Утром Волк проснулся с ощущением близкого расставания. Чем бы там ни являлись эти вещие сны, волей Перуна, или самого Рода-прародителя, или, как считал Конрад, результатом работы глубинных слоев подсознания, но с тех пор как Волк научился обращаться к воле богов, они его ни разу не подвели. Волк полежал еще немного, приводя в порядок мысли и ощущения, потом встал и подошел к воротам.
      За воротами его ждал Сыч. Даже волхв не смеет разомкнуть круг ограды, пока общающийся с богами не сделает это сам. Поглядев на Волка, он сразу все понял:
      – Уходишь?
      Волк склонился в глубоком поклоне:
      – Благослови, мудрейший.
      Сыч неторопливо подошел к идолу Перуна и провел сухими, узловатыми пальцами по грубо обозначенным рельефным рукам.
      – Сядь.
      Волк молча повиновался.
      – Говори.
      – Виделось мне: волк с кабаньим выводком схватился. Деревья и кусты поломаны, береза молодая соком истекла. Волк сильнее, весь выводок положил, но самый матерый кабан в бой не вступил. Издали посмотрел и ушел. – Волк напряженно смотрел на Сыча. – И ушел совсем не потому, что слабее, но вот почему, я не понял, мудрейший…
      Сыч заглянул в зрачки ученика и покачал головой:
      – Это он, отрок, – Сыч вынырнул из глубин Ивановой памяти, – тот, кто отмечен знаком Триглава.
      – Я догадался, мудрейший, – сказал Волк. – Но почему он ушел?
      – В этот раз боги дают вам только встречу. Поединок будет позже. Но будет обязательно. Ты не увидел – он ушел волчьей тропой, значит, ей он и вернется.
      От ворот послышался шорох. Собеседники повернули головы. В воротах стоял старейшина Изяслав, а за ним маячили остальные. Старейшина, тяжело ступая, двинулся в глубь святилища, переводя с волхва на Волка вопросительный взгляд.
      – Ты был прав, старый Медведь, – произнес Сыч. – Они уходят.
      Волк удивленно уставился на них.
      – Но ведь сон касался только меня? – сделал большие глаза Волк.
      Волхв грустно улыбнулся:
      – Этот да, но теперь каждый увидит свой сон. Пришло время отрокам уходить в мир, становиться воинами. Где бы вы теперь ни были – вы вместе, однако, держась за родительский подол, сильнее не станешь.
      – Но я думал, что, выполнив предопределенное, вернусь, – горестно молвил Волк. – Мне же еще так много надо узнать!
      Сыч грустно улыбнулся:
      – Захочешь – узнаешь. – И, потрепав его по плечу, добавил: – Ты же теперь знаешь как…
      – Ну, дети мои, – обратился он к остальным, – чей сегодня черед?
      Вперед шагнул Бьерн. Волк посмотрел ему в глаза и еле слышно прошептал: «Хом-м». Выдра улыбнулся. Перед самой инициацией, буквально за неделю до того, как они отправились искать своих молодших, Волк и Выдра затеяли потасовку. Оба когда-то занимались борьбой и никак не могли понять, почему старшие не устраивают ничего подобного спаррингам. Вот они и начали возиться на дворе.
      Волк пришел в себя, лежа на траве, прижатый к дерну телами старейшины и Конрада, а Бьерна держали остальные. Сыч стоял посредине и гневно взирал одновременно на обоих. Как это у него получалось, Волк не понял, однако позже научился подобному сам.
      – Никогда, запомните, НИКОГДА вы не должны биться между собой.
      Позже, когда они чинили разнесенную в щепки ограду, ладили новый сруб на колодец и перебирали выбитые венцы стены, Волк спросил у Бьерна:
      – Слушай, а что ты чувствовал?
      – Я не помню, – отозвался Выдра. – Конрад рассказывал, что я бормотал что-то вроде «Хом-м» и волосы стояли дыбом. – Он провел по свежезатянувшимся шрамам на левом плече и груди. – Говорят, ты меня чуть на куски не порвал.
      – Ага, – отозвался Волк, – а мне говорят, что еще немного, и ты отвинтил бы мне голову.
      Они посмотрели на свежеврытые столбы ограды, новые венцы колодезного сруба, Волк вздохнул и подвел итог:
      – В общем, можно поверить, – после чего они расхохотались.
      С тех пор это «Хом-м» стало как бы своеобразным паролем, пожеланием удачи для них двоих.
      Три следующих дня Эльха не отходила от Ивана ни на шаг, а ночью… Это было сплошное безумие. В последнюю ночь она, закрывая ворота, шепнула ему:
      – Вот увидишь, у нас с тобой одна дорога.
      Утром, когда открылись ворота святилища, Эльха появилась на пороге странно притихшая. Все ждали, что она скажет. А она, оглядев всех грустными глазами, задержала взгляд на Иване и, коротко вздохнув, произнесла:
      – Мне надо домой.
      Утром следующего дня дом опустел.

      Ольга отжала тряпку и затолкала ее под ванну. Радио пропикало три, пора было идти в магазин. Женьку с утра забрала бабушка, поэтому выходной выдался спокойный. Можно было заняться хозяйством, что она и сделала. Ольга оделась, на секунду задержалась у зеркала в прихожей, поправила волосы и бросила прощальный взгляд на маленькую фотокарточку мужа (слава богу, Сашеньку все-таки удалось пристроить на эту специальную зону для бывших милиционеров, а то все время грозились отправить на обычную). Она вздохнула, распахнула входную дверь и оцепенела. На пороге стоял ОН.
      С минуту они просто смотрели друг на друга. Потом ОН мягко спросил:
      – Можно войти?
      Ольга вздрогнула от звука его голоса и, внезапно осипнув, спросила:
      – Ты пришел меня убить?
      ОН покачал головой. Ольге вдруг отчаянно захотелось убежать, исчезнуть, почти безнадежно она предложила:
      – Заходи, мне в магазин надо, ты посиди, я скоро.
      И тут произошло чудо. ОН просто сказал:
      – Хорошо. Только, если позволишь, я бы хотел сделать пару звонков.
      – Конечно, пожалуйста.
      Ольга пропустила его в квартиру, захлопнула дверь и пулей вылетела на улицу. Добежав до ближайшего телефона-автомата, она судорожно набрала номер и, услышав знакомый голос, выпалила:
      – ОН здесь.
      На том конце провода осторожно поинтересовались:
      – Это вы, Ольга Алексеевна?
      – Да, да, Сергей Петрович, он здесь.
      – Кто? Александр?!
      – Да нет, – Ольга поморщилась, досадуя на непонятливость собеседника, – этот, КЗ, ну Воробьев. Сидит у меня в квартире.
      – Как у вас в квартире? А откуда вы звоните?
      – Из автомата, я собралась в магазин, открыла дверь, а он на пороге, я растерялась, а он так вежливо спрашивает: «Можно войти?» Сволочь!
      – И вы его впустили?! – изумился голос.
      – А что я могла сделать? – сварливо отозвалась Ольга.
      – Ладно, это сейчас не важно. Слушайте меня внимательно: посмотрите по сторонам, нет ли в опасной близости каких-либо лиц?
      Ольга осторожно огляделась. Вокруг не было ничего необычного, случайные прохожие. Даже лавочки в скверике были пусты.
      – Нет, ничего подозрительного.
      – С какого автомата вы звоните?
      – Да рядом с домом, у метро.
      – Оставайтесь на месте, мы сейчас будем. Если кто-то попытается приблизиться, визжите, кричите и постарайтесь воткнуться в толпу.
      – Как-то неудобно.
      – Ничего, лучше показаться ненормальной, чем стать мертвой, – жестко ответил голос.
      Через десять минут у метро остановился знакомый микроавтобус. Ребята споро выскочили из салона и не торопясь двинулись во двор. Сергей Петрович подошел к ней:
      – Кто остался с ним в квартире?
      – Никого.
      – Как? – изумился он.
      Ольга тоже вдруг почувствовала некоторую нестыковку с образом полного подонка, который она нарисовала в собственном воображении, но потом приободрилась:
      – Он спросил разрешения сделать пару звонков, может, подельникам звонил.
      – Странно, ну да ладно. Веня, – он кивнул одному из парней, тот рысью подскочил к ним, – он побудет с вами, пока мы не закончим, а я бы попросил ключи.
      – Может, мне пойти с вами? Сергей Петрович покачал головой:
      – Нет. Прошлый его приход к вам закончился для него плачевно, поэтому надо быть полным идиотом, чтобы не предположить, что вы не свяжетесь с нами. Значит, он что-то задумал. Так что рисковать вам нет никакого смысла.
      Когда опергруппа ворвалась в квартиру, там никого не оказалось. Осмотрев помещение, старший вызвал Старика:
      – Первый, пусто.
      – Что ж, этого следовало ожидать.
      Через несколько минут Старик поднялся вместе с хозяйкой. И тут… В кресле у окна вдруг обнаружился человек. Он возник рядом со Стариком и хозяйкой, когда ребята уже убрали пистолеты в кобуры, так что в первые секунды все просто замерли, а человек улыбнулся и заговорил:
      – Добрый день, прошу прощения за свою маленькую хитрость, но наша прошлая встреча мне не очень понравилась. А поскольку нынешняя встреча необходима нам всем, я принял некоторые меры, дабы вновь не возникло недоразумений.
      Старик повернулся к старшему и резко вскинул руку:
      – Спокойно, капитан. – И обратился к собеседнику: – Вы хотите поговорить со мной?
      – Мне кажется, Ольга Алексеевна тоже имеет право знать то, о чем я расскажу. Впрочем, если она откажется меня слушать, я не смею ее принуждать.
      Ольга, во время этого короткого разговора пытавшаяся прийти в себя, вдруг успокоилась и спросила:
      – Вы будете говорить о Саше?
      – Не совсем, но то, о чем я расскажу, имеет непосредственное отношение к его сегодняшнему положению.
      – Тогда я останусь.
      – Капитан, подождите в соседней комнате, – приказал Сергей Петрович.
      Капитан наградил сидящего в кресле свирепым взглядом и, зная, что со Стариком спорить бесполезно, вывел людей из комнаты. Сергей Петрович подвинул стул Ольге и уселся сам.
      – С вашего разрешения, я бы хотел дождаться еще одного человека, он будет с минуты на минуту, – произнес гость.
      – Мне сказать ребятам, чтоб пропустили? Гость покачал головой:
      – Я думаю, не стоит, его пропустят и так. Кстати, по-моему, это он.
      За дверью послышались голоса, потом дверь отворилась, и Сергей Петрович с удивлением узнал следователя прокуратуры Баргина. Тот весело поздоровался:
      – День добрый всей компании. – Он взглянул на странного посетителя: – Рад видеть вас живым и здоровым, Иван Сергеевич, вот принес плейер, как вы просили. – Он подошел к телевизору, подсоединил к нему видеоплейер и уселся в кресло.
      – Ну давайте проливайте свет на это туманное дело. Меня ведь чуть не подставили тогда, полтора года назад. Слава богу, успел заметить конверт, который подсунули ваши так называемые «конвоиры».
      Сергей Петрович удивленно воззрился на Баргина, а тот усмехнулся:
      – Ты хоть знаешь, уважаемый, что перед тобой привидение сидит?
      Сергей Петрович с сосредоточенным видом откинулся в кресле, приготовившись переварить ворох парадоксальных, как он предполагал, фактов, ибо подобное начало беседы для Баргина было явно нетрадиционным. Следователь, заметив сосредоточенность собеседника, удовлетворенно кивнул:
      – Меня на взятке трижды пытались поймать, так что я жук тертый, а тут одно к одному, ну кто выдергивает подследственного с первого допроса? Да и еще кое-какие мелочи… Так что как только его увели, я тут же начал бумаги ворошить, а потом плащ, тут-то конвертик и нашел. Меня, понятное дело, заело. Звякнул шефу, в экспертный отдел, и только мы этот конверт потрошить начали, врываются эти… Короче, ошибочка вышла, на конвертике ни моих, ни его, – он кивнул на посетителя, – пальчиков нет, а когда к вечеру у меня дело затребовали, все совсем ясненько стало.
      – Ну а при чем тут привидение? Баргин хитро сощурился:
      – А ты спроси его, где он сидел? Сергей Петрович покачал головой:
      – Значит, полтора года в СИЗО. Странно, уж больно крепко на вас дело слепили, даже мы были уверены.
      – Не угадал. – Следователь довольно рассмеялся. Сергей Петрович удивленно вскинул брови.
      – Я же тебе сказал, что он привидение. – Баргин выдержал драматическую паузу. – Нигде.
      – То есть?
      – Вот так, уважаемый, от меня увезли чин чинарем, под конвоем, да только никуда не привезли. И никакого побега не зафиксировано. Пропал человек. – Он обратился к молча сидевшему у окна посетителю: – Я был уверен, что вы мертвы, но то, как орудовали эти ребята, меня возмутило. Поэтому кое-какие материальчики я поднакопил, кое-что отксерил, а кое-что и в подлиннике приберег, вдруг, думаю, подвернется удобный случай.
      Сергей Петрович хотел что-то спросить, но тут раздался мягкий голос гостя:
      – Прошу вас, все вопросы после, у нас не так много времени, а я хочу описать события, с которых все и началось. – И, дождавшись, когда все внимание вновь было направлено на него, Волк начал: – Полтора года назад, девятнадцатого августа, около семнадцати часов, меня убили.

      Он почувствовал, что у Сергея Евгеньевича происходит что-то неладное, уже выйдя из метро. Проводив взглядом хищный серый силуэт, скрывшийся в зарослях, тянущихся вдоль железнодорожного полотна, Волк направился в сторону заведения. Время было обеденное, однако столовая была явно пуста, а у дверей топтался какой-то парень с бычьей шеей. Волк протянул руку к двери. Парень двинул плечом и раздраженно рявкнул:
      – Не видишь, закрыто!
      Волк медленно опустил руку и повернулся к парню, почувствовав, как зашумело в ушах, а в глазах полыхнуло красным. Парень вдруг отшатнулся и, отдернув руку, будто обжегшись, забормотал:
      – А я че, да я ж ниче, ежли ж по делу, то че ж я-то… – и, окончательно запутавшись в частицах и междометиях, замолчал, боязливо отведя глаза.
      Волк толкнул дверь и вошел внутрь.
      В столовой царил полный разгром. Переломанная мебель была сдвинута к окнам, а в углу обеденного зала, за единственным целым столиком, сидел какой-то тип в кожаном пальто. Перед ним двое «качков», заломив руки, держали Сергея Евгеньевича на коленях, а третий лениво бил его по лицу.
      Когда хлопнула дверь, все четверо оглянулись, а Сергей Евгеньевич повис на руках, опустив разбитое в кровь лицо. Что хорошего он мог ждать от хлопнувшей двери? Волк почувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль, и усилием воли загнал зверя в себе поглубже. «Кожаное пальто» недоуменно хмыкнул. Избивавший Сергея Евгеньевича «качок», услышав этот звук, двинулся к Волку:
      – Ты кто?
      Волк выровнял дыхание и, как мог спокойно, ответил:
      – Я – хозяин этого заведения. – И, выдержав паузу, спросил: – Что здесь происходит?
      «Кожаный» резво развернулся к Сергею Евгеньевичу, который замер, услышав знакомый голос, медленно процедил:
      – Ты, козел, что за понты? Сергей Евгеньевич улыбнулся разбитыми губами и прохрипел:
      – Иван… вернулся…
      «Кожаный» удивленно покрутил головой.
      – Так ты не труп? – Он широко ощерился и хлопнул ладонью по стулу: – Садись, есть базар. – Потом, проследив направление его взгляда, бросил «качкам»: – Отпустить. – И опять повернулся к Волку: – Не боись, мы не кровожадные, просто поучили твоего старичка, как себя вести.
      Волк присел на указанный стул.
      – Вот и ладушки, – одобрил «кожаный», – сразу видно умного человека, а твой, – он мотнул головой, – сразу начал понты гнать, ну и заработал. – Он довольно хохотнул и извлек из кармана плаща какие-то листки. – Во, подпиши.
      Волк взял листки и стал просматривать. «Кожаный» резко протянул руку и сгреб листки.
      – Слушай, чмо, я же тебе сказал подписать, а не читать.
      Волк поднял на него глаза и позволил зверю в себе чуть-чуть высунуться. «Кожаный» отшатнулся как от удара.
      – Ты че, чувак? – Голос у него явно подсел.
      – Я, не читая, ничего не подписываю. – Волк выдернул листки из онемевших пальцев собеседника.
      Несколько минут был слышен только шелест страниц, наконец Волк аккуратно сложил бумаги:
      – Предложение заманчивое. – Он взвесил пачку на ладони и не спеша разорвал на несколько кусочков. – Но я не собираюсь ничего продавать.
      – Ты че наделал, козел, – в панике заорал «кожаный», – это ж документ, он же уже зарегистрированный, я ж тебе сейчас… – Он повернулся к «качкам»: – А ну… – и замер, услышав хруст стекла.
      Волк взял граненый стакан и спокойно раздавил его до состояния песка. Стряхнув с ладони крошки, он поднял глаза на «кожаного». Тот съежился под его взглядом.
      – Пора подумать о возмещении убытков, – Волк широким жестом обвел окружавший их разгром, – не можем же мы работать в таких условиях.
      – А я че… я-то при чем? – забормотал «кожаный». – Мне сказали, я и делал.
      – Да, я думаю, этот вопрос действительно стоит решить с вашим руководством. – Волк вздохнул. – Впрочем, кое-какие проблемы мы можем начать решать и сейчас. – И он выразительно посмотрел на «кожаного».
      Тот, покрывшись бисеринками пота, выудил из кармана портмоне и трясущимися пальцами стал шарить внутри. Волк опять деланно тяжело вздохнул и выдернул портмоне из скрюченных пальцев. И поглядел на троих «качков», двое судорожно стали опорожнять карманы, а третий, видимо самый тупой, удивленно уставился на них:
      – Вы че, братва?
      Волк вновь позволил зверю высунуться. «Качок» рухнул на колени и, закрыв руками голову, взвизгнул.
      На всех оказалось около пяти тысяч «баксов». Волк небрежно бросил их на стол и сказал:
      – Подождите в машине.
      Когда за посетителями закрылась дверь, Волк повернулся к Сергею Евгеньевичу. Тот сидел на полу и улыбался. Волк опустился рядом с ним и виновато проговорил:
      – Простите меня, я должен был раньше появиться.
      Сергей Евгеньевич продолжал улыбаться:
      – Слава богу, что вы здесь. За эти полтора года тут такое… – Он всхлипнул. – Да ладно, чего уж там, теперь все пойдет хорошо, главное, живы все, а то я уж думал… – Он протянул руку и сжал Волку запястье. – Я вижу, вы изменились, но все-таки, может, не стоит… – Он кивнул на дверь.
      Волк отрицательно покачал головой:
      – Проблема, не решенная окончательно, имеет свойство всплывать в самый неподходящий момент.
      – Я понимаю, – сказал Сергей Евгеньевич, – просто страшно… Ну, Бог вам в помощь. Волк усмехнулся:
      – И не один.

      Пока он разговаривал с Сергеем Евгеньевичем, «кожаный» успел позвонить, поэтому, когда они подъехали к многоэтажному зданию, у входа их встретили двое, явно другого уровня. Они были подчеркнуто вежливы, но в каждом движении сквозила настороженность. Волк бесстрастно позволил себя обыскать. Когда они поднялись на нужный этаж и подошли к двери кабинета, Волк вдруг ощутил странную уверенность, что за дверью находится кто-то, уже однажды повстречавшийся ему в жизни. Поэтому, увидев хозяина кабинета, он спокойно прошел внутрь и уселся в удобное кресло. Хозяин выдержал паузу, потом этаким светским тоном спросил:
      – Чем могу быть полезен? Волк, отвергая правила игры, тут же взял быка за рога:
      – Вы решили повторить проверку? Человек, сидящий за столом, несколько мгновений рассматривал его в упор.
      – Вы стали немного более проницательны, Иван Сергеевич, – заметил он.
      Волк чуть наклонил голову, как бы благодаря за комплимент, но взгляд, который он бросил на собеседника, был так же далек от благодарности, как милая улыбка от волчьего оскала. Его собеседник держал паузу сколько было возможно, но в конце концов не выдержал:
      – Итак, что я могу для вас сделать?
      Волк слегка скривил губы в неком подобии улыбки и продолжал молчать. Из кресла в углу кабинета поднялся старый акулоподобный знакомый и скользящим шагом двинулся к Волку. Зверь внутри зарычал, предвкушая схватку, но хозяин кабинета вдруг негромко сказал:
      – Остановись.
      «Акула» замер, полуобернувшись к хозяину.
      – Сейчас он тебе не по зубам. «Акула» внимательно всмотрелся в Волка и ретировался к своему креслу.
      – Вы сильно изменились, Иван Сергеевич, – протянул хозяин.
      Волк продолжал молчать.
      – Ну, скажем, пятьсот тысяч. У Волка за спиной кто-то охнул. Волк чуть расслабился:
      – Немедленно? Хозяин улыбнулся:
      – У вас ведь проблемы, Иван Сергеевич? Волк молча смотрел на собеседника. Тот понимающе кивнул:
      – Скажем, через неделю.
      Волк согласно приопустил веки:
      – Хорошо. Только я хочу еще моральную компенсацию.
      Хозяин вскинул брови:
      – Я считал, что в эту сумму входит все.
      – Нет.
      Хозяин кабинета спокойно произнес:
      – В таком случае я тоже вынужден сказать – нет.
      – Нет? – Волк якобы удивленно вскинул руки. – А вы не боитесь, что я откажусь от денег?
      – Поймите, я – лидер. – В голосе собеседника появились увещевательные нотки. – Я папа и мама, я предлагаю вам деньги, но своих людей я вам не дам. Они делали работу, за которую получали деньги.
      Волк саркастически глянул на хозяина:
      – Значит, ваш отказ также вызван моральными соображениями. – Он иронично улыбнулся. – Что ж, я могу это понять. В таком случае будем считать это одной из МОИХ проблем, кстати, с вас четыреста девяносто пять, пять тысяч мне уже возместили ваши люди. – И он вышел из кабинета.
      Едва за посетителем закрылась дверь, «акула» вперил в хозяина вопросительный взгляд. Хозяин поднялся, подошел к бару, вытащил бутылку «Саmus», плеснул на донышко рюмки, выпил и только после этого повернулся к «акуле»:
      – Он опасен. «Акула» фыркнул.
      – Он опаснее всех, с кем нам довелось столкнуться до сего дня, вместе взятых.
      «Акула» нахмурился. Он привык доверять умению хозяина разбираться в людях. До сих пор он не мог припомнить ни одной его ошибки. И все-таки сегодняшний разговор поставил его в тупик. Шеф всегда получал то, что хотел. А тут за здорово живешь отказаться от уже практически своего, да еще отдать поллимона долларов, как-то странно…
      – Он же на крючке? Хозяин покачал головой:
      – Это не важно. Если я его правильно просчитал, это для него не проблема. И даже не мелкое неудобство.
      – Что же в нем такого страшного? Хозяин плеснул себе еще коньяку, глотнул и задумчиво облизал губы:
      – Не знаю. Но узнаю.
      – Ладно, может, старый онанист со своими сексуальными маньяками его шлепнет.
      – Вряд ли, не стоит надеяться на такую удачу. Станислав Владимирович – наша пузырьковая камера.
      – Чего?
      Хозяин терпеливо разъяснил:
      – Для изучения ядерных излучений используется трековый детектор, пролетая через который заряженная частица оставляет след. Его называют пузырьковой камерой. По длине, форме и другим параметрам следа о частице можно узнать множество интересных вещей. – Он сделал глоток и добавил с задумчивой улыбкой: – Я когда-то занимался этими вещами.
      Зазвонил телефон. Хозяин снял трубку, нахмурился, потом раздраженно швырнул ее на аппарат.
      – Давай на третий этаж, наш посетитель завернул к нашему «мясу».
      – Мне с ним разобраться? – с сомнением в голосе спросил «акула».
      – Он уже ушел, просто уточни подробности.
      «Акула» вернулся через двадцать минут. Он мрачно вошел в кабинет, подошел к бару, зло дернул дверцу, налил полный стакан коньяку, залпом выпил, затем повернулся к хозяину:
      – Прошу прощения, нервы. – Он утер рот и продолжил: – Шестнадцать человек, у каждого сломаны… да какого черта, раздавлены в песок локтевые суставы обеих рук и коленные чашечки. – Он несколько мгновений помолчал. – Черт возьми, там было двадцать семь человек, а он один… И ведь изуродовал только тех, кто работал в его заведениях. Как он узнал?.. Слушайте, шеф, а ваши пузырьковые камеры в процессе исследования тоже разносили вдребезги?

      Выйдя из офиса, Волк спустился в метро и с ближайшего телефонного автомата позвонил в РУОП. Прикрыв трубку рукой, он негромко сказал:
      – Его сдали.
      В трубке помолчали, переваривая информацию, потом откликнулись:
      – Нет предположений – почему?
      – Они хотят посмотреть, на что я способен.
      – Ну, мы не доставим им такого удовольствия.
      – Нет. – Волк вложил в это короткое слово максимум отрицания.
      – Почему?
      – Вам не позволят его коснуться. Вспомните, с чем вы столкнулись полтора года назад, сейчас будет еще хуже.
      В трубке опять помолчали, обдумывая, затем неуверенно сказали:
      – Ну, с вашими материалами…
      – А что говорят ваши предчувствия, Сергей Петрович?
      Собеседник вздохнул:
      – И что же вы предлагаете?
      – Они хотят меня, они меня и получат.
      – Хорошо, но один вы не пойдете.
      – Договорились. Сейчас я подскочу туда, осмотрюсь, а завтра…
      – Тогда сегодня вечером, скажем, часиков в девять, у Ольги. – И собеседник повесил трубку.
      Волк огляделся по сторонам, прислушался к своим ощущениям и направился к небольшому скверику с детской площадкой. Площадка была пуста, на единственной скамеечке дремал старичок, накрывшись газетой. Волк присел на краешек скамейки, снял ботинки, носки и опустил босые ноги на теплый песочек.