Властители рун (№1) - Властители рун

Клевз со стуком захлопнул ворота.

Выйдя за каменную стену, Иом увидела дюжину королевских гвардейцев, столпившихся возле убитых и умирающего. Лекарь стоял на коленях рядом возле тела сержанта . Дрейса. Рядом, понурясь и сцепив руки на груди, стояла Шемуаз. Над росистой травой поднимался утренний туман.

— …Понятно… — еще раз протянула Иом. Сердце неистово колотилось. — Значит, ты будешь допрашивать убийцу?

— Уж будь моя воля, я б его так допросил… — прорычал капрал. — Он бы у меня раскаленные уголья лизал, да только все не так просто. Нынче вес купцы из Муйатина и Индопала подняли шум. Они требуют освободить Джвабала. Дошло до того, что грозятся сорвать ярмарку. Устроители ярмарки так перепугались, что гильдейский старшина Холликс направился к самому королю — просить, чтобы купца отпустили. Да какого там купца — лазутчика! Слыханое ли дело, он хочет, чтобы мы освободили лазутчика!

Услышанное повергло Иом в изумление. Казалось невероятным чтобы Холликс дерзнул просить аудиенции у короля чуть ли не сразу после восхода, не говоря уж о беспрецедентной угрозе южан прекратить торговлю и сорвать ярмарку. Ситуация складывалась нешуточная, и дела грозили выйти из-под контроля.

Принцесса оглянулась через плечо. Ее Хроно, крошечная темноволосая женщина с постоянно поджатыми губами, стояла возле ворот и, поглаживая тощего рыжего котенка, прислушивалась к разговору. На се лице не читалось никакой реакции, хотя Иом подозревала, что Хроно догадывается, кто подослал лазутчика. Впрочем, служители Лордов Времени считали себя политически нейтральными и никогда не отвечали ни на какие вопросы.

Поразмыслив, Иом пришла к выводу, что капрал Клевз скорее всего прав. Купец, конечно же, был соглядатаем. Ее отец тоже засылал лазутчиков в королевства

Индопала. Разумеется, доказать, что этот убийца еще и шпион будет весьма затруднительно. Однако он убил двоих городских стражников и ранил сержанта королевской гвардии. По здешним законам за такое полагалась смертная казнь.

Но то по здешним — а вот в Муйатине опьянение считалось смягчающим вину обстоятельством. По тамошним понятиям, человек, совершивший любое преступление — пусть даже убийство, — напившись пьян, наказанию не подлежал. А это означало, что если се отец вынесет смертный приговор, муйатинцы, равно как и все их сородичи из Индопала, станут возмущаться несправедливым, по их мнению, приговором. Итак, они угрожают прекратить торговлю.

Принцесса задумалась о том, что стояло за этими угрозами. Южане торговали главным образом пряностями: перцем, мускатным орехом, шафраном, карри, корицей — всем тем, что придавало особый вкус пище. Кроме того, они привозили лекарственные травы, квасцы для выделки кож, а также индиго и другие красители, необходимые для окраски гередонской шерсти. И только у них можно было приобрести самые драгоценные и редкостные товары — слоновую кость, шелк, сахар, платину и кровяной металл. Вздумай торговцы и впрямь сорвать ярмарку, это ударит не менее чем по дюжине ремесленных цехов. И хуже того — лишенные специй, способствующих длительному хранению снеди, бедняки Гередона останутся на зиму без припасов и им придется туго. Что же до гильд-мастера Холликса, старшины цеха красильщиков, которому в этом году выпало стать Устроителем ярмарки, то ему эта история грозит потерей всего его состояния. Потому-то он и поспешил к королю с просьбой о примирении.

Иом не жаловала Холликса, слишком часто досаждавшего королю просьбами поднять пошлины на привозные ткани, с тем чтобы таким образом увеличить собственные доходы. Но даже Холликс нуждался в товарах, которые привозились из Индопала.

Да и прочие купцы Гсредона столь же отчаянно нуждались в том, чтобы запродать на юг свои сукна, полотно или изделия из тонкой стали. Торговля велась в кредит, деньги находились в обороте, давались и брались взаймы, а потому, в случае отмены ярмарки многие богатые семьи могли обанкротиться. А ведь именно богатые горожане платили налоги, позволявшие дому Сильварреста содержать войско.

Да что там — по правде сказать, и сам король имел свою долю во многих торговых сделках. Даже он не мог позволить себе допустить срыв ярмарки. Увы, как ни трудно было смириться с подобной мыслью, ради примирения с южанами отец Иом вполне мог отпустить убийцу. Правда, по большому счету все попытки примирения не имели смысла. Иом прекрасно знала; рано или поздно Радж Ахтен Волчий Лорд Индопала пойдет войной на объединенные королевства Рофехавана. Хотя на сей раз торговцы перебрались через горы и пересекли пустыни, на следующий год или еще год спустя — торговле все едино придет конец.

— Так почему не прекратить ее сейчас? — размышляла принцесса. — Почему бы отцу не захватить все привезенные иноземными караванами товары и самому не начать войну, которой все равно не избежать. Но нет. Иом знала, что на это он не пойдет. Король Джас Ларен Сильварреста не начнет войну. Он слишком порядочный человек. Бедная Шемуаз! Ее нареченный лежит при смерти, и даже не будет отомщен. А ведь у этой девушки никого нет. Мать Шемуаз умерла молодой, а ее отец, рыцарь справедливости, шесть лет назад отправился в Авен и попал в плен.

— Благодарю за доклад, — сказала Иом капралу. —

Я поговорю об этом с отцом.

Затем принцесса поспешила к группе солдат. Сержант Дрейс лежал на подстилке, брошенной на зеленую траву. Его покрывала натянутая почти до горла, насквозь пропитанная кровью простыня, цвета слоновой кости. Кровь сочилась и из уголков рта умирающего. Его положили так, чтобы косые лучи утреннего солнца не падали на бледное, покрытое потом лицо.

Капрал Клевз был прав: ей не следовало приходить сюда. Ее мутило от вида крови, запаха развороченных внутренностей и ощущения подступившей смерти.

Поблизости отиралось несколько ребятишек, с утра пораньше прибежавших из замка поглазеть на раненого. Сейчас они уставились на Иом. Потрясение и боль в детских глазенках, казалось, мешалось с надеждой на то, что вот-вот принцесса улыбнется, и все как-нибудь уладится.

Устремившись к Дженесси, девчушке лет девяти, Иом обняла се и шепнула:

— Пожалуйста, уведи отсюда малышей. Дрожащая Дженесси на миг прильнула к принцессе, после чего сделала как было ведено.

Лекарь склонился над Дрейсом, но, похоже, не решался что-либо предпринимать. Он просто смотрел на раненого, а когда поймал вопрошающий взгляд Иом печально покачал головой. Спасти сержанта было не в его силах.

— Где травник Биннесман? — спросила Иом, знавшая, что как целитель этот волшебник неизмеримо превосходит любого лекаря.

— Он ушел на луга, собирать канупер. Его не будет до вечера.

Иом огорченно покачала головой. И надо же было целителю именно в такой страшный час отправиться на поиски трав, изгоняющих из замка пауков. Но этого следовало ожидать. Ночи становилась холодными, и не так давно она сама пожаловалась Биннссману на пауков, искавших тепла в ее покоях.

— Боюсь, я ничего не могу поделать, — сказал лекарь. — Трогать его и то не решаюсь, так он сильно кровоточит. И зашить раны не могу, и оставить открытыми тоже страшно.

— Я могла бы передать ему дар, — прошептала Шемуаз. — Мою жизнестойкость.

Это предложение свидетельствовало о большой и чистой любви. Иом хотелось воздать должное великодушию подруги, но лекарь сказал совсем другое.

— Думаете, он поблагодарил бы вас за такой поступок? А если спустя некоторое время вы умрете от лихорадки. Не раскается ли он в том, что принял этот дар?

Лекарь рассудил верно. Шемуаз была способна на большую любовь, но никогда не отличалась особой выносливостью. Зимой ее частенько одолевала простуда, а ссадины и порезы подолгу не заживали. Отдав жизнестойкость сержанту Дрейсу, она стала бы еще более болезненной и, скорее всего, зачахла бы, так и не успев выносить ребенка.

— Но он не умирает так долго лишь благодаря дарам жизнестойкости, — возразила Шсмуаз. — Добавить еще чуть-чуть и ему, возможно, удастся выжить.

Лекарь покачал головой.

— Принять дар, даже дар жизненной силы, не так то просто. Организм при этом испытывает настоящее потрясение. Боюсь, в нынешнем состоянии ему этого не перенести. Нет, нам остается лишь ждать и надеяться… вдруг он все-таки выживет.

Шемуаз кивнула, а потом краем своей юбки утерла кровь, сочившуюся из уголков рта Дрейса. Сержант тяжело дышал, наполняя легкие воздухом так, словно каждый вздох мог оказаться последним.

— Неужто он дышит так уже давно? — изумилась Иом. Лекарь кивнул, почти неуловимо, так, чтобы не заметила Шсмуаз. Дрейс умирал. Прошел час. Дрейс дышал все натужнее, борясь за каждый глоток воздуха, но вдруг, неожиданно, открыл глаза, словно пробудившись от беспокойного сна.

— Где? — выдохнул он, глядя в глаза Шсмуаз.

— Где книга? — спросил один из гвардейцев. — Мы подобрали ее и отнесли королю.

— Интересно, — подумала Иом. — О чем толкует этот солдат? — Но тут изо рта Дрейса хлынула кровь. Выгнув спину он потянулся к Шемуаз, схватил ее за руку и перестал дышать.

Обхватив голову сержанта ладонями, девушка приникла к нему и в отчаянии прошептала.

— Я хотела прийти. Я хотела увидеть тебя сегодня утром…

Не договорив, Шсмуаз разразилась слезами. И солдаты, и лекарь отступили на несколько шагов, чтобы дать ей возможность произнести последние слова любви — на тот случай, если дух Дрейса еще не покинул умершее тело.

Закончив прощание, Шсмуаз встала. Капрал Клевз, дожидавшийся этого за се спиной, выхватил свою секиру, и ловко отсалютовал, почти коснувшись лезвием навершия стального шлема. Отсалютовал не Иом, но Шсмуаз. Затем он опустил оружие и тихонько повторил то, что уже говорил.

— Сраженный врагом, он звал вас, леди Шемуаз. Девушка встрепенулась и подняла глаза на капрала.

— Это не иначе как чудо, — сказала она. — Любой человек, получив такой удар, успел бы разве что вскрикнуть.

Слова эти прозвучали так, словно с помощью правды девушка хотела нанести ответный удар человеку, принесшему ей столь горькую весть. Но в следующее мгновение голос ее смягчился. — Но я все равно благодарна тебе Клевз, за твою доброту. Ведь ты выдумал это, чтобы облегчить мою боль.

Капрал поморгал, отвернулся и зашагал к Сторожевой Башне.

Иом коснулась спины Шемуаз.

— Мы возьмем тряпицы, и обмоем его перед погребением.

Шемуаз уставилась на принцессу, и глаза девушки расширились, словно она неожиданно припомнила нечто важное.

— Нет! — воскликнула она. — Пусть этим займется кто-нибудь другой. Это не имеет значения. Его… его дух не здесь. Идем, я знаю, где он. — Шемуаз устремилась по дороге к королевским воротам.

Иом и ее Хроно поспешили следом, вниз по склону холма, через рынок к наружным воротам, а потом ко рву. Луга за рвом уже. заполнились приехавшими на ярмарку торговцами: южане разбили множество ярких шелковых шатров — алых, шафрановых, изумрудно-зеленых. На южном холме красовались торговые павильоны, а у опушки леса паслись тысячи мулов и лошадей.

Миновав ров, Шемуаз свернула налево и двинулась по заросшей тропке рядом с водой к рощице, расположенной к востоку от замка. Чтобы заполнить этот ров водой, от реки прорыли канал: рощица находилась как раз между рекой и каналом. Оттуда, с небольшого подъема были видны четыре арки старого каменного моста, повисшего над серебристой лентой реки. За этим мостом высился новый — его каменная кладка пребывала в гораздо лучшем состоянии, но ему явно не хватало статуй, украшавших древнее строение. Скульптурных композиций, восхвалявших победы Властителей Рун Гередона.

Иом частенько задумывалась о том, почему ее отец не повелел разобрать старый мост и установить скульптуры на новом. Но сейчас, приглядевшись, она поняла, в чем дело. Несчетные годы пребывания то подо льдом, то под палящим солнцем не прошли даром: изваяния начали разрушаться. Разъедаемый лишайником камень покрылся красноватыми, бурыми и тускло-зелеными пятками. В этих свидетельствах седой старины было нечто живописное и внушающее почтение.

Место, где Шемуаз рассчитывала встретиться с духом возлюбленного, казалось на удивление спокойным. Вода в канале струилась медленно, словно мед, как обычно и бывало летом. Могучие стены замка, возвышавшиеся над рощей футов на восемьдесят, отбрасывали глубокие тени на заполненный водой ров, где цвели розовые кувшинки. Вокруг царила тишина. Не чувствовалось даже слабого дуновения ветерка.

Землю здесь устилал пышный ковер зеленой травы. Некогда над водой простирал свои ветки вековой дуб, но молния расщепила могучий ствол и солнце выбелило древесину, как кость. Зато. под дубом разросся старый розовый куст с толстым, словно запястье кузнеца, стволом и острыми, как когти шипами. Побеги его взбегали по стволу дуба футов на тридцать, образуя естественную беседку, украшенную белоснежными цветами, висевшими над головой Шемуаз словно огромные звезды в темно-зеленом небе.

Оказавшись под сенью розовой беседки, Шемуаз уселась на траву. Иом заметила, что трава примята, — видимо, влюбленная пара использовала это место для тайных свиданий.

Оглянувшись через плечо, принцесса бросила взгляд на Хроно. Хрупкая женщина стояла футах в сорока позади, но, судя по тому, как была склонена ее голова. Внимательно ко всему прислушивалась.

Неожиданно Шемуаз раскинулась на траве и подняла юбку выше бедер. Иом была смущена откровенностью этой позы: все выглядело так, будто девушка призывала возлюбленного овладеть ею.

По берегам, у воды, квакали лягушки. Стрекоза — голубая, словно ее окунули в индиго, — подлетела к колену Шемуаз, зависла над ним, а потом улетела прочь. Воздух был неподвижен и тих, а красота этого уединенного места заставляла поверить, что здесь и вправду может объявиться дух убиенного сержанта Дрейса.

До последнего момента Шемуаз сохраняла внешнее спокойствие, но стоило ей улечься под навесом из роз, как ее прикрытые длинными ресницами глаза наполнились слезами. Иом прилегла рядом с девушкой и положила руку ей на грудь как, должно быть, делал он.

— Ты бывала здесь раньше? Встречаясь с ним? — спросила принцесса. Шемуаз кивнула.

— Много раз. И должна была встретиться сегодня утром.

Иом удивилась было тому, как влюбленная парочка ухитрялась выбираться ночами за городские стены, но тут же сообразила, что никто не стал бы задерживать королевского гвардейца. Но сами эти свидания представляли собой вопиющее нарушение всяческих приличий. Ведь именно Шемуаз, придворной Деве Чести, вменялось в обязанность следить за тем, чтобы се госпожа оставалась чистой и непорочной. Когда Иом придет время обручиться, не кто иная как Шсмуаз должна будет поклясться в том, что принцесса соблюла добродетель.

Губы Шсмуаз дрожали.

— Я понесла от него, думаю, тому уже шесть недель, — тихо, чтобы не могла услышать Хроно, прошептала она. Произнеся это признание, Шемуаз укусила свой сжатый кулачок, словно силилась наказать себя.

Оказавшись в тягости, она тем самым обесчестила Иом. Кто поверит клятве Девы Чести, коль скоро сама эта Дева отнюдь не беспорочна? Конечно, Хроно знает, что принцесса невинна, но она связана обетом молчания. Покуда Иом жива, Хроно ни при каких обстоятельствах не раскроет ни единой известной ей подробности. Лишь после кончины принцессы хроника ее жизни увидит свет. Иом обеспокоенно покачала головой. Не хватило всего десяти дней! Через десять дней Шсмуаз должна была выйти замуж, и из Девы Чести стать Дамой Чести. Никто не смог бы доказать, что она потеряла невинность до свадьбы. Но теперь, когда ее жених мертв, об этом скоро заговорит весь город.

— Мы можем отослать тебя, — сказала Иом. — В Велкшир, в поместье моего дядюшки. А потом объявим, что ты вышла замуж, но вскоре о вдовца. Никто ничего не узнает.

— Нет! — выпалила Шсмуаз. — Я беспокоюсь вовсе не о своей репутации. Кто поручится за вас, когда дело дойдет до помолвки. Я же не смогу.

— В этом качестве может выступить любая из придворных дам, — отозвалась Иом, покривив при этом душой.

Удаление Шемуаз неизбежно вызвало бы пересуды и кривотолки. Кое-кто мог подумать будто принцесса отослала прочь Деву Чести ради того, чтобы скрыть собственные прегрешения. Впрочем сейчас, когда се ближайшей подруге было так плохо, Иом не могла думать о собственной репутации.

— Но может быть, — промолвила Шемуаз, — вы выйдете замуж довольно скоро.

В свои неполные семнадцать принцесса уже созрела для замужества.

— …Принц Интернук желал бы получить вашу руку. И потом… я слышала, будто на праздник король Одрин привезет сюда своего сына.

Иом тяжело вздохнула. Прошлой зимой король Сильварреста несколько раз заговаривал с дочерью, намекая, что скоро ей придет время вступить в брак. А теперь старый друг отца везет в Гсрсдон своего сына. Принцесса прекрасно понимала значение этого визита и негодовала из-за того, что се даже не сочли нужным предупредить.

— Когда ты об этом услышала?

— Два дня назад, — призналась Шемуаз. — Король Ордин прислал гонца. Но ваш отец не хотел, чтобы вы знали. Он… не желал волновать вас раньше времени.

Иом закусила губу. Ей вовсе не хотелось вступать в брак с потомком короля Ордина, — она предпочитала не думать о такой возможности. Но, с другой стороны, если Иом примет предложение принца Габорна, Шемуаз сможет выполнить долг Девы Чести, не возбудив подозрений. Пока признаки беременности незаметны, Шсмуаз вполне может поклясться в непорочности принцессы. Никому и в голову не придет подвергать ее слова сомнению.

Мысль эта заставила Иом ощетиниться. Ну почему все так несправедливо? Неужто она должна согласиться на поспешный брак без любви исключительно ради спасения

Дэвид Фарланд репутации? Гнев нахлынул на нее, побуждая к действию. Принцесса вскочила на ноги.

— Идем, — сказала она. — Идем к моему отцу.

— Зачем? — не поняла Шемуаз.

— Чтобы этот убийца из Индопала поплатился за свое злодеяние.

Иом и сама толком не знала, как она собирается добиться казни южанина. Просто ее душила злоба. Она злилась на всех: на отца, не удосужившегося предупредить ее о приезде жениха, на Шемуаз, чья несдержанность поставила всех в затруднительное положение, на посланного Волчьим Лордом убийцу, пролившего кровь защитников Гередона и на городских купцов, вознамерившихся просить короля помиловать этого убийцу. Ярость требовала выхода. Шемуаз подняла глаза.

— Прощу прощения, но мне лучше остаться здесь. Почему, Иом поняла сразу. Старинное поверье гласило, что если мужчина умирает в то время, когда его возлюбленная вынашивает ребенка, женщина может за-, манить дух любимого в свое лоно, с тем, чтобы его восприняло еще не родившееся дитя. Таким образом мужчина мог появиться на свет еще раз. Чтобы это произошло, Шемуаз должна была встретить закат в том месте, где произошло зачатие, чтобы отец неродившегося младенца мог ее отыскать.

Иом и представить себе не могла, что Шемуаз верит в эти бабушкины сказки, но не могла при этом и отказать девушке в ее просьбе. В конце концов, пусть Шемуаз остается здесь, под розами. В любом случае это не причинит ей вреда, а возможно и усилит ее любовь к будущему младенцу.

— Я позабочусь о том, чтобы ты вернулась сюда до заката, — промолвила принцесса. — Ты сможешь провести здесь около часа. Если Дрейс явится, то именно в это время. А сейчас идем — мне нужно поговорить с королем.

Однако перед встречей с королем Иом повела свою Деву Чести в темницу, чтобы та взглянула на убийцу. Молчаливая, но вездесущая Хроно неотступно следовала за ними.

Закованный в цепи «торговец пряностями» содержался в тюремном каземате Солдатской Башни. Сейчас он был единственным обитателем этого мрачного помещения, с его железными клетками, свисавшими со стен оковами и витавшим повсюду застарелым запахом смерти. В дальнем углу темницы находился люк, закрывавший потайную яму, куда стражники сливали мочу и фекалии. Порой туда помещали преступников, совершавших особо постыдные злодеяния.

Скованный по рукам и ногам убийца Дрейса, — молодой человек лет двадцати двух от роду был таким же темноглазым, как и Иом, но смуглым, с коричневатой кожей. От него исходил обычный для его соотечествеников запах карри, чеснока и оливкового масла. С него сорвали всю одежду, кроме штанов, а заодно и вырвали из носа кольцо. Обе ноги пленника были сломаны, челюсти распухли, на плече зияла рваная рана, но жизни все эти повреждения не угрожали.

На тонких ребрах убийцы можно было увидеть въевшиеся в плоть белесые шрамы — руны даров. Пять рун мускульной силы, три руны обаяния, одна жизнестойкости, одна ума, одна метаболизма, одна слуха и две зрения. Ни один купец в Гередоне не обладал столькими дарами. Иом была уверена в том, что видит перед собой воина, профессионального убийцу. Но уверенность, это еще не доказательство. На юге, где добывали кровяной металл, купцы бывали несказанно богаты и могли в изобилии приобретать дары у бедняков. Иом могла сколько угодно сомневаться в том, что этот человек торговец, однако избыток даров сам по себе не являлся основанием для того, чтобы его осудить.

Шемуаз впилась в узника взором, а потом ударила его по лицу. Только один раз. Затем девушки отправились в Королевскую Башню.

Король Сильварреста пребывал на первом этаже, в зале для малых аудиенций. Он сидел на скамье в углу и вел негромкую беседу с матерью Иом, довольно мрачным канцлером Роддерманом и перепуганным гильдмастером

Холликсом.

Каменные плиты пола были устланы свежим тростником, смешанным с бальзамом и болотной мятой. Перед пустым очагом лежали три гончие собаки. Служанка начищала давно не использовавшиеся кочергу и каминные щипцы. Хроно Иом немедленно пересекла комнату и заняла место рядом с Хроно короля и Хроно королевы.

Едва Иом появилась на пороге, отец выжидательно поднял на нее глаза. Сильварреста был чужд тщеславию. Он не носил ни короны, ни драгоценных украшений — лишь на цепочке, на шее, висел перстень с печаткой. Владыка Гередона предпочитал, чтобы его называли не королем, а просто лордом — однако всякий, заглянувший в его светло-серые глаза мигом понял бы, что перед ним — истинный государь. Зато гильдмастер Холликс выглядел совсем по-иному. Он носил броский, кричащий наряд — рубаху с пышными рукавами, штаны, со штанинами разного цвета, жилет и короткий плащ с капюшоном. Все это пестрело немыслимой радугой расцветок. Одеяние старшины цеха красильщиков представляло собой рекламу его товара. Правда во всем, кроме пристрастия к цветастому платью, Холликс выказывал редкостное здравомыслие. Он был бы даже приятен, но облик его изрядно портили торчавшие прямо из ноздрей противные черные волоски, составлявшие добрую половину усов.

— А, это ты, — промолвил король. — Признаться не ждал. Скажи, видела ли ты кого-нибудь из лесников? Вернулись они в замок?

— Нет, мой лорд, — отвечала Иом. Король задумчиво кивнул, а потом обратился к Шемуаз:

— Мои соболезнования, дитя. Это печальный день для всех нас. Твоим суженым восхищались, он был многообещающим воином.

Шемуаз кивнула. Лицо девушки побледнело, но она присела в реверансе.

— Благодарю, мой лорд.

— Государь, мой отец, вы ведь не допустите, чтобы убийце это сошло с рук, — вмешалась в разговор Иом. — Его следовало казнить уже сейчас.

— К чему такая поспешность, — визгливо проблеял Холликс. — Вот и вы, досточтимая принцесса, делаете выводы, не имея достаточных оснований. Разве у вас есть доказательства того, что здесь имело место нечто иное, чем просто пьяная поножовщина.

Король Сильварреста подошел к выходу, выглянул во внутренний двор и плотно закрыл дверь. Внутри воцарились сумерки, ибо теперь во всем помещении были открыты лишь два небольших окошка с деревянными ставнями. Задумчиво склонив голову, король вернулся на свое место.

— Несмотря на все твои доводы и просьбы о снисхождении, мастер Холликс, — промолвил он, — я знаю, что этот человек — шпион.

Холликс сделал вид, будто не поверил.

— Вы располагаете доказательствами? — спросил он, словно имел основания серьезно в этом усомниться.

— Покаты ублажал своих плаксивых дружков, — промолвил король, — я послал капитана Дерроу проследить путь этого малого по запаху. Один из моих дальновидцев приметил его еще вчера, сразу после рассвета. Он находился в городе, на крыше одного из домов и, как мы полагаем, высматривал, силен ли караул в Башне Посвященных. Стражники попытались схватить лазутчика, но потеряли его след на рынке. И вот сегодня он объявился снова. Это не совпадение. Дсрроу выяснил, что в лагере этот человек не ночевал. Он следил за Дрейсом. Напал на сержанта и убил его, чтобы заполучить вот это…

Сильварреста извлек тонкий томик, переплетенный в бронзового цвета сафьян. — Это книга, весьма необычная книга.

Холликс нахмурился. Обвинение в шпионаже, да еще и подкрепленное уликами не входило в его планы. Ему хотелось замять дело.

— Но какое же это доказательство? — возразил гильдмастер. — Пьяные люди вечно выкидывают диковинные фортеля. Взять хотя бы Уоллиса, моего конюха — он как напьется, так непременно норовит взобраться на яблоню. То, что у Дрейса была при себе книга ничего не доказывает.

Лорд Сильварреста хмуро покачал головой.

— Как бы не так. В книгу была вложена адресованная мне записка от эмира Туулистана. Он, как вы все знаете, слеп. Его замок был захвачен Радж Ахтеном, и Волчий Лорд вынудил эмира отдать ему дар зрения. Однако эмир написал историю своей жизни и послал се мне.

— Написал историю собственной жизни? — переспросила Иом, недоумевая, зачем заниматься такими делами человеку, каждый шаг которого фиксирует Хроно.

— Наверное, там рассказывается о битвах, — предположил Холликс. — Есть ли в этой книге что-нибудь важное?

— Там описывается множество битв, — ответил король. — Эмир рассказывает о том, как Радж Ахтен прорвал его оборону и захватил соседние замки. Я успел лишь перелистать ее, но полагаю, что книга очень важна. Настолько, что соглядатай Волчьего Лорда счел необходимым убить Дрейса, лишь бы только завладеть ею.

— Но все бумаги южанина в полном порядке, — стоял на своем гильдмастер. — В его суме дюжина поручительств от почтенных, всем известных купцов. Он торговец, всего-навсего торговец.

— Не думаю, чтобы тебе доводилось встречать торговца с таким количеством даров, — заявил король. — Причем даров, подобранных в сочетании, необходимом для воина.

Холликс вздохнул с присвистом, словно из него выпустили воздух.

— Помнится, — продолжил Сильварреста, размышляя вслух, — лет двадцать тому назад, когда я отправился на юг, дабы просить руки леди Сильварреста, мне довелось сыграть в Джоматилс партию в шахматы с самим Радж Ахтеном…

Король бросил взгляд на жену, которая беспокойно поежилась. Волчьему Лорду она приходилась кузиной, но не любила, когда ей об этом напоминали.

— Знаешь, как он пошел?

— Королевской пешкой на король четыре? — предположил Холликс.

— Как бы не так. Королевским рыцарем на королевского мага три. Необычное начало.

— А это имеет значение? — спросил гильдмастер.

— Значение имеет то, как он провел партию. Оставил пешек на месте и атаковал рыцарями, магами, башнями, королевой — даже короля, и того выдвинул вперед. Вместо того, чтобы контролировать центр доски он использовал самые сильные фигуры, которые могли обеспечивать ему преимущество даже на дальних флангах.

Король умолк, давая купцу время поразмыслить над сказанным, но Холликс, похоже, не мог уразуметь, в чем дело. Тогда Сильварреста выразился яснее.

— Тот малый, что сидит в темнице, вовсе не «торговец пряностями», а один из рыцарей Радж Ахтена. На внутренней стороне его большого пальца мозоль, какую можно натереть лишь долгие годы упражняясь с мечом.

Холликс задумался.

— Так вы полагаете, что Радж Ахтен нагрянет сюда?

— Непременно, — сказал король. — Именно поэтому мы укрепили гарнизон замка Дрэйс тысячей рыцарей со сквайрами и стрелками.

Отец Иом предпочел не упоминать о намечавшейся через два месяца встрече семнадцати королей Рофехавана. Они собирались обсудить план совместных действий на случай вторжений Радж Ахтена, но Сильварреста считал, что купца это не касается.

Мать Иом, королева Венетта Сильварреста, могла бы рассказать несколько историй, способных нагнать страху на мастера Холликса.

Однажды она поведала дочери, как ее кузен Ахтсн в возрасте восьми лет нанес визит ее отцу. Отец Венетты устроил в честь мальчика пир, пригласив на него всех капитанов гвардии, своих советников и влиятельных купцов. Когда столы были уставлены жареными павлинами, пудингами и вином, король попросил мальчика выступить перед собравшимися. Молодой принц встал и обратился к отцу Венетты с вопросом.

— Правда, что этот праздник устроен ради меня?

— Именно так, — подтвердил король.

Тогда мальчуган обвел жестом сотню гостей и сказал:

— Раз это мой праздник, пусть все они уйдут. Не хочу, чтобы чужие люди ели мой обед.

Гости, возмущенные неслыханным нарушением обычаев, удалились, оставив Ахтену больше еды, чем он мог бы умять за целый год.

Порой королева Венетта говаривала, что будь ее отец мудрее, он еще тогда располосовал бы ненасытному ребенку горло. Не один год Венстта пыталась убедить короля Сильварреста в необходимости нанести упреждающий удар: сокрушить Радж Ахтена, пока тот еще молод. Однако отец Иом не внял ей. Он и представить себе не мог, что этот юнец покорит все двадцать два королевства Индопала.

— Отец, — взмолилась Иом. — Король стоит на страже справедливости. Убийцу необходимо покарать смертью.

— Радж Ахтен ответит за все, — сказал Сильварреста. — Я добьюсь справедливости. Но этого рыцаря убивать не стану.

Холликс вздохнул с облегчением. На лице Иом отразилось столь глубокое разочарование, что ее отец поспешно добавил::

— Ты руководствуешься чувствами. Твое отношение к этому делу похвально, но едва ли практично. Вместо того, чтобы казнить соглядатая, я потребую за него выкуп.

— Выкуп? — удивился Холликс, наконец-то признав, что этот человек — шпион.

— Конечно же, нет, — промолвил король. — Но вот Индопальские купцы уверяют, будто он один из них. Они и заплатят выкуп, чтобы спасти ярмарку. У них на родине это обычное дело. Говорят, там редкий крестьянин может съездить на рынок без того, чтобы кто-нибудь не захватил с целью выкупа его свинью.