Первым местом, которое они посетили в это утро, стал "Ирландский дом" на Калининском проспекте, известный в столице тем, что стал, пожалуй, первым магазином, при упоминании о котором москвичи, как правило, добавляли немудреный эпитет "крутой".
      Переходя от прилавка к прилавку, молодые люди рассматривали товар, выставленный на витринах, шумно обсуждали возможные варианты покупок.
      Никогда в жизни Сергею так не хотелось тратить деньги, как сейчас. Продавцы, глядя на эту счастливую пару, улыбались от всего сердца.
      В дверях на выходе Сергей неожиданно столкнулся со своими недавними знакомыми, безуспешно пытавшимися отнять у него автомобиль.
      Слегка расстерявшись, они потупили взор, а затем один из них нашелся:
      - Привет.
      - Здорово, - беззлобно улыбаясь, ответил Никитин; ссориться в такой замечательный день ему явно не хотелось.
      - Володя, - представился один из них, - а это Сергей, - он указал на своего товарища.
      - Антон, - Писарь протянул ему руку.
      - А что же ты меня не представляешь? - вмешалась в разговор Вика.
      Достав из карамана ключи от машины, Сергей протянул их девушке:
      - Вика, иди в машину, я сейчас приду.
      Она как-то странно взглянула на его новых знакомых, но тем не менее не противилась - послушно взяла ключи и пошла в машину.
      - Ну, как живете? - спокойно обратился Сергей к незадачливым угонщикам.
      - У нас все о'кей, - ответил тот, который представился Володей.
      - Мы тут подумали, - несмело начал второй, - хотим обратиться к тебе с просьбой.
      - Валяй, - лицо Сергея озарила открытая улыбка, но его глаза при этом сохраняли холодность.
      - Антон, нам показалось, что у тебя какая-то группировка, - приятели мялись, - хотим вот проситься к тебе, не возьмешь?
      - Вот так-так, - присвистнул удивленный Никитин, - вам не кажется это слегка странным: сначала вы идете на отъем, ставите на меня ствол, а получив по соплям, лезете с дружбой и засосами.
      Переглянувшись друг с другом, приятели замолчали и как-то сникли.
      Видя их замешательство, Сергей поспешил прийти им на помощь.
      - Ладно, я пошутил. Давайте свой номер телефона, я вам позвоню, но ничего не обещаю.
      Записав их телефон, Сергей пробурчал на прощание какое-то приветствие и отправился к своей машине.
      Промотавшись весь день по городу, они к вечеру окончательно проголодались и решили поужинать в ресторане. Сергей повез Вику в роскошный, мало кому известный в Москве ресторан клубного типа под идиллически-церковным названием "Благовест".
      Он был славен прежде всего тем, что там работали повара, в свое время готовившие для Брежнева.
      Расслабленные качественной едой, дорогим вином и легкой музыкой тапера, они развалились в креслах.
      - Сережа, а ты всегда незнакомым людям представляешься Антоном? спросила вдруг Вика.
      - Во-первых, они не незнакомые, а, скорее, малознакомые, а во-вторых, почти всегда, - сказал Писарь, затушив окурок в хрустальной пепельнице; пепельницу тут же ненавязчиво унес услужливый официант, поставив на место прежней чистую, - а тебя это нервирует?
      - Да нет, - улыбнулась Виктория, - даже есть в этом нечто интригующее. Я тоже, пожалуй, придумаю себе имя для малознакомых людей.
      Сергей расхохотался:
      - Удивляюсь - сколько в тебе наивности и непосредственности!..
      - Да, вот такая, - откровенно кокетничала Вика, - а у тебя много малознакомых? - видимо, этот вопрос не давал ей покоя.
      - Ты, как я понимаю, имеешь в виду девушек? - спросил Сергей и, не дожидаясь ответа, признался:
      - У меня было много женщин, но пусть тебя это не смущает, я никогда никого не любил. Ты первая.
      - Меня не беспокоит твое прошлое, - голос ее предательски доказывал обратное, - но коль скоро ты сам об этом заговорил, я с удовольствием послушаю.
      - Никогда ты об этом не услышишь, - проникновенно пообещал Сергей.
      - А эти парни, что поздоровались с тобой около ирландского магазина, они кто?
      - Так, был небольшой инцидент, они неосторожно пытались отнять у меня машину, - сказал Сергей таким тоном, как будто речь шла о том, что они просили у него закурить.
      - Я вижу, что у них ничего не вышло?
      - Все это ерунда, - отмахнулся Сергей, - давай поговорим о чем-нибудь другом.
      - Например...
      - Например о нас, - предложил он.
      Лицо девушки тронула легкая тень печали:
      - Сережка, я так за тебя волнуюсь. Неужели у тебя недостаточно денег для спокойной жизни?
      - Не в этом дело, - взгляд Никитина стал серьезным, - просто я не представляю себя греющим ноги у камина. В моей жизни очень много впечатлений, азарт - вот что движет мной. Хотя последнее время благодаря тебе, - он бросил в ее сторону благодарный взгляд, - я готов пересмотреть свою точку зрения. Однако это будет не раньше, чем я доведу до конца дело, которым сейчас занимаюсь.
      - Как бы я хотела, чтобы это так было, - из ее груди вырвался протяжный вздох.
      - Еще я хочу, чтобы ты знала, что у меня в жизни есть друзья, как бы они ни были тебе неприятны, никогда не становись между мною и ими.
      И еще я хочу тебя попросить не вмешиваться в мои дела. Помни, что я взрослый, самостоятельный человек, и все, что я делаю, вызвано либо моим желанием на то, либо обстоятельствами, не оставляющими мне другого выхода.
      - Я люблю тебя, Сергей, - прошептала Вика, и слова эти прозвучали просто и безыскусно, - и никогда не осужу тебя ни за что, но я боюсь именно обстоятельств.
      - Что-то грустный получается у нас вечер, - Сергей потянулся за очередной сигаретой, - давай не будем об этом сегодня говорить. Все может произойти, меня могут посадить, убить, покалечить.
      Обещай мне, что если подобное случится, ты начнешь новую жизнь. Я не хочу, чтобы ты меня ждала из зоны, пожизненно носила по мне траур или была сиделкой у постели инвалида.
      - Перестань, - у Вики на глаза навернулись слезы.
      Сергей быстро вышел из-за стола и, протянув ей руку, сказал:
      - Пойдем потанцуем.
      Контраст между его приглашением потанцевать и предыдущей тирадой был столь велик, что Вика усмотрела в этом нечто веселое и, засмеявшись, послушно отдала себя в объятия любимого человека.
      Больше за этот вечер не было сказано ни одного грустного слова. Они пили вино, танцевали, рассказывали друг другу старые анекдоты и, счастливые, вернулись домой.
      - Сережа, вам звонили из Киева, - вместо приветствия сказала Вера Львовна, - Кроменский Николай.
      - Спасибо, - поблагодарил ее Никитин и, не "откладывая в долгий ящик, набрал номер Крытого.
      - У нас есть новости, - сообщил киевский авторитет, - приехали гости, Лысый их встретил радушно, как и должно быть. Они сообщили, что их родственники затерялись в Одессе. Те, которые гостили в Крыму, может, помнишь?
      - Помню, - переваривая услышанное, протянул Сергей, - а кто их там встретит?
      - Лысый сам поедет в Одессу к нашему другу, - Никитин понял, что под "другом" Крытый имеет в виду Соловья, - они вместе поищут гостей. С Божьей помощью не дадут им пропасть.
      - Надеюсь, что все пройдет удачно, - сказал Сергей, - может, мне тоже выехать?
      - Не надо, там его нет, - Кроменский имел в виду Мирзу, - кстати, с его адресом тоже проблемы.
      - Постараюсь найти, - пообещал Никитин.
      - Пока не забыл, запиши адрес Германа, он окажет тебе посильную помощь Крытый продиктовал адрес и несколько телефонов своего приятеля в Берлине.
      Как только Киев дал отбой, Сергей тут же позвонил Васе Доктору и договорился с ним о встрече назавтра.
      - Я к тебе завтра заеду, - пообещал он, - с будущей женой.
      На следующий день в назначенное время Сергей с Викой пришли к Василию Григорьевичу Корину.
      Василий Григорьевич и его жена Галина Никаноровна по случаю предстоящего знакомства принарядились: сутулая фигура Доктора, облаченная в серый шерстяной костюм, застыла на пороге; Никитину почему-то бросился в глаза старомодный галстук. Зрелище было несколько комичным - Корин никогда не носил костюмов, а уж тем более галстуков. Пиджак сидел на нем мешковато, нелепо застегнутый на все пуговицы, а галстук явно мешал дышать, от чего Доктор беспрерывно дергал головой из стороны в сторону, как бы желая избавиться от обременительной детали туалета.
      Сергей откровенно рассмеялся:
      - Ну ты даешь, Григорьич, ничего не видел более потешного!..
      - Хватит тебе потешаться, - рассердился Доктор, - давай уж, знакомь.
      Сквозь смех Сергеей с трудом выдавил из себя:
      - Это... Вика, моя будущая.., жена, - и утирая выступившие слезы, указал на Доктора и его жену, - а это... Василий Григорьевич.., ох, не могу, - и каким-то образом совладав с приступом смеха, закончил:
      - а это Галина Никаноровна.
      - Ладно, поржал и будет, жеребец, - Доктор резким движением сорвал с шеи галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Затем, обращаясь к жене, бросил:
      - Все ты, надень галстук, надень галстук, тьфу - посмешище.
      Теперь уже смеялись все.
      - Ну ты даешь, Григорьич, - не унимался Сергей, - прикинься соответственно положению и сними свой дурацкий балахон.
      - Тоже скажешь, "балахон"! Это французский костюм, от Диора, проворчал Корин, тем не менее скидывая с себя пиджак и вешая его на плечики.
      - А на вешалке-то клифт клево смотрится, - продолжал незлобливо издеваться Никитин.
      - Ладно, хватит тебе зубоскалить...
      Доктор всем видом производил впечатление рассерженного человека, однако из-под косматых бровей лукаво поглядывали смеющиеся глаза. Наверняка эта сцена повеселила и его.
      - Ну ладно, проходите в комнату.
      Сергей, слегка подталкивая Вику, проследовал в столовую вслед за Галиной Никаноровной.
      Здесь был накрыт роскошный стол.
      Хозяйка, усадив гостей, выносила из кухни и расставляла на столе, покрытом белоснежной скатертью, блюда. Вика, несмотря на упорное сопротивление со стороны Галины Никаноровны, вызвалась ей помочь.
      Воспользовавшись тем, что женщины задержались на кухне, Василий Григорьич признался Сергею:
      - Ну, Писарь, ну, бродяга, не думал, что ты на такое способен, - он имел в виду предстоящую женитьбу, - вообще-то ладная деваха, дай Бог, чтобы все у вас было хорошо.
      - Будет, Григорьич, - заверил Сергей, - все будет хорошо.
      За столом во время обеда разговор поддерживали в основном женщины, мужчины лишь тихо улыбались, наблюдая за ними. Посчитав официальную часть знакомства и связанной с ним трапезы оконченной, Писарь с Доктором удалились на кухню.
      - Григорьич, мне Крытый звонил, - сообщил Сергей, наблюдая за тем, как старик раскуривает папиросу, - Лысый с пацанами в Киеве взяли черных.
      - И что?
      - Те сдали своих подельщиков в Одессе и Крыму.
      - Тех, которые Абрашку завалили?
      - Подробностей не знаю, но думаю, что да.
      Корин открыл холодильник и вытащил оттуда две запотевшие бутылки пива, продолжая при этом внимательно слушать Сергея.
      - Коля сказал, что отправляет Лысого к Соловью в Одессу. Дал мне концы в "бундесе".
      - Когда собираешься отваливать? - спокойно спросил Доктор.
      - Визу еще надо дождаться, - сказал Сергей, протягивая руку к телефонной трубке, - сейчас заодно и позвоню.
      - Добрый день, - приветствовала его секретарь фирмы, услугами которой он пользовался для поездки на отдых в Пальма-де-Майорку.
      Сергей попросил соединить его с Леной.
      - Сережка, здравствуй! - заверещала она радостно. - Опять куда-то пропал. Наверняка звонишь по делу или все же соскучился на этот раз?
      - К сожалению, по делу, - Сергей притворно вздохнул, - мне срочно нужна виза в Германию.
      - Как срочно? - Елена слегка расстроилась.
      - Дня за два, за три, - Сергей сделал вид, что не заметил, как изменились интонации в голосе девушки.
      - Все, что я могу сделать, это-неделя.
      Но Сергей не отступал:
      - Мне действительно нужно срочно.
      - Вообще-то есть один вариант, - сказала Лена, - но это при условии, что в Германии ты долго не задержишься. Я могу за день сделать тебе визу в Швейцарию, а ты купишь билет на поезд и обратишься в немецкое посольство за транзитной визой.
      Как правило, немцы делают ее где-то за час.
      - О'кей, - согласился Сергей, - а если я все же полечу самолетом?
      - Объяснишь, что опоздал на поезд, - как вариант предложила Елена.
      - Тогда я сегодня же к тебе заеду?
      - Давай ближе к вечеру, - согласилась она, - часов в пять, сможешь?
      - Буду, - пообещал Сергей.
      Доктор, внимательно следивший за разговором, дождавшись, когда Никитин положил трубку, спросил:
      - Ну что?
      - Думаю, что послезавтра буду топтать немецкую землю, - охотно пояснил Писарь.
      - Ладно, пойдем к дамам, - сказал Василий Григорьевич и встал из-за стола.
      - Подожди, Григорьич, - остановил его Никитин, - есть еще один разговорчик. Помнишь, я тебе рассказывал про двух пацанов, которые хотели отмести мою тачку?
      - Ну, - Доктор поморщился, прикрывая один глаз от едкого табачного дыма.
      - Я вчера их встретил, им пошел на пользу мой урок, - Сергей не сдержал самодовольной улыбки, - просятся в дело. Ты сам говорил, что отмороженную молодежь нужно приобщать к воровским канонам.
      Корин ничего не сказал, подошел к окну, приоткрыл форточку и долго смотрел на весенний пейзаж московских новостроек. Серые бетонные коробки, рвущиеся в голубое небо ажурные башенные краны, фигурки строителей в оранжевых касках...
      Когда он наконец обернулся и в упор уставился в глаза Никитину, от радушного хозяина не осталось и следа: на Сергея смотрел матерый уголовник.
      - Что-то не так? - спросил Сергей, выдержав тяжелый взгляд старого авторитета.
      - А ты не боишься, что не ты их, а они тебя обратят в свою веру, сказал Василий Григорьевич, словно не слыша Сергея.
      - Доктор, ты знаешь, что блатной может скурвиться, ссучиться, - лицо Сергея тоже стало жестким, - но никогда не станет беспредельничать.
      - Я не о том, - отмахнулся Корин, - а если это мусорская подставка... Можно, конечно, их проверить...
      - Григорьич, - прервал собеседника Сергей, - если это постава, то я сам вальну негодяев. Слово!
      Старик продолжал размышлять вслух:
      - Устроим им обкатку мусорами. Это я возьму на себя, - и приняв окончательное решение, распорядился:
      - Завтра позвонишь им и забьешь стрелку на вечер, в Строгино около автосервиса. А там посмотрим...
      - Идет, - согласился Сергей.
      ***
      Через пару часов, раскланявшись с гостеприимными хозяевами, Никитин отвез Вику домой и отправился на встречу с Леной.
      Яркие блики весеннего заката причудливо играли на полированной поверхности капота автомобиля, отражаясь в окнах двухэтажного здания офиса туристической фирмы.
      Лена впорхнула в салон спортивного "опеля", благоухая французскими духами.
      - Привет, - девушка склонилась для поцелуя.
      - Привет, - отозвался Сергей.
      - Ну, куда поедем? - весело прощебетала она, удобнее усаживаясь в кресле.
      - Домой, - кратко ответил Никитин.
      - К тебе?
      - Нет, к тебе.
      На минуту зависла пауза. Лена все продолжала улыбаться, затем, нарушив молчание, спросила:
      - Ты что, сегодня занят?
      - И сегодня, и завтра, и всегда, - Сергей отвечал рассеянно: его не отпускали слова Доктора о возможной провокации со стороны его новых знакомых.
      Улыбка медленно растворилась - теперь Лена была серьезна как никогда.
      - Все дело в том, что я женюсь.
      - Понятно, - спокойно ответила она, как будто речь шла о чем-то обыденном.
      - Извини, - Писарь смутился.
      - А ты ни в чем передо мной не провинился. Я никогда никаких прав на тебя не имела, - она старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, когда-нибудь это должно было произойти. Надеюсь, мы останемся добрыми друзьями, быть может, я еще стану другом семьи.
      - Не хочу тебя расстраивать, - тихо произнес Сергей, - но скорее просто друзьями.
      Весь оставшийся путь они проехали молча.
      Лишь у подъезда своего дома она сказала:
      - Паспорт-то привез?
      Никитин протянул документ.
      - До завтра, - попрощался он.
      - Пока, - по ее щекам катились предательские слезы.
      Сергей сделал вид, что не заметил этого.
      ***
      К автосервису в Строгине Никитин подъехал без опоздания.
      Заметив парней, ожидающих его рядом с черной "девяткой", он подал им знак следовать за собой.
      Две машины двинулись в сторону кольцевой автострады. Немного не доехав до нее, Сергей остановился и вышел навстречу недавним знакомым.
      Сергей с Володей приветствовали его широкими улыбками.
      Едва они успели пожать друг другу руки, как с двух сторон дороги выскочили три белых "жигуленка". Из распахнувшихся дверей вновь прибывших машин к ним устремились несколько человек в гражданской одежде со вскинутыми стволами пистолетов.
      Один из бегущих, на ходу доставая красную корку удостоверения, выкрикнул:
      - Стоять, руки на машины, милиция!
      Никитин послушно уперся о крышу своего автомобиля. К нему подскочили двое оперативников, один из которых приставил к нему пистолет, а второй быстрыми, но точными движениями ощупал задержанного с ног до головы в поисках возможного оружия.
      Сергей с Володей, по-видимому, оказались в такой ситуации впервые, поэтому не сумели отреагировать должным образом, из-за чего были сбиты профессиональными ударами на землю, лицом вниз. На их запястьях защелкнулись наручники.
      В результате осмотра у Володи из-за пояса был извлечен пистолет "ТТ".
      Старший из группы, спокойно повертев оружие в руках, сказал:
      - Этого в отделение, - и пальцем указал на Никитина, - а этих, - он кивнул в сторону распластавшихся на земле парней, - на явочную квартиру.
      Ребят посадили в разные машины, доставили в одну из квартир еще не заселенной новостройки и развели по разным комнатам.
      Войдя в помещение, где на полу, покрытом пестрым линолеумом, лежал Володя с заведенными за спину руками и где не было никакой мебели, кроме единственного табурета, старший представился:
      - Старший оперуполномоченный Московского уголовного розыска майор Петрило.
      Он выдержал небольшую паузу, а затем начал допрос:
      - Фамилия, имя, отчество, год рождения?
      Володя, еще не до конца осознавая происходящее, молчал.
      - Молодой человек, настоятельно советую вам отвечать на вопросы. Двести восемнадцатая статья у тебя уже в кармане, будешь ерепениться, припишем и наркоту, - сказал майор, доставая из кармана пакетик с зеленой травкой.
      Задержанный угрюмо насупился, обдумывая услышанное. В тюрьму ему, разумеется, не хотелось.
      За считанные секунды перед ним возникла перспектива: или вольготная жизнь с кабаками, пьянками, шлюхами, или унылые деревянные нары в серой камере, которую он видел по телевизору.
      Опер не торопил его с ответом.
      - Шпырин Владимир Петрович, семьдесят первого года рождения, пробурчал парень.
      - Так-то лучше, - оскалился Петрило, - а фамилию дружка?
      - Пусть он сам вам скажет, - огрызнулся Володя.
      - А ты не можешь?
      - Могу, но не хочу.
      Майор опустился на табурет.
      - Не строй из себя блатюка. Ты "первоход", зелень неученая, - майор намеренно использовал блатной жаргон, - будешь оказывать содействие, глядишь, и условным сроком отделаешься.
      - Больше ничего не скажу, - отрезал Володя.
      Майор пристально посмотрел в лицо парня, лежащего на полу, и зловеще произнес:
      - Жаль, думал, с тобой договоримся. Столбенко с Бесовским, - обратился он к кому-то в коридоре, - клиент созрел.
      На призыв старшего в комнату ввалились два здоровенных детины с тупыми садисткими рожами и выжидательно замерли около пленника.
      - Смотрите, чтоб не сдох, - предупредил майор, - ему еще суд предстоит, - и Петрило скрылся за дверью.
      В комнате, где находился Сергей, произошла похожая сцена, но при этом допрашиваемый не проронил ни слова - даже не назвал себя.
      Тогда за него принялся сам майор.
      Двое оперов поставили на ноги упорно молчавшего молодого человека, крепко держа его за руки.
      Вялая улыбка сползла с лица майора, и, подойдя вплотную к задержанному, он нанес пацану сильный удар в солнечное сплетение. Дыхание у Сергея остановилось, он тут же обмяк на руках ментов, при этом от боли на глаза его навернулись слезы, но он не издал ни звука.
      - Ну-ка, слегка отпустите, - распорядился Петрило, обращаясь к своим подручным.
      Те послушно исполнили приказ. Молодой человек вот-вот был готов упасть. Воспользовавшись этим, майор нанес ему резкий удар коленом в челюсть голова жертвы откинулась назад, словно это был не человек, а тряпичная кукла. Сжав пальцы на горле Сергея, старший опер спросил:
      - Теперь будем говорить?
      Переведя дыхание, тот процедил сквозь зубы:
      - Не вечно тебе боговать, мусорская рожа.
      Прежде чем сдохнуть, я успею посмотреть на твои киш...
      Майор не дал ему договорить, оборвав фразу резким ударом в нос:
      - Заткнись, падла!
      В дверном проеме показалась потная физиономия Столбенко.
      - Товарищ майор, молчит, - посетовал он.
      В голосе Столбенко прозвучало такое неподдельное уныние, что старший решил ему помочь.
      - Пойдем разговорим, - отозвался он, отходя от поверженного Сергея.
      Забившись в угол и беспрестанно отплевываясь кровью, Володя с ненавистью посмотрел на майора.
      Тот, не замечая его взгляда, взял парня за подбородок и приподнял голову, собираясь нанести ему удар в лицо.
      В этот момент в комнату вошел Вася Доктор.
      - Хватит, Плошка, оставь пацанов в покое, - жестко распорядился он, обращаясь к майору.
      На этот раз Володя Шпырин обалдел по-настоящему. В вошедшем можно было бы узнать кого угодно, но никак не работника милиции. Татуированные пальцы Доктора подсказали ему ответ: перед ним тот, кого в милицейских протоколах характеризуют как "уголовный авторитет".
      - Отведите его в ванную, приведите в божеский вид, - продолжал распоряжаться Корин. - Не забудьте снять браслеты.
      На этот раз бывшие "оперативники" улыбались искренне; видимо, им самим разыгравшаяся сцена была не очень-то приятна.
      Спустя несколько минут оба приятеля сидели перед Доктором, а бывший "майором" прикурил им по сигарете.
      - Толковые пацаны, без гнилинки, - сказал он.
      - Значит, Писарь не ошибся, - констатировал Василий Григорьевич, мальцы, вы на меня зла не держите, не забавы ради вам вывески немного попортили. Просто в своих людях нужно быть уверенным. Более подробно побеседуем с вами завтра. А пока Плошка свозит вас в баньку, - он обернулся в сторону "майора". - Приведешь врача, попаришь косточки, можешь побаловать телками и пивком. А завтра они должны быть у меня.
      Растоптав окурок, Доктор не торопясь вышел.
      У подъезда его ждал Никитин.
      - Ну как? - поинтересовался Сергей, пытаясь по его глазам прочесть ответ.
      Тот откашлялся.
      - Честные фраера.
      - И что дальше?
      - А дальше смотреть будем.
      - Не перестарались твои "быки"?
      - Все в норме. Могло бы быть и хуже, - честно признался Вася.
      - Ну что, Григорьич, тогда встретимся после "бундеса"? - вместо прощания сказал Писарь и двинулся в сторону своего автомобиля.
      В самый последний момент Доктор окликнул его.
      - Ты.., это... Береги себя - понял?
      Никитин в ответ только улыбнулся.
      ***
      Когда все поданное секретаршей Валей было съедено без остатка, Император протер тарелку хлебной горбушкой и, понюхав ее, отправил в беззубый рот.
      - Зоновская привычка, - пояснил он Самиду, который недоумевающе смотрел, как он ест. - Я как с зоны откинулся, потом три года тюремной пайкой отрыгивался...
      Звездинский, выпив несколько рюмок дорогого шнапса, порядком захмелел. Он то и дело посматривал на дешевые гонконговские часы, словно боясь куда-то опоздать, и этот характерный жест не укрылся от внимания наблюдательного Мирзоева.
      - Что такое? Спешишь?
      - Да там хавчик халявн... - начал было пидар, но тут же осекся. Извини, дорогой, у нас, у воров, каждая минута на учете.
      Само собой, обзови себя пидар вором где-нибудь в Бутырке - его бы как минимум убили. Но тут, с "этими лохами", можно было бы позволить себе и не такое.
      А чем плохо?
      Сиди королем - жратвы, выпивона на дармовщинку до отвала, куражься, сколько хочешь, и за это еще денег дадут.
      Хорошо быть при понятиях!
      Правда, Пантелей немного переживал из-за того, что не успевал к бесплатной раздаче ужина, организуемой благотворительным обществом для бродяг и бездомных, однако разносолы хозяина-лоха говорили в пользу того, что сегодня можно и не спешить.
      - Так что, брателло, чем тебе помочь? - дружелюбно подмигнул Звездинский Мирзоеву.
      Тот откашлялся.
      - Мне бы татуировочку...
      - Ха! Делов-то!
      И тут слово взял Тахир.
      Он еще раз повторил, что Самид - очень уважаемый человек, но чтобы быть уважаемым еще больше, хочет нанести себе несколько татуировочек - сродни тем, какими наколот блатной гость.
      Неожиданно пьяно икнув, Император произнес:
      - Такие - не надо!
      И потянулся к бутылке со шнапсом.
      Пока гость наливал себе полный стакан водки, Мирза тихо сказал Тахиру:
      - Ну, сука, смотри, наверняка очень уважаемый вор... Не хочет меня колоть теми же, что и у него.
      Жадный...
      - Ничего, - Тахир сделал успокаивающий жест. - Воры - они ведь тоже деньги любят!
      - А какие у тебя татуировки есть? - поинтересовался Самид.
      Пантелей с готовностью стащил с себя рубашку, цветом и запахом более напоминавшую половую тряпку в общественном туалете.
      - Вот!
      Да, Самид был поражен, восхищен и обескуражен одновременно.
      - Что это значит? - азербайджанец ткнул толстым пальцем в изображение женщины с гигиенической надписью "Чистота - залог здоровья".
      - На преступление толкнула женщина, - не моргнув глазом, ответил пидар.
      - А это? - волосатый палец уперся в изображение бубнового короля.
      - Король всех мастей...
      - Ва! Авторитетно! - присвистнул азербайджанец. - А мне можешь такую нарисовать?
      - Нет вопроса!
      Спустя полчаса они уже договорились обо всем или почти обо всем...
      - Значит, так, - в руках Звездинского появился калькулятор, также наверняка подобранный на помойке, - "Бубновый король" - тысяча марок, "Чистота - залог здоровья" - семьсот марок, "Перстни" - по сто за палец... его грязные ногти стучали по потертым кнопкам калькулятора. - Ну а черта, так и быть, бесплатно нарисую... Да, чуть не забыл: "один в четырех стенах"... Триста марок.
      И тут Мирзоев кстати или некстати вспомнил разговор с бакинским родственником и статью в "Московском комсомольце" о том, что "коронацию на вора" якобы можно купить за деньги.
      - Послушай, а если ты меня так наколешь...
      Получается, что я как бы и вор?
      - Для настоящего, патентованного вора нужно еще и купола нарисовать, авторитетно заявил Пантелей.
      - Хрен с тобой, гулять так гулять! - воскликнул Самид. - Рисуй, братан...
      ***
      Одесский вокзал знаменит многим. Любитель одесско-еврейского фольклора сразу же вспомнит известный шлягер "Семь-сорок"; репатриант, проживающий ныне в каком-нибудь кибуце под Хайфой, - толпы страждущих уехать на Землю Обетованную, которые стояли тут в семидесятые годы, а обыватели и воры - как лихо исчезают тут сумки, чемоданы и баулы.
      Скрипнули тормоза; проводница, пройдясь по купе, объявила на каком-то жутком диалекте:
      - Кгаджане, Одесса-мама подошла до перрона...
      Выходьте.
      Вещей у Анатолия Сопко было немного: закинув на плечо спортивную сумку, он привычно огляделся по сторонам. Вроде бы все нормально - никакой опасности.
      А навстречу ему уже шел Соловей - он широко улыбался, глядя на Лысого.
      Рядом с Владимиром Юрьевичем следовали три "торпеды", нагло тесня от пахана встречных прохожих.
      - Привет, как доехал? - Соловьев действительно был рад Толику.
      - Вашими молитвами, - последовал ответ.
      - Как Крытый?
      - Велел кланяться.
      На этом процедура встречи была закончена: Толика усадили в роскошную "БМВ", и автомобиль, описав правильный полукруг, помчался в сторону Пушкинской.
      Особняк Соловья стоял в двух кварталах от всемирно известного оперного театра. Яркое южное солнце отражалось в лужицах воды - не в пример Москве, в Одессе-маме регулярно мыли мостовые. Радужная бензиновая пленка поигрывала на поверхности луж, и у Лысого от всего этого поднялось настроение.
      Оглядев придирчивым взглядом жилище одесского авторитета, Толик удовлетворенно присвистнул.
      - Губа не дура...
      Явно польщенный такой оценкой Соловей, как и подобает людям его ранга, скромно опустил глаза:
      - Не мое.
      - Как это?
      - Взял в аренду... Ненадолго, только на пятьдесят лет.
      - А чего это у вас власти такие жадные? Взял бы сразу Оперный театр и памятник гражданину Ришелье в придачу...
      - Братве не понравился, - хмыкнул тот в ответ.
      Да, жилище авторитета действительно впечатляло: роскошная комната, больше похожая на конференц-зал в пятизвездочной гостинице, была обставлена мебелью в стиле а-ля Людовик XIV, тяжелая бронза, явно не ереванского производства, зеркала, сделавшие бы честь дворцу Воронцовых...
      Несмотря на теплую погоду, в камине, отделанном мореным дубом, потрескивали сосновые поленья - яркие огоньки радовали взор. Во всей необъятной комнате витал запах смолы: все это пробуждало в памяти картины мирные и благодатные.
      Однако предстоящий разговор был весьма далек от благодатных и мирных тем...
      - Звери, которых мы прихватили, - начал Толик без всякой подготовки, дали нам пару адресов...
      - Где?
      - Да тут, у тебя.