Однако трудно было совладать с собой – хотелось отдавать приказы, как можно скорее выпалить из только что отлитой пушки. Наверняка есть какое-нибудь дело, которое можно им поручить, чтобы проверить, насколько они ему преданы.
Мысли Уисса были прерваны грохотом мушкетного огня, раздавшимся в самом зале. Несколько испуганных криков, и стало тихо. Все присутствующие обернулись к выходу и увидели там полдюжины городских жандармов. Те стояли, наведя свои ружья на толпу. Последователи Уисса в'Алёра оцепенели, а сержант звонким голосом объявил:
– Горожане, немедленно расходитесь! – Жандарм взглянул РЅР° оратора. – Господин РЈРёСЃСЃ РІ'Алёр, РЅРµ так ли? Р’С‹ арестованы РїРѕ обвинению РІ подстрекательской деятельности против короля. Рзвольте следовать Р·Р° нами.
Сержант и его люди зашагали по проходу, делившему зал на две части. Никто не попытался их остановить. Зрители словно оцепенели.
Уисс стоял неподвижно, глядя на жандармов. Краем глаза он взглянул на отца, бледного старика, исчерпавшего все свои силы. Рядом с Хорлом с ноги на ногу переминался Бирс, неуверенно сжимая и разжимая свои кулачищи. Оттуда тоже помощи ждать не приходилось. Оставалось надеяться лишь на самого себя. Вот и настал момент проверить свою власть. в'Алёр глубоко вздохнул и ответил сержанту звучным и сильным голосом:
– Я презираю вас, лакеи Возвышенных. Я плюю на паразитов и тиранов, которым вы служите. Во имя народа я требую справедливости. Требую возмездия. Справедливость и возмездие! – Он снова вскинул кулак и топнул ногой об пол. Звук был таким же громким, как и мушкетный выстрел.
Казалось, этот звук разрушил оцепенение, сковавшее слушателей; те стряхнули с себя паралич и разразились оглушительным ревом. Потом повскакивали с мест, неистово зарычали и набросились на жандармов. Пара неприцельных выстрелов, и мушкеты были вырваны у полицейских, а сами они исчезли, поглощенные людской массой. Уисс в'Алёр с удовлетворением наблюдал, как взлетают и опускаются приклады, мелькают палки, кулаки, блещут клинки. Крики жертв были не слышны из-за ураганного гула нападавших. Через несколько секунд жандармы оказались раздавлены, растоптаны, разорваны на куски. Уцелел всего один – самый сильный и молодой. Юный рекрут, всего каких-нибудь восемнадцати или девятнадцати лет, чудом удержался на ногах. Удача или отчаяние помогли ему прорваться к двери. Юноша скинул с себя нескольких самых цепких смутьянов и бросился бежать из склада. Торжествующие победители, возможно, дали бы ему спокойно уйти, если бы некая дьявольская сила не заставила Уисса в'Алёра крикнуть:
– Поймайте его, друзья мои! Смерть врагам народа!
Толпа не задумываясь повиновалась. Она выкатилась на улицу и в тусклом свете уличных фонарей с ревом погналась за юношей.
Тот бежал в сторону полицейского участка Восьмого округа. Промчавшись по извилистым улочкам, он достиг заветной двери на целую минуту раньше, чем его преследователи. Захлопнув за собой массивную дверь и задвинув засов, жандарм поднял тревогу, призвав к оружию дюжину своих товарищей. Несколько мгновений спустя сторонники Уисса в'Алёра заколотили в стены и двери. Преграда лишь еще больше распалила их ярость.
Какое-то время толпа осыпала блокгауз оскорблениями Рё камнями. РќРѕ окованные железом дубовые двери стояли прочно. Затем РёР· СѓР·РєРёС… Р±РѕР№РЅРёС† второго этажа раздались выстрелы, Рё РґРІРѕРµ нападавших рухнули. Остальные шарахнулись РІ стороны. Ртут самому предприимчивому РёР· мятежников пришло РІ голову поджечь РґРѕРј. РР· близлежащей конюшни натащили соломы, сложили ее РїРѕ всем четырем стенам Рё подожгли. Заплясали языки пламени, клубы едкого дыма окутали участок. Наконец деревянные стены загорелись, Рё толпа ликующе завыла. РњРЅРѕРіРёРµ взялись Р·Р° СЂСѓРєРё Рё пустились РІ пляс. Люди радостно обнимались, потом С…РѕСЂРѕРј запели, размахивая кулаками.
Попавшие в ловушку жандармы не могли больше выносить жара и дыма. Еще несколько минут – и они бы задохнулись. Двери распахнулись, и тринадцать кашляющих, вытирающих глаза защитников вышли наружу; старший держал в руках белый флаг. Но толпа не обратила на него внимания и накинулась на жандармов. Все они погибли – одних забили до смерти, других вздернули на фонарях. После этой победы мятежники еще долго плясали и пели возле пылающего блокгауза. В ту летнюю ночь Восьмому округу повезло – ветра не было, и пожар не перекинулся на соседние дома.
Шли часы, и силы толпы стали иссякать. Возбуждение сменилось смятением, физической и эмоциональной усталостью. Не хватало вдохновляющего присутствия Уисса в'Алёра, а каждая минута приближала появление Усмирителя толп. Что бы там ни говорил Уисс, ни один из мятежников не хотел бы встретиться лицом к лицу с шерринским Усмирителем. Потихоньку толпа стала расходиться. Когда Усмиритель и его свита прибыли на место происшествия, там остались лишь окровавленные трупы.
Уисс в'Алёр узнал обо всем только на следующий день. После того, как его сторонники бросились в погоню за жандармом, он остался в складском помещении один – если не считать двух родственников и пяти убитых полицейских. Хорл и Бирс присоединились к недавнему оратору Бирс раскраснелся, его глаза, обычно такие невыразительные, горели от волнения и восхищения. Сжатая в кулак ручища ритмично рассекала воздух.
Уисс снисходительно улыбнулся, но его требовательный взгляд был устремлен на отца. Тот молчал. Он казался потрясенным, подавленным, чуть ли не сломленным.
– Ну? – подступил к нему Уисс. – Что скажешь?
– Надо побыстрее уходить отсюда, – пробормотал Хорл после паузы, так и не взглянув на сына. – За тобой теперь станут охотиться. Нужно получше спрятаться.
– Нужно, так спрячусь. – Уисс с улыбкой оглядел зал, по которому все еще ползали багровые клубы пара – напоминание о ярости толпы. Они были видны только отцу и сыну. Уисс глубоко вздохнул, выпрямился и расправил плечи. – Спрячусь. Но ненадолго.
9
Долгое хлопотливое лето наконец подошло к концу. Словно была сброшена толстая перина жаркого воздуха, давившая на Шеррин. Наступили прохладные длинные ночи, а дни, прежде удушливые, сменились сносными, потом приятными, затем и вовсе чудесными. Пришло прекраснейшее из времен года, и ветерок, влетавший в открытое ландо Цераленн по Рувиньяк, бодрил и сулил перемены.
«Перемены РјРЅРµ РЅРµ нужны, СЏ РЅРµ хочу РёС…, – сказала себе Рлистэ. – Р’СЃРµ Рё так прекрасно».
Ландо проехало под старой мраморной аркой и покатилось по проспекту Парабо. По правой его стороне стояло единственное коммерческое заведение, которому было позволено вести дела в этом аристократическом квартале, и кондитерская Крионе продавала здесь всяческие кулинарные чудеса, превосходившие по красоте и вкусу творения лучших кухонь Возвышенных. Скульптуры мастера Крионе из темного и белого шоколада, сформированные им шоколадные кремы и трюфели, его фантазии в жидком сахаре, иногда увенчанные живыми цветами, иногда – ограненными вручную сахарными «бриллиантами» или листком настоящего золота, – все это частенько украшало королевские столы и дома, и за границей. Теперь, похоже, все это осталось в прошлом. Заведение Крионе закрыто и пусто. Все стекла выбиты, дверь болтается на покосившихся петлях, вывески и след простыл, фасад цвета сливок почернел от огня. На сравнительно уцелевшей части стены кто-то нарисовал большой алый ромб, ставший эмблемой партии Народного Возмездия. Красный цвет был выбран, чтобы выразить гнев, а форма ромба несла двойной смысл – алмаз, как драгоценный камень, символизирующий финансовое возмещение ущерба, понесенного простым народом Вонара, а также как самый твердый из известных материалов, что выражало непреклонную решимость экспроприационистов.
Рлистэ презрительно скривила СЂРѕС‚.
Мастер Крионе был художник, своего рода гений, общественное достояние. Рвместо уважения и восхищения, которых он заслуживал, ему пришлось пережить насилие со стороны озлобленных идиотов, явно настроенных разрушить все, что есть изысканного в мире.
– Варвары, – сказала она вслух.
– Дьяволы, госпожа, – кивнула Кэрт. – Злобные дьяволы они, эти экс… экспроты, или как их там. В общем, экспры.
– Не понимаю, почему жандармерия РЅРµ положит конец РёС… выходкам. Позволять РёРј хулиганить РІ таком районе – непростительная небрежность. РћРЅРё что, принимают Парабо Р·Р° Крысиный квартал? Рто просто возмутительно!
– Может, жандармы-то боятся, госпожа. То есть, после всей этой заварухи в Восьмом округе три месяца тому…
– Ну, это просто РЅРёРєСѓРґР° РЅРµ годится. Жандармам бояться РЅРµ полагается. РРј платят Р·Р° то, чтобы РѕРЅРё защищали порядочных горожан РѕС‚ преступников. Если РѕРЅРё РЅРµ СЃРїРѕСЃРѕР±РЅС‹ выполнять СЃРІРѕРё обязанности, значит, РіРѕСЂРѕРґ должен нанять РґСЂСѓРіРёС….
– Может, это и правда, госпожа, но что я-то говорю, – не хотела бы я встретиться с кем-нибудь из экспров темной ночкой. А вот как на духу вы бы не забоялись?
– Нет, – качнула головой Рлистэ. – Что-РЅРёР±СѓРґСЊ РѕРґРЅРѕ: или презрение, или трусость. РЇ РЅРµ СЃРїРѕСЃРѕР±РЅР° бояться таких неотесанных Рё тупых негодяев. Ртебе РЅРµ годится.
РќРµ зная, что сказать, РљСЌСЂС‚ пожала плечами. Ландо проехало дальше Рё наконец остановилось Сѓ РѕСЃРѕР±РЅСЏРєР° Цераленн РІРѕ Р СѓРІРёРЅСЊСЏРє. Рлистэ РІ сопровождении служанки вышла РёР· экипажа. Прежде чем РѕРЅРё добралась РґРѕ дверей, перед ней выросла знакомая высокая фигура РІ чем-то серебристом. Кавалер РІРѕ Мерей спустился РїРѕ безукоризненно чистым ступенькам РёР· песчаника, встретил Рлистэ РЅР° полпути Рё склонился Рє ее СЂСѓРєРµ. Р’ ответ РѕРЅР° присела РІ реверансе. Рто была РёС… первая встреча лицом Рє лицу СЃ той ночи, РєРѕРіРґР° РёС… представили РґСЂСѓРі РґСЂСѓРіСѓ, РЅРѕ такие люди РЅРµ забываются.
– Возвышенная дева, мерцание свечей в тот летний вечер не позволило показать вашу красоту в истинном свете. Зато дневной свет осени свидетельствует истину – я вижу, что вы расцвели, превзойдя любые ожидания. Примите мое восхищение.
– Ваше превосходительство. – Рлистэ СЃРЅРѕРІР° сделала реверанс, сдержанно улыбаясь, уверенная РІ своей совершенной, холеной красоте, радуясь комплименту, превосходной РїРѕРіРѕРґРµ, отточенной учтивости Рё галантности РІРѕ Мерея. В«Рменно такой, – думала РѕРЅР°, РЅРµ облекая СЃРІРѕСЋ мысль РІ слова, – такой Рё должна быть жизнь». Рлистэ РЅРµ подыскала остроумного ответа, РЅРѕ если РѕРЅ собирался продолжать диалог СЃ СЋРЅРѕР№ Рё пользующейся успехом фрейлиной Чести, то ему Рё надлежало взять РЅР° себя бремя изобретательности.
– Возвышенная дева, уделите мне одну минуту. – Он, собственно, загородил ей дорогу, не оставляя иного выбора. – Молю вас о снисхождении.
– О снисхождении, кавалер? Я могла бы поручиться за свою почтительность и уважение, но говорить о снисхождении было бы с моей стороны самонадеянно.
– О, вы быстро обучаетесь, почти так же быстро, как сама мадам Цераленн, но не будем играть словами – дело столь неотложное, что этой роскоши мы просто не можем себе позволить. Возвышенная дева во Дерриваль, я прошу вас о помощи. Помогите мне убедить вашу бабушку как можно скорее уехать из Шеррина.
«Он шутит, что ли?В», – недоумевала Рлистэ. Однако РїРѕ РІРёРґСѓ РІРѕ Мерея было РЅРµ похоже. Р’ живых, молодых глазах, горящих РЅР° его лице, слегка поблекшем РѕС‚ прожитых лет, РЅРµ промелькнуло Рё тени улыбки, скорее, взгляд его был мрачен. РћРЅР° почувствовала, что РѕРЅ сейчас скажет нечто такое, чего ей РІРѕРІСЃРµ РЅРµ хотелось слышать.
– Я вижу в ваших глазах вопрос. Позвольте мне сразу же ответить вам: оставаться здесь все более опасно для нее, да и для вас и всех ваших родных. Город полон фанатиков, одержимых жаждой убийства. Тайные общества, партии всех мастей, анархисты, разнообразные лиги кровожадных мятежников плодятся и множатся, как крысы в сточной трубе. Рхотя все они разрознены, относятся друг к другу с подозрением, расколоты на соперничающие секты, их объединяет ненависть к Короне и Возвышенным. Они неистовы, решительны и энергичны. За годы направленных усилий они преуспели наконец в том, чтобы разжечь ярость горожан, и теперь катастрофа неизбежна. Спасение только в бегстве, и вы должны убедить в этом свою бабушку.
РћРЅ умолк, Рё Рлистэ воззрилась РЅР° него. РќРёРєРѕРіРґР° еще ее тайные, скрытые страхи РЅРµ высказывались СЃ такой ясностью, Рё первым ее поползновением было отрицать Рё возражать. РћРЅР° решительно тряхнула головой.
– Сударь, ваша обеспокоенность делает вам честь, но вы наверняка преувеличиваете. Если бы дела обстояли столь плачевным образом, тогда мы стали бы свидетелями массового исхода Возвышенных. Но этого ведь нет – жизнь идет своим чередом, и так оно и должно быть. Нас посчитают неразумными и малодушными, мы уроним наше достоинство, если пустимся в бегство из-за недовольства кучки крестьян! – Она улыбнулась, словно разговор казался ей забавным.
– Лучше умереть, чем показаться недостойным – что ж, это чувство свойственно Возвышенным.
– Умереть? – Улыбка на ее лице растаяла. Кэрт, стоявшая позади, издала странный звук, словно мышка пискнула.
– Вы, как Рё большинство наших РїСЌСЂРѕРІ, недооцениваете меру Рё значение этого «недовольства кучки крестьян», как РІС‹ изволили выразиться. Вероятно, неведением Рё объясняется безмятежность Возвышенных перед лицом надвигающейся опасности. Рђ известно ли вам Рѕ недавних событиях РІ Шеррине? Знаете ли РІС‹, например, что тюрьмы переполнены предателями Рё заговорщиками? Ежедневно РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґСЏС‚ РІСЃРµ новые аресты. Знаете ли РІС‹, что экспроприационисты теперь столь многочисленны Рё агрессивны, что уже РЅРµ утруждают себя конспирацией Рё собираются прилюдно, чтобы подтолкнуть РіРѕСЂРѕРґ Рє мятежу? Никто РЅРµ смеет упрекнуть РёС…. Рђ известно вам, что запрещенными трудами РЁРѕСЂРІРё Нирьена открыто торгуют РЅР° улицах Рё его опасное красноречие находит приверженцев даже среди образованных классов? Рзвестно ли вам, что РІРѕ РјРЅРѕРіРёС… РіРѕСЂРѕРґСЃРєРёС… кварталах небезопасно появляться Возвышенным РЅРµ только ночью, РЅРѕ Рё днем? Рвозможно ли, чтобы РІС‹ Рё ваша бабушка, несмотря РЅР° РІСЃРµ эти тревожные признаки, РїРѕ-прежнему оставались РІ блаженном неведении?
– До меня доходили разные слухи, РЅРѕ СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° особенно РЅРµ задумывалась над РЅРёРјРё, – нехотя согласилась Рлистэ. Ей РЅРµ особенно приятно было продолжать столь тяжелый разговор, РЅРѕ кавалер РїРѕ-прежнему загораживал РґРѕСЂРѕРіСѓ. – Рто дело жандармерии, РЅРµ так ли?
– Величайшим безрассудством было бы ожидать, что несколько подразделений городской полиции, посредственно обученные и экипированные, смогут защитить нас от надвигающейся грозы.
– Ну, тогда солдаты, армия и Королевская гвардия.
– Они не устоят против всего населения. Более того, среди них наверняка найдутся сочувствующие другой стороне.
– Против всего населения?! Полноте, это безумие! Большинство людей законопослушны и верны своему королю.
– Дитя мое, да оглянитесь же вокруг! Народ жаждет крови.
– Нас, как и в прежние времена, защитят Чары Возвышенных.
– О, эти знаменитые Чары! Боюсь, у нас их не такой уж значительный запас. – Складки у рта во Мерея обозначились еще резче. – Скажите мне, Возвышенная дева, вы-то сами владеете ими?
– Я лично нет, и что же? Зато мой дядюшка владеет Чарами в совершенстве, и наверняка есть много таких же, как он. Так что я на самом деле не верю, что есть основания бояться. Собственно говоря, я уверена, что все эти беспорядки и уличные сборища вскорости прекратятся, когда похолодает. Снег и ледяные ветры разгонят этих крикливых смутьянов по домам, где они сразу позабудут о своем недовольстве. В конце концов, «в могуществе природы обретет Человек истинную гармонию», – процитировала она.
– Да, я читал фантазии Рес-Раса Зумо. Его представления обаятельны и наивны, как чувства одной известной мне юной фрейлины Чести. Послушайте, юница, надвигается беда, и она угрожает всем нам, шерринским Возвышенным. Я пытался предупредить тех, кого это касается, но безрезультатно. Способность Возвышенных к самообольщению не имеет границ, и мне никто не верит. Мне безразлично, что будет со мной, но ваша бабушка – иное дело. С ее изысканностью и совершенством она – олицетворение всего того, что мечтают уничтожить эти дикари. Я обратился к ней с предостережениями, но она слишком горда, чтобы думать о самосохранении. Вот почему я ищу понимания у вас, в надежде на более острый инстинкт молодости. Пока еще есть время, вы должны увезти отсюда Цераленн. Вы понимаете?
– Сударь, – этот невероятный диалог изумлял ее все больше, – чего вы ждете от меня?
– Только одного – чтобы вы поговорили с ней. Она чрезмерно гордится вами, очень привязана к вам, и ваши уговоры способны на нее воздействовать.
– О, я так не думаю. На мадам ничьи уговоры не действуют.
– У нее твердый характер, РЅРѕ РЅРµ настолько, как РѕРЅР° стремится показать. Если РѕРЅР° вам хоть сколько-РЅРёР±СѓРґСЊ РґРѕСЂРѕРіР°, РІС‹ должны каким-то образом уговорить ее уехать. РћРЅР° может отправиться РІ РѕРґРЅРѕ РёР· СЃРІРѕРёС… поместий, там безопасно. Рли РІС‹ РѕР±Рµ можете вернуться РІ Дерриваль.
– Уехать РёР· Шеррина РІ Дерриваль? РќРѕ это невозможно! – воскликнула Рлистэ, слегка передернув плечами. Р’ последнее время РѕРЅР° усвоила презрение РєРѕ всему провинциальному, свойственное шерринскому РґРІРѕСЂСѓ.