Наказание последует неизбежно.
      Слишком серьезные люди стоят за Диспетчером, чтобы позволить кому-то играть по не ими установленным правилам.
      Собеседник оказался невзрачным худым человечком в дешевой курточке, огромных роговых очках и со всклокоченной шевелюрой неопределенного пегого цвета. Когда он подсел к Павлинычу за столик, тот даже подумал, что произошла ошибка и место Диспетчера занял посторонний посетитель местного кафетерия. Страус открыл было рот, чтобы послать человечка подальше, но тут же его захлопнул, ибо подсевший за столик выложил перед ним заранее оговоренный предмет - черно-белую открытку с изображением Спасской башни московского Кремля.
      - Что у вас за электроника во внутреннем кармане пиджака? - тихо спросил Диспетчер. Страус наморщил лоб.
      - Органайзер...
      - Дайте его сюда.
      Павлиныч беспрекословно сунул руку в карман и передал собеседнику электронную записную книжку.
      Диспетчер повертел продукт фирмы "Casio" в тонких пальцах и небрежно сбросил его в потрепанный дипломат, покрытый изнутри миллиметровым слоем железа, напрочь экранирующего любые радиосигналы.
      - Получите после разговора.
      Страус согласно наклонил голову. Несмотря на непрезентабельность визави и обычную для чиновника такого уровня наглость, спорить с Диспетчером Павлинычу совсем не хотелось.
      - Слушаю вас.
      - Мне мешает один человек, - осторожно начал Павлиныч. - Переговоры с ним к нужному результату не приводят. Нам бы хотелось...
      - Стоп,- спокойно сказал собеседник.- Кому это "нам"?
      Страус заговорщицки огляделся.
      - Не крутите башкой. Вас могут неправильно понять. И не беспокойтесь ситуация под контролем. Я жду ответа.
      - Нам - это руководству города, - признался Павлиныч.
      - А вы - доверенное лицо?
      - Именно так.
      - Продолжайте, - на лице Диспетчера не дрогнул ни один мускул.
      - Так вот... Мы пытались договориться миром, но этот человек нас не слушает.
      - Что вы хотите от меня?
      Павлиныч замялся.
      Одно дело намекать и совсем другое - заказывать ликвидацию.
      Но с той персоной, которая не желала прислушиваться ко мнению всесильного Прудкова, иначе было не разобраться. И сама ликвидация должна была выглядеть как несчастный случай.
      - Решения вопроса...
      - Конкретнее...
      - Устранение, - вздохнул Страус.
      - Кто этот человек?
      - Это директор центра микрохирургии глаза... - фамилию известного медика заместитель мэра назвать побоялся, обозначил лишь должность.
      Но посреднику хватило и этого.
      - Он депутат Госдумы, - задумчиво сказал Диспетчер.
      - Мне это известно.
      - Заказ очень сложный.
      - Цена - не вопрос.
      - Это и так понятно.
      - Есть еще условие...
      - Слушаю.
      - Не должно быть никаких подозрений. Только трагическая случайность.
      - Почему? - безучастно осведомился Диспетчер.
      На переговорах с представителями серьезных групп киллеров заказчик вынужден говорить только правду. И ничего кроме правды. Таковы правила. Специалисты исходят из того, что никакая информация не является лишней.
      - В ином случае у наших людей возникнут сложности.
      - Вы хотите получить это предприятие под свой патронаж?
      Страус молча кивнул.
      - У вас есть пожелания, свои наработки?
      - Частично, - заместитель мэра еще больше понизил голос. - Он увлекается полетами на собственных вертолетах. Может быть, авария...
      - Какая модель вертолета?
      - "Эс-а триста сорок два джей", - к подобному вопросу Павлиныч был готов.
      [SA 342J "Газель" - гражданский вертолет совместного производства Франции и Великобритании. Сертифицирован управлением гражданской авиации Франции в 1976 году. Серийное производство закончено в 1990 г. Вертолет выполнен по одновинтовой схеме с рулевым винтом типа "фене-строн".]
      - Ага... Что ж, это упрощает схему. Каковы его обычные маршруты?
      - Подмосковье...
      - Подробнее.
      - Территория центра, аэроклуб возле кольцевой дороги, дача. Адреса у меня в записной книжке.
      - Кольцевая автодорога? - задумался Диспетчер. - Неплохо...
      - Хотелось бы знать метод, - осторожно сказал Страус.
      - Вы точно этого хотите?
      - Да...
      - Потом переживать не будете?
      - Нет.
      - Хорошо. Но сначала обсудим цену. Семьсот тысяч. Вперед и наличными.
      - Мне надо проконсультироваться...
      - Вы плохо слышите? - от вопроса, заданного ледяным тоном, Павлиныча бросило в жар.
      - Я понял. Называйте время и место. Мой человек передаст деньги.
      Диспетчер положил перед заказчиком квадратную визитку.
      - Адрес фирмы. Привезете и передадите этому человеку. Просто привезете и передадите, - посредник жестко посмотрел в глаза чиновнику.
      - Ясно...
      - Теперь о методике. Если объект, будем называть его Офтальмологом, изволит летать возле автодороги, то мы спокойно используем гранатомет...
      - Я же говорил о несчастном случае! - ужаснулся Страус.
      - Вы меня не дослушали, милейший... Выстрел болванкой из обычного льда не оставляет никаких следов. Попасть в воздухозаборник двигателя не трудно, надо только грамотна выбрать позицию. Вода испаряется за несколько минут даже без пожара. Хлопок выстрела на фоне шума оживленной трассы не слышен. Вот и все...
      Павлиныч от удивления даже немного приоткрыл рот.
      - И это сработает?
      - А как же. Не в первый раз замужем, - Диспетчер позволил себе улыбнуться. - Но только не думайте, что все вами услышанное может повторить кто угодно. И не пытайтесь сэкономить. Если денег завтра не будет, то мы расценим это как вызов нашему профессионализму. И на вашем личном примере покажем, что бывает с теми, кто нарушает договоренности с нами...
      Медитация иногда приносит свои плоды, иногда - нет.
      Тут уж как повезет.
      Главное, чтобы логическим центрам мозга хватило битов информации на построение хотя бы одной картинки. Дальше человек может сделать выводы уже сам. Но какая-нибудь, хотя бы малейшая зацепка нужна. Услышанное слово, взгляд, неестественная поза человека, посторонний предмет, движение, пойманное периферийным зрением... То, что нарушает гармонию общего фона.
      После полутора часов самокопания Владислав нащупал два момента.
      В первом случае его организм получил тревожный сигнал, когда биолог уселся на скамейку в сквере.
      Кто-то издали на секунду ожег его неприязненным взглядом. Это был не профессионально-холодный оценивающий взгляд сотрудника президентской охраны, а нечто иное. Будто бы фигура Рокотова перекрыла кому-то часть пейзажа или помешала еще чем-то.
      Так иногда смотрят фотографы и художники.
      Однако в радиусе полусотни метров таковых точно не было. В этом Влад был абсолютно уверен. Вокруг него сновали самые обычные прохожие, на скамейках восседали мамаши с детьми, по аллеям неспешно прогуливались пенсионеры.
      Взгляд он поймал справа, как раз со стороны бетонного каркаса строящегося дома. Где именно располагался человек, которому помешал или которого разозлил Рокотов, определить было затруднительно. Он вполне мог быть и в самом сквере, и на стройке, и на противоположной стороне улицы.
      Второй сигнал Владислав получил, когда входил в переулочек слева от Дома Правительства. Опять тот же неприязненный и пристальный взгляд. Биолог даже неосознанно ускорил шаг и пару раз качнулся вправо-влево, словно уходя с линии огня.
      И в этом случае недовольный присутствием Влада некто мог смотреть и из сквера, и со стройки.
      Рокотов открыл глаза, медленно поднялся и поочередно встряхнул ноги, разгоняя кровь.
      "Неясно, что в моем поведении могло не понравиться или насторожить... Шел я прогулочным шагом, по сторонам не пялился, на скамеечке совершенно оправданно выкурил сигаретку. Если бы мной заинтересовалось соответствующее ведомство, то либо поставили бы хвост, либо остановили бы и проверили документы. Ни того ни другого не произошло. Человек, которому я не понравился, с площади не уходил и преследовать меня не собирался. Из чего вывод: я мешал ему только на пространстве возле правительственного учреждения. Иные мои шаги его совершенно не волновали... Кстати, вероятнее всего, что он смотрел издали, не опасаясь того, что я смогу его засечь, - Владислав склонился над картой центральной части Минска. - Вот квадратик, где сейчас находится стройка. Раньше там был дом... И подойти сзади можно. Даже не подойти. Сбоку есть два здания, с крыш которых открывается прекрасный вид и на часть площади, и на стройку. К тому же они безопасны с той точки зрения, что с их стороны не видать Дома Правительства. Соответственно, служба охраны пасти эти дома не будет... Но пойдем на всякий случай ближе к вечеру. И предварительно купим небольшой бинокль. А то негоже вести наблюдение невооруженным глазом. Чай не в средние века живем..."
      Рокотов потянулся, переоделся, сунул в карман несколько крупных купюр и захлопнул за собой дверь квартиры.
      В городе заодно можно будет и перекусить.
      Когда российский танкер "Волга-нефть 137" миновал внешний рейд порта Ормуз, над баком и ютом появились огромные двухвинтовые "Морские Рыцари" с белыми звездами на бортах. [CH-46F "Sea Knight" - модифицированный десантно-транспортный вертолет для корпуса морской пехоты США (прототип "V-107-1"). Способен перевозить до 26 десантников. Крейсерская скорость - 241 км/ч, нормальная взлетная масса - 6618 кг, максимальная - 9706 кг. Вертолет оборудован навигационной системой "TACAN" и не имеет своего вооружения.]
      Справа и слева от танкера вынырнули из темноты, держась всего в десяти метрах от спокойной поверхности моря, три "Морских Ястреба" [SH-60B "Sea Hawk" - палубный противолодочный вертолет, разработанный на основе армейского образца "UH-60A Black Hawk" ("Черный Ястреб"). Предназначен для обнаружения и идентификации подводных целей в радиусе 185 км во взаимодействии с кораблем базирования. Вертолет оборудован 125 гидроакустическими буями, аппаратурой для приема сигналов буев "AN/ARR-75" и "R/165V/ARA", магнитометром "Texas Instruments AN/ASQ - 81(V)2" и двумя самонаводящимися торпедами "Mk.46" на боковых узлах подвески. Экипаж вертолета - 3-4 человека. Крейсерская скорость - 234 км/ч, нормальная взлетная масса - 9180 кг, дальность действия - 95-280 км.].
      Открылись боковые люки "Рыцарей", вылетели длинные тросы, и на палубу танкера заскользили темные фигуры с перекинутыми за спину автоматическими винтовками.
      Вахтенный на мостике нажал кнопку экстренного вызова капитана и щелкнул тумблером пожарной сигнализации. По всему судну раздался противный дребезжащий звук. Одновременно с этим танкер водоизмещением восемьдесят четыре тысячи тонн начал замедлять ход.
      По металлической лестнице загрохотали подошвы армейских ботинок и в рубку вломились трое "морских котиков", наряженных в черные комбинезоны со множеством карманов и с размалеванными краской лицами.
      В штурмана и вахтенного уставились два дула М16АЗ и один револьвер "Ruger Speed Six" [Компактная версия револьвера "Service Six". Емкость барабана - 6 патронов, калибр 9 мм.], которым был вооружен старший группы.
      - US Navy special forces! Stop the engines and get ready for inspection! [Специальные силы военно-морского флота США! Остановите двигатели и приготовьтесь к досмотру! (Англ.)]
      - Вот ведь идиоты, - по-русски сказал штурман. - Никак наиграться не могут. Меня, Вася, за этот год уже третий раз останавливают...
      - Be silent! [Молчать! (Англ.)] - приказал американец, который все же разобрал в сказанной штурманом фразе слово "идиот".
      Столь пренебрежительное отношение к Корпусу морской пехоты США ему не понравилось.
      - We don't know english [Мы не говорим по-английски (англ.)], издевательским тоном заявил вахтенный, намеренно коверкая произношение. Учите русский, козлики.
      Штурман хмыкнул.
      Американцы переглянулись. Общение с не говорящими по-английски моряками в их планы не входило. Один из пехотинцев вышел обратно за дверь.
      - Их двое и нас двое, - сообщил вахтенный, разглядывая напряженных спецназовцев. - Может, набьем морду, и за борт?
      - Не, их еще на палубе как тараканов,- штурман склонил голову на плечо и критически осмотрел американцев с головы до ног.
      - Stop talking! [Прекратите разговаривать! (Англ.)] - не выдержал пехотинец.
      - Вася, а чо он такое говорит? - притворно удивился штурман.- Чо это такое - "стоп токинг" ?
      - Сам в сумлениях, - вахтенный озадаченно почесал подбородок. - "Модерн токинг" знаю, это дуэт двух писклявых педерастов, а вот "стоп токинг"...
      - Может, они название группы поменяли? - продолжил издевательство штурман.
      - А эти дурики что, их почитатели? - вахтенный поддержал беседу. - Может быть, вон как на гомиков похожи. Все в черном, штаны в обтяжку...
      Штурман решил усугубить низведение гордости американской армии.
      - Hey, fellows, are you the faggots? Solve our dispute, please... [Эй, ребята, а вы не педики? Разрешите наш спор, пожалуйста (англ.)]
      Пехотинцы задохнулись от ярости.
      - Развлекаемся? - на мостик вошел капитан в сопровождении двоих американцев.
      - Так скучно же молча стоять, - нашелся вахтенный. - Эти по-русски ни бум-бум, вот и приходится друг с дружкой базарить.
      - Машина остановлена?
      - Да, - посерьезнел штурман.
      - Малый назад.
      - Есть малый назад, - штурман передвинул рукоять управления на себя. - Что происходит, Андрей Кузьмич?
      - Подозрения на транспортировку иракской нефти. Утром будут брать пробы из танков.
      - А чего не сейчас?
      - Спроси чего полегче...
      Американцы стояли спокойно и в разговор не вмешивались.
      Напряжение постепенно спадало.
      Русский капитан прекрасно говорил по-английски и только пожал плечами на приказ капитана морской пехоты США остановить судно для проверки. Надо так надо. Американский флот наглухо запирал Персидский залив и высаживал досмотровые группы на каждое пятое судно.
      В случае с "Волго-нефтью" это был, конечно же, идиотизм. Местоположение танкера, оборудованного новейшей английской навигационной спутниковой системой, можно было определить с точностью до четверти мили и заранее получить информацию, что он ни в какой иракский порт не заходил. И даже не приближался к иракским территориальным водам. Но американцам было мало просто блокады, им требовались еще ежедневные, вернее - еженощные, демонстрации собственного превосходства. Что обходилось казне Соединенных Штатов в круглую сумму, регулярно выплачиваемую за задержки рейсов наливных судов.
      Но престиж дороже.
      - Сообщите пилотам, чтобы отвели вертолеты подальше, - капитан повернулся к старшему у американцев.- Инерция у нас большая, корпус может повести в сторону, а ваши машины висят почти вплотную к бортам.
      - Roger [Понял (англ., армейский сленг)], - кивнул пехотинец. - Надеюсь, осложнений не будет?
      - Мне кажется, что оружие у вас, а не у меня, - проворчал капитан, не испытывающий никакого пиетета перед "морскими котиками". - И скажите вашим людям, чтобы к экипажу по пустякам не лезли. Во избежание недоразумений. Иначе я буду вынужден подать докладную записку вашему начальству.
      Бюрократия в США развита еще больше, чем в России, и капитан танкера знал, что говорит. Командиру группы спецназовцев будет довольно тяжело оправдаться, если окажется, что он или его люди применили неоправданную силу к гражданскому экипажу. Особенно неприятно будет в том случае, если история попадет в газеты. А судя по злому лицу русского моряка, он свое обещание сдержит. В случае конфликта будут и официальное письмо, и интервью, и ноты протеста, и обращение в международный суд.
      - Мы же не пираты, - американец попытался разрядить обстановку. - С вашим экипажем будут обращаться достойно и никак не ограничивать его свободу. Единственное, что я обязан сделать, так это запереть радиорубку.
      - Когда у меня будет возможность связаться с российским посольством?
      - Мы направим вашему послу извещение сегодня же утром, - пехотинец посмотрел на здоровенный хронометр, - через два с половиной часа. Сразу после забора проб мы разблокируем связь.
      - Хорошо, - криво усмехнулся капитан. И мысленно задал себе вопрос: как эксперты определят точное происхождение "черного золота", если и Иран, откуда шел танкер, и Ирак качают ее из одного и того же нефтеносного пласта? Бессмыслица получается...
      - Михаил Сергеевич, это не ответ! - Президент Беларуси положил тяжелые ладони на две стопки документов. - Что значит: трудно уследить? Таможенный союз с Россией - это вам не скобяная лавочка! Кто конкретно проворонил эти эшелоны с металлом?
      - Александр Григорьевич! - взмолился премьер-министр. - По документам-то все в порядке. Платежи в бюджет прошли, у меня и сомнений-то не было...
      Глава Государства насупился.
      - Хорошо. Допустим... Но шесть тысяч тонн меди и никеля! Три состава!
      - Я думал, они идут на МАЗ...
      - А зачем МАЗу столько цветного металла, вы не подумали?
      Снегирь опустил голову.
      В прекрасно налаженную схему контрабанды "лома" из России в страны Балтии вмешался его величество случай. На железнодорожном узле сцепщики перепутали номера вагонов и по ошибке оставили два контейнера с медью на разгрузочной платформе, где ими заинтересовалась транспортная милиция.
      Подняли документы, обнаружили, что металл, заявленный для нужд республики, пошел транзитом, и возбудили уголовное дело.
      К расследованию подключился КГБ, ибо речь шла о контрабанде в особо крупных размерах. И о случившемся доложили Батьке.
      Премьер-министр, замглавы администрации и пресс-секретарь Президента, курировавшие этот нелегальный канал вывоза цветного металла, потеряли хороший источник дохода. На их счастье, все бизнесмены-фигуранты проживали в других государствах и доказать причастность чиновников к афере было практически невозможно.
      Литовцы просто не станут разговаривать с "подручными нелегитимного диктатора", с российской стороны тоже все достаточно прикрыто, ибо одним из контрагентов Снегиря выступал начальник хозяйственного управления Генеральной прокуратуры Харпсихоров.
      - Не опускайте глаза! - разозлился Батька. - Почему вы ведете себя как нашкодивший первоклашка? Я что, из вас ответы клещами должен вытаскивать?
      - Я думаю, что можно предпринять, - нашелся премьер.
      - Раньше надо было думать. Теперь вот еще что: почему половина таможенных платежей проходит через "Парекс-банк"?
      - Он уполномочен на обмен валюты Эстонии, Литвы и Латвии.
      - Вам известно, что запрещено проводить бюджетные средства через иностранные банки?
      - Известно...
      - А раз известно, то какого черта это происходит? - Лукашенко был в ярости.
      - У нас с ними договор с девяносто третьего года. Истекает только в январе двухтысячного. В случае разрыва соглашения по нашей инициативе мы обязаны выплатить огромную неустойку, почти двенадцать миллионов долларов, - Снегирь стер со щеки выступивший от страха пот. - Я не могу взять на себя такую ответственность. Вы же сами, Александр Григорьевич, с меня за это спросите.
      Батька немного успокоился и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Наследие вороватого Шушкевича имело обыкновение всплывать в самое неподходящее время, как фекалии в засорившемся бассейне.
      - А как вы объясните, Михаил Сергеевич, проект постановления правительства по продлению взаимоотношений с "Парекс-банком"?
      - Нам же надо менять прибалтийскую валюту, - премьер был готов к такому повороту в разговоре. - Как вы могли отметить, там не проставлено пока никаких процентов. Это проект, и он будет еще дорабатываться. Времени навалом...
      - А мы никак не можем отказаться от сотрудничества именно с этим банком?
      Снегирь почувствовал, что Президенту что-то известно, и решил изобразить полнейшее непонимание проблемы. В конце концов, все неформальные связи премьера с руководством банка никак не были оформлены, и денежки за посредничество переводились на номерной счет главы правительства Беларуси в Австрию. Доказать причастность Снегиря к обкрутке бюджетных денег было невозможно.
      - Можем. Только так или иначе уполномоченные банки выйдут на "Парекс". И мы вместо прямого канала обмена прибалтийской валюты создадим дополнительные звенья прохода денег. У "Парекса", по крайней мере, есть лицензия...
      - Если мне не изменяет память, лицензию им продлевала Винникова?
      - Она же тогда была председателем Центробанка, - Снегирь развел руками и мысленно улыбнулся.
      Батька со всего маху сел в лужу. Назначение столь высоких персон, как Винникова, было исключительно в его компетенции. И предъявлять претензии он мог только самому себе. К тому же Винникова сбежала из-под домашнего ареста не без участия офицеров КГБ, также подчинявшихся не премьеру, а лично Президенту. В вопросе с проворовавшейся председательницей белорусского Центрального Банка Снегирь был чист, как первый снег.
      Президент тяжело засопел. Ему пришли в голову те же мысли.
      - Подготовьте альтернативный проект постановления.
      - Ясно, - спокойно кивнул премьер-министр. - Но кого брать в партнеры?
      - Поручите этот вопрос Центробанку. Я жду конкретные предложения через неделю, - Лукашенко перевернул страничку еженедельника и что-то записал. Пятого июля, в понедельник...
      - Не успеем, - заявил Снегирь.
      - Это еще почему?
      - Надо провести массу переговоров. Даже если я сегодня оформлю поручение Центробанку, у них на создание рабочей группы уйдет два дня. Приплюсуйте к этому необходимость ознакомления с огромным количеством документов. Только на это потребуется неделя. А еще надо переговорить с десятками банкиров. Со многими придется встречаться лично и прощупывать обстановку...
      - Михаил Сергеевич, вам надо брать пример с министра иностранных дел, насупился Батька. - У Турпала Латыповича, в отличие от вас, хватает времени на решение всех вопросов. И он мне ни разу не сказал, что не успевает. Конечно, у него не все гладко получается, но его люди меня ни разу не подводили.
      Председатель правительства поджал губы. Сатыпов был для него как бельмо на глазу. Себе на уме, ни с кем близких отношений не поддерживает, работает как вол, установил у себя в министерстве жесткую дисциплину, ни один сомнительный документ не пропускает. Из-за Сатыпова подельникам Снегиря частенько приходилось искать обходные пути, когда речь шла о сделках с иностранными партнерами.
      - Турпал Латыпович не решает бюджетных проблем,- парировал премьер-министр.- У него в работе нет финансовой составляющей.
      - Это не значит, что обязанности Сатыпова легче ваших, - строго сказал Президент. - Во многом благодаря министру иностранных дел мы имеем хорошие отношения с деловыми кругами других стран. И я попрошу вас не принижать его роль.
      - Да я и в мыслях не держал как-то принизить Турпала Латыповича. Просто с объективной точки зрения его работа отличается от моей.
      - На то вы и премьер. И я надеюсь, что мои пожелания вы учтете.
      - Александр Григорьевич! Неделя на вопрос о банках - это слишком мало. Не успеем, я вас честно предупреждаю. Мне же перед вами потом отвечать, когда не справимся.
      - Хорошо, - сдался Батька. - Сколько вам нужно времени?
      - Недели три, лучше - месяц...
      - Так, сегодня у нас двадцать восьмое... К девятнадцатому июля справитесь?
      - Думаю, да.
      Снегирь прикинул, что за эти дни он сможет договориться о переориентации финансовых потоков, и дружественные ему коммерсанты успеют оформить соглашения с банками по новой схеме.
      - Теперь, Михаил Сергеевич, займемся продовольственным аспектом... Что опять случилось с птицефабриками? Почему возник дефицит яиц?
      - Вывозят, - безразлично ответил премьер. - В России цены выше, потому бизнесмены и сделали упор на экспорт продукции.
      - Перестаньте мне кивать на Россию! - опять разошелся Президент и потряс многостраничной ксерокопией. - Вот у меня реестр закупочных цен. Где вы тут видите, что экспортные цены выше? Не знаете? А я вам отвечу. Именно наши чиновники установили такие правила, что продукция по несколько дней задерживается на не приспособленных для хранения складах. Якобы для сертификации... И яйца начинают портиться. Из-за двух-трех бюрократов мы стали терять до двадцати процентов продукции... Значит, так, Михаил Сергеевич. У вас время до завтрашнего утра, чтобы решить данную проблему. Вредные распоряжения отменить, процедуру сертификации свести до минимума, виновных наказать. Я ясно выражаюсь?
      - Понял, Александр Григорьевич. Разберусь...
      ГЛАВА 7. ДРАНИК-САМУРАЙ
      Небольшую толпу, собравшуюся возле импровизированной трибуны, Рокотов заметил издалека.
      Он не торопясь дошел до того места, откуда были слышны возбужденные голоса выступавших, привалился плечом к бугристому, нагретому лучами солнца стволу каштана, вытащил сигареты и принялся слушать.
      Разнообразием речи митингующих не отличались.
      Поливали грязью Президента, обвиняли КГБ и его главу генерала Мицкевича в "геноциде" белорусского народа, взывали к прогрессивной международной общественности в целом и к Государственному Департаменту США в частности, косноязычно повествовали о судьбах диссидентов и визгливо требовали проведения какого-то референдума.
      Милиции поблизости не наблюдалось.
      Влад дисциплинированно выбросил окурок в урну, сделал два десятка шагов и очутился за спинами собравшихся.
      - ...Режиму мы говорим решительное "нет"! - стоящий на возвышении узкоплечий юноша с длинными сальными волосами и хипповскими "фенечками" на одежде нескладно взмахнул костлявой рукой. - Диктатура не пройдет! Не для этого мы свергали власть коммунистов и Москвы! Молодежь свободной Беларуси не будет жить под властью красно-коричневых тиранов и их пособников из КГБ! Во главе с нашим лидером Анатолием Голубко мы выметем эту заразу из нашего общего дома!
      Слушатели зааплодировали.
      На место юноши взобрался немолодой очкарик в мятом костюме, поддерживаемый с двух сторон такими же слегка потасканными личностями.
      - Дгузья!
      Рокотов тихо хрюкнул. Оратор выглядел плохой пародией на Ульянова-Ленина. Дерганые движения, выброшенная вперед рука, захлебывающаяся речь, картавость. Не хватало только бородки, кепочки и красного банта в петлице обсыпанного перхотью пиджака.
      - Мы собгались здесь в знаменательнейший для нас день! Говно год назад я и мои товагищи из "Хагтии девяносто восемь" заложили в самом центге Минска пегвый камень кгушения кговаго-го гежима! Вы помните этот день, - оратор выдержал небольшую паузу. - Нас тогда пытались газогнать сатгапы в погонах, но у них ничего не вышло. Нагод встал на защиту демокгатии! Да, это так, дгузья! Мы не позволили этим костоломам, последнему оплоту гежима Лукашенко, за-пгетить наш митинг. И мы победили! Сатгапы по-зогно бежали, - очкарик покачнулся и чуть не упал. - С тех пог минул целый год. Так чего же мы добились за эти тгиста шестьдесят пять дней? А я скажу вам, чего! Мы добились того, что вся евгопейская общественность в едином погьгве пготестует пготив диктатога, тгон под ним качается, и только Госсия его еще принимает у себя. Но это уже агония! И вы увидите уже послеза-втга, как мы сметем колонны подгучных тигана! Диктатуге - нет!!!
      - Не-ет!!! - в едином порыве выдохнула толпа.
      - И это архиважно! - крикнул биолог, сохраняя серьезное выражение лица. Картавый на секунду сбился с мысли.
      - Да, товагищ правильно сказал... Мы дадим ответ тигану! С пегвого июля начинаем акцию неповиновения. Все на демонсгации! Пусть нас бьют дубинками, пусть сажают в застенки, но мы не сдадимся! Истинные патриоты Белагуси с нами! И мы сильнее тигана вместве со всеми его пгихлебателями, потому что мы вместе! А тепегь я пегедаю слово нашему гостю из Укгаины. По-пгиветствуем его! Огест Педюк!
      "Дал Бог фамилию, - Владислав продвинулся чуть ближе к возвышению, на которое уже лез толстяк со следами трехдневного запоя на изрытой оспинами лоснящейся физиономии. Толстяка заметно качало. - Почти как Голубых..."
      Историю про зубного техника по фамилии Голубых [Реальный случай, описанный в санкт-петербургской прессе.] ему рассказал незабвенный Димон Чернов. А Димону ее поведал корешок по кличке Глюк, сопровождавший братка с погонялом Комбижирик в районную стоматологическую поликлиннику.
      Дело было так.
      У Комбижирика разболелся зуб. И не просто зуб, который при наличии обычной для "правильного пацана" силы воли и стакана водки можно выколупнуть примитивными плоскогубцами, а корень под коронкой.
      Пришли Комбижирик и Глюк на прием. В ту самую поликлинику, где признанным специалистом в зубной ортопедии считался доктор Евсей Филимонович Голубых. Но сие братанам было неведомо. Им как-то не пришло в голову просматривать список врачей, вывешенный в вестибюле.
      Да и не до того было. Комбижирик за щеку держится, верный "кунак" Глюк вокруг суетится. Денег сунули в кассу - и все дела.
      В осмотровом кабинете две милые женщины усадили больного в кресло и повели меж собой непринужденную беседу на профессиональную тему.
      - Да-а, - сказала одна из них, глядя прямо на пациента. - Боюсь, просто так не справимся. Надо "опускать"...
      Стоит заметить, что на стоматологическом жаргоне слово "опускать" имеет значение "снять коронку". А совсем не то, что подумали мгновенно напрягшиеся Глюк с Комбижириком.
      - Как это "опускать"? - тихо поинтересовался забывший о больном зубе браток.
      - Так со всеми поступают, - спокойно отреагировала врач.
      - Может, не надо?...- в голосе пациента послышалась угроза.
      - Это не больно. "Опустим" так, что вы ничего и не почувствуете, успокоила громилу медсестра. - Без этого никак нельзя. Вы же не хотите осложнений...
      Комбижирик сел прямо, а Глюк привстал, готовый прийти на помощь товарищу.
      - Лежите, больной! - резко приказала врач, не привыкшая к тому, что пациенты игнорируют ее распоряжения. - Сказано: "опускать" - значит, "опускать". Хотите вы этого или нет. Вера Ильинишна, позовите Голубых!..