"Может, это идиома какая-нибудь? - Владислав погладил живот, наполненный шашлыком, и зевнул. - Идиома для идиотов... Мозгов у этого графомана нет, вот что. Зря я эту муть купил, только в сон клонит. Лучше б взял с собой Платона али Сенеку, больше пользы было бы. И читать каждый раз можно по новой, с любой страницы. Ладно", размяться надо, а то бока отлежу..."
      Он выбрался из палатки и несколько секунд простоял с закрытыми глазами, привыкая к темноте. Ночи на Балканах темные, и если небо затянуто тучами, то в двух метрах уже ничего не разглядеть.
      Сегодня ночь была так себе, серединка на половинку - и не светло, и не кромешная темень. Легкие перистые облачка затянули небо, свет был рассеянным. Окружающий поляну лес был как в дымке.
      Владислав покрутил головой, несколько раз свел и развел вытянутые руки и вспомнил о повешенной на сук куртке. На ночь ее оставлять нельзя, иначе к утру от нее могли остаться одни ошметки - лесная живность охоча пробовать на зуб все новенькое.
      Рокотов снял с ветки куртку, встряхнул и автоматически провел рукой по карманам. Пальцы наткнулись на здоровенную дыру - и тут Влад понял, что пропал пенал с инструментом.
      "Может, в сумке?"
      Он вернулся в палатку и обыскал сумку. Пенала не было.
      "Вот дубина! - разозлился Влад. - Выронил, когда падал, а проверить не удосужился! Ну что теперь делать? Придется идти и искать. В темноте, между прочим. И поделом. Не умеешь думать головой, работай руками. И ногами... Хорошо еще, что недалеко, доберусь минут за пятнадцать-двадцать. Еще десять на поиски, и домой, баиньки... Если найду... Найду, найду, не мельтеши, Промокашка, сядь... Та-ак, собраться треба..."
      Он сноровисто собрал все необходимое для ночных поисков - фонарь, спички, два фальшфейера, сунул в карман свой любимый нож и огляделся.
      "Вроде ничего не забыл. Так, веревку брать не будем, это лишнее".
      Владислав подполз к входу и изнутри зашнуровал брезентовый полог, как делал всегда перед уходом, лампу под потолком, решил не выключать - и зверушки на свет не полезут, и ориентироваться по возвращении будет проще. Отсвет от "летучей мыши" сквозь полиэтиленовое окошко ночью виден за полкилометра.
      Рокотов приподнял задний край палатки, на корточках выбрался наружу и, опустив брезент, прижал его для надежности камнем. Затем распрямился и, не включая фонарика, двинулся к холму, где несколько часов назад изящно спланировал со склона.
      Он не зря отправился в этот ночной поход: в плоском деревянном ящичке находились шесть различных скальпелей из золлингеновской стали и набор специальных исследовательских инструментов - от миниатюрных щипчиков до препарационных зажимов. Набор стоил ему почти тысячу долларов. Сущий раритет, теперь такие уже не выпускали.
      Он добрел до холмика и отыскал место своего падения. Копошась в траве и проклиная свою пустую голову, Влад перемазал брюки, уколол палец о незамеченный сучок, но пенал все-таки обнаружил. Деревянный ящичек лежал у самого подножия достопамятного древа, остановившего стремительное падение путника.
      Он отряхнул пенал и ненадежнее пристроил его во внутреннем кармане куртки. Пора в обратный путь.
      Владислав выключил фонарик и двинулся к палатке. Идти предстояло в темноте, так как любые источники света только мешают - ветви отбрасывают причудливые тени, и можно не заметить опасно торчащий острый сук или яму под ногами. Рокотов не спеша преодолел подъем, спустился с холмика и углубился в рощицу, что отделяла его полянку от низины.
      Когда до палатки оставалось метров сорок, он споткнулся и обнаружил, что развязался шнурок на левом ботинке.
      Влад присел и с тщанием, будто ему предстояло прошагать еще добрый десяток километров, принялся за дело. Мелочи типа шнурка, на которые мы не обращаем внимания, в любой момент могут оказаться причиной крупных неприятностей вроде сломанной ноги за пять шагов до дома. А подобный глупый перелом Влада никак не устраивал.
      Зашнуровав ботинок, Владислав начал подниматься.
      В эту секунду из-за зарослей справа к полянке протянулась шипящая огненная полоса. Палатка вспучилась изнутри, встала дыбом, и оранжево-белый огненный шар разодрал ее в клочья. По лесу прокатился грохот взрыва.
      Глава 3
      "ИМИДЖ - НИЧТО, ЖАЖДА ЖИЗНИ - ВСЕ..."
      В воздушной среде звуковая волна распространяется со скоростью 330 метров в секунду. Иногда скорость варьируется - это происходит в зависимости от влажности воздуха, высоты над уровнем моря, давления ртутного столба и прочих сопутствующих величин.
      Однако существует и технический фактор: начальная скорость ударной, а вместе с ней - и звуковой волны во многом определяется типом примененной взрывчатки. Сравнительно маломощные вещества, находящиеся на вооружении обычных частей, имеют скорость внутренней детонации всего около семи тысяч метров в секунду. Но этого вполне достаточно для того, чтобы сжать окружающий воздух до почти осязаемого состояния, фронт ударной волны движется подобно стальной стене, сметая все на своем пути. И, согласно физическим законам, мощность его ослабевает пропорционально кубу расстояния.
      Владислава спасло то, что в момент взрыва он сидел на корточках и вал ударной волны разбился о толстые стволы деревьев, окружавших поляну. Тем не менее через 12 сотых секунды после ослепительной вспышки его швырнуло навзничь и вдавило в весеннюю траву. По груди и голове прошелся безжалостный молот, грохот оглушил его на несколько минут.
      Несчастному фонарику пришел конец - падая, Влад раскинул руки, и нежная японская машинка от удара о камень разлетелась вдребезги.
      Но эта неприятность была ничто по сравнению с остальным.
      Влад уперся руками в землю и сел. Перед глазами плавали радужные круги, зрение никак не желало фокусироваться, в голове безостановочно гудел чугунный набат. Болела вся верхняя половина тела, а ниже разлилось онемение, и Рокотов вдруг испугался, что ему оторвало ноги. Он осторожно провел рукой и с облегчением нащупал целью конечности. Теперь оставалось определить, есть ли переломы или другие серьезные повреждения.
      Мозг требовал немедленно произвести проверку всех жизненно важных систем организма, а тело оттягивало этот момент из страха перед болью.
      Наконец сознание возобладало над первобытным страхом, и Владислав, дрожа от напряжения, ощупал себя сантиметр за сантиметром. Крови не было, переломов - тоже. Хотя назавтра тело должно представлять собой один сплошной синяк. Но то - завтра, а сейчас он жив. Ощущение радости захлестнуло его, но спустя секунду пришло и осознание происшедшего...
      Намеренность взрыва сомнений не вызывала. Некто, полагавший, что хозяин сидит в своей палатке, хладнокровно расстрелял ее из гранатомета. Влада окатила волна холодного ужаса. На четвереньках со всей возможной скоростью он отполз в ближайшие кусты и забился в густые заросли. Сел, сжался в комок и осторожно вгляделся в темноту. Сквозь ветви практически ничего не было видно, но Влад надеялся, что неизвестный враг выдаст себя хрустом сломанной под ногой ветки или еще каким-нибудь звуком. Тогда у него появится шанс напасть первым или хотя бы подороже продать свою жизнь.
      Сдаваться Владислав не собирался.
      Его еще никто и никогда не пытался убить. Подростковые уличные драки не в счет, там если и убивают, то по чистой случайности. Здесь .же он впервые ощутил себя на мушке. И некто вознамерился оборвать именно его жизнь. Врать самому себе, что произошла нелепая ошибка, не стоило - в радиусе двадцати километров никого, ни с кем его перепутать не могли. Да какая путаница?! "На всякий случай" из гранатомета не стреляют. Убивали именно его, и не считаясь с последствиями.
      То, что палатка была пуста в момент взрыва, ни о чем не говорило конечно, есть вероятность, что враг не заметил, как он выбрался наружу и отправился на поиски пенала. Но запросто мог и демонстративно ликвидировать его жилище, чтобы потом погнать испуганного и одинокого человека по лесу, как гонят дичь на засаду охотников.
      Картинка вырисовывалась совсем неприглядная: некто не пожалел усилий, чтобы гарантированно уничтожить Рокотова. Однако, учитывая личность несостоявшейся жертвы, затраты по ликвидации объекта представлялись явно несоразмерными результату. Достаточно было бы одной пули в затылок, когда Владислав шел по тропинке. Или автоматной очереди по палатке.
      Логичного объяснения происшедшему не находилось.
      Через пять минут Влад наконец взял себя в руки. Он по-пластунски пролез под широкими, разлапистыми ветвями и выглянул из-за кустов. На полянке догорали остатки палатки и снаряжения, по центру зияла здоровенная воронка, не меньше трех метров в диаметре. Судя по всему", заряд был мощным, около килограмма тротила - Владислав одно лето провел в экспедиции вместе с геологами, пробивавшими шурфы в поисках какой-то руды, и прикинул, сколько взрывчатки сработало в середине поляны.
      Еще через пятнадцать минут Рокотов понял, что нападавший или нападавшие, скорее всего, ушли и не стали проверять качество своей "работы". Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь посвистом невидимой ночной птицы: нигде не хрустнул сучок, и никто не выходил на открытое пространство. Видимо, подрыв палатки вместе с ее обитателем и являлся задачей неизвестных. Они были уверены, что биолог находится внутри, и не стали проверять. Ба-бах из гранатомета - и все.
      Да и, если здраво рассудить, после взрыва килограмма тротила сложновато найти мало-мальски вразумительные останки. В таких случаях не всегда справляется даже оснащенная специальным оборудованием следственно-криминалистическая бригада. Человеческое тело, на 95 процентов состоящее из воды, разлетается на сотни мелких бесформенных кусков, при этом вода почти мгновенно испаряется под воздействием высокой температуры, и в результате человек превращается в сгустки белка вперемешку с землей и остатками одежды.
      А на следующее утро и от комочков протоплазмы не останется следа, все подъедят прожорливые лесные обитатели.
      Влад не уповал на благосклонность судьбы и не пускался в абстрактные рассуждения - в конце концов, все происшедшее касалось его лично, и он не желал рисковать, опрометчиво выбравшись на открытое простреливаемое пространство. Так и просидел до рассвета в зарослях, неслышно дыша и осторожно меняя позу, когда тело затекало и когда начинал замерзать от предутреннего холода.
      Наиболее насыщенный метеоритный пояс в Солнечной системе расположен между Марсом и Сатурном, примерно в двух с половиной световых часах от центральной звезды. Но и вне его пространство пересекают сотни миллионов сравнительно небольших небесных тел, расходясь и сталкиваясь в причудливом космическом танце.
      Меньше чем в десятке световых минут от Солнца ив 121 секунде от Земли медно-никелевый астероид объемом всего 77 с половиной кубических сантиметров и весом 310 граммов нагнал и ударил в бок двухтонную ледяную глыбу, летящую со скоростью 32560 метров в секунду.
      Медно-никелевый малыш двигался быстрее, и разница скоростей оказалась более семи километров в секунду. В полном соответствии с законами физики сила удара составила 81 миллион 179 тысяч ньютонов, и ледяной астероид мгновенно потерял половину своего объема. Часть льда тут же испарилась, а несколько мелких кусочков разлетелись в стороны. Согласно небесной механике, дальнейший их путь лежал к центральному светилу, пересекая орбиты планет.
      Самый крупный осколок весил девятнадцать граммов. Этот неправильной формы маленький астероид должен был пройти в полутора миллионах километров от Земли и испариться сразу после пересечения орбиты Меркурия. Ближе к Солнцу ледяные метеориты не подлетают.
      Доклад министра иностранных дел Президец" ту России содержал массу полезной информации, но большую часть Первое Лицо пропустило - невеселые мысли одолевали его.
      "Друзья" из числа лидеров западных держав в очередной раз продемонстрировали, что крепкие рукопожатия на различного рода саммитах и уверения в соблюдении взаимных договоренностей не стоят и ломаного гроша. Когда речь зашла о стратегических интересах "партнеров", России вновь выставили условие - или она не вмешивается, ограничиваясь любыми "осуждающими агрессию" заявлениями, или в полном объеме ощутит на себе удар экономических санкций. В первую очередь - по обещанным кредитам.
      Однако даже не кредиты беспокоили Президента.
      В конце концов, он не был напрямую замешан в их разворовывании, как и никакой другой руководитель государства, за исключением наиболее глупых.
      Неприятно было другое.
      Позавчера в его загородной резиденции посол США передал Президенту секретное письмо Госсекретаря, в котором на хорошем русском языке и во всех подробностях перечислялись и валютные счета членов Семьи в зарубежных банках, и бюджетные средства, которые те прокручивали в "приближенных к столу" коммерческих структурах, и список недвижимости в Европе и Штатах, оформленной на подставных лиц. Заканчивалось послание недвусмысленной угрозой: если российский Верховный Главнокомандующий поведет себя неадекватно пожеланиям мирового сообщества, то сии сведения будет очень сложно удержать в секрете.
      Таким образом Президенту опять предстояло выбирать из двух зол - либо вмешаться в ситуацию на Балканах и раздуть скандал "два в одном" у себя в стране и за рубежом, будучи обвиненным в разграблении собственной страны, либо не препятствовать США и своими руками спровоцировать очередной политический кризис дома. Иными категориями Первое Лицо мыслить не умело - всю свою сознательную жизнь он карабкался по политической лестнице; в любой ситуации он видел лишь ступеньку на пути наверх, к сияющим вершинам настоящей Власти. По ходу дела приходилось и предавать тех, кто ему доверял, и плести паутины заговоров и интриг, и обниматься с подонками, и пить с ними водку в саунах, и славословить косноязычных идиотов из вышестоящих структур, и бояться даже дома, в тишине собственной спальни, сказать жене что-нибудь "не то".
      Когда на волне неумело организованного Другой группировкой "переворота" Президент стал Президентом, он растерялся. До всех этих событий он не задумывался, что конкретно делать с Властью. Его никто не учил управлять огромной страной, трескучие фразы собраний и митингов не были подспорьем в реальном инструментарии государственных полномочий.
      Нужны были грамотные и образованные помощники. Но вместо этого на ключевые посты пришли мошенники, казнокрады и дилетанты из "бывших". Вертикаль Власти, ранее состоявшая из жесткой партийной иерархии, была уничтожена, а на ее месте образовалась пустота; близкие и дальние родственники сразу бросились растаскивать деньги специальных фондов, попутно и не без выгоды для себя подсунув Президенту на подпись гадостную бумагу, по которой тот обязался взять на Россию все долги бывшего СССР. Сколько вороватые "подписанты" получили от западных кредиторов и правительств свежеиспеченных "независимых республик" за этот росчерк пера, оставалось только гадать.
      Но возмущаться было поздно - ровно через неделю после сей знаменательной подписи один из английских дипломатов на официальном приеме отвел Президента в сторонку и популярно объяснил размякшему от церемоний и речей в свой адрес бывшему партаппаратчику, что цивилизованный мир "обеспокоен" слишком активной, по мнению кредитных организаций, ролью России на международных рынках вооружений и ядерных технологий. Попутно дипломат вскользь упомянул и долги.
      Намек Глава государства понял, ибо сам всю жизнь варился в котле номенклатурного дерьма. Он жутко напился в тот вечер, что-то хрипло орал с веранды ведомственной дачи, дал по физиономии успокаивавшей его жене, обматерил начальника охраны и до самого утра неприкаянно бродил по саду, бормоча под нос ругательства и грозя кулаком неведомо кому.
      Но уже на следующий день Президент подписал указ о создании комиссии по проверке деятельности Росвооружения, которое в тот момент еще именовалось по старинке: Министерство среднего машиностроения и Минатома и с треском снял с поста заместителя председателя правительства, отвечавшего за экспорт технологий.
      На Западе откупорили шампанское и втихую поздравили друг друга - первый шаг по выдавливанию бывшей "империи зла" с международных рынков прошел без сучка и задоринки. Новый ученик хорошо усвоил преподанный урок.
      В последующие годы таких ситуаций возникало столько, что Президент устал их считать и махнул рукой - будь что будет.
      Видя беспомощность Главы государства, активизировались оплачиваемые тем же Западом бывшие "товарищи по партии", не успевшие прорваться к кормушке, быстро договорились с оппозиционным Верховным Советом и выставили свои условия.
      Но тут Президент внезапно пришел в себя и расстрелял депутатов из танковых орудий, чем привел в замешательство весь мир. Ранее подобные шоу можно было наблюдать где-нибудь в Африке или Южной Америке, да и то не в таком массовом исполнении.
      Потом было усмирение непокорной Чечни, на которое Президента подтолкнуло его бывшее окружение, во главе с расстрелянной позже в собственном подъезде псевдодемократической депутатшей, гибель тысяч не нюхавших пороха новобранцев, заигрывания с террористами и прочая, и прочая. Но всплески активности все более напоминали рефлекторные движения зажатого на лабораторном столе дождевого червя. Глава государства слабел, раз за разом утрачивал рычаги влияния, а ненасытное окружение продолжало подсовывать ему на подпись все новые указы, затаскивающие страну в болото коррупции и долговую яму.
      - ...По сведениям наших дипломатов, страны НАТО готовят удар по Югославии через три-четыре дня, - министр иностранных дел аккуратно перевернул листочек в папочке "Для доклада". - Уже сейчас значительно активизирована антиюгославская пропаганда, в частности на негосударственных телеканалах. Это симптоматично, - министр искоса глянул на насупленного Президента, похожего на обиженного участковым неопохмелившегося дворника, и подумал, что надо выбирать слова попроще. - По некоторым косвенным деталям <можно предположить, что НАТО не будет принимать в расчет мнение Совета Безопасности ООН...
      - Как так? - встрепенулся Президент, с пиететом относящийся к праву вето России и почитавший его могучим инструментом международной политики.
      - По новой концепции Альянса - это не обязательно, - терпеливо разъяснил министр, - особенно в свете так называемой гуманитарной катастрофы. Албанцы заявляют, что сербы планомерно уничтожают их поселения и изгоняют жителей на сопредельные территории. В Македонии и Албании уже скопилось около трехсот тысяч беженцев, и это только начало... Наш посол сейчас прорабатывает этот вопрос, но... - министр запнулся, - м-н-м, четкого ответа пока нет. В Косово идут бои, поэтому объективной информации мы не имеем. Наши дипломаты туда проехать не могут, сербы не дают разрешения, говорят, что слишком опасно... Это на руку НАТО, Солана уже отдал необходимые распоряжения, и они готовят удары с воздуха.
      - Я позвоню Хуану Карлосу. Он мой друг, пусть приструнит Солану... неожиданно заявил Президент.
      Министр иностранных дел вздохнул про себя. Назревал очередной дипломатический скандал. Если "царь Борис" потребует от не обладающего никакой реальной властью испанского короля сделать подобный шаг, то случится большой конфуз, и в идиотском положении окажутся оба государственных мужа.
      - Солана не подчиняется правительству Испании и тем более королю, грустно заметил министр иностранных дел. - По нашему мнению Штаты в настоящее время стремятся отодвинуть ООН и нашли для этого хороший повод. С этим не совсем согласны французы и греки, но на открытую конфронтацию с другими членами Альянса они не пойдут. Если коллегия НАТО примет решение о бомбардировках, то их ничто не остановит. Кроме, возможно, каких-либо наших шагов...
      Президент нахмурился. Вопрос об ответных мерах России повис в воздухе, и виной этому было письмецо Госсекретаря. Конечно, оставалось ядерное оружие, но на это никто бы не клюнул - всему миру давно известно, что атомные потенциалы супердержав представляют собой исключительно взаимное путало, не более. А при отсутствии политической воли ни о каких адекватных шагах в пику США можно даже не упоминать. Да и дочурка не простила бы "венценосному папаше", если б в результате его неуклюжих телодвижений на политической арене ее лишили бы замка во Франции с четырехсотгектарным парком окрест.
      - Я обсужу этот вопрос на встрече с председателем Совбеза, - солгал Президент, и министр, подыгрывая "государю", деловито кивнул. Оба понимали, что судьба Югославии предрешена, но оба соблюдали этикет общения государственных персон.
      Владислав осторожно раздвинул ветки кустов. Утреннее солнце мирно светило сквозь полупрозрачную пелену облаков. Даже не облаков, а легкой небесной дымки. Происшедшее ночью казалось ирреальным, дурацким, нелогичным сном, приснившимся на неудобной кровати в заштатной гостинице.
      Совсем рядом пощелкивали пичуги, белка перепрыгивала с дерева на дерево, иногда замирая рыжим столбиком и принюхиваясь. Природа уже забыла о ночном взрыве, животные занялись повседневными делами. Но человек помнил и не позволял себе расслабиться.
      При свете дня поляна не внушала никаких опасений. Влад не тешил себя иллюзиями, что обязательно обнаружит грамотно поставленную засаду, но тут на помощь приходил опыт десятка экспедиций, где, вдали от человеческого жилья, он научился по малейшим изменениям в поведении животных определять изменения в окружающей обстановке.
      И опыт подсказывал, что в радиусе минимум полукилометра людей не было. Лесная живность вела себя свободно, однако не приближалась к месту, где засел Влад, ближе чем на десяток метров.
      Отсутствие чужаков утешало, хотя они и могут наблюдать за поляной сквозь мощную оптику откуда-нибудь с соседнего холма. Но тогда бы им мешали деревья...
      Таким образом основной задачей становилась скрытность передвижения, чтобы, не дай Бог, не выдать себя колышущимися кустами.
      Владислав на четвереньках отполз в заросший бурьяном овражек и замер на четверть часа.
      Ничего.
      Окружающий фон не изменился, по-прежнему деловито щебетали птицы. Время роли не играло, он был готов двигаться со скоростью черепахи, лишь бы не попасться на глаза ночным стрелкам.
      Оставлять за собой следы было неразумно. Рокотов нашел разбившийся фонарик, что валялся метрах в десяти от него, и затолкал металлический цилиндр под дерн. Туда же отправились и осколки стекла. Еще ночью он смог погасить в себе волны безотчетного страха, и теперь все его существо было настроено на выживание. Прежде всего следовало добраться до основного лагеря и предупредить о случившемся сербов. В железном ящике на базе лежали два ружья 12-го калибра и пачки дробовых патронов, так что какое-никакое оружие имелось. Стрелял Влад неплохо, научился у егерей, сопровождавших экспедиции, когда те забирались на территории заповедников.
      Он бесшумно сделал несколько дыхательных упражнений и похвалил себя за то, что к тридцати годам не потерял спортивную форму. Мышцы хоть и болели, но вполне терпимо, и двадцать километров он надеялся преодолеть ко второй половине дня.
      Владислав по-пластунски прополз вдоль овражка и перекатом миновал самый опасный участок - трава здесь почему-то не росла, - который отделял заросли бурьяна от рощицы на берегу болота. На опушке он поднялся и, пригибаясь, быстрым шагом направился к северу, ориентируясь по компасу на ручных часах. Влад двигался немного в сторону от прямой дороги на базу, чтобы зайти к лагерю сбоку и таким образом миновать возможную засаду на кратчайшем пути.
      Около половины седьмого утра, что для весеннего времени считается уже полноценным началом рабочего дня, на центральную площадь Ибарицы с ревом въехал трехосный зеленый грузовик с эмблемами сербской полиции на дверцах, и сидящий рядом с водителем офицер приказал деревенскому старосте собрать всех жителей - будет экстраординарное сообщение. Спорить с военными, естественно, никто не стал. Спустя десять минут подошла еще одна машина с полицейскими крытый фургон с наспех замазанными пулевыми пробоинами на водительской дверце.
      Когда почти все население деревни, за исключением нескольких детишек, обступило грузовики, двое солдат откинули борт "Урала", и взорам собравшихся предстало неподвижное тело в камуфляжной форме с нашивками сербской армии. Труп ничком лежал в центре кузова, рядом валя - " лось оружие - автомат Калашникова и подсумок с магазинами.
      Селяне остолбенели.
      - Итак, - громко в звенящей тишине начал старший по званию офицер, сегодня ночью был убит один из моих людей. Мне доподлинно известно, что в этой акции принимали участие жители села. Кто - пока не знаю. Я даю вам час, чтобы вы нашли виновных и передали их нам! В противном случае я буду вынужден произвольно выбрать троих из вас и расстрелять. Далее, - он поднял руку, - я прикажу расстреливать раз в полчаса по одному человеку, пока мы не получим от вас имена истинных виновников...
      Восьмидесятидвухлетнему Марко, старейшему жителю деревни, пережившему захват Югославии гитлеровцами, показалось, что он бредит. Время будто скакнуло вспять, в далекий сорок третий год, когда шарфюрер СС точно так же требовал от жителей Ибарицы выдачи партизан, подорвавших бронетранспортер с солдатами вермахта. Только тогда выступавший говорил с ужасным металлическим акцентом, а теперь почти те же слова произносил серб, офицер родной армии. Но циничная ухмылочка была одинаковой - что у серба, что у того давно умершего рыжего немца.
      Стоявшие поодаль полицейские подняли автоматы.
      - Вы с ума сошли! - вперед пробился венгр Дьер, исполнявший обязанности местного шерифа. - Немедленно прекратите этот цирк и вызовите из Печа судебного медика и следственную бригаду! - Телефон в Ибарице уже второй день не работал, видимо, сильным ветром повалило столб. А мобильной связи в деревне не было ни
      Чин шарфюрера СС соответствовал в армейских подразделениях званию старшего сержанта. Шарфюрер обычно командовал отделением из 12 человек.
      Двухметровой башней возвышаясь над толпой, Страж Порядка держал руку на кобуре с пистолетом. - Эй, не слышите?! Немедленно выйдите из машины и дайте мне осмотреть тело!
      - Это дело не в вашей юрисдикции! - офицер махнул рукой, и на венгра нацелился ствол автомата. - А долбаные албанцы за все заплатят!
      Ситуация была абсурдной - кроме албанцев, в деревне проживали сербы, цыгане и египтяне, и никто не имел отношения к косовским сепаратистам. Хотя у всех и были родственники с той стороны административной границы, но устремлений УЧК по отделению края от Югославии селяне не поддерживали.
      Обстановка накалилась. Дьер вплотную подошел к кузову грузовика.
      - Когда убили этого человека? - спросил он, прямо и жестко глядя в глаза старшему офицеру. Майор почувствовал угрозу со стороны огромного, как бурый медведь, венгра и резким движением выхватил из-за спины девятимиллиметровый "Вальтер Р-38".
      Грохнул первый за этот день выстрел, и с расстояния вытянутой руки восьмиграммовая пуля пробила Дьеру грудь, разворотила левое легкое и разорвала сердечную мышцу. Венгр навзничь рухнул в пыль.
      В ту же секунду солдаты открыли огонь по толпе. "Убитый" в кузове грузовика вдруг легко откатился в сторону, подхватил автомат и из положения лежа дал длинную, в полрожка очередь. Селяне бросились врассыпную.
      Три пули перебили ноги Марко. Он упал на чье-то мертвое тело, попытался отползти, но подбежавший сзади сербский солдат не оставил старику шанса - не тратя патрон, молодой полицейский прикладом автомата перебил лежащему позвоночник в районе лопаток. Марко изогнулся и получил второй, последний удар в шею.
      Остальных добивали одиночными выстрелами и штыками. Спустя две минуты на площади валялось пятьдесят девять трупов, в основном - женщины и дети. Многим удалось вырваться, но с окраин села цепью шли вооруженные полицейские.
      Православного священника прибили гвоздями к церковной ограде и перерезали горло бритвой, местному врачу распороли живот и насыпали в брюшину молотый красный перец, муллу посадили на кол в его же доме, десяток связанных колючей проволокой детей положили рядком на центральной улице и проехали по ним на гусеничном тракторе...
      Деревенского плотника Исмаила обнаружили в мастерской, где он пытался спрятаться между штабелями неструганых досок. Двое сербских солдат пинками выгнали старика из его жалкого укрытия и ударом под колени швырнули к ногам своего командира. Тот холодно улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы.
      - Ну что, свинья, не ожидал такого поворота? Думал, спрячешься?
      Исмаил вгляделся в лицо серба и вдруг подумал, что отец этого офицера вполне мог быть турком или албанцем с юга - темные волосы, оливковый цвет кожи, нос с заметной горбинкой. На Балканах разные народы всегда перемешиваются в самых фантастических сочетаниях.
      - Зачем вы это делаете?
      - Чтоб помнили, кто на этой земле хозяин. И здесь, и там, - офицер махнул рукой на юг, в сторону Косово.
      Старик зажмурился в ожидании выстрела. Но полицейские не собирались дарить ему легкую смерть. По кивку командира солдаты оглушили Исмаила прикладом, бросили на подвижную планку циркулярной пилы и вмиг прикрутили руки и ноги к крестообразной раме. Зазубренный диск оказался в полуметре от раздвинутых ног. Старший офицер вдавил синюю кнопку на пульте управления пилой и склонился над лицом привязанного албанца.
      Сквозь визг приближающегося полотна послышался тихий голос серба:
      - Только не умирай быстро, дай насладиться зрелищем...
      Когда дрожание станины стало невыносимо близким и тело уже ощущало ветерок, рождаемый вращающимся со скоростью 600 оборотов в минуту метровым стальным кругом с зубьями в палец толщиной, милосердный Аллах разорвал сердце старика. За сотую доли секунды до того, как лезвие достигло цели и принялось рубить и кромсать человеческую плоть.
      - Сдох, зараза, - разочарованно протянул офицер, отойдя в сторону, чтобы не запачкаться от летящих ошметков. - Ладно, и так неплохо...
      Через две минуты он уже командовал уничтожением целой цыганской семьи, которую закрыли в сарае и подожгли, облив стены бензином...
      Десятилетний Хашим, едва заслышав стрельбу со стороны площади, добежал до сарая в глубине двора и по выступам стены забрался к стропилам. Его трясло от страха, но он вжался в узкое Пространство между перекрытиями, закрыл глаза и начал молиться, как учил его дед Исмаил.