ГЛАВА 29

ОТСТУПЛЕНИЕ

Миррима, встав поровнее на сухой траве, натянула стрелу до уха. Крашеные гусиные перья защекотали ей щеку.

Выбрав мертвого опустошителя в восьмидесяти ярдах, она прицелилась в «заветный треугольник». И сказала Боринсону:

— Я собираюсь с тобой в Инкарру.

Подождала ответа, но он ничего не сказал. Всякий раз, как она представляла себе этот разговор, она думала, что он сразу же ей наотрез откажет. Миррима, продолжая целиться, тихонько вздохнула.

Большинство лордов ускакало вслед за опустошителями, которые нашли для себя убежище на Манганской скале.

Боринсон наконец заговорил:

— Я это знал с того самого момента, как тебя увидел.

— И что?..

— И по-прежнему не считаю это разумным.

Несколько дней назад, когда она просилась с ним, он отказал ей сразу. Что-то в их отношениях изменилось. Она сочла это добрым знаком.

Держать лук Хосвелла в руках было приятно. Полированная рукоять ложилась в ладонь так, словно была выточена для Мирримы. Длинная арка упругой стали сгибалась легко и мягко до самого конца.

Тисовые луки, как правило, сгибались неравномерно. Причинами тому частенько были деформация дерева или чересчур тонко выструганное крыло. И требовалось время, чтобы изучить все прихоти оружия и точно знать, на какое расстояние летит выпущенная из него стрела. Этим недостатком страдали и стальные луки, если кузнец допускал небрежность в работе.

Но стальной лук Хосвелла был сбалансирован идеально.

Миррима выпустила стрелу. Та глубоко вошла в край «заветного треугольника».

Гораздо глубже, чем при стрельбе из тисового лука. Во время битвы Миррима израсходовала три дюжины стрел, а убила только четырнадцать опустошителей. Хосвелл же превзошел ее больше чем на дюжину.

— Что ж, — сказала она, — я думала об этом. И согласна, что это не разумно. Боринсон фыркнул.

— Ты согласна?

— Да, — сказала она. — Ехать с тобой в Инкарру глупо. Здесь куда безопасней — всего лишь Темные Победители прилетают да опустошители бродят ордами.

Боринсон засмеялся низким грудным смехом. И Миррима поняла, что победила.

— Ладно, — сказал он. — Храбрости тебе не занимать. Поехали.

Она взглянула на него искоса.

— Но, — продолжил он, — говорю я это не с легким сердцем. Что ты знаешь об Инкарре?

— Люди в Ночных Королевствах живут в огромных домах размером с целую деревню, — ответила Миррима. — Днем спят, а работают ночью. Сторожат их дома драконы.

— Страну защищают чародеи рун, — добавил Боринсон. — И кого по глупости туда заносит, обычно не возвращаются. Границы Инкарры закрыты для Рофехавана уже больше трех веков, и Король-Гроза двадцать лет не отвечает на послания из Мистаррии.

Миррима вынула еще стрелу из колчана, быстро наложила на тетиву и попала в «заветный треугольник».

— Поедем прямо сейчас? — спросила она.

— Ты едешь без позволения короля?

— Я принесла клятву верности Братству Волка, — сказала Миррима. — И буду служить человечеству так, как считаю нужным — как это делают Рыцари Справедливости.

Боринсон заколебался.

— Что такое? — спросила Миррима. — Ты все-таки не хочешь, чтобы я ехала с тобой?

— Я разрываюсь на части. Мы едем на юг, и опустошители идут на юг, — сказал Боринсон. — Славные попутчики, если не считать того, что не умеют вести себя за столом.

Миррима усмехнулась. Уж конечно, не умеет вести себя за столом тот, кто пытается тебя съесть.

Стало быть, ему охота убить еще несколько опустошителей. Миррима взглянула в сторону Манганской скалы.

— Но это весьма похоже на осаду, — сказала она. — Тут можно проторчать не одну неделю.

— Что ж, тогда поедем сейчас.

Ей все еще не верилось, что он действительно берет ее с собой. Она знала, что желанна ему как женщина, с первого мгновения их встречи. Теперь же поняла, что заслужила и его уважение.

Осталось только одно. Научить его преданности.

Манганская скала возвышалась над равниной как одинокий часовой. Серые утесы ее достигали в самой высокой точке трехсот футов, понижаясь с южной стороны до девяноста.

Около тысячи лет назад, в разгар войны Темных Леди на вершине Манганской скалы лорды Рофехавана поставили крепость и прорубили к ней дорогу, извивавшуюся по почти отвесной поверхности склона.

Это было очень давно. С тех пор не раз предпринимались попытки восстановить укрепления. Но на скале было слишком мало воды, а на равнине почти ничего не росло. И поддержание крепости в порядке обходилось чересчур дорого.

Поэтому от замка теперь мало что осталось. Башни были разрушены молниями и сильными ветрами; многие стены рассыпались за века. Развалины оплетал плющ, на месте человеческих жилищ вздымали свои величавые кроны дубы. Крепость стала обителью сов.

Но статуя самого Мангана, почти в девяносто футов высотой, все еще стояла. По бокам ее сидели два каменных боевых пса. Прежде Манган держал в правой руке огромное бронзовое копье, теперь этой руки у него не было. Недремлющий взор статуи был обращен прямо на север.

Больше всего пострадала от времени дорога, что вела к крепости. Местами она была полностью перекрыта оползнями.

Опустошителей, однако, это не смущало.

Миррима и Боринсон, подъехав к Манганской скале, увидели, что они легко, как кошка на дерево, карабкаются по ее отвесным склонам.

Чудовища влезали на крепостные стены, устраивались в расселинах и трещинах, напоминая огромных горгулий. На одном из утесов они расставили часовых. Те, высоко подняв головы, бдительно размахивали щупальцами.

Габорн, его Хроно и Аверан подъехали к скале в числе последних, вместе с Иом, Биннесманом, Джуримом и Фейкаалдом. Даже великаны Фрот поспели раньше.

— Я не думал, что они заберутся туда так легко, — сказал Габорн, озадаченно разглядывая опустошителей.

— Наверно, собираются устроить турнир, — предположила Аверан. — Чтобы выбрать новую предводительницу.

Но Габорн растерянно покачал головой.

— Нет. Они задумали что-то… похуже.

— Ваше величество, — прервал его Боринсон, — позвольте обратиться? — Габорн перевел на него взгляд. — Я намерен начать свой поход сейчас.

Габорн остановил коня и долго молчал, глядя на Бо-ринсона, словно пытаясь навеки запечатлеть его образ в своей памяти.

Миррима ощутила вдруг глубокую уверенность, что никогда больше не увидит никого из этих людей. За последние дни она успела так близко подружиться с Иом…

— Да помогут тебе Силы Земли, — сказал наконец Габорн, — и да осенят твой путь Светлые Силы. Иом быстро добавила:

— Сэр Боринсон, я раскаиваюсь в своем приговоре. Вы человек чести, и я была неправа, усомнившись в этом.

Габорн поднял руку, прося Иом помолчать. Она присудила Боринсону совершить Акт Покаяния перед лицом десяти тысяч человек, и взять слова обратно было невозможно. Он должен идти в Инкарру на поиски Дэй-лана Молота, Суммы Всех Людей, который имел, по преданию, так много даров, что не мог умереть. Иом надеялась, что Дэйлан поможет Габорну защитить людей в грядущие темные времена. Кроме того, Боринсон, убивший отца Иом и зарезавший две тысячи Посвященных, нуждался в совершении Акта ради очищения собственной души.

Да и Габорну нужна была всякая помощь. От Занда-роса, или от Дэйлана Молота, или хоть от самого Радж Ахтена, но помощь была ему нужна.

— Тут у меня послание, — сказал Габорн, шаря в своем седельном вьюке, — для Короля-Грозы. Я пишу ему, с какой целью ты едешь, и прошу о помощи. И еще об одном одолжении я тебя попрошу…

Он внезапно прервался на полуслове и развернул коня, как будто услышал сигнал тревоги.

Милях в двух от них конец колонны опустошителей все еще двигался к скале. Они шагали, как и прежде, рядами по семь чудовищ. В их строю ничего не изменилось.

Но сзади с востока, догоняя их, мчались пятьдесят Рыцарей Справедливости с копьями наперевес.

— Безумцы, — проворчал Габорн. Схватил свой боевой рог и протрубил отступление.

Несколько рыцарей оглянулись на мгновение и, отвернувшись, лишь пришпорили скакунов.

Боринсон насмешливо фыркнул.

Миррима же вдруг почувствовала, что эти люди едут на смерть.

Габорн еще раз, более настойчиво, протрубил отступление. Его собственные рыцари, как один, развернулись и поскакали к нему. Но эти пятьдесят не изменили направления.

Он затрубил снова, во всю мочь легких.

На расстоянии в две мили люди казались крошечными. Сверкали на солнце их копья, доспехи и шлемы. Миррима не могла оторвать от них глаз.

Рыцари догоняли, но дальнейшие события развернулись совсем не так, как при первой атаке. Опустошители были готовы к нападению.

И когда копьеносцы достаточно приблизились, носители клинков на восточном фланге сделали нечто совершенно неожиданное. Огромные чудовища резко развернулись, воткнули в землю свои лопатообразные головы и остались так стоять, размахивая передними лапами.

Этим они прикрыли «заветные треугольники», и копьеносцам не во что стало целиться, кроме их непробиваемых черепов. Тела их образовали непроходимую стену.

Защищенные этой стеной, их сородичи принялись швырять в рыцарей большие камни. Огненные колдуньи спешно творили чары.

Схватка завершилась уже через несколько секунд. Тридцать два человека вместе со своими конями были убиты мгновенно. Рыцари уцелевшие под этим градом убийственных камней бежали с поля боя — кто раненый, едва держась в седле, кто пешком, бросив павшего коня.

Габорн больше не трубил в рог. Пока последние опустошители поднимались на Манганскую скалу, он сидел на коне, понуря голову.

ГЛАВА 30

ПАСТУХ

Аверан было так тяжко, словно весь мир навалился на ее плечи. Вчера, убегая из Карриса, она думала, что большего отчаяния и безнадежности ей пережить уже не придется.

Но она ошибалась.

Габорну нужна была от нее еще одна победа. Ответы на вопросы, которых у нее не было.

Она почувствовала себя плохо сразу же после того, как поела мозга опустошителя. Сначала она решила, что тошнит ее из-за сознания неудачи, из-за сомнения в своих силах.

Ибо, еще не доев, она уже знала, что этот опустошитель не был Пролагателем Путей.

Его звали Смотрителем, и он прекрасно разбирался в разведении животных и способах их убиения. Умел выпотрошить любую тушу для подачи на господский стол.

Перед ее внутренним взором предстали новые видения Подземного Мира: пещеры, где росли странные растения. Одни из них были жесткими, как хрящи, и с виду походили на камни. Другие были все в иглах, как морские ежи; третьи свисали со сводов наподобие веревок.

Опустошители бережно ухаживали за этими растениями. Но урожай ели не они.

На подземных плантациях паслись огромные черви и такие странные животные, которых Аверан было бы весьма трудно описать — паукообразные твари размером с дом и рогатые жуки ростом с быка.

Смотритель знал об этих необычных существах буквально все. И как нужнл согнать железным шестом гигантскую паучиху с гнезда, чтобы собрать свежеотложенные яйца. И как подцепить острогой за брюхо безглазую рыбу. И какие паразиты водятся на червях-великанах, и какими запахами этих паразитов можно согнать.

Все эти бесполезные сведения хлынули в беззащитный разум Аверан потоком, оглушив ее диковинной смесью образов, мыслей и запахов. Она почти ничего не могла понять.

Правда, видения стали более связными, чем раньше. Возможно, из-за того, что мозга этого опустошителя Аверан съела больше, чем мозга других. А может, ей просто были куда понятнее и занятие его, и мысли.

Глядя глазами опустошителей, она училась их языку. И чужие воспоминания уже не казались ей, как прежде, безнадежно запутанным клубком.

Но, вникнув в суть видений, девочка испытала отчаяние. Потратив целое утро на поиски Пролагателя Путей, она наелась мозга какого-то пастуха!

Потому она и решила сначала, что боли в животе появились у нее от расстройства.

Она ехала в одном седле с Габорном, который бережно обнимал ее рукой в латной рукавице. И ощущала спазмы в переполненном желудке, как всегда, поев мозга опустошителя.

Воины Габорна окружили Манганскую скалу, и он приказал расставить вокруг нее посты, чтобы опустошители не сбежали. Основному же войску он повелел разместиться с западной стороны скалы, чтобы ветер относил запах людей на орду.

Он послал в Баллитон возчиков за продовольствием, готовясь к осаде, а затем поскакал с Аверан к небольшому ручью, что протекал в миле к западу от скалы.

Ручей неторопливо петлял среди лугов. Вдоль берегов его росли ивы и рогоз, и, когда приблизились люди, из кустов выбежало стадо оленей.

Габорн подъехал к дубу, ссадил девочку с седла. Аверан смела в сторонку желуди с земли и присела в тени дерева.

Иом села рядом, вытерла пот с лица девочки и сказала негромко:

— Ты неважно выглядишь.

— Я и чувствую себя неважно.

— Давай посидим тут немножко, — Иом взяла ее за руку. — Я побуду с тобой.

Аверан заглянула ей в глаза. Взгляд королевы был полон участия и беспокойства,

«Она меня совсем не знает, — подумала Аверан. — И не может беспокоиться из-за меня». Но выражение лица королевы говорило об обратном. Есть люди, которые беспокоятся обо всех. Есть люди, которые рождаются с любовью в сердце.

Чародей Биннесман невдалеке от дуба расчистил от листвы и сучьев небольшой участок земли. Один из капитанов Габорна, седой, немолодой человек с покрытым шрамами лицом, вручил зеленой женщине посох. Показал, как его держать, затем начал учить основным боевым позициям и приемам — замаху, выпаду, удару. Барон Кирка, постояв рядом, раздобыл посох и себе и начал учиться тоже.

Аверан смотрела на них, стараясь не думать о своем состоянии. Как вдруг сердце у нее отчаянно заколотилось. Ей стало совсем плохо.

— Помогите мне, — попросила она Иом.

Та внимательно вгляделась в лицо девочки. Королева Габорна, наполовину индопалка, была маленького роста. Самым приметным на ее лице были глаза, проницательные и такие темные, что казались почти черными. Ростом и сложением она очень походила на Саффиру.

— Джурим, — позвала Иом. — Принесите воды. Девочка, кажется, заболела.

— Сейчас.

Джурим, прихватив мех, отправился к ручью.

— Что с тобой? — спросила Иом.

Аверан не знала, как объяснить. В этот момент на нее накатила масса воспоминаний одновременно — пересадка похожего на камень растения, ловля рогатого жука, подъем в горы, ледяная река, озноб, молнии, блещущие в небе над Каррисом. Ее обуревал страх.

— Не знаю… я как будто тону, — сказала Аверан.

— Тонешь? — переспросила Иом.

Аверан не могла подобрать слов. Ею владели непривычные страхи и желания. Она боролась с ними изо всех сил.

— Наверно, это воспоминания. Такие воспоминания…

Иом положила руку ей на лоб. Пот лил с лица девочки ручьями. Тут Джурим вернулся с мехом. Иом поднесла его к губам Аверан.

Во рту девочки и в горле все пересохло. Раньше, поев мозга опустошителей, она себя так не чувствовала. Аверан пила с жадностью, пока не заболел желудок.

Она застонала от боли.

— Не бойся, — сказала Иом. — За три дня ты вошла в память трех опустошителей. Для такой маленькой девочки, которая сама еще толком не жила, это, конечно, много.

Но Аверан покачала головой. Ее мучало другое. Пот лил с нее все сильней. Сердце колотилось, дышала она с трудом. Никогда еще у нее не было таких спазмов в желудке. И никогда еще она так не потела.

Она даже заподозрила, что этот опустошитель был чем-то отравлен.

— Все, кого я знала, умерли, — сказала Аверан. Добавить, что сама боится умереть, она не решилась. Только взмолилась: — Помогите мне!

Иом, к ее удивлению, наклонилась и обняла ее.

— Помогу, — тихо произнесла она. — Когда бы тебе ни понадобилось, о чем бы ты ни попросила, я тебе помогу.

Это успокоило девочку. Она поняла вдруг, что ей давно хотелось просто ласкового прикосновения.

Вновь нахлынули воспоминания. Аверан вскрикнула.

— Биннесман, — позвала Иом. — Вы можете уделить нам минутку?

Чародей подошел к Аверан. Велел ей открыть рот, заглянул в глаза.

— Как будто все в порядке, — сказал он озадаченно.

— Она в жару, вся потная и дрожит от страха, — возразила Иом.

Биннесман ответил:

— Потрогайте ее лоб. Жара нет.

В глазах Иом без труда можно было прочесть, что Биннесман, по ее мнению, спятил. Она тронула лоб Аверан, испуганно покачала головой.

Биннесман озабоченно вгляделся в лицо девочки. Затем достал из кармана какие-то травы и дал ей их выпить. Иом же сказал:

— Дайте мне знать, если станет хуже.

Аверан лежала под деревом в оцепенении, страдая от самых странных ощущений. Руки и ноги ее сводила судорогой боль; в легких жгло; ее мучала невыносимая жажда. Стараясь не обращать внимания на эти муки, она смотрела на зеленую женщину.

Учитель вильде был очень удивлен тем, как быстро она схватывает. Барону Кирке было до нее далеко. Капитан, показав вильде основные приемы, уже перешел к более сложным движениям — прыжкам и выпадам всем телом, атаке с разворота и отражению ударов.

— Я двадцать лет учился владеть посохом в Палате Рук, — сказал он Биннесману, — но такой девицы отродясь не встречал. Когда она вам надоест, можно, я на ней женюсь?

Биннесман засмеялся.

Аверан ощутила ревность. Биннесман хотел одного — сделать из своей вильде воина, а девочка хотела подружиться с ней. И ей не нравилось, что чародей превращает зеленую женщину в оружие. Ей это не нравилось так же сильно, как и то, что заставлял делать ее саму Габорн.

ГЛАВА 31

ВСАДНИКИ И УРАГАН

Габорн все острее ощущал угрозу, нависшую над Иом. Нападение на нее должно было последовать очень скоро.

Весь день он чувствовал, как оно приближается.

Он проверил охрану. Вокруг лагеря разместил восемьдесят воинов, наказав не привлекать к себе внимания. Так они и делали — точили оружие, рассевшись на бревнах, притворялись, что дремлют. Сэр Боринсон и Миррима устроили целое представление, изображая сборы в дорогу, будто бы торопясь отбыть в Инкарру, но то и дело зоркие голубые глаза Боринсона обшаривали росшие вдоль берегов ручья деревья, и насторожен он был за пятерых.

Однако никакие меры ощущения угрозы не умаляли.

Габорн подошел к Скалбейну. Он просил маршала держаться рядом с Иом, и тот держался. Но между делом взял посох и устроил показательный бой с бароном Киркой. Барону приходилось нелегко. С лица его лился пот, туника была мокра насквозь. Во время боя он разорвал рукав. Но голубые глаза его азартно блестели, и наслаждался он происходящим от всей души.

Скалбейн с ним дружески беседовал.

— Отправляйся со мной в Интернук, — говорил он, пока барон тщетно пытался достать его своим посохом. — Там народ куда как проще. И такой, как ты, вполне может забыть прошлое и неплохо устроиться.

— Будьте начеку, — шепнул Габорн Скалбейну.

— Слежу, слежу, — отвечал тот тихо.

Габорн еще раз обошел весь лагерь, медленно приблизился к сидевшим рядышком Иом и Аверан. Иом обнимала девочку. Взгляд Аверан был обращен внутрь. Глаза тусклые, вид как у смертельно больной. С девочки градом лил пот.

Габорн присел рядом с ними на корточки.

— Ну как? — спросил он у девочки мягко. — Какие новости?

— Это был не Пролагатель Путей, — сказала Аверан. — А какой-то простой…. — она поискала подходящее слово, — …пастух червей.

Габорн переспросил с любопытством:

— Пастух червей?

— Что-то вроде пастуха или крестьянина, только разводил червей и других животных, — сказала она. — Я вам говорила, что вы сражаетесь с крестьянами.

Но кем бы она их ни считала и как бы ни верила в то, что говорила, Габорн твердо знал, что опустошители что-то замышляют.

«А вдруг на самом деле опасность представляет этот ребенок?» — подумал он.

В это ему верить не хотелось. Ведь Аверан была, в конце концов, ученицей Охранителя Земли, призванной беречь жизнь. Однако на мгновение он заподозрил, что девочка может быть… не в своем уме. И проверить это подозрение он был обязан.

— Иом, — сказал Габорн, — иди-ка сюда на минутку.

Он нарочно отошел от Аверан ярдов на сто и остановился спиной к ней. Поставил ногу на покрытый лишайником камень, заметив мельком вокруг него маленькие мышиные норки. Где-то неподалеку пел сверчок.

Затем он коротко глянул, что делают опустошители.

Чудовища уже все вскарабкались на скалу и принялись за работу. Липучки пережевывали деревья, росшие в центре скалы, а носители клинков рушили стены древних башен, сбрасывая битый камень с утесов. Габорн смотрел на южную сторону скалы и потому вздрогнул от неожиданности, услышав страшный грохот на севере. Там обрушилась великая статуя Мангана и разбилась.

Опасность все возрастала. Уже погибли люди, смерть которых он предчувствовал утром. Сейчас настала очередь Иом. Завтра с опасностью столкнутся десятки тысяч людей в Каррисе. А потом… весь мир. Когда враг нанесет следующий удар? Через три дня? Через четыре?

Габорн чувствовал отчаяние. Опасность была повсюду. Биннесман предупреждал несколько дней назад, что Радж Ахтен — не последний его враг. Радж Ахтен, инкарранцы, Ловикер, Андерс — только маски, под которым таится куда более страшная опасность. К тому же тайная.

Ему казалось порой, что все враги его действуют в полном согласии, хотя, может быть, сами не знают об этом.

Габорн окинул взглядом равнину в поисках признаков приближающегося нападения.

Иом подошла к нему сзади и тихо сказала:

— Что за важное дело заставило тебя оторвать меня от девочки?

Габорн не знал, что ответить. И заговорил о другом, оттягивая время на случай, если опасность все-таки проявит себя.

— Такое впечатление, что они терпеть не могут все, что сделано руками человека, — сказал он, кивая в сторону опустошителей. — Не хотят ничего оставить нетронутым.

Он проверил свои ощущения. Угроза, нависшая над Иом, сейчас резко возросла. Со стороны девочки королеве на самом деле ничего не угрожало.

Он вытащил меч из ножен, вручил Иом едва ли не насильно.

— Возьми.

Она держала меч так, словно видела оружие впервые в жизни.

— Зачем это? Ты думаешь, я в опасности? И опустошителей Габорн поблизости не замечал, ни единого.

— Иом, — начал он осторожно. — Кто-то хочет твоей смерти.

Она ответила спокойным взглядом. Никакого врага вокруг по-прежнему было не видать. Он подумал даже — вдруг опасность таится в ней самой, в виде скрытой болезни или внезапного сердечного приступа.

И тут словно взорвалось что-то — в миле от них с южной стороны над равниной взревел ветер. Он взялся как будто ниоткуда, из неподвижного воздуха, вырывая с корнями траву, ломая ветви дубов. Он поднял пыль, которая встала стеной шириною около полумили.

В лесах Даннвуда Габорн уже слышал этот звук — визг ветра, громовые удары молний. И он понял, что за существо летит к ним.

Он всмотрелся в южную сторону. Впереди урагана скакали три воина на конях светлой масти, «Кто это может быть» — подумал Габорн.

Иом закричала, словно в ответ:

— Темный Победитель!

ГЛАВА 32

СЛУЖА СВОЕМУ ХОЗЯИНУ

В лагере Короля Земли Фейкаалд увидел достаточно. Он нашел форсибли. Наблюдал победоносное нападение Габорна на опустошителей. Видел также воинов, которые не повиновались Габорну, когда тот пытался их остановить.

Он высчитал, насколько велики силы Габорна и над чем тот не властен. И понял, что Габорн не придет Индопалу на помощь, невзирая ни на какие уговоры. В отличие от Джурима Фейкаалд не видел причины служить этому юноше.

Габорн был павший Король Земли, и ничего более.

Задерживаться при нем у Фейкаалда оставалась только одна причина — форсибли.

Скажи ему кто, он бы в жизни не поверил, что у Габорна еще столько неиспользованных форсиблей.

Все утро он думал, что же Габорн собирается делать с ними, для чего возит с собою.

Возможно, юноша чересчур осторожен. Возможно, он из тех, кто предпочитает брать дары сам, а не через векторов. А возможно, он просто дал время своим Способствующим, дабы те отобрали в будущие Посвященные самых лучших людей королевства — обладающих величайшей силой, острейшим умом и идеальным здоровьем.