— Браво! Слова не мальчика, но мужа, — хмыкнул Владислав. — А ты, случаем, не забыл поинтересоваться у своих товарищей, разделяют ли они твое стремление к смерти? Молчишь… Ну-ну. Что то по их лицам не скажешь, будто они готовы к немедленной встрече с Всевышним. Да и убивать я вас не стану…

— Обещаете? — тихо всхлипнул самый молоденький албанец.

— Обещаю, — твердо заявил биолог. — Я с детьми не воюю.

Беджет разразился длинной тирадой по-албански. По тому, как остальные втянули головы в плечи, стало ясно, что старший призывает их не сгибаться перед лицом неминуемой гибели и плюнуть в глаза предателю «американцу».

— Ты закончил? — вежливо осведомился Рокотов, когда Беджет выдохся. — Тогда продолжу я. Все, что вам наговорил ваш командир, не имеет к нынешней ситуации никакого отношения. Я не буду ни стрелять, ни резать вас, ни обливать соляркой и поджигать. Я просто поговорю с вами и уйду. Веревка связывает двоих из вас с правого края. Перед уходом я зажгу возле нее вот эту свечу. Ей гореть около трех часов, за это время я уже доберусь до Грачаницы. — Влад специально назвал город, расположенный в противоположной стороне от его маршрута. — Свеча пережжет веревку, и освободившиеся развяжут остальных. Преследовать меня не советую. Оружия у вас нет, лодки я расстреляю, автомобили взорву. Так что гнаться за мной вам не на чем. Я ясно выражаюсь?

Несколько косоваров осторожно кивнули, исподлобья разглядывая странного «американца». Беджет хранил гордое молчание.

— Вам, естественно, хочется узнать, кто я такой. Что ж, желание вполне объяснимое… Но вынужден вас разочаровать. Я не склонен живописать свою биографию каждому встречному. Одно скажу: я не серб и не солдат НАТО. И к вашей войне имею косвенное отношение. Просто шел мимо по своим делам…

Старший албанского отряда язвительно усмехнулся.

— Рот порвешь, Беджет… Мне эта ваша склока поперек горла стоит. Торговля встала, курьеры пропадают, деньги вовремя не доходят… Куда это годится?

Косовары переглянулись. До них наконец дошло, с кем они столкнулись. Контрабандный промысел в этих местах процветал издревле и считался занятием почетным; в контрабандисты шли люди отменно подготовленные и физически, и морально. С шайками, таскающими товары через границы, не связывались даже самые «отмороженные» албанские наркодельцы. Контрабандисты могли перекрыть кислород кому угодно, их связи опутывали все Средиземноморье и распространялись во все уголки земного шара.

Кто-то из солдат облегченно вздохнул. Фенотипически русский биолог был похож на македонца или грека с севера. Особенно при отросшей щетине.

Рокотов решил развить успех.

— Кто ваш непосредственный начальник? Я имею в виду — командир батальона или полка. — Беджет мрачно засопел.

— Не строй из себя героя, — надавил Влад. — Ты не скажешь, так ответит любой другой. Ну?

— Исмаил…

— А дальше? Он что у вас, просто Исмаил, без фамилии? Такое ощущение, мой юный героический друг, что мы с тобой не в Косове, а в Аргентине. Это там просто Марии и просто Хулио… Так что не испытывай моего терпения.

— Нам не говорили его фамилию, — насупился Беджет. — Полковник Исмаил по прозвищу Дракула.

— Эк ваш полковник загнул! — развеселился Влад. — Дракула… Он бы еще Франкенштейном назвался. Или Годзиллой. А он что, румын?

— Не-ет. — удивился косовар, — албанец чистокровный…

— Тогда что ж он румынское имя взял? Ну, клоуны… Совсем мозгов нет. Ладно, к делу. Когда отсюда выберетесь, передайте этому вашему Дракуле, что он Тигру должен двадцать тысяч марок. За то, что я тут с вами вожусь. А не отдаст — так мои ребятки из него самого донора сделают. Понятно?

Беджет кивнул. Контрабандисты слов на ветер не бросают.

— Тигр — это вы? — уточнил албанец.

— Неважно, — Рокотов столь дипломатично ушел от ответа, что стало ясно: он.

Молодые косовары смотрели на него с нескрываемым уважением. Матерый «гешефтмахер», который с легкостью обвел их вокруг пальца, уже не казался врагом. Образ бесстрашного контрабандиста, пробирающегося сквозь ночь мимо пограничных застав с мешком сигарет на спине, воспринимался албанскими мальчишками наравне с образами народных героев.

— Если б вы сказали сразу, мы бы не стреляли, — примирительно заявил Беджет.

— Щас тебе! — Влад вытащил пачку «Кэмела» и закурил, не обращая внимания на жадные взгляды. — Вам не предлагаю. У самого мало осталось… А насчет стрельбы — ну, извини. Не до того было. Ты что думаешь, эти аркановские ублюдки, что меня гнали, стали бы с вами разговаривать? — Биолог мысленно попросил прощения у Аркана и его бойцов, о которых от сербов слышал только хорошее. — Да от вас, если б я не сообразил, мокрого места бы не осталось! А так — и я жив-здоров, и вы целы.

— А зачем вы наше оружие спрятали? — спросил один из албанцев.

— Не спрятал, а уничтожил. Нечего вам со стволами бегать…

— Мы воюем за свободу! — пафосно вскричал Беджет.

— Да за какую свободу… — покривился Рокотов. — Вас, дурачков, подставили добренькие дяденьки и тетеньки из-за океана. Из столь любимой вашими вождями Америки. Они с этого поимеют и деньги, и шикарные виллы, и хорошие машины. Но не вы! Ваше место — на медных и угольных шахтах, когда Косово перейдет под протекторат Штатов. А попытаетесь открыть рот — подавят танками, и все дела… Свобода… Вы свободны, по мнению того же Хашима Тачи, дохнуть в окопах, пока он будет гнать наркоту в Германию да Францию. Нам это давным давно известно, так что мы с ним дела не имеем. А вы… Ну, что вы? Сами решайте, устраивает ли вас такой расклад. Я вам не отец родной, чтобы научить. Своих проблем хватает. Вы тут народно освободительную борьбу затеяли, а бизнес страдает. Куда это годится? Благо бы еще воевали профессионально, а так… Посмотрите на себя. Какие, к черту, из вас воины? Оружие допотопное, жратвы нет, форма из самой дешевой материи сшита, теплых вещей с гулькин нос… — Влад сделал паузу. Его всегда интересовало, кто такой этот Гулька, какого именно размера у него шнобель и почему во всех славянских языках существует похожее выражение. — Я тут в вашу аптечку заглянул. Это ж смех! Бинтов ровно столько, чтоб хватило перевязать двух легкораненых. Все таблетки просрочены, йода один пузырек, противошоковых уколов нет… И вот так вы воюете? Да вас с таким обеспечением близко к линии фронта подпускать нельзя! Лично я сербов недолюбливаю, но должен сказать, что они лучше бьются. И попади вы в переплет, от вас через три минуты мокрого места не останется… Так что, мальчики, думайте. Пока горит свеча.

Владислав зажег фитиль, в последний раз окинул взглядом шеренгу связанных албанцев и закрыл за собой дверь.

Теперь следовало спешить.

Быстрым шагом Рокотов добрался до причала, высадил два рожка по всем лодкам, кроме одной, завел мотор уцелевшей и направил ее поперек течения. Через десять минут пустая посудина должна добраться до противоположного берега и там заглохнуть, свидетельствуя о том, что «Тигр» перебрался через реку и пошел своей дорогой.

Влад вернулся к ангару, где гнил одинокий джип, перевернул несколько канистр с соляркой, разложил вдоль стен три гранаты и, запалив тряпку, бросил ее в лужу топлива. Поднялось пламя, и спустя пару минут рванули гранаты. Крыша обрушилась. Чтобы разобрать завал и обнаружить пропажу одной машины, потребуется дня два. Да и кто станет этим заниматься?

Связанные албанцы не могли не слышать тарахтение двигателя моторки. А раздавшийся вслед за этим взрыв ангара должен был убедить их, что «контрабандист» заложил заряд с часовым механизмом. Стало быть, технически он отлично оснащен.

Биолог трусцой добежал до оставленного в отдалении вездехода и повел его прочь, на юго-запад, стараясь особенно не газовать и не оглашать окрестности ревом старенького дизеля.

Майор из спецотдела Главного Разведывательного Управления вызвал к себе сотрудника вычислительного центра и поставил перед ним задачу: ввести в компьютеры программу, которая из всего пакета информации по Косовскому кризису отберет ту, где содержатся некие ключевые слова. Просеять нужно все сведения, начиная с первого дня войны: радиоперехваты, доклады полевых агентов, сообщения в средствах массовой информации, дешифровки переговоров НАТО, записи телефонных разговоров албанских лидеров, слухи из зоны боев, частные беседы югославских военных. Охватить все источники и представить отчет в течение недели.

В список ключевых слов, помимо фамилии «Коннор» и «Рокотов», входили имена «Джесс» и «Владислав» и существительные «биолог», «одиночка», «экспедиция» и «русский». По мнению майора, одно из этих слов должно было сработать. Исчезнувший россиянин не мог не оставить хотя бы едва заметный след. Остальное — дело техники. Обнаружив Рокотова один раз, можно проследить и его дальнейшую судьбу.

Компьютерщик написал программу, загрузил ее в машину и занялся составлением следующей. Он не думал о сути поставленной задачи, давно привыкнув к тому, что ему никто никогда ничего не объясняет. Является ли написанная им программа боевым заданием или проверочным тестом, он не знал.

И знать не желал.

Когда машина из ГРУ запросила по волоконной связи центральный сервер ФАПСИ, тот скачал себе на жесткий диск копию запроса, а потом предоставил всю имеющуюся у него информацию.

Ровно в восемь вечера сверхминиатюрный передатчик, замаскированный под крепежный болт монитора в одном из кабинетов компьютерного центра ФАПСИ, выдал в эфир секундный сигнал, который был тут же пойман проезжавшей по улице машиной с номерами Московской области. Сверхсжатая информация о всех запросах в федеральное агентство поступила на ноутбук, лежащий в багажнике неприметных «жигулей» и подключенный к внешней антенне. Спустя пятнадцать минут ноутбук оказался в руках у одного из резидентов ЦРУ. Эта процедура происходила раз в день.

Следующим утром распечатка полученной с сервера ФАПСИ информации легла на стол начальника русского отдела в Лэнгли. Он просмотрел десяток страниц, отчеркнул важные, по его мнению, разделы и отдал специалистам для более тщательного перевода и обработки. Запрос о Конноре и Рокотове попал в их число.

Пятьсот тысяч долларов, полученные бывшим директором российского Федерального Агентства Правительственной Связи и Информации за лоббирование интересов фирмы «Сименс» при закупке оборудования для своей конторы, даром не пропали: разведка США отныне имела свежайшую информацию из самых недр секретного учреждения. Все без исключения компьютерные блоки были оснащены передатчиками и опломбированы. А по личному распоряжению директора их было запрещено вскрывать российскому обслуживающему персоналу. Регламентные работы проводили только западногерманские специалисты с белозубыми улыбками и внимательными глазами кадровых офицеров разведки.

Денежки, поступившие на счет высокопоставленного чиновника, окупались для Лэнгли тысячекратно. Каждый Божий день.

Владислав вел машину крайне аккуратно. Ее подвеска, блокировка дифференциала и тормоза, можно сказать, дышали на ладан, а поломка транспортного средства в планы биолога не входила. Машине предстояло медленно, но верно протащить свой бренный кузов с восседающим в нем водителем не меньше ста километров.

Дорога была под стать самодвижущейся рухляди — сплошные ухабы, колдобины и ямы. В некоторых угадывались воронки от снарядов или бомб. Месяц назад на этом рубеже шли тяжелые бои с применением танков. «Славно я их одурачил, — Рокотов притормозил перед очередной осыпавшейся ямой, выкрутил руль и переполз опасный участок. Средняя скорость, с учетом постоянных остановок для осмотра пути, не превышала пятнадцати километров в час, — но злоупотреблять этой легендой нельзя… Максимум — еще сутки, пока солдатики не доберутся до своих. В УЧК далеко не все поверят в сказку о контрабандисте и злых бойцах Аркана, рассекающих по реке на патрульном катере. И объявят охоту на диверса, который выдает себя то за американца, то за „беспошлинного торговца“. Так что с завтрашнего утра придется передвигаться скрытно. Ну, думаю, до завтра я уже доберусь до нужной точки. Сейчас только час дня. Засветло к горам подъеду. Камуфляж со мной, а днем албанские патрули предпочитают на дороги не соваться. Если и встречу кого, эдак пару-тройку бойцов, то как-нибудь справлюсь…»

Собираясь в путь, Влад позаимствовал у юных косоваров черную куртку и берет с эмблемами Армии Косова и красно-черный албанский флаг. Полотнище площадью в половину квадратного метра биолог прицепил к хворостине, чтобы в любой момент можно было выставить флаг из окна или присобачить на капоте машины. Куртку он бросил слева, на пассажирское место, прикрыв ею автомат, а берет нацепил на макушку.

Столкновения с югославской армией можно было не опасаться. Сербы откатились — на север и восток, и территория, по которой тащился «лэндровер», фактически никем не контролировалась. Если кто сюда и захаживал, так это небольшие отряды косоваров.

Рокотов свернул к обочине и остановился. Нужен был перерывчик. Перекусить, покурить и дать роздых ноющим рукам и ногам, не привыкшим к управлению английским автомобилем.

Биолог съел лепешку с куском вяленого мяса, запил стаканом воды с растворенными в нем тремя таблетками аскорбинки, закурил и полез в сумку, где лежали прихваченные у албанцев запасные магазины к «Калашникову».

Влад извлек скальпель, чтобы разрезать скреплявшую их изоленту. Привычка соединять вместе по два-три рожка с патронами его раздражала. Насмотревшиеся дешевых боевиков сербы и косовары готовы были замотать скотчем все имеющиеся у них магазины. В результате те не лезли в подсумки и здорово мешали. К тому же Рокотов знал, что в нормальных диверсионных и разведывательных частях специально учат этого не делать — связанные между собой рожки в любой момент может переклинить; в условиях боя, когда приходится ползать на брюхе, в патронную коробку набивается земля и песок; изоляционная лента либо бликует, либо своим ядовито-синим цветом выдает местоположение бойца. Все это ведет к потерям времени при перезарядке оружия и потерям среди личного состава. Кажущееся преимущество переброски сдвоенного магазина оборачивается зачастую печально.

Голова у Владислава была набита всевозможными полезными сведениями, которые он почерпнул в экспедициях. Порой вместе с учеными в поле выходит самый необычный люд — от бичей до отставных ликвидаторов КГБ, и простому биологу оставалось только слушать их рассказы и мотать на ус.

Разрезав последнюю ленту, Рокотов аккуратно сложил магазины и отошел в сторону по малой нужде. Поливать колесо своего автомобиля он не собирался. Чай, не космонавт .

Перепрыгнув песчаный холмик на обочине и сделав свое мокрое дело, биолог уже собирался вернуться к «лэндроверу», но тут его внимание привлекли характерные венчики листьев на разросшихся вдоль дороги кустах.

«Ха! — Влад сорвал листочек и растер его между пальцами. — Гражданин Конопелько Гашиш Марихуанович… Чья то делянка. Смотри-ка, все прополото, взрыхлено. Хозяин — человек явно рачительный и понимающий толк в сельском хозяйстве. — Он окинул взглядом угодья. — Да тут соток десять засеяно! Пыхать — не перепыхать… Как поет Филипок: „Я поднимаю свой кальян, чтоб пыхнуть за твое здоровье…“ Эх, сюда бы нашу питерскую братию! Ноги бы мне целовали до колена. Особенно Вестибюль-оглы…»

Соседом Рокотова в его мирной жизни в Питере был маленький оборотистый азербайджанец, промышлявший торговлей марихуаной в вестибюле метро «Нарвская». Почему-то только там он сбывал свой лечебный продукт, заставляя страждущих тратиться на лишний жетон. За что и получил погоняло Вестибюль-оглы. Окрестные наркушн всерьез подозревали его в сотрудничестве с метрополитеном имени Ленина, которому он обеспечивал бешеную проходимость своим местом торговли.

Несмотря на большой наркооборот, маленького азербайджанца никак не удавалось поймать за руку. На него устраивали облавы, били в отделении милиции, врывались с обысками посреди ночи… На последних Владислав постоянно присутствовал в роли «почетного понятого», ибо его квартира располагалась дверь в дверь с обиталищем Вестибюль-оглы. Зевающий биолог привычно расписывался в протоколе обыска, журил смущенных оперативников за неурочный подъем и на следующее утро встречал улыбающегося соседа в переходе метро. По праздникам Вестибюль-оглы непременно вручал «русскому брату» — канистру коньячного спирта и предлагал «захаживать на косячок». Спирт Рокотов брал и, в свою очередь, не позволял местечковым пинкертонам подбросить азербайджанцу чужую наркоту, пристально следя за всеми их передвижениями при обыске. У биолога с наркоторговцем был уговор: если Вестибюль-оглы попадается с поличным, то это его проблемы. Но участвовать в подтасовке доказательств Влад не будет.

Дитя гор уважал соседа и оберегал его квартиру во время владовских командировок.

— Если б небо было «планом», я бы стал аэропланом… — промурлыкал биолог, подхватил полиэтиленовый пакет и принялся набивать его венчиками конопли, выбирая самые сочные соцветия.

Никогда не знаешь, что для чего может пригодиться. «Пусть будет», — подумал хозяйственный Владислав.