Татьяна Воловельская
      Последний день Рамадана
      Азиз принес тухлый чай и одним рывком вылил все ведро на пол. Мне захотелось отвернуться - уж больно старательно выполнял он свои новые обязанности.
      Азиз, - вымученно улыбнулся ему Сахид, - хабиби, знаешь, где находится Малая Брейха?
      Ана? - переспросил мальчик по-арабски, беспомощно крутя головой. Английский в местных школах почти не учат.
      Да.
      Нет. То есть я не знать, господина, где Малая Брейха.
      Черт с ним, сходи в Адун Алейла, достань нам папирос.
      Мне стало неловко. Азиз уже бегал в Адун раз пять - за питой, за мясом, за финиками и прочей снедью, которая лежала за рыжим мешком Сахида в подвале... Я хотел намекнуть своему другу, что пора прекращать это форменное издевательство, но промолчал.
      Ведь все, как уверял меня Сахид, абсолютно все делается для блага мальчишки. В конце концов, ведь нельзя допустить, чтобы Азиз случайно или преднамеренно услышал один из тех пикантных анекдотов, которые Сахид усвоил от одного еврейского солдата в Рамалле.
      Я проследил взглядом, как за Азизом захлопывается старая, повисшая на своих железных костях дверь, и, крикнув ему вдогонку "дир бэлек", достал из-под стула бутылку марочного вина. Его вывезли из Бейрута, который в спешке оставляли раненные террористами израильские солдаты. Ахля.
      С риском оказаться в первых рядах сброшенных с Шинвата, после того, как пробьет мой смертный час, я, причмокивая, разлил вино в тонкие серебристые бокалы.
      Какой глаз, - горько усмехнулся Сахид, наблюдая за мной - алмаз в семь каратов. На тебя посмотреть, будто всю жизнь этим занимаешься. Ну-с, что там у нас, - он заглянул в разложенные перед ним карты и присвистнул, как самые отчаянные блефовщики, - я тебя срежу на твоих же пасах.
      Ройал флеш, - подмигнул я ему, - обеспечь.
      Наступила тишина - он что-то подсчитывал про себя.
      Смотрите, какую бритву я купил, - громко похвастался голос за дверью. Это был наш третий товарищ, мой сводный брат - Али.
      Али стоял в дверном проходе, колеблясь - входить ему или нет - Иду бриться, - решил он в конце концов.
      Смотри не поранься, - предупредил его Сахид, - наверняка ведь, фальшивка.
      Али развернул пакет с прибором и, пожав плечами, сказал.
      Тут написано "безопасное бритье". Джафар?
      Да?
      У меня было опять тоже видение... Только в этот раз все стало намного реальнее.
      Старик в белом?
      Да.
      Он спускался с горы и поражал нас молниями?
      Нет. Он спускался с Небес и из его рук,- Али отвернул свой рукав, и впился а него взглядом, будто рассчитывал увидеть там нечто сверхъестественное - оттуда сочился смертоносный свет.
      Я думаю, тебе надо успокоиться, - я еле подавил раздражение.
      А я думаю, что пришло наше время. Кто-то там на небе решил свести с нами счеты.
      Когда он вышел во двор,я повернулся к Сахиду. Тот задумчиво водил пальцем по стеклу.
      - С ним нужно что-то делать, иначе у него окончательно поедет крыша.
      Сахид промолчал и я подозрительно просверлил его взглядом.
      Только не говори, что ты веришь в видения Али.
      Я верю в Проклятие.
      Ну почему, Сахид?! - в бессильном отчаянии выкрикнул я.
      Я знал о чем он сейчас думает и каков будет его ответ, вернее то, что он независимо от здравого рассудка, считал абсолютной правдой - и самое обидное, я ничего не мог поделать с этим.
      Возможно, все дело было в том дне - дне, с которого все началось, и для которого Сахид поставил свою собственную точку отсчета. Это был тот день, скорее даже вечер, когда одна сумасшедшая старуха, о которой никто не слышал прежде, предсказала его отцу, что род Зудаха проклят Аллахом и будет истреблен в последний день Рамадана. "Она так и сказала, - произнес старший Зудах с недоброй искрой во взгляде, - истреблен." "Проклятие Аллаха не убивает, - разъяснил ему мой дед, ныне покойный, - оно сжигает душу человека ярким огнем и после этого от нее остается только пепел, который не едят даже духи гиен".
      В те далекие дни меня это очень рассмешило. Я думал - " Неужели быть истребленным и быть убитым - это разные вещи?".
      Сахид меня смерил мрачным взглядом.
      А чего я в это не должен верить? Разве мы не пытались искать виновных среди людей?
      Я кивнул. Действительно. Не было ни одной вещи, которую мы бы не пытались сделать. Но усилия, которые были брошены нами на раскрытие этой тайны пока что, как говорят в этих местах, разрушали только ветер. "Ветер нельзя преодолеть - учили нас бедуины - он забирает силу даже у самых сильных".
      - А ты, Джафар - крикнул он, сдерживая клокотавшую внутри злость- если ты до сих пор думаешь, что во всем виноваты люди, то зачем тогда нарушаешь законы Корана и правоверных?
      С тех пор как погиб мой отец и братья, - честно признался я, - мне стало плевать на все законы вместе взятые. Очень трудно верить в Бога и постоянно желать кому-то смерти.
      Я отложил карты - играть внезапно расхотелось. Сахид отвернулся, делая вид, что ищет что-то у себя в сумке, но я знал, что причина в другом. Мой старый дружище Сахид ...
      Подойдя к окну, я зачерпнул на старом ветхом подоконнике горстку пыли вперемешку с мелом и размазал ее по руке. Линия жизни поблекла и растрескалась.
      Надо убрать, - пробормотал я, - у нас очень грязно.
      А черт с ним, - махнул рукой Сахид, сморкаясь, - какая нам разница?
      Я пожал плечами. День клонился к закату, и мне вдруг послышалось, как ветер доносит до моего уха брезжащие на жаре звуки. Аллах акбар... Аллах акбар... Втянув голову в плечи, я ударил что есть силы себя по лбу. Боль встряхнула меня и заставила отвлечься от навязчивого видения. Я подкурил сигару. Стало легче.
      Сахид пристально посмотрел на меня, но ничего не произнес.
      - Мы с отцом часто навещали одного муллу, - сказал я ему, - он говорил, что те кто молится как положено правоверным, не умрет никогда.
      Но мой отец погиб, несмотря на то, что молился! От этих мыслей мое сердце заливается потоком горячей, неуправляемой крови.
      Сахид сидит желтее пустыни. Его губы еле удерживают тлеющую сигарету, а глаза неподвижно смотрят вперед. Я проклинал себя за то, что начал этот разговор.
      Давай выпьем, - я подставил стаканы, и не глядя, выплеснул в них остатки вина, - выпьем, Сахид.
      Он одернулся, и мельком окинув меня взглядом, взял свой стакан.
      - Да.
      В его черных глазах по - прежнему была пустота, но я не обманывался этим. За этой пустотой находилась и жаждала крови наша Клятва, данная 14 месяцев назад - в черный Рамадан.
      Щелк. Спустя год и два месяца События Того Дня напоминали отлично смонтированный фильм, в котором все эпизоды, отточенные моей памятью, навсегда застрявшей в нем, стали настолько реальными, что казалось еще секунда - и я их воссоздам оттуда.
      - Джафар, - Сахид повернулся ко мне, яростно раскачиваясь в наспех отремонтированном после прошлой стычки стуле, - черт возьми.... Черт возьми, Джафар! Пока у нас связаны руки, мы ничего не сможем сделать - одни лишь слова ( он сбросил на пол мои карты), слова, слова. Я так не могу. Нам нужно возвращаться в Иорданию.
      - Как? - я непроизвольно дотронулся до головы, словно приготовился от кого-то защищаться, - каким образом?
      Интересно послушать, что он на это скажет. Или не скажет. Что было бы скорее хорошо, чем плохо, если забыть на мгновение о ставках, которые сгоряча были заброшены в этот неуютный, пыльный клочок земли .
      - Все, что я могу сейчас сказать - это то, что нам нужно возвращаться сказал он, доводя стул до невероятной скорости вращения, - если мы не рискнем, мы проиграем. Я хочу разыскать старую ведьму... Я хочу еще раз все проверить сам.
      Он вздохнул и умоляющим тоном прибавил.
      - Только не говори, что тебе не надоело действовать вслепую!
      Этот разговор - этот и сотни наподобие этого, меня доводили до состояния полного изнемождения.
      - Если мы вернемся , нас тут же схватит полиция, - произнес я старательно и убедительно, - ведь ты не хуже меня знаешь, Кого именно они подозревают в убийстве 12 человек. Ты же не хуже меня знаешь, что этот старый придурок Джамили ненавидит Али лютой ненавистью еще с того самого дела... И если мы поступим как ты предлагаешь, то нам - капут, как говорится, по всем законам шариата. И твой праведный гнев, между прочим, этого никак не отменяет.
      Сахид с ненавистью сплюнул.
      - Да, черт возьми, я знаю об этом. Джафар, нам не стоило уезжать из Амана. Это была самая дурацкая из твоих с Али идей!
      Обухом по голове. Вот так вот. Оказывается, в его глазах виноватым всегда был я. Али он назвал так, для отвода глаз, чтобы я не умер от угрызений совести прямо на месте.
      Возможно, в тот день я действительно совершил непростительную ошибкуошибку, которая теперь могла стоить нам жизни. Увы, я до сих пор был склонен считать себя правым - одно из немногих вредных качеств, которое мне досталось по наследству от честолюбового, но наивного юноши которым я был до Черного Рамадана. Эта часть меня успевала находить нужные объяснения всему, еще до того, как реализовывались мои интуитивные страхи.
      А сейчас моя интуиция подсказывала мне, что самой большой угрозой для нас - кроме Призрака, разумеется, является начальник аманской полиции Ахмед Джамили. Вражда между ним и " Амадеусом" началось с того, что отец Али, бывший генеральный юристконсульт " Амадеуса", повлиял на то, чтобы Джамили отстранили от должности из-за какого-то дела от взятках. Через несколько лет, отец Али, его мать и старшая сестра погибли в автокаткастрофе. Я тогда учился во Франкфурте, в пансионате для мальчитков, и не очень помню обстоятельства этой трагедии. Сразу после этого случая, мой отец Мустафа аль-Хайед, взял Али к нам в сеамью и воспитал на равных с остальными детьми.
      Но память не убирает то, что уносит время - Али до сих пор не сомневается, что слушившееся с его семьей - дело рук Джамили, которому сразу после этого, удалось вернутся на преждний пост. Была ли злоба полицейского нацелена только против Али, который сменил отца на посту главного юриста, или тут были замешены и другие интересы- не так уж и важно. Главное было в том, что Джамили, сразу после Черного Рамадана, поклялся перед всем миром схватить нас троих - меня, Али и Сахида и повесить нас согласно законам шариата. Эту информацию мы получили через Азиза - мальчугану удавалось иногда перекупать у торговцев старые амманские газеты.
      Как писали журналисты, не отработав ни единой мало-мальски альтернативной версии, этот слуга закона в обличьи дьявола еще до начала официального расследования пообещал за наши головы кругленькую сумму.
      Но главная причина нашего бегства в "края далекие, в края враждебные" заключалась даже не в нем, а в нашем враге, которого мы до сих пор не видели и не знали. Сахид утверждал, что он невидим, а Али он снился в обличии злого духа - и я бы тоже верил в это, как верил некогда в справедливость Аллаха, если бы точно не знал, что чудеса на этой земле умерли еще до моего рождения. Нашим врагом был человек. Интуицией ли, разумом - я чуял его плоть и кровь, и даже знал, чего он хочет. Но у него были отличные способности наносить удар и исчезать незаметным. За это мы его прозвали " Призраком". Одолеть Призрака было возможно только переняв его собственные правила игры, что было совершенно исключено в Аммане, где нас троих знала каждая собака.
      Копаясь дальше в себе я знал, что где-то на донышке сознания, я наткнусь еще на один страх, пригнавший меня сюда - он родился четырнадцать месяцев назад и жил поныне. Этим новым страхом был мой лучший друг Сахид, точнее, его звериная жажда уничтожать все живое. Останься мы тогда в Иордании - и я бы ни за что не поручился за жизни десятков невинных людей, которые по его мнению были причастны к событиям Черного Рамадана. Я верил, что побег, с его опасностями и трудностями вернет Сахида из царства ужаса на грешную землю. Я рассчитывал, что здесь, посреди пустыни, он научиться быть более терпеливым. Ну, возможно, я был тогда чересчур оптимистичен...
      - Чего мы добились за этот год? - Сахид забросил стул в самый дальний угол и переключился на новенький столик, - разве мы нашли убийц? Разве мы смыли с себя позор? О, Джафар, столько времени пропало впустую! Пора на наконец остановиться и признаться друг другу, что мы начали копать не с того конца огорода.
      Знакомые нотки в хрипловатом голосе. Я предчувствовал великую драку, которой, собственно, совсем не хотел.
      - Мы еще живы, Сахид - мягко напомнил я,- и это не так уж и плохо. Кроме того, ты наверняка помнишь сколько времени у нас ушло на то, чтобы выяснить тот факт, что накануне смерти мой отец обдумывал возможность крупной торговой сделки с одним из военных ведомств Ближнего востока. Я полагаю, в день убийства он собрал членов семьи именно для того, чтобы посвятить нас в детали операции. Убийца не случайно наметил этот день, чтобы свести с нами счеты. Если бы семья одобрила его решение, то по закону " Амадеуса" на следующий день был бы созван совет директоров, и сделка бы получила освещение в прессе. Но что это была за операция и почему ее нужно было держать в такой секретности- вот в чем вопрос , Сахид. Если мы на него ответим правильно, в наших сетях окажется убийца.
      Он был не согласен.
      - Да ну? Ты говоришь мне о халве, а я тебя спрашиваю о лукуме! Если все было как ты говоришь, и во всем виновата эта чертова сделка, ответь мне пожалуйста - как могло получиться, что в деловом мире о ней никто не знал? Операции такого масштаба, насколько я знаю, невозможно хранить в тайне. Существует множество способов утечки информации, даже без ведома заинтересованных лиц. Я уже молчу о тебе , Джафар - твой отец всегда доверял тебе самые сокровенные тайны " Амадеуса". Как получилось, что ты ничего не слышал об этом?! Я отвечу тебе как! Это потому что, вся эта сделка исключительно плод твоего воображения, Джафар. А собрания по окончанию поста - событие даже более чем рядовое. Смотри, Джафар: как-бы в твоих сетях не оказался воздух! Как упрямый ишак видит у себя перед ногами только кусок земли, так и ты твердишь мне об этой сделке - сделка, сделка, сделка... Как-будто все убийства на этой земле совершаются только из-за денег!
      Его монолог он сопровождал громким постукиванием стола, одна ножка которого уже отвалилась во время нашей предыдущей дискуссии на ту же тему.
      - Нет, конечно, - я покачал головой, - Но убийство директора крупнейшего химического завода в страна и его первого заместителя - такое убийство наводит на определенные мысли, Сахид.
      - Ты большой фантазер, Джафар, - покачал головой мой друг, всем своим видом показывая, что он считает меня упрямым ослом, - я, может быть, не такой большой экономист как ты, но даже мне видно - то что ты говоришь глупо. Ты сам делал экономические анализы, нет? Ты сам, Джафар, клялся и божился всеми пророками, что временный директор "Амадеуса", твой двоюродный дядя Абдулла ведет честную игру. После того, как случился этот кошмар и весь рынок полетел к чертовой бабушке, ему не только удалось сохранить " Амадеус" на плаву, но даже укрепить наши позиции. Компания потеряла самый мизер - 4 процента акций и какой-то бункер для хранения химикатов. Что касается "военного ведоства" как ты его называешь - что ж, твое право так думать.
      Мы подошли к критической точке, когда я точно знал. что мне нужно говорить. Это в меня вселило уверенность, хотя совсем ненадолго.
      - Вот это меня и удивляет, черт подери!- я стукнул кулаком по столу, именно это, Сахид!.
      Мельком я проверил его реакцию. Ее не было и я продолжил.
      - Сахид, вот уже в течении полугода я спрашиваю себя -" зачем убийцам нужен был " Амадеус", если он им совсем не нужен?" Конечно, я сейчас не имею доступа к ресурсам компании, чтобы отслеживать все подводные течения, но, с другой стороны, признаюсь тебе не без ложной скромности, что после двух лет работы на посту главного менеджера , мне было достаточно той толики информации, что я имел, чтобы оценить картину происходящего. И надо признать, я в большой растеряности - за целый год убийца не предпринял ни одной попытки взять " Амадеус" под свой контроль. Это было бы логично только в одном случае - если бы этим убийцей оказался мой дядя или его сын - в данной ситуации прямой наследник " Амадеуса". Но очевидно, что они встали у руля власти только потому что их к этому принудила ситуация. Их вины непосредственно здесь нет.
      А все это взятое в сумме, означает следующее, Сахид - то что замышляет Призрак - это бомба замедленно действия. И она либо очень хорошо припрятана, либо валяется у нас под самым носом. Пойми, мой друг, я лишь стараюсь понять, какого именно момента ждет убийца, чтобы повторно нажать на маленькую кнопочку и пролить свежую кровь!
      Он взревел. Судя по тому, что он сказал мне дальше, я сделал вывод, что он не понял ни единого слова из того, что я пытался ему внушить.
      - Ты и в самом деле идиот, Джафар!!! Разве ты не понимаешь, что ни один конкурент не станет играть в такие сложные игры - бомбы, кнопки, цепочки, звенья... Мы проверили - по твоему же собственному настоянию, все "бизнесубийства" в этом регионе за последние семь лет. И что же? Все они с точностью до секунды были совершены по одному сценарию - едет машина с жертвой, появляются люди в черных масках и расстреливают ее. Деньги в руках у убийц. Все, финита.Убийства наших семей - это нечто другое, чем бизнес. Неужели ты и впрямь такой упрямый осел, что отказываешься от очевидного?
      - Что ты имеешь в виду под "очевидным"?
      - То, что они были убиты нечеловеческим способом.
      - Дай мне немного времени, - я попросил его, чувствуя как противный, твердый ком появляется в моем пересохшем горле.
      - Я устал ждать , Джафар, - прошипел он, перемещаясь по комнате звериными прыжками.
      - Я тоже устал, Сахид, - я отвернулся к стене, - И поэтому хочу отдохнуть. Все остальное- это так,к слову о Ливане, - уже поздно менять.
      - Слишком поздно, - он со злостью посмотрел на меня, - и мне наплевать на деньги, Джафар. Ты это знаешь?
      - Да.
      - С ними или без них - я не вижу для себя будущего.Я проклят и погибну вслед за моей семьей. В последний день Рамадана....
      - Завтра последний день Рамадана, - напомнил я ему, - вот увидешь - это будет самый обычный день.
      - Сомневаюсь.
      Сказав это, он подхватил оставшуяся бутылку и шатающейся походкой вышел во двор.
      Хотел бы я сказать, что остался один в комнате...
      Сколько я себя помнил, все важные деловые встречи семей, принадлежащих к верхушке " Амадеуса" проходили в загородном доме отца. Это было очень необычное место - уединенное и тихое, отец построил его специально для нас меня и моих трех братьев. Будучи детьми мы проводили здесь не менее трех месяцев в году, играя в розовом саду и купаясь в прохладных озерах неподалеку.
      Когда мы выросли и стали помогать отцу в его делах, он оборудовал в доме небольшой конференц зал, чтобы в семейном кругу обсуждать текущие дела " Амадеуса". Помимо нашей семьи - аль-Хайед, в этом участвовали также члены семьи Сахида - семья Зудах и Мустафа Нахель, отец Али - пока был жив. Как я уже говорил, Нахели были юристами нашей компании, а отец Сахида занимал пост вице- президента. Сам Сахид работал в отделе по связям с общественностью и делал неплохую карьеру.
      Очень часто во время подобных сходок, мы ходили купаться на озеро, точнее искусственный водоем, расположенным в семи минутах ходьбы от дома , где веселились и дурачились до полного изнемождения.
      Так было и в день окончания прошлого поста. Был вечер и мы только-только приехали в дом. Сначала мы играли в какую-то детскую игру, а потом кто-то предложил пойти скупнуться, кажется, это был Сахид, на которого Али вылил бутылку с грязью. Но все кроме меня и Али отказались утомительная поездка отняла у них силы. Я часто задаю себе вопрос- а если бы они согласились, спасло бы это им жизнь? Купание отняло у нас от силы полчаса. Веселые и ободреные вечерней прохладой воды, мы вбежали в розовый сад, откуда начиналась просторная веранда двухэтажного строения.
      Первое что я увидел, зайдя во двор - это кресло, в котором полулежала моя мать. Приближаясь, я краем глаза отметил, что два моих друга поднимаются по внешней лестнице на второй этаж, куда в особо жаркий полдень прятали детей от солнца. Подойдя к матери, чья тонкая рука, выронившая книгу беспомощно болталась в воздухе, я опустился на корточки и позвал ее.
      Она не шевелилась. Тогда я дотронулся до нее, улыбаясь, все еще в наивном и счастливом неведении.
      И лишь когда ее обмякшее тело плавно сползло из кресла на землю, меня парализовала страшная догадка, в которую я до сих пор до конца не верю. Не помня себя от ужаса, я поднял ее и посадил обратно в кресло, а затем начал хлестать по щекам и трясти за плечи. Именно в этот момент , когда на затворках моего разума вспыхнула мысль об ангеле смерти, я услышал нечеловеческий душераздирающий крик Сахида. Он нашел мертвой свою трехлетнюю сестру.
      Погибли все, кого мы оставили дома полчаса назад. Двенадцать человек, 10 из которых были нашими родными и двое охранников. На их телах не было никаких признаков, которые бы указывали на насильственную смерть, как и в доме не осталось ни одного следа, который бы говорил о борьбе или о присутствии здесь посторонних лиц. Как Мертвое королевство, в котором все вдруг внезапно уснули по приказу злой феи.
      В ту же ночь мы похоронили их в пустыне, дав друг другу Клятву мстить до тех пор, пока каждый из убийц не погибнет мучительной смертью.
      После этого мы обшарили каждый кустик, каждую тропинку в округе - в надежде найти хоть малейшую зацепку, которая выдаст убийц. Напрасный труд будто бы злые силы спустились с небес в это уединенное место и поразили сердца наших близких.
      Я не сказал о самом главном - наш дом окружал высокий забор, возведенный таким образом, что ни один из смертных не мог перелезть через него, не сломав при этом себе позвоночник. Через каждые три метра по его периметру были установлены микроскопические видеодатчики, фиксирующие все происходящее с внешней стороны дома на пленку. Кому-то это покажется странным, но наша семья всегда заботилась о безопасности, с тех пор, как был погибли Мустафа и Ясмин Нахель.
      В заборе было двое небольших ворот - главные и детские. Их так назвали потому что мой отец приказал украсить ручки персонажами из сказок Шахеризады. Каждые из двух ворот имели специальный цифровой код, известный только скмерым людям - моим родителям, отцу Сахида, моему старшему брату все они погибли в тот день и нам троим.
      Даже допустив на секунду, что чей преступный мозг мог расшифровать этот сверхсложный код, неразрешенным оставался вопрос, почему видеодатчики с наружной стороны забора не зафиксировали никаких изменений. Я нашел на этот счет два объяснения: убийца либо все время полз по земле - на таком низком расстоянии датчики нашей модели, оказывается, были бессильны, либо его сбросили с какого-нибудь летательного аппарата. К сожалению, ни одна из этих версий не выдерживала строгой критики. На мягкой земле возле ворот не оставалось никаких следов, кроме наших собственных , а самолетно-вертолетная идея была слишком фантастична, так как в момент совершения убийства мы находились максимум в семи минутах ходьбы от дома, и пролетающий над нами летательный аппарат, мы бы наверняка не могли пропустить.
      В этом деле существовало еще одно обстоятельство, которое окончательно запутывало и без того неясные догадки. Когда Сахид хоронил своего отца, из его руки выполз гигантский черный паук. Черный паук "хашия" - символ вечного проклятия Аллаха. Именно о таком пауке отцу Сахида и рассказала старая колдунья. И я знал, что в районе нашего дома таких пауков отродясь не было.
      Что произошло потом - вы уже знаете. Наутро, пока еще ни одна живая душа, кроме нас и убийц не знала о смерти наших семей, мы взяли все имеющиеся в доме деньги - около 20 тысяч американских долларов, и через сирийскую границу, бежали в Ливан, где осели в заброшенной хибаре в часе ходьбы до ближайшего селения. Спустя месяц, как мы здесьл пробыли, Али привел к нам в дом Азиза - бездомного мальчика, который оказался очень расторопным и полезным в хозяйстве.
      Всю информацию мы брали из открытых источников - интнернет, газеты, биржевые сводки и, конечно же, агенты, которых нанимал Сахид в Иордании там у него остались двоюродные братья , с которыми он дерджал постоянную связь.
      К несчастью, в этом деле все оказалось гораздо сложнее и запутане, чем мы думали с самого начала. Кроме того, наша изначальная рассогласованность, тормозила и без того черепашьи темпы расследования. Мне даже начало казаться, что подобный шаг тоже входил в планы убийц.
      Сахид, одурманенный идеей проклятия занимался делами крайне неохотно, и - я так подозреваю, лишь затем чтобы хоть как-то оправдать собственное бессилие. Я же, будучи категорически против "божественного гнева", упорно и настойчиво пытался доискаться до истинного мотива.. За смертью наших близких я видел всего лишь коварный замысел злого человеческого гения, который воспользовался мнительностью Сахида и проклятием колдуньи, чтобы увести нас от нужного следа.
      Первое время мне стоило большого труда убедить Сахида не разрушать мечети и оставить в покое нескольких служителей Аллаха, которые жили по соседству от нас.
      В конце концов, мы договорились посвятить этот год изучению голых фактов, и если я убежусь, в том, что он был прав, а я нет, то мы совместными усилиями приступим к более активной борьбе против высших сил. Я бессильно поморщился. Год подходил к концу, но никаких существенных доказательств у меня не прибавилось.
      Али сначала занимал мою позицию, но с тех пор, как у него, очевидно, на нервной почве начали происходить всякие видения , он начал поддерживать версию Сахида.
      Я часто сердился на Али, но он был не виноват. Ему самому эти видения дорого обходились. Он страшно похудел, осунулся, и не успевал посылать Азиза в город за лекарствами. Последнее видение, по его словам, повторялось несколько раз - это было видение старика в белом - образ Аллаха, снизошедшего на землю, чтобы покарать нас...
      Я не боялся кары. Быть может, нарушая всеми мысленными способами Коран, я подсознательно стремился к концу - который был для меня приятен и манящ, так как в моей жизни пропал почти всякий смысл, кроме мщения призраку.
      - Кто-то идет, - заметил Сахид, заходя в комнату. Его бутылка была наполовину пуста.
      Бежит, - добавил я, прислушиваясь.
      Мы встали - я увидел, как Сахид коснулся тонкого лезвия своего черного ножа- убийцы.
      Это был Азиз.
      Там человек, - крикнул он, задыхаясь от напряжения, - там лежит мертвый человек.
      Успокойся, - я встряхнул его, - где лежит?
      За полкилометра отсюда...
      Он показал пальцем куда-то на юг.
      Сахид задумался, затем сказал мне .
      Пойдем.
      Его застрелили?
      Азиз покачал головой.
      Нож?
      Я не думаю, - промямлил наш парень
      В чем дело, Азиз? - спросил заходя в комнату Али. Я заметил, что он чисто выбрит - как все неправоверные.
      Рядом лежит мертвый, - сказал ему Сахид, - мальчишка наткнулся на тело и испугался.
      Подумаешь, - Али пожал плечами.
      Азиз сидел на полу, скрестив ноги, его широко открытые глаза иногда испугано мигали.
      Тебя что-то испугало, Азиз? -подсаживаясь к нему, ласково спросил Сахид по-арабски.
      Я не знаю, - вскрикнул мальчишка, - я не испугался, но он...этот мертвец выглядел как живой.
      Так, может, он еще жив? - предположил я.
      Он мертв, - упрямо повторил Азиз, -по его лицу ползает черный хашия. А они не садятся на живых.
      Мы переглянулись.
      Ты можешь объяснить, где ты его увидел?- попросил я его.
      Он рассказал.
      Я останусь с ним тут, - шепнул Али на ухо Сахиду, - попробую успокоить и выяснить в чем дело, а Вы с Джафаром, - тут он кивнул на меня, - а Вы сходите узнайте, что это за странные мертвецы валяются на нашей территории.
      Мы взяли две винтовки, Сахид присовокупил к этому холодный арсенал и мы вышли. Дул горячий ветер.
      В этих местах всегда дует хамсин и всегда видно ослепительное небо. Небо, которое прокляло нас.
      Никого нет, - сказал я, когда мы дошли до указанного Азизом ориентира толстой палки, торчащей из каменистой земли.
      Вижу, - щурясь, произнес он.
      Мы побродили туда- сюда с полчаса и повернули домой.
      А ты не думаешь, что Азизу это просто померещилось? - предположил я, чтобы хоть как-то развеять гнетущее молчание.
      Не думаю, - мрачно хохотнул Сахид.
      Этот малый мог просто отдыхать тут, - пожал я плечами, - а потом встать и уйти.
      Может быть, - сухо ответил Сахид, погруженный в свои мысли,- а может и нет.
      Мы дошли до дома, больше не сказав друг другу не слова.
      Эй, - крикнул он, заходя в нашу хибару, но осекся. В следующую секунду, он посмотрел на меня и еле выговорил, - Джафар, там никого нет.
      Не может быть, - я разглядывал комнату из-за его плеча. Там действительно никого не было.
      Может, они на кухне или в подвале.
      Мы кинулись во внутрь, обыскивая каждый уголок.
      Нас долго не было, - рассуждал я, - они забеспокоились и пошли нас искать.
      Мы бы встретились, - отверг предположение Сахид.
      Возможно, мы просто разминулись, - я замолчал, - но ведь где-то они должны быть?! Непохоже чтобы здесь происходила какая-то борьба. Наш обычный беспо...
      Проклятие! - хрипло пршептал Сахид, и мне сделалось страшно.
      Ты думаешь, оно обернулось против нас?
      Я не знаю, - он покачал головой, - но похоже, что так.
      Надо искать какие-то следы, - решил я, - если они были похищены, а не просто вышли искать нас, должны были остаться какие-то материальные улики.
      Он осмотрелся вокруг.
      какие еще улики, Джафар?
      Должны быть какие-то улики, - упрямо повторил я, - Надо проверить оружие.
      Все наше оружие лежало на месте.
      Вот видишь, - горько усмехнулся я, - Али и шагу не сделает без своего автомата. Это чья-то провокация.
      У нас был уговор - куда-бы мы не выходили, мы всегда должны были носить с собой огнестрельное оружие. Даже у Азиза был свой маленький автоматический пистолетик.
      Это проклятие, - стоял на своем Сахид.
      - Не паникуй, Сахид, - без особого энтузиазма попросил я, - мы сейчас же выходим на их поиски. Кто-бы это ни был - похитители во плоти или таинственные силы, обращенные против нас, они не смогли бы далеко их унести.
      Мы искали своих товарищей до вечера, но напрасно. Исходив полпустыни вдоль и поперек, мы без сил заснули прямо во дворе.
      На следующее утро Сахид решил выехать в ближайший город и навести справки там. Я предложил нанять людей и он обещал подумать. Как только занялась утренняя заря последнего дня Рамадана, мы - недоспавшие и испуганные вышли во двор.
      Странное зрелище открылось нам. Солнечные лучи открывали удивительный пейзаж. Розовый свет раннего солнца разливался на каждом камне, наполняя его внутренним содержанием. А ряд каменистых холмов на востоке соприкасались с самым ярким сиянием, исходившем от круглого диска солнца и диагональных протуберанцев.
      И тут, в сиянии света, который накопился за целую ночь на этих холмах, показалась человеческая фигура. Сначала был виден только невнятный силуэт, но потом, когда он переместился за несколько метров от вершины холма, мы Сахидом могли его рассмотреть. Это был Старец, одетый в белые длинные одежды, а с головы его росли длинные белые волосы и точно такая же длинная белая борода.
      Мы с Сахидом замерли, не в силах оторваться от земли, и смотрели, как он медленно, но уверенно движется к нам. Через минуту, я уже явно различал взгляд его острых, но выцветших от времени глаз, почти скрытых за густыми черными бровями.
      "Он спуститься к нам с горы в последний день Рамадана - вспоминал я дрожащий голос Али, - белый старец с длинными белыми волосами... Он поднимет обе руки и нас поразит молния. ". Тогда я считал это полным бредом истощенного отчаянием разума.
      Проклятие, - прошептал Сахид, - к нам спустилось возмездие Аллаха.
      В следующую минуту, мне показалось, что я схожу с ума. Сахид с безумными глазами выхватил из-за пояса свой остро отточенный нож и размахивая им, бросился навстречу старику. Я кинулся за ним, пытаясь предотвратить неминуемое. Сахид - а я видел это по его фанатичному взгляду, был твердо настроен поквитаться с несчастным путником, принимая его за посланника Аллаха. Если честно, то в ту минуту я и сам был почти уверен в этом. Но мысль об убийстве без суда и следствия меня немного покоробила.
      Когда я почти догнал бегущего Сахида, произошло еще нечто более странное. Старец, увидев, что дело принимает не слишком приятный оборот, не пустился в бегство, а остановился как вкопанный и продолжал стоять так, видимо, рассматривая нас. Было удивительно, что он до сих пор не поразил нас своими молниями - время для него было самое подходящее. Но вскоре мы поняли почему... Сахид уже приблизился к нему вплотную, как вдруг старец отвернул край белого покрывала, и мы явно увидели дуло автомата УЗИ - оружие, как уверяют торговцы в Бейруте, весьма коварное и очень смертоносное.
      Теперь наступил наш черед остановиться. Краем глаза я увидел, как старик встряхивает автомат и кладет его на плечо, целясь прямо Сахиду в голову. Будто не чувствуя приближения смерти, он завороженно смотрел на Старца, как-будто в его голове где-то открылась важная истина, еще им до конца не понятая.
      Весь этот миг длился не более пяти секунд, но для меня они растянулись на долгие года. Как только я подумал об этом, произошло еще нечто более странное, что заставило меня подумать о том, что наша жизнь - скорее всего, и есть игра нечеловеческого разума..
      Раздался адский грохот и свист, и последнее, что увидел, прежде чем меня прибило к земле - это как из руки Сахида медленно выпадает нож и он сам неспеша оседает на каменистую землю. Последний день Рамадана начался.
      Очнулся я, когда на небе уже светили звезды, и сладкий оранжевый месяц касался своим рогом небольшого окна.
      И я снова закрыл глаза. Боль в груди и ногах не давала воздуху, входящему в легкие нормально струиться по телу. Ноги и ребра были туго перевязаны чистыми бинтами.
      Было какое-то чудовищное несоответствие между реальной ситуацией и спокойствием ночной прохлады. Я боялся смотреть на комнату, освещенную неясным светом луны, будто бы еще какая-то тайна, кроме безмолвной пустоты скрывалась за этими тенями..
      Из головы удивленнно вылез вопрос - а не заслуга ли это той таинственной силы, в которую я никогда не верил, но чье присутствие не раз ощущал на себе.
      Не успел я подумать об этом, как дверь скрипнула и на пороге возникла темная фигура. Она нагибается надо мной и я чувствую легкий укол шприца в левую руку.
      Легкая рябь переходит в тяжесть, наступает дремучий сон. И снится мне, что будто бы я разгадал упрямую загадку, все понял и разложил по полочком. И почему-то мне радостно в этой бесовско цветной, сладкой тишине. Мы снова вместе: я и они - семья, друзья, " Амадеус". Но не после моей смерти, а вне ее. Я снова увидел наш дом, схематично, как на карте. Стены вертятся. Пространство расширяется. Почему-то несколько раз мелькает перед взором забор и лестница, словно подсознание подсказывает мне, своему нерадивому хозяину, какой-то важный ответ.
      Потом все начинает крутится назад, но с такой бешенной скоростью, что я не успеваю разглядеть в этом водовороте ни одного лица. Есть только одно ощущение - страшная, страшная тоска. Я слышу смех за спиной. Торжествующий смех врага, который наставил на меня сзади дуло пистолета. Даже сквозь забытие я услышал собственный крик. после этого - уже никаких светлых картин. Отовсюду из темноты на меня глядят гримасы призраков. Я пытаюсь их схватить - но каждый раз, скривившись в злобной ухмылке, они исчезают, оставляя после себя лужи свежей крови. В бессильной отупевшей ярости, я молочу руками воздух.
      Человек, подобравший меня и... Сахида, мир его праху, представился доктором. Американским доктором. То, что он был американцем - пожалуй, единственная вещь в его долгом и запутанном рассказе о себе, в которую я поверил. А то, что он, путешествуя с благотворительной миссией ООН случайно проезжал по пустыне именно в том районе, где произошла стрельба - вызвало у меня лишь горькую усмешку. Понять "доктора" я мог - что ему мог противопоставить пленник, безоружный и раненый, только что потерявший верных друзей (в том, что Али и Азиз - мертвы, я практически не сомневался?
      В любом случае, я был обязан "доктору" жизнью и он понимал это как никто другой, вопрос был лишь во времени - когда он собирается этим воспользоваться. Покамест он лишь пытался доискаться, кто были люди, стрелявшие в нас и почему им так хотелось нас уничтожить. Ответа я не знал, в чем честно признася доктору - я его буду называть здесь так для удобства не менее 10 раз.
      Затем мы разговорились о жизни, точнее, говорил я, а он слушал. Я рассказал ему, что вырос в Иордании, где был сотрудником на крупном пердприятии. Закончил я тем, что кинул ему наживку.
      - К несчастью, около года назад директор и заместитель этого предприятия были убиты собственными детьми. Преступникам удалось скрыться, но их до сих пор разыскивает амманская полиция. Ну, а меня вслед за этими событиями уволили.
      Казалось, он не обратил на мой ответ никакого внимания, и мозг его в этот момент был занят другим. Мельком я посмотрел на свое отражение - шкаф напротив имел вставное стекло. С холодным удивлением я вдруг осознал, что все произнесенные мною только что слова не принадлежат ни мне, ни даже тому персонажу на стекле, поэтому обманывать доктора было необычайно легко, хотя и скучно.
      "Амадеус", правильно? - вдруг "вспомнил" доктор. Он будто подмигивал мне - я прекрасно помню этот случай. А почему вы сказали, что они были убиты своими детьми? Насколько я помню из сообщений прессы, дети также были убиты в этой бойне.
      - Нет. Вернее, не все...
      У меня вырвался ответ, прежде чем я подумал над ним.
      Доктор ненадолго задумался, а затем отошел от кровати, смерив меня, что называется, долгим пронизывающим взглядом. Какой-то миг мне даже показалось что он смеется надо мной, но я , очевидно ошибся, потому что уже через секунду лицо доктора Хиггинса излучало самое неподдельное участие.
      Допустим,- мягко заметил он,- но в любом случае, сейчас не время обсуждать такие жесткие материи, - сейчас самое важное - это ваше здоровье. Слово "здоровье" он произнес как-то неуверенно.
      Мне нужно...- я попытался встать и запнулся. Эта попытка обернулась полным крахом, и я тут же рухнул обратно. Резкая боль в области живота парализовала меня. Зря я это сделал. Ведь что мне на самом деле нужно - я пока не знал. Зато это знал мой визави.
      Ни в коем случае не пытайтесь двигаться, - закричал доктор, нервно натягивая на меня одеяло,- с ума сошли что ли? Швы могут разойтись! Покой полный покой, иначе, - и он сделал многозначительную паузу.
      К черту,- пробормотал я, желая отвязаться от страха смерти - к черту...Доктор, послушайте, мне нужно кое-что выяснить...
      Доктор скривился и не сказав не слова вышел из комнаты.
      Что знает доктор? Возможно, ничего, возможно -немного, а возможно и все. Мне было не так уж и интересно. Намного важнее для меня было то, что в день, когда произошло убийство, я - именно я, а ни кто-нибудь другой, сказал своим друзьям , что нам нужно бежать из страны - и как можно быстрее. А значит, во всем, что произошло позднее - смерть Сахида и исчезновение Али есть и моя доля ответственности.
      С самого Черного Рамадана меня не покидало предчувствие вины - вины, которую я понял только сейчас. Возможно, то же самое чувствовал и Сахид - и искал этого чертового призрака только затем, чтобы свалить на него это огромное бремя. Бремя живого, привязанного к мертвым. Я не верил в призрака, не верил в него до самого последнего момента,пока его пули не вонзились в мое тело, пока я не услышал агонизирующий предсмертный крик Сахида. И вот теперь мы, по чистой случайности, остались с ним один на один. Я и Призрак и если он все-таки существует, то у меня не было никаких шансов.
      Я осмотрел свою комнату - глухой белый квадрат, с наверняка охраняемым выходом. Да стоит ли вообще бежать? Доктор спас меня от смерти, а значит, мне нечего опасаться удара в спину от его руки. По - крайней мере, пока. В любом случае, мои раны были еще слишком глубоки, чтобы рассматривать всерьез возможность побега.
      Спустя какое-то время за стеной, возле которой я лежал послышался шорох. Вслед за этим незнакомый голос произнес по английски.
      Они уже здесь, сэр.
      Ему ответил голос доктора.
      Хорошо, Рафик. Пусть все идет своим чередом.
      Я приставил ухо к стене, но оттуда больше ничего не было слышно, и все сказаное осталось для меня загадкой. Ближе к вечеру, уже после того как доктор принес мне ужин, эти странные шорохи возобновились.
      Ночь не принесла облегчения. Все раны усердно источали боль, а мое сознание было пустым как воздух. Невидящим взглядом я смотрел на потолок, и только одна мысль навязчиво вертелась в голове- скорей бы унялась триклятая боль. Ближе к полуночи , я включил ночник возле тумбочки, а также вентилятор, потому что от жары у меня выступал отовсюду пот и тело начало невыносимо чесаться.
      Свет от ночника напомнил мне о средневековых мистериях, когда духи из полумрака входили в мир живых, чтобы забрать чью-нибудь падшую душу с собой, в царство тьмы. Не мигая я смотрел на электрический свет, пока наконец, разноцветные пятна не пошли у меня перед глазми. Но духи не появлялись- то ли с меня вышел плохой медиум, то ли они были еще слишком живы. К утру я заснул, или скорее впал в какое-то бессознательное состояние, потому что не заметил того как открыл глаза и услышал голос незнакомца, которого доктор Хиггинс называл "Рафиком".
      Доктор, больше рисковать нельзя. Его нужно убрать отсюда.
      Больше всего меня волнует, как отреагирует на это Смит. Приготовь машину, Рафик и прикажи Амиру ждать нас внизу.
      Ответа никакого не было, зато раздались шаги. Они быстро направлялись к моей комнате.
      Я выдернул из розетки шнур ночника и направил его в оборонительную позицию несломанной рукой. Это был чисто символический жест отчаяния - но я обрадовался, что именно в этот момент кусок стекла с железом оказался под рукой. В конце концов, не прикрываться же мне стыдливо простыней как какая-нибудь невпопад развращенная девица в ожидании правосудия Аллаха?
      Дверь открылась и в нее вошел доктор и Рафик - здоровенный араб с неприятной внешностью. Насколько можно было судить с виду - они оба были безоружны.
      В чем дело, доктор? - обратился я к нему , не выпуская из рук ночника. Он не выказал беспокойства, но и не пытался успокоить меня. Он просто скаазл.
      Ахмед ( я ему представился как Ахмед), нам нужно срочно покинуть этот дом. Он больше не является надежным укрытием для вас.
      Это почему? - мне вдруг стало весело. Я так давно не сопростивлялся, что обрадовался малейшей возможности вступить в перепалку со своими нежданными спасителями.
      Никаких вопросов,- доктор решительно взмахнул рукой,- у нас чертовски мало времени.
      А если я откажусь? - спросил я сквозь зубы.
      Тогда вы умрете,- спокойно ответил доктор, вытаскивая из кармана малюсенький автоматический пистолетик.
      Поздний вечер. Мы ехали куда-то уже три часа - в относительном безмолвии. Доктор что-то читал, Рафик вел машину, а еще один тип - Амир, охранявший дом доктора, был чересчур занят тем, чтобы я никуда не делся. Для этого он направил мне в лицо автомат Калашникова. Думаю, после того, как я поранил руку доктора своим ночником, он счел это необходимой мерой предосторожности. Впрочем, никакого вреда они мне не причинили - даже наоборот, в кузове, в котором мы все ( кроме Рафика) сидели, для меня устроили нечто вроде лежанки.
      Что вы собираетесь со мной сделать, доктор? - я спрашивал его об этом уже не в первый раз. И каждый раз он что-то бормотал себе под нос. Видимо, обида за поцарапанную руку в обмен на спасенную жизнь, была еще слишком сильной.
      Он не ответил и на этот раз. Зато Рафик, до этого не произнесший ни слова, вдруг заметил.
      Доктор, кажется, я что-то увидел там, - и он показал на горную гряду вдалеке.
      Доктор торопливо отложил газету.
      Что ты видел, Рафик?
      Что-то похожее на отблеск света.
      Ты уверен? - нахмурился доктор.
      Похоже на то,- вздохнул наш шофер.
      Здесь есть еще одна дорога,- вставил слово мой охранник и многозначительно посмотрел на доктора, как - будто мог передать ему свои размышления телепатическим способом.
      Рафик,- спустя минутного молчания, произнес доктор,- меняй курс на , он мельком взглянул на меня и наклонившись к уху шофера, что-то пробормотал.
      Рафик резко забрал руль вправо и машина резко накренилась. После этого все мы отчетливо увидели мелькание света вдалеке и отчетливый рев сверхмощного мотора. Последовательно Рафик увеличил скорость.
      Что происходит? - спросил я, глядя поочередно на своих трех попутчиков.
      Неожиданно яростно, доктор ударил газетой по сиденью, рядом с моей больной ногой и сквозь зубы прошипел.
      Это тебя, черт возьми, мы должны спросить - "что происходит"?!
      Потом наступила тишина. Каждый погрузился в свои мысли, но общее напряжение никак не давало мне сосредоточиться. За нами все еще кто-то гнался. Это было яснее ясного, хотя зловещий шум от мотора преследователей постепенно затих. Но вот кто именно гнался- друг или враг и в чьих руках я сейчас находился - этого я не знал. И куда доктор приказал сменить курс?
      Мы выехали на узкую горную тропу - подъем нашему грузовику давался с трудом - иногда я слышал как Рафик ругается сквозь зубы на арабском. Затем был беспокойный сон - мне снились какие-то сюрреалистические горы и были слышны чьи-то громкие крики, похожие на заблудившееся в горах эхо.
      Я проснулся, когда светало. Мы ехали по пустыне. За рулем Рафика сменил мой страж, а он сам и доктор, по видимому спали. Заметив, что я проснулся, шофер не поворачивая головы, буркнул на арабском.
      Лежи смирно, а не то будешь...
      Дальше я слов не расслышал - они потонули в звуке выстрелов, которые донеслись откуда-то спереди нас. Доктор и Рафик мгновенно очнулись.
      Что происходит, Амир? - беспокойно спросил доктор, выглядывая в окно.
      Не знаю, босс,- ответил тот, замедляя ход машины,- но думаю, скоро мы это выясним.
      Что ты делаешь? - закричал доктор, перегибаясь через перегородку, отделяющую их,- немедленнно поезжай вперед!!!
      Тот покачал головой.
      Мне кажется, нам следует остановиться здесь.
      Ты не слышал , что сказал босс,- прохрипел Рафик. Голос после сна у него был очень неприятный.
      Но этот Амир и ухом не повел. Он остановил грузовичок и выключил зажигание. Рафик тем временем обнаруживший отстутствие своего пистолета на поясе, заревел он ярости. Поразмыслив с полсекунды, он кинулся на шофера, проклиная того на чем свет стоит. В конце концов, после недолгой борьбы, ему удалось одержать стратегическое превосходство, заломив Амиру обе руки за спину. Я посмотрел на доктора. Он, очевидно, не ожидал предательства со стороны слуги и теперь был в полнейшей панике. Его нижняя губа тряслась, как флаг на ветру. На меня никто не обращал внимания. На меня, и еще на тех парней в куфиях, которые окружали наш грузовик с автоматами наперевес. Один из них поднял УЗИ к верху и дал очередь. Раздались крики. Рафик, ослабив на секунду хватку, повернулся к заднему окну. Это была его ошибка. Амиру удалось изловчиться и выхватить нож на поясе, которым он сильно ударил Рафика в грудь, и тот с нечеловеческим стоном перекинулся из кабины обратно, в нашу часть грузовика.
      Я бегло взглянул в заднее окно- парни с автоматами были метрах в 70-ти от нас и их злобные лица не оставляли и тени сомнения в их дальнейших намерениях. Песок и ветер затрудняли их передвижение, но я знал- меньше чем через минуту они будут здесь. Потом я посмотрел на доктора- он был парализован ужасом и никаких мер явно не собирался предпринимать. И еще я посмотрел на Рафика- он умирал.
      Я приподнялся и что было силы выдернул нож из груди раненого. Он с удивлением посмотрел на меня, потом дернулся от приступа конвульсии и захлебываясь кровью, скончался на месте. Тем временем, я перезал глотку Амиру. Чисто, как меня учил Сахид - бывший солдат Аллаха, чтоб тому было неладно. Предатель умер, сам не заметив того как. Таким образом, за считанные секунды в нашей машине стало двумя живыми меньше. Я пихнул Амира в сторону, освобождая водительское кресло - парни были в метрах 30-ти от нас закричал доктору .
      Бегом садись сюда!!!
      Надо отдать Хиггинсу должное, в его состоянии он соориентировался достаточно быстро. Через пять секунд доктор уже нажимал на стартер. Это было неожиданностью для наших преследователей - они-то были уверены, что их сообщник полностью обезвредил нас. Но не успели мы отъехать на метров на десять, сзади началась стрельба. С первой секунды они выбили окно и доктор чуть не затормозил.
      Полный вперед!- крикнул я, обшаривая пол. Как я и предполагал, Амир избавился от оружия где-то по дороге - расчитывал справиться с нами с помощью одного ножа. С его точки зрения опасность среди нас представлял только Рафик. Я с трудом мог шевелиться, а доктор ... что ж, он ничем не походил на коммандос, с которыми приходиться иметь дело ребятам вроде Амира.
      Итак, я все еще жив. Жив, исключительно потому что парни сзади хотели меня живым. Иначе Амир, благославенна его память в аду, непременно бы перерезал нам глотки еще ночью.
      Бандиты остались позади нас - я видел как они со всех ног убегают обратно- к своим машинам. Значит, погоня.
      Доктор, что черт возьми происходит?
      Он мне снова ничего не ответил. тогда я задал следующий вопрос.
      - А где мы находимся?
      Ущелье Аль- Хуббар,- еле слышно ответил доктор и совсем удрученно добавил, - я плохо знаю эту местность. Рафик был проводником.
      Поезжайте прямо,- сказал я, только для того, чтобы что-то сказать.
      Мои наихудшие опасения оправдались практически мометально- на горизонте сзади, появилось три бронированных джипа. А в моем арсенале был только один нож. Неплохо для начала. Зато теперь у меня появился шанс узнать то, что я хотел знать с самого Черного Рамадана- кто мой враг и за что он хотел уничтожить "Амадеус".
      Доктор смотрел куда-то в одну точку впереди себя, он был явно в психологической отключке, но я старался поменьше беспокоить его, пока он нажимал на педаль газа. Судя по всему, топлива нам должно было хватить еще максимум километоров на 100, потом - сам Аллах решит что делать. Я перетащил труп Амира в заднюю часть кузова и положил его рядом с Рафиком. Это меня истощило полностью, и еще я чертовски хотел пить. Но так как воды не былоеще раз спасибо Амиру, я удовлетваорился тем, что крикнул доктору ехать как можно быстрее и не поворачиваться.
      Они не стреляли - это не удивительно. Поняв что у нас нет в распоряжении огнестрельного оружия и что мы никуда от них не денемся в жерле пустыни, они продолжали преследовать нас - медленно, но упрямо, как три темных ангела, кружащихся над душой свежеусопшего.
      Доктор, вы знаете кто эти люди? - спросил я , на десятой минуте погони, возобновляя попытку разобраться в произошедшем .
      Они убьют нас, - с явным злорадством буркнул он и повернувшись ко мне лицом, повторил, - они нас убьют. Тот свет в ущелье был западней, чтобы мы сменили направление и попали к ним в руки.
      Это я понял, черт вас дери - злобно ответил я ему, борясь с желанием дать ему затрещину, - я спросил у вас другое - кто эти люди?
      Это наемные убийцы,- выдавил сквозь зубы доктор, - Их подослал тот же человек, который убил твою семью..
      Итак, как я и предполагал- ему все было известно. Я решил ни о чем его больше не спрашивать. У нас будет время поговорить, если, конечно, выжитвем.
      Вскоре местность начала меняться - стала появляться растительность. Скоро должны были начаться горы.
      - Как там наш бензин?- спросил я, заглядывая ему через плечо.
      Скоро закончится,- доложил доктор с раздражением.
      Мой взгляд проскользив по салону, упал на один предмет в углу. Надежды практически не было. Но мне это уже и не было нужно.
      Когда топливо подойдет к самому концу,- ледяным тоном произнес я, - то мы поедем туда.
      И я рассказал доктору созревший у меня план.
      Вы сошли с ума,- буркнул он, не поворачивая головы, - если вы думаете, что я на это пойду. И добавил - славно же вы меня благодарите за то, что я спас вам жизнь.
      Начались горы. Мы поехали по тропе ввысь, я внимательно следил за меняющимся в окне ландшафтом.
      Во-о-н там, -наконец сказал я, указывая доктору на пологий спуск вниз.
      - Нет, - твердо сказал он.
      Заткнитесь или я вам перережу глотку,- неожиданно хриплым голосом крикнул я, вытаскивая мой утренний трофей.
      Мы летели в овраг секунд десять, не больше, хотя за это время я дважды ухитрился потерять сознание. После сильнейшего удара о скалу, мы, кажется остановились. Несколько раз прокрутившись вокруг собственной оси и жалобно скрипнув, машина замерла. Веревка выдержала испытание. Осталось тоько развязать чебя и доктора ( я думал о нем еще как о докторе) и...
      Эй, вы в порядке, Хиггинс? - спросил, я, освобождаясь от пут.
      Молчание. Он был прав - я действительно стал сумасшедшим. А онмертвым. Веревка, которой я связал его, передавила еаму горло и он скончался еще в полете, наверняка проклиная меня. Абсолютно зря - проклятия крепче чем лежало на мне, уже не придумать. А ведь Хиггинс спас мне жизнь- мелькнуло у меня в голове, - и в последнюю минуту, он напомнил мне об этом. Возможно, все закончилось именно так как закончилось потому, что доктор не вызывал во мне симпатии. Кто знает? Освободив его от пут, я выбрался из машины - и вытащил оттуда тела.
      Извините - сказал я никому, глядя вверх. Там тоже никого не было преследователи решили, что их жизнь еще чего то стоит и остались стоять где-то над обрывом, крутя пальцами у виска.
      Собственно, я и не утверждал, что мой план был безупречен. Благо, пустой бензобак не доставил проблем..
      К слову сказать, мы упали очень выгодно. Это был отвесный обраг, меняющий угол с уклона таким образхом, что сверху нас не было видно. Кроме того, он тянулся на многие километры , и у меня впервые за все время появился шанс уйти от Призрака - я поежился и оглянулся. Никого.
      На этом оптимистическая оценка ситуации исчерпывалась. У меня не было ни еды , ни питья, ни лекарств для моих ран, и самое страшное - никаких сведений о том, где я нахожусь и куда идти. К тому же каждую минуту, я боялся увидеть перед собой огонь и серу божественного присутствия, невидимое лицо смертельного врага, которое, как мне казалось - и в этом я оказался прав до безумия,- я бы смог узнать из тысячи.
      Здесь, внизу, было очень холодно и одиноко. Ледяной круг ада не мог выглядеть страшнее. Мне заморозило раны и впервые за долгие времена я заплакал. Я был один не только в этом жутком месте, я был один во всей живой вселенной, и мое одиночество было выше всего на свете, выше самых далеких звезд.
      Но я не мог умереть. Как только из меня вылетит дух - восторжествует зло. На этот раз навеки. А мои неотомщенные родители и друзья отвернутся от меня даже в аду. "Я выживу"- сейчас эта мысль меня утешала и придавала сил. Пока я пытаюсь выжить, в моей безумной жизни останется хоть капелька смысла.
      Потом я пошел (пополз?) вперед, слушая под ногами пропитанную влагой землю. Где-то неподалеку протекал горный ручей, из которого я всерьез рассчитывал напиться.
      Мои чаяния сбылись даже раньше. Пошел мелкий дождь и я ухитрился промочить горло до того, как гнилая вода ушла в каменистый песок.
      Я шел долго, слушая ритм собственного сердца, требующего продолжения моей странной миссии. За это время я передумал о многих вещах - и впервые в моих размышлениях глобальное становилось мелочью, а мелочи превращались в краеугольные камни истины. Я понял, что моей самой большой ошибкой был неоправданный страх перед тем, чего я не мог понять. Весь прошедший год я провел в бегах, в том числе в бегах от истины. И чем дальше я от нее убегал, тем ближе становилось дыхание смерти. Призрак не сделал ничего сверхъестественного, он просто воспользовался моими страхами и победил. И будет побеждать, пока я сам не разорву круг, в который себя заточил.
      Я не смогу уничтожить злой рок и уж, конечно, Призрака, которого сам Аллах сотворил стократ сильнее и умнее меня. Поэтому я решил поступить как мудрая змея из старой легенды - сбросил оземь старую шкуру, и оставил ее позади себя. Ползучая красавица наверняка знала, что в этом мире догоняют лишь тех , кто убегает и убегают от тех, кто гонится.
      Спал я прямо на земле, прижавшись головой к согретым за день камням. Все звуки ущелья аль- Хуббар вымерли и сон мой оказался прозрачным как речная вода. Впервые за этот год я спал спокойно, заложив руку за голову, а не схвативши оружие, которого, впрочем, у меня не было. Неужели прошло время, когда я искал не те ответы, и воевал не тем оружием.
      Вскоре все изменится - подумал я, просыпаясь ранним утром в окружении гор. Скоро мир станет другим.
      Я встретил призрака спустя год после описываемых выше событий. Это был зимний вечер - приятный, но абсолютно обыкновенный. Призрак был одет в белую футболку и дорогие джинсы. Из-под своих темных очков, я наблюдал, как он покупает сигары в одном из тех маленьких магазинчиков, в которых торгуют всякой рухлядью для иностранцев. За его спиной стояло двое телохранителей их лица были напряжены. Просто неестественно напряжены. Вы спросите, откуда же я знал, что встречу Призрака именно здесь. Ответ будет прост - Призрак всегда покупал сигары в этом месте - и мне это было отлично известно. Сделав покупку, он сел в низкий джип, наподобие тех которые гнались за нами с доктором Хиггинсом в ущелье аль- Хуббар. Один из верзил грохнулся на переднее сидение рядом с ним, и машина с тихим свистом начала двигаться. Я не шелохнувшись допил свой кофе. Здесь, из окна гостиницы " Плаза" был отличный обзор. Я не зря выбрал это место, после того как получил деньги от шаха Замира. Сейчас уже мало кто из журналистов вспомнает шаха, но год назад его трагическая смерть наделала немало шуму.
      Неподалеку от ущелья аль-Хуббар, по которому я полз, спасаясь от преследователей, известный английский бизнесмен, имеющий концессию в иорданской компании, устроил небольшую вечеринку для местных богатеев. Как я прочел позже в газете, этот бизнесмен заключил пари с сыном одного шейха, по которому последний обязался совершить прыжок со страховкой с отвесной скалы. Оба были изрядно накачаны кокаином. Это то, что было известно прессе. Еще журналисты добавляли, что страховка была сделана неумело, и юный шах Замир просто сорвался вниз. Об этом свидетельствовала зияющая рана на его правом виске. Никто не обратил внимание, что с кармана Замира исчез синий кожанный кошелек, а спальца - семейная драгоценность, бриллиантовый перстень.
      В карманах бедолаги оказалось всего 349 долларов, но мое положение существенно поправили три гигантских бриллианта - их я сплавил одному известному торговцу краденным весьма по сдельной цене. Надо признать, что до встречи со мной этот шах был вполне жив, только без сознания. Это и облегчило мою задачу. Я бил его в диком исступлении, будучи уверенным, что ангел смерти спустился с небес, чтобы поставить точку в деле Черного Рамадана. Откуда мне было знать, что таким образом этот несчастный дуралей пытался развлечься.
      Через несколько дней после этого, я вышел к какому-то поселку, и уже оттуда доехал на попутках в Амман. Стоит ли говорить - какой невиданный подъем сил и в тоже время страшную тоску я испытывал, когда гулял вокруг своего старого дома в столице.
      Деньги шаха Замира я потратил на то, чтобы стать другим человеком. Это было совсем просто - на Востоке привыкли к тому, что из небытия появлется некто, кому суждено перевернуть мир. Я поменял себе все: имя, паспорт и даже внешность. Теперь я был Юсуфом Гамалем, процветающим торговцем пряностями. Но моей настоящей работой был Призрак.
      Раскрывая шаг за шагом все его злодеяния - теперь уже с легкостью, я был готов убить себя за слепоту - она стоила жизни десяткам наилучших людей и меня самого чуть не отправила в загробный мир ада. Я почтил память трех сотрудников Амадеуса, которые погибли вслед за моей семьей, новой Клятовой, смысл которой очень походил на прошлую.
      Единственное, что мне не удалось сделать в раскрытии преступлений Призрака- это повидаться с Ахмедом Джамили, начальником амманской полиции, страх перед которым удерживал меня в Ливане. Этот старый мошенник вот уже более года как был мертв. Погиб при исполнеии служебных обязаностей.
      Несколько я раз я приезжал на место, где были совершены убийства семей аль- Хайед и Зудах. От нашего огромного дома осталась лишь пыль и несколько каменных обломков - даже время стремилось к тому, чтобы стереть Черный Рамадан из людской памяти.
      И только я и Призрак помнили правду и собирались использовать ее в предстоящей войне. Только на этот раз я был защищен получше его. Мы будто бы поменялись ролями. Теперь я был Призраком, а он - мишенью. И так будет до тех пор, пока он думает, что Джафар аль-Хайед, законный наследник Амадеуса, погребен заживо в ущелье аль- Хуббар. К его крайнему огорчению, однажды мне прийдется воскреснуть.
      Одним из наиболее важных пунктов моего нового плана была встреча с неким Смитом. Я его нашел с помощью старого знакомца, чье тело сейчас разлагается у устья одной горной реки.
      Итак, Джон Смит был самым опасным американцем на Ближнем Востоке. Самым опасным и поэтому - самым неуловимым. А еще он мог оказаться мне очень полезным, потому что в его распоряжении находилась некая секретная организация, которую я раньше упоминал как " военное ведомство". Именно с этим Смитом мой отец думал заключить сделку, которую Сахид, будучи живым называл "плодом моего воображения" Чтобы связаться со Смитом, я дал частное объявление в местную, не очень крупную газету : "Доктор Хиггинс приобретет небольшой участок в районе аль-Хуббара ". Внизу я указал номер гостиничного телефона. Через два дня в мой номер постучали.
      В глазок я увидел узкое лицо европейского типа. Никого больше на площадке не было видно (но я бы не поручился за это даже единственным волоском с головы Аллаха). Осторожно ощупав револьвер в кармане брюк, я нажал на ручку и отворил двери. Не здороваясь , Смит быстро прошел в номер, просверливая взглядом все помещение. Видимо сочтя его достаточно благонадежным, он уселся на кресло напротив меня и вперил свой тяжелый взгляд в мой карман, откуда выглядывал старенький "смит-вессон". После минуты таких гляделок, он произнес.
      Так вот где вы спрятали агента Хиггинса. В аль- Хуббаре.
      Я никого не прятал,- жестко ответил я, решив что сегодня хозяином разговора буду я.
      Возможно, - сразу же согласился Смит, - скорее всего так и было. Не думайте, что я Вас в чем-то обвиняю. Хиггинс сам виноват, раз решил скрыть от меня ваше местонахождение. Думал сыграть в одиночку, но духу не хватило.
      У меня к вам предложение,- прервал его я,- жизнь в обмен на жизнь.
      Очень интересное начало,- Смит наконец отвел взгляд от моего кармана,только сначала надо рассмотреть товар.
      Операция " Аятолла" началась ровно в полночь после исхода месяца Рамадан. К слову сказать, это была идея Смита, а не моя. Хотя какая-то доля фатализма в этой дате несомненно присутствовала по воле свыше. Всего в операции было задействовано 50 человек. 50 лучших командос из организации Смита.
      Ровно в 12 часов ночи, отключив центральную охранную систему " Амадеуса", мы вошли в главную башню, которая и сейчас являлась главным офисом компании. Как правило, в башне находилось не менее 40 человек из охраны, но поскольку сейчас рабочие устроили забастовку связанную с увеличением рабочих часов, заблаговременно организованную Смитом, то их количество было сокращено в три раза. Их парни Смита отключили без всякого напряжения - те даже ойкнуть не успели. Так, мы проникли в подземный ход - в нем начинались подземные лабаратории и бункера. Именно здесь мой отец и его химики разрабатывали новые формулы и методы обработки сверхлегких газов. Новое руководство компании после Черного Рамадана и начавшейся в связи с этим паникой на рынке было вынуждено продать несколько филиалов иностранным компаниям, которые использовали их как хранилитще для запрещенной в стране спиртной продукции.
      Я шел по темным коридорам "Амадеуса" как по чреву гиганского живого существа, считая про себя глухие шаги. Некогда могущественный, он теперь взывал ко мне жалобным голосом умирающих глубин. Я чуял его тень за собой, тень ангела-хранителя, которая ничего не обещала, но давала надежду.
      Северная лабаратория, - кивнул мне Ник Блэк, руководитель операции, когда мы подошли к огромной железной двери - единственной двери в башне, не имеющей видеокамер.
      Я нервно улыбнулся, пытаясь унять дрожь в коленках. Скоро луна объявит новую кровь. Пока молодчики Блека выпиливали автогеном дыру в северной лабаратории, я вспоминал Черный Рамадан, пытаясь возбудить в себе инстинкты разумного зверя, пришедшего к своему врагу.
      Очнулся я от голоса Блека, раздававшего указания команде.
      - Всем одеть респираторы и занять позиции,- наконец закончил он.
      Я знал, что внутри есть камеры наблюдения и как только мы войдем, все кто был внутри, включая призрака, смогут увидеть каждое наше движение. Фактор внезапности нас больше не спасет.
      Ник Блек поднял дымовую шашку.
      Будь осторожен,- взмолился я,- там куча пелофакта.
      Мы влезли в дыру, пустив дымовую завесу.
      Через минуту откуда-то сверху послышался голос Призрака.
      Кто вы такие?
      Открой и узнаешь,- прокричал ему в ответ Блэк.
      Вы все умрете,- спокойно произнес Призрак,- все до единого.
      Неужели? - на этот раз вопрос задал я,- и что меня убьет на этот раз?
      Воля Аллаха,- ответил Призрак.
      Клянусь, я никогда не слышал голоса, более страшного.
      Успокойся и молчи, грязная свинья, - крикнул я в ответ, - пришел час расплаты.
      И тут дверь впереди нас отворилась. Сквозь густой дым ее не было видно, но раздался слабый скрип и я понял, что Призрак готов к смертельному бою.
      Оттуда никто не вышел и ничего не шелохнулось - и только воля Аллаха выступила . Призрак выпустил из северной лабаратории самый смертельный и коварный газ в мире - "пелофакт", которым были убиты мои родители. Но мы были готовы к подобной атаке.
      - Респираторы от Джона Смита - прокричал я Призраку, заливаясь диким хохотом, - не ждал?
      На меня раздраженно шикнул Блэк.
      Вперед! - закричал Ник Блек и штурмовая черная волна накрыла все зрительное пространство.
      Я вошел в Северную лабараторию последним. Души Детей Аллаха покидали мирскую юдоль и Габриэль уже снизошел в мир - это ощущалось при каждом вдохе - чтобы поставить золотую печать на всю эту историю. Пали люди, пали надежды, а вместе с ним и великое будущее великих завоевателей. Осталась последняя дверь. Я сказал о ней Нику Блэку, раненному, но веселому. Он призывал свои войска возрадоваться.
      Я знаю,- нахмурился он,- но пусть с тобой пойдет кто-нибудь из наших. Сэм Браун?
      Спасибо, - я выдохнул от нетерпения, невидящего страха, - но я пойду одинг.
      Момент возмездия не бывает поздним, но бывает скучным. Если, конечно, в сердце не горит огонь, а у меня он не горел. Скорее бы закончить с этим думал я, сдать архенгелам их дела и успокоиться в этом отрешенном мире. Я открыл дверь, за которой скрывался Призрак, короткой очередью. Это была старая крепкая дверь, мы в детстве часто прятались за ней - о ней мало кто знал. Обычно там хранились старые измерительные приборы, которые забыли выбросить или оставили про запас на всякий пожарный случай.
      Призрак ждал меня там - один и без оружия, без отчаяния , но с верою в самое себя.
      Почему ты без оружия?- спросил я.
      Если я проиграл- я проиграю, если нет - то сам Аллах (он дотронулся рукой до амулета полумесяца) будет моим оружием.
      Тебе не страшно умирать,- я покачал головой, - ты совсем дернулся.
      Твоя месть не будет сладкой,- произнес он, кривляясь - я не боюсь смерти.
      Та авария...- тихо произнес я, - это была случайность.
      Случайность? - ревел он, не видя меня, - твой отец и этот Зудах знали, куда они посылают моих родителей- в пасть к этому убийце Джамили...И не предприняли ровным счетом ничего, чтобы обеспечить их безопастность. Наоборот, они были даже рады, что все так закончилось..
      Я смотрел обстоятельства дела - это была случайность... Случайность! А ты...как ты посмел поднять руку на человека заменившего тебе отца?
      Он собрался использовать акции - мои акции!! Я ему был не нужен..
      Неправда. Он тебе доверял больше чем мне...Это тебе он рассказал тайну "пелофакта". Или же ты ее получило обманом?
      Твоему отцу никто не был нужен. Он собирался продать "пелофакт" врагам мусульманского мира.
      Но зачем ты убил безвинных жен и детей?
      Не было выбора.
      Не ври.
      Призрак пожал плечами - мол, думай как хочешь... Я подавил желание разрядить в него всю обойму.
      Ты сохранил нам с Сахидом жизнь из-за устава, - сглотнул я.
      Точно. В уставе " Амадеуса" был пункт, запрещающий продавать имущество после года вашей смерти.
      Но ты мог бы спалить тела или спрятать,- пробормотал я, - кто бы догадался что мы мертвы?
      И осененный страшной догадкой, я прибавил,- но ты хотел нас извести за этот год, чтобы мы боялись своей тени, чтобы мы сошли с ума, как и ты.
      Он нервно мотнул головой. Его глаза никак не могли сосредоточиться на одной точке.
      Я выполнял волю, которую слышал свыше. Вы заставили меня стать врагом Аллаха, нарушить священные законы небес и Аллах потребовал от меня искупления.
      А потом ты через своих сообщников собирался продавать " Амадеус". Он тебе был не нужен.
      Все, кроме одной лабаратории. Здесь хранилось секретная разработка твоего отца.
      Пелофакт.
      Да, пелофакт. Самоуничтожающийся в организме человека газ. Ни одна экспертиза не покажен насильственную смерть. Полная имитация естественной кончины. Я убил каждого из них из баллончика, одев специальную маску .
      Ты убил их пелофактом, а потом...
      А потом я пошел купаться с вами на озеро!- взвигнул он.
      Вот почему мы не могли найти следов посторонних- ни на земле, ни при просмотре пленок... Никаких посторонних не было. Но зачем...Неужели ты настолько свихнулся, что стал мечтать о мировом господстве?
      Лицо Али дернулось - будто бы я его ударил.
      - Пелофакт - это нечто большее, чем мировое господжство. И шакалы, которых ты привел сюда это тоже знают.
      - Ты убил пелофактом посла США в Израиле,- вспомнил я,- и собирался убить одного из директоров ОПЕК.
      - Они были противны Аллаху.
      Господи. Я зарыдал и опустил руки. Я пришел сюда чтобы убить грозного врага, маскирующегося под моего друга - и наткнулся на больного человека, одержимого злыми духами. Я подошел к нему и крепко схватил за подбородок.Его тело обмякло в моих руках. Призрак лежал возле моих ног. Глаза Али были вытаращены, а изо рта текла слюна. Внезапно раздражаясь, я пхнул что было силы по его почкам. Он взвизгнул и отполз. Неужели это Призрак? - еще раз подумал я , пытаясь прочесть ответ в лице безумца. Или почуствовав мою силу, он просто скрылся туда, где я его никогда не найду, а из больного Али сделал козла отпущения?
      Это была вполне разумная догадка. Еще тогда, в нашей хижине, его состояние мне внушало крайнее опасение. А ведь существуют такие вещи как гипноз, внушение. Я представил как Призрак с помощью супер- современных технологий набивает в голову Али всякие подобные вещи и вздрогнул. В моей руке качнулся пистолет. Али то ли от нервного напряжения, то ли от дьявольской хитрости захныкал как ребенок, которого несправедливо обидели.
      - Что мне делать? - спросил я себя.
      - Убей его,- раздался голос позади меня,- нам надо убираться . В комнату вошел Ник Блэк.
      - Сейчас- дрожащим голосом произнес я, наводя пистолет на цель.
      И тут произошло нечто потрясшее мой рассудок. Из глотки Али вырвался нечеловеческий вопль ужаса, будто бы он увидел самое страшное в мире привидение. В первую секунду я подумал, что он испугался того, что я в него собираюсь выстрелить, но тут же понял, что на меня Али не обращает никакого внимания. Он тыкал пальцем в Блэка. Если бы все актеры мира вызвались изобразить неподдельный ужас ни у кого бы не вышло это лучше, нежели у Али. Его тело было напряженнее чем провод от электрического стула.
      - Что это с ним?- я спросил у Блэка.
      - Откуда я знаю,- фыркнул тот.
      - Но он показывает на тебя,- крикнул я.
      Блэк пожал плечами.
      Между тем, Али начал задыхаться- и это не было игрой,это было самое настоящее удушье, которое происходит при сердечных болезнях. Я подбежал к своему бывшему другу и раскрыл рубашку..
      - Это он,- прохрипел Али и взгляд его на секунду просветлел,- это он...
      Больше он ничего не сказал. Дернувшись пару раз, Али умер. его последний взгляд молил меня о помощи.
      Шатаясь я повернулся к двери. Ника Блэка уже в комнате не было. И моего пистолета тоже.
      - Куда ты дел мой пистолет? - я его догнал и схватил за рукав пиджак. Блэк одевался элеганто, как Джеймс Бонд и выглядел ничуть не менее опасно, чем киногерой.
      - Боюсь, наделаешь глупостей,- бросил он через плечо,- сегодня у тебя был трудный день. Встретимся завтра. На старом месте, в 11. Там получишь пистолет и награду. А сейчас тебя отвезет домой Рик Браун. Постарайся сегодня не выходить на улицу и не делать телефонных звонков.
      - Почему Али показал на тебя? - спросил я, мучаясь от новых подозрений,- что он имел в виду, когда сказал "это он".
      Блэк резко повернулся на каблуках. Я инстинктивно почуствовал его злость,хотя лицо агента было беспристрастнее Страшного суда.
      - Я его в первый раз вижу,- произнес он, поднимая правую руку как на присяге,- и я понятия не имею, что он имел в виду. Но у меня есть несколько соображений и я могу с ними поделиться. Во-первых, нашей службе было известно, что у твоего приятеля большие проблемы с сердцем. Его кончина была делом нескольких ближайших лет. Думаю, на этой почве он и свихнулся. Умирая, он показал на меня, решая таким образом осуществить свою маленькую последнюю месть. Надо признать, классное представление, но если ты на это не клюнешь, то поступишь правильно. Убийство твоей семьи и Сахида Зудаха - его рук дело. Как и американского посла и владельца нефтяных вышек из Венесуэлы. Их он убил тоже с помощью пелофакта. Мифический газ, в который мы до последнего момента не верили. Напоминает происки злых духов, правда?
      Его последние слова шли в унисон с моими мыслями. Сзади меня осталась дверь, за которой лежал то ли мой единственный враг, то ли единственный друг. Возможно, его там уже не было. Разговаривая с Блэком, я заметил, как за моей спиной проскользнуло несколько боевиков.
      - Завтра в офисе,- повторил Блэк.
      Я не мог уснуть всю ночь. В голове крутился один вопрос - то, что было со мной сегодня - это сон или явь? Я не знал какой ответ бы меня устроил больше. С одной стороны, если Али был повинен в Черном Рамадане, то выходит, что я разделался с Призраком, преодолел страшную непобедимую силу. А если нет - то получается, что я убил своего друга... Я бы примирился и с таким исходом, если бы имел гарантию, что его душа ушла на небеса Чистой...
      Был еще один момент, о котором я старался не думать - если Смит и его компания рассказали мне меньше, чем должны были, моя жизнь была в не меньшей опасности, чем в тот момент, когда я погибал от голода и жары в ущелье альХуббар.
      Самым ужасным было то, что мне никогда не узнать правды, раньше чем в мою спину не вонзиться кусочек стали. Меня не страшила смерть как таковая небытие... Более того, теперь я знал - чувствовал шестым чувством, что мне не миновать подобного исхода. И был к этому готов.
      С того времени, как Джафар стал Юсуфумом с ним приключилось много вещей, противоречивых по своей сути. Еще неделю назад, когда я давал указку Смиту в газете, у меня не было и тени сомнения в виновности Али. Я догадался об этом еще в ущелье, когда увидел вокруг себя лишь голое одиночество. Как никто в мире, я был по-настоящему один, как Бог или дьявол, до которых никому нет дела. В тот момент я забыл, что у меня была семья и друзья. Во всем мире осталась лишь сухая земля ущелья и беспристрасноый кусок голубого неба, ни прошлого, ни будущего - и внутри меня - вопреки всему на свете, всем законам мироздания, отвергшим меня, появилось понимание, что это я хозяин всего, я - главный в этой игре. И никто не помешает мне разорвать этот мир на клочки, взобраться на самую вершину мироздания, и разрушить его. И больше я не хотел знать для чего. Безликой тенью жизни и смерти - вот кем я стал в ущелье аль- Хуббар.
      Моя месть умерла там вместе со мной. Все мое прошлое ушло в трещины земли, на которой я спал. Исчез ад, в котром я жил и в котором страдание стало невыносимее смерти.
      В Амман вошел другой человек, Юсуф Гамаль, и этот человек не знал Али Нахаля, ему не было никакого дела до священности нашей Клятвы. У Юсуфа Гамаля был незамутненый взгляд, целый архив данных и намерение довести это дело до конца, не терзая себя страхами проклятия. Изменив посылку, я уже рассматривал каждого из нас как заинтересованное лицо, а не как жертву этой трагедии - и все встало на свои места. То, что раньше не имело никакого значения, как-то уход Али за полотенцем в момент катастрофы, очевидная игра в безумца, нагнетание напряжения вокруг Джамили, начальника амманской полиции - теперь стали неоспоримым фактором вины. Не стоит забывать, что именно он - Али, послал нас с Сахидом разыскивать несуществующий труп, якобы увиденный Азизом, что именно после его загодочного похищения явился "посланник " Аллаха, который полностью соответствовал его же, Али, видениям.
      И все-таки ... Есть ведь что-то свыше логики человеческой. Я думал о глазах Али в момент смерти.И этот палец, указывающий на Ника Блэка. Что-то тут было не так.
      Лета - невидимая река успокоения... Когда-нибудь она унесет каждого из нас, и мы проплывая мимо тусклых берегов пробежавшей между пальцами жизни, улыбнемся мрачному неизвестному.
      В этот момент мне захочется поговорить с истиной. Ибо страшно верить, что истина создана кем-то другим, а ты остался лишь ее рабом, а она сама превратилась в страх, этого злого духа жизни.
      На следующий день, я не пришел в офис к Смиту, чтобы получить полный отчет о Черном Рамадане и по делу Али Нахаля. Я испугался. В какой-то момент я понял, что то, за что я еще пару дней был готов отдать жизнь, уже стало прошлым. Мстить было некому, все уже были мертвы...
      Вслед за этим случилась любопытная история, освещенная местными новостями. Небольшой самолет, выполняющий чартерный рейс в Истамбул приземлился в совершенно ином месте в иное время, чем было указано в расписании аэропорта. Кстати, у меня был забронирован билет именно на этот рейс. Я даже приехал в аэропорт и прошел паспортный контроль. Только не полетел. Думаю, агенты Смита так и не узнают, как именно я покинул этот злосчастный аэропорт.
      Теперь я живу на другом континенте, под именем...а , впрочем, какая разница. Здесь мягкий климат и вежливые люди. Я так и не обзавелся новой семьей и друзьями. С тех пор, самые важные события в моей жизни - прогулка по городской набережной и чашечка ароматного кофе, сваренного по старинной рецептуре. Его подают в арабским кафе на одной старой улице по выходным дням.
      Мое прошлое напоминает о себе. Оно просачивается в непроизвольных воспоминаниях, ассоциациях и снах, и что хуже всего - меня вновь терзают сомнения. Пока что я справляюсь с ними. Сама жизнь мне напоминает о том, что круговорот, который постоянно живет в ее безмерном чреве, рано или поздно увлечет и меня. И тогда на склонах мрачных холмов ада я обрету покой, до тех пор пока вновь не заблестит топор войны... Неужели у меня когда-нибудь появится то, что терять? Меня устроит даже отсутствие ответа.
      Конец