Вниз упали заранее приготовленные веревки, и по ним в темноту заскользили фигуры партизан.
      Слабовидящих биолог отправил в лагерь пешком. Потери в отряде были ему ни к чему.
      Перед рассветом на ущелье, где лежали сбитые вертолеты спасателей НАТО, пятнадцать истребителей-бомбардировщиков "F-111F" при поддержке трех самолетов радио-электронной борьбы "ЕF-111А Рейвн" обрушили семьдесят пять бомб М117А1 по триста сорок килограмм каждая. На втором заходе те же боевые машины сбросили тридцать планирующих бомб "Рокуэлл GBU-15" с вакуумной боевой частью.
      Ничего живого в заданном квадрате остаться не могло.
      Однако бомбы поразили только обломки "Торнадо" и вертолетов и сожгли тела убитых натовских военных. На момент воздушного налета партизанский отряд уже был в семи километрах к востоку.
      Влад поднял голову, посмотрел на встающее за спиной зарево и весело рассмеялся. Его расчет оказался абсолютно верен - озверевшие "миротворцы" планомерно утюжили бомбами местность, где за неполные двое суток потеряли двадцать своих людей.
      Рокотов перевесил автомат с одного плеча на другое, поправил рюкзак и быстрым шагом догнал цепочку уходящих по склону холма сербов. Пора было задуматься о том, что делать дальше.
      Глава 5
      ТИГРЫ СТАЯМИ НЕ ХОДЯТ
      Они остановились в трех километрах к югу от Блажево, на ферме, принадлежащей двоюродному деду Джуро. Оружие спрятали в сарае под блоками прессованной соломы и разошлись отдыхать по комнатам огромного сельского дома.
      Дед Марко был человеком зажиточным. Помимо фермы, ему в наследство досталась водяная мельница, сорок гектаров поля и пруд, где в изобилии водились здоровенные карпы.
      Партизаны повалились на приготовленные кровати и тут же забылись сном. Сказались бессонная ночь и двадцатикилометровый марш-бросок с полной выкладкой. Осведомленный об их приключениях Марко неслышно скользил по собственному дому, грозно шикая на домашних, если те по недомыслию повышали на скотину голос или шумно гремели посудой. Сон героев следовало беречь. А своего внука и его товарищей Марко считал именно героями, давшими подлому врагу достойный отпор. Старик даже напевал веселый мотивчик под нос, вспоминая те далекие времена, когда со стареньким итальянским карабином в руках бил немецких захватчиков на своей земле. Особенно Марко радовало то обстоятельство, что партизанам удалось сбить именно германский самолет.
      "Фрицы" получили по заслугам - как и пятьдесят четыре года назад. К восьмерым убитым Марко немцам прибавились еще двое.
      Старик спустился в подвал, нацедил рюмочку ракии и подмигнул своему отражению на изогнутом стекле бутылки. Вот уже несколько лет Марко не брал в рот спиртное, городской врач, обнаруживший у старика шумы в сердце, строжайше запретил ему пить, но тут был особый случай. Грех не поднять рюмку за успех внука...
      Владислав продрал глаза раньше остальных. Он бесшумно выбрался на террасу, был тут же перехвачен тетушкой Ангелиной и препровожден на кухню, где получил огромную миску овощного рагу с говядиной и половину каравая свежеиспеченного хлеба. Худощавый русский вызывал у нее жалость и стремление немедленно накормить. По мнению тетушки, сформировавшемуся еще утром, когда маленький отряд заявился на ферму, вежливый и интеллигентный Рокотов оказывал на хулиганистого и невоспитанного Джуро исключительно положительное влияние. Может быть, видя такой пример, ее племянник наконец возьмется за ум и пойдет учиться в сельскохозяйственный техникум.
      Кто знает...
      Влад плотно перекусил, принял из рук Ангелины кружку кофе и устроился с сигаретой в беседке, разложив на неструганом столе предметы, которые удалось собрать на месте гибели вертолетов. С трупов было снято немного - один планшет с картой местности, два бумажника с фотографиями чьих-то жен и детей, удостоверение бойца Освободительной Армии Косова и пачка разномастных бумажек с записями на албанском.
      Ни целых приборов, ни неповрежденного оружия найти не удалось - все было искорежено при ударе о скалы.
      Рокотов перебрал бумаги. Несколько густо исписанных листков - видимо, письма, два каких-то воззвания, инструкция по пользованию электронной записной книжкой. В общем, хлам...
      "А это еще что? - Владислав покрутил в руке сложенный в несколько раз стандартный белый лист, на обеих сторонах которого проглядывали расплывчатые линии компьютерной распечатки. - Какой-то анализ, - по верху листа шла колонка цифр, а посередине - две пунктирные линии, составленные из отрезков разной длины, - похоже на молекулярный... Ба, да ведь это тест сертификации сложного белка! Мы же на четвертом курсе проходили. Постой... Какое отношение анализ белка имеет к натовским спасателям? Тем более - к албанцу. А что на оборотной стороне?.."
      Рокотов, заинтригованный находкой, перевернул лист. В одном углу стояла надпись "LEVEL 4"< "Уровень 4">, в другом - извилистая линия очерчивала нечто вроде медузы, перечеркнутой жирным крестом. Сбоку от креста имелись цифры: 2582.
      "Интересный листочек. И явно неслучайный... - Влад разгладил бумагу. - Эти цифири я уже видел. Причем совсем недавно. Остается вспомнить, где. Вернемся к анализу. Так: три-семь-семь-ноль-одиннадцать. Ясно, тип оборудования. Дальше: ноль-пять-ноль-четы-ре-девять-девять. Тоже понятно - пятое апреля сего года. Две недели назад. А анализ-то свежий. С пылу с жару, что называется. Может, это наркота? Не, не похоже. Белковую сертификацию героина или анашишки не проводят. Так что точно не наркота... Вес - два с лишним грамма. Некисло! Ребята на анализе не экономят. Чистота - три девятки после запятой. Тоже неплохо, даже очень... Ага, альфа-группа - семь-четыре-семь, фета-группа два-два-девять... Стоп!"
      Рокотов отодвинулся от стола и потряс головой. Вытащил сигареты, но закуривать не стал. Вместо этого сорвал с росшего у беседки куста листик и сунул черенок в рот. Пожевал.
      Мысли путались.
      "Так, спокойно... Ошибка исключена: это анализ альфа-фета-протеина. Причем вещества - бешеное количество. Ерунда какая-то. Откуда у албанцев такие запасы? Это ж миллионы долларов. И работа огромного научного комплекса. В сарае протеин не выделить, его получают в абортариях и родильных домах. Точнее, сырьё получают. Плаценту, часть крови плода. Но чтобы собрать такое количество, потребуется по меньшей мере год. Или два. Правда, если действовать разрешенными методами. Где-то я читал, что в юго-восточной Азии недавно накрыли лабораторию по добыче сложных протеинов у новорожденных... Так-так-так... Уже теплее. Ну правильно - война, жертвы никто не считает, плюс-минус тысяча детей туда, сюда... Славно! Вот какой у вас, граждане албанцы, побочный приработок. Наркота уже не устраивает, хочется денежек побольше. Вот и трансплантационными органами приторговываете. То-то за последние два года рынок донорских тканей вырос минимум в два раза! В Боснии и Хорватии началось, тут продолжилось. Молодцы американцы с европейцами! И оружие новое испытывают, и непокорных президентов смещают, и заодно своих богатеньких буратин запчастями обеспечивают... Так сказать, чтоб не ходить по два раза. А чему удивляться? Все правильно - доноров-то в цивилизованных странах по пальцам пересчитать можно. А одних пересадок печени в год требуется не меньше ста тысяч..."
      Влад стукнул кулаком по столу. Да так, что кружка подпрыгнула и кофе чуть не выплеснулся на разложенные бумаги.
      "Альфа-фета-протеин, кажись, применяется в геронтологических проектах. Вроде мощного стимулятора. Эх, не знаю я конкретики! Впрочем, неважно, суть-то мне известна. В Штатах старперов навалом. И неплохо обеспеченных, готовых за полгода нормальной жизни отдать всю свою страховку. Вот и цепочка - эти уроды под военную сурдинку протеин получают, а америкосы обеспечивают их оружием и поддержкой на международном уровне. Чем масштабнее боевые действия - тем выгоднее обеим сторонам. Однако... План на обороте несомненно относится к анализу. Лаборатория? Похоже... Но тогда, кроме четвертого уровня, есть еще минимум три. А что это за крестик и цифры? Напоминает географический символ возвышенности. Точно!"
      Рокотов подпрыгнул от радости.
      "Есть! - он быстро развернул карту немецкого летчика и положил чертеж рядом с заштрихованным розовым карандашом участком. - Вот оно!"
      В центре отмеченного пилотом квадрата находилась гора, в точности повторяющая очертания извилистой линии на ксерокопии. Рядом были пропечатаны те же четыре цифры: 2582.
      Высота над уровнем моря.
      На вторую половину дня у Главы Администрации не было запланировано ничего, самолет в Париж улетал только в шесть вечера, и по дороге в аэропорт чиновник решил навестить своих бывших коллег по "альма матер". То бишь - по институту, где он прозябал целых двенадцать лет.
      Когда "мерседес 5500" из кремлевского гаража остановился у центрального подъезда главного здания института, на ступенях уже ждала представительная делегация во главе с ректором. По обеим сторонам лестницы расположилась массовка из студентов и аспирантов. Все выглядели так, будто бы преподаватели и учащиеся в едином порыве решили поприветствовать своего бывшего коллегу, искренне радуясь его нынешним успехам и высокому положению.
      Общее впечатление портили только излишне подобострастные лица и льстиво-изогнутая фигура проректора по хозяйственной части.
      Чиновник с достоинством выбрался из автомобиля, небрежно поручкался с ректором, кивнул челяди и прошествовал внутрь. Он старался вести себя торжественно, давая понять окружающим, что встреча с лицом такого высокого ранга суеты не терпит.
      Торжественность получалась не очень: его походка больше смахивала на суетливые и дерганые движения зоновского "шныря", посланного паханом по мелкому поручению. И все благодаря комплекции - Глава Администрации был зело тщедушен, костюмы болтались на его худосочных плечиках, а руки-ноги ходили, как на шарнирах. Плюс к этому он немного сутулился и шаркал.
      Чиновнику продемонстрировали новый корпус общежития, компьютеризированные классы и галерею портретов известных личностей, взращенных в стенах института. Излишне говорить, что на самом видном месте красовалось фото Главы Администрации.
      Ректор держал нос по ветру. Портретики были легкосъемные, так что в любой момент "неправильного человечка" можно было сдернуть со стены и отправить пылиться в шкафы в деканате.
      Финальной точкой визита стало посещение родной кафедры. Заведующий так волновался, что забыл, в какую сторону открывается дверь, и четверть минуты дергал ее на себя, мысленно проклиная идиота, который запер замок. Наконец Главе Администрации надоели потуги престарелого профессора, помнившего еще сталинские времена, и он самолично толкнул дверь. Та легко открылась.
      Чиновник вплыл на кафедру и увидел своего давнего недруга - доцент сидел на подоконнике и кормил ворона. Птица подобострастия к гостю не испытывала.
      Провожатые почтительно застыли в дверях.
      - Ну-с, - бодро произнес Глава Администрации, - что тут у нас?
      - Можно подумать, сам не знаешь, - хмыкнул непочтительный доцент. Кстати, здороваться надо.
      От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем поклоне.
      - П-приветствую, - автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. - Сколько лет, сколько зим!
      - Здорово, Железяка! - Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации Стальевич. - Все растешь...
      Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно - он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был высочайшего класса.
      Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.
      - Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки... С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.
      - Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, - доцент кивнул на бледного ректора, - каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство...
      Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.
      - Вот и птица того же мнения, - доцент почесал ворона по грудке. - Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука...
      Еще одна оплеуха.
      Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку "телекиллера" с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.
      - Для комментариев есть пресс-секретарь, - наконец нашелся чиновник.
      - Это точно, - кивнул доцент. - Пресс-секретарь у вас - это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.
      Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.
      - Как сегодняшние студенты? - сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.
      - А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них - не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.
      - Ничего, - вальяжно отреагировал чиновник, - скоро все изменится.
      - Не сомневаюсь, - снова хмыкнул доцент. - Твоими молитвами... Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?
      - Конечно, - холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.
      - Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты...
      - Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.
      - Умно... Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого...
      - Может быть, наш гость устал? - вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.
      - Да не суетись ты, Петрович, - отмахнулся доцент, - дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики...
      - А ты все такой же ершистый, - покачал головой чиновник. - Никакого уважения к руководству.
      - Это Петрович-то руководство? - засмеялся доцент. - Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от "а" плюс "бэ" в квадрате сколько будет?
      Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.
      - То-то и оно, - наставительно заявил доцент. - А как глотку на собраниях драть, так он первый. Осо бенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба... А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.
      - Я бы попросил! - взвизгнул возмущенный проректор.
      - Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, - парировал нахальный доцент. - Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?
      - Непорядок, - демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. - Много у вас таких?
      Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.
      - А то ты не знаешь, - тихо сказал доцент. - Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал... Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу... Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная...
      С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
      Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: "Хреново ты закалился, Железяка!"
      Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа "АУ/С-10" не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее ко-совскому террористу.
      Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.
      Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и Месди.
      Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности, обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых людей. Как потом рассказывали свидетели - смуглых, похожих на азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.
      Брошенный за квартал от места происшествия пакет с четырьмя бутылками перцовки и килограммом ветчины обнаружили бомжи и закатили пирушку в близлежащем подвале.
      Районная прокуратура, для вида поковырявшись в случае классического уличного грабежа с убийством, через неделю приостановила дело за нерозыском подозреваемых. Тонкая папочка проверочных материалов была заброшена в сейф с подобными "глухаря ми". Как показывает практика, такие преступления раскрываются только случайно или по горячим следам, когда совершивших нападение обнаруживает патрульный наряд в ста метрах от трупа - делящих между собой награбленные вещи или дерущихся за право первого глотка из экспроприированной бутылки.
      Дело Горилко никого не заинтересовало. Зацепок не было. Все говорило о случайной стычке.
      По прошествии положенных в таких случаях двух недель тело прапорщика захоронили на окраинном кладбище под дешевой пирамидкой, покрашенной алюминиевой краской. Бесхозный металл привлек внимание местной шпаны, шпана пирамидку выломала и сдала в лом литовскому предпринимателю.
      Обнаруженные при прапорщике девятьсот долларов были поделены между ведущим дело следователем и операми угрозыска. В протокол изъятых вещей их не вносили. Родственникам убитого вернули только сто двадцать рублей из потертого бумажника. О валюте те ничего не знали, так что скандала не произошло.
      Десять машинописных листов с описанием ядерного заряда благополучно доехали до Албании в сумке неприметного молодого бизнесмена, вылетевшего в Тирану транзитом через Рим.
      Капитан ВВС США Джесс Коннор по прозвищу Кудесник остановил свой темно-вишневый "шевроле-блейзер" возле магазинчика "семь-одиннадцать"< сеть небольших придорожных магазинов в США, имеющих некоторые налоговые льготы при продаже спиртного > на сороковой федеральной трассе и зашел купить упаковку баночного пива. К ужину они с женой ждали гостей.
      Пассажир неприметного "бьюика", следовавшего за "шевроле" Коннора от самого госпиталя, поднес ко рту микрофон.
      Уже вторую неделю летчик повторял один и тот же маршрут. После спасения из Югославии и переправки в Штаты Джессу было предписано посещать занятия психолога в течение полутора месяцев, чтобы избавиться от перенесенного стресса. Занятия проводились по три часа пять дней в неделю, и дисциплинированный Коннор еще ни разу не опоздал, хотя для этого приходилось наматывать ежедневно по восемьдесят миль от дома до госпиталя и обратно. Но приказ есть приказ. Без курса реабилитации дальнейшая служба в ВВС была невозможна.
      Темнокожий водитель "бьюика" повернулся к пассажиру.
      - "Блейзер" - это очень удачно.
      - Угу, - угрюмо кивнул пассажир, - завтра и сделаем. Обгоняй его, а то уже полчаса на хвосте сидим...
      Ясхар вышел от Хирурга рассерженным. Тот, не дослушав просьбу начальника охраны о проверке всех, кто имеет доступ к копировальной технике, замахал руками и попросил с подобными мелочами не к нему обращаться, а решать такие вопросы самостоятельно. Заодно Хирург выразил недовольство малым количеством экспериментального материала. У него появилось несколько неплохих идей по сверхочистке героина с помощью живых организмов, требовались дополнительные объекты. Ясхар пообещал доставить нужное количество в течение недели.
      Недостатка в захваченных косовскими боевиками молодых сербах не было: сколько надо, столько и купим - по сто немецких марок за голову, не больше. Молодые женщины, нужные Хирургу, ценятся несколько дороже, по двести - двести пятьдесят марок, ибо они пользуются спросом в подпольных публичных домах Хорватии - куда со всей Европы и даже Нового Света съезжаются пресыщенные обычными утехами богатенькие садисты. Плюс сексуальных услуг в том, что клиент может замучить жертву до смерти, не боясь ответственности. Поэтому поток туристов в эту независимую республику не иссякает. Из реки Сава, что течет через хорватскую столицу Загреб, частенько извлекают изуродованные трупы и молодых женщин, и совсем еще девочек, но полиция сквозь пальцы смотрит на эти убийства - списывает их на внутренние разборки сербской общины. Иногда даже показательно арестовывают какого-нибудь серба. Серб, предварительно давший признательные показания и взявший на себя десяток-другой убийств, как правило, оказывается застрелен при попытке к бегству.
      Албанец поднялся на лифте, миновал темные и сырые боковые ответвления главного коридора и зашел к себе в блок. Незакрытые тоннели, ведущие в глубь горы, давно раздражали Ясхара. Никто не мог сказать, какова их протяженность и что из себя представляет система катакомб, начинающихся буквально за вторым-третьим поворотом. Приспособленные под секретный объект помещения занимали несколько процентов от площадей подземной базы, построенной в пятидесятые годы по личному распоряжению маршала Тито. Чертежи вместе с проектировщиками были давно уничтожены. Косовские албанцы, обнаружившие заброшенные катакомбы, использовали только их северную часть, нимало не интересуясь, что же скрывается глубже. А для полномасштабного исследования всех тоннелей у Ясхара не хватало людей. Он ограничился лишь двумя маневренными группами, ежедневно обходившими всю обжитую часть и проверяющими боковые коридоры на двадцать-тридцать метров.
      Ясхар уселся за свой рабочий стол и придвинул отчет помощника за прошедшие сутки. Никаких происшествий, никаких посторонних по периметру базы, никаких нарушений у личного состава охраны и персонала.
      Албанец отодвинул отчет и задумался.
      История с двумя незарегистрированными ксерокопиями не давала ему покоя.
      Конечно, логичнее всего было предположить, что сам Хирург или кто-то из его лаборантов, небрежно относящихся к вопросам безопасности, отксерил какие-то бумаги и просто-напросто об этом забыл. А копии уничтожил по окончании своих исследований. Работающие на базе научные работники плюют на правила секретности, считая их прерогативой Ясхара, и ничуть ему не помогают.
      Албанец как мог боролся с разгильдяйством. Но без особого успеха. Коллектив ученых не подчинялся ему непосредственно, а выполнял распоряжения приезжающих раз в три месяца эмиссаров из-за океана.
      Ясхар сжал челюсти. Он привык держать все под контролем, и ситуация с яйцеголовыми очкариками выводила его из себя.
      Впрочем, слабым звеном в цепочке доставки исходного материала для исследований были и "носильщики". Их завербовали из числа бойцов Освободительной Армии, и они имели доступ во внутренние помещения.
      "Носильщиков" было десять. В перерывах между доставками живого товара они отсиживались в лагере на территории Албании и в боевых действиях участия не принимали - чтобы не попасть в плен к сербам и не выдать координаты лаборатории.
      Ясхар уже запросил данные по каждому "носильщику" и остался очень недоволен результатом. Из десятерых в лагере возле Кукеса< город в Албании, где сосредоточены штабы УЧК > оказалось всего восемь. Один отъехал на побывку к родственникам в Тирану, другого командировали в Македонию для каких-то консультаций с коллегами из НАТО.
      В принципе, ксерокопии мог сделать любой из них.
      Однако Ясхар не представлял, зачем кому-то из "носильщиков" понадобилось идти на такой риск. Для полуграмотных боевиков документы с базы ценности не представляли, о биохимии и трансплантологии они не имели никакого представления, а бумаги по безопасности и обороне убежища Ясхар хранил в собственном сейфе, к которому у "носильщиков" доступа быть не могло.
      Оставалось дождаться, когда группа прибудет с очередной партией младенцев, и подробно расспросить каждого. Вообще с этой десяткой пора кончать и набирать следующую. "Текучесть кадров в могилу" хорошо себя зарекомендовала еще во Вторую мировую войну, когда по окончании спецопераций всех участников тихо вырезали.
      Мертвые не предают.
      И не делают ксерокопий.
      Владислав оглядел партизан - выспавшихся, но удрученно сидящих вдоль большого стола на террасе. Минуту назад он сообщил, что война под его командованием для них закончена. Задача выполнена более чем на "отлично", и он распускает свою маленькую армию. Сербы идут по домам, а он держит курс на родину.
      О своем открытии Рокотов решил не говорить. Пробиваться с отрядом инвалидов через территорию Косова значит бессмысленно угробить половину личного состава и вернуться обратно, неся на себе раненых. И не добраться до цели.
      А ярость, которая охватит сербов, когда они узнают о содержании найденного Владом листка бумаги, еще больше осложнит бросок на юг Косова. Ибо ярость плохой помощник на войне.
      - Может быть, мы еще на что-нибудь сгодимся? - тоскливо спросил Раде.
      - Вы на многое способны, - вздохнул Рокотов. - А главное - вернуться к родным живыми и здоровыми. Два раза нам повезло, не стоит искушать судьбу... Мы сделали все. Война не бесконечна, и наши успехи приблизили ее окончание. Сейчас вы нужнее в своих домах. Восстанавливать разрушенное, помогать близким, поддерживать слабых. Важных дел - завались. Госпитали, стройки... Примените свои силы и знания там.
      - А если, - осторожно предложил Срджан, - мы совершим марш до границы и...
      - Никаких если, - покачал головой Влад. - Для вас пешая операция самоубийство. Тем более что мы наверняка столкнемся с вашим спецназом и огребем кучу неприятностей. Мы - не воинское подразделение и носим оружие незаконно. Одно дело - горы и борьба с вражеской авиацией, другое - наводить порядок на земле. Отменяется. К тому же опыта у вас нет. Погибнете без толку. Ведь так, дед Марко?
      Сидящий во главе стола старик кивнул и строго посмотрел на Джуро.
      - Даже и не думай. Попробуешь ослушаться Влада-я тебя ремнем выдеру и в сарае запру... И не ухмыляйся! Молод еще ухмыляться. Это вы друг для друга бесстрашные воины, а для меня - молокососы. Как ваш командир сказал, так и будет. Точка! А попытаетесь своевольничать, я соседей позову и мозги вам вправлю. - Дед Марко грозно обвел взглядом притихших партизан. - Влад знает, что говорит.
      Авторитет деда Марко в деревне был высок. Если сказал, что соседей позовет, можно не сомневаться: придут и угомонят любого, кто не послушается старика.
      Джуро скис.
      - Да не переживайте вы, - развел руками Рокотов. - Думаете, мне хочется вас бросить? Эмоции эмоциями, а реальность реальностью. Я не собираюсь героически погибнуть...
      - И что ты будешь делать? - спросил Войслав, крутя в руках кружку с кофе.
      - Через Болгарию пробираться, - соврал Владислав. - Там попроще с переправкой в Россию. Пешком через границу, потом пароходом до Новороссийска.
      - А документы? - недоверчиво поинтересовался Драгослав. - У тебя же паспорта нет!
      - Ничего, - бодро ответил Рокотов, - зато есть идеи. Из Болгарии меня в любом случае домой отправят. Симулирую потерю памяти - мол, контузило, не помню, как границу пересек и где целый месяц шатался. Вот и все... Никуда не денутся, посадят на самолет или на пароход, и - здравствуй, отечество! При худшем раскладе отдохну недельку в кутузке, пока мою личность устанавливать будут. Это не беда. Болгары - те же славяне.
      - Тогда мы тебя до границы проводим, - предложил Срджан.
      - А смысл? - Влад поднял бровь. - Чтобы вас погранцы перехватили да поинтересовались, зачем это вооруженные парни в Болгарию намылились? Предложение не проходит. Если у кого-то еще есть похожие мысли - забудьте. Никто меня не провожает, не маленький. Сам доберусь, на поезде...
      - Как? - удивился Йован. - Патрули кругом, с поезда тебя снимут.
      - Это тебе так кажется, я все продумал, - вдохновенно врал Рокотов. - Сяду на товарняк и с ветерком доеду. Никакие патрули не страшны.
      Сербы недоверчиво переглянулись.
      - Короче, не вашего ума дело, - встрял дед Марко. - Ваш командир все прекрасно знает. Не слушай их, Влад, поступай как надо. А я послежу, чтобы эти охломоны чего не натворили... Смотрите у меня, - старик погрозил кулаком. - А с тобой, внучек, отдельный разговор будет. Думаешь, я не вижу, как у тебя глазенки-то загорелись? Меня не проведешь.
      - Да что я! - завопил Джуро.
      - Умолкни! - Дед Марко хлопнул ладонью по столу. - Мал еще со мной спорить. Я тебя насквозь вижу. И остальных, кстати, тоже. Сам Влада куда надо довезу...