверение сотрудника ФСБ и подсунул документ прямо к носу Максимыча.

– Все понятно?

– Да, понятно.

– Я здесь по делу, мне нужен Коптев. Знаешь такого?

– А как же, знаю Павла Ивановича.

– Где он?

– Почем мне знать?

– Мне здесь была назначена встреча, – произнес Сиверов таким тоном, словно действительно они с Коптевым условились о встрече.

– Уехал, – пробубнил старик, – полчаса назад уехал – Хорошие деньги тебе платят.

– Да, я же не жалуюсь, – старик был явно растерян. – А как вы сюда попали?

– Как все сюда попадают Что делал Коптев?

– Как это что? – вопросом па вопрос ответил Максимыч.

– Я спрашиваю официально.

– А я официально отвечаю, – буркнул Максимыч, уже понемногу приходя в себя.

Единственное, чего он опасался, так это того, что высокий сильный мужчина с решительным лицом может забрать кровно заработанные доллары.

– Он был и уехал.

– Куда и с кем?

– Как это с кем… Один.

Глеб сообразил – есть зацепка! И он резко надвинулся на старика, буквально навалился па него всей своей массой.

– А с кем он приехал? Быстро отвечать!

Старик прижался к поручням и чуть не сорвался, не ушел следом за старшим лейтенантом Железовским и капитаном Барташовым.

– Приехали они…

– Сколько их было?

– Двое.

– Какого черта он меня не подождал?! Договорились же обо всем!..

– Может, он и ждал.

И тут до Максимыча дошло, что его, как говорится, взяли на поит, а он ухитрился выложить самое важное.

Старик повернул голову, взглянул в огнедышащую пропасть.

Глеб понимающе подмигнул старику.

– Что, дело сделано?

Старик не знал, что думать и что говорить.

– Сделано вроде бы… – он пожал плечами.

– Так сделано или нет? – наседал Глеб.

– Сделано, сделано.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Глеб.

После того, как Сиверов отправил в Можайск Наталью Свиридову, он сразу же вновь поехал на Радиальную улицу. И там обнаружил – автобуса у подъезда не было.

Глеб понял, что скорее всего тех двоих в квартире тоже уже нет. На всякий случай, соблюдая все меры предосторожности, он поднялся в квартиру. Трупа Железовского там не оказалось, так же как не оказалось и его напарника, раненного Глебом. Не было и ковра на полу, лишь темнело на паркете пятно засохшей крови.

«Завернули труп в ковер и вывезли».

Именно оттуда, с Радиальной, Глеб погнал свой БМВ на асфальтобетонный завод, о существовании которого знал от Потапчука.

– А где ковер? Он-то был еще ничего, – задумчиво произнес он, глядя в бегающие глаза старика.

– Да где-где ковер… Какой еще ковер?

– Как это какой?! – сказал Глеб так грозно, словно этот ковер был его собственностью. Старик затравленно кивнул на огонь – Что, ковер тоже сожгли?

– И ковер сгорел. Сгорел без следа. Я ему еще потом сказал…

– Кому?

– Да Павлу Ивановичу. Говорю, ковра жаль, хороший был еще, ноги мне грел бы здесь. Я бы помыл, зачем было его жечь?

– Говоришь, он уехал один?

– Один, один, – старик махнул рукой, а затем принялся чистить рукав пиджака, снимая с него невидимые пылинки.

– А Барташов где?

– Какой Барташов?

– Я спрашиваю, а ты отвечай мне. Быстра – Глеб еще ближе придвинулся к Максимычу.

Тот уперся спиной в жесткий сварной поручень.

– Да там, там он! Я здесь ни при чем!

– Где там? В огне?

– Да, сгорел.

– Как?

– Не знаю как… – старик заелозил спиной по ограждению, пытаясь отойти в сторону. – Сгорел и все. Как спичка. Упал туда.

– Сам упал?

– Ну, я не знаю как. Я был там, в кабинке, далеко отсюда. Вначале они скинули завернутого в ковре, а потом второй сорвался в сушильную трубу.

Старик лгал в надежде хоть как-то облегчить свою участь.

– Ладно, дед, живи. Занимайся своим делом.

– Так я же ничего! Слышите, я ничего. Мое дело маленькое, я ведь тоже в органах служил, до майора дослужился. Я дело знаю. Вопросов лишних не задаю. Надо помочь своим из ФСК – я не откажу. Вот вы у меня спросили, я все рассказал честно и правдиво, я же не злодей какой-нибудь с большой дороги, а человек при исполнении. Были бы вы не из ФСБ, слова бы вам не сказал.

– Хорошо, – кивнул Глеб, уже составив себе полную картину того, что здесь произошло.

Сиверов вытащил из кармана документы Олега Барташова и показал старику.

– Этот свалился?

– Да, этот. Только голова у него была разбитая, на виске рана и большая шишка.

– Это хорошо.

– Конечно, хорошо, здорового жалко как-то было бы, – согласился Максимыч. – В общем, я пошел.

– То, что ты меня видел, старик, никому ни слова.

Иначе голову откручу и самого сброшу в огонь. Понял?

– Понял, как не понять. Максимыч всегда рад помочь.

Старику хотелось сделать привычный жест, будто пальцы сучат нитку. Но перед этим мужиком из ФСБ он стушевался и побоялся намекать на мзду, понимая, что это до добра не доведет.

– Если появится Павел Иванович Коптев, передай ему привет. Скажи ему, что я очень долго ждал.

– По имени-то вас как? Что ему сказать?

– Он знает кто. И скажи, скоро мы с ним встретимся.

– Хорошо, скажу, если он приедет.

Глеб резко развернулся и направился прочь.

Старик зябко поежился, хотя жара стояла нестерпимая, градусов сорок – сорок пять, а у печки вообще градусов семьдесят. Озноб усиливался. Старый энкавэдэшник понял, что выдал Коптева с потрохами, испугавшись пистолета и удостоверения в руках визитера, и чем за это поплатится, он не представлял, хотя предчувствия были самыми ужасными.

– Что же делать? Что же делать? – бормотал старик, шаркающей походкой быстро двигаясь к будке, где стоял телефонный аппарат.

Но куда звонить, Максимыч не знал. Ведь телефона Коптева у него не было.

– Кому же позвонить? Кому же позвонить?

И старик решил на всякий случай позвонить домой жене. Та никогда не давала глупых советов, и он ей всегда обо всем рассказывал, отчитывался, кто и сколько ему заплатил из бывших коллег за всякие услуги.

Он набрал домашний телефон.

– Клава, Клава, это я.

– Да слышу, что это ты. Что стряслось, Максимыч? – жена называла мужа, как его называли все окружающие.

– Тут такое… Даже не знаю, как и быть, черт подери.

– Так что случилось? Ты можешь толком рассказать?

Тебя что, паралич разбил или сердце схватило?

– И сердце чуть было не схватило. Тут я дел натворил…

– Каких дел натворил, придурок ты старый?

– Ой, Клава, даже не знаю, с чего начать.

– Ладно, я к тебе приду, – пробурчала жена. – Кефира привезу, купила свежий.

– Какой, в задницу, кефир! Тут не знаю что и делать.

– Ну ты же жив-здоров?

– Пока жив-здоров.

– Тогда ничего страшного. Если ты жив, то выкрутимся. Сейчас приду, минут через двадцать-тридцать буду. Ворота открой.

– Я тебя буду ждать возле ворот…

Старик принялся выключать все агрегаты, сокрушаясь, что если бы сделал это раньше, до прихода незнакомца из ФСБ, тот, возможно, и не догадался бы ни о Коптеве, ни о двух трупах, ни об участии Максимыча во всем этом деле. Дрожащими руками Максимыч выключил машины и опустил рукоятку рубильника. И, тяжело дыша, отправился встречать жену.