24. Майкл Петрович

Невозможно поверить, что это продолжается всего месяц. Я все еще исполнял обязанности мэра. Решил держаться до конца, пока не выкинут из кресла.

Дела шли неважно. Атмосфера в городе оставалось прежней. Не знаю, Хэрриш ли запалил этот костер, или мы стали жертвами цепи несчастных случайностей, но этот тип сделал все, чтобы огонь не погас. Напряженность стала нормой. Что-то происходило и с простыми жителями города: они стали хуже работать и больше злиться. Я не философ, но позволю себе одно обобщение: люди словно отпадали от реальности, меньше стали уделять внимания повседневным заботам, все как бы искали и в то же время боялись чего-то иного. Главным настроением стало тревожное ожидание — то ли выборов, то ли конца света, то ли пришествия селенитов. А чтобы избавиться от тревоги и неуверенности, все средства казались хороши. Никого уже не удивляли случаи вандализма и хулиганства, грабежи и драки. Не последнюю роль во всем этом, конечно, играли штурмовики, вовсю реализующие свои идеалы порядка и справедливости.

Но зачем обвинять других? Я, как мэр, видел, что мое хозяйство тоже приходит в упадок. Городские службы работали все хуже. Административные меры вели только к озлоблению и скрытому саботажу. После смерти Кашина в моем аппарате появилось много новых людей, и было неизвестно, на кого они в действительности работают. Все это относилось и к моей предвыборной кампании.

Один дурак не придумал ничего лучше, как развесить плакаты с моей физиономией по всему городу, а другие дураки тут же с радостью стали вносить коррективы, пририсовывая мне то усы, то рога, то звезды на лбу. Ругательных надписей тоже хватало.

Решив в оставшееся время сделать для города все, что можно, я организовал людей на восстановление Культурного центра. Хэрриш тут же обозвал это показухой (первоочередной задачей, по его мнению, была борьба с преступностью), но работа пошла. Я впервые увидел, какие замечательные люди есть у нас — казалось, их совершенно не коснулось общее поветрие. Это давало повод для оптимизма. Но в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя: у стройки начали регулярно собираться какие-то подозрительные личности и провоцировать скандалы. Я не сомневался в том, кто за этим стоит.

Что еще сказать? Я держал связь со всеми, кто оказался причастен к загадочным событиям. Джедай Аккерман исчез или, может быть, точнее будет сказать — скрылся, опасаясь за свою жизнь. После его исчезновения доктор Флетчер лишился работы и даже лицензии на занятия врачебной деятельностью. Насколько я знаю, появившееся свободное время он посвятил работе над книгой, которая должна была явить миру некую истину с большой буквы. Игорь Белкин вовсю делал карьеру на гневных и язвительных статьях против партии Хэрриша, проводя смелые исторические параллели. В общем, я числил его в союзниках. Ник Кеннеди оставался на своем боевом посту и на компромисс с руководством штурмовиков не шел, хотя ему делали разные предложения. Наконец, выплыл на свет Божий список людей, по мнению Аккермана, представлявших собой «группу риска». Часть из них уже находилась под врачебным присмотром, а другая попряталась. Это тоже стало приметой времени: таинственные исчезновения, словно город медленно проваливался в небытие. Слава Богу, Стальная Метла больше не объявлялся, и мы имели дело только с его жалкими последователями, которых полиция ловила без труда.

Подводя итог, скажу: если мы правильно поняли предсказания Номера Тринадцатого об «эпидемии», то он оказался прав. Мы не смогли предотвратить ее, разве что немного сбить температуру. Что делать дальше, мы по большому счету не знали. Всеобщее ожидание заразило и нас.

25. Номер Тринадцатый

Я открываю глаза и вижу свет… Свет от лампы на столе следователя бьет в лицо.

— Ваше имя?

— Джедай Рональд Аккерман.

— Год рождения?

— …

— Год смерти?

— …

— Хорошо, — я услышал шелест бумаг. — Господин Аккерман, вы обвиняетесь в неоднократном и умышленном нарушении границ между мирами, а также в активных действиях на приграничной территории. Вы признаете эти факты?

— Да.

— Что можете сказать в свое оправдание?

— Я действовал по велению совести и в интересах сил Света.

— Позвольте нам самим определять наши интересы. Действия таких дилетантов, как вы, представляют угрозу стабильности метафизического континуума.

— Но я пытался остановить вторжение демонов! Какая уж там стабильность…

— Это только ваша оценка ситуации.

— А ваша?

— Я пока не уполномочен обсуждать этот вопрос. Но заверяю вас, что суд примет во внимание все обстоятельства дела, включая ваши прежние заслуги перед Светом.

— Премного благодарен.

— Не стоит.

Он вызвал конвой: двое ангелов подхватили меня под руки, унося в мир предварительного заключения.

26. Джеймс Хэрриш

Говорят, время движется по спирали. Кажется, совсем недавно старина Август, размахивая руками и захлебываясь моим глинтвейном, плел здесь свои небылицы. У его последователя, напротив, манеры были безукоризненны. Высокий голубоглазый блондин с прилизанными волосами, в модном сером костюме и с ослепительной улыбкой — таким предстал передо мной Курт Менге, сопредседатель общества «Лунная жизнь», эмиссар Высших Сил Луны (как значилось в его визитной карточке).

— Так кого вы все-таки представляете? — неприязненно спросил я. — Селенитов, что ли?

— Если вам будет угодно так их называть.

— Угу, — кивнул я, намереваясь сказать какую-нибудь вежливую гадость, но, как назло, ничего не приходило в голову.

— Кажется, совсем недавно, — продолжал гость. — В этом кресле сидел Август Вильгельм Троммель, знаменитый археолог, почетный член нашего общества, ваш старый друг. Он пришел к вам с миссией, но вы отвергли его. Тогда он обратился на телевидение. Но духовный опыт нельзя снять на пленку! Мы организовали пресс-конференцию, но она была сорвана. Троммель пал жертвой подлого русско-еврейского заговора — его засадили в психушку, промыли мозги и отправили на Землю. Теперь он потерян для нас.

— Ну хорошо, хорошо… — пробормотал я. Напоминание об этой истории было мне весьма неприятно. Этот тип знал, чем меня задеть.

— Я знаю, вы пока не верите в селенитов. Возможно, вы считаете меня психом или мошенником, или и тем и другим сразу. Что ж, пусть. Тогда почему бы двум психам и мошенникам не договориться между собой?

— Логично, — ухмыльнулся я. — Так что вы хотите?

— Я пришел сказать вам, что вы избраны — не толпой, которая от века жаждет лишь хлеба и зрелищ, но Высшими Силами, чья непобедимая воля вершит судьбы людей и направляет мир к великой цели.

«Неплохо сказано», — с завистью подумал я, а вслух сказал:

— Вы предлагаете мне оставить политику и вступить в вашу секту?

— Вовсе нет. Я предлагаю сотрудничество. Мы поможем друг другу.

— Каким образом?

— Вы стремитесь к власти — и это правильно, ибо только так может исполниться предназначенное свыше. Но вы не видите верного пути, размениваясь на мелочи. Ваша энергия расходуется впустую. Ваши приверженцы без толку буянят на улицах. У вас нет положительной идеи. Мы дадим ее вам.

Избиратели сейчас охвачены тревогой и страхом, неуверенностью в завтрашнем дне. Им нужна вера и мечта. Пусть почувствуют себя не сборищем неудачников, а народом избранным!

— А я, стало быть, сыграю роль Моисея?

— В каком-то смысле. Наши цели близки. Многое вы чувствуете интуитивно, и это поистине достойно восхищения.

Да, современная цивилизация движется к упадку. демократия вырождается. Культура загнивает. Общество захлестывает волна преступности. Грядут хаос и анархия, сумерки богов… Мы должны основать новую цивилизацию, установить новый порядок. Мы создадим общество, совершенное как кристалл. Мы покончим с войнами, преступностью и развратом. Нам не нужна оппозиция — ни политическая, ни генетическая. Наш путь прямой, как стрела. Нужно отсечь все лишнее, слишком человеческое.

Конечно, мы встретим ожесточенное сопротивление со стороны старого мира, прежде всего — со стороны гниющей заживо Земли. Поэтому уже сейчас нам нужна независимость — не только политическая, но и духовная. Нужно привить народу новые идеалы…

Он говорил еще многое в том же духе. Нельзя сказать, чтобы я со всем был согласен, да и не привык я, чтобы мной командовали, пусть даже боги, хотя, с другой стороны, быть избранником богов не так уж плохо! Глядишь, твоим противникам во-время упадет на голову кирпич. Мало ли что… Вряд ли в их «совершенном обществе» выживет нормальный человек, ну да и черт с ним! Я-то свое возьму в переходный период. А награда — хоть и туманна, но соблазнительна: сверхчеловеческие способности, божественные наслаждения, бессмертие… Войду в историю — не мэром лунного городка, а отцом-основателем. Обо мне еще песни слагать будут!

27. Номер Тринадцатый

Миры, в которые человек попадает после смерти, являются, в некотором смысле, отражениями его души, воплощением его тайных страхов или надежд. Так, во всяком случае, говорят. Но связь эту проследить бывает достаточно трудно, и проще не забивать себе голову метафизикой.

Я очнулся лежащим на жесткой черной траве под тусклым красноватым солнцем. Лежать было неудобно, я встал и осмотрелся. Вокруг простиралась холмистая черная равнина. Невдалеке виднелись руины довольно мрачного вида — то ли это когда-то была большая крепость, то ли небольшой город в средневековом стиле. Делать было нечего, и я побрел туда…

Город казался пустым, вымершим. Большинство зданий было разрушено, все поросло травой и мелкими корявыми деревцами. Возможно, это был рай для археологов, в который я попал по ошибке. Блуждать в лабиринте пустых улиц было скучно, пока я не вспомнил, что здесь могу летать.

Поднявшись на высоту птичьего полета, я парил в холодном и неподвижном воздухе сумеречного мира, размышляя о вечном. И вдруг увидел далеко внизу маленький трепещущий огонек. Это был, несомненно, костер, и кто-то его разжег! Двигаясь по снижающейся спирали, я опустился на землю и вышел из темноты к сидящим у огня.

При виде меня они всполошились и похватались за оружие. Это были маленькие человечки, темнокожие и большеглазые, ростом мне по колено, а оружием им служили заточенные деревянные колья. Я дал им время рассмотреть меня получше, улыбаясь и не делая резких движений. Вид мой их, конечно, удивил, но некоторых почему-то обрадовал — они стали что-то горячо втолковывать остальным. Похоже, им это удалось. Все разом замолчали, а один из человечков — видимо, самый авторитетный из собравшихся — жестами предложил мне разделить с ними трапезу.

Еда, пекшаяся на углях, была почти безвкусной для меня, но я съел несколько кусочков и выразил свое одобрение. Этого оказалось достаточно для установления дружеских отношений.

После ужина меня торжественно проводили в большое полуразрушенное здание, некогда служившее, вероятно, дворцом или храмом. Там, в просторном зале и анфиладах комнат, словно цыгане табором, расположилось целое гномье племя. Они так и кишели у меня под ногами, я все время боялся на кого-нибудь наступить. Меня провели к их вождю.

Вождь (или король?) восседал на возвышении, примерно на уровне моей груди, так что, глядя друг на друга, мы были как бы на равных. Он осмотрел меня без страха, даже с некоторым высокомерием, а затем обратился ко мне с речью. Скоро выяснилось, что я не понимаю ни одного слова. Тогда он вздохнул и крикнул своим приближенным, чтоб помогли спуститься.

Спустившись, он махнул мне рукой и зашагал вперед, куда-то вглубь здания. Я двинулся следом, стараясь не наступить на его мантию из серых шкурок; замыкали шествие стражники с кольями.

Мы пришли в необитаемую, почти нетронутую разрушением часть здания. Я увидел на стенах барельефы, изображающие людей — не гномьего, а моего роста. Очевидно, это было своего рода повествование о жизни некогда обитавшего здесь народа. Местами стены были покрыты неизвестными письменами, похожими на древние руны. Если бы я мог их прочесть! По-моему, это был великий и прекрасный народ. Конечно, эти люди построили город (не гномы же!), но время их ушло. Может быть, меня приняли за пришельца из прошлого?

Наконец, король гномов привел меня к нужной картинке и горделиво приосанился, обернувшись ко мне. Мы стояли перед изображением человека, который некогда был повелителем этого города или страны. Человек восседал на троне, в одной руке у него был меч, в другой — шар Земли, над головой Солнце. Гном, очевидно, намекал на преемственность власти, а может быть даже… на сходство? Внезапное озарение посетило меня: да, этот человечек — потомок великих королей прошлого. Его убогий народец, ютящийся в развалинах, ведет свое происхождение от сильных и мудрых строителей города. Значит, этот сумеречный мир постигло вырождение.

Гномы, однако, не комплексовали по этому поводу. Должно быть, они считали, что им послало меня само Небо (и это действительно было так), и что я призван их защищать. Из неведомых тайников был извлечен меч (не знаю, сколько веков назад его выковали, но сталь блестела так, как будто это произошло вчера) и в весьма торжественной обстановке вручен мне. Я по обычаю склонил колено перед «троном» и король гномов посвятил меня в рыцари.

Мне показалось, что на небесах в это время кто-то от души посмеялся.

28. Игорь Белкин

Коллеги прозвали меня «охотником за вампирами». По рукам ходила карикатура (или дружеский шарж, как мне объяснили): я, со зверской ухмылкой, собираюсь загнать осиновый кол в сердце скалящегося из гроба Хэрриша. И хотя все свелось к шутке, над которой я посмеялся вместе с остальными, некоторая прохлада в отношениях осталась.

Я решил, что это естественное неприятие со стороны тех, кто скользит по поверхности жизни, ко всему, что напоминает о ее мрачных глубинах. Я почему-то считал, что после исчезновения Номера Тринадцатого мой моральный долг — продолжить его борьбу доступными мне средствами. После каждой разоблачительной статьи ходил гордый, как индюк, снисходительно принимая похвалы от начальства. Я не понимал тогда, что веду бой с тенью, что вся моя деятельность давно просчитана и учтена в чьих-то дьявольских планах, и мне милостиво разрешено изливать свою пассионарность на бумаге.

Тем временем Джеймс Хэрриш из неразборчивого в средствах политикана, демагога и шута горохового превращался в харизматического лидера. Превращение это прошло для всех как-то незаметно, но настал момент, когда нас ткнули носом в факты.

В один прекрасный день по всему городу оказались расклеены плакаты, которые проще увидеть, чем описать. Текст был прост: «С Хэрришем — в будущее!» Был на плакате и сам кандидат в мэры, но удивительным образом преображенный: и лицо, и фигура сочетали в себе силу, красоту, мудрость и благородство, тем не менее сохраняя высокую степень сходства с оригиналом. Человек на плакате простирал руку над миром — точнее, над серебристой лунной равниной. На равнине стоял город — фантастический, с арками, куполами и башнями — по-видимому, олицетворяющий светлое будущее. Подпись готическим стилем гласила: «Новый Асгард». Стало быть, что-то вроде священного града Китежа в местной мифологии.