Тысячи лет назад, когда страны имели другие очертания и иные названия, сгинувшие в веках, древняя Европа просыпалась от колдовского сна. Наступало время раздела земли, доставшейся людям в наследство от древних народов, время междоусобных войн, жестокости и кровопролитий. Мир медленно выползал из плена древних мифов и легенд, сказок и волшебства в суровую реальность современности.

Эти события произошли в те давние времена, которые так плохо отражены в летописях, что историки до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, как все было на самом деле. Я же ни в коем случае не беру на себя роль историка, я всего лишь очевидец. Мне пришлось побывать при дворах королей нескольких государств, я слышал раскаты грома над Великой Горой, я видел, как пылает Вечный Город, как под воду уходят последние обломки легендарного континента, как раскрываются холмы и взмывает в небо спиралевидный замок. Собственные глаза и уши, а также подробные рассказы друзей позволили мне написать эту историю. Но прежде всего она написана благодаря одному моему другу, у которого умение читать чужие мысли было самым мирным и безопасным из всех его талантов. Спустя многие годы после этих событий он поведал мне то, о чем я не мог знать — раскрыл мысли и чувства героев моего повествования. А то, что мне так и не удалось узнать, дополнила моя фантазия.

Иногда мне хочется все забыть, но я еще слышу завывание ветра в горах, кожа лба до сих пор чувствует прикосновение холодных пальцев, навсегда оставивших на ней свои отпечатки, а грудь, где было прежде сердце, сожженное на жертвенном огне, все еще зияет черной, обугленной пустотой.

Глава 1

Мглистые Камни

Я родился на самой прекрасной в мире земле, что лежит западнее Европейского континента и омывается со всех сторон морями и океанами. В то туманное время многие народы давали ей разные названия, самое известное из которых — Альбион. Кельты зовут эту землю И Вэл Инис — Медовый Остров — так сладко и романтично. А другие называют ее Страной Зеленых Холмов, а еще — Островом Вели и Оловянными Островами, всех названий не перечислишь, да и незачем.

Наше маленькое племя ютилось среди лесистых гор Эринира — небольшого северного государства кельтов, расположившегося в землях Круитне. Некоторые по ошибке путали наше племя с круитне или пиктами, как их стали называть позднее, хотя мы были значительно крупнее и выше ростом, чем эти дикари. Во главе Эринира стояла династия из народа Туата де Дананн, который спустя тысячу лет люди превратят в сказку и назовут эльфами. Мы их звали Дивным Народом. Светлый король Эохайд, сын Энгуса, был лучшим из всех известных мне правителей и носил титул Белого Владыки. Его мать была кельтской принцессой, а отец — чистокровным Туата де Дананн из самого древнего королевского рода Оллатаров, того самого рода, чьего прародителя кельты почитали богом. Король Эохайд был одним из последних людей, носящих в себе кровь Оллатаров. Конечно, еще были его дети, но они уже не унаследовали внешность дивного Народа. Слишком много человеческой крови. Слишком много человеческих чувств.

Король Эохайд приютил наше племя, позволил нам жить и охотиться в его лесах, не взяв с нас никаких обязательств и не ограничив нашу волю. Но наше племя само взяло на себя обязанность охранять от проникновения извне горную цепь, называемую Волчьей Заставой и служащую своеобразной пограничной стеной. Ни один человек или зверь не мог пройти незамеченным через наши поселения, и мы представляли собой серьезный заслон на южной границе Эринира. Здесь, на севере Медового Острова, мы долго жили в мире и согласии, пока история не изменила свой ход.

Северные земли Круитне были мирными и спокойными. К югу же от Эринира остров полыхал войнами. Люди никак не могли поделить пышные пастбища, зверей в лесу, еду, золото, женщин, оружие и бог знает что еще. Но моему племени были чужды человеческие войны. Мы участвовали в них только тогда, когда кто-нибудь накладывал на нас Гвир — магическое порабощение нашей воли. Бывало еще, что мы воевали просто из-за преданности, как это случилось, когда спустя много лет наше племя встало под зеленые знамена Светлого короля Эохайда. Но никогда члены нашего племени не убивали людей просто так, ради золота или земель. Золото, так же, как другие металлы, не представляло для нас ценности. Остров изобиловал оленями и прочей живностью, которой хватало для всех желающих, а понятие власти было нам не знакомо. Мы занимались мирной охотой в окрестных лесах, считали вполне достойным занятием угон скота и бдительно охраняли границы Эринира от беспокойных южных соседей, находящихся в состоянии вечного дележа своих территорий. Впрочем, от них нас отделяли обширные труднопреодолимые болота, что значительно облегчало нашу работу.

И вот, пока мы пребывали в мире и спокойствии на нашей благодатной земле, откуда-то с юга начали приходить грозные вести. Сильное и могущественное войско какого-то племени стало слишком агрессивно завоевывать Земли вокруг себя, не довольствуясь обычным грабежом и желая установить свою власть над всем островом. Король Эринира обратился к нашему вождю с просьбой выслать разведчиков на юг, чтобы те могли собственными глазами увидеть, что там происходит. Наш вождь Мохх, самый сильный и уважаемый член племени, отправил в это путешествие своего сына Шеу и меня. Нас считали самыми ловкими и сообразительными, и за это нам была оказана честь — послужить Эринирскому королю.

Мы передвигались в основном по ночам под грозным присмотром Зловещей луны, а днем отсыпались. Горные ущелья сменялись лесами, а те, в свою очередь, холмами и болотистыми равнинами. Легко и быстро мы преодолели расстояние от Эринира до Земли Рудаука. В долине, что лежит у отрогов Снежных Гор, расположилось войско короля Рудаука, отважившегося бросить вызов новой силе на Острове. Никем не замеченные, мы поднялись на высокий холм, поросший кустами дрока, и сели передохнуть и обсудить наши дальнейшие планы.

У подножия холма возвышались два узких длинных камня, словно персты, указывающие в небо, соединенные сверху перекладиной, призрачно мерцающей в лунном свете. Они напоминали ворота разрушенного древнего святилища. Подобные камни с незапамятных времен стоят по всему острову. Люди дают им разные имена. Наше племя их называет Мглистые Камни, а в племенах Рудаука их знали Камнями Великанов. Местные жители, давно привыкшие к этим странным строениям, не обращали на них особого внимания, и никому не казались странными стоящие в открытом поле ворота.

Предательский свет желтой луны озарял необъятные просторы Земли Рудаука, ее пастбища, леса и поля, многоводные реки, холмы и горы. Лежащая перед нами страна тихо досыпала последние мгновения мира.

Мы встрепенулись и приникли к земле, когда вдруг посреди ночи из ворот, образуемых гигантскими камнями, выехали три всадника. Они осмотрелись и подали какой-то сигнал. А потом началось! Никто в эти ворота не входил, зато из них постоянно выезжали один за другим странные всадники. Не было слышно ни ржания лошадей, ни смеха или людских голосов, лишь изредка глухой звон оружия разрывал тишину. Всадники все прибывали, отряд за отрядом, они выезжали из ворот, и черная колонна бесшумно неслась по равнине к темнеющей вдали башне, окруженной бесчисленными военными шатрами. А выставленные на далеких границах посты и охранные пограничные маги спокойно спали, ни о чем не подозревая. Не сработало ни одно заклинание, ни одна ловушка, ни один разведчик не предупредил свою страну о надвигающейся опасности.

Отряды завоевателей внезапно возникли в самом центре страны и нанесли быстрый и смертоносный удар по незащищенному лагерю Рудаука. Воины вскакивали в своих шатрах, разбуженные лязгом оружия и жутким воем, заменявшим врагам боевой клич. Путаясь спросонья в своих одеждах и ища оружие, они погибали, так и не успев узнать, что же произошло. Вражеская армия, неся с собой смерть и разрушения, ворвалась в страну.

Когда летнее солнце взошло над горизонтом, осветив разрушенную башню и селение, оставшиеся в живых после ночной бойни люди с ужасом рассматривали своих завоевателей. Это были рослые, широкоплечие витязи в одеждах, расшитых медными бляхами, в шлемах, увенчанных звериными рогами, а некоторые и черепами различных животных, из-под которых виднелись грозные лица, раскрашенные синей краской. Все они обладали оружием из металла — довольно дорогостоящими мечами, копьями и дротиками с железными наконечниками.

Наше племя пользовалось кремниевым оружием, и мы считались лучшими мастерами по его изготовлению. Но, конечно, как это ни горько признавать, металл обладал куда лучшими свойствами, чем кремний. Однако мои сородичи испытывали природный антагонизм к металлу. Уж не знаю, по каким причинам, но меня самого бросало в дрожь, если я брал в руки предмет из этого мерзкого материала.

Я ненавидел металл. Ни самое лучшее оружие из него, ни драгоценные украшения из золота и серебра не привлекали меня. Но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что, оказавшись в бою даже безоружным против любого витязя, вооруженного пусть самым лучшим в мире мечом, я выйду из этого боя победителем. В отличие от большинства других племен, мы не искали искусственных способов усовершенствовать себя, а умело пользовались тем, что дала нам природа.

Но вернусь к описанию той отвратительной сцены, которая разворачивалась на равнине перед укрывшим нас с Шеу холмом. Как бы зловеще ни выглядели сами воины, их кони вызывали еще больший ужас. Кони, или угасы, так их называли сами наездники, казалось, явились сюда из, ночного кошмара. Они были крупнее и сильнее обычных лошадей, а вместо гривы у них топорщился небольшой гребень, похожий на драконий, шипы которого со стороны всадника были подрезаны. На макушке шипы гребня достигали полфута в длину, последний шип на лбу больше напоминал длинный рог, которым угасы могли защищаться. Широкие раздутые ноздри выпускали пар, из верхней десны спускались два длинных клыка. Отливающая на солнце чешуя угасов была неуязвима для ударов простого дротика или стрелы. Вместо копыт у них были огромные лапы с когтями, которые позволяли им двигаться бесшумно. Но главное достоинство угасов было в их неимоверной скорости и способности легко передвигаться по крутым, горным склонам, заросшим лесами, непроходимыми для лошадей. От этих жутких животных исходил такой мерзкий запах, что его чувствовали даже мы с Шеу, находясь на вершине зеленого холма.

Командиры отрядов быстро отдавали приказания, дисциплинированные воины беспрекословно повиновались. Военнопленных убивали, среди мирных жителей отбирали рабов и быстро переправляли их с небольшой охраной куда-то на северо-восток Приглядевшись к внешнему виду воинов, можно было сделать вывод, что это два разных племени. Носившие черепа животных и размалеванные синей краской были каким-то особо воинственным племенем поэннинцев, многочисленные народы которых расселились по горной цепи Медового Острова, называемой Хребтовиной. Более хорошо вооруженные всадники были думнонами жителями юго-западной части острова.

Старший и самый почтенный из думнонов выделялся как наружностью, так и одеянием. Он был облачен в боевые доспехи (большая редкость по тем временам), инкрустированные драгоценными камнями, а за спиной развевался алый плащ, говоривший о его королевском сане. Это был Дунваллон, сын Клотена, король Думнонии — старый, закаленный в боях витязь, участвующий, несмотря на почтенный возраст, во всех битвах своей армии, сражающийся, как дикий зверь, в ее авангарде. Армия короля Рудаука была полностью разбита, а он сам жестоко убит на наших глазах. Его отрубленная голова была привязана к седлу короля Дунваллона, увешанному, помимо нее, множеством подобных трофеев.

Проследить за королем Дунваллоном и его воинством нам не удалось, они скрылись в тех же воротах, откуда и вышли. И сколько мы потом ни обшаривали, ни обнюхивали и ни скоблили холодную поверхность гигантских камней в поисках какого-нибудь волшебного устройства, открывающего их в другой мир, нам ничего не удалось обнаружить. Это были всего лишь врытые в землю камни. Входя в эти ворота, мы неизменно выходили из них с другой стороны все на той же поляне.

Мы догадались проследить за колоннами с рабами и скотом, которые двинулись пешим ходом на северо-восток от бойни, в сопровождении небольших вооруженных отрядов. А спустя несколько дней мы миновали Поэннинский Проход, и стало ясно, что их цель Поэннин — большое воинственное племя, обитающее в Хребтовине.

Мы вышли вслед за воинами к горному поселению — городу Поэннину, носившему то же название, что и его племя, расположившемуся в устье реки у подножия высоких скал. В долине перед рекой раскинулись обширные пастбища, где к многочисленным стадам, охраняемым мужчинами и мальчишками, воины добавили и пригнанный скот. К городу вела широкая дорога, проходящая по бревенчатому мосту через реку. И над всем этим возвышалась скала, в основании которой, наполовину выдолбленный в ней, наполовину достроенный, расположился замок, обнесенный рвом и высокой насыпной стеной, хорошо укрепленной, с въездными воротами со стороны города. С севера и юга крепость защищали высокие горы, а с востока — глубокое озеро.

Для обычных людей крепость была неприступна, но, конечно, не для таких, как мы с Шеу. Даже в отвесных скалах мы умели найти проходы и могли пробраться в самые недоступные места. Никем не обнаруженные, под покровом ночи мы подслушивали, вынюхивали, высматривали, разведывали все, что могло помочь нам определить слабые и сильные стороны опасного врага. Здесь мы узнали, что Поэннинская крепость принадлежит сыну короля Дунваллона. Король думнонов пользовался этой неприступной крепостью как надежным хранилищем приобретенных богатств и укрепленным гарнизоном для набегов на другие поселения. Поэннинские племена, более многочисленные и дикие, чем думноны, тем не менее признавали власть короля Дунваллона.

Нас все же заметили, несмотря на всю нашу осторожность. Но мы уже разузнали все, что нужно. Врагам не удалось нас поймать. Мы ушли наверх, в скалы, и, спустившись с другой стороны по узкой тропе в горной расщелине, помчались домой на север, дабы рассказать нашему королю обо всем увиденном и услышанном.

Глава 2

Кийя

К западу от Медового Острова за Внешним Океаном лежат несколько островов — все, что осталось от пережившего многочисленные катастрофы Красного Континента. Когда начались землетрясения, одними из первых покинули континент воинственные и устрашающие племена фоморов. Они отправились на восток и основали там свою Темную Империю, держа в страхе весь Мир и беспрерывно воюя с оставшимся на континенте северным государством Туата де Дананн, единственным достойным противником, способным противостоять фоморам. Вскоре землетрясения выгнали и Туатов. Им пришлось покинуть разрушающийся Красный Континент и перебраться на остров Эйре, откуда они продолжали вести войны со своим древним врагом. Победив фоморов и уничтожив их Империю, Туаты заняли и другие ближайшие острова, где прежде обитал их враг.

Люди еще много столетий не желали покидать Красный Континент, обреченно наблюдая, как в результате землетрясений откалываются куски суши и гибнут соседние государства. Однако и им пришлось переселяться в другие земли. Их родной материк после страшной катастрофы развалился и погрузился в пучину вод, оставив на поверхности океана лишь острова, одним из которых и была Антилла. Несколько городов и храмов на небольшом острове — вот и все, что осталось от огромной Империи Магов, былое могущество которой сохранилось спустя тысячелетия лишь в легендах.

Кийя знала эти легенды. Она приказала высечь их для потомков на стенах храма. Она старалась, как могла, соответствовать древним легендам. Великая Царица Месторской династии, Верховная Жрица, Главный Маг Антиллы, земное воплощение Богини Гелионы, Кийя лежала под высоким балдахином, расшитым золотом и жемчугом, в своей опочивальне. Она не открывала глаза, зная, что стоит ей пошевелиться, и десяток рабынь бросятся к ней, чтобы помочь ей подняться. А попробуй она остановить их, сославшись на желание еще поспать, как тут же прибегут лекари и знахари, обеспокоенные излишней сонливостью своей государыни.

За окном шумел утренний дождь, и было так приятно поваляться под шелковым покрывалом, вспоминая неловкие ласки Друза, нового телохранителя. Она не позволяла мужчинам оставаться у нее на ночь, потому что любила просыпаться одна. И Друз, незнакомый еще с привычками своей царицы, ушел ночью расстроенный и обиженный. Ну что ж, пусть раб знает свое место и не строит иллюзий относительно госпожи. Это был первый мужчина после долгого одиночества, после многомесячного траура, который во всей Антилле соблюдала она одна. Да и могла ли царица объявить траур по рабу? Кийя прогнала горькие мысли. Нет, все в прошлом, нужно жить дальше. И, поклявшись, что ни один мужчина больше не задержится в ее спальне надолго и не привяжет к себе, она заставила себя думать о государственных делах.

В опочивальню не доносились звуки проснувшегося дворца, никто не смел и близко подойти к ее дверям. Рабыни, обязанные проводить ночь в бдениях в царицыной спальне, а поутру — умывать, одевать и приводить в порядок свою владычицу, не шевелились, боясь даже дышать, лишь неотрывно смотрели на женщину с закрытыми глазами.

Никто не знал, сколько ей лет. А сколько лет может быть царице, владычице величайшего из государств, Верховной Жрице и наместнице Богини Гелионы, когда она просыпается в шелковой постели под нежную мелодию утреннего дождя? Какая разница, пока она здорова и хорошо выглядит, пока нет еще предательских морщин, пока тело гибкое, а глаза блестят?

Кийя потянулась, и спальня взорвалась хлопками, плеском, топаньем, девичьими голосами. Обнаженное тело с оливковой кожей тщательно омыли, умаслили благовониями. Красивое лицо покрыли белилами и нарисовали его заново, не такое, как у Кийи — живое и веселое, а такое, как у Гелионы — строгое и надменное. Бритую, как у всех жриц, голову Кийи покрыли головным убором, фигуру с пышными формами затянули в полупрозрачное платье, поверх которого надели другое, длинное и просторное, ниспадавшее до самой земли, с очень широкими рукавами, доходившими до локтей. На шею надели ожерелье из драгоценных камней и орихалка, покрывшее грудь, плечи и спину, как маленькая пелеринка. И вот перед рабынями уже не женщина по имени Кийя, а Богиня, Жрица и правительница Антиллы — Гелиона. Гордо неся на голове высокий венец, Гелиона идет к своим сановникам, царедворцам и вельможам, поднявшимся чуть свет, чтобы не опоздать к началу утреннего заседания. Начинается новый день первого весеннего месяца в Великой Антилле.

Но перед тем как предстать перед ожидающими ее царедворцами, Кийя вышла на балкон, с которого открывался великолепный вид. На пологом склоне сквозь марево утреннего дождя колыхалось море крыш, башенок, куполов, Шпилей священного Города Солнца, построенного по подобию поглощенного пучинами вод Халидокеана — древней столицы Красного Континента. А дальше, за блестящими стенами Города Солнца, темнели на горизонте горные вершины, столпившиеся вокруг самого большого пика, подпирающего небо. Ему дали имя в честь другой вершины, поднимавшейся некогда над погибшим Красным Континентом. И, похоже, эта могучая гора Атлас унаследовала от своей тезки не только имя и красоту, но и вздорный характер. Каждое утро Кийя с тревогой смотрела на клубы дыма, извергаемые вулканическими недрами Атласа. Грозные боги вулканов громыхали все чаще, все больше обрядов приходилось совершать, все больше приносилось жертв. Желая напомнить богам об их долге, Кийя прислонила к божественному кристаллу мизинец левой руки с отрезанной фалангой, которую она принесла им в жертву, заплатив таким образом за свою магическую силу.

Управление государственными делами не самое легкое занятие, особенно для женщины, вынужденной думать не только о том, как накормить страну и удержать власть, но и как защитить ее рубежи, уберечь от завоевателей, жаждущих заполучить сокровища богатейшего государства. А враги, как назло, не дают ей покоя, с тех пор, как в Антилле власть получила женщина, словно испытывая ее способности.

Прежде, до катастрофы, во главе империй стояли потомки древних архонтов, они правили разумно и устраивали совместные суды и советы. Теперь же сохранилось только два государства: Антилла и Гадир, оба потрепанные землетрясениями, потерявшие значительную долю своих владений, богатств и знаний. И нет между ними прежнего мира и взаимопомощи, а, наоборот, каждый смотрит на другого с алчностью и агрессией. Гадир — страна людей, получивших у антильцев прозвище «змееголовые», давно зарится на южные границы Антиллы.

От завоевательной политики, поддерживаемой на протяжении веков ее предками, Кийе пришлось отказаться. Она не могла предводительствовать в военных кампаниях. Пока ей удавалось решать все военные и внешнеполитические конфликты путем переговоров и другими дипломатическими средствами. Но сколько еще трудностей ей придется вынести, как долго удастся продержаться? И все же пока Антилла — сильное государство, богатое и неприступное. Плодородные земли дают по три урожая в год, леса изобилуют птицами и животными. Плоды всего этого изобилия исправно поставляются в священный Город Солнца. И его владычице придется делать все, чтобы так оставалось и впредь.

Царица восседала на троне из огненного орихалка, драгоценного металла, сплав которого был известен только в Антилле, и выслушивала одного за другим сановников с докладами. Дождь прекратился, и хотелось выйти на свежий воздух, пока еще на город не опустилась жара. Кийя рассматривала своих царедворцев, стоящих перед ней на ступенях, каждый на отведенном для него месте. Люди в драгоценных одеждах, соответствующих их сану, с лицами-масками, покрытыми белилами.

Промежуток в ряду сановников напомнил об одной маске, отсутствовавшей уже более шести месяцев. Воспоминание вызвало привычную тупую боль. Такая же равнодушная и горделивая, как и другие, маска по имени Анарауд. Но под белой маской скрывалось не смуглое лицо антильца. Бледную кожу и светлые волосы Туата де Дананн могли видеть лишь те, кто смывал вечером с лица Анарауда грим, снимал с него золотую парчу. И Кийя, словно рабыня, не раз делала это сама.

Кийя опустила лицо, чтобы никто не заметил набежавших слез. Нет, не успеет она до жары прогуляться, солнце высушит сад, и придется ей печься на горячих лучах, под разгоняющими перегретый воздух опахалами рабов. Надо менять распорядок дня. Это из-за Анарауда она заставила всех работать по утрам, когда только и мог думать и действовать Туат, не привыкший к жаре. Потом, когда солнце разогревало дворец, он размякал, превращаясь в стонущее и расплывающееся по воздуху привидение. И уже до вечера с ним невозможно было ничего сделать.

Анарауд обладал таким острым и смелым умом, что Кийя постепенно возложила на него многие дела, с ним одним она советовалась, одному ему доверяла. На утренних докладах она досыпала свои сны, предоставляя ему решать, думать, действовать. Она долго, как могла, поддерживала в нем жизнь с помощью магии, делясь с ним своей жизненной силой. Теперь его нет. Семь лет, прожитых в Городе Солнца, привели его к печальному итогу. Северный житель переболел всеми известными тропическими болезнями и умер у нее на руках. Теперь Кийе самой приходится все делать, обо всем думать самостоятельно, принимать решения. Прожив несколько месяцев без него, она поклялась себе, что отныне не будет больше трогательной и влюбчивой Кийей, что от былой царицы останется только бездушная маска Гелионы. Без чувств и без жалости будет она мудро править страной, руководствуясь лишь интересами своего народа.

Магия, доступная Кийе, была могущественна и строилась на крови Туатов — белой крови, как было принято ее называть. Благодаря своему происхождению, Анарауд помогал Кийе в магии, делясь с ней своей кровью.

На островах, куда переселились Туата де Дананн с Красного Континента, их государства пропадали одно за другим или становились недосягаемыми, численность Дивного Народа все уменьшалась, он словно исчезал с лица земли. На всех невольничьих рынках восточного континента посланники Кийи безуспешно искали полукровок. О настоящих Туатах она даже не мечтала, но кто-нибудь, носивший в себе хотя бы долю белой крови, был ей жизненно необходим. Удерживать власть, защищать рубежи от разъяренных соседей без магии было слишком сложно.

Среди своих министров царица увидела и долгожданного Дорена, вернувшегося после долгого морского путешествия к далеким островам. Услужливый Дорен, назначенный Главным Советником после смерти Туата, подсказал Кийе новое направление для ее поисков. На одном из диких островов, куда переселился Дивный Народ, есть маленькое государство, где правит людьми король-Туат. Его дети — дочь и сын — носители белой крови. О сыне, кончено, мечтать не приходится, он единственный наследник старого короля, а вот о дочери стоило подумать. У Антиллы есть царевич который, конечно же, нуждается в достойной невесте. Можно осчастливить маленький Эринир, предложив ему великую честь — пригласить его принцессу стать супругой наследника могущественного государства. Анарауд добровольно, из любви к Кийе, отдавал ей свою кровь, желая сделать ее сильной и могущественной. Как быть с принцессой, царица успеет придумать. Но заполучить такую редкость в любом случае не мешало. Породниться с Туатами, влив их древнюю кровь в свой род, было весьма престижно. Это должно укрепить положение Месторской династии на троне Антиллы. Другие династии, правившие прежде, еще во времена существования всего континента, нередко брали принцесс из Дивного Народа в жены своим правителям.

В результате этих рассуждений, Дорен, как представитель Антиллы и доверенное лицо царицы, отправился с тайной миссией в Эринир к королю Эохайду и вернулся спустя несколько месяцев с положительным ответом. И теперь Кийя с интересом слушала доклад Дорена, позабыв про надвигающуюся жару.

— Король Эохайд принял меня с почтением. Выслушав мое предложение, он размышлял три дня и дал мне согласие на этот брак. Я должен вернуться за принцессой Морейн и лично привезти ее в Антиллу.

— А как выглядит эта принцесса? — не выдержал царевич Ахетон, позабыв о правилах и подав голос без разрешения матери.

Дорен бросил вопросительный взгляд на царицу, может ли он отвечать ее сыну. Та, помедлив, утвердительно кивнула. Как бы ни выглядела невеста, Ахетон не осмелится противоречить матери.

— Принцесса Морейн сильно Отличается от нас, как и все северные жители, мой господин. Она светлокожа и стройна. В общем, внешне она походит на Анарауда. — Дорен испуганно запнулся, бросив тревожный взгляд на царицу, запретившую при ней упоминать это имя, вызывающее в ней боль. Непроницаемая маска Гелионы не шелохнулась. Дорен отважился продолжить: — Одним словом, принцесса Морейн юна и прелестна, и вам, мой господин, она, несомненно, понравится.

Царевич Ахетон, по-видимому, удовлетворился таким ответом и не решился продолжить дальнейшие расспросы при матери. Он еще успеет поговорить с Главным Советником наедине. Гелиона приказала удалиться всем, кроме Дорена.

— Можешь добавить что-либо к уже сказанному?

— Да, моя госпожа. — Дорен подобострастно поклонился. — Принцесса — носитель крови Туатов. Я подносил к ней ваш талисман, он светился, хотя и очень слабо. — Дорен с очередным поклоном передал царице кристалл в золотой оправе. — Она не унаследовала внешность своего народа. Хотя оба ее родителя полукровки, глядя на нее, в это трудно поверить. Она хорошо образована, но, как мне сказали, к магии имеет очень слабые способности.

— Неужели у Дивного Народа не осталось настоящих волшебников, способных обучить их последнюю принцессу? — презрительно спросила Кийя. — Кто же ее учит, Эринирская королева?

— Эти Туаты так долго правили варварами, что сами стали на них похожи, — насмешливо произнес Главный Советник. — Принцесса и ее брат воспитывались у кельтских жрецов — друидов, при полном попущении со стороны родителей. Это, кстати, сказалось и на ее характере. Она взбалмошна и непослушна. Мы быстро научим ее покорности. А отсутствие магических способностей нам только на руку. — Гелиона и помыслить не могла, что ей достанется не колдунья-соперница, а беспомощная девчонка. — Но ты сказал, что у нее обычная внешность? В племенах Дивного Народа принято одаривать родившегося ребенка каким-нибудь талантом. Большинство девочек получают от своих родителей в Дар красоту, реже — магию. Если принцесса не красавица и не волшебница, чем же тогда одарила ее мать?

— Нам нетрудно будет узнать это, когда принцесса окажется в нашей власти, — ответил Дорен.

Гелиона сдержала улыбку, ее новый Главнтй Советник вполне справлялся с отведенной ему ролью.

Глава З

Предсказание Веды

Итак — принцесса. Юная и прелестная, в жилах которой течет кровь самых древних королей Дивного Народа — Оллатаров, правда сильно разбавленная не менее благородной кровью кельтов. А что, как не кровь, определяет судьбу королевских дочерей? «Юная и прелестная» — так отозвался о девушке мудрый советник властной царицы. И он, конечно, был прав.

Морейн не блистала классической красотой, но юность и обаяние искупали ее отсутствие. А живость, веселый нрав и взбалмошность делали принцессу необычайно привлекательной в глазах мужчин. Возможно, те, кто был близко знаком с красотой Дивного Народа, испытали бы разочарование при виде дочки Эохайда, но таких, к сожалению, осталось немного. А для местных кельтов, среди которых она выросла, Морейн была почти божеством, воплощением древних легенд о прекрасных племенах. Бледная нежная кожа, никогда не покрывающаяся румянцем, продолговатые глаза неестественного бирюзового цвета, тонкий лисий носик, опахала ресниц, гибкий стан, и все это завершается вьющимися светлыми волосами цвета осенней листвы. И может ли свободный кельт не воспламениться страстью при виде такого чуда, резвящегося, словно дикая козочка, по оврагам и долинам вокруг королевского замка? Ее брат и королевский сын Серасаф неотступно следовал за ней и не позволял своей беспечной сестренке гулять одной среди неблагонадежных кельтов.