Дик припарковал машину у парадного входа (серебристая капля «Форда-дилейни» последней серии неплохо смотрелась рядом со стилизованным кипятильником взметнувшегося ввысь на 64 этажа центрального корпуса) и вошел в здание штаб-квартиры Федерального Бюро. На входе перед турникетом он подставил кибер-охраннику зрачок своего правого глаза под хобот сканера, чтобы тот беспрепятственно мог сличить отпечаток сетчатки с образцом, хранящимся в базе данных. Спустя мгновение из динамика раздался обезличенный голос:
      — Все в порядке, мистер Сандерс, можете пройти!
      Редкие случайные посетители удивлялись тому, что охранный комплекс Бюро все еще использовал столь древние системы доступа. Ведь во всех общественных зданиях давно уже использовались мощные комплексы дистанционного контроля, совершенно не мешавшие людям. Так, некоторые датчики были вмонтированы прямо в дверные ручки и успевали провести сканирование отпечатков пальцев за долю секунды, пока пользователь нажимал на ручку чтобы открыть дверь, другие, сканировавшие сетчатку, были встроены в передние зеркальные поверхности дверей. Никто и не подозревал, что система контроля доступа в Бюро едва ли не на порядок сложнее и надежнее всех этих необременительных комплексов. Поскольку аппаратура анализировала не только саму сетчатку, но и добрый десяток иных параметров, в том числе и структуру движения тела, наклоняющегося к сканнеру…
      Элегантные стеклянные дверцы турникета (0,5 дюйма прозрачного поликарбоната, выдерживающего выстрел из оружия ручного калибра) плавно распахнулись. Теперь Дику предстояло преодолеть обширный и пустой холл с мозаичным белоголовым орланом на полу, окруженным пальмовыми ветвями и словами девиза Бюро: «Беречь и защищать!». Осталось всего-навсего подойти к зеркально отполированным дверям лифта (трехдюймовая бронебойка, армированная углеродными нитями), улыбнуться кибер-лифтеру (не улыбнешься, он и пальцем не пошевелит!) и спуститься на четыре этажа, чтобы потом отмерить полста шагов до заветной двери приемной, где за клавиатурой дисплея коротает мисс Элизабет Сьюзен, цербер в образе блондинки. Пышные формы Сьюзен, заставлявшие мужиков бросать на нее плотоядные взгляды, а женщин ревниво кривить ротики, скрывали отнюдь не излишнюю плоть, а накаченные мышцы специалиста по ближнему бою. А пухлые губки прятали острый язычок. Так что Сьюзен не следовало подставляться ни под захват, ни под горячую руку. Впрочем, у Сандерса со Сьюзен были совершенно особые отношения…
      — Привет, Сюзи! — Дик протянул культуристке цветок магнолеандра, который сорвал перед самым отлетом.
      — Добрый день, мистер Сандерс! Как отдохнули?
      Сандерс замер. От тона его старой партнерши по тайнобудо веяло такой холодностью, что если бы Сандерс сейчас держал в руках стакан виски, ему не было бы никакой необходимость добавлять лед…
      — Н-неплохо. Шеф у себя?
      — У себя.
      На этот раз тон понизился еще на пару градусов. Да-а, похоже, в Бюро грянули какие-то уж слишком большие изменения… впрочем, предпринимать что-то не выяснив хотя приблизительные причины происходящего не стоило. Поэтому Дик только растянул губы в резиновой улыбке и двинулся в сторону двери кабинета.
      — У мистера Вилкинсона посетитель, сэр. Извольте подождать.
      Сандерс насторожился. Теперь тон слегка потеплел. Похоже, что причина внезапного охлаждения Сьюзен находилась по ту сторону двери. Сандерс мысленно усмехнулся. Сюзи тащилась от крупных мужчин, которых не удавалось с первого раза уложить на татами. А через руки Сьюзи прошла вся мужская составляющая коллектива центрального офиса. Сандерс стал пользоваться ее некоторым расположением как раз потому, что оказался единственным из всех кто сумел выиграть первую схватку. Сейчас счет их поединков перевалил за полста, и ему удавалось поддерживать более-менее ровный баланс побед и поражений. Что и обеспечивало ему те самые особенные отношения с секретарем-телохранителем шефа… Интересно, что за горилла сидела сейчас в кабинете шефа?
      Нельзя сказать, что ожидание сильно затянулось. Спустя пару минут раздался голос шефа, усиленный наружными динамиками:
      — Сьюзен, лапочка, Сандерс объявился?
      — Так точно, сэр.
      — Пусть зайдет.
      Едва Ричард переступил порог кабинета, ему сразу стала понятной необычайная холодность Сюзи. Ну и глыба! На двухместном диванчике скромно сложив ручки на коленях возвышался детина ростом далеко за два метра, одетый в строгий серый костюм с галстуком, не слишком-то гармонировавшим с цветом рубашки. Но Сандерс отметил это как-то автоматически, ибо никакая цивильная одежда, на этой помеси гризли и санторианского боевого дракона не могла выглядеть гармонично. Попробуйте выкрасить престижным вишневым металликом тяжелый танк. А теперь отхромировать ствол и гусеницы. Ну и еще обтянуть ложементы экипажа тончайшей кожей «Конноли» и отделать рубчатые рукоятки многофункционального штурвала полированными вставками из корня ореха. И что получится? Вот нечто подобное возвышалось сейчас перед шефом на его просторном двухместном диване, каковой смотрелся под седалищем этого «нечто», как тесноватое креслице. Но что было гораздо обиднее, этот мордоворот при появлении Счастливчика повел себя самым невежливым образом. А именно, не обратил на его появление никакого внимания. Вид у незнакомца был слегка осоловелый, словно он дремал с открытыми глазами, как это свойственно всем здоровякам, когда они коротают перерывы между подзаправками. Так что в глазах Дика он сразу обрел статус не только урода, но и записного хама.
      Вилкинсон окинул его придирчивым взглядом и едва заметно шевельнул левым веком. Никто посторонний не заметил бы этого движения, недаром одним из неофициальных прозвищ шефа было — «Железная маска», но Сандерс слишком долго работал с ним, чтобы не научиться различать вот такие едва заметные сигналы. Этот означал, что Сандерс прибыл вполне вовремя, выглядит вполне нормально и пока еще не успел никак навлечь себя его неудовольствие. Шеф повернулся к гостю и негромко произнес:
      — Знакомьтесь, мистер Полубой, это специальный агент Дик Сандерс.
      Детина молча поднялся с взвизгнувшего натруженными пружинами диванчика, сделал шаг вперед, разом преодолев добрую треть кабинета, и протянул лопатообразную ладонь.
      — Мичман Касьян Полубой, — с акцентом произнес он на стар-инглише, — Флот Его Величества.
      «Угу, Флот Его Величества… русские значит. Однако далече этого морячка занесло, — прикинул Дик, пожимая лопату, — видно до средоточия цивилизации из своей медвежьего угла на перекладных добирался». К русским Ричард особой симпатии не питал и эта неприязнь могла показаться смешной, поскольку проистекала из довольно комичной ситуации. На первом курсе Дабл-Принстона он как-то раз попал в компанию к русским аспирантам, прибывшим из какой-то русской губернии или города со смешным названием «Тьму-та-ра-ка-нии» по обмену опытом. Как-то вечером они предложили ему «скушать по граммульке водочки». Дик как раз собирался на свидание с одной девчонкой, которую обхаживал почти полтора месяца и потому немного нервничал, так что это предложение показалось ему хорошей возможностью снять стресс. Щас!!! На свидание он так и не попал, а от того вечера у него остались какие-то смутно кошмарные воспоминания о том, как эти парни доставали одну за другой бутылки со странным названием «Камергерская» из картонного ящика, разливали по странным многогранным посудинам и закусывали разбухшими огурцами жуткого вида… Дело кончилось жутчайшим отравлением (ему двое суток промывали желудок в университетской клинике), тем более обидным, что русские навестили его в изоляторе и принесли с собой бутылку все той же «Камергерской». Когда один из аспирантов радостно вытащил ее из своей сумки с возгласом: «Сейчас мы тебе здоровье-то поправим!», Дику стало плохо. Тогда он пришел к выводу, что аспиранты, видимо, по природной злобе либо еще по каким-то своим непонятным Сандерсу причинам, поставили перед собой задачу извести молодого пуэрториканца. И лишь гораздо позже он узнал, что «прием на грудь» — один из самых распространенных видов спорта на территориях, подведомственных Императору…
      Вот только что этот урод делает в кабинете шефа? Если это курьер русских (а кем еще мог быть простой мичман), то место ему в курьерском отделе или, максимум, в кабинете заместителя начальника департамента информации, но никак в кабинете Директора Бюро. А если нет… но додумать эту мысль Сандерс не успел.
      — Специальный агент Сандерс будет сопровождать вас на Хлайб. — Голос шефа был предельно спокоен и доброжелателен, но Счастливчик ошарашено замер. На Хлайб? В эту клоаку, только номинально числящуюся в американском секторе?
      Пока все эти мысли проносились в голове Ричарда, русский медленно повернул голову и окинул его спокойным, но явно оценивающим взглядом.
      — Мистер Сандерс бывал в Развалинах?
      Шеф едва заметно усмехнулся.
      — Мистер Сандерс бывал во многих местах. Награды за его голову объявили несколько террористических организаций, в том числе хванги. — Шеф сделан паузу, давая возможность русскому сделать вывод из этой информации. Русский, не отрывая взгляда от счастливчика медленно кивнул. И шеф продолжил:
      — На Хлайбе он не был.
      Русский вновь кивнул, его взгляд сделался совершенно равнодушным, и он отвернулся. Но плохо он знал Вилкинсона.
      — Поэтому существует ОЧЕНЬ большая вероятность, что там его никто не знает.
      Русский на мгновение задумался, а потом снова кивнул. И шеф нанес последний удар:
      — Кроме того, в нашем Бюро он носит неофициальное прозвище «Счастливчик».
      Русский вновь перевел взгляд на Ричарда и несколько мгновений рассматривал его уже с гораздо большим интересом. Ну еще бы, в подобных конторах всегда ОЧЕНЬ серьезно относятся к вроде бы столь эфемерным вещам, как везение, и иметь на своей стороне человека, который статистически доказал то, что к нему благоволит удача… Вот только прозвище «Счастливчик» частенько дают ЕДИНСТВЕННЫМ выжившим в проваленных операциях. И сейчас он, похоже, пытался понять к какой из категорий Счастливчиков относится Сандерс. К счастью, он был достаточно сообразителен, чтобы осознавать, что никто не собирается делиться с ним подробностями секретных операций Бюро, в которых участвовал специальный агент Сандерс. Поэтому он растянул губы в вежливой улыбке и, протянув Дику руку, произнес все с тем же непоколебимым спокойствием:
      — Буду рад работать с вами, мистер Сандерс.
      Шеф благосклонно кивнул головой.
      — Вот и хорошо, мистер Полубой, где вы устроились?
      — В «Генерале Шермане».
      Мистер Вилкинсон вежливо кивнул, но по едва заметно дрогнувшей брови Счастливчик понял, что его несколько удивил избранный русским отель. «Генерал Шерман» был заведением недешевым, но кто его знает, какие у русских командировочные. В Империи всегда благосклонно относились к людям в погонах, не то что в этих богом стукнутых демократиях…
      — Вы уже пообедали?
      Русский молча качнул головой. Шеф понимающе кивнул.
      — Прошу прошения, но нам с агентом Сандерсом надо кое-что обсудить, тем более что он только что прибыл и пока не в курсе наших с вами секретов, так что… если вы не против, я знаю кто составит вам компанию. — Он наклонился к коммуникатору и негромко позвал:
      — Сюзи!
      — Да, мистер Вилкинсон! — Тон Сюзи был сух и деловит.
      — Ты уже была на ланче?
      — Нет, мистер Вилюшсон. — На этот раз в голосе боевого секретаря прозвучали нотки надежды.
      — Тогда ты не могла бы составить компанию нашему гостю.
      — Конечно, мистер Вилкинсон. — А вот сейчас голосом Сюзи можно было бы заправлять пышки вместо меда.
      — Вот и отлично… — Шеф поднялся с кресла и протянул руку русскому. — Не смею вас больше задерживать.
      Русский поднялся, аккуратно пожал протянутую руку и двинулся в сторону двери. Глядя в его широченную спину, Сандерс внезапно ощутил приступ острой неприязни. Этот приступ был совершенно иррационален. В конце концов он никогда даже не пытался серьезно подкатиться к Сюзи (в конце концов надо быть полным идиотом с микроскопическими мозгами, расположенными к тому же не в голове, а в головке, чтобы подкатываться к секретарю шефа без каких-то серьезных намерений). Но то, как просто этот громила вытеснил Ричарда из головки боевой секретарши, вызвало в нем какую-то совершенно детскую обиду и горечь.
      — Садись, Ричард.
      Голос, шефа заставил Ричарда оторваться от созерцания захлопнувшейся двери…
 
      Сандерс толкнул крутящуюся дверь ресторанчика «У старого кэбмена» и огляделся. В том, что Сюзи поведет русского именно сюда, он был уверен — этот ресторан был ее любимым местом для ленча. Никаких новомодных штучек, вроде парящих столиков или голографических рыбок, плавающих между посетителями, и не дай бог кибер-официанты. Все чинно, достойно и прилично. Еду и напитки подают приветливые девушки в костюмах черт знает какого века. Предполагается, что того самого, когда в Лондоне в качестве такси были двухколесные коляски, влекомые лошадью. Особый колорит обстановке придавали тележные колеса, сбруи и фотографии лошадей, развешанные по стенам. Когда Сюзи привела Сандерса сюда впервые, он неудачно сострил, что не хватает только запаха лошадиного пота, навоза и пучков соломы под ногами. Целый месяц после этой остроты крошка Сюзи была с ним холоднее айсберга, а ее расположение значило много — кто кроме нее мог предупредить о настроении шефа и намекнуть, пусть и туманно, о предполагаемом направлении очередной командировки.
      Любимый столик секретарши возле окна был пуст. Сандерс вопросительно приподнял бровь, но тут встретился взглядом с серыми глазами русского. Они сидели в самом темном углу, причем мичман спиной к стене, что было само по себе похвально — он мог видеть как входящих в ресторан, так и дверь кухни, а Сьюзан расположилась напротив него. Острый взгляд резанул Сандерса, пробежался по фигуре, потом Полубой опустил глаза в тарелку и продолжил что-то хлебать из нее. Сюзи сидела спиной к Сандерсу и пока не видела его.
      «Хоть бы кивнул, что ли, — раздосадовано подумал Дик, — а то посмотрел, как на пустое место». Он не торопясь направился к столику, на ходу привлек внимание бармена и поднял палец — как обычно, Пит. Бармен кивнул. Этот молчаливый диалог происходил у них всякий раз, когда Сандерс появлялся в ресторанчике — он считался здесь уже завсегдатаем и мог позволить себе вот так, походя, заказать аперитив.
      Русский как раз отодвинул глиняную миску и вытер губы салфеткой. Миска была чиста, будто он вылизал ее досуха. «Здорово ты проголодался, парень», — про себя усмехнулся Сандерс. Он чуть поклонился мичману.
      — Не помешаю?
      — А-а, Дик. Привет. — Сюзи бросила в его сторону мимолетный взгляд.
      По ее чуть туманному взору Дик понял, что русский уже завладел ее сердцем настолько прочно, что прежние друзья отошли на второй план. Во всяком случае, пока.
      — Чем сегодня угощают? — Сандерс опустился на свободный стул.
      — Касьян заказал луковый суп, две порции, двойной бифштекс и пиво, а я салат — хочу похудеть.
      «Ах, он уже „Касьян“, а не мистер Полубой или господин мичман, с досадой подумал Дик, — резвый парень. Не успел появиться, как уже покорил малышку. Интересно, чем? Молчаливостью или аппетитом. А может, тем, что русский?» В молчанку Сандерс и сам мог поиграть — почему-то молчаливых уважают больше, чем болтунов. По крайней мере, интерес они вызывают больший. На аппетит он не жаловался, хотя две миски супа и двойной бифштекс за ленчем — многовато. А что касается национальности… тут уж ничего не поделаешь. Если Сюзи потянуло на экзотику, придется отступиться. На время, конечно. На время. Рано или поздно она поймет, что в штанах у мужиков одно и то же, что у русских мордоворотов, что у стопроцентных американцев. Ну а какой за этим последует выбор, Дик не сомневался. Все-таки Сюзи воспитана в демократической стране, а не в какой-то там Империи.
      — Ваш мартини, сэр. — Сандерс благосклонно кивнул официантке и сделал обычный заказ — минеральная вода «Перье-Америк», говяжий стэйк с молодым картофелем, кофе.
      Русский расправлялся со второй миской лукового супа и, хотя ел он аккуратно, чувствовалось отсутствие светского лоска, который проявляется хоть за столом, а хоть и в обычной дружеской пьянке. Ложка была зажата в кулаке Полубоя, будто он собирался по меньшей мере рыть ею окоп, а не есть суп. И брови он поднимал всякий раз, поднося ложку ко рту, словно удивлялся ее содержимому.
      Сюзи тихонько вздохнула. Дик искоса посмотрел на нее. Секретарша млела. Сандерс залпом допил мартини, пожевал маслину и выплюнул ее в бокал. Обычно он проглатывал косточку — говорят, что косточки маслин хорошо влияют на потенцию, но сегодня он был слишком раздражен. Да и какая к черту потенция, если в ближайший месяц, а то и полтора, о пикантных приключениях можно забыть. Во-первых — на Хлайбе времени на любовь просто не будет, а во-вторых, если бы время и нашлось, Сандерс слишком дорожил своим здоровьем, чтобы рискнуть подцепить неизвестную болезнь. В том, что на Хлайбе все болезни неизвестны официальной науке, Дик был уверен стопроцентно — репутация космической помойки, которой обладал Хлайб, закрепилась за ним давно и прочно.
      Принесли заказ Сандерса и русского. Полубой настругал бифштексы крупными ломтями, залил кетчупом и принялся сосредоточенно пережевывать.
      Дик отрезал ломтик стэйка.
      — Как вам здешняя кухня? — поинтересовался он.
      Полубой поднял от тарелки тяжелый взгляд, между его густых бровей залегла глубокая складка. Можно было подумать, что вопрос Сандреса заставил его серьезно задуматься. Подождав ответа, Дик чуть заметно пожал плечами и отправил в рот кусочек мяса. Одно из двух: либо русский — редкостный тугодум, либо просто невоспитанный человек.
      Полубой проглотил прожеванный кусок бифштекса. Вели судить по времени, которое он затратил на его обработку зубами, кусок должен был превратиться в молекулярную субстанцию. Кадык дернулся на его мощной шее. Дик представил, как пища, сопровождаемая спазмами пищевода падает в желудок и внутренне содрогнулся.
      — У нас есть поговорка, мистер Сандерс, — сказал Полубой, уставясь Дику в переносицу, — когда я ем — я глух и нем. Подцепив на вилку очередной кусок, мичман отправил его в рот. И снова его челюсти принялись методично крушить волокна говядины.
      — Какая прелесть! — воскликнула Сюзи. — Я теперь тоже буду молчать за едой.
      — Слава богу, что в ближайшее время наши совместные ленчи отменяются, — пробормотал Сандерс.
      — Что?
      — Прекрасная поговорка, говорю. — Дик вытер губы салфеткой и отхлебнул минеральной.
      Черт знает что! Даже аппетит пропал.
      Конечно, он еще при первом взгляде на русского понял, что ужиться с ним будет трудно. Когда он исчез за дверью кабинета шефа и они остались вдвоем с Вилкинсоном, Дик попытался высказать свои сомнения в целесообразности работы с русским, да еще на Хлайбе, но шеф только пожал плечами.
      — Я все прекрасно понимаю, старина. — Иногда он позволял себе держаться с агентами запанибрата. Правда, панибратство было односторонним. — Однако вопрос согласован там, — шеф поднял палец к потолку, — и тебе придется потерпеть его общество. Виски?
      — Со льдом, если можно.
      — Не переживай, Дик, надеюсь, долго это не продлится. — Вилкинсон подал ему бокал, на два пальца наполненный «Чивас ригал».
      Сандерс вздохнул, поболтал кубики льда в бокале и поднес его ко рту.
      — И чем таким мы должны заняться в этой клоаке?
      — Захватить или уничтожить Агламбу Керрора.
      Поперхнувшись, Сандерс вылил половину виски на подбородок и рубашку.
      — Спокойно, мой мальчик, спокойно.
      — Шеф, — сказал Сандерс, откашлявшись, — как вы себе представляете нашу работу на Хлайбе? В паре с русским, который говорит на языке, который вышел из употребления полвека назад, с манерами землекопа, и с внешним видом только что вылезшего из берлоги медведя? При взгляде на его костюм…
      — Костюмы на Хлайбе не в ходу, — улыбнулся Вилкинсон, — там все больше носят такие отрепья, что смотреть противно. А внешний вид… ну что ж, если местная шпана из уличных банд хотя бы раз поостережется липнуть к вам при виде мистера Полубоя, то это компенсирует его недостатки. К тому же информация о том, что Керрор находится на Хлайбе, пришла именно от русских. И наверху оценили то, что они не полезли на Хлайб самостоятельно, а вполне корректно обратились к нам.
      Сандерс понимающе кивнул. Хлайб действительно чисто формально принадлежала к американскому сектору. Свои делишки там проворачивали все кому не лень. Поэтому если бы русские затеяли там свою операцию и если бы в ней было задействовано два-три авианосных соединения, то Президент, скорее всего, ограничился бы парочкой дипломатических нот по поводу недопустимости нарушения суверенитета территории Содружества, ну и выторговал бы под это дело у Императора какие-нибудь еще торговые привилегии. На этом бы все и кончилось. Но вместо этого русские предпочли официальный путь. И высоколобые политиканы отвесили ответный реверанс, отдуваться за который придется Бюро и лично Сандерсу. Ричард вздохнул, покатал головой, допил оставшийся виски и отставил бокал, давая понять, что готов к инструктажу.
      — Прежде всего — легенда, — начал шеф, — историю освоения Хлайба помнишь?
      — В общих чертах.
      — Не беда, — отмахнулся Вилкинсон, — освежишь вечером. Материалы тебе уже подобрали. Итак, по легенде вы — археологи…
      Дик, кивая в нужных местах, слушал шефа. Собственно, никакого другого прикрытия, кроме археологии, на Хлайбе быть не могло. Нет, конечно, был вариант: два любителя острых ощущений решили потратить деньги на поиск экзотического способа самоубийства, но финансирование такого проекта обошлось бы «конторе» на порядок дороже. А так как все знали, что археология повсеместно финансируется весьма скупо, можно было обойтись минимумом инвестиций в такое сомнительное дело, как поиски Керрора. Сандерс уже понял по намекам шефа, что от него не ждут, что он будет рвать последнюю рубаху, помогая русским. Хотя это и так было понятно. Поймать Керрора на вроде как американской территории, по наводке русских, да еще и совместно с ними… Бюро потом долго придется отплевываться от ехидных статей в прессе и саркастически сформулированных запросов оппозиции в Конгрессе.
      Сандерс отвлекся от своих размышлений и вновь сосредоточился на том, что говорил шеф. Итак, археологи… После открытия Хлайба ООН собиралась объявить его историческим заповедником — уже при первичном осмотре развалин мегаполиса были обнаружены следы нескольких цивилизаций, наслоившиеся один на другой. Строительство города велось слоями: причем ни один не был похож на другой, и идентифицировать принадлежность хотя бы к одной известной цивилизации ученые так и не смогли. Вся беда заключалась в том, что Хлайб располагался хоть и на окраине, но в секторе, находящемся под протекторатом Содружества. Пока высоколобые мужи потирали руки в предвкушении исторических открытий, на планету хлынули частные компании, предприниматели, авантюристы и сопутствующие им отбросы демократического общества. А что делать? Как говорили в старину: у нас свободная страна. Когда ООН опомнилась, объявлять Хлайб заповедником было уже поздно — двести тысяч поселенцев были готовы отстаивать свое право на освоение свободных территорий с оружием в руках. Так было еще в эпоху освоения Дикого Запада на старушке Земле, так осталось и в век заселения внеземных колоний. Единственно, что смогли сделать Объединенные Нации, его добиться запрета на свободное ношение оружия на Хлайбе. Впрочем, и на этот раз, как обычно, Объединенные Нации просто проштамповали сложившийся порядок вещей, поскольку в том, что этот запрет ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выполнялся, заслуг этого громоздкого сонмища надувшихся от собственной значимости бюрократов не было никакого. Просто в единственном на Хлайбе городе, в силу до сих пор необъясненного феномена использование любого вида порохового или энергетического оружия вызывало необъяснимые катаклизмы: так называемое схлопывание пространства. В зоне, от нескольких ярдов до нескольких десятков ярдов от эпицентра происходили необратимые изменения любого вещества на молекулярном уровне и все, находившееся в зоне катаклизма, превращалось в пыль. Зоны схлопывания кочевали по всему мегаполису, и даже самая отпетая шпана, не говоря уже о серьезных мафиозных кланах, контролирующих весь бизнес на Хлайбе, придерживалась мнения, что лучше выяснить отношения кулаками или холодным оружием, чем вывернуться наизнанку и осесть на пол первичной материей.