Герои России - Вторжение (Крестом и булатом - 1)

      - Не сами...
      - И лодка не могла.
      - Тут я пас. Пусть специалисты разберутся. Завтра их и спросишь.
      - До совещания еще двенадцать часов... А сдвигов у спасателей нет.
      - Я боюсь, что их усилия уже никому не помогут, - честно заявил Секретарь Совбеза. - Внутри лодки давление воздуха атмосфер восемь-десять. Плюс холод. Больше пары суток человек не выдержит. Прошло же трое...
      - А если мы ошибаемся и живые там все-таки есть?
      - Хотелось бы верить. Но... - Иванцов опустил глаза.
      - Знаешь, от чего я бешусь? - Президент потер ладонями виски. - От того, что сам ничего не могу сделать. Если б можно было хоть в спасательный аппарат залезть и к лодке спуститься... Тошно.
      - Это не твое дело.
      - Знаю...
      - Я ведь только два месяца назад на флоте был. В подводники посвятили... Черт, ну почему так случилось? Как мне людям-то теперь в глаза смотреть?
      - Прежде всего - себя не изводи. Криком делу не поможешь. Тут что-то другое придумать надо. Меня, если честно, зацепила ситуация вокруг катастрофы. Нечто неуловимое.
      - Странности в поведении адмиралов?
      - Не только. Такое впечатление, что тебя намеренно выставляют дураком и дилетантом. И еще - черствым человеком. Мол, на лодочке покатался, водицы с глубины испил, кувалду поцеловал, а как до реального происшествия дошло - сразу в кусты.
      - Есть такое. Но это между нами. Лошадей я гнать не буду, сначала определюсь, кто и зачем... И ты со своей стороны присмотрись, - Президент вновь стал самим собой - внешне спокойным и даже чуточку бездушным профессионалом.
      - Конъюнктура сейчас складывается неплохая. Всем приходится принимать чью-нибудь сторону, - кивнул Иванцов. - Поглядим, как дальше сложится...
      * * *
      Вертолет шел низко, чуть ли не касаясь брюхом растущих на невысоких пологих горах деревьев, с выключенными прожекторами и экипажем, готовым в любую секунду бросить машину в сторону, если кромешная тьма внизу озарится вспышкой выстрела из гранатомета.
      Влад выглянул в иллюминатор, поежился и вновь повернулся лицом к сосредоточенным и молчаливым казакам.
      Полет в ночном небе не нравился никому.
      Набившиеся в ревущую железную коробку люди отдавали себе отчет в том, что их жизни зависят только от мастерства пилотов и от лени рассредоточенных по огромной территории мелких бандитских групп. И еще от решения командира какого-нибудь авиаполка, каждый вечер выбиравшего, послать в рейд парочку истребителей или наплевать на боевое дежурство и разогнать личный состав по палаткам.
      Набор многих случайных факторов определял успех задуманной операции.
      Как это обычно и бывает в России...
      Глава 3
      СТО СЕМЬ МЕТРОВ ЛЖИ
      Рокотов Неспешно прошел вдоль выстроившихся в цепочку казаков.
      - Попрыгали на месте, проверили, не звенит ли чего, - приказал он.
      Бойцы выполнили распоряжение.
      Плохо закрепленные предметы амуниции нашлись почти у всех.
      - Вот так-то, - наставительно сказал Владислав. - Это вам не на охоту ходить.
      Старый егерь, наблюдавший за подготовкой группы к выходу в горы, одобрительно хмыкнул.
      Казаки сбросили с плеч рюкзаки и оружие и принялись по новой перетягивать ремнями снаряжение и перекладывать содержимое кармашков. В своих покрытых камуфляжными лохмотьями серо-зеленых комбинезонах они смотрелись со стороны как кучка леших, дербанящих брошенные испуганными и удравшими туристами вещи.
      Биолог незаметно улыбнулся.
      Минут через пятнадцать бойцы опять выстроились в ряд.
      - Еще раз попрыгали, - сказал педантичный Влад.
      - Во-во,- поддержал подошедший поближе старый егерь. - Тяжело в учении легко в бою...
      - Суворов, блин, - буркнул себе под нос Вася Славин.
      На этот раз все оказалось в полном порядке.
      - Итак, - Рокотов расставил ноги на ширину плеч и заложил руки за спину, сразу став похожим на лощеного офицера вермахта, напутствующего уходящий на поиски партизан диверсионно-карательный отряд. Что, в общем-то, почти соответствовало действительности, за исключением национальной принадлежности членов зондер-команды. - Напоминаю: первые двадцать километров мы идем по территории Ингушетии. Так что всякие боестолкновения запрещены. Естественно, за исключением прямого нападения на группу. Но и в этом случае желательно обойтись без масштабных акций... Мешки с головами, отрезанные уши или скальпы никто не собирает. Далее. Прохождение по маршруту - согласно боевому расписанию. Впереди - первая группа. Удаление - сто-двести метров от второй. Отсмотр полосы в пятьсот метров по бокам и на километр прямо перед собой. Замыкающая группа аналогично, но в обратную сторону. Привалы через каждые десять километров. Доберемся в горы - отдых раз в три часа. Вопросы?
      - Привалы можно и пореже, - прогудел Лукашевич.
      - Можно, но не нужно, - отрезал Влад. - Главное до момента основной фазы операции - сохранение сил. Мы должны быть свежи, веселы и бодры. Дабы выложиться в бою и на отходе. Не забывайте, что нам еще обратно идти.
      Казаки дружно закивали головами.
      - Тогда все. Присядем на дорожку... Бойцы уселись прямо на траву и четверть минуты помолчали.
      Первым поднялся Рокотов и протянул руку старому егерю.
      - Через недельку ждите.
      - Обязательно, - егерь поправил ремень карабина. - Про наши посты помнишь...
      - Помню. Да и вы смотрите, не расслабляйтесь. Если что не так пойдет и нам придется рвать когти раньше времени, мы по рации сообщим.
      - Прикроем,- пообещал старожил, - не боись...
      По обеим сторонам заранее оговоренного маршрута возвращения группы егеря обустроили четыре стационарные огневые точки. И еще с десяток временных. Прямо со следующего дня на постах будут постоянно находиться трое опытных охотников, способных за минуту положить пару десятков преследователей, буде бандитам придет в голову сесть на хвост отступающим казакам. Полная огневая мощь команды прикрытия составляла двенадцать карабинов "Лось" калибра девять миллиметров, что означало поражение полусотни боевиков на расстоянии километра всего за минуту.
      Стрелять егеря умели, и только почтенный возраст помешал им присоединиться к отряду Рокотова.
      Возглавляемая Кузьмичом группа скользнула в подлесок. Влад подождал минуту и поднял правую руку.
      - Время! Вперед...
      * * *
      Проводить вылетающих в Брюссель офицеров прибыл сам Главком ВМФ Владимир Самохвалов.
      У здания аэропорта Шереметьево-2 толпились корреспонденты всех российских телеканалов, но вышколенная служба безопасности не позволяла им приближаться к залу для особо важных персон ближе чем на сто метров. Так что зрители вынуждены были довольствоваться общей картинкой аэровокзала и сбивчивыми комментариями самих ведущих информационных программ, на все лады повторяющих уже по сто раз проговоренные скудные сведения, полученные из пресс-служб ВМФ и Министерства обороны.
      Самохвалов окинул тоскливым взглядом толпу журналистов и проследовал в зал, где его с нетерпением ожидали два вице-адмирала и пятеро капитанов первого ранга.
      - Товарищ адмирал флота, - старший группы молодцевато отдал честь Главкому, - делегация в полном составе построена...
      - Вольно, - сморщился Самохвалов, - не на параде... Отойдем-ка в сторонку.
      Главком и вице-адмирал встали рядом с торчащей в углу зала пальмой. Самохвалов достал пачку "Собрания", демократично угостил своего визави и прикурил от услужливо поданной зажигалки, отметив про себя, что подчиненный явно не стеснен в средствах - золотая зажигалка была из коллекции "Альфред Данхилл" и стоила, по самым скромным подсчетам, не менее двух тысяч долларов. Зарплату вице-адмирала за десять месяцев беспорочной службы на мягких ковровых дорожках штаба ВМФ.
      - Ну, ты готов?
      - Обижаете, Владимир Сергеич, - вице-адмирал похлопал пухлой ладошкой по кожаной папке. - Все как в аптеке. Документы согласованы...
      Глава делегации не знал, что на самом деле произошло с атомным ракетоносцем. Но его это, в сущности, и не заботило. "Мценск" был проблемой командующего Северным флотом. Задачей же штабного вице-адмирала являлись переговоры с представителями НАТО о возможности предоставления российскому ВМФ технических спасательных средств.
      Заодно, в перерыве между беседами с американцами и англичанами, члены делегации намеревались хорошо отдохнуть в бельгийской столице и с пользой потратить выданные им щедрые командировочные.
      - Ты смотри там, не затягивай, - Самохвалов тяжело вздохнул. - Верховный торопит. Как до чего договоритесь, звони...
      - Сразу, - пообещал вице-адмирал. - Но это от натовцев зависит.
      - И от тебя тоже. Будут просить характеристики переходной камеры - давай тут же.
      - А системы блокировки доступа?
      - Да какая уже разница! - Главком ВМФ стряхнул пепел в кадку с пальмой. Шифроаппаратура и так самоуничтожилась. А ничего другого, чего янкесы бы не знали, на "Мценске" нет...
      - То есть норвегам можно обещать доступ на командный пост?
      - Зачем? - не понял Самохвалов.
      - Ну-у... - растерялся паркетный вице-адмирал, - если попросят...
      - Нечего им там делать, - Главком ВМФ тряхнул головой. - Ты больше сам слушай, меньше говори. Все предложения западников фиксируй. Если что, то мы на них свалим провал операции по подъему.
      Вице-адмирал довольно закивал.
      Ситуация с затонувшим "Мценском" все более и более напоминала историю с утопленным в конце восьмидесятых годов "Комсомольцем".
      Тогда тоже строилась масса планов по подъему лодки, были выделены приличные суммы из бюджета, которые за пять лет полностью израсходовались на командировки руководства ВМФ и ЦКБ "Аквамарин" за границу. Благодарят "Комсомольцу" почти все штабные офицеры побывали за рубежом. Некоторые не по одному разу. Лодка, естественно, так и осталась лежать на дне, но это как раз меньше всего волновало холеных адмиралов, выписывавших себе командировочные по три-четыре тысячи дойчмарок в день.
      Нынешняя поездка в Брюссель ничем не отличалась от бестолковых командировок "по проблеме "Комсомольца"". Изначально было понятно, что западная помощь опоздала, к приходу норвежцев или англичан на "Мценске" никого в живых не останется, но бюрократический ритуал требовал соблюдения внешних приличий. И потому, когда обеспокоенные непрекращающимся бардаком в российской армии натовцы внесли предложение о помощи, адмиралтейство благосклонно приняло приглашение и делегировало в Брюссель наиболее "нужных" сотрудников. Пока для консультаций.
      - И еще, - Самохвалов понизил голос. - Сразу ответов не давай, сначала мне докладывай. А то они напредлагают...
      -- Это точно, - хихикнул вице-адмирал. - Слышали, что питерские старперы заявили?
      - Какие старперы?
      - Ну, эти... Из бывших главных конструкторов "Малахита" и "Лазурита"*...
      - Нет, - заинтересовался Главком.
      - Предложили понтонами задрать корму лодки. Типа, глубина сто метров, длина "Мценска" - сто пятьдесят. Если подвести понтоны, то комингс-площадка окажется над водой... И вроде это можно сделать за два дня.
      - Про бывших забудь. Никто их слушать не будет. Верховный приказал сотрудничать только с разработчиками. С "Аквамарином"...
      - А что "Аквамарин"?
      - Совещаются, - важно ответил Самохвалов. - К ним председатель госкомиссии завтра вылетает.
      * "Малахит", "Лазурит" - санкт-петербургские кораблестроительные КБ, занимающиеся проблемами конструирования подводных аппаратов и подъема затонувших судов.
      - Кацнельсон на нашей стороне, Владимир Сергеич? - спросил осторожный вице-адмирал.
      - Илья Иосич не дурак, конъюнктуру чувствует. Пархатый, одним словом... Ему тоже этот геморрой с независимыми экспертами не нужен. Тем более, у него генконструктор "Аквамарина" Слуцкий в дружбанах ходит, еще с тех времен, когда Кацнельсон "ЛОМО" реструктурировал...
      - Мы-то хоть финансирование получим?
      - Обязательно, - Главком затушил окурок в кадке. - По прикидкам, на операцию выделят миллионов семьдесят-сто зеленых. Треть наша.
      - Остальное "Аквамарину"?
      - Ага. Кацнельсон лично распределять будет... И твоя роль в этом деле не последняя. Так что постарайся.
      - Постараюсь, - вице-адмирал прищурился. - Не первый раз замужем...
      - А с независимыми экспертами я решу. В конце концов, нам ничто не мешает поставить на всю документацию вторую форму*.
      - Если не первую.
      - Нет, первая крутовата, второй хватит, - Самохвалов вяло отмахнулся. Пенсионерам так и так доступа не будет. И я Кацнельсона заодно проинструктирую, чтобы все совещания в закрытом режиме проводил.
      - Ему еще в Видяево ехать, - напомнил вице-адмирал.
      * Вторая форма секретности.
      - Там тоже все решено. Пообщается с родственниками, заявит о шагах правительства, компенсациях...
      - Что мне, кстати, Владимир Сергеич, натовцам об аварийном буе говорить? встрепенулся глава делегации.
      - А что буй?
      - Ну, почему не отстрелился...
      - А он не отстрелился? - удивленно спросил Самохвалов, которому не доложили о неисправности аварийного буя на "Мценске".
      Перед учениями его из-за короткого замыкания в электропроводке просто-напросто отключили, и лодка вышла в море с неработающей системой подачи сигнала. Правда, по документам буй был в полном порядке, о чем имелся соответствующий акт технической службы флота.
      - Я слышал, что нет.
      - Обойди эту тему. Или скажи, что подробности выясняются. Типа, взрывом могло его повредить.
      - Западники не поверят.
      - Это их дело - поверят, не поверят. А я разберусь, - Главком прикурил вторую сигарету. - Зотов, не дурак, четырнадцать лет на Севере, что-нибудь придумает. К тому же, нашли мы "Мценск" практически сразу, к вечеру пятого... Претензий к скорости поиска нет. А есть буй на поверхности или нет - не важно... На саму спасательную операцию это никак не влияет.
      - Согласен, - вице-адмирал посмотрел на часы. - Мне пора, Владимир Сергеич...
      - Давай, иди, - Самохвалов пожевал филвьтр сигареты. - .И давай там потщательнее. Сам знаешь.
      - Есть, товарищ адмирал флота!
      * * *
      Люк, ведущий из сарая в огромный прямоугольный подвал, скрипнул и распахнулся. Заложники .по привычке прикрыли глаза, чтобы не быть ослепленными мощным фонарем придурковатого восемнадцатилетнего охранника Лечи Атгиреева, любившего прямо с порога направить луч в лицо кому-нибудь из рабов.
      Но на этот раз все обошлось.
      Зашла молчаливая Яхита, поставила в центре подвала чан с вареным рисом, бросила пару лепешек и невозмутимо удалилась, оставив люк полуоткрытым. Через час она придет за пустой посудой.
      Заложники, позвякивая ножными цепями, сгрудились у чана.
      Рафик Варданян сноровисто разделил черствые лепешки на девять почти равных частей и роздал присутствующим.
      Семнадцатилетний ингуш Магомед Цароев повертел в руках свой кусок и отвернулся,
      - Так не годится, - мягко сказал пожилой отец Владимир, батюшка из Гудермеса, захваченный боевиками непосредственно перед началом второй чеченской кампании, - кушать обязательно надо. Ты молодой, силы тебе еще понадобятся.
      - Не хочу, - угрюмо буркнул Магомед.
      Два бывших бомжа - Жора и Яков - подцепили ломтями лепешек густое варево и зачавкали. В заложниках они куковали уже пятый год. Никто их не искал, никому они не были нужны, и потому свое нынешнее положение рано состарившиеся мужчины воспринимали как должное. Работа от зари до зари и постоянные избиения за малейшую провинность превратили их фактически в запуганных животных.
      Остальные семеро еще держались, но и у них силы были на исходе.
      Тяжелее всего переживал молодой Магомед, похищенный боевиками всего месяц назад из Нальчика. Отец Владимир и остальные - иеромонах Михаил, Митя Чубаров, Ираклий Туманишвили и коммерсанты Виктор Шерстнев с Варданяном - как-то пытались поддержать юношу, однако раз в три дня Цароев срывался, начинал отказываться от пищи и был готов броситься на вооруженного охранника, чтобы погибнуть как мужчина.
      - Голодом делу не поможешь, - весомо заявил Ираклий.
      - Да какое дело? - вскипел горячий ингуш. - На эт-тих собак работать? И ждать, когда опять издеваться начнут?
      - О маме подумай, - вмешался Михаил, поправляя протершиеся полы монашеского одеяния. - Рано или поздно мы отсюда выйдем. Магомед опустил голову и закусил губу. За Цароева боевики потребовали восемьсот тысяч долларов. У его небогатой и немногочисленной родни таких денег отродясь не бывало. Магомеда и трех его сестер воспитывала одна мать. Отец погиб, когда Маге было всего семь лет - разбился на своем самосвале во время оползня в горах. А мать, сельская учительница, больше ста долларов в руках не держала, даже не представляла себе, что бывают суммы в десятки и сотни тысяч.
      Неделю назад боевики с хохотом рассказали, что Цароева отправилась в Москву к дальнему родственнику.
      Магомед знал дядю Руслана. И понимал, что коммерческий директор маленького химического комбината, производящего лакокрасочные изделия, сможет набрать от силы одну двадцатую суммы выкупа. Даже если продаст свои маленькую квартиру, "Жигули" пятой модели и все имущество. Магомед прямо сказал об этом играющему в "старшего вайнаха" Резвану Гарееву, присовокупив от себя лично, что с этого момента все Гареевы стали его кровниками.
      Резван сплюнул и приказал своим подручным слегка поколотить Магомеда, дабы ингуш меньше открывал рот, когда с ним разговаривает "уважаемый" в ауле человек. Трое молодых чеченцев лениво попинали связанного Цароева и зашвырнули юношу обратно в подвал.
      - Ты лучше слушай, о чем они базарят, - Рафик положил руку на плечо понурившегося Магомеда. - Ты один их язык понимаешь. Может, что и придумаем...
      Митя Чубаров согласно кивнул. О побеге мечтали все заложники. Правда, за исключением Жоры с Яковом. Им бежать было некуда. Жизнь в чеченском плену мало отличалась от той, что они вели на бескрайних российских просторах. Те же избиения со стороны стражей порядка, та же скудная еда, та же тяжелая работа, если удавалось на несколько дней пристроиться подручными к какому-нибудь мелкому бизнесмену, те же опасения за собственную жизнь. Единственной вещью, которой они были лишены, был алкоголь. Их нынешние хозяева запрещали рабам выпивать, хотя сами себя не ограничивали, вводя нормы шариата исключительно для заложников и наслаждаясь неограниченной властью над пленными.
      Магомед тряхнул головой и попытался сбросить руку Варданяна со своего плеча.
      - Цепляться друг с другом - последнее дело, - сказал Ираклий. - Поодиночке нас раздавят.
      - А так? Что так? - разозлился Цароев.
      - А так у нас есть хоть какой-то шанс, - Чубаров поднял кусок лепешки и протянул ингушу. - Бери и ешь.
      - Не буду...
      - Будешь, - Туманишвили строго посмотрел на Жору с Яковом. - Хорош жрать. Другим-то оставьте.
      Экс-бомжи тут же прекратили чавкать и втянули головы в плечи.
      - Ребята дело говорят, - отец Владимир пододвинулся поближе к чану. - Не будешь кушать, Мага, не сможешь работать. Тогда всем хуже будет. Ты же этих скотов знаешь, прости Господи...
      За нежелание одного из заложников трудиться на благо "независимой Ичкерии" наказывали всех остальных - выстраивали рядком во дворе и избивали прикладами автоматов. Причем в экзекуции принимали участие не только взрослые боевики, но и чумазые подростки десяти-двенадцати лет от роду. Воспитание вседозволенности у новой чеченской молодежи начиналось с младых ногтей. Подростки не умели ни читать, ни писать, ни даже считать до сотни, зато очень хорошо усвоили, что с рабом можно делать все что угодно. Вплоть до пули в живот, если так захочется. И национальность раба не имела никакого значения. Отец Владимир и иеромонах Михаил за год, что они провели в плену, несколько раз переезжали из одного аула в другой и насмотрелись на самых разных заложников. Среди них, помимо русских, были и ингуши, и сами чеченцы, и евреи, и даже французский фотодокументалист. Со всеми обращались примерно одинаково. Иностранцев только меньше били, стараясь не слишком портить их товарный вид.
      - Мы совсем без витаминов сидим, - Туманишвили перевел разговор на другую тему и достал из-за пазухи пучок перьев чеснока. - Каждому по три.
      - Где взял? - поинтересовался Чубаров, запихивая в рот пахучую траву.
      - Нарвал у того старого хрена в огороде, что тарай строит...
      - Осторожнее будь, - отец Владимир взял свою порцию. - Не дай Бог, заметят.
      - Я не с самой грядки брал. Там в углу двора за кустами растет. Наверное, выбросили негодные головки, вот они и проросли.
      - Зимой вообще вилы будут, - прошамкал Яков. - Я за два сезона все зубы Потерял.
      - Я до зимы здесь сидеть не намерен, - буркнул Магомед.
      - Если не намерен, тогда ешь, - наставительно сказал Чубаров. - И ушки на макушке держи. Не могут они постоянно осторожность соблюдать. Обязательно рано или поздно проколются...
      - Да при мне эти уроды мало что говорят, - Цароев зачерпнул рис. - Понятно же, что я по-чеченски понимаю.
      - Не обязательно, - пожал плечами Туманишвили. - Они тебя проверяли?
      - Как это?
      - Ну, к тебе лично по-чеченски обращались?
      - Нет, только по-русски...
      - Вот видишь. Сделай вид, что не понимаешь.
      - Попробую...
      Ираклий переглянулся с Чубаровым и отцом Владимиром. Молодого ингуша надо было чем-нибудь занять, отвлечь от постоянно накатывающей ярости.
      - Это крайне важно, - подтвердил отец Владимир. - Сейчас каждая крупица информации может помочь.
      - Должны же они куда-то ездить, - Митя отправил в рот порцию риса. Смотришь, и охраны поменьше станет...
      Магомет задумался и начал есть. Ираклий неслышно вздохнул.
      * * *
      Головная группа услышала рев двигателей самолета за полминуты до того, как Су-24МР* вывернул из-за зубчатой гряды и на бреющем полете пронесся над узкой ложбиной, идущей вдоль извилистого хребта.
      * Су-24МР - фронтовой самолет-разведчик. Предназначен для ведения всепогодной комплексной воздушной разведки на глубину до 400 км за линией боевого соприкосновения. Оснащен бортовым комплексом разведки БКР-1, в том числе РЛС "Штык", лазерной системой <Шпиль-2М" и пр. Экипаж - 2 чел.
      Казаки мгновенно распластались на земле, набросив на головы мохнатые капюшоны маскхалатов.
      Разведчик прошел на высоте около трехсот метров, беспрерывно разбрасывая тепловые ловушки, резко свернул влево, встал на крыло и исчез за горбом огромной горы.
      - Вот именно об этом я и бухтел на последнем инструктаже, - тихо произнес Рокотов, оглядываясь назад, где в рощице акаций замерли вторая и третья группы. - Если б мы использовали радиосвязь, то через три минуту тут были бы штурмовики...
      - Согласен, - Никита медленно встал на одно колено.
      - Лежи! - резко приказал Влад. Филонов недоуменно пожал плечами:
      - Так улетел же...
      - Не говори гоп, - биолог осторожно вытянул ногу. - Это тебе не олень, который пробежал и всё. Воздушная разведка иногда повторяет заходы... Лежим тихо сорок минут. Если у них будет несовпадение по сканированию местности, то этот квадрат превентивно накроют ракетами.
      - Черт... - бывший браконьер улегся обратно на камни.
      - А ты думал! Современная техника... Сечет цели до полуметра в диаметре.
      - Чо ж тогда про развал армии базлают? - грустно осведомился Никита. Мол, нет у нас ни фига...
      - На войну средства всегда найдутся, - проворчал Рокотов. - Это в экономике думать надо, а кого замочить - тут мы первые. И генералы денег украдут, и народ доволен, шоу по телику смотрит... Заодно ненужные мысли из головы выбиваются. Когда где-то воюют, не до осмысления действий премьера с президентом. Потому-то эта война нескоро остановится.
      - А лодку поднять не можем...
      - Не можем. Вернее, не хотим.
      - С-сволочи, - Филонов одним словом выразил извечное отношение русского человека к власти.
      - Каких выбрали, - примирительно сказал Владислав. - Никто нас за руку не хватал, вместо 'нас никто бюллетени не заполнял.
      - Выбора-то не было, - Никита раздраженно сплюнул в пыль. - Не за сумасшедших же Яблонского с Зюгновичем голосовать.
      - Вольфыч еще был, - напомнил педантичный Рокотов.
      - Ага! Ты еще Джабраилова вспомни. Или этого, кемеровского губера...
      Изредка случающиеся на войне передышки почему-то обычно приводят к обобщенным философским беседам на политические темы.
      - Надо было против всех. Вот бы покрутились, если б народ так отреагировал на выборы президента, - усмехнулся Влад.
      - А-а! - Филонов скривился. - Все равно бы было больше пятидесяти процентов.
      - Не уверен...
      - Ты просто по Питеру ориентируешься. А у нас, да и почти повсюду, народ голосует не по уму... Хотят, придурки, чтоб как при социализме было. С голой жопой, но чтоб у соседа - то же самое. Равная нищета. Я, вон, вроде небольшие бабки имел, когда зверя бил... И то оглядывался, чтоб сарай не спалили из зависти. У нас же как - если выделился чем-то, значит, слишком умный. И обратно, за ноги в это болото. Чтоб у соседа-алкаша хата пустая и у тебя тоже.
      - В Питере аналогично, - зевнул Рокотов. - У меня приятель был, коммерсантом заделался, еще в самом начале перестройки. Причем не барыга-перекупщик, а производитель. Пекарню свою открыл, развернулся... Ну, и купил себе "девятку". Цвет "мокрый асфальт", стекла тонированные, все чики-чики... У дома решил держать, соседи свои, если что - угонщиков отпугнут. Но не тут то было! На следующий день выходит - бокового стекла нет. Стекло новое поставил, бабке с первого этажа денег дал, чтоб караулила... На второй день - нет заднего стекла и кто-то гвоздем по борту царапнул. А бабка орет, что никого не видела. Ладно, загнал во внутренний двор, запер ворота... Вечером грохот. Выглядывает в окно - прям в лобовухе унитаз торчит. И ведь не лень кому-то было на крышу лезть и оттуда сантехникой швыряться! Мораль понятна - не выделяйся, иначе ближайшие друзья-приятели и сожрут... Теперь тот парень отдельный коттедж себе построил, за машины свои не переживает. А соседи, что унитазами кидались и стекла ему били, так в том доме и кукуют. Всё деньги на косметический ремонт подъезда в местной администрации выколотить пытаются. А не гадили бы - давно б по чистенькой лестнице ходили бы, дверь на кодовом замке имели бы. Мораль вторая - минутное удовлетворение от сделанной пакости обычно оборачивается потерями в будущем...
      - Это точно, - согласился Никита, как-то раз бросивший килограмм дрожжей в выгребную яму соседу, "случайно" своротившему своим трактором распорки, на которых сохли добытые браконьером шкурки, и так же "непреднамеренно" проехавшему по нежному меху грубыми колесами чадящего "Белоруся".
      Воспоминание о свершившемся возмездии и криках смываемого фекальными массами тракториста, наутро распахнувшего дверь в свой "скворечник", согрело душу экс-браконьера, и он широко улыбнулся.
      * * *
      Пресс-секретарь Главкома ВМФ капитан второго ранга Игорь Дрыгало сбежал по ступеням центральной лестницы, покрытым роскошной ковровой дорожкой бордового цвета по пятьдесят долларов за метр, на несколько секунд задержался у огромного зеркала, стоящего аккурат напротив стойки дежурного мичмана, огладил китель и придай своему лицу выражение усталой задумчивости. У ворот штаба его ждал корреспондент НТВ.
      Ежедневное участие Игоря Дрыгало в выпусках информационных программ уже стало ритуалом. Четвертый день вся страна/затаив дыхание, следила за развернутой на Северном флоте спасательной операцией и ловила каждое слово пресс-секретаря Главкома ВМФ.
      Первые два дня Дрыгало купался в лучах неожиданной славы.
      На третий, когда журналисты принялись задавать неудобные вопросы, удовольствие от непрекращающихся интервью сменилось раздражением на собственное начальство, фактически выставившее кап-два щитом между собой и обществом. К тому же ситуация вокруг утонувшего "Мценска" не менялась. Спасательные снаряды бестолково тыкались в корпус, маневрировали возле рассеченной ударом форштевня комингс-площадки аварийного люка, но к переходной камере в девятом отсеке субмарины так и не присасывались.
      Дрыгало обратился к адмиралу флота Самохвалову с просьбой о прекращении своего участия в информационных выпусках, на что получил резкую отповедь и приказ во что бы то ни стало продолжать успокаивать телезрителей. Как именно следовало успокаивать, ему не объяснили.
      Мол, сам разобраться должен, на то он и пресс-секретарь.
      Правда, дали карт-бланш на любое вранье, которое хоть как-то сможет сгладить Начинающуюся истерику в обществе.
      Из разговора с Самохваловым капитан второго ранга сделал для себя вывод, что реальная обстановка вокруг "Мценска" резко отличается от сообщений с пометкой "для служебного пользования", распространяемых среди офицеров штаба. Он не знал истинных причин аварии атомного ракетоносца, но подозревал, что выдвинутая официальная версия о столкновении лодки с миной времен Второй мировой войны так же далека от правды, как таран субмарины летающей тарелкой с Альфы Центавра, ведомой пьяным инопланетным пилотом.
      Дрыгало достал расческу, провел ею по жиденьким волосикам и немного склонил голову вбок, проверяя, достаточно ли печальный у него внешний вид.
      Идти к воротам, где приплясывали от нетерпения интервьюер с телеоператором, не хотелось. Вместо этого кап-два с удовольствием бы полежал на диване в комнате отдыха. Но надо.
      Пресс-секретарская должность была синекурой ровно до той поры, пока на флоте не происходило нечто экстраординарного. Тогда у Дрыгало начиналась горячая пора. Так уже было, когда матросик на все том же Северном флоте захватил в заложники десяток своих сослуживцев и заперся с ними на командном посту стоящей у пирса атомной субмарины. Дрыгало не спал двое суток, чуть не получил выговор от министра обороны за несвоевременный доклад по команде, но сумел смикшировать инцидент и так убедительно врать журналистам, что те потеряли всяческий интерес к происшедшему буквально на следующий день после того, как доморощенного террориста выкурили с лодки слезоточивым газом. Причина захвата заложников так и осталась за кадром.