- Ну, дед, - подпрыгнул на месте Джуро, - ты же сто лет за рулем не сидел! Давай я!
      - Ничего, поеду не спеша, - возразил старик. - Я не в гонках собираюсь участвовать. А мою машину здесь вообще никто проверять не станет... Заодно родственников навещу.
      Джуро сник. Характер у деда был еще тот.
      - Верно говорит Марко, - солидно заявил Рокотов, - его машину никто досматривать не будет. Так что за меня не беспокойтесь...
      Сборы в дорогу заняли час. Владислав взял автомат, десяток магазинов, несколько гранат и три ножа. Старый Марко в тайне от всех презентовал ему тринадцатизарядный пистолет "Чешска Зброевка" калибра пять и шесть десятых миллиметра и сотню патронов к нему. Откуда у фермера дорогой полуспортивный пистолет, Рокотов не узнал, хотя и спросил. Марко в ответ хитро сощурился и выдал нечто невразумительное про "старые запасы". Можно было предположить, что запасы одним пистолетом не ограничиваются.
      Солнце склонялось к закату.
      Влад обнял своих товарищей и пообещал, что обязательно вернется, когда кончится война. Туристом. Сербы, не стесняясь, вытирали глаза: прошедшие войну мужчины своих слез не стыдятся.
      Срджан отвел биолога в сторонку.
      - Слушай, - серб вытащил клочок бумаги, - у меня друг в Петербурге. Вот адрес. Если тебе что-то потребуется, он всегда поможет. Только скажи, что ты от меня.
      - Ага, - улыбнулся Рокотов. - Да ты не переживай! В родном городе я как-нибудь выживу. А к другу твоему зайду, привет передам.
      - Адрес-то возьми...
      - Я запомнил. Придорожная аллея, дом два, квартира два. Ничего сложного. Найду, не беспокойся... Ну, давай пять!
      Они пожали друг другу руки, и Владислав забрался на пассажирское сиденье пикапа, за рулем которого уже гордо восседал старый Марко. Взревел сдвоенный двигатель, Марко бибикнул, и машина, поднимая клубы пыли, двинулась по дороге на Блажево.
      Молодые партизаны стояли еще десять минут, пока автомобиль не скрылся за холмом. Когда пикап в последний раз мелькнул на повороте, Джуро всхлипнул...
      Проехав два километра, Марко свернул направо. Пикап, подпрыгивая на ухабах, переехал мост через Топлицу и спустя сорок минут достиг пологого склона, заросшего орешником и дикой розой.
      Машина остановилась.
      - Дальше дороги нет, - с сожалением сказал Марко.
      - А дальше - пешком, - Влад положил руку на цевье автомата. - Спасибо вам.
      - Не за что, - буркнул старик. - Я не спрашиваю, куда едешь. Бог тебе в помощь. Но смотри, и сам не плошай, на рожон не лезь.
      - Не буду.
      - Дело-то хоть серьезное?
      - Серьезней некуда, - кивнул Рокотов. - И кроме меня, сделать его некому. Вот так-то...
      - Что ж, надо так надо. Если надумаешь, приходи в любое время.
      - Обязательно, - Влад выбрался из машины. - Не поминайте лихом...
      Забравшись на вершину хребта, Рокотов оглянулся. Маленькая фигурка рядом с машиной прощально подняла руку. Он помахал в ответ, раздвинул ветви орешника и шагнул под полог леса.
      В трех километрах отсюда лежало Косово. Владислав опять начинал свою собственную войну.
      Глава 6
      СНОВА ТУДА, ГДЕ МОРЕ ОГНЕЙ
      В пять часов тридцать минут утра ракета общего назначения "АS.30L", выпущенная с борта французского истребителя "Мираж F-1", поразила психиатрическую клинику городка Сочаница.
      Фугасная боевая часть ракеты массой двести тридцать килограммов прервала жизни двадцати девяти человек из числа пациентов и обслуживающего персонала и уничтожила две стены лечебного корпуса. Ударная волна обрушила забор, окружающий клинику, и те больные, кто не был ранен или контужен при взрыве, ; разбежались по окрестностям.
      Никто их не ловил.
      Все силы пожарной охраны Сочаницы были брошены на тушение пламени, что охватило два уцелевших корпуса. Из огня удалось спасти не больше половины врачей и пациентов. Остальные находившиеся в этих корпусах люди сгорели заживо - перепуганные больные прятались по углам, не в состоянии адекватно оценить происходящее, а медперсонал пытался их вытащить - даже ценой собственной жизни.
      В полетном задании французского "Миража" было указано, что целью являются казармы югославской полиции. Карты составлялись на основе данных с разведывательных спутников США.
      За сутки Влад преодолел около двадцати километров. Путь его лежал мимо горы Шаторица, и биолог изрядно намучился, обходя отвесные скалы и крутые песчаные осыпи.
      В своем решении отправиться на поиски подпольной лаборатории, где проводились медицинские опыты над детьми, Рокотов ни разу не усомнился. Война есть война, и каждый участник ее по мере сил должен способствовать поражению неприятеля. Конечно, можно сказать, что русскому биологу негоже лезть в разборки между Милошевичем и НАТО, но сам Владислав так не считал. Военная машина Запада уничтожала не режим югославского президента, а перемалывала сотни и сотни жизней мирных сербов, цыган, венгров, албанцев, египтян, греков, македонцев, ассирийцев. Всех тех, кто волею судеб оказывался на выбранных для бомбардировки объектах. И не важно, принадлежат объекты военному ведомству Югославии или нет.
      Эта война стала войной и русского ученого. Войной за не всегда ясное для цивилизованного мира понятие справедливости. За давным-давно позабытое большинством славянское братство, за ценности православия, за право именоваться порядочным человеком. Войной не против ислама, как пытаются представить американские и европейские аналитики от политологии, а наоборот за него. За право каждого придерживаться своих собственных религиозных убеждений.
      На пути домой ждало очередное испытание...
      На рассвете Влад выскользнул из зарослей мисканта и оказался на окраине небольшой деревушки. Стояла тишина, прерываемая лишь далекими криками лесных птиц.
      Рокотов достал бинокль.
      Пятнадцатиминутное наблюдение за поселком результатов не дало. Улицы были пусты, ни в одном окне не пошевелилась занавеска, над трубами не клубился дымок.
      И ни единого звука.
      Впрочем, не было видно и следов разрушений - все дома оставались чистенькими, без пулевых отметин, без проломов от попадания снарядов, без подпалин после пожара. Создавалось впечатление, что жители тихо собрались и покинули деревушку, оставив машины, вывешенное для просушки белье и разложенные во дворах инструменты.
      Но забрав с собой всех животных.
      Владислав осторожно подобрался к крайнему забору и заглянул во двор.
      Никого.
      Биолог взял автомат наизготовку и обошел дом по периметру. Его шаги были единственным звуком, нарушающим вязкую тишину.
      Он подергал дверь. Заперто.
      Рокотов пробрался между теплицей и забором, отделяющим один дом от другого, и проник на соседний участок.
      Та же картина. Деревня будто вымерла.
      "Ерунда какая-то, - Влад поскреб пятерней затылок. - Если жителей насильно депортировали, то остались бы следы. Выбитые стекла, узлы с вещами возле домов, собаки, коровы..."
      Он осторожно приоткрыл калитку и выглянул на улицу. Метрах в тридцати из придорожной травы торчали подошвы сапог.
      "Ну вот! Абориген. Либо набрался, либо его грохнули. Хотя ни то, ни другое странностей этой деревни не объясняет. Если б тут была стрельба, я бы заметил сразу..."
      Владислав прокрался вдоль забора к сапогам и увидел тело, лежащее головой в канаве. Человек наполовину погрузился в воду; в волосах на затылке запуталась проплывавшая по канаве веточка. Человек явно был мертв.
      Рокотов опустился на корточки, еще раз внимательно огляделся и пощупал труп.
      "Уже окостенел. Но непонятно, как этот бедолага погиб... Внешних повреждений не видать... Утонул в пьяном безобразии? Это вряд ли. Давно бы вытащили. Тут что-то другое. А ну, давай, дружочек, мы тебя осмотрим..."
      Биолог подтянул тело за ноги и перевалил на обочину.
      Мужчина лет сорока, обыкновенная внешность. Судя по лицу, хоть и искаженному гримасой боли, алкоголем не злоупотреблял. И не мог по пьянке утонуть в канаве глубиной по колено.
      Рокотов расстегнул на трупе овчинную поддевку и рубашку, проверил тело под брюками.
      Никаких следов удара. Кости грудной клетки не повреждены, позвоночник в порядке. Крови тоже нет, что однозначно указывает на отсутствие ножевых и пулевых ранений.
      Глаза у трупа прищурены. Влад пальцами разлепил веки. Склера была в порядке, лишь зрачки расширены до того, что почти перекрыли всю радужную оболочку. Но такое происходит и при болевом шоке.
      "Непонятно. С виду - совершенно здоров. А передвижной прозекторской под рукой не имеется. Тем более что тут, видимо, требуется гистология, а не примитивное вскрытие... Хотя кто мне мешает? Живых в этой деревне нет. И налетать с криками: "Что ж, ты, сволочь, глумишься над трупом?!" - никто не станет... А почему он отбросил лапти, узнать надо. Из соображений самозащиты. Мало ли что..."
      Рокотов прошелся по улице, заглядывая в каждый двор.
      Пусто.
      "Хорошо. Приступим, помолясь..."
      Владислав разместил тело на ровном участке обочины и вытащил свои инструменты - набор скальпелей, узкий десантный нож и тесак. К тесаку он присоединил ножны, и получились клещи.
      Конечно, можно было, обойтись и без вскрытия. Просто выложить тело. на дорогу и уйти. Рано или поздно жители вернутся, мертвеца опознают и похоронят. Но Владу мешала его привычка доводить до конца любое дело. В каждой проблеме он старался добраться до сути.
      Рокотов сделал продольный разрез натруди трупа от горла до пупка, развел ткани в стороны и клещами перекусил ребра. Обнажились внутренности. Биолог закатал рукава куртки и, орудуя скальпелем, по порядку извлек сердце, печень, почки, селезенку и желчный пузырь. Желудок и кишечник решил не трогать, чтобы не задохнуться от запаха: респиратора-то нет.
      "Со стороны я, наверное, похож на каннибала, свежующего добычу и выбирающего кусочек посочнее. Реализм на грани обморока... Так, внешне сердце в порядке. Ни разрывов, ничего. Печень и почки - тоже. А что у нас с селезенкой?"
      Влад ощупал селезенку, почему-то ставшую твердой, как камень. Это было необычно - внутренние органы человека деформируются подобным образом только при хроническом заболевании. Или при использовании боевой химии.
      Биолог тщательно вымыл руки в проточной воде, ополоснул инструмент и, поднявшись, внимательно осмотрелся по сторонам. Вскрытие было завершено за двадцать минут, но, как это часто случается, старые { вопросы остались. Да еще и новые добавились.
      Уже не скрываясь, Рокотов направился к ближайшему дому, ногой выбил входную дверь, зашел в комнату и остановился в раздумье. Худшие предположения подтвердились: хозяева были мертвы. Лежали на своих кроватях.
      В соседней комнате десятилетняя девочка распласталась на полу, а маленький мальчик сжался комочком у окна.
      Влад вышел во двор. Обходить соседние дома смысла не имело, там он наткнется на то же самое. Вся! деревня в течение нескольких минут была поражена! сильнейшим химическим оружием. По всей вероятности нервно-паралитическим.
      Остаточных явлений биолог не боялся. Боевой газ рассчитан на моментальное действие, чтобы у ничтожить неприятеля и не повредить собственным войскам. Через тридцать-сорок минут он разлагается на безопасные составляющие.
      "Нечто вроде зарина или фосгена, - устало подумал Рокотов. - Распылили взрывом контейнер, и все дела. Пустая железяка валяется где-нибудь в поле. Естественно, без опознавательных знаков. Полный аут! Каком же уроду такое в голову пришло? Или это из той же категории, что и уничтожение Ибарицы? Доказательство этнических чисток... Если так, то в самом скором времени тут будет толпа западных журналистов в сопровождении косоваров. И мне придется туго... Но! В любой деревне есть телефон. Пусть не в каждом доме, но есть. Так, номер Марко я помню..."
      Влад быстрым шагом добрался до центральной площади, прикладом разбил окно административного здания и залез внутрь.
      Телефон, к счастью, работал.
      - Да-а, - после трех гудков раздался голос тетушки Ангелины.
      - Утро доброе, это Владислав. - Биолог представил себе удивление пожилой женщины и продолжил: - Тетя Ангела, позовите, пожалуйста, Марко. И сделайте вид, будто звонят какие-нибудь родственники. - Он всерьез опасался, что Ангелина завопит от радости и к телефону бросятся его бывшие подчиненные. А объяснять перевозбужденным сербам, где он и что с ним, времени нет.
      Спустя минуту трубку взял Марко.
      - Слушаю тебя.
      - Здравствуйте. У вас есть знакомые в военном ведомстве?
      - Да. Племянник в комендатуре Крушеваца.
      - Можете с ним связаться?
      - Безусловно. - Старик ничего не спрашивал. Если Влад захочет что-то сообщить о себе, сам скажет. Если нет - то и болтать попусту нечего.
      - Ага... Значит так. Я примерно в пяти километрах к востоку от Сочаницы. В деревне. Как называется - не знаю.
      - М-гм... Я понял.
      - Требуется немедленно направить сюда войска. Деревня полностью уничтожена. Видимо, химическим оружием с воздуха.
      - Боже! Ясно. Сейчас же звоню...
      - Только обо мне не упоминайте. Придумаете как?
      - Не беспокойся, это мои проблемы.
      - Все. Конец связи, - Владислав положил труб
      КУ
      Теперь надо уносить ноги. И как можно быстрее.
      Рокотов не сомневался, что через час-другой патрули югославской армии войдут в поселок.
      Полного майора и худощавого капитана из отдела "Т" Главного Разведуправления Генерального Штаба друзья называли Толстый и Тонкий. Те не обижались и иногда даже поддерживали беззлобные шутки в свой адрес.
      Толстый первым обнаружил странности, имевшие место в точке приземления пилота со сбитого американского "стелса", и увязал их с гипотезой, будто бы в том квадрате, возможно, находился российский биолог, о судьбе которого не было никаких достоверных сведений. Согласно официальным документам, он был благополучно вывезен самолетом МЧС России в самом начале войны, а потом трагически погиб в авиакатастрофе. Его квартира была тут же оформлена на подполковника внутренней службы из питерского ГУВД - . не имеющего с Рокотовым никаких родственных связей.
      В официальную версию Толстый не верил ни на йоту. И Тонкий был с ним солидарен. Негласная проверка выявила еще большие несуразности. Но жестких доказательств подделки документов и совершения преступлений со стороны высоких должностных лиц пока не находилось.
      По служебной необходимости Тонкий съездил на неделю в Петербург, где проживал пропавший биолог, и параллельно со своей работой навел кое-какие справки по этому делу.
      В воскресенье Толстый и Тонкий встретились в парке: они договорились не обсуждать на работе тему собственного расследования.
      - Ну? - нетерпеливо спросил Толстый, когда приятели двинулись по аллее вдоль пруда.
      - Веселье продолжается, - Тонкий огладил бородку. - Квартира перешла в собственность родного племянника Ковалевского.
      - Что за птица?
      - Ковалевский Николай Ефимович, пятьдесят седьмого года рождения, уроженец Брянской области. В Питере живет с девяносто пятого года, - на память Тонкий никогда не жаловался, - женат вторым браком, от первого имеет сына. Был прописан у первой жены. Прошлое темное - привлекался за вымогательство, которое потом переквалифицировали в самоуправство...
      - Бандит? - уточнил Толстый.
      - Да нет, дерьмо мелкое... Типа бизнесмен. На пару с дружками из ментовки пытались получить деньги с левого человека. Под видом взыскания долга. Труслив, заложил всех своих поделыциков.
      - Почему не сидит?
      - Дал на лапу следователю и прокурору района. Обычная история.
      - Где теперь?
      - Вот это малость поинтереснее. Наш Колюня нынче - главный защитник прав обездоленных граждан Питера. Возглавляет движение "За права очередников". Соображаешь? Кредиты-шмедиты, ипотека-фига-тека, расселение общежитии, членские взносы и так далее. В ба-алышие люди метит. Избирался депутатом, но провалился. Денег не хватило. Теперь мышкует по очередникам на жилье.
      - Грамотно, - хмыкнул Толстый. - У племяшки - контакты в жилищном фонде, а дядюшка ему освободившиеся квартирки подыскивает. Семейный подряд, понимаешь.
      - Угу, - Тонкий поддал носком ботинка пустую банку из-под джин-тоника. Судя по всему, этот случай у них не первый. Племяш раскатывает на новой "вольво", а мент достраивает себе коттедж под Рощино.
      - Я вот чего не пойму: как они в такое короткое время смогли это дельце прокрутить? И кто им сообщил, что Рокотов не вернется?
      - Вопрос... А если он жив? И через месяц явится к себе домой? В этой истории что-то многовато допущений. Проворачивать подобную схему можно, только если объект гарантированно мертв. То есть - владелец квартиры. Но Рокотов был в Югославии, и никаких подтверждений его гибели ни старший Ковалевский, ни младший получить оттуда не могли. Иначе их придется перевести в разряд суперагентов... Но ведь агенты не станут заниматься кражей имущества. Или они готовы пойти на устранение Рокотова, если тот все же объявится? Опять чушь выходит...
      - Может, на шару решили проехать?
      - Может, - Тонкий опять пнул банку, - однако это не объясняет их информированность... Думаю, есть некто третий, кто стоит за всем делом. Тот, кто дал Ковалевским отмашку и уверил их в гибели владельца квартиры. Кто имеет доступ к документам МЧС в Москве. Вероятно, именно этот третий и подчистил данные по нашим специалистам в Югославии.
      - Круг таких людей достаточно узок...
      - Ага, - развеселился Тонкий, - и страшно далеки они от народа.
      - Надо бы племянника пощупать. Эх, вернуть бы на денек старые времена, Толстый мечтательно поднял глаза к небу. - Послали бы за ними спецгруппу, да вытрясли все за час. И кто, и что, и сколько это стоит.
      - И надо выйти на мужика, у которого он деньги вымогал, - добавил Тонкий. - Мужик у Ковалевско го в фирме по недвижимости работал, может кое-что знать.
      - У тебя есть знакомцы для этого?
      - Есть. Один следак по особо важным. Как раз в Питере обосновался. В следующий раз навещу его... У тебя как?
      - Тоже кое-что. Пилота с "невидимки" зовут Коннор, капитан ВВС. Бортовой номер машины - четыреста восемьдесят шесть. Наш премьер обломки сюда приволок...
      - Знаю.
      - Ну вот. Живет этот пилот тихо-мирно, никого не трогает, к психоаналитику ездит. Журналисты пытались у него интервью взять, да не тут-то было. Всю информацию по этому случаю закрыли, с пилотом встречаться запрещено.
      - Вот как! - удивился Тонкий. - Странно... Он ведь герой, по штатовским меркам ему положено с экрана не вылезать, про свои подвиги рассказывать.
      - Именно. А подвиг засекретили. Но это еще не все. Летчика, когда его сшибли югославы, искал специальный отряд некоего майора Ходжи. Он у нас в ориентировке проходил как инструктор по диверсионной работе.
      - Не помню, - нахмурился Тонкий.
      - Я тоже не помнил, пока в файлах не наткнулся. Короче, отряд этого Ходжи был полностью уничтожен всего за неделю. Но в столкновениях с югославской армией не участвовал. Вывод?
      - Конфликт с более подготовленным противником.
      - А что в это время делал пилот "стелса", пока его спасателей кто-то методично вырезал? Ответ: находился в том же районе.
      - И те, кто расправился с Ходжи, летчика почему-то не тронули?
      - Или летчик был на их стороне. И они вместе гасили албанцев.
      - Смысл?
      - Не знаю. Но как версия подходит.
      - Хорошо, - согласился Тонкий. - Однако какое это имеет отношение к Рокотову?
      - Самое прямое. Если помнишь, биолог пропал где-то рядом.
      - Фантастика получается. Как Рокотов вышел на летчика?
      - Случайно, - Толстый достал сигареты. - Шел-шел и наткнулся. Расстояния там - тьфу. Вся интересующая нас зона - сорок на сорок километров. И не так уж много дорог...
      - С определенной натяжкой принять можно, - согласился Тонкий. По опыту своей работы он знал, что самые невероятные совпадения случаются в жизни гораздо чаще, чем это представляется обывателю. - Но по-прежнему непонятно, как им удалось справиться с албанцами. В армии Рокотов не служил, армейских навыков не имеет.
      - Предположительно не имеет! - Толстый предостерегающе поднял палец. - Его биографию еще предстоит изучить. И насчет армии не ясно. Ты же в курсе, что службу в некоторых частях легендируют.
      - И все равно я не понимаю, какого хрена его там бросили? - обозлился Тонкий. - Спец он или не спец, неважно. Сообщили бы официально - дескать, да, один наш гражданин пропал, надо искать. Югославы послали бы полицию, прочесали район. И нет проблем!
      - По-моему, дело в следующем, - грустно заявил Толстый. - Кто-то наверху поспешил отрапортовать о законченной эвакуации. Нынешний премьер мыслит коммунистическими категориями, понятия "я не смог" для него не существует. Вот и пошло-поехало... Одно вранье зацепилось за другое, доку ментики быстро подчистили, инсценировали автокатастрофу. А Ковалевские тут с боку припеку, квартирка им случайно досталась. Просто одна сволочь из Москвы шепнула другой сволочи в Питере, что есть бесхозное жилье. На самом деле судьба Рокотова нам пока неизвестна. Но больше шансов за то, что он жив-здоров и сейчас находится на пути домой... Так что тебе надо побыстрее на свой питерский контакт выйти. Появление живого владельца квартиры в планы Ковалевских не входит. А с учетом места работы дядюшки последствия могут быть печальными - Рокотова тихо удавят в камере, и все наши наработки пойдут коту под хвост...
      Тонкий кивнул, и они неспешно направились к павильончику, где всегда было свежее пиво.
      Владислав оказался абсолютно прав.
      Когда две танковые роты< В танковой роте три машины.> югославской армии приблизились на сто метров к безжизненной деревушке, из-за крайнего дома по ним выстрелили из американского гранатомета "Тоу". Снаряд чиркнул по башне головного "Т-72" и взорвался в десятке метров от второго танка.
      Молодой албанец, нажавший на спусковую кнопку гранатомета, просто очень испугался. Он впервые участвовал в боевой операции, и трясущиеся руки помешали ему прицелиться более тщательно.
      Своим промахом солдат подписал смертный приговор и себе, и всему отряду, и трем турецким фотокорреспондентам.
      Взревели форсированные двигатели, и танки, увеличив скорость, разошлись цепью. Первая рота двинулась в лоб на позиции боевиков, вторая через две минуты отрезала косовским "освободителям" дорогу в горы.
      Албанцы попытались оказать сопротивление, но их огневые точки были моментально подавлены стодвадцатипятимиллиметровыми орудиями. Одновременно на всех шести башнях заработали спаренные крупнокалиберные пулеметы. Укрыться в деревне было негде, и за полчаса танкисты уничтожили более сотни бойцов УЧК.
      Потом на зачистку вышел спецназ.
      Однако чистить оказалось уже некого. Батальон Освободительной Армии Косова с претенциозным названием "Беспощадные волки" был уничтожен до последнего человека.
      В подвале под зданием почты спецназовцы обнаружили тела трех безоружных турок с удостоверениями аккредитованных при НАТО журналистов. Турок убили сами албанцы в начале боя, когда те отказались стрелять по югославам.
      На место трагедии прибыли несколько чинов военной разведки. А на следующий день в деревне уже работали бригады экспертов из Белграда, документируя преступления НАТО против мирного населения. Медицинские заключения экспертов должны будут стать основой обращения Югославии в международный суд. Но до этого еще очень далеко.
      Человек, благодаря которому и заварилась вся эта каша, в этот момент находился в семи километрах севернее и даже слышал отдаленную стрельбу. Но ему было не до радости по поводу удачного исхода дела - у него появилась очередная проблема...
      В фармацевтическую лабораторию Института Ласкера, расположенную в штате Висконсин, пришла очередная партия альфа-фета-протеина. Десять капсул по двести миллиграммов были уложены в специальную кювету и перевозились в емкости с сухим льдом.
      Профессор Брукхеймер принял препарат по описи и тщательно взвесил каждую капсулу.
      На ящике, пришедшем в лабораторию, среди прочих стояла и отметка Государственного Департамента. Это означало, что посылка опять пришла из-за границы. Профессор машинально расписался в ведомости и подумал, что в последние годы поток иностранных отправлений увеличился, особенно сложных биологических реагентов.
      * * *
      Перебравшись через километровый хребет и очутившись на почтительном расстоянии от деревни, Владислав позволил себе привал.
      Он уселся в тени сирени, с удовольствием оперся ноющей спиной о торчащий из земли валун и расслабился. Примолкшие при его появлении птицы осторожно возобновили свою беседу среди густой листвы. Итак, в штабе Альянса кто-то решил, что атака мирной деревни с применением запрещенного химического оружия поспособствует успеху во всей югославской войне.
      И этот кто-то отдал приказ о ликвидации нескольких сот ни в чем не повинных людей.
      "Да ладно, кто-то! Подобные распоряжения могут поступать только с самого верха. От Кларка или Соланы, или выше, из Белого Дома... Сами по себе генсек НАТО или этот генералишка на себя такую ответственность не возьмут. Кишка тонка. - Рокотов меланхолично сорвал травинку и пожевал. - Жаль, что "юги" ничем ответить не могут. Да и незачем. Если кого и надо к стенке выставить, так это Олбрайт, Билла и нашу кремлевскую свору... Во главе с Самим. И пусть напоследок друг про друга поболтают. Кто больше скажет, тот и поживет подольше. Кто какие распоряжения подписывал, о чем договаривались, как зоны интересов делили... Ох, не верится мне, что все эти конфликты возникают спонтанно и их невозможно решить мирным путем. На таком-то уровне! Стоит только захотеть. Но не хотят. Да и сам Милошевич заваруху устроил не с бухты-барахты, явно на чью-то поддержку рассчитывал... То ли на нас, то ли на американцев".
      Влад глотнул воды из фляжки и отломил кусочек пшеничной лепешки с фермы Марко.
      "Резюме: в населенные пункты я больше не ходок. Или - не ходец. Не хватает еще задохнуться от боевого газа. Бр-р! И вообще - следует двигаться к цели максимально быстро. Если я прав в своих предположениях, то дорог каждый час. Эта лаборатория несомненно работает с полной нагрузкой. - Рокотов расстелил карту. - Итак, мы недалеко от Сочаницы. Дальше у нас Быстрина, потом Митровица. И Ибар, который придется форсировать... Затем можно выйти к Прека-зе, оттуда - Лауше, напрямую - к Влашки-Дреновацу... Ага, а потом через Ораховац к Велика-Крушу. Там мы натыкаемся на Белую Дрину, ее снова форсируем и обходим Призрен. Вот в Призрен нам точно заходить нельзя. Гнездо сепаратистов. Пристрелят без разговоров. Так. Идем западнее Призрена, минуем Жур и оставляем по правую руку Бродосавце... Вот и финиш. Оттуда до нужной мне гррочки двадцать пять кэмэ. Если двигаться в обход населенных пунктов, то придется протопать около двухсот. Неделя пути, не меньше. И самое подлое в том, что мне нельзя пользоваться транспортом. Остановят либо те, либо другие. И в обоих случаях..."
      - И дорогая не узнает, каков танкиста был конец... - пропел Влад, вновь заставив птиц умолкнуть.
      Настроение не улучшилось. Слуха и голоса у биолога отродясь не было.
      "И тут мне не везет. Даже спеть не могу толком. Хотя в нашем деле это не главное. К сожалению... А если по реке? Пожалуй... Так, по Ибару я смогу добраться аж до Урошеваца. Стоп, это не Ибар, а Ситница. Один хрен, река! Надо свистнуть катер, тогда я сокращу путь вдвое... И сэкономлю минимум три дня. Монтана! Но где взять этот катер? А здесь, - палец нашел нужный значок, - в Баньске, там есть маленький порт. Ладно, тогда ноги в руки. До Баньски пилить часов шесть, если ничего по дороге не случится..."
      Рокотов поднялся, попрыгал на месте, прилаживая рюкзак поудобнее на спине, и двинулся в путь на юго-запад.
      Он дошел почти до Ибара, когда на неожиданно открывшейся полянке заметил человека в грязной пижаме, сидящего на камне и что-то бубнящего себе под нос.
      Влад опустился на одно колено и взял незнакомца на мушку. До того было полсотни метров - не промахнешься.
      Человек замахал руками, забубнил громче, однако не встал и даже не обернулся.
      Рокотов опустил автомат и бесшумно приблизился к человеку со спины, ежесекундно готовый отпрыгнуть в сторону. Первому впечатлению он не доверял. С десятка шагов уже можно было бы разобрать отдельные слова из несмолкаемой речи незнакомца, но до Влада по-прежнему доносилось лишь невнятное бормотание. Человек был явно не в себе и что-то горячо доказывал невидимому собеседнику. Желудок у Влада сжался.
      "Сумасшедший.Злокачественная форма шизофрении... Бли-ин! - В пору студенческой юности Рокотов подрабатывал санитаром на машине скорой психиатрической помощи и вдосталь насмотрелся на душевнобольных. - Что же делать? Оставить его здесь - помрет, а брать в попутчики дурака - это полный апофегей! Интересно, сколько он уже без лекарств? Если день-два - не страшно, а вот если больше - кранты. - Рокотов покопался в памяти. - Ему нужен галоперидол, что-нибудь из группы аминазинов. У меня нет, и быть не может... Так, у парня, скорее всего, одна из форм аутизма. Совсем труба... А бросить его ты не имеешь права, - неожиданно подумал Влад. - Он не виноват, что болен. Черт, откуда же он тут взялся?Сбежал, ясный перец... До города далеко. Может, на машине перевозили, и тут с воздуха накрыло? Запросто, только он мне об этом не расскажет. Потому что не помнит. Испугался, побежал, сейчас немного угомонился..."
      Владислав обошел душевнобольного и остановился в пяти метрах перед ним, пружиня ударной ногой. При попытке нападения он был готов действовать максимально жестко - ненормальных следует останавливать сразу и желательно надолго. Иначе исход непредсказуем. Больные, случается, даже не чувствуют ударов, валящих нормальных людей наповал.
      Человек не отреагировал на появление Рокотова, продолжая диспут с пустотой.
      Влад покачал головой и подошел ближе.
      Больной поднял глаза и сжался, втянул голову в плечи.
      - Спокойно, - проговорил Владислав, не делая резких движений. - Я друг. Не бойся, все будет хорошо.