Операция «Наследник»

Дмитрий Черкасов
 
Операция "Наследник"

1

      Федор Михайлович Акулов не торопясь вошел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. Он терпеть не мог здание Центрального Комитета и всякий раз, когда ему приходилось ехать на Старую площадь, сильно раздражался. Он не мог точно определить, что на него так давило: само здание или атмосфера лжи, бюрократии и карьеризма. Сколько лет он уже купался в этом дерьме, но никак не мог привыкнуть.
      Несмотря на то что Акулов вплотную подошел к пятидесятилетнему рубежу, его привлекательная внешность до сих пор сводила с ума женщин, а в галантности ему вообще не было равных. Федор Михайлович обладал острым аналитическим умом разведчика, кем он, собственно, и был. Агент влияния Акулов-Харингтон был тонким психологом, знатоком человеческих душ, способным незаметно управлять как отдельными личностями, так и целыми группами.
      В Союз его внедрили двадцать лет назад. Его карьера поднималась, как на дрожжах, естественно, не без помощи агентов поддержки. Ни в каких операциях он не участвовал, но собственную агентурную сеть подготовил отменно. Его главной задачей было дойти до верхних эшелонов власти, что он блестяще и выполнил.
      Выходя из лифта, Федор Михайлович чуть не столкнулся с Михаилом Сергеевичем Прямочевым. Они слегка кивнули друг другу и разошлись каждый в свою сторону.
      «Опять у моего шефа консультировался», - решил Акулов, подходя к кабинету Николая Александровича Мякишева.
      Партийная дружба этих двух партократов была на руку Акулову, так как фамилия Михаила Сергеевича оказалась единственной на дисплее компьютера и в отчете аналитического отдела, когда в ЦРУ разрабатывалась программа «Преемник». И вот теперь Акулову-Харингтону предстояло обрабатывать «преемника» через своего московского шефа. ЦРУ постаралось окружить Прямочева несколькими агентами, действующими независимо друг от друга и связанными только с Базой. Акулову пока повезло больше всех.
      По мнению ЦРУ, Михаил Сергеевич обладал многими качествами, позволяющими успешно сыграть роль реформатора по американскому сценарию. Законченный партийный бюрократ, умеренный, гибкий до беспринципности, он был хамелеоном, легко принимающим окраску сталинского, хрущевского, брежневского или андроповского времени.
      То, что Андропов расправлялся с мафией внутри страны, обрубая тем самым ее щупальца, идущие на Запад, усмирял амбиции МВД - этого государства в государстве, которое в последние годы правления Брежнева также вышло на мировую арену, - пока мало беспокоило США. Но Андропов намеревался нанести удары по другим направлениям: внешнеполитическому, внешнеэкономическому и отдельно - по Афганистану. Для Соединенных Штатов, в том числе для очень многих крупных американских чиновников, это было крайне нежелательно, а в некоторых случаях - и катастрофически не выгодно финансово.
      Как такового задания устранить Андропова Акулов не получал. Но в силу своих возможностей и занимаемого поста он оказался втянутым в водоворот событий и растущего недовольства андроповским правлением среди чиновников всех рангов. Несмотря на полицейский террор против Юрия Владимировича был развернут крупномасштабный заговор, и Федору Михайловичу поручили курировать одно из направлений.
      Акулов вошел в кабинет шефа. Мякишев встал из-за стола и протянул руку. Их отношения давно уже вышли за рамки партийного этикета и стали, скорее, дружескими. Ко всему прочему Акулов был советником Николая Александровича по важным стратегическим вопросам. К тому же оба извлекали из этой дружбы выгоду: Мякишев получал необходимую в его политической карьере информацию и ценные советы, а сам передавал приятелю информацию «свыше», которую тот, в свою очередь, обрабатывал, и тем самым мог выполнять свою основную функцию - влиять.
      На Мякишева Акулов получил наводку десять лет назад, когда Николай Александрович был Чрезвычайным и Полномочным послом в Канаде. Само же ЦРУ заинтересовалось Мякишевым еще раньше, и, будучи студентом Колумбийского университета, молодой партиец находился под постоянным контролем и нежной опекой американских спецслужб. Центр возлагал на Акулова большие надежды, резонно полагая, что через Мякишева агент Медведь выйдет в ближайшее время на Прямочева.
      Акулов вспомнил недавний разговор с шефом. В теплой обстановке, как бы между прочим, он спросил Мякишева, почему тот выбрал сторону Прямочева, а не его друга Григория Романова. Шеф улыбнулся и ответил: «Нам не нужен второй Сталин. Нам нужен реформатор, ну а Великим мы его сделаем».
      Это было весьма опасное заявление, так как само по себе уже сбрасывало со счетов еще вполне сильного Андропова. Акулов понял, что ненароком приоткрыл потайную дверь и, видя, как Николая Александровича смутили собственные неосторожные слова, не стал далее развивать эту тему. Пока не стал. Он понял также, кто это «мы», и обрадовался, что планы ЦРУ изящно вписались в планы советских Вершителей.
      Николай Александрович внимательно посмотрел на Акулова и произнес:
      - Есть вопросы, на которые в самое ближайшее время я должен получить подробные и точные ответы…
      Федор Михайлович улыбнулся. Он знал, что сделает из Мякишева «главного советника» при «главном Вершителе» и тот станет претворять в жизнь новые идеи партии, подсказанные ему Акуловым-Харингтоном. Именно он будет и Вершителем и Советником. Ведь главный не тот, кто стоит на трибуне, а тот, кто за кулисами держит тоненькие невидимые и крепкие ниточки. И ниточки эти будут в руках Акулова…

2

      Выйдя из управления, Саблин сел в ожидавшую его машину. Черная «Волга» вылетела на проспект и понеслась к Олимпийскому комплексу.
      Бассейн был почти пуст, если не считать всего двух мужчин. Проплыв два километра, полковник понежился в сауне, помылся в душе и напоследок зашел в туалет. Оглядевшись, он закрылся в кабинке, встал на унитаз и, дотянувшись до сливного бачка, запустил туда руку. Саблин знал, что искать, так как почти сразу нащупал подвешенную на спусковой крючок капсулу. Положив ее в плавки, он как ни в чем не бывало направился в раздевалку.
      Прошло две недели, как Павел Александрович вернулся из Зоны. Первое время он заметно нервничал, хотя и сумел объяснить происшедшее на объекте в свою пользу, уничтожив Зотова в глазах начальства морально, а может, уже и физически. Для полковника вся эта история закончилась благополучно, и он приступил к своим обязанностям, которые пришлось отложить из-за командировки.
      В два часа дня Саблин решил пообедать в одном из уютных ресторанчиков на окраине Москвы.
      Войдя в полутемный зал, он увидел нужного ему человека.
      - Здравствуй, Ахмед, - сказал полковник, присаживаясь за столик.
      - Здравствуй, дорогой Петр Александрович. Присоединяйся, пожалуйста, к моей скромной трапезе. Ахмед всегда рад хорошему гостю.
      Они улыбнулись, сверля друг друга глазами.
      - Как дела у твоего господина? - спросил Саблин без всяких предисловий.
      - Жизнь, как тельняшка, а в этом году особенно. Но сначала выпей, закуси, а разговор никуда не убежит.
      - Некогда, Ахмед, дела.
      - У всех дела, но я же сижу, как видишь.
      Таджик разлил по рюмкам коньяк и жестом предложил Петру Александровичу составить компанию:
      - Пей, дорогой. Я тебе уже заказал свой любимый плов.
      Он оскалился, опрокинул в рот рюмку, закусил луковицей, а затем перегнулся через стол и, рыгнув в лицо Петру Александровичу, сказал:
      - Господин желает тебе здоровья и надеется, что твои пожелания будут такими же искренними. Он ознакомился с твоей просьбой.
      - Что он хочет взамен?
      - Совсем пустяк - дружбу.
 

* * *

 
      В конце рабочего дня Саблин и его подчиненный капитан Рогозин вышли из Управления.
      - Ты на машине? - спросил капитан, скидывая пиджак и ослабляя галстук.
      - Сломалась. Так что придется париться в метро.
      Капитан был здоровым детиной под два метра ростом. Квадратное лицо и выпуклые, как у жабы, глаза делали его похожим на дебила, но под этой внешностью скрывалась умная и хитрая бестия. Рогозин был темной лошадкой. Саблин его терпеть не мог и в душе желал ему всяческих напастей. Впрочем, это желание было взаимным. Петр Александрович знал, что капитан является глазами и ушами генерала Быкова.
      - Хозяин велел передать, что с завтрашнего дня ты поступаешь в распоряжение Шаха, - спокойно сообщил Саблин, но в его глазах промелькнула усмешка.
      - Значит, он согласился с нашим предложением?
      - Формально - да. Но этот узкоглазый способен выкинуть все, что угодно. Будь с ним осторожен, хотя не мне тебя учить.
      Рогозин усмехнулся:
      - Исламбек долго пробудет в Москве?
      - Это его дело. Спроси сам.
      Они вошли в метро и затерялись в людском потоке.
 

* * *

 
      Шах в это время пил чай в своем загородном поместье и думал над предложением Саблина.
      Он знал, что после крупных провалов быковская группировка очень нуждалась в деньгах. Выкачивать средства из совдеповских мафиозных структур было делом почти безнадежным, так как половина из них была разгромлена, часть находилась в ведении андроповцев, а оставшиеся слишком сильно наложили в штаны и легли так глубоко на дно, что лучше и не рыбачить. Западные филиалы также перешли к Андропову или находились под его контролем. Те, что еще уцелели, давали слишком мало прибыли и не могли покрыть всех расходов, связанных с заговором. Оппозиции не оставалось ничего другого, как искать новые каналы за рубежом, причем под драконовские проценты.
      У Исламбека были свои связи с «Золотым полумесяцем», а после провала Мао Ли пять лет назад Шах практически стал основным звеном при проведении сделок между советской оппозицией и Востоком. Единственное, что его беспокоило все это время, - непонятная история с профессором Никифоровым, а если точнее, то как она закончилась для самого Исламбека. ЦРУ больше не тревожило, а КГБ относился с прежней «отеческой» заботой. Теперь же Шаху предстояло решить, на чьей стороне он будет продолжать свои игры. Естественно, что политика Андропова его не устраивала, и, по большому счету, мафиозо сам сидел на бочке с порохом и уже подумывал о перемене места жительства и гражданства. Если же к власти придет демократическая оппозиция, как они сами себя называют, то для Исламбека откроются невиданные перспективы. Причем на сей раз они будут закреплены законом. Он станет флагманом в отношениях с Востоком при новом начальстве, он будет держать в своих руках все связующие звенья золотой цепи. Над этим стоило подумать и ради этого стоило рискнуть.
      Естественно, что Исламбек не собирался с бухты-барахты окунаться в рутинное дерьмо. Для начала он решил, по обычаю предков, надавать уйму обещаний, слегка подкрепить их кредитами, а затем выждать и посмотреть, чем все это кончится. Если в ближайшее время Андропов исчезнет со сцены и на его место сядет демократ, то Исламбек, пожалуй, начнет открывать свои тайные коридоры.
      Была и еще одна веская причина согласиться на сотрудничество. Через верные каналы до Исламбека дошли слухи, что Запад ищет на Востоке выход к быковской оппозиции и готов оказать ей крупную финансовую помощь. Шах понимал, что если не он, то найдется другой, ибо свято место пусто не бывает.

3

      Корнеев приехал на квартиру к Зотову в восемь утра. Оба майора были рады встрече и крепко обнялись, тиская друг друга и громко хлопая по плечам.
      - Ты неплохо устроился, - произнес Валентин, пройдя в комнату хозяйским шагом и даже не осмотрев ее, из чего Дмитрий заключил, что его друг здесь не в первый раз.
      - Что будем пить?
      - Кофейный ликерчик вон из того барчика. Я тут два дня у тебя ошивался, - пояснил Валентин. - Устанавливал аппаратуру обнаружения, оперативной связи, глушилки и прочее.
      - Я так и понял. За встречу!
      - Вздрогнули!…
      Друзья давно не виделись. В школе КГБ их называли Дон-Кихот и Санчо Панса. Но несмотря на эти прозвища оба они были людьми серьезными и обладали отменным здоровьем, выносливостью и силой.
      - С утра тоже неплохо идет, - крякнул Зотов, разливая еще по одной. - Ну, обо мне ты, наверное, все знаешь, так что тебе и ответ держать.
      Корнеев улыбнулся:
      - Это я сделаю вечером, когда ты придешь к нам на пироги. А сейчас поговорим о делах насущных.
      Дмитрий кивнул. Они допили ликер и удобно уселись в кресла.
      - Ты уже в курсе, что будешь работать в моей группе. Кроме нас в нее входят еще три человека. Точно сказать не могу, но уверен, что каждый из них - независимый информатор Орлова, ведь недаром он набирал людей из разных подразделений. И ты, может быть, тоже…
      - Пока мне генерал таких установок не давал.
      - Я тебе верю, но ты мне можешь ничего не говорить. Не в детском саду работаем.
      - Он настолько недоверчив?
      - Старик, ты явно расслабился в своей Зоне. Это всегда было стилем нашей работы. Кроме того, в ходе расследования все мы неизбежно столкнемся с высшим партийно-государственным и военным руководством. Эти ребята весьма серьезны и размениваться на мелочи не будут. У них хватает сил, чтобы подкупить, запугать, убрать и т. д. Поэтому неудивительно, что каждый член группы обязан держать под контролем остальных. Подкупят одного, запугают второго, уберут третьего, но всегда найдется четвертый, который своевременно доложит кому следует.
      Зотов усмехнулся:
      - Вообще-то цифра «четыре» очень коварна и опасна. Все мы привыкли считать до трех, не обращая внимания на четверку, но именно она наносит предательский удар в спину, когда мы поворачиваемся лицом к единице, чтобы начать отсчет сначала.
      - Ты всегда был философом. - Валентин хлопнул друга по плечу. - Но мы отвлеклись от главного. Так вот, наша группа входит в спецподразделение, подчиняющееся только Орлову и Андропову. Наша задача - раскрыть каналы связи советской партийно-государственной верхушки с правящими кругами и спецслужбами потенциального противника. Наш с тобой канал - афганский. Андропов решил перетрясти всех этих зажиревших на государственной службе баранов из ЦК, МИДа, МВД, МО, ВПК и даже нашего родного КГБ.
      - Давно пора. Стой! - спохватился Дмитрий. - Надо включить аппаратуру.
      - Не волнуйся, она работает в постоянном режиме. Чуть позже я покажу тебе, где стоит оборудование. Кстати, я принес небольшой подарочек. - Корнеев вытащил из дипломата прибор, похожий на маленький транзисторный приемник: - С помощью него можешь определить, в каком месте находится подслушивающая аппаратура. Тебе надо только нажать вот на эту кнопку, вытащить вот эту антенну и смотреть на вот этот индикатор, показывающий расстояние в метрах. Кроме того, если нажать вот на эту кнопку, то по мере приближения к жучкам звуковой сигнал усилится. Уверенно берет до ста метров.
      Зотов взял прибор и начал рассматривать.
      - Немецкая вещичка?
      - Ага. Наши тоже делают, но раз в десять слабее и в пять больше по размерам и по весу. Да и зачем нам корячиться, когда удобнее купить у проклятых капиталистов.
      - Тоже верно. Ну так что там насчет Афгана?
      - Это один из каналов. Он возник вскоре после начала войны, когда через действующую армию, а также через советские учреждения и организации в Афганистане развернулась весьма активная торговля с душманами, а затем с Пакистаном и Ираном советским оружием, техникой, боеприпасами, продовольствием, медикаментами и другим товаром - кто чем мог. Рассчитывались с нами валютой, бытовой электроникой. В дальнейшем с нашей стороны по этому «южному коридору» стали уходить из страны драгоценные металлы: золото, платина, а также драгоценные и полудрагоценные камни. С той стороны к нам хлынули опий, гашиш и прочие слабые наркотики, в основном в сигаретах. Ты же знаешь, что наркота в нашей Средней Азии производилась всегда, но с 80-го года она пошла из стран «Золотого полумесяца» через Афган в таких количествах и по такой низкой цене, что сбыт ее резко расширился, а доходы наркомафии фантастически возросли. Потребление наркотиков в Союзе увеличилось не только из-за общего ухудшения социальной ситуации, но и, в частности, из-за того, что многие воины-афганцы за время службы пристрастились к наркоте [Впоследствии, с 85-го года, на рост потребления наркотиков повлияла и борьба за трезвость, подсказанная Горбачеву определенными структурами, удачно воспользовавшимися письмом ученых из Новосибирска.]. Понимаешь, старик, в этой взаимовыгодной торговле с душманами и Пакистаном участвуют многие генералы и старшие офицеры из командования 40-й армии, руководство компартий Узбекистана, Таджикистана и отчасти Туркмении, многие советские учреждения в Афгане, Госкомитет по экономическим связям, а также КГБ и МИД.
      - Так какого же черта мы ждем, если все знаем? - проворчал Зотов.
      - Сейчас 83-й, а не 37-й. Нужны веские доказательства, а большинство из них пока только косвенные. И вот нашей-то группе и предстоит собрать прямые улики и соединить их в единую цепочку, чтобы наконец взяться за них всерьез. Истина, что война выгодна лишь генералам, справедлива не только у проклятых капиталистов. В результате темных игр в Афганистане фактически возник договор между враждующими сторонами «не убивать друг друга насмерть», поскольку бесконечное затягивание войны означает колоссальные доходы как для нашей верхушки, так и для пакистанских генералов и душманских лидеров. То, что такое соглашение есть, подтверждают многие факты. Смотри, что получается. За всю войну мы не провели ни одной крупной операции против баз противника на пакистанской или иранской территории. Ничем не помогли внутренней оппозиции в этих странах, в том числе пуштунским племенам, которые в 81-м начали свою войну против пакистанского правительства и особенно душманских лагерей на территории северо-западной пограничной провинции Пакистана. То же с повстанцам Белуджистана в 80-81-м. Наконец, сейчас, когда идут массовые выступления Движения за восстановление демократии в Пакистане и режим Зия-уль-Хака еле держится, малейшее вмешательство с нашей стороны могло бы переломить ситуацию. В Афганистане же фактически установлено перемирие, которое, безусловно, поможет властям Пакистана решить свои внутренние проблемы.
      Валентин налил еще рюмку ликера и, смочив пересохшее горло, продолжил:
      - Не оказано никакой помощи Индии, хотя крупные военные поставки ей могли бы привести в 81-м к войне с Пакистаном, что означало бы скорый разгром оппозиции в Афганистане. Кроме того, во многом благодаря позиции советского командования произошло разложение афганской армии и сорвалась ее военная реформа. А ведь радикально настроенная часть афганского офицерства и примыкающие к нему круги в НДПА смогли бы выиграть войну собственными силами вне зависимости от позиции нашей стороны.
      Дмитрий внимательно слушал. То, что говорил Валентин, в корне отличалось от того, что ему доводилось слышать прежде на политзанятиях, не говоря уже о средствах массовой информации.
      - Одно из направлений политики Андропова, - продолжал Корнеев, - это курс на решительное подавление советской наркомафии, а также вскрытие коррупции в наших учреждениях в Афганистане, быстрое завершение войны путем нескольких мощных ударов по душманам с последующим выводом войск и предоставление чести добить оппозицию самой афганской армии. Именно с расследованием «афганского канала» связаны были визит Андропова в Ташкент в конце прошлого года и последовавшая за ним «скоропостижная смерть» Первого секретаря ЦККП Узбекистана Рашидова, а также отправка этой весной в Узбекистан следственной группы Гдляна - Иванова. Сам понимаешь, что такое развитие событий не может устроить ни нашу партократию, ни пакистанскую верхушку, ни, наконец, внешнеполитические ведомства США, поскольку это лишило бы американцев множества политических, не говоря уже о чисто карьерных, выгод от продолжения войны. Поэтому нам нужно быть чрезвычайно осторожными. Не делать скоропалительных выводов, сотни раз все взвешивать, прежде чем докладывать начальству, ибо при неправильном раскладе сил наш удар может рикошетом вернуться к нам, не задев противника. Понимаешь, о чем я? Зотов кивнул.
      - Как я уже сказал, - снова заговорил Валентин, - наше подразделение состоит из нескольких групп, ведущих параллельное расследование по нескольким направлениям, но, как мне кажется, да и не только мне, наши пути в скором времени пересекутся, сходясь на одних и тех же людях в верхних эшелонах власти. Ими могут оказаться кто угодно, даже те, кому ты раньше полностью доверял. Из этого, конечно, не следует, что мы должны подозревать всех и вся, но осторожность должна стать нормой. Извини, что я тебе тут все разжевываю, как ребенку, но это приказ Орлова.
      - Ничего-ничего, - улыбнулся Дмитрий, - это полезно.
      Он разлил по рюмкам остатки ликера и протянул одну Корнееву:
      - Как Катюша?
      - Нормально. Она у меня отличная бабенка. Я иногда спрашиваю себя: за какие такие заслуги Господь сделал мне удивительный подарок?
      - И что отвечаешь?
      - Что я, наверное, сам хороший.
      Они рассмеялись.
      - И вот еще что. - Валентин полез в дипломат. - Это удостоверение на твою фамилию, подписанное лично Андроповым и дающее тебе чрезвычайные права и широкие полномочия. Практически оно дает тебе право распоряжаться всеми, кроме твоих непосредственных начальников. Но пользоваться ты им должен в крайнем случае. Если станешь тыкать на каждом углу, то моментально засветишься и выйдешь из игры. Не исключено, что уже мертвым.
      - Все ясно.
      - Ну, тогда вперед!…

4

      В небольшом холле тихо играла музыка. На столе стояли выпивка и обильная закуска. Две обнаженные девицы сидели на тахте, о чем-то переговаривались и посмеивались, глядя на дверь в сауну. Когда она с шумом раскрылась, девицы как по команде вспорхнули с тахты, уступив место вывалившемуся в холл потному, довольному, в меру упитанному и лысоватому мужчине.
      Александр Федорович Подвольный за сорок пять лет прошел трудную дорогу от рядового райкомовского аппаратчика до члена ЦК. Еще в молодости он выбрал единственно правильный для себя путь к светлому будущему - вперед и без остановок, но не по прямой, а с черного хода и только вверх. «Светлый путь» не подвел. Покоряя одну вершину, Александр Федорович уже намечал следующую, лелея надежду в скором времени добраться и до «Пика коммунизма». Плох тот член партии, который не мечтает стать главным членом.
      Появился прислужник:
      - Александр Федорович, к вам женщина. Она отказалась назваться.
      - Надеюсь, мою жену ты знаешь? - усмехнулся Подвольный.
      - Так точно. Это не она.
      Хозяин недовольно поморщился и приказал девицам исчезнуть в сауне. Когда же впустили незваную гостью, лицо его побледнело, и в глазах отразился испуг.
      - Как ты здесь оказалась? - растерянно спросил он, накидывая на себя простыню. - «Хвоста» нет?
      - Нервным ты стал в последнее время. У выхода мои люди.
      - Те, что ушли вместе с тобой?
      Женщина кивнула. Подвольный натянуто улыбнулся:
      - Их необходимо уничтожить и передать следственной группе Быкова. Это слишком серьезное ЧП, чтобы его можно было замять.
      - Я это поняла, как только нас засекли. Надеюсь, вы найдете, кого подставить вместо меня?
      - Грешно разбрасываться верными людьми, но это проблема генерала. Я всегда был и буду на твоей стороне.
      Неожиданно дверь в сауну открылась, и одуревшие от жары девицы вывалились в холл. Подвольный, только сейчас вспомнив о них, махнул им рукой, и они уползли, оставив хозяина наедине с незнакомкой.
      - А ты неплохо выглядишь, - пробубнил Александр Федорович, разливая по рюмкам коньяк. - Из красно-фиолетовой мымры ты, Вера Александровна, превратилась в соблазнительную блондинку.
      Куданова улыбнулась:
      - Ты тоже без меня неплохо развлекаешься.
      Подвальный пожал плечами:
      - Это так - чтобы кровь не застаивалась.
      Куданова притянула его к себе:
      - Ну а со мной не хочешь развлечься?
      - Только об этом и мечтаю…
      …Вера Александровна встала с тахты и осушила рюмку коньяка.
      - Рассказывай, что в столице нового, - потребовала она, подсаживаясь поближе к Подвольному.
      - Если все рассказывать - ночи не хватит.
      - Не отмазывайся, Шурик. Как дела у брата?
      - Нормально. Во всяком случае, после твоих фокусов осложнений нет. Вы удачно все списали на этого… Профессора.
      - Черкова.
      - Ага.
      Куданова криво усмехнулась:
      - А как дела у моего друга Зотова?
      - С Зоны убрали. Сейчас он в отпуске, а там, судя по слухам, отправится к чукчам в местное управление.
      Вера Александровна расхохоталась, истерично мотая головой. Подвольный с тенью неприязни посмотрел на нее и, встав с тахты, начал уплетать шпроты. Он боялся ее и всеми силами пытался скрыть свой страх.
      - Что мне делать дальше? - спросила Куданова, успокоившись.
      - В Москве тебе оставаться нельзя. Поедешь в Крым. Там доделаешь то, что не успела в Зоне. Нам нужны люди в самое ближайшее время. Крымская лаборатория открылась на нашей секретной базе всего месяц назад, так что работы у тебя будет хоть отбавляй. Но до сентября надо успеть наладить конвейер. Этих двоих оставишь Быкову и не забудь про коды.
      - Оставлю,- сказала Вера Александровна и, вздохнув, добавила: - Когда все это кончится?
      - Скоро, очень скоро, но для этого нужно еще поработать.

5

      Давно Зотов не ел таких вкусных домашних пирогов. Катя умела их готовить просто великолепно, как, пожалуй, и все, за что бралась, вкладывая в свое творчество женское очарование, заботу и ласку. Дмитрий разомлел, находясь в атмосфере любви и взаимопонимания дружной семьи Корнеевых, и даже позавидовал другу. Он подумал о Лене: увидит ли он ее когда-нибудь?
      После ужина Дмитрий и Валентин прошли в кабинет. Корнеев коллекционировал старинное холодное оружие и не мог удержаться, чтобы не похвастаться перед другом пополнением. После того как Зотов с видом знатока по достоинству оценил два кинжала, саблю и меч, которые он еще не видел, его внимание привлекла лежавшая на столе папка. Валентин перехватил взгляд друга и пояснил:
      - Соседа моего стукнули. Следователь знакомым оказался и принес почитать заключение, перед тем как закрыть дело.
      - Нашли убийцу?
      - Да его и не искали. Прочти, если хочешь.
      Дмитрий взял папку и уселся в кресло. Дело и равда оказалось простым. Каширин, сосед Корнеева, как обычно, ехал утром на работу в своем «Москвиче», и его сбил МАЗ, перевозивший минеральную воду из Ессентуков в Москву. Заключение ГАИ было однозначным: отказ тормозов, машину вынесло на перекресток, и многотонный рефрижератор раздавил «Москвич» Каширина. Шофер МАЗа, некий Сабиров, также скончался на месте происшествия, но от сердечного приступа - не выдержали нервы.
      - Действительно банально, - согласился Зотов, кладя папку на место. - И печально. Лишний раз убеждаешься, что от случайностей никто не застрахован.
      - Ты веришь в случайность?
      Дмитрий поморщился и внимательно посмотрел на друга. Он вспомнил о недавней «головной боли» он понял, что Валентин неспроста начал этот разговор. И папочка на самом видном месте оказалась не случайно.
      - Я тебя слушаю,- ответил Зотов.
      Валентин некоторое время молчал, видимо, еще раз прокручивая вопросы и возможные ответы, а затем начал медленно излагать свое заключение:
      - Шорин, это следователь РУВД по делу моего соседа, сказал мне, по дружбе, что начальство прямо намекнуло ему, что дело нужно закончить побыстрее и не раздувать его.
      - Знакомо, - усмехнулся Дмитрий.
      - Тем более. Ну а меня подобные дела вообще всегда настораживают. И я решил кое-что выяснить по своим каналам. Оказывается, Сабиров год назад вышел из мест заключения. Само по себе это ничего не значит, если б не одно обстоятельство. Он сидел пять лет в колонии строгого режима, но последний год пробыл в некоем отряде 545-С. Все мои попытки узнать, что это за отряд, закончились неудачей. Я натолкнулся на сверхсекретность, доступ к информации имеет крайне ограниченный круг людей из старших офицеров.
      - А что говорит Орлов?
      - Чтобы я не лез не в свое дело.
      Зотов снисходительно ухмыльнулся, понимающе покачав головой:
      - Пожалуй, я кое-чем смогу тебе помочь, но это между нами.
      - Обижаешь. - Валентин встал и тщательно закрыл дверь в комнату. - Подслушивающих устройств здесь тоже нет.
      Дмитрий продолжил:
      - Короче, в 545-ю входят специально отобранные и подготовленные головорезы, прошедшие психотропную обработку и запрограммированные на «особые» задания. Твой Сабиров оказался одним из них, что, кстати, и объясняет его «сердечный приступ». Он самоликвидировался, добросовестно выполнив задание.
      Корнеев задумчиво кивал, уставившись в одну точку. Потом спросил:
      - Как ты думаешь, он был один?
      Зотов пожал плечами:
      - Обычно это одиночки, но не исключено, что егоь подстраховывали или наводили по времени. Ведь в деле сказано, что рефрижератор не петлял по городу и не шел за «Москвичом», а это значит, что за Кашириным ехал наводчик, связанный по рации с МАЗом. Неплохо бы снова допросить свидетелей.
      Валентин одобрительно поцокал языком, а потом сказал:
      - Меня насторожили не только торопливость следствия и странная лагерная команда, но и еще кое-что. Ты только не смейся и постарайся меня понять.
      Он сделал паузу, а Зотов успокаивающе кивнул.
      - Дело в том, - продолжал Валентин, - что за месяц до убийства Каширин заглянул ко мне и рассказал пространные вещи, которым я тогда не придал особого значения. У него была собака - натасканная овчарка, просто умница. Жену Наташку пес любил не меньше, чем хозяина. Вплоть до июня. В мае же Наташа съездила под Ялту в санаторий. Так вот, после ее возвращения собака словно взбесилась. Она стала рычать на хозяйку, не подпускать ее близко к Каширину, в общем, сам понимаешь… Семейная жизнь пошла наперекосяк. Славка даже версию выдвинул, что жена изменила ему на юге, а собаки очень хорошо чувствуют измену, и теперь верный пес мстит за него. По его просьбе я навел справки в санатории, но Наташа оказалась верной женой, хоть за ней и ухлестывали местные кавалеры. Усыпить овчарку у Каширина рука не поднималась, но в начале июня пес исчез. Жена ни при чем - я проверял. Ну а через две недели - этот «несчастный случай». Теперь с некоторой долей уверенности можно сказать, что его убили, я имею в виду хозяина. Но вот зачем? Он простой инженер, никакой секретной информацией не располагал. Может быть, случайно о чем-то узнал? Есть тут у меня кое-какие мысли, но пока слишком все туманно.