– Между друзьями не может быть тайн, – осторожно намекнул бородатый Юлик и подмигнул своему манерному коллеге по борьбе за «демократические ценности».
      – Мы ведь друзья? – Пеньков склонился поближе к Литвинович.
      – Ну-у, друзья…
      – Друзья помогают друг другу, – Рыбаковский старался не спугнуть неадекватную Жанну, – и мы всегда готовы прийти на помощь борцам за свободу. Так что скоро должно случиться?
      – Ой, ну я не знаю деталей…
      – А в общих чертах?
      – Да уйдет Лука! Сам уйдет… Пеньков поднял подкрашенные брови.
      – В это сложно поверить.
      – Ну и не верь! – У наркоманов смены настроения всегда внезапны.
      Литвинович надулась и отвернулась от Руслана.
      – Он не хотел тебя обидеть, – засуетился Рыбаковский, – просто уже столько раз об этом говорили. А ваш диктатор все не уходит. Сидит и сидит… Мы самые серьезные усилия прилагаем, чтобы его убрать. И здесь, и в Европейском парламенте, и в Конгрессе выступали… Недавно Леночка Гоннор целый доклад подготовила о положении в Беларуси. Ты же знаешь, как мы за вас переживаем…
      Жанна успокоилась:
      – Проехали…
      – Так чего же все-таки ожидать?
      – Перемен к лучшему, – Литвинович, сама об этом не подозревая, была близка к разгадке. Полунамеки, которые она услышала месяц назад от одного из активистов «Белорусского Народного Фронта» и которые касались создания автономной боевой группы из молодых оппозиционеров, трансформировались в ее изъеденном наркотиками мозгу в схему, близкую к той, по которой действовали заговорщики. Правда, с изрядной толикой детективных штампов и фантастическими предположениями самой рассказчицы, в которых терялось золотое зерно истины.
      Расшифровка самой секретной операции всегда начинается с мелочей. С одно-го-единственного необдуманного слова…
      Но Пеньков с Рыбаковским Жанне не поверили.
      Выслушав ее сбивчивое повествование и проводив гостью до такси, они решили, что у белорусской наркушницы окончательно съехала крыша. Какие-то террористы, лагеря подготовки, участие в заговоре чуть ли не всего правительства республики, варианты силового устранения Президента, стоящие на границе батальоны НАТО, внедренные в службу охраны агенты ЦРУ… Бред.
      Докайфовалась, идиотка. Совсем мозги набекрень встали.
 

***

 
      Рокотов брезгливо отбросил мокрые кусачки.
      – Вы меня, граждане террористы, уже достали… Из-за таких, как вы, я превратился в доморощенного Терминатора. Ни минуты покоя. Одно закончу – другое начинается… Козлы вонючие. Не можете жить нормально. К тому же вы все трусы. Но если ты думаешь, что я тебя не допрошу по полной программе, то глубоко ошибаешься. Все расскажешь. Даже то, о чем сам не помнишь. Можешь тут хоть все обгадить. Разрешаю… Тебе надо четко усвоить – я не садист и удовольствия от мучений людей не получаю. Но для тебя это скорее минус, чем плюс. Информацию я буду выбивать безэмоционально и до конца. Как робот. Потому что, если не я, вас никто не остановит. Сразу предупреждаю – я догадываюсь о том, что нынешний захват базы – это только часть операции. И ты мне подробненько опишешь, кто еще задействован и что именно готовится. С фамилиями, адресами и мелкими нюансами. Время у меня есть, – Влад присел рядом с Федуничем на перевернутый ящик, – твои дружки сейчас заняты спасением собственной шкуры…
      – Кто ты вообще такой? – истерично выкрикнул пленник.
      – Кто? – биолог усмехнулся. – Человек, которого жизнь заставила идти по следу таких уродов, как ты. Видит Бог, я к этому не стремился. Но мне выпала карта, и я начал играть. И буду играть до конца. Мне плевать на политику, но небезразлично, что было бы с теми, на кого вы пытались направить ракеты… Так что выбора у тебя нет. В любом случае ты расскажешь все. Решайся.
      Федунич презрительно посмотрел на своего визави.
      Интеллигент…
      Только и может, что языком трепать. Другой на его месте уже давно резал бы Георгия на кусочки. А этот сидит, покуривает и философствует. Без крика, без мата, без попыток дать сапогом под ребра.
      Кусачки были дешевым понтом. Потому он их и отбросил, когда пленник обмочился.
      Он сам боится. Надеется своим словоблудием склонить Федунича к откровенности. Придурок… Изображает из себя доброго следователя. Скорее всего те, кто выбил половину отряда, сейчас заняты. Поэтому и поручили этому сопляку провести разъяснительную беседу.
      А он и облажался.
      Не смог переступить через себя и начать пытать заложника. Пощелкал кусачками да и сдулся. Трусло…
      Рокотов докурил сигарету и аккуратно затушил ее о бетонный пол.
      – Ну что, надумал?
      – Иди ты…
      – Как знаешь, – Владислав подошел к куче инструментов, покопался и вытащил плоскогубцы с длинными узкими жалами, – придется изменить тактику…
      Федунич осклабился.
      – Подотри нос, детка…
      – Слова не мальчика, но мужа, – Рокотов пальцем надавил на шею террориста и, прежде чем тот успел опомниться, сунул в широко открывшийся рот слесарный инструмент, – сейчас будет немного не по себе…
      Плоскогубцы дернулись, раздался хруст, и Федунича выгнуло в приступе страшной боли. Верхний левый клык был сломан у самого основания, рот заполнила солоноватая жидкость.
      – А ты сомневался, дурилка картонная, – Влад строго посмотрел в глаза приходящему в себя террористу.
 

***

 
      – Пет! – В дверной проем просунулась голова Фишборна.
      Профессор Брукхеймер оторвался от бумаг на столе и удивленно взглянул на коллегу.
      Фишборн заговорщицки подвигал бровями и молча помахал каким-то листком. Игра в шпионов пятидесятисемилетнему доктору биологии несомненно нравилась. Чего нельзя было сказать об уставшем за день профессоре.
      Ричард Брукхеймер вышел в коридор и прошаркал к окну.
      – Да?..
      – Смотрите, – Фишборн с победоносным видом сунул под нос профессору распечатку, в правом верхнем углу которой стоял компьютерный адрес «www.al-phaproteinuiTi@spb.ru», – есть первый контакт…
      – Откуда это у вас?
      – Пришло по электронной почте. Запрос из России по поводу методик производства сложных протеинов.
      – Ну и что?
      – Как – что? Посмотрите на требуемые характеристики…
      Брукхеймер быстро проглядел строчки анализа и причмокнул.
      – Один в один с нашим.
      – Вот именно, – жарко зашептал Фишборн, – я тоже сначала не обратил внимания. А потом, когда до меня дошло…
      – Вы хотите сказать, что некто… вернее, этот адресат… обладает тем самым препаратом прямо с места производства?
      – Или распечаткой анализа.
      – А почему вдруг Россия?
      – Вопрос не ко мне, а к отправителю. Судя по всему, этот русский поставил автоматическую программу поиска по ключевым словосочетаниям. На интересующие его сайты отправляется его собственное письмо. Кто в курсе дела – поймет, для остальных же подобная переписка укладывается в обычные рамки.
      – Давно вы получили это?
      – Вчера, – Фишборн довольно улыбнулся, – и сразу к вам…
      – Письмо не может быть провокацией?
      – Исключено. Посмотрите на параметры «ви» и «игрек». Белковые группы полностью совпадают. Это образец именно из тех самых партий, которые приходили к вам в лабораторию. Про совпадения можно забыть. Если бы материал был взят из иного источника, характеристики вышли бы другими… И еще. Насколько я понимаю, адрес в Интернете принадлежит частному лицу. Мой любимый племянник зашел на тот сервер, где зарегистрирован абонент, и полистал внутреннюю документацию провайдера. Имени там не оказалось, однако оплата была произведена наличными, о чем есть соответствующая запись. И пользование сетью предоставлено на год вперед.
      – Что вы намереваетесь делать?
      – Для начала выждать недельку. Вы правы, надо соблюдать осторожность. Сделаю вид, что это письмо для меня стоит в одном ряду со всей остальной корреспонденцией. Дней через десять отправлю ответ. Мол, тема интересная, готов обсудить. И приложу часть своего анализа…
      – Только аккуратнее, – насупился Брукхеймер.
      – Вне всякого сомнения. Буду предельно внимателен.
 

***

 
      Оставшиеся в живых террористы собрались в столовой – семеро белорусов, четверо украинцев, двое литовцев и молчаливый татарин-ваххабит Муса Самаев. Всего четырнадцать человек.
      Неделю назад их было больше полусотни. Где-то по тоннелям все еще бродила группа, возглавляемая Ежи Ковальским, а возле основного выхода в секрете засели трое чеченцев с двумя датскими крупнокалиберными пулеметами «Madsen MK 3» [Калибр – 12, 7 мм (патрон 12,7х99 НАТО), масса – 28 кг, длина – 1630 мм, начальная скорость пули – 800 м/сек, емкость магазина (ленты) – 50 патронов, прицельная дальность – до 2500 метров]. Выйти наружу через главные ворота не было никакой возможности. Чеченцы подчинялись только приказам погибшего Тамаза, по-русски почти не говорили и открыли бы огонь по любому, кто попытался бы пройти сквозь их кордон.
      Пятеро террористов бесследно исчезли:
      Габонис, Пановны, Либман, Федунич, Костыко. Еще шестеро были намертво замурованы в ракетной шахте и должны были медленно умирать от голода и жажды. Все попытки вскрыть двадцатисантиметровую стальную дверь закончились провалом. Куда-то делись Петерс и его соплеменники…
      Обсуждение сложившейся ситуации не заняло много времени.
      Собравшиеся пришли к выводу, что их цинично подставили. Кто именно – поляки или братья-прибалты – не суть важно. Оставалась одна возможность спасти свои шкуры – бежать через запасные выходы. Но до них надо было еще добраться и разблокировать люки.
      Трое боевиков во главе с Мусой отправились на разведку.
      Остальные до половины завалили проемы дверей обеденного зала мешками с песком и ощетинились стволами в темноту коридоров…
 

***

 
      В полутора километрах от забаррикадировавшихся террористов Влад отложил в сторону плоскогубцы, взял в руки напильник и выразительно посмотрел на Федунича, которого колотила крупная дрожь.
      Напильник был крупнозернистый, с полированной деревянной рукоятью, и произвел на пленника сильное впечатление.
      Если такой железкой один раз провести по зубам, то клиент будет вынужден несколько месяцев кушать исключительно протертую пищу. Пока не обзаведется протезом.
      Об ощущениях можно и не говорить. Федунич едва не лишился чувств.
      – Ну? – строго спросил его мучитель. – Будешь отвечать или продолжим наши игры? У меня, как я уже говорил, времени мно-ого…
      – Буду, – выдохнул деморализованный террорист.
      – Вот и славно. Поступим так – я ставлю конкретный вопрос, ты четко и по существу.даешь ответ. Если мне покажется, что ты что-то скрываешь, то я ломаю тебе следующий зуб. На тридцать один вопрос у тебя зубов хватит. Потом перейдем к другим частям тела. Пояснить, к каким?
      – Не надо…
      – Хорошо. Итак, сколько человек в вашей группе?
      – Было около шестидесяти. Сколько осталось сейчас – не знаю.
      Федунич сообразил, что лучше отвечать честно. Он страшно боялся боли. Как, впрочем, любой, кому доставляет удовольствие причинять боль другим.
      – Кто у вас был за старшего? Учти, несколько имен я знаю. К примеру, Войцех Пановны. Или Зигги…
      – Вы меня не убьете? – лицо экс-террориста перекосила гримаса.
      – Ого, уже на «вы»! – хмыкнул биолог. – А раньше то «пошел ты…», то «детка». Растешь… Убивать мне тебя нет резона. Ты еще понадобишься для допросов белорусскому КГБ. Все ясно?
      – Да…
      – Я жду ответа.
      – У нас было несколько старших. Га-бонис, Пановны, Ковальский, Либман и Темирбулатов.
      – Так. А ты какую должность занимал? – Рокотов решил не вдаваться в подробности, выясняя имена командиров.
      – Старший группы.
      – Какой группы?
      – Первой…
      – Что значит «первой»?
      – Отряд был разделен на три группы. В моей были хохлы и белорусы, во второй – чеченцы и русские, в третьей – латыши и литовцы.
      – Интернационал, значит? Террористы всех стран, соединяйтесь? Ну-ну…
      – Латыши сбежали, – тихо пробормотал Федунич.
      – Сколько их?
      – Пять или шесть человек. Старшего зовут Петерс.
      – Это имя или фамилия?
      – Я не знаю. Наверное, фамилия… Мы близко не общались.
      – Как ты вообще сюда попал? – Владислав постепенно переходил на доверительный тон.
      Раз «язык» разговорился, не стоит мешать ему изливать душу. Пусть почувствует себя жертвой, которую гнусно обманули «нехорошие дядьки» и бросили на растерзание садисту с плоскогубцами и напильником. Всегда проще обвинить кого-нибудь со стороны, чем отвечать самому. Такой метод допроса принят в среде нормальных полицейских и сотрудников специальных служб и выгодно отличается от тупого выбивания показаний. Ибо при непрерывном мордобитии человек возьмет на себя все, что угодно, лишь бы остановить избиение. Но при этом достоверность сведений будет невелика.
      Рокотов не мог себе позволить опираться на ложные данные.
      – Нас вербанули в Минске, – Федунич готов был расплакаться от жалости к себе. – А вы правда меня не убьете?
      – Не волнуйся. Если честно все расскажешь, то нет. К тому же это запрещено инструкциями и уставом.
      Экс-террорист несколько секунд обдумывал услышанное и кивнул.
      Действительно, убивать свидетеля или подозреваемого не разрешено. Этот парень явно принадлежит к какому-то государственному департаменту. Мысль об одиночке-мстителе не пришла Федуничу в голову. Слишком уж это было бы невероятно.
      – Это все Потупчик… Он все подстроил.
      – Подробнее, – Влад совершенно не разбирался в раскладе политических сил Беларуси, но сделал вид, что фамилия Потупчик ему известна.
      – Три месяца назад нас пригласили на одну конференцию в Гомель. Меня и еще нескольких парней…
      – Ты член «Белорусского Народного Фронта»? – догадался биолог.
      – Ага, – Федунич обреченно вздохнул. – Там Потупчик предложил подзаработать. Мы согласились. Он познакомил нас с Миколайчуком и Либманом. Вот и все… Две недели мы тренировались на Украине в лагере, а потом приехали сюда.
      «Примитив, – подумал Рокотов. – Боже, какой примитив! Просто-напросто вербанули идиотов-националистов с криминальным уклоном. Без затей. Предложили свалить Президента и заработать немного наличных. А те, естественно, согласились…»
      – Когда вы узнали о цели операции?
      – Уже здесь,
      – Конкретнее. Что именно вам объявили?
      – Ну, что мы выполняем историческую миссию по свержению Луки и его преступного режима. Половину денег нам выдали тут же, вторую половину пообещали сразу после выполнения задания…
      – Сколько всего денег?
      – По пятьдесят тысяч долларов.
      – Где твои бабки?
      – Они были в подсумке…
      Влад опорожнил подсумок террориста, выбросив из него четыре магазина к «M16», и достал перехваченную аптечной резинкой пачку долларов. Развернул купюру, посмотрел на свет и ехидно усмехнулся.
      – А ты знаешь, что вам впарили липу? С такой бумагой тебя бы взяли в первом же обменном пункте.
      Федунич побелел и даже на секунду забыл о боли в сломанном зубе.
      – Как липу? Я же проверял!
      – Не знаю, что ты там проверял, – Рокотов небрежно разорвал стодолларовую купюру и отшвырнул пачку, – но только это фальшивка. Неплохого качества, но банковскую машину не пройдет. Экс-террорист зарычал:
      – Ну, суки!..
      На самом деле американская валюта была настоящей. Спектакль с разорванной купюрой был нужен Владиславу для того, чтобы вызвать в Федуниче злобу к обманувшим его подельникам. Раз он пошел на дело ради денег, то финансовый вопрос для него наиболее важен. Подсунувшие фальшивку не заслуживали того, чтобы их прикрывать.
      – Прекрати истерику! Сам виноват. Должен был раньше сообразить, что вас надувают. Мы ведь тоже тут не случайно…
      До Федунича смысл слов Рокотова дошел быстро.
      – Ах, так! Значит, эти ублюдки нас сдали?!
      – А ты думал! Был анонимный звоночек. Думаю, тебе не надо объяснять, кто его сделал. Либо Потупчик, либо его друзья. Однако в том, что деньги оказались фальшивыми, для тебя есть плюс. – Владислава понесло. – Видишь ли, это сыграет роль на суде. При грамотном адвокате можно будет снять отягчающее обстоятельство корыстных побуждений.
      – Это как?
      – Элементарно. Раз деньги ненастоящие, то тебе нельзя впаять фактор материальной заинтересованности. Вот ты лично, насколько я понимаю, в процессе операции никого не убивал?
      – Не-е, – Федунич затряс головой, – тут и не было никого…
      – Именно! А раз так, то с учетом активной помощи следствию ты можешь получить даже условный срок. При условии, что не станешь мне врать.
      – Я расскажу все, – экс-террорист нахмурился.
      – Замечательно. Я жду, – биолог прикурил две сигареты и одну сунул в рот Федуничу. Тот несколько раз глубоко затянулся. – Кроме вашей группы, что должны делать другие?
      – Здесь или в Минске?
      – Естественно, в Минске, – как можно более небрежно сказал Влад.
      – Я точно не знаю… Только слышал, что там есть какой-то врач.
      – Какой? И что он должен сделать?
      – Нам не говорили, вы ж понимаете…
      – Так, вспомни-ка все о том моменте, когда ты услышал об этом враче. Кто вел разговор, в какой форме?
      – Шлындиков что-то спросил у Габониса, – Федунич наморщил лоб, – типа, как там наш лепила… что-то про зубы… типа, хотел к нему обратиться. Зигги так на него цыкнул… Вот еще, Васька номер больницы упомянул. Шестая…
      – А почему Зигги цыкнул?
      – Этот лепила как-то задействован, насколько я понял.
      – Васька твой как-то его называл, врача этого?
      – Только имя. Антон.
      – Ага. Это уже легче. Что еще?
      – Больше я ничего не знаю.
      – Получается, что вас тут полсотни рыл с автоматами, а в Минске за все отдувается один дохлый врач?
      – Не, не так… Там еще кто-то есть.
      – Давай не тяни, развивай мысль, – Рокотов многозначительно посмотрел на напильник. Федуничу это не понравилось.
      – Врач – это какое-то звено. То ли связной, то ли сам что-то сделать должен… Я так думаю.
      – Выходит, что захват базы – только половина операции?
      – Ну…
      – А вторая половина?
      – Габонис говорил, что Луке так и так не жить. Если он не пойдет на наши условия, его все равно замочат.
      – Каким образом?
      – Это надо у Зигги спрашивать… Наша задача была – только ракеты.
      – Кстати, ты не в курсе, откуда у твоего руководства план базы и коды запуска? Федунич грустно покачал головой.
      – Я так и думал. А теперь скажи мне, где находится электростанция?
      – На третьем уровне…
      – Где именно?
      – Там такой шестиугольный зал. Здоровенный.
      «Хороший ориентир… Как же я его искать-то буду?..»
      – Далеко от вашей столовой?
      – Порядочно.
      – Что еще рядом?
      – Вторая шахта… Туалет, где ребят током долбануло… Склад с оружием.
      – Ага, – Влад кивнул, – это уже легче. Ты на электростанции был?
      – Да…
      – Где шлюзовые ворота?
      – Возле турбины…
      – Замечательно. Что ж, лежи, отдыхай, – Рокотов поднялся на ноги, повесил на плечо пистолеты-пулеметы и бросил в рюкзачок пачку валюты. – Скоро за тобой придут. Как видишь, я выполняю свои обещания…
      Больше пленник ничего не знал. А если и знал, то только какую-нибудь мелочевку, ничего кардинально не менявшую.
      Федунич затравленно посмотрел на биолога.
      Что-то тут не так…
      – Ну, бывай! И не уходи никуда…
      Влад снял стопора с двери, выскользнул в коридор и плотно прикрыл люк.
      Постоял минуту, привыкая к темноте, затем привязал на замок гранату, протянул леску от фиксирующего кольца за угол коридора и дернул. Через пять секунд двести граммов тринитротолуола разнесли запорный механизм вдребезги, тем самым наглухо заклинив люк.
      Из-за двери донесся еле слышный вопль Федунича, испуганного взрывом.
      Рокотов размял плечи и осторожно направился по тоннелю вниз, держась правой стены и останавливаясь через каждые сто шагов.

Рожденный ползать упасть не может