Когда дежурный электрик устранил последствия короткого замыкания, группа Кляксы собралась в комнате инструктажа. Морзик выглядел несколько смущенным.
      — Я думал — там два провода, а там три... — оправдывался он.
      — Вы, голубчик, пустили фазу на заземление, — смеялся Лерман, очищая перочинным ножиком обгоревший штепсель. — Вас могло ударить током!
      — А он бы блок поставил! — давился смехом Ролик. — У него реакция хорошая!
      — Хватит балаганить, — устало вздохнул Зимородок, закрепив в стене потемневшую крышку розетки. — Видик работает, Киру ждать не будем. Она там еще долго провозится. Начинайте, Борис Моисеевич.
      — Эта кассета, конечно, не такая увлекательная, как та, про которую Михаил рассказал милиционеру. Но все же взгляните на нее внимательно. Вот так выглядит процесс хищения государственных и коммерческих секретов. В обнаженной натуре, так сказать. В полный рост.
      В комнате воцарилась тишина, нарушаемая дыханием разведчиков и скрипом старых стульев. Мебель “кукушки” оставляла желать лучшего.
      На экране появилось изображение Тимура Дербенева в странном ракурсе — сверху вниз и несколько наискось. Дербенев склонился над толстой пачкой бумаг, вдумчиво изучая текст, отгибая непослушные толстые страницы с лиловыми штемпелями грифа и время от времени проводя по ним сверху вниз простенькой синей шариковой авторучкой плашмя, точно разглаживая листы.
      — Что он делает? — спросил Ролик с любопытством. — А нельзя тут музычку в сопровождение?
      — Ничего хорошего, юный друг. Это он сканирует текст. Наши ребята полагают, что в авторучку встроен сканер. Видите — он держит ее строго параллельно строкам текста и ведет с равномерной скоростью вниз... Дальше нужно только подключиться к сотовому телефону с выходом в Интернет — и вся информация будет сброшена потребителю. Десять лет назад об этом можно было только мечтать...
      Шестеро мужчин и молодая женщина смотрели на экран.
      Скривившись, Ролик мстительно сказал:
      — Хлипкий думает, что зашибет деньгу, а мы ему всю малину обломаем! Торчок полный!
      Людочка-Пушок проговорила:
      — Он плохо выглядит... Какой-то больной весь...
      Она была серьезна, задумчива и куталась в теплую пуховую кофту.
      Клякса был озабочен другим:
      — Кто камеру так криво поставил? Не могли выровнять? Теперь хоть голову набок поворачивай!
      А Лехельт, выпятив губы, спародировал вальяжный баритон модного питерского адвоката:
      — Содержание видеозаписи, представленное обвинением, не свидетельствует о противоправных действиях моего подзащитного! — И добавил уже нормальным голосом: — Чтобы использовать этот материал в суде, надо добыть авторучку со всем содержимым.
      Морзик, обескураженный неудачей с чайником, помалкивал, восстанавливая чувство самоуважения.
      Старый, бросив беглый взгляд на экран, отодвинул угол темной шторы и поглядел в окно.
      А за окном, за давно не мытыми стеклами, так же беззвучно и наискось, как кадры оперативной съемки, падал белый пушистый снег...
      — Как же вы допустили, чтобы он секретные сведения передавал у вас на глазах? — возмутился Ролик после просмотра. — Значит, технология коронида украдена?!
      Опер Лерман хитро улыбнулся, лицо его при этом покрылось меленькой сеточкой морщин — точно стекло потрескалось.
      — Это деза, наверняка, — уверенно сказал Зимородок. — Не волнуйся. Небось всю ночь лепили книжку?
      — Книжка настоящая, — ответил Борис Моисеевич. — Только пару листов заменили. Эти государственные секреты такая забавная вещь, знаете ли... Иногда их сохранение крайне важно, а иногда — вредит делу.
      — Первый раз слышу, чтобы хранение секретов вредило делу, — заинтересовался Лехельт. — Всегда говорят, что болтун — находка для шпиона!
      Разведчики оживились в предвкушении истории, на которые Лерман был большой мастак.
      — Примеров тому, как секретность вредит делу, легион, дети мои, — начал Лерман, устраиваясь поудобнее, точно петух на насесте, — У нас в военно-промышленном комплексе каждая хорошая разработка создавалась на разных заводах по нескольку раз — из-за секретности. Но я вам расскажу, как однажды нежелание открывать государственную тайну едва не сорвало международные переговоры по ограничению стратегических вооружений. ОСВ-1 они назывались. Я тогда входил в делегацию от нашего управления... как раз следил за соблюдением режима секретности. Так вот, политики в общем и целом договорились, наш генеральный секретарь облобызал ихнего американского президента — и осталась техническая сторона вопроса: сколько ракет сокращать, где и как. Чтобы подготовить документ, нас вывезли на закрытую виллу, за город, а руководство осматривало достопримечательности и делало многообещающие заявления прессе.
      Все было бы ничего, но для того, чтобы начать договариваться, надо было признаться друг другу, сколько у тебя ракет, каких, и где они расположены. Это, голубчики, прямое разглашение сведений особой важности. Расстрельная статья, между прочим. Зам. главы МИДа смотрит на меня, но я только пожимаю плечами: кто я такой, чтобы давать добро на подобную акцию? Потом опять скажут, что евреи продали Россию. Тогда они запрашивают Москву. Там замешательство и паралич. Московские евреи тоже на это не идут. Не сходятся в цене. Сверху удивленно интересуются, когда будет готов документ? Достопримечательности на исходе!
      Лерман потер сухими пальцами лоб, с удовольствием предаваясь воспоминаниям. Внимание молодежи радовало его, как любого пожилого человека.
      — Я смотрю — у американцев такая же чехарда. Мой коллега, подполковник ЦРУ Джереми Хайц, смотрит на меня волком и уже не вспоминает в баре об общих национальных корнях. Янки упираются и первыми открывать свои государственные секреты ни в какую не хотят: вдруг эти загадочные русские поблагодарят и откланяются? Сидим до посинения в душной комнате для секретных переговоров, торгуемся день, другой, третий... А сверху давят! По второму кругу осматривать местность пошли! От кока-колы изжога, пива хочется и жареной картошки. Никогда раньше столько времени не торговался!
      Ну, руководители делегации в отчаянии. Ситуация тупиковая — никто не хочет брать на себя ответственность. И тут ночью мне под жужжание кондишена приходит гениальное решение! Бегу прямо в трусах к шефу. Секьюрити ошалело косится на меня и будит его. Он с первого раза не понял, а когда понял — чуть не расцеловал. Наутро поспешаем в чертову комнату, вызываем всю американскую сторону, и наш Даниил Самуилович говорит: “Господа! Давайте я расскажу вам, что есть у вас. А потом вы нам расскажете, что есть у нас. А после этого честно скажем друг другу, правильно это или нет!”
      Разведчики покачали головами. Борис Моисеевич горделиво выпрямился.
      — Мудреный ход, — сказал Андрей Лехельт. — А что — это разве не секретные сведения?
      — Совершенно секретные, потому что раскрывают источники информации. Но все же не “ОВ”.
      — Ну и как? — полюбопытствовал Ролик, качаясь на стуле и позабыв предупреждения Кляксы. — Совпало?
      — Специалисты говорили — на девяносто процентов. Мы все знали про них, а они про нас. Ракетная установка не авторучка, в карман не спрячешь. Вот так-то... м-да...
      Лерман еще несколько секунд смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Потом, возвращаясь из прошлого, сказал другим, сухим и строгим голосом, как бы отдаляясь от присутствующих:
      — А теперь перейдем к делам насущным. Ибо все прошлые победы перечеркивает одно поражение. Группа Визиря эти дни тянула Дербенева плотненько. Он очень напуган, нервничает, хвост за собой чует — но вычислить не может. Были, конечно, паузы, но, по нашему мнению, непреднамеренные. Сам Дербенев их не создавал. Кроме одной, вот этой...
      Лерман достал из старенького кейса еще одну кассету, осторожно сдул с нее крошки печенья. Видеоматериалы опера получали под роспись на “кукушках” ОПС.
      — Здесь зафиксировано, как он посещает один публичный дом. Заведение средней руки, но он человек прижимистый. Пробыл там полтора часа. Вот сотрудник Визиря идет за ним... видите? Ему удалось выяснить, с какой девушкой уединился Дербенев.
      — Он заглядывал во все двери? — спросил Ролик, облизываясь.
      — Нет, он выбирал снимки девушек, пока ему не сказали, что одна только что была занята. Вот ее фотография.
      — О-о-о... — застонал стажер. — Пустите меня к ней!
      — Ролик, перестань! — скомандовал Клякса. — Смотри на это как на работу, иначе отстраню.
      — Я именно так и смотрю, товарищ начальник!
      — Тихо, ребята, — поморщился Лерман. — Что вы — голой задницы не видали? Пардон, Людочка.
      — Такой не видал... — прошептал Ролик Морзику.
      — Ерунда... — так же тихо ответил Вовка. — Вот у меня была одна... Ладно, потом расскажу.
      — Какая у нас задача? — спросил Зимородок, строго косясь на молодых подопечных.
      — Твоя группа, Костик, меняет наряд Визиря. — Строгий палец опера уткнулся в грудь Кляксе, — У меня есть подозрение, что они засветились.
      — У парня в заведении из штанов выпал пистолет?
      — Я думаю, там этому бы не удивились. Нет, дело в другом. Я анализировал запись... вот, посмотрите внимательно. Видите, там, на углу вывески, маленькую коробочку...
      — Камера наблюдения!
      — Правильно, Пушок. Сотрудник Визиря вышел из машины и пробыл в заведении час с небольшим...
      — Ему это как командировочные оплатят?
      — Цыц! Надоели, остряки. Слушайте и учитесь. Все это время наша машина стояла напротив, в ней сидели люди. Они не догадались выехать из сектора наблюдения камеры. Если охрана видела их, — а это весьма вероятно, — им вполне могло показаться подозрительным, что один пассажир посетил заведение, а другие терпеливо ждут его в салоне полтора часа и никуда не выходят.
      — Вывод напрашивается сам собой, — кивнул Лехельт, ероша в задумчивости волосы.
      — Поэтому вы меняете наряд Визиря на этом объекте, — сказал Лерман Кляксе. — Раздели группу на два сменных наряда. Пусть один тянет Дербенева, а второй попытается проникнуть в заведение, в комнату, где работает эта девушка.
      — Я, я! — закричал Ролик.
      — Поискать тайник? — кивнул седеющей головой Клякса, не обращая внимания на возбужденного Витька.
      — Найти тайник, — жестко уточнил Лерман. — Не вскрывать. Там могут быть всякие закладки, от которых не убережешься.
      — Разные волосы, пылинки? Это знаем, проходили на курсах! — махнул рукой Ролик.
      — Юноша, вы отстали от времени! Там может быть счетчик посетителей. Обычный фотодиод, регистрирующий появление потока света. Поэтому просто пошарьте датчиком пустот — и поставьте “глаз”. Я думаю, Дербенев именно там взял авторучку-сканер, и скоро он ее вернет обратно. Есть шанс зацепить ниточку, которая ведет к резиденту.
      — А если он ее выбросит?
      — Если бы, да кабы, да во рту росли грибы... Не выбросит. Это дорогое оборудование. Очень дорогое. Резидент захочет получить его обратно. Чего вы смеетесь, Михаил?
      Все присутствующие разом оглянулись на Тыбиня. Чтобы Старый смеялся — это было редкостью.
      — Так, — сказал Тыбинь, ничуть не смущаясь и расправив пудовые плечи. — Я представил рот, в котором растут грибы. Прямо реклама зубной пасты получается!

      Лерман был опер старый и обстоятельный. Работать с ним было приятно. Он снабдил разведку копией плана этажа, на котором располагалось заведение “Красная шапочка”, именуемое массажным салоном, а также аналитической справкой по всему персоналу. А ведь не прошло и суток, как Тимур Дербенев приблизился к стеклянным дверям бывшего Дома быта на Двинской улице! При этом Борис Моисеевич еще успел отсмотреть видеоматериалы, прочесть сводки наружного наблюдения группы Визиря... “Спал ли он сегодня?” — подумал Клякса, проводив сгорбленного старого опера в комнату дежурного. Лерман хотел быть на связи с нарядами Кляксы все время. Видно, этот резидент достал его крепко.
      Старые люди нередко бывают скрытны, болезненно самолюбивы и педантично настойчивы. До безжалостности.
      Тактику наблюдения выработали быстро. С собой Клякса взял Морзика, Пушка и Дональда. Ролик и Старый были отправлены на подмену наряда Визиря, тянувшего Дербенева в первую смену.
      — Невезуха! — сказал стажер, забираясь на заднее сиденье холодной постовой машины. — А может, я вместо Андрюхи?
      — Сексуально озабоченным жертвам “Плейбоя” там делать нечего, — отрезал Клякса.
      Получили и проверили снаряжение. Лехельт потребовал заменить батарейки у “глаза”. “Продули” связь. Клякса тайком поплевал на переднее колесо своей машины и пнул его носком ботинка. Тронулись.
      За воротами базы подобрали торопливо возвращающуюся из милиции Киру. Старый галантно тормознул и распахнул переднюю дверцу. Запаслись едой, питьем и кроссвордами.
      В динамиках машин послышался голос Лермана.
      — Наряд, внимание! Объект опередил вас. Он уже побывал в “Красной шапке” и не задержался Сейчас идет через Гутуевский мост, по набережной Обводного канала. Вторая группа — срочно туда. Никуда не сворачивать! Знаю я ваши штучки! Пять минут даю. О контакте с объектом доложить немедленно!
      — Миша, пошел направо! Встретишь его у Балтийского вокзала!
      — Знаю, — буркнул Тыбинь по связи. — Еще одного погоняла нам не хватало...
      В зеркало заднего вида Клякса наблюдал, как машина Старого заложила лихой вираж и ушла вверх по проспекту Говорова. По резким маневрам можно было догадаться, что Тыбинь недоволен окриками опера.
      — Первая группа — действуйте по обстановке, но не волыньте! Выемку тайника могут провести сразу же. Оперативно работать! Оперативно! Надо засечь того, кто посещает тайник!
      — Эк ему горит с этим резидентом... — удивленно проворчал Клякса.
      Однако он знал жесткую манеру работы Лермана и не обижался.
      — А что мы будем делать? — подозрительно поинтересовалась Людочка.
      — Да ничего особенного.
      — Нет, а все-таки?
      — Мы с Морзиком останемся в прикрытии. На случай, если понадобится отбивать вас с Андреем.
      — А мы? А я?
      — А вы будете изображать искателей любви втроем.
      — Это как еще? — в один голос воскликнули все трое.
      — Пойдете с Дональдом и снимете проститутку на двоих. Парень Визиря там уже был, и если на него положили глаз, пускать одного мужчину, да еще днем, сразу после посещения Дербенева... Чего ты рот открыла? Есть другой вариант: устрою тебя туда работать на недельку-другую. Согласна?
      — А делать что?
      — Хомячка кормить! — хохотнул Клякса, — Нет, ну ты меня иногда просто убиваешь, Пушок.
      — Ни фига себе, Константин Сергеевич! Вы мне еще выговариваете! У меня не то настроение! У меня мама больная, и вообще... Не хочу я!
      Помолчали. Потом Клякса подмигнул в зеркало Вовке Черемисову и вздохнул.
      — Ну что ж... Дело тонкое, на любителя... Приказывать не буду. Придется Морзика посылать. Справишься, Владимир?
      Морзик сделал невинное лицо.
      — А чего... Нам не привыкать к трудностям! Мы, старые кадры, всегда на передовой. Так что, если надо, готов, так сказать, пожертвовать своим телом. Все будет натурально, Константин Сергеевич, будьте уверены! Комар носа не подточит!
      — Не сомневаюсь! — фыркнула Людочка и отвернулась, нервно сцепляя и расцепляя пальцы.
      — Только вот финансовое обеспечение страдает! — Морзик сделал выразительный жест. — Там же половых отношений нет, одни рыночные!
      — Лерман выдал неподотчетную сумму... Только ты там не шикуй, шампанского в номер не заказывай. Денег наверняка в обрез. Я Моисеича знаю хорошо, он только прикидывается добрячком, а сам лишней копеечки не даст. Он точно уже узнал, почем там каждая услуга. Ему не впаришь. А не заплатишь — привлечешь внимание...
      — А если за свой счет? Могу я угостить добросовестную труженицу матраса?
      — За свой счет — валяй.
      Перемахнули через Екатерингофку, въехали на Двинскую.
      — Ладно... — со вздохом решилась Пушок, раздираемая сомнениями. — Я согласна. Только вы придумайте как-нибудь... чтобы покультурнее.
      — Людка, зараза! — притворно возмутился Морзик. — Это ты все специально, чтобы мне кайф обломать!
      — Я с тобой не разговариваю, между прочим!
      Пушок, зардевшись, гордо отвернулась. Клякса левой рукой, так, чтобы не видела Людмилка, показал Морзику хвалебно оттопыренный большой палец.
      — Так ты нашла лекарство? — спросил Пушка Лехельт, до сих пор возившийся с “глазом” и ССН. — Может, мне поговорить в службе экономической безопасности? У меня там однокашник по курсам есть... Тряханем аптечную мафию! Инициативно, так сказать! А?
      — Люда, настройся на работу, — проговорил Клякса. — Лекарство мы купим вечером. Скинемся втроем и купим, да, мужики? Сейчас выбрось все из головы. Накрась губы пожирнее, вульгарнее... ресницы намалюй, что ли? С таким лицом, как у тебя, девушки в публичный дом не ходят.
      — Слава Богу, что не ходят... Я с собой ничего не взяла, Константин Сергеевич! Я же не знала, какой у меня сегодня типаж...
      Машина вильнула к поребрику и остановилась у магазинчика дешевой косметики.
      — Пошли! — скомандовал Клякса.
      Они спешно купили ядовито-фиолетовую помаду, тушь для ресниц и флакончик дешевых духов. В машине Лехельт, высунув кончик языка, тщательно размалевал Людочкину мордаху, поскольку лишь ему одному она смогла доверить свой имидж.
      — Ну, кажется, вот так... — сказал Андрей, немного отстраняясь и любуясь своей работой.
      — А что — очень ничего! — искренне восхитился Морзик. — Тебе идет, Люд!
      — Да ну тебя! Чур — не смеяться! И никому не рассказывать, а то я не пойду!
      — А теперь подушись! — бодро скомандовал Клякса. — Да не так, не пальчиком за ушком!
      Он взял у нее флакончик и вылил содержимое ей на голову и на одежду.
      — Надо, чтобы за километр разило!
      В салоне резко запахло дешевой туалетной водой и косметикой. Морзик сморщился.
      — Хорошо бы колечко в нос... — продолжал Клякса. — У тебя пирсинга, случайно, нет?
      — Чего?
      — Пупок, говорю, у тебя не проколот?
      — Да ну вас!
      — Жаль... Теперь с тобой, Андрей. Дай сюда голову!
      Он взлохматил светлые непослушные волосы Лехельта, слепил подобие “ирокеза” и обильно обрызгал лаком сильной фиксации.
      — Жвачку в зубы, пивом отполируешь — и пойдет. Да, еще! Возьми вот цепочку и крути ее на пальце... вот так, понял? И употребляй морские словечки. Тут напротив Дом культуры моряков, рядом порт... ну, в общем, понял? Этот бордель, я думаю, в основном морячки посещают да еще студенты университета водных коммуникаций.
      — Цепочку где взяли, Константин Сергеевич?
      — С туалетного бачка на “кукушке” снял, пока вы собирались. Приедем — повешу обратно.
      — То-то я смотрю — знакомая...
      — А все-таки я не понимаю, как же мы там будем? — спросила Пушок, стараясь не показать, что она все-таки волнуется. — Там ведь это... в постель ложиться придется, если втроем. Эта девушка... она же потом все расскажет.
      Людочка мучительно пыталась не краснеть и не глядеть на себя в зеркало, хотя глаза сами собой тянулись к нему. Она вспоминала расторможенного до безобразия Ролика и пыталась подражать ему.
      — Я все продумал, — успокоил ее Клякса. — Сделаете так...
      Он не успел закончить, как в динамике раздался противный каркающий голос Лермана.
      — Первая группа, наряд вошел в здание?
      — Готовимся, — сухо доложил Клякса.
      — Долго возитесь! Оперативнее!
      “Иди на фиг, старый пень”, — сказал Клякса про себя, а в эфир спросил: — Вторая группа взяла объект?
      — Взяла, взяла... — недовольно пробормотал Лерман, судя по звукам, прихлебывающий чай и что-то жующий там, в комнате оперативного дежурного.
      Опер был далеко, в тепле и безопасности, и выжимал из его ребят только результаты. А Кляксу многое беспокоило. Он уже весь собрался и настроился и был как граната со взведенным взрывателем.
      — Люда, пистолет оставь. А ты, Андрюха, наоборот, возьми, и можешь особенно не прятать. Глушитель свинти только, ну и смотри, чтоб не уперли. Если что — бахнешь, мы услышим. И по связи, конечно. Девочку в обиду не давай, но и не нарывайся особо. Лучше, чтобы все тихо прошло. Датчик пустот и “глаз” положи в разные карманы... “глаз” можно в спичечный коробок положить.
      — На, Андрюха! — Черемисов протянул некурящему Дональду спички.
      — ССН воткните под низ, на белье... потому что раздеваться придется. Чтобы без связи не остались. В комнате оглядись сначала... там могут быть камеры скрытого наблюдения. Постарайся как-то их нейтрализовать... а лучше свет выключи, да и все. Не пялься явно... исподволь, мотивированно, как я тебя учил. Людочка, подыгрывай, работай прикрытием... ширмой... Отвлекай внимание... ну, ты понимаешь чем, да?
      — Да что вы так волнуетесь, Константин Сергеевич? Все будет о'кей!
      — Хватит с меня одного Волана в этом году. Героя не играй, если что — вызывай помощь сразу. Мы прилетим мигом.
      — На крыльях! — сказал Морзик. — И поставим там всех на уши!
      — Еще раз взгляни на фотографию той девушки. И ты тоже, Людочка. Вам там придется выбирать... сразу за нее не хватайтесь. Ты должна тоже участвовать в выборе, да поактивнее. Можете даже немного поспорить, а потом пусть он тебе уступит. Не тушуйся, там народ привычный к странностям и с клиентурой вежлив. Главное, чтобы они ничего не заподозрили.
      — Клякса, вы скоро? — напомнил о себе Лерман. — Я жду доклада, что группа вошла в здание!
      — Вот план этажа, — продолжал инструктаж Клякса перед выходом, сделав знак Морзику, чтобы убрал громкость. — Нужная комната предположительно вот здесь, у лестницы. Если вдруг она поведет вас в другую, придумайте что-нибудь... придеритесь к ней, выберите другую девушку, понятно? Вопросы есть? Да, еще. Будьте в типажах до конца. Когда выйдете — никаких радостных вздохов облегчения. Пока за угол не завернете — контролируйте себя. Все, пошли, пехота.
      Он легонько шлепнул обоих разведчиков по плечам. Откинулся на сиденье, провожая их глазами, и сразу осунулся и постарел. Не глуша двигатель, чтобы не сели аккумуляторы, открыл крышку и включил монитор видеонаблюдения. На встроенном в панель экране снежило. Когда заработает “глаз”, появится изображение...
      Морзик рядом с ним, напевая, заряжал и разряжал пистолет: клацал выбрасывателем, большой мягкой лапой подхватывал обойму на лету и одним тычком вновь вгонял ее в рукоять.

      — Как тут клево!
      Дешевый пластиковый дизайн лестницы борделя сразил неискушенную Людмилку наповал. Дональд, находясь в полухмельном типаже, покосился на нее пренебрежительно, выпрямился и скорчил презрительную мину. Отличительная черта русского маргинала — считать любую женщину дурой.
      Тем не менее ему тоже пришлись по душе тишина, уют и стерильная чистота. Пахло хвоей и лавандой. Ободранные аудитории его университета, где преподавала профессура с мировым именем, в сравнении с “Красной шапочкой” напоминали пристанища бродяг. Когда в стране бордели чище университетов... выводы напрашиваются сами.
      Они вместе толкнули дверь, ведущую на второй этаж.
      — Здрасьте!
      Комната напоминала приемную косметического салона. Вдоль стен стояли мягкие диваны. За высокой стойкой сидела администратор — коротко стриженная светловолосая девушка с карточкой на прищепке.
      Дональд зашарил глазами по серому ковролину, собираясь куда-нибудь сплюнуть. Тотчас же у него за спиной словно из-под земли вырос молодой вежливый вышибала и сказал сурово вполголоса:
      — Плевать будешь дома. — И погромче: — Мы приветствуем вас в нашем салоне. Можете пройти, ознакомиться с прейскурантом и комплексом услуг. Информация у администратора.
      Скривившись, Андрей недобро покосился через плечо на подтянутого вышибалу. Типажи городской шпаны давались ему легко. Растопырив локти на стойке, шмыгая, то и дело утирая нос тыльной стороной ладони, он толкал слегка замявшуюся Пушка под бок, подмигивал администраторше и не забывал крутить грязную цепочку на пальце.
      — Ничего так кают-компания... Люська, да? Чё молчишь, дура?! По скольку тут у вас все?
      — А вы, собственно, что хотите?
      — Мы-то... Х-хе! Мы, собственно, все хотим! Я с моря пришел... праздник у меня! Мне вот Люська подарок хотит сделать... да, Люсь?! Девчонку нам на часок... повеселее чтоб! Чтоб зажигала меня... ну, понимаешь? — он доверительно подмигнул девушке за стойкой, — Сосчитай, сколько это...
      Он водил глазами по сторонам и дышал на девушку-администратора пивным запахом. Пушок оклемалась и, подыгрывая, прижалась к нему, хихикала.
      — А тут миленько!
      — Чё ты понимаешь... дура! Тебя и в коровник затащи — будет миленько... Я в Токио в таких домах был! С японской баней!..
      — У нас тоже есть сауна, массажный комплекс, — заполняя квитанцию, сказала девушка у стойки. — На двоих?
      — Чё?..
      — На двоих массаж?
      Дональд скривился.
      — Хе-е... Ты чё? Люська же не мужик... Вы чё — и бабу за мужика считаете?!
      — У нас такие правила, — сказала девушка и подняла взгляд на скучающего вышибалу у двери.
      — Во блин! Родная обдираловка! Люська ж только посмотрит! У нее сегодня того... хе-хе... критические дни.
      Вышибала захлопнул книжку и сделал шаг в сторону Лехельта.
      — Ладно, ладно... — поспешно пробурчал Андрей. — Я за двоих попользуюсь! Отодвинься, дура!
      Он, расставив ноги, полез под куртку и картинно достал пухлую пачку. Настоящие купюры лежали только сверху, и Дональд, слюнявя пальцем деньги, был очень внимателен, чтобы не всучить администратору отксерокопированную бумажку.
      — Гальюн есть у вас в номере? В гальюн хочу — не могу...
      Обстановка в заведении его успокоила. Это был процветающий, добротно и всерьез поставленный бизнес. Если хозяева узнают, что их дело используют “втемную” для шпионских делишек, резиденту, пожалуй, не поздоровится — крыши у таких салонов крутые.
      Вскоре вышли четыре девушки в одинаковых легких домашних костюмах, расселись на диване. Дневная смена... Облик посетителей особого энтузиазма у них не вызвал. Стройная брюнетка не могла скрыть мимолетной гримасы брезгливости.
      Дональд открыл рот, шмыгнул носом.
      — А-аа... курочки... Цыпочки... ну-ка, подойдите поближе...
      — Без рук, — остановил его вышибала, сочувственно глянув на кислые лица девиц.
      — Во, блин... В Токио давали трогать... а тут только бабки драть! Конкуренции на вас нет... Вот эта! — Андрей решительно ткнул пальцем в пухлую, грудастую, красногубую крашеную блондинку и неожиданно заорал: “Очи черные, очи жгучие и „Макс Фактором" удлиннючие!..”
      Блондинка неслышно ругнулась и состроила угодливую улыбку. Остальные девушки вздохнули с облегчением.
      — Ваше время — один час, — сказала администратор. — За пятнадцать минут до окончания прозвучит звуковой сигнал. Желаю приятного отдыха.
      — Знаю, коза! — отмахнулся Лехельт, плотоядно улыбаясь, и, забыв о “Люське”, потянулся к блондинке. Пушок за его спиной возмущенно засопела и с размаху ткнула его кулаком в спину.
      — Уй, блин!
      Лехельт, выгнувшись, полетел грудью на стойку и ударился не на шутку больно. “Соизмеряй силу, дура! — ругнулся он про себя. — Я ж тебе не ядро!”
      — Мне эта не нравится!
      — Да кто тебя спрашивает... — морщился Андрей, потирая ушибленное плечо и лопатку.
      — Эй, стойте! — крикнула “Люська” поспешно уходящим девицам. — Я сама хочу выбрать!
      — Выбирайте, но ваше время уже идет, — холодно сказала администраторша, глядя в пустоту мимо скандальных посетителей.
      — Черт с тобой, дура... Мне все равно, кого драть... Ребро мне чуть не сломала, блин...
      Девушки неохотно вернулись и откровенно враждебно уставились на Людочку, которая, подбоченясь, преодолевая страх, по-хозяйски прогуливалась вдоль них. Довольная блондинка перевела дух и закурила, взяв огонька у вышибалы.
      Две девицы были рослые, ноги от ушей. Обменявшись с ними взглядами, “Люська” как бы спасовала и, не глядя, ткнула пальцем в сторону третьей. Это была маленькая стройная брюнетка с фотографии Лермана.
      Мизансцена была разыграна безупречно. Станиславский похвалил бы разведчиков. Ведь, в отличие от актеров, у них нет возможности репетировать, а придирчивый зритель находится всегда близко, очень близко... ближе, чем в первом ряду. И в руках у него обычно совсем не цветы, нет...
      Теперь, согласно замыслу Кляксы, в котором, пожалуй, пропадал талант режиссера. Пушок с Дональдом менялись ролями.
      “Люська” крепкой рукой подхватила кавалера за ворот куртки и пихнула вперед.
      — Пошли давай!... Ухарь-трахарь! Языком только молоть... Показывай, куда... — решительно сказала она маленькой брюнетке.
      Девушка нервно дернула плечиком, тряхнула гривой густых жестких волос и пошла вперед, за угол по коридору. Когда вся троица скрылась из виду, администратор и вышибала переглянулись и усмехнулись друг другу.
      В маленьком номере у лестницы Дональд, схватившись за живот, забормотал:
      — В гальюн, в гальюн... — и поспешно скрылся за дверью совмещенного санузла.
      Включив воду, он на миг расслабился, прислонился к прохладному кафелю и внимательно осмотрелся. Камер наблюдения не было видно. Он по ССН связался с Кляксой, доложил обстановку, потом достал датчик пустот и методично обследовал стены и пол — плитку за плиткой. Мини-локатор тайника не обнаружил. Значит, надо было искать в комнате.
      Тем временем Пушок подошла к застеленной свежими простынями кровати, потрогала рукой, потом села и попрыгала. На ее грубо размалеванном лице появилась туповатая усмешка.
      — Хе... хе-хе!
      Брюнетка боязливо присела на противоположный край кровати и попыталась нервно улыбнуться.