"Прекрасная мысль, – воскликнули мои собеседники. – Мы немедленно свяжемся с Бухарестом. Без всякого сомнения, у нас не возникнет никаких проблем. Завтра же мы позвоним вам и дадим ответ".

Я так и не дождался звонка из посольства Румынии…

Приняли ли предложения, от которых отказалась "Либерасьон", другие французские газеты и журналисты? По всей видимости, да, если основываться на рассказе Павла Гомы о том времени, когда он был, как мы уже отмечали, полностью изолирован от внешнего мира. В своей книге "Чехарда" (Paul Goma, Chasse croise. Hachette, 1983) писатель так рассказывает о беседах со своими преследователями:

"В начале мая 1977 года знаменитый Гренада, возглавлявший секуритате, оказал мне великую честь, показав мое "дело". В одном из семи томов я наткнулся среди прочих вещественных доказательств на вырезки из французской газеты, которые сопровождались переводом на румынский язык некоторых абзацев. Я читаю оригиналы, я их перечитываю, затем сверяю с переводом… и глазам своим не верю: неужели французская пресса способна такое напечатать? Если бы, например, речь шла о "Юманите", тогда все было бы ясно – ведь все мы в Румынии знаем, что "Юманите" готовится в Москве, а в Париже переводится. Но "Фигаро"? Должно быть, эти подонки сами в своих кабинетах сфабриковали так называемые статьи, пребывая в полной уверенности, что я, обвиняемый, никак не смогу проверить, действительно ли "Фигаро" опубликовала подобные материалы в Париже. Тогда я спросил у полковника Василиу Георге по прозвищу Гренада:

"Ну и что же это доказывает?"

"Если ты прочитал, то должен сам понять", – ответил он ухмыляясь.

"Вы утверждаете, что это вырезки из "Фигаро". Допустим, но лишь для поддержания нашей дискуссии. Однако одной вещи я понять не могу: каким образом секуритате, служба безопасности коммунистической страны, построит обвинение против некоммуниста на основе "доказательств", взятых из антикоммунистической газеты?"

"Это самое настоящее доказательство, Павло! – воскликнул Гренада, смеясь и потирая руки. – Если даже правая, реакционная, антикоммунистическая газета, как ты утверждаешь – я же воздержусь, – пишет черным по белому, что в Румынии все прекрасно, что свободы гарантированы, законность торжествует, благосостояние народа высоко и т. д. … Как же после этого не называть тебя дураком и лжецом, утверждающим обратное?"

"Эти "доказательства" ничего не доказывают. Вы сфабриковали статьи здесь, тем более что автор агиограф Чау…"

"Он называется биограф, интеллигентишка!"

"Когда речь идет о житии святых, говорят агиограф". "Что? Что ты этим хочешь сказать, бандит? Так вот, слушай меня внимательно: я запрещаю оскорблять нашего французского товарища. Во-первых, он почетный гость нашей страны, во-вторых, он более влиятелен, чем их посол, и, наконец, его лично принял… догадываешься, о ком я говорю? Если книга о жизни и идеях… понимаешь, о ком я говорю, была переведена на сотни и сотни языков, а не на два или три, как твои книжонки. И сегодня весь мир знает о мировоззрении, о философии, об идеях и особенно о независимости… Так ты что, не читал об этом в "Скынтейе"?" "Я не читаю "Скынтейю"".

"Ну конечно же, он у нас читает исключительно "Фигаро", господин бандит! Тебе ее подают на подносе, твою любимую "утку". Чтоб ты лучше видел, что там написано: у нас все хорошо, становится все лучше и лучше, а свободы – они пачками валяются на всех улицах. Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Ты нас оклеветал, сказав, что это неправда. Ну так почитай, что пишет реакционная, как ты сам, газета! Ну, что ты скажешь?"

"Скажу, что эти статьи были сфабрикованы в кабинетах секуритате. Что это подделка!"

"Никакой ты не писатель и не интеллигент, ты просто-напросто идиот! На этот раз, если хочешь знать, мы не подделали и запятой. Ха-ха! Хо-хо!"

Невероятно, но факт: на сей раз секуритате не подделала и запятой. Но в этом я убедился только в ссылке (Павел Гома был освобожден и выдворен из Румынии 20 ноября 1977 года после международной кампании в его поддержку, проведенной, в частности, французской прессой).

Это свидетельство известнейшего румынского диссидента требует некоторых комментариев. Действительно, в противовес остальной французской прессе "Фигаро" опубликовала серию статей, в которых восхвалялись свобода и благосостояние румынского народа, пелись дифирамбы "политике независимости", проводившейся Николае Чаушеску. Все статьи принадлежали перу одного журналиста, прекрасно принятого в Бухаресте: Мишеля П. Амле.

Автор множества лестных для этой страны публикаций, одна из которых называлась "Настоящая Румыния Чаушеску" (данную брошюру с удовольствием раздавали всем почетным гостям румынского посольства в Париже), Мишель П.Амле частенько посещал Бухарест, о чем неизменно писала "Скынтейя". 15 марта 1983 года орган компартии Румынии сообщил об одном из его визитов в следующих словах – достойный образчик "деревянного языка":

"Президент Социалистической Республики Румынии товарищ Николае Чаушеску принял в понедельник во второй половине дня французского публициста Мишеля П.Амле, прибывшего с визитом в нашу страну [...]. Гость выразил искреннюю благодарность за радушный прием и передал товарищу Николае Чаушеску теплые пожелания по случаю пятидесятилетия революционной деятельности в интересах румынского народа, деятельности на благо прогресса, мира, дружбы и сотрудничества между народами всех стран. Товарищ Николае Чаушеску дал французскому публицисту интервью, которое составит предисловие к новой книге, готовящейся к выходу во Франции, – книге, посвященной нашей стране, ее внутренней и внешней политике, неустанной борьбе главы румынского государства за строительство нового общества в Румынии, а также его плодотворной международной деятельности в интересах мира, разрядки напряженности, развития взаимопонимания, воплощения в жизнь идеалов прогресса и процветания всех народов".

Благодаря Мишелю П.Амле газета Робера Эрсана сумела получить "эксклюзивное" интервью Чаушеску к сороковой годовщине освобождения Румынии ("Фигаро" за 19 августа 1984 года). Интервью была предпослана статья, восхвалявшая "успехи румынского социализма". Статья принадлежала перу Жана Мью, занимавшего должность директора газеты. По такому случаю Мью переквалифицировался в журналиста.

Мишель П.Амле имеет, конечно, полное право выражать неуемное восхищение румынским президентом. Но почему же он не описывает другую реальность этой страны, – реальность, наполненную ужасом, сравнимым с самыми черными годами сталинизма? Почему он не говорит ни единого слова о кошмарных условиях жизни румынского народа, самого бедного в Европе после албанцев?

Как может журналист стать заурядным агиографом деспота? На эти вопросы нет ясного ответа. Отметим, однако, определенную связь между подобной преданностью Мишеля П.Амле делу румынского государства и его по меньшей мере любопытным прошлым.

Амле, которому ныне 77 лет, прошел журналистский путь, достойный внимания. До войны он сотрудничал под псевдонимом Пьера Фореста в "Пти журналь", издании, принадлежавшем полковнику де ля Року, бывшему председателю организации "Боевые кресты" и основателю Французской социальной партии (ФСП), которая присоединилась в 1940 году к Петену. Во время войны Амле руководил в Виши "Радьо – Травай" и создал Ассоциацию социальной прессы, объединявшую журналистов, интересовавшихся вопросами общественного труда. После войны он работал в социалистической партии.

Его карьера, уже достаточно запутанная, становится еще более интригующей, если верить тому, о чем пишет в книге, посвященной своему исключению из Французской компартии, Андре Марти (Andre Marty, L'Affaire Marty. Deux-Rives, 1955). По утверждению бывшего "черноморского повстанца", как Марти любил называть себя, Амле сыграл роль провокатора, с помощью которого Марти был без особого труда исключен из ФКП. Не вдаваясь в детали, он характеризует журналиста следующим образом:

"Кто он, журналист Амле? Редактор "Фигаро", но одновременно член Французской компартии с 1937 года, отделение Левалуа (департамент Сена), который называет себя Даниэлем Мариусом, родившимся в Ля-Сьота (департамент Буш-дю-Рон), а во время войны носившим имя Пьер Форест. Накануне войны он был близким другом Анри Рейно, члена Центрального Комитета ФКП и руководителя ВКТ. После войны он выставлял напоказ свою дружбу с Анри Рейно, называя себя "синдикалистом". В этом качестве он принимал участие в заседаниях коммунистов, членов кабинета министра-коммуниста по труду (Амбруаз Круаза). В течение трех лет он питался в министерстве с членами кабинета и даже спал в министерстве".

Далее Марти добавляет: "Естественно, в секретариате по организационным вопросам (Огюст Лекер) и отделе кадров (Марсель Сервэн) скрывали принадлежность Амле-Даниэля к партии и его сотрудничество с коммунистами министерства по труду сразу после освобождения Франции".

Безусловен факт, что румынские спецслужбы дезинформации всегда предпочитали действовать через правые издания, даже крайне правые. Агенты Бухареста чувствовали себя в этих кругах как рыба в воде. И это неудивительно. Только наивные люди могут еще верить, что коммунизм, расизм и даже фашизм – вещи несовместимые. Мы уже видели, каким образом КГБ использовал большинство европейских неонацистских организаций. Хотя и в меньшей степени, секуритате тоже удалось проникнуть, зачастую без их ведома, в крайне правые европейские организации и издания.

Чтобы понять, почему такое стало возможным, нужно прежде всего проанализировать ситуацию в самой Румынии.

Очевиден полный экономический крах: сельское хозяйство и промышленность разрушены, население постоянно находится на грани голода. Никто больше не верит в "светлое будущее" и в "счастливый завтрашний день", как, впрочем, и в других восточноевропейских странах. Абсолютно дискредитировавшая себя коммунистическая идеология больше неспособна мобилизовать народ.

Чаушеску и его семья, полновластно правившие в стране с 22-миллионным населением, поняли это и в надежде как-то отвлечь своих подданных яростно разыгрывали национальную карту, доходя порой до ксенофобии. Отсюда и пропаганда так называемой независимой Румынии или беспрестанные кампании в "защиту" Трансильвании от венгерского "империалистического" посягательства.

Находясь между Румынией и Венгрией, Трансильвания в течение долгих веков оспаривалась обеими странами. В 1947 году Трансильвания окончательно отошла к Румынии в соответствии с Парижским соглашением. А в 1952 году коммунистические власти Бухареста предоставили сильному венгерскому меньшинству статус автономии. Но право на автономию в конце концов было отобрано, и венгры (два миллиона человек) начали подвергаться преследованиям, "румынизации", иными словами, терять свое культурное своеобразие. В Будапеште заволновались. Чаушеску, который уже не раз организовывал поистине расистские кампании против венгров, воспользовался моментом, чтобы обвинить Венгрию в посягательствах на Трансильванию.

Все это играло на руку румынскому деспоту. Под лозунгом защиты территориальной целостности он сумел вызвать националистический всплеск не только в своей стране, но и в широких кругах румынской эмиграции. Трансильвания сделалась "боевым конем" многих людей, бежавших от коммунизма из страны в 1945 году. Среди них были и бывшие члены "железной гвардии", фашистского и антисемитского движения, сторонники коллаборационистской политики во время второй мировой войны. Бывшие "железные гвардейцы" всегда находились в превосходных отношениях с крайне правыми в Европе. Именно через них секуритате и смогла просочиться в организации правого толка, чтобы потом незаметно использовать их в своих целях.

Кроме защиты Трансильвании, в эти цели входила также нейтрализация настоящих противников безумной политики Чаушеску. Для румынского деспота было крайне важно заткнуть рот тем, кто громогласно осуждал его тоталитарный по сути режим и разоблачал политику псевдонезависимости. Ведь западные страны могли вдруг прислушаться к этим голосам и прекратить экономическую помощь. Румынским властям уже удалось подавить оппозицию внутри страны, изгнав ее признанных лидеров, таких, как Павел Гома, или изолировав их. Теперь секуритате стремилась заставить замолчать своих противников за рубежом, в демократических странах. И здесь приемлемыми казались любые средства. Сначала о попытках физического уничтожения. 18 ноября 1977 года Моника Ловинеску, журналистка румынской секции радио "Свободная Европа" (станция, ведущая передачи на страны Восточной Европы из Западной Германии и финансируемая американским конгрессом), спаслась лишь благодаря случайному прохожему. Двое мужчин арабского происхождения зверски избили ее в Париже прямо перед домом. Позже, из показаний Иона Пачепы, второго по значимости руководителя румынской контрразведки, перешедшего на Запад в 1978 году, стало известно, что напавшие на женщину палестинцы действовали по указке секуритате. "Существовали распоряжения, – уточнял Пачепа, – в соответствии с которыми редакторы радио "Свободная Европа" должны были подвергаться жестокому избиению. Им следовало ломать челюсти, выбивать зубы, ломать руки. Их надлежало превращать в живых марионеток, не способных ни писать, ни говорить, ни распространять критику". В Германии другой сотрудник радио "Свободная Европа" (РСЕ), Эмиль Джорджеску, был тяжело ранен "хулиганами", также, как установило следствие, действовавшими по приказу секуритате.

3 и 4 февраля 1981 года Павел Гома и двое других эмигрантов получили в Мадриде, куда они приехали, чтобы выступить с информацией о положении в Румынии на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе (о выполнении хельсинкских договоренностей), посылки со взрывными устройствами.

13 января 1982 года Матей Павел Хайдуку, румынский разведчик под кличкой Визан, занимавшийся с 1975 года во Франции научно-промышленным шпионажем, получил приказ уничтожить Павла Гому и Виржиля Таназе, писателя-эмигранта, который опубликовал в журнале "Актюэль" памфлет о "Его Величестве Чаушеску". Как нам уже известно (см. часть вторую), Хайдуку предпочел сообщить об этом УОТ, которое организовало "исчезновение" Таназе, поместив его в безопасное место.

10 февраля 1983 года два инспектора УОТ нанесли визит Виржилю Ерунке, литературному критику, проживавшему во Франции с 1947 года и сотрудничавшему с радио "Свободная Европа". Они порекомендовали ему соблюдать крайнюю осторожность. Сотрудник румынской разведки, известный под именем Бистран, укрывавшийся в ФРГ, признался, что получил приказ об уничтожении этого литератора. Далее следуют акции по дискредитации. Такая работа ведется в первую очередь среди румынской эмиграции при помощи изданий, финансируемых Бухарестом. Назовем "Веститорул" во Франции, "Дрептатя" в США и "Стиндардул" в Западной Германии. Секуритате прежде всего стремится опорочить своих противников в западных странах, которые дали им убежище. Здесь-то и используются некоторые группировки крайне правых. Основная цель операции проста: намекнуть, что определенные люди находятся на службе у Бухареста или, что еще хуже, у КГБ. Немного грубо, но подозрения и сомнения посеяны. Эмиграцию начинают раздирать бесконечные внутренние ссоры.

Основной мишенью всегда были сотрудники радио "Свободная Европа", очень популярного в Румынии (Бухарест не глушит передачи из боязни рассердить конгресс США и утратить статус "наибольшего благоприятствования"). Среди обвиняемых фигурировали Влад Джорджеску, глава румынской секции РСЕ в Германии, Моника Ловинеску, которая, как мы уже знаем, едва не заплатила жизнью за сотрудничество с радиостанцией, и Виржис Ерунка, которого должен был уничтожить по приказу секуритате Бистран. Все трое обвинялись в том, что, будучи членами Румынской компартии, они выехали из страны с благословения властей для работы на Бухарест, но перешли на Запад.

Честно говоря, подобная белиберда не представляла бы для нас никакого интереса, если бы во главе столь дурно пахнущего предприятия не стояла крайне правая газета "Презан", близкая к Национальному фронту Жана Мари Ле Пена. Под заголовком "Не проникли ли восточные спецслужбы в радио "Свободная Европа"?" один из сотрудников газеты, Ив Дуадаль, не постеснялся воспроизвести эти инсинуации (26 сентября 1984 года). Аналогичные материалы появились и в журнале "Итинерэр", также близком к Национальному фронту. За полтора года до этого "Презан" уже успела отличиться, опубликовав статью против Павла Гомы, в которой он обвинялся во всех грехах: и в том, что он активный член Румынской компартии, и в том, что он никогда не был истинным инициатором движения в защиту прав человека в Румынии, и в том, что вместе с французскими троцкистами принимал участие в кампании в поддержку Франсуа Миттерана!

Во всех делах такого рода, по-видимому, играл немаловажную роль Константин Драган. Представляясь экономистом и бизнесменом, этот румын по происхождению нажил состояние на импортеэкспорте, торгуя в основном с Восточной Европой. Бывший член "железной гвардии", он поддерживал прекрасные отношения с коммунистическими властями Бухареста, куда частенько заглядывал, и лично с Чаушеску. Он почетный профессор бухарестской Академии экономических наук и Университета в Тимишоаре. Проживая в Италии, он разместил в Европе множество филиалов, в частности в Мадриде, Париже, Афинах.

Владелец издательства "Нагар", выпускающего "Европейский бюллетень", Константин Драган постоянно выступал в роли горячего борца за европейский союз, который включал бы и страны по ту сторону "железного занавеса". В 1967 году он основал Европейский фонд Драгана, обосновавшийся в Милане и имевший целью пропагандировать идею "соглашения о создании европейского культурного сообщества". Его начинание получило поддержку многих политических деятелей, среди которых был Эдмон Жискар д'Эстэн, отец бывшего президента республики. В почетном совете фонда, его морального гаранта, объединявшего политических деятелей, послов, ученых из многих стран мира (среди которых Румыния – единственное социалистическое государство), в 1981 году занимал место в качестве представителя Франции Оливье Жискар д'Эстэн, брат бывшего президента.

Являясь очень состоятельным человеком, Константин Драган, вероятно, не нуждался в субсидиях из Бухареста для финансирования своих замыслов, в реализацию которых и так вкладывались средства из прибылей от торговли между Востоком и Западом. Без всякого сомнения, румынские власти благосклонно смотрели на культурные инициативы Драгана. В большинстве его опубликованных произведений подогревались националистические чувства, особенно когда речь шла о "венгерской угрозе" Трансильвании, что полностью отвечало желаниям Чаушеску.

Чтобы лучше пропагандировать свои идеи, Драган в 1984 году баллотировался от Италии в Европарламент. Но потерпел неудачу.

Густаву Порде во Франции повезло больше: он был избран в Страсбурге от партии Жана Мари Ле Пена. Его случай одновременно и более прост, и более сложен, чем случайДрагана, с которым Пордя поддерживал связь. Более прост, так как в отличие от своего соотечественника (Пордя тоже румынский эмигрант, получивший французское гражданство в 1983 году) европейский депутат от Национального фронта не имел официальных связей с Бухарестом. Напротив, бывший румынский дипломат, он оставил службу в 1947 году после высылки короля Михая, не желая работать на коммунистический режим. Получив убежище во Франции, Пордя стал противником Чаушеску, что и соблазнило Жана Мари Ле Пена, который мечтал иметь в своем списке кандидатов в Европарламент эмигранта-антикоммуниста из Восточной Европы. Однако стоит присмотреться ко всему этому повнимательнее, как картина приобретает иной оттенок.

До своего избрания Густав Пордя ни разу официально не высказался против Чаушеску. Его имени не найти ни в одной газете, манифесте или петиции, в которых столько раз клеймились безумства румынского президента или выражался протест против бессчетных случаев нарушения прав человека в Румынии. Зато статьи, подписанные его именем, неоднократно появлялись в газетах и журналах, финансируемых Бухарестом. Он поддерживал националистические идеи, хорошо знакомые румынской пропаганде. Известно также, что по меньшей мере один раз он присутствовал на обеде в посольстве Румынии в Париже.

После своего избрания депутат от Национального фронта проявил в Страсбурге чрезвычайную активность, выступая с предложениями по… Трансильвании.