Навстречу ему уже бежали привлеченные дикими воплями Федунич и Сулей-ман.
      С оружием наизготовку.
      Готовые изрешетить пулями тех, кто снова напал на одного из членов их маленького отряда.
 

***

 
      Батька вяло поковырял вилкой в мисочке с овощным салатом и посмотрел на расстилающийся напротив открытой веранды сад.
      Вечерело.
      Обычно вместе с ним ужинали сыновья или хотя бы один из них, но сегодня у старшего наметился сабантуйчик в кругу его институтских товарищей, приуроченный к успешной сдаче экзаменов за первый курс, а младший отправился на несколько дней навестить мать. Президент жил один, оставив супругу в родном городке. Но не потому, что рассорился с ней, как это тщились истолковать его недоброжелатели, а по обоюдному согласию с женой – и Батька, и его половина посчитали неразумным присутствие первой леди в правительственной резиденции. В конце концов, избирали одного Президента, и народ не обязан оплачивать расходы его родственников. К тому же супруга первого лица Беларуси тяготилась официоза и не хотела менять привычную скромную жизнь. Проще потом отвыкать будет.
      Батька отложил вилку и подпер голову рукой.
      С момента ракетного удара по пункту ПВО пока ничего не изменилось.
      Хорошо еще, что удалось быстро найти ответ на запросы России и Запада по поводу состоявшегося незапланированного старта. Молодцы эксперты из Генштаба. Состряпали бумагу об аварии на геологоразведочном шурфе. Мол, пробивали сланцевые пласты и случайно зацепили метановый пузырь. Вот и взрыв, очень похожий на выброс раскаленного газа из ракетной шахты.
      Россияне не переспрашивали, удовлетворившись предоставленной информацией. Западники тоже затихли, но Президента не покидало ощущение того, что они что-то недоговаривают. То ли засекли все-таки летящую ракету, то ли были готовы к подобному случаю…
      Поисковая группа обнаружила место пуска, но никаких дополнительных сведений это не прибавило.
      Шахта оказалась полностью завалена обломками бетона и десятками тонн влажной земли. Чтобы разгрести завал и попытаться разобраться в причинах пуска, потребуется не один месяц. Которого у Президента не было. Поэтому он отдал приказ свернуть все работы и отправить людей на места постоянной дислокации. Если ему повезет, то проблемой шахты займутся позже, по окончании кризиса власти.
      Мысли опять вернулись к возможным кандидатурам на роль заговорщиков.
      Премьер-министр Снегирь?
      Очень вероятно. Бесхребетник, пробравшийся на пост председателя белорусского правительства в результате сложной интриги. Нечист на руку, легко может стать жертвой шантажа и под давлением подпишет любую бумагу. Всегда надеется на благоприятный для себя исход, считает себя умнее других, откровенно заискивает перед европейскими и американскими лидерами.
      Патологический предатель, однако боится любого резкого движения. Возглавить серьезный заговор не способен, может перетрусить в самый ответственный момент.
      На таких рассчитывать сложно. Слишком много «но». Нет никаких гарантий, что Снегирь в последнюю секунду не передумает и не прибежит каяться. Ибо одно дело – по-тихому тырить денежки из казны, не зарываясь и обставляя свое воровство тысячами бумажек с чужими подписями, и совсем другое – пойти на государственную измену. Тут не до шуток, ежели поймают. В лучшем случае – двадцать лет. Да и то лишь при том условии, что никто не пострадает и заговор будет раскрыт прежде, чем заговорщики сделают первый шаг. А в ином варианте – вплоть до смертной казни.
      Так что Снегирь – маловероятная кандидатура. Но ее надо иметь в виду. Так, на всякий случай….
      Теперь Требухович. Глава президентской администрации.
      Скрытый оппозиционер. Причем оппозиционер с непонятной политической ориентацией. По всей – вероятности, его оппозиционность напрямую связана с желанием много и быстро заработать. С интересом поглядывает на своего коллегу в России и старается быть похожим именно на него. Только тому удается подворовывать, а этому не очень.
      Сие понятно.
      Кремлевский выкормыш живет в большой и богатой стране, возможностей у него не в пример больше, чем у Требуховича. В России бардак, миллиарды долларов кочуют по огромным просторам практически бесконтрольно, распоряжения бородатого бывшего математика имеют силу закона. К тому же главе администрации Президента России помогают сотни таких же, как он, подонков. «Железяка» даже сподобился встречаться с лидерами чеченских сепаратистов и обсуждать с ними коммерческие проекты. И не вылетел после этого из кресла в Кремле, не сел за решетку. Сделал вид, что его этот скандал не касается.
      Правда, и в Беларуси не все гладко. Один из профсоюзных боссов тоже побывал у Масхадова в гостях и получил от того инструкции. Но КГБ мягко заблокировал этого босса, и теперь он лишился почти всего своего влияния.
      Жаль, что не удалось доказать связи профсоюзника с Требуховичем. Посредник погиб при невыясненных обстоятельствах. Конечно, они и так были знакомы, ибо неоднократно встречались на официальных мероприятиях, но одним только фактом знакомства никого никуда не привяжешь.
      С Требуховичем надо подождать и собрать доказательства.
      С каждым днем глава администрации становится все более и более «самостоятельным». Так что рано или поздно допустит серьезный прокол.
      Если у Батьки времени хватит…
      Президент стиснул зубы.
      Он рассуждает так, будто имеет в запасе не один год! Забыл, что из отпущенного ему десятидневного срока истекли уже трое суток!
      Ладно, надо успокоиться. Нервами делу не поможешь.
      Кто следующий?
      Заместитель главы администрации Пушкевич.
      Скользкий тип. Протеже Требуховича. Баптист, не скрывающий своих связей с сектантами и прикрывающийся законом о свободе вероисповедания. С этой стороны к нему не подобраться.
      Как и предыдущие двое – вор. Мухлюет со строительными подрядами, выступает в качестве протеже для дружественных фирм, не упускает случая списать деньги на сомнительные мероприятия. Осторожен. Окружил себя консультантами, половина из которых имеет двойное гражданство. Причем, почему-то в большинстве своем – израильское.
      К Израилю, как к стране, Батька никаких претензий не имел. Однако ему было неприятно, что эта страна слишком часто предоставляла убежище откровенным подлецам и всячески препятствовала их выдаче для суда на родину.
      В Беларуси человек с двойным гражданством не мог занимать государственных постов, но ничто не могло помешать чиновнику нанять подобного консультанта. Чем и воспользовался Пушкевич. Батьке неоднократно докладывали о прямой связи консультантов правительства и администрации с зарубежными спецслужбами, он бушевал и вызывал на ковер проштрафившегося бюрократа, однако кардинально никакие выговоры и смещения с должностей ситуацию не меняли. Взамен изгнанных консультантов появлялись новые. И с каждым разом они все лучше и лучше маскировались.
      Батька попал в ту же ловушку, в которой оказались почти все руководители отпочковавшихся от СССР государств. Ловушку с кадрами. Любое благое начинание тормозилось тем, что исполнителями становились люди, трепетно относящиеся к собственному карману и плюющие на интересы государства. То есть – народа. Бывшие коммунисты и комсомольцы не только сохранили свои руководящие посты, но и получили возможность набивать мошну в открытую, уже не таясь ни ослабевших спецслужб, ни прессы, ни начальства. Впрочем, то же самое творилось и в России.
      Нормальным людям путь во власть был практически перекрыт.
      И такие динозавры, как Батька, очутились в плотном окружении интриганов, подхалимов и мошенников. Пробившись на вершину, Президент Беларуси оказался почти отрезанным от простого человека, и только его крутой нрав и привычка доводить все до конца помогали ему добиваться хоть минимального выполнения своих распоряжений.
      Итак, Пушкевич…
      Кандидатура не менее возможная, чем Требухович.
 

***

 
      По коридору пробежала плотная группа террористов, тащившая на себе два ручных пулемета.
      По отрывочным фразам Рокотов понял, что некто по имени «Зигги» приказал перекрыть транспортный тоннель, поставив с двух сторон тяжеловооруженные посты.
      Террористы уже не пользовались приборами ночного видения, а освещали себе путь фонарями.
      Это немного осложняло обстановку и сводило на нет преимущество Владислава, связанное с непроницаемым для тепловых лучей плащом. Но любому положительному фактору рано или поздно приходит конец. Поэтому биолог не особенно огорчился.
      Когда террористы скрылись за поворотом, Влад выбрался из своего убежища и схоронился за прямоугольным бетонным выступом.
      «На установку пулеметов – десять минут. Два поста по три человека в каждом. Пулеметчик, его напарник и наблюдатель со штурмовой винтовкой… Мимо меня проскочило человек десять. Половина тащила боезапас. Соответственно, когда обустроятся, пойдут назад. Этот участок они прошли спокойно, уверенно. Даже не останавливались у проемов боковых коридоров. Видимо, опасности в этом секторе нет… Почему? Скорее всего, параллельные штольни уже прочесали и доложили, что тут пусто. Лады…» Расчет оказался верен.
      Спустя полчаса в тоннеле раздались голоса, и из-за поворота показались возвращающиеся бойцы. В количестве трех единиц. Шли быстро, повесив оружие на плечи, держа фонари в опущенных руках.
      Владислав дождался, пока группа приблизилась к нему на расстояние десятка метров, высунул в коридор ствол «мини-узи» и нажал на спусковой крючок, сделав кистью вращательное движение.
      Израильский пистолет-пулемет задрожал и за две секунды выплюнул все тридцать две пули. Скорострельность у «узи» огромная, больше девятисот выстрелов в минуту, и шансов уцелеть в нешироком коридорчике не было ни у кого.
      Девятимиллиметровые пули отшвырнули террористов на пару метров назад. С глухим треском лопнуло стекло фонаря, несколько пуль с визгом прошли вдоль железных труб, задребезжала покатившаяся по бетонному полу каска.
      Двое боевиков свалились сразу. Оставшийся, у которого свинец снес всю правую сторону лица, постоял несколько секунд неподвижно и медленно, как в замедленной съемке, рухнул ничком.
      Вылетевшие веером гильзы забарабанили по полу.
      Рокотов одним прыжком пересек тоннель, подтянулся на руках, забросил тело на узкий бетонный козырек, образованный потолочными балками в самом начале бокового коридора, перезарядил оружие и застыл.
      Он решил остаться в непосредственной близости от места боя, чтобы из переговоров террористов получить какую-нибудь дополнительную информацию.
      В надежности своего убежища он бил уверен. Балка представляла собой железобетонную конструкцию в виде перевернутой буквы "Т" с массивным тридцатисантиметровым поребриком. К. том:, же в стене имелось круглое отверстие, выходящее в отделенное от тоннеля стеной помещение. Так что у Влада в любом случае был путь к отступлению.
 

***

 
      – …Со своей стороны я аккуратненько вдвину серию с продолжением. – Женечка Гильбович манерно приподнял бровки, – читатель это любит. Назову как-нибудь посочнее. К примеру, «На рубеже» или «На самом краю»…
      Едва умещающаяся в кресле координатор питерского отделения «Союза Правых Сил» Ольга Курносикова резко кивнула. От этого движения заколыхался не только ее двойной подбородок, но и затряслись мощные жировые складки на боках, Почему-то российские и иные славянские псевдодемократки существовали в двух крайних физических ипостасях – либо жирные, как перекормленные свиньи, либо высохшие до состояния тощей воблы. Средней или хотя бы приближенной к нормальной комплекции не было ни у кого. Одни толстухи вперемешку с костлявыми «суповыми наборами» вроде профессиональной вдовы мадам Гоннор.
      – Мало времени остается, – проквакала Курносикова.
      – Я еще денег не получил, – напомнил корыстолюбивый «Железный Гомо-сек». – Будут деньги – будут и материалы.
      Правая координаторша засопела.
      – Получишь ты свои деньги… И приготовься к думской кампании. На фоне чеченского кризиса мы должны выступить крайне успешно. Не зря Егор Тимурыч подтянул Адамыча.
      – Я не буду о нем писать, – сухо сказал Гильбович, – не забывай, что у меня имидж патриотически настроенного журналиста. А Адамыч не скрывает своей любви к чеченам.
      – Ну и не надо! – надулась Курносикова. – Руслан напишет. Он за интервью с Адамычем деньги и получит…
      Гильбович минуту подумал. Пеньков опять перехватывал у него из-под носа выгодный заказ. Но Женечка не представлял себе, как можно поместить откровения Адамыча на страницы патриотической прессы. За интервью с главным «правозащитником» независимой Ичкерии ему скорее всего настучали бы по морде. И в номер статья так и так нс попала бы.
      – Пускай… Пеньков – он и в Африке Пеньков, – решился Железный Гомо-сек, – его все равно мало кто слушает. Как Галина сдохла, так он свои возможности растерял. Только деньги зря потратите.
      – Но насчет твоих материалов мы договорились?
      – Я же сказал – меня волнуют наличные.
      – Будут тебе наличные, не беспокойся. Анатолий Борисыч уже выделил. Со дня на день в Питер придут.
      – Мне еще людей кормить, – Гильбович обвел взглядом обшарпанные стены комнатки, которую приспособил под свои офис.
      – Много?
      – Трое помощников плюс разовые поручения…
      Год назад «великий экономист» Женечка зарегистрировал общественную организацию с громким названием «Центр Стратегического Прогноза» и собрал под свое крыло кучку косивших под «продвинутую интеллигенцию» недоумков. Недоумки раз в месяц выдавали на-гора дикие по содержанию и страшные с точки зрения грамматики общеполитические статьи, которые Гильбович рассовывал по различным малобюджетным изданиям. Прибыль, естественно, шла в карман основателю «ЦСП».
      Еще у Железного Гомосека была идея подмять под себя рынок внутригородской информации, но эти позиции плотно занял некий Константин Андреев со своим «Агентством репортерских исследований» и Гильбовичу пришлось временно отступить. Андреев имел связи в городской администрации, якшался со всеми мало-мальски известными людьми и сдаваться без боя не собирался.
      Женечка отложил дележ местного информационного рынка на потом.
      – Переходите под нас, – предложила Курносикова, – дадим помещение, положим оклады.
      – А после выборов в Думу что? Не, я лучше независимым буду… Вдруг пятипроцентный барьер не перейдете.
      – Перейдем, – безапелляционно заявила толстуха, – такие бабки вложены… Вот увидишь. Кстати, ты в Минск не собираешься в ближайшее время?
      – Не…
      – Жалко. А то нам репортажики оттуда понадобились.
      – А че туда ехать? – не понял Гильбович. – Давай тему, сделаем.
      – Надо что-нибудь нестандартное, – протянула координаторша СПС. – Разговоры про режим или про КГБ уже поднадоели.
      – Можно про зажим предпринимательства, – предложил Женечка. – Проведем сравнительный анализ уровней жизни при Луке и при Шушкевиче, сделаем выводы. Луку мочить просто… «Как только я взялся за яйца, исчезло мясо…» – Гильбович с усмешкой процитировал сказанную Президентом Беларуси в запале фразу, – пустим заголовком. Пипл это любит. Если надо серию репортажей, окрестим подборочку «Волшебными яйцами Лукашенко». Рисунки подберем соответствующие, что-нибудь в стиле Хоттабыча.
      Курносикова хихикнула.
      – Хорошая мысль… Я поговорю наверху. Думаю, дадут добро… Но только надо немного фактуры.
      – У меня есть несколько номеров «Народной доли». Там фактуры до задницы.
      – «Доля» не пойдет, – толстуха решительно помотала головой и икнула, – ей в Беларуси не очень-то верят. А у нас вообще не знают. Лучше подшивку «Комсомольца Москвы» полистай. И не забывай, что расчет должен быть на нашего читателя. Скоро Беня с Лукой собираются договор подмахивать, так что надо поторопиться.
      – Можно «Свободные новости» еще посмотреть, – задумался Гильбович. – Они, правда, стоят на центристских позициях, прямых выпадов против Луки не допускают, но все же… Или «Новинки» [Известный в Беларуси скандальный журнал, первым откликающийся на наиболее интересные события как в самой республике, так и в мире].
      – «Новинки» не надо, – скривилась Курносикова.
      – Почему?
      – Там главный редактор – сволочь.
      – С чего ты взяла?
      – Я знаю. – Толстуха насупилась, сразу став похожей на обожравшуюся жабу, в пруд к которой кто-то выплеснул полведра ядовитых химикатов.
      – Так просвети. – Железный Гомосек сцепил на пузе шаловливые ручонки.
      – Они нам демонстрацию сорвали…
      – Кому это «вам»?
      – СПС.
      – А я и не знал, – удивился Женечка, – что в Беларуси есть ваше отделение.
      – Мы только организовываемся, – – пояснила Курносикова, тяжело вздохнув. – И с самого начала – подлянка.
      – От «Новинок»?
      – Ага… Ребята решили провести первое шествие, договорились с представителями БНФ, все подготовили. А редактор «Новинок» откуда-то про это узнал. И явился, скотина, за десять минут до начала демонстрации. Причем не просто так, для освещения события, а с целью нагадить…
      – Судя по твоему недовольству, ему это удалось.
      – Еще как! – Толстуха покраснела. – Приволок с собой пять бутылок портвейна и плакат. Портвейн ребятам молодым роздал, им же плакат сунул, типа, пронести нужно.
      – И чо на плакате?
      – «„Новинки“» – спонсор демонстрации!" – горестно выдохнула лидер «правых». – Представляешь?
      Гильбович хихикнул.
      – И чо дальше?
      – Молодые не сообразили, что это подстава, плакат схватили и в первом ряду встали. Через сто метров – ОМОН. – Курносикова сложила пухлые губки в сердечко. – Слово за слово, началась драка… А гам и телерепортеры подъехали. На следующий день эти придурки с плакатом от «Новинок» во всех новостях фигурировали…
      – Кстати, о драке, – нахмурился Железный Гомосек. – Что с Русланом произошло? Я слышал, он в больнице лежал… Вроде с кем-то что-то не поделил. Ты не в курсе?
      – А-а! – Курносикова потеребила недоразвитую грудь, ничуть не стесняясь присутствия Женечки. Ей было известно, что Гильбович совсем не обращает внимания на женщин, зато с самозабвением отдается одного с ним пола партнерам. – Есть один урод. Из бандитов. То ли бывший, то ли нынешний… Сейчас журналистом работает. Не помню в каком издании. Ну вот, он Пенькова отметелил.
      – За что?
      – Я точно не знаю. Вроде просто так.
      – – Просто так не бывает, – не поверил Гильбович, которого самого несколько раз хорошо дубасили коллеги. – Небось приставать к этому бандиту начал.
      – Не в курсе. Это проблемы Русика.
      – А фамилия этого бандита, случаем, не Чернов?
      – Да не знаю я! Позвони Пенькову, сам спроси…
      – Не буду я ему звонить, – обиделся Гильбович. – Много чести! Он материал про Красноярский алюминий у меня перехватил.
      – Про Быкова?
      – Угу…
      – На него тоже заказ есть, – вспомнила Курносикова, – и платят хорошо.
      – Сколько?
      – Надо у Чубайсенко спросить. От него заказ.
      – Рыжий в Москве, – опечалился Гильбович, у которого не было выхода в столь высокие сферы.
      – Я узнаю, – пообещала толстуха. – Немцович скоро в Питере будет, вот у него и спрошу.
      – Только не тяни, – попросил Женечка, у которого появился шанс хорошо выступить перед «главным приватизатором» страны по кличке «Ржавый Толик».
      Такой шанс ни в коем случае нельзя было упустить.
 

***

 
      Из криков террористов было понятно, что они уверены в присутствии на базе диверсионной группы и что группа, по их мнению, состоит из англоязычных товарищей.
      Но сие Владу и без них было известно.
      Попсиховав с полчаса и даже не заглянув в боковые коридоры, они убыли, унося мертвые тела.
      «А нервишки-то у них не очень, – удовлетворенно констатировал биолог, – чувствуется гормональное воздействие… Немудрено. Я ж им сверхдозы вкатил посредством салатиков. Дас ист зер гут [Это очень хорошо – нем.]. И стероидная агрессия всегда имеет пролонгированный характер. Ребятки заряжены еще минимум на трое суток. А в параллель с нервическим состоянием гормоны слегка притупляют бдительность. Хотя и увеличивают выносливость и физические возможности. Но ненамного. К тому же тут имеет место некоторый дуализм: сила силой, а энергии расходуется больше, чем в обычном состоянии… Судя по бессмысленности криков и шума, основной состав группы набрали с миру по нитке. Пушечное мясо. Это логично. Пять-семь человек занимаются ракетами, остальные используются для охраны периметров и в качестве дешевой рабочей силы. Если и дальше следовать логике, то костяк группы состоит из поляков и прибалтов. Они наиболее прагматичны и менее подвержены эмоциям… Однако возможны и иные варианты. Как ни крути, мы в Беларуси. Значит, наиболее заинтересованная сторона – сами бульбаши. Вернее, кто-то из оппозиции. Это элементарно. Сдать всю страну в аренду на современном этапе международных отношений не выйдет. И аннексировать Беларусь тоже не получится. Так или иначе требуется наместник с широкими полномочиями. И обязательно – свой, местечковый… Беларусь заокеанского назначенца не примут, это вам не Латвия с Литвой. У братьев-славян хоть и не все в порядке с башкой, но чувства национального самосознания еще остались. Своего они стерпят, америкоса или канадца – нет. То же касается и любого европейца… – Рокотов пролез сквозь круглый вентиляционный колодец в темное вытянутое помещение и спрыгнул на пол. – Так, и что у нас здесь? Ящики, коробки, какие-то свертки… Судя по запаху, нечто строительное или бытовое. А зачем? Видимо, на всякий случай. Да-а, подготовились эти придурки на славу. Все предусмотрели. Кроме меня, разумеется…» Влад бочком просеменил до массивной железной двери в противоположном конце склада и убедился, что она закрыта.
      Развернулся, включил закрепленный на левом запястье фонарик с узким лучом и принялся изучать содержимое ящиков.
      «Огнетушители, шпаклевка, стекловата… Растворитель. Ага, это неплохо, он горит… Так, мгновенно затвердевающий пластик, – биолог подбросил в руке ярко-алый баллон с длинным изогнутым штуцером, – ацетон, набор слесарных инструментов… Кирпич. Ну дают! Кирпич-то зачем? Проемы закладывать? Или эти три поддона тут с прошлых времен сохранились? Что-то я не видел здесь кирпичных перегородок… Но и несколько тонн кирпича на себе не волокут. Сие уже перебор. Строительные прибамбасы, чтоб щель залить или отверстие в стене промастрячить – легко, но не кирпичи…» Из-за двери послышались шаги.
      Рокотов выключил фонарик и отпрыгнул за высокий стеллаж, уставленный плоскими картонными коробками.
      Некто повозился с запорным рычагом. дверь отъехала в сторону, и вошедший включил свет. Помещение озарили три подвешенные к потолку лампы в зарешеченных плафонах.
      Влад осторожно выглянул в щель между коробками.
      Посетителем оказался невысокий кавказец со штурмовой винтовкой, небрежно болтающейся за спиной. Он зевнул, прикрывая рот ладонью, потер глаза и начал копаться в поставленном на попа мешке. Вытащил какой-то сверток, бросил его на пол и запустил в мешок руку до плеча.
      Рокотов бесшумно двинулся в обход, держась в тени стеллажа.
      Момент был удачным. Сонный кавказец никак не ожидал нападения, прибыл на склад по какой-то бытовой надобности, и его отсутствие вряд ли кого-нибудь всполошит, по крайней мере, в течение ближайшего получаса. А Владу достаточно нескольких минут, чтобы напасть и смыться.
      Оказавшись за спиной террориста, биолог затаил дыхание.
      Кавказец наконец перестал копаться в мешке, достал моток тонкого провода и распрямился.
      Владислав сделал шаг вперед и ударил террориста ладонями по ушам.
      Тело дернулось и повалилось вперед, на мешок. Рокотов сорвал с плеча кавказца винтовку, прижал его коленом, завернул ему назад руки, перемотал их проводом. Пока террорист приходил в себя, Влад заткнул ему рот кляпом, сделанным из куска грязной мешковины. Потом пробежал до двери, закатил створку обратно и заблокировал поворотную рукоять обрезком доски.
      Теперь склад был наглухо отрезан от других помещений.
      Биолог вернулся обратно и обыскал пленника.
      Добычи было немного.
      Укороченная швейцарская штурмовая винтовка «SG 551-IP» [Калибр – 5, 56 мм, масса – 3, 4 кг, длина ствола – 363 мм, начальная скорость пули – более 800 м/сек., емкость магазина – 5, 20 и 30 патронов, прицельная дальность – 500 м. Оснащается оптическим прицелом типа ZF6x24B2] в полицейском исполнении с четырьмя магазинами по двадцать патронов и с шестикратным оптическим прицелом, изогнутый кинжал в потертых ножнах, складной нож, сигареты, зажигалка, листок бумаги с текстом по рабски, удостоверение командира отделения шариатской гвардии Ичкерии на имя Сулеймана Асланбекова, зеленая повязка с полумесяцем, упаковка таблеток.
      Влад прочел название лекарства и хмыкнул.
      «Циклодод [Нейролептическии препарат]… Тащимся помаленьку? Ну-ну… Вряд ли сей препарат ему прописан. На дурика не похож, хотя и не исключено. Рядовой боец – ценность в качестве „языка“ минимальна… Гранат, к сожалению, нет, а его ствол мне без надобности… Если допросить, то ничего нового я не узнаю. А на долгую и обстоятельную беседу и психологические экзерсисы временем не располагаем… Вероятнее всего, это и есть тот Сулик, о котором я уже слышал…» Рокотов просунул ствол винтовки в стык бетонных плит, поднатужился и согнул. Потом выщелкал все патроны из магазинов, свалил их в мешок с ветошью и бросил поверх открытую двухлитровую бутыль с ацетоном. Жидкость с бульканьем стала вытекать и пропитывать тряпки.
      «Ни грамма пороха врагу, – Влад посмотрел на оглушенного чеченца. – А с ним-то что делать? Просто завалить неинтересно… Надо, чтоб его смерть имела большое, воспитательное значение. Долгая и мучительная…» Биолог покружил по складу.
      «Ага! Пластик… Это мысль. Как следует из этикетки, он застывает за тридцать секунд. Давление в баллоне – четыре с половиной атмосферы, плотность продукта оценивается в грамм на кубический сантиметр. Немного, конечно, но для моей задачи пойдет…» Владислав чуть приоткрыл дверь в коридор, приволок к ней мычащее тело и зажал голову кавказца между створкой и косяком, пропустив проволоку через крюк в стене и поворотный штурвал. Теперь чеченец стоял на карачках, высунув физиономию наружу. С внешней стороны дверь было сразу не открыть, пришлось бы резать провод.
      Рокотов вернулся к вентиляционному отверстию и забросил в него свои вещи.
      Оставался последний штрих.
      Биолог ножом разрезал ремень на брюках у пленника и стянул с него штаны вместе с трусами.
      Сулейман забился, пытаясь вьщернуть голову из узкой щели.
      – Бесполесно, – с непонятным акцентом произнес Влад, примериваясь штуцером к костлявому заду, – ти есть в ловушка. А сейчас я буду тебя немножко мучить.
      Чеченец завыл, предположив самое худшее – что сексуально озабоченный диверсант собирается удовлетворять свою похоть.
      В зад Асланбекову вонзилось что-то твердое. Он замотал головой, попытался выплюнуть кляп, дернулся, и тут в прямую кишку ударила струя жидкого пластика.
      Чеченца изогнуло.
      Предусмотрительный и подкованный в законах физики Рокотов, дабы уравновесить давление в сообщающихся сосудах, освободил Сулеймана от кляпа.
      Пленника вывернуло наизнанку. Под давлением пластика все содержимое его желудка и кишечника поперло обратно через рот. Асланбеков попытался заорать, но у него ничего не вышло.
      Когда баллон наполовину опустел, Влад отпустил кнопку и отошел от извивающегося блюющего тела.
      Через минуту-другую пластик застынет, приняв форму кишечного тракта. Спасти чеченца будет уже невозможно, такие хирургические операции невозможны даже в лучших стационарных клиниках.
      А подыхать он будет долго.
      Не меньше суток.
      У него еще останется время покаяться за все те невинные жертвы, в смерти которых он повинен. И за расстрелянных русских стариков в Грозном, и за повещенных пленных солдат, и за убитых ингушских девочек, встреченных в лесу недалеко от родного села. За все.
      Если, конечно, Аллах примет его раскаяние…
      Рокотов бросил подожженную тряпку в воняющий ацетоном мешок и полез в трубу вентиляции.
      Спустя две минуты взорвался первый патрон.
 

***

 
      Генерал-майор Геннадий Грошев внешне производил впечатление добряка, выпивохи и балагура. Особенно когда был в штатском. Простого мужичонку с ехидным лицом только что принявшего «на грудь» водопроводчика частенько останавливали для проверки документов патрульные милиционеры и потом очень удивлялись, когда обнаруживали, что пытались задержать генерала российской армии.
      Однажды Грошеву не поверили и препроводили в отделение.
      Там очень неумный прапорщик заявил, что генеральское удостоверение – «грубая подделка», и определил возмущенного задержанного в камеру к алкоголикам.
      Это было ошибкой.
      Наутро Грошева в камере не оказалось. Вместе с ним исчезли удостоверение и три бухарика. А вся дежурная смена мирно почивала на полу в караульном помещении. Единственным воспоминанием о том вечере у очнувшихся стражей порядка остался момент, когда задержанный «за подделку документов» попросил воды. Дальше как отрезало.
      Но на этом злоключения не закончились. Ибо ровно в полдень в отделение приехал лично Грошев в сопровождении свиты из пяти подполковников и десятка рослых сержантов и устроил перепуганному милицейскому начальству «разбор полетов». Заодно генерал положил на стол перед командиром батальона патрульно-постовой службы восемь затворов от АКСУ-74 и два десятка ударников от пистолетов Макарова. Изъятых из оружия отключенных милиционеров.
      Начальник районного отдела и командир батальона ППС клятвенно пообещали, что подобного безобразия больше не повторится. И очень благодарили генерала за то, что он вернул ударные механизмы автоматов и пистолетов именно им, а не послал фельдъегерской почтой прокурору Москвы. Так как в этом случае все руководство отдела вылетело бы с работы, опережая звук собственного визга. Прокуроры страсть как не любят, когда у их подопечных кто-то забирает боевое оружие.