Улица жила своей обычной жизнью.
      Из распахнутых по причине теплой погоды окон доносились голоса, музыка и обрывки фраз телевизионных дикторов, на скамейках сидели парочки, по дворам носились дети и собаки, на подоконниках с независимым видом возлежали коты.
      Нормальный воскресный вечер.
      "Эх, вместо того чтобы торчать под окнами пустой квартиры и ждать доморощенную террористку, прогуляться бы с Мирьяной по тенистой аллее, да отужинать в маленьком ресторанчике, а потом... Стоп. Фривольные мысли пока оставим. - Влад вздохнул. - Всему свое время. Ми-рьяна - это хорошо, но у меня еще есть дела. Позвонить я ей позвонил, успокоил, она знает, что я благополучно добрался до дома. Остальное ей знать не надо. Не будем волновать девочку. А то она из Белграда сюда рванет. Сербки - они такие... За своих мужиков в огонь и в воду пойдут. А меня она считает именно своим мужиком. Против чего я лично са-авсем не возражаю... Но втягивать ее в свои приключения не намерен. Нечего, пущай дома сидит и ждет, пока ее суженый-ряженый не разгромит, по словам патриотической прессы, "мировую закулису". Во-во! Великий и могучий Владислав Рокотов против международного терроризма. Один, без ансамбля... Рассказать кому - на смех поднимут. Скажут, что такого не бывает. Бывает, господа, бывает...
      Жизнь такие задачки подбрасывает, что никаким литераторам не снилось..."
      Рокотов хмыкнул, вспомнив недавно прочитанный романчик о противостоянии жуткой террористической организации и какого-то частного детективного бюро. Некто гражданин Андреев вкупе с соавтором по фамилии Стариков долго и натужно, перемежая сюжет матерщинными диалогами и техническими несуразицами, повествовали о подготовке и осуществлении взрывов домов в родном городе Влада. Все положительные персонажи, если смотреть с медицинской точки зрения, были законченными алкоголиками и неврастениками, а отрицательные - дебилами с ярко выраженными признаками распада личности или бывшими сотрудниками Комитета Государственной Безопасности, достигшими грани сумеречного состояния и средней стадии депрессивного психоза. Подавляющему числу главных героев срочно требовались регулярные уколы га-лоперидола, содержание в помещениях с обитыми матрацами стенами и долгие беседы с профессиональными психиатрами.
      Раненый Чернов, которого Рокотов посетил перед отъездом, сей литературный опус тоже читал. И неплохо знал авторов.
      Оказывается, граждане Андреев и Стариков сами трудились на ниве частной розыскной деятельности и писали образы детективов исключительно с себя. Особых успехов в расследовании поручаемых им дел они не достигали, все больше надували щеки, так что их агентство знающие люди ехидно назвали "Золотая дуля" - понтов и обещаний много, деньги из клиентов сосут что твой пылесос, а толку никакого.
      К тому же отцы-основатели "Золотой дули" не упускали возможности прогнуться перед действующей властью и даже выпускали какое-то околокриминальное обозрение со странным названием "Секретный советчикъ". С твердым знаком в конце слова и материалами, беззастенчиво передираемыми из Интернета и других изданий.
      За лояльность и колебания редакционного коллектива в унисон с политической целесообразностью "Советчикъ" стал обладателем премии "Безжалостное перо". Большую роль в получении награды сыграл тот факт, что и Андреев, и Стариков входили в число членов комиссии, присуждавшей "Перо", и не могли не порадеть родному изданию, под разными предлогами выдавив из списка номинантов всех возможных конкурентов.
      После общения с весельчаком Черновым Влад купил пару номеров "Советчика" и всласть посмеялся над нелепыми экзерсисами корреспондентов издания, рассуждающих о вещах, о которых они имели весьма смутное представление.
      Настоящим бриллиантом смотрелась статья "Очевидицы бандитской разборки", подписанная некой Тамарой Писистратовой. В ней, к примеру, журналистку сажали на заднее сиденье автомобиля "феррари", подпирали с боков двумя огромными жлобами, блокировали задние двери и везли в неизвестном направлении. При этом спорткар, у которого по определению нет ни задних дверей, ни заднего сиденья [Исключение составляет "Ferrari 456 GT", но и на этой модели сзади расположены два миниатюрных детских места, на которые взрослые люди просто не поместятся], мчался по разбитой проселочной дороге со скоростью двести шестьдесят километров в час.
      Дорожный просвет в девять сантиметров не останавливал полета фантазии придурковатой и, если судить по фотографии в уголке страницы, страдающей от ожирения "очевидицы". Видимо потому, что Писистратова не удосужилась заглянуть в автокаталог и узнать, что же такое "феррари", и весь материал высасывала из пальца. Параллельно занятая поглощением пирожных или бутербродов с салом.
      Описываемые журналисточкой "бандиты" поливали друг друга из "томпсонов" [Пистолет-пулемет калибра 0.45 или 0.38, излюбленное оружие американских гангстеров в 30-х годах XX века], перебрасывая друг другу изогнутые магазины [Магазин "томпсона" может быть либо прямым, либо дисковым.], загоняли обоймы с патронами в рукоятки револьверов и бесконечно ругались, к месту и не к месту высказываясь по поводу чьей-нибудь матери. За что в нормальном бандитском коллективе пришлось бы ответить. Но пузатенькую и прыщавую Томочку подобные мелкие нюансы не заботили...
      Рокотов потянулся и взглянул на часы.
      Половина одиннадцатого. А Маслюковой все нет и нет.
      Влад, чтобы не мозолить глаза отдыхающим в сквере парочкам, переместился на соседнюю скамейку, полускрытую кустом акации, и закурил.
      Председателя Комитета Государственной Безопасности Беларуси Владимира Мицкевича пытались купить не единожды. В обмен на "лояльность" к лидерам оппозиции и творимым их подручными делишкам ему предлагали крупные суммы денег, дома за рубежом, должности в новых правительствах, кресло вице-президента после "победы БНФ", теплое местечко парламентария в ПАСЕ.
      Одновременно генерала провоцировали на применение силы.
      Активисты "Хартии-98", "Белорусской Правозащитной Конвенции" и прочих "антидиктаторских" организации выпускали и распространяли листовки с призывами к вооруженному сопротивлению, устраивали побоища с милицией на каждом мало-мальски значимом митинге, поливали грязью офицеров КГБ со страниц газет, пикетировали здания судов и швыряли камни в конвой, доставлявший туда подсудимых.
      Председателю приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сдержаться и не ответить. Еще приходилось сдерживать подчиненных.
      Президент был в курсе проблемы и на каждой встрече с генералом подчеркивал, что тот не может ни на полшага выйти за рамки закона, как бы этого ни хотелось и что бы ни вытворяли оппозиционеры. Если же Председатель почувствует, что готов сорваться, то обязан сразу подать рапорт об отставке. Батька обещал подписать его в тот же день.
      - "БНФ" и правозащитники завершили подготовку к митингу первого июля, доложил генерал. - Заявка на проведение удовлетворена. Однако с несколькими оговорками. И это, боюсь, опять приведет к столкновению...
      - Какие оговорки?
      - Из пяти маршрутов движения колонн демонстрантов администрация города оставила три. Иначе было бы парализовано все движение транспорта в центре. Как вы понимаете, Александр Григорьевич, Богданкович и Худыко не преминут этим воспользоваться. Отправят колонны на прорыв именно по закрытым для них улицам.
      - Как мы можем предотвратить столкновение с милицией? - Батька сцепил пальцы.
      - Боюсь, что никак, - печально ответил Председатель КГБ, - это отработанный вариант. Вначале пустят десяток-другой подвыпивших парней, затем к стычке присоединятся основные силы. Мои люди пытались побеседовать с руководством "БНФ", но, кроме оскорблений в свой адрес, ничего не услышали. Худыко и Вячорка только еще больше раззадорились.
      - Черт...
      - Согласен. К тому же, как показывают прошлые события, часть активистов будет старательно изображать "невинных прохожих". "Народная доля" уже подготовила большой обзорный материал о "зверствах" силовых структур, осталось только вписать фамилии задержанных и дать фотографии с места. Российские и зарубежные телекомпании также готовят съемочные группы. В общем, все идет по накатанной...
      - Хорошо, а если мы разрешим все пять маршрутов?
      - Ничего не изменится, Александр Григорьевич. Драка с милицией все равно будет, хотя и немного позже. Основные события будут раскручиваться на площади перед Домом правительства. Лично мне стратегическая цель понятна - вынудить нас запретить митинги оппозиции. Пока мы девяносто процентов из них разрешаем, у Худыко и компании связаны руки. Орать-то они орут, но резонанс в мире недостаточный. Другое дело - запрет всех выступлений. Это козырь, под который они смогут получить очень большие деньги...
      - Вы проверили информацию по финансированию "БНФ" и "БПК"?
      - Естественно. Все подтверждается. Худыко получает средства через офф-шор на острове Мэн, Потупчик - от фонда при Европарламенте. Оба открыли личные счета в Австрии, Польше и на Кипре. Себе они забирают до семидесяти процентов поступлений и часть распределяют между членами наблюдательных советов.
      - Их кредиторам об этом известно?
      - Без сомнения.
      - Почему они не реагируют?
      - Мне кажется, что Вашингтон и Лондон были изначально готовы к такому сотрудничеству. Для них выделяемые средства мизерны, под программы по поддержке нашей оппозиции аккумулированы гораздо большие средства. А наличие у Худыко, Вячорки, Потупчика, Богданковича и иже с ними номерных счетов в европейских банках гарантирует их хозяев от того, что наши "борцы" не сделают шага в сторону. Любой счет легко заблокировать. Вы же знаете, в России та же ситуация...
      Батька приподнял одну бровь.
      - Знаю, Владимир Иванович... И обеспокоен этим.
      - Таковы реалии, - Председатель КГБ развел руками. - К счастью, на подписании союзного договора это пока не отразилось.
      - Вам кажется, что не отразилось, - Президент поднялся с кресла и прошелся вдоль стола, - по каждому пункту идет какая-то возня.
      - Я имел в виду, что не отложен момент подписания.
      - Мало подписать договор, надо его еще начать выполнять. А у меня, честно скажу, с каждым днем возникает все больше сомнений в том, что договор не станет очередной декларативной бумажкой.
      Председатель КГБ промолчал.
      О Президенте России и его окружении у него было собственное мнение. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что современная российская "элита" абсолютно несамостоятельна и, по большому счету, является тормозящим развитие страны фактором. Любое политическое решение, могущее хоть на миллиметр сдвинуть огромную державу в направлении нормализации жизни, будет мгновенно заблокировано по указке извне. Ни США, ни Западной Европе сильная Россия не нужна. Она просто опасна, ибо тут же втянет в орбиту своего влияния десятки стран, ныне считающихся неприсоединившимися и не испытывающих особого желания идти на поклон к заокеанскому дядюшке.
      У Председателя белорусского КГБ на большинство лидеров России были собраны довольно пухлые папки. Получать информацию не составляло никакого труда. Российские политики и чиновники даже не пытались хоть как-то скрыть свои коммерческие контакты с американцами и европейцами.
      Чубайсенко рассекал по Средиземному морю на яхте за три миллиона.
      Старшая дочурка Деда покупала себе виллы во Франции.
      Младшая спускала на тряпки суммы, эквивалентные годовому бюджету небольшого городка.
      Березинский внаглую переводил на личный счет прибыль государственной авиакомпании.
      Бывший премьер-аккордеонист вкупе с ворюгой из "Газпрома" замкнули всю продажу природного газа за границу на парочку принадлежащих им ЗАО.
      Депутаты Госдумы приобретали элитные автомобили, отдавая предпочтение "брабусам" и "бентли".
      Губернаторы строили себе четырехэтажные особняки из итальянского кирпича, покрытые голландской черепицей и обнесенные коваными фигурными оградами.
      Московский мэр отхватил в собственность сорок гектаров заповедного леса, его заместители и председатель Мосгордумы - по двадцать.
      Полномочный представитель Президента по Чечне отправлял по адресам собственных фирм десятки эшелонов с нефтью.
      Глава Администрации, не скрываясь, продает аудиенции у Первого Лица.
      И так далее...
      Вся чиновная пирамида - от инспектриссы в жилконторе до премьера - азартно зарабатывает деньги. Без взятки нигде никто и ничего не добьется. Прокуратуры, МВД и суды - не исключение. Показательные "посадки" чиновников связаны лишь с межклановой борьбой. Кто успел заплатить правоохранителям больше денег, тот и остается в выигрыше, пристраивая конкурента на зону.
      - Так, - Батька отвернулся от окна, - с митингом первого числа надо что-то решать.
      - Запрещать нельзя, - осторожно сказал генерал.
      - О запрещении не может быть и речи. Как вы считаете, Владимир Иванович, мое выступление способно улучшить обстановку?
      - Вероятно, да...
      Президент нажал на кнопку селектора.
      - Вызовите пресс-секретаря! - Президент уселся обратно в кресло. - А вы продумайте, как не допустить столкновений на предварительном этапе прохождения демонстрантов до площади.
      - Постараемся, - обтекаемо заявил Председатель КГБ.
      Уверенности в благополучном исходе мероприятия у него не было.
      В душе у генерала Мицкевича ворохнулось какое-то тревожное предчувствие...
      Маслюкова объявилась к половине первого ночи.
      К этому времени Влад уже передислоцировался со скамейки под темную арку рядом с парадным. Около полуночи все вокруг затихло, большинство окон погасли, а мелкий дождик разогнал и целующиеся парочки, и неистовых доминошников, и молодняк, попивающий пивко на открытом воздухе.
      За пять минут до интересующей Рокотова персоны по улице медленно проехала милицейская машина. Но стражи порядка ничего заслуживающего их внимания не заметили и потому не остановились.
      Людмила вывернула из-за угла и быстрым шагом, втянув голову в плечи, засеменила к парадному.
      Она оказалась такой, как ее описал Курбале-вич.
      Высокая, немного сутулая, в черной плиссированной юбке и бордовой блузке, с тяжелой задницей и круглым лицом, Маслюкова ступала тяжело, не заботясь об изяществе походки.
      Биолог заметил Людмилу издали и юркнул в парадное.
      Взбежал по ступенькам и затаился этажом выше нужной лестничной площадки.
      Хлопнула входная дверь. Маслюкова неторопливо добралась до своего этажа и зазвенела ключами. Влад перелез через перила, повис на руках в лестничном пролете и приготовился. Людмила отперла один замок, повозилась немного со вторым и потянула дверь на себя. В то мгновение, когда створка отворилась наполовину, Рокотов качнулся вперед и разжал пальцы.
      Полет с высоты трех метров занял ровно столько времени, сколько Маслюковой потребовалось, чтобы распахнуть дверь до конца.
      Ничего не подозревающая террористка сделала шаг в квартиру, и тут ей на плечи свалилось семидесятипятикилограммовое тело. Удар швырнул Людмилу на пол, темная фигура развернула ее на спину, несильно стукнула ребром ладони по горлу и захлопнула дверь. Маслюкова захрипела.
      Напавший, не давая ей опомниться, тычком сложенных щепотью пальцев в живот заставил
      женщину согнуться пополам, перехватил в захват шею и, не позволив подняться на ноги, заволок в ванную комнату.
      Света Влад не включал.
      В темноте страшнее. Особенно если человека прихватывают в его собственном доме. Там, где он меньше всего готов к неожиданной атаке.
      - Пикнешь - задавлю! - свистящим шепотом предупредил Рокотов.
      Биолог сорвал полотенце, перемотал заведенные за спину руки Людмилы чуть выше локтей и усадил на пол, прислонив к холодному боку ванны. В шею пленнице уперлось острие перочинного ножа.
      Маслюкова едва не лишилась чувств. Она была уверена в том, что попала в руки сексуального маньяка, и не надеялась остаться в живых. Поэтому, несмотря на предупреждение незнакомца, Люда пронзительно взвизгнула...
      В квартире этажом выше пожилые супруги были разбужены грохотом снизу. Через полминуты кто-то коротко вскрикнул на высокой ноте. Крик тут же оборвался.
      Пенсионер, всю жизнь проработавший охранником на режимном объекте, спустил ноги с кровати и нащупал тапочки.
      - Ты куда? - недовольно спросила супруга.
      - Посмотрю, что случилось...
      - Имей совесть, уже почти час... Ложись спать.
      - Тебе неинтересно, кто там орет?
      - Нет.
      - А мне интересно...
      Экс-охранник прошлепал к окну, высунулся на улицу и поглядел на окна нижней квартиры. Странно, но они были темными...
      - Ну что там? - супруга пенсионера подавила зевок.
      - Вроде никого, - неуверенно ответил не потерявший профессиональной бдительности бывший сторож, - света нет. Ни в комнатах, ни на кухне...
      - Вот видишь! Иди ложись...
      - Но ведь мне не послышалось...
      - Вечно ты во все лезешь, - проворчала жена.
      - А если случилось чево?
      - Чево-о? - язвительно поинтересовалась супруга.
      - Ну-у, не знаю...
      - Если не знаешь, тогда чево дергаешься?
      - Привычка.
      - Ты бы лучше на даче решетки на окна поставил, раз такой привычный, буркнула жена, - и забор починить надо. А то как участка касается, у тебя вечно времени нет. Как среди ночи вскакивать, так он первый...
      Женщина тяжело вздохнула и повернулась на другой бок, отвернувшись от окна.
      Пенсионер-охранник потоптался с минуту, почесал затылок и зашаркал мимо кровати.
      - Что еще удумал?
      - Пойду покурю...
      - Дверь за собой на кухню прикрыть не забудь, "Штирлиц"... Ох, горе ты мое луковое...
      Маслюкова взвизгнула и тут же огребла кулаком в нос, влепившись затылком в край ванны. С террористами Влад не церемонился.
      - Ты меня плохо поняла? Али не расслышала?
      Для Рокотова Людмила не была женщиной, и он не испытывал к ней ни капли жалости. Она была подлым и злобным существом, достойным любой меры устрашения, если попробует сопротивляться. Или нечестно отвечать на вопросы.
      Женщины, помогающие террористам и сами участвующие в подготовке убийств ни в чем не повинных людей, заслуживают того, чтобы с ними соответственно обращались.
      Око за око.
      Жесточайший допрос за соучастие в приготовлении массового убийства.
      В том, что вместе с Лукашенко могут погибнуть еще десятки, если не сотни мирных жителей, Влад не сомневался. Чтобы с гарантией устранить Президента, террористам потребуется нечто очень мощное. Наподобие трехтонной бомбы или цистерны сжиженного газа. В городских условиях применение тяжелого заряда обязательно приведет к смерти тех, кто вольно или невольно окажется поблизости от места события.
      Кстати говоря, в той же Франции законом разрешено применение физического воздействия к членам террористических групп. Особенно в тех случаях, когда арестована только часть исполнителей и сохраняется опасность теракта. И ничего, французы от этого не становятся менее цивилизованными, чем немцы или англичане...
      Маслюкова тихонько завыла.
      - Где Кролль? - страшным хриплым шепотом спросил Владислав.
      Людмила несколько секунд осмысливала услышанное.
      - Повторяю вопрос. Где Йозеф Кролль?
      - Я не знаю никакого Йозефа...
      - Ну-ну-ну, - биолог приложил лезвие ножа к мокрой щеке пленницы, - еще раз соврешь - и я тебе всю рожу располосую. Ни один пластический хирург не поможет, обещаю. Я тебе все лицевые нервы перережу, благо знаю их расположение. Итак, где Кролль?
      Ничто так не пугает женщину, как перспектива раз и навсегда остаться с обезображенной внешностью. Синяки заживают, сломанные кости - тоже, а вот лицо...
      Людмила на интуитивном уровне поняла, что незнакомец не врет и готов исполнить свою угрозу.
      - Я не знаю...
      - Номер трубы?
      Маслюкова, запинаясь, назвала известный Вла-ду номер. Не соврала и не изменила ни одной цифры. С ней уже можно было работать.
      - Когда у тебя с ним следующая встреча?
      - Послезавтра он позвонит.
      - А завтра?
      - Завтра я свободна...
      - Что вы готовите?
      - Я не понимаю...
      Острие ножа медленно вошло под кожу на скуле.
      - Не трогайте меня! - Людмила дернула головой.
      - Отвечай на вопросы, дрянь! Я тебя предупредил.
      - Это не я!
      - А кто?
      - Это Кролль с Сапегой!
      - Подробности... - Рокотов опять кольнул Маслюкову в скулу.
      Как он и ожидал, ничего нового Людмила не рассказала.
      Та же "радиостанция", та же литовка-снай-перша Вейра, тот же микроавтобус ГАЗ, те же способы связи со старшим группы.
      - У меня есть бумаги, - всхлипнула женщина.
      - Какие?
      - Мне Кролль оставил папку...
      - Что в ней?
      - Какие-то схемы. Я в них ничего не понимаю...
      - Где они?
      - В комнате...
      - Где именно?
      - В секретере.
      - Где в секретере? - педантизму Рокотова не было предела.
      - Вы не найдете. Давайте я покажу...
      - Только медленно.
      Владислав поставил Людмилу на ноги, перехватил за узел полотенца и провел по коридору в комнату.
      У дверного проема Маслюкова закашлялась. Рокотов подтолкнул ее вперед и с запозданием увидел, как террористка качнулась влево, выбросив вбок ногу. Он подсечкой уложил женщину на пол, одним прыжком влетел в комнату, и тут из невидимого со стороны коридора угла на пол рухнул высокий плоский шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого сверкали хрустальные фужеры и вазы.
      Никакого секретера в комнате не было. Маслюкова элементарно обвела вокруг пальца незнакомого с обстановкой квартиры Владислава, заманила его в гостиную и ударом ноги перебила тонкую ножку горки с посудой.
      Полцентнера хрусталя разлетелись вдребезги. По дому пошел такой звон, что половина жильцов пулей вылетела из теплых постелей и бросилась кто к телефону, кто к окнам.
      - Па-а-ама-а-агите-е-е!!! - истошно заорала Людмила и перевернулась на спину. - Убива-а-ают!!!
      Рокотов перепрыгнул через упавшую горку и ребром стопы перебил Маслюковой трахею и пищевод.
      Пенсионер-охранник был первым, кто сообщил о происшествии в милицию. Ибо он сидел рядом с телефоном, курил и вспоминал прошедшие годы.
      Услышав грохот и женский вопль, экс-сторож тут же сорвал трубку.
      Милиция в Минске действует оперативно.
      Первый экипаж прибыл к дому на Индустриальной улице через шесть минут после звонка. За ним спустя сорок секунд подтянулись еще две машины и четверо автоматчиков помчались вверх по лестнице.
      Оставшиеся на улице восемь милиционеров с трех сторон заблокировали дом.
      - Ты упрощаешь, - Дмитрий Чернов по прозвищу Гоблин, бывший "звеньевой" одного известного в Питере рэкетирского коллектива, а ныне - преуспевающий журналист, отрицательно мотнул бритой башкой. - По-твоему, Милошевич - ангел, а все остальные - дерьмо собачье. Так не бывает.
      Иван Вознесенский помешал сахар в чашке кофе.
      - У Слободана есть ошибки, но непринципиальные...
      - Щас! Косово, это чо, непринципиально?
      - В проблеме Косова Милошевич не виноват. , - А кто виноват? - Гоблин мыслил исключительно конкретными категориями: "Раз виноват - в грызло. И нечего базары разводить".
      - Тито.
      - Ах, Тито?! Тады понятно. Мы тоже по молодости частенько из барыг "кабанчиков" заделывали. Кредитов наберут, бабульки со счетов поснимают - и пропадают. Или дохнут... На покойника чо списать - милое дело.
      - У Милошевича выхода не было. Когда он президентом стал, в Косове заваруха уже вовсю шла. Можешь у Влада спросить, если мне не веришь...
      - Влада там три года назад не было.
      - При чем тут это? - Вознесенский долил себе сливок. - Он же все Косово прошел, с жителями общался.
      - У Влада отношение к этой проблеме своеобразное, - заявил Димон, - как и ко всей мировой истории.
      - И он туда же? - усмехнулся Иван. - Небось Носовского с Фоменко перечитывает?
      - Ну... Я тоже тут книжульку их взял. Завлекательно, блин. Хорошо пишут. И, главное, по теме, без всей этой зауми.
      - Ты серьезно? - Вознесенский с подозрением посмотрел на беспечного бугая с подвязанной левой рукой. - А как же таблицы всякие, схемы, пасхалии?
      - Фигня это. Мне Влад объяснил. Если чо непонятно или скучно, можно пропустить и дальше читать. Общее впечатление не портится.
      - Да уж, с рекомендациями твоего нового друга поспорить трудно.
      - Влад - пацан конкретный, - весомо заявил Гоблин.
      - Вижу. Между прочим, как он?
      - Нормалек. С хатой его все решили, паспорт восстановили.
      - А где он сейчас?
      - По делам уехал...
      - Ты мне так и не рассказал, чем вы тут занимались...
      - И не расскажу, Ванюня, не обессудь. Меньше знаешь - крепче спишь. Ничего особо интересного не было. Так, сафари в зоопарке, - Чернов довольно заржал.
      - А руку ты порезал, когда брился? - язвительно осведомился Вознесенский.
      - Ага. Споткнулся, упал, очнулся - гипс. И все дела...
      Вернувшемуся из недельной поездки в Москву Ивану вежливо, но твердо объяснили, что ни сути дела, ни подробностей совместных похождений Влада с Димоном ему никто сейчас не расскажет. Возможно, через год-другой. Однако Вознесенский был любопытен и не упускал возможности подколоть внешне бесхитростного Димона в надежде выведать хоть какие-нибудь детали.
      Гоблин стоически выдерживал ехидные замечания приятеля и в показаниях не путался.
      - Америкосы на горизонте больше не проявлялись?
      - Не-а, - Иван понял, что и на этот раз его эскапада прошла неудачно, только всех жильцов опрашивали после того случая. Даже мне повестка приходила. Я к следаку сходил, сказал, что ничего не видел. Тем более что в тот день вы меня в Москву спровадили.
      - Этих четырех придурков из консульства уволили, - сообщил Чернов, - хотя у них пока другие заботы. Костыли, кашка, "утки"... Еще месячишко в больнице проваляются, это как пить дать. Влад их в хлам уделал.
      - Судя по всему, я штатников больше не интересую.
      - Думаю, да, - Чернов покряхтел и выудил из левого кармана сигареты, хлопотно больно с тобой...
      Маслюкова забилась в конвульсиях, а Рокотов со злостью стукнул кулаком по дверному косяку.
      Ну надо же так облажаться!
      Расслабился, подумал, что с Людмилой все пройдет гладко. И не учел одной из основных черт женского характера - представительницы слабого пола дерутся до конца, часто проявляя чудеса изобретательности и с легкостью облапошивая даже самых умудренных и битых жизнью мужиков. Стоит на мгновение потерять бдительность - и кранты. Женщина тут же улавливает перемену в настроении и переворачивает ситуацию.
      Грохот свалившегося на пол хрусталя разбудил весь дом.
      На лестнице захлопали двери, зазвучали возмущенные голоса, и спустя четверть минуты квартиру огласила непрерывная трель звонка. Одновременно со звонком кто-то начал стучать в стену и в пол.
      "Нарвался! - биолог огляделся. - Четвертый этаж, между прочим. Просто так на улицу не выпрыгнешь... Через дверь хода нет. Там с десяток свидетелей. И большинство, скорее всего, мужики. Если даже повезет и я прорвусь, то все равно мою рожу завтра же вывесят на каждом столбе. Перспектива! И менты скоро будут... И самое хреновое, что я вспугну Кролля. Антончик сдох сам, Кур-балевич якобы смылся, тут вопросов нет. А эта дура пучеглазая? Как ее смерть воспримут? Кролль заляжет на дно, и вся моя работа пойдет насмарку. Будь у меня времени побольше, инсценировал бы разбой с убийством. А сейчас? Сразу ясно, что ничего не взяли, а выбивали информацию... Кто из преступников ничего не берет у жертвы? Только маньяки... Что ж, на бесптичье и жопа соловей, как говаривал академик Крылов..." [Алексей Николаевич Крылов адмирал Русского Флота, начальник Гидрографического управления. После 1917 года - инспектор ВМФ РСФСР.]
      Следующие три минуты у Владислава прошли в трудах и заботах по превращению квартиры Маслюковой в место "кровавой бойни".
      Он сбегал на кухню, приволок огромный тесак и отрубил трупу уши. Затем двумя ударами отделил голову от тела и поставил ее по центру обеденного стола. Потом сорвал с обезглавленного трупа блузку.
      Еще пара взмахов тесаком - и на груди покойницы образовался перевернутый крест.
      Уши жертвы Рокотов спустил в унитаз. Пусть думают, что он унес их с собой в качестве трофеев.
      Картину довершила пентаграмма на стене в коридоре, которую Влад старательно вывел ершиком для чистки посуды, обмакивая его кончик в лужу крови. При первом же взгляде на место преступления у оперативников не должно было остаться сомнений в том, что Людмилу прикончил сумасшедший сатанист.
      Звонки и стук в дверь не прекращались ни на секунду.
      Наконец на лестничной клетке раздался чей-то повелительный голос, и гвалт стих. Прибыл патрульный наряд.
      Владислав отбросил тесак, передернул плечами, будто в ознобе, и неожиданно для себя перекрестился, прося у Бога прощения за то, что вынужден был имитировать сатанинский ритуал и рисовать на стене дьявольские символы.
      В дверь раздались удары чем-то тяжелым.
      Рокотов метнулся в соседнюю комнату, потом на кухню.
      Под окнами в напряженных позах застыли милиционеры. И у всех, как назло, было в руках оружие, направленное точнехонько на окна мас-люковской квартиры. О прыжке на соседние балконы или хождении по карнизам можно было даже не задумываться. Снимут в три секунды.
      Биолог закусил губу.
      "Дверь мощная, выдержит еще минут десять. Так, окна отпадают, встроенного на кухне мусоропровода тут нет, через канализацию мне не просочиться... Полный эндшпиль! Летать я тоже не умею. Не научился, знаете ли, все недосуг было. И тюбетейки-невидимки у меня нет... Попал я на этот раз по полной программе. С трупом на руках и в квартире, окромя меня и обезображенного тела, никого нет. Отбиться не получится. Любые мои слова о контртеррористической деятельности будут выглядеть как неумная попытка снять с себя вину за убийство. Здесь мне точно никто не поверит. Опера из "убойного" - это не даун Яичко, их на мякине не проведешь..." [Капитан Яичко из 19-го отдела милиции - персонаж романов "Косово поле: Россия" и "Шансон для братвы"]