Аполлон и мышь (творчество Анри де Ренье)

      Весь город волновался в ожидании церемонии, назначенной на этот день. Любопытство увеличивалось тем, что если все знали жестокого Господина но взыскательности его дорожных пошлин и требовательности земельных налогов, то никто не знал, кто та, что вместе с ним должна вступить под портал церкви. Так весь город теснился вокруг процессии, окружавшей таинственные носилки, с которых сошла эта странная невеста. Сперва они были ошеломлены и приняли это за новую кощунственную фантазию дерзкого Сюзерена; но так как большинство было душою наивно и просто и как они много раз видели на церковных стеклах и на порталах собора фигуры, похожие на эту: Еву, Агнессу и дев-великомучениц, так же, как она, нежных телом, так же прекрасных кроткими глазами и длинными волосами, то недоумение их сменилось удивленным благоговением. Они подумали, что небесная благодать ниспослала это чудесное дитя, чтобы смягчить неукротимую гордость и жестокость грешника.
      Она и он рядом вступили в церковь. Корабль, благоухавший дымами, был освещен свечами и солнцем. Полдень пылал в распустившихся розах и в бело-огненных стеклах, и причетники, бритые и угрюмые, глядя на эту нагую девушку, непонятную для их желаний, думали о том, что владелец Карноэта при помощи какого-то колдовства женится на Нимфе или Сирене, подобной тем, о которых говорят языческие книги.
      Не приказал ли архиепископ служителям наполнить кадильницы, чтобы дым, встав между этой Посетительницей и оком Божьим и глазами человеческими, отделил густой пеленой необычную пару. И сквозь благоуханный туман едва можно было различить их, склоненных пред алтарем, золотые волосы, серебряную бороду и благословляющий жест епископского посоха, освящавшего обручение.
      Пастушка Гелиада, которая венчалась нагой, долго жила вместе с Синей Бородой, который любил ее и не захотел убить, как он убил пять других.
      И тихое присутствие Гелиады оживляло старый замок.
      И ее видели одетой, то в белое платье Аллегорических Дам Мудрости и Добродетели, перед которыми склоняются Единороги с хрустальными копытами, то в одежды голубые, как летом тень деревьев на траве, то в хитон лиловый, как ракушки, что лежат в сером песке морских побережий, то в ткань, расшитую коралловыми ветвями, то в кисею цвета зари и сумерек, но тяжелому великолепию этих платьев, подаренных ей супругом, она предпочитала свой длинный пастушеский плащ из грубой шерсти и чепчик из полотна.
      Когда же она умерла, пережив своего мужа, старый замок разрушился
      и погрузился в забвение. Так среди нагих теней, блуждающих среди развалин, она одна была одета и явилась мне в облике той крестьянки, что показала мне развалины Карноэта". {22}
      Синяя Борода нарушает заповедь Аполлона:
      "Не старайся продлить мгновение - умирание истомит тебя!". Он пьянящему любовному напитку, выпитому залпом, предпочитает созерцание хрустальной мертвой чаши. Он намеренно длит наслаждение и томится сладкой агонией чувственности.
      Он не желает допивать до дна бокала полного вина и дочитывать роман до последней страницы.
      Не ожидая конца, он сам надменно обрывает мгновение. Он убивает мудрой и жестокой рукой напрасных красавиц для того, чтобы в складках и в аромате тканей, соприкасавшихся с их телом, навеки закрепить волнующие чары их чувственной прелести.
      Он не творит живой статуи немого бога непрестанным воплощением своих желаний. Он становится академиком чувственности и хранителем изысканного музея редкостей, в который он претворил свою жизнь, свою страсть, свои ненасытные искания.
      Но вот в его жизнь, грустную и молчаливую, как символическая хрустальная чаша, входит нищая пастушка Гелиада. Чаша, к которой могли прикасаться лишь уста Одиночества и Молчания, наполняется студеной водой лесного ключа, высеченного копытом крылатого коня.
      В замкнутый дом души, в котором бродили капризные и обаятельные тени кокетливых мучениц, вместе с утренним ветром, лучом солнца и пением птиц входит пастушка совсем нагая и улыбающаяся. Ей неведомы утонченности любовных томлений, но ее милое тело так просто, и невинность ее так велика, что люди, видя ее столь прекрасной лицом, не замечают ее наготы. Шерстяной крестьянский плащ и чепчик из грубого полотна оказываются прекраснее изысканных платьев.
      Пробежала мышка,
      Хвостиком вильнула:
      Яичко упало и разбилось.
      Дед плачет, Баба плачет,
      Курочка кудахчет:
      "Не плачь, дед, не плачь, баба!
      Я снесу вам яичко другое
      Не золотое - простое",
      Концы круга соединяются. Из произведений утонченного французского символиста выясняется смысл старой русской присказки.
      Когда человек спит, он может сознавать это и не может по собственному желанию нарушить действительность сна. Но достаточно пробежавшей мышке вильнуть хвостиком, и разбивается золотой сон. И вот, когда раскрываются его глаза к дневному бытию и он видит перед собой и нагую пастушку и лесной ключ, то ему становится понятно нетаинственное кудахтанье курочки:
      Я снесу вам яичко другое
      Не золотое - простое.
      Священное царство Аполлона заключено вовсе не в золотом, а в простом яичке.
      Пусть сны оканчиваются, пусть золотые яички ломаются, несокрушимая власть Аполлона таится в той творческой силе, что всегда дает новый росток; силе, которая клокочет и бьется в стройном согласии девяти муз.
      "О, творческое присутствие! ничто не могло бы возникнуть, если бы вас не было девять!".
      Нет сомнения, что золотое яичко, снесенное рябою курочкой, - это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно, но мертво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне аполлинийского искусства.
      Между тем простое яичко - это вечное возвращение жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из которого довременно возникает все сущее.
      Старая русская присказка иносказательно учит тому же, чему учил Рескин: не храните произведений искусства; на площади выносите Тицианов и Рафаэлей. Пусть погибают и разрушаются бессмертные создания гениев. Бессмертие не в отдельных произведениях искусства, а в силе, их создающей. Гениальность не достояние смертного человека, она откровение солнечного бога.
      Произведение искусства - золотой сон, который всегда может быть разбит и утрачен. Поэтому не бойтесь его утратить. Произведение искусства - всегда ТОЛЬКО ЧУДО.
      Но в Аполлоновом мире закон выше чуда.
      Ритм смерти и возрождения священнее золотого сна.
      "Прислушайся... прислушайся... Есть кто-то, кто говорит устами эхо, кто один стоит среди мировой жизни и держит двойной лук и двойной факел, тот, кто божественно есть мы сами".
      Так говорит Ренье о тайне простого яичка.
      А вот что говорит он о золотых яичках:
      "Лик Невидимый! Я чеканил тебя в медалях из серебра, из золота, из меди, из всех металлов, что звенят ясно, как радость, что звучат глухо, как слава, как любовь, как смерть. Но самые лучшие сделал я из глины сухой и хрупкой.
      И весь великий сон земли жил во мне, чтобы ожить в них".
      Так Анри де Ренье и рябая курочка говорят одно и то же: не старайся охранять свои сны. Пусть разбиваются золотые яички, они тем прекраснее, чем хрупче.
      Твое "я" - это тот, кто один стоит среди мировой жизни.
      Аполлинийское сознание находится вне сферы бытия, опустошаемой временем, корни его погружены в текучую влагу мгновений.
      Внизу - отчаявшиеся люди, бесноватый отрок и ученики, пораженные ужасом. Наверху - Христос, явивший истинный лик свой.
      Внизу - зрелище изначальной скорби, борьбы противоречий, составляющих механическую основу жизyи. Наверху - вечная гармония бытия, реальнейшая из реальностей - преображенный истинный лик божества.
      Статуя Скопаса, изображающая Аполлона, пятой наступившего на мышь, являет то же самое архитектурное и символическое расположение частей, что и Рафаэлево "Преображение".
      Что целым рядом фигур подробно изъяснено Рафаэлем, здесь сжато в двух лаконических символах Аполлона и мыши. Вверху солнечный бог, ниспосылатель пророческих снов - внизу под пятой у него "жизни мышья беготня".
      Так мы видели мышь в целом ряде символических картин:
      Мышка-пророчица пела тоненьким голоском на ладони юного Бальмонта. Белые мыши копошились под алтарем Аполлона в Троаде. На острове Тенедосе бог истреблял их солнечными стрелами. Мышь являлась для нас то тонкой трещиной, нарушающей аполлинийское сновидение, то символом убегающего мгновения, то сосредоточием загадочного и священного страха; гора вечности потрясалась, чтобы родить сметную мышь; вильнув хвостиком, мышь разбивала золотое яичко, и мудрая рябая курочка произносила вещие и утешительные слова о том, что простое яичко лучше золотого. Потом французский поэт показал нам загадочные хрустальные чаши и женщину у лесного ключа, и грустного владельца Карноэта, созерцающего платья своих убитых жен, и милую пастушку Гелиаду, и невидимый лик бога с двойным луком и двойным факелом.
      Так слова поэта - "Жизни мышья беготня" - выяснились перед нами как зрелище изначальной скорби и вечной борьбы, составляющей основу жизни.
      И теперь становится понятно, что мышь вовсе не презренный зверек, которого бог попирает своей победительной пятой, а пьедестал, на который опирается Аполлон, извечно связанный с ней древним союзом борьбы, теснейшим из союзов.
      ПРИМЕЧАНИЯ:
      Впервые опубликовано в кн.: Северные цветы. Альманах 5. M., 1911, с. 85-115. Статья вошла в "Лики творчества" (с. 165-191) с незначительной правкой.
      Основные положения статьи определились, по всей вероятности, еще в начале 1909 г. 28 февраля 1909 г. в газете "Новая Русь" в разделе "Хроника литературы, искусства и науки" сообщалось:
      "З марта, в "Салоне" состоится лекция Максимилиана Волошина "Аполлон и мышь (творчество Анри де Ренье)". Программа:
      1. Символ мыши в аполлиническом искусстве. Мгновение и вечность. "Жизни мышья беготня". Сказка о золотом яичке.
      2. Место Анри де Ренье во французской поэзии. Его отношение к Эредиа и Мал-лармэ.
      3. Основные черты его лиризма:
      а) Символизм воспоминаний; b) Мимолетность любви и ее лики; с) Чувство природы. Кентавры, нимфы и сатиры от Пуссена до Латуша. Исторический пейзаж от Лоррэна до Богаевского; d) Характер впечатлительности Ренье и его реализм.
      4. Связь юношеской поэзии Анри де Ренье и романа из современной жизни.
      5. Аполлон и мышь.
      Первый кадетский корпус, Университетская наб. Начало в 8 1/2 час. вечера...".
      На лекции 3 марта присутствовали В. Я. Брюсов и И. Ф. Анненский (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978, с. 247).
      По своей проблематике (отношение сознания и искусства к времени, "аполлони-ческая" и "дионисийская" сферы сознания, творческое своеобразие Анри де Ренье) статья "Аполлон и мышь" тесно примыкает к этюду "Horomedon", статье "Анри де Ренье", "Предисловию к "Музам" Клоделя" и развивает ряд высказанных в них суждений.
      Немногочисленные печатные отзывы о статье Волошина, содержавшиеся в рецензиях .на пятый выпуск "Северных цветов", могли бы, по-видимому, подтвердить автору справедливость обращенных к нему слов И. Ф. Анненского в письме от 6 марта 1909 г.: "Вы будете один Вам суждена, может быть, по крайней мере на ближайшие годы, роль мало благодарная. . ." (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год, с. 247). Фельетонист "Московской газеты" ядовито высмеивал первые строки статьи, где говорилось о "белой мышке", оказавшейся на столе Бальмонта (1911, 8 июля, .Э 92, с. 3). 7 ноября 1911 г. в той же "Московской газете" в статье "Цветы прошлого" Нина Петровская писала: "Есть в "Северных цветах" статья Макса Волошина "Аполлон и мышь". Это ряд искусно построенных парадоксов, переплетенных завитушками красивых слов. Мысли в ней порхают, как бабочки, осыпанные слишком яркой искусственной пылью. Но это все и есть обычный стиль Макса Волошина, достаточно знакомый читателям..." (с. 2).
      {1} Когда Бальмонту было двенадцать лет ~ долго не мог утешиться. - 13 февраля 1914 г. К. Д. Бальмонт писал Волошину из Парижа о "Ликах творчества": "Я получил и книгу твою, в которой многое мне нравится своей четкостью, силой и своеобразием. "Аполлон и Мышь", быть может, наилучшее в "Ликах творчества", и я радуюсь, что в эту тонкосплетенную беседку слов забежала и моя белая мышка. Да напишем памяти этого зверька, оба, по сонету! Я свой посвящу тебе, а ты свой мне. Хочешь?" (ИРЛИ, ф. 562, он. 3, ед. хр. 231).
      {2} В первых строках Илиады ~ воззвание к Аполлону Сминфею... - Имеется в виду обращение Хриза к Аполлону (песнь 1, ст. 37-42).
      {3} ...статуя Аполлона работы Скопаса, где солнечный бог изображен наступившим пятой на мышь. - Имеется в виду статуя, находившаяся в малоазиатском городе Хризе, известная по изображениям на монетах. Ср. Сумцов Н. Мышь в народной словесности. - Этнограф, обозрение, 1891, Э 1, с. 90-91.
      {4} ...обе эллинские области, над которыми для нас глубже всего разверзалось время под кирками Шлимана и Эванса. - Самым значительным достижением немецкого археолога Генриха Шлимана (1822-1890) было то, что ему удалось доказать существование фактической основы гомеровского эпоса (он установил, что легендарная Троя находилась на холме Гиссарлык в Малой Азии) и открыть "догомеровскую" эгейскую культуру. Английский археолог Артур Эванс (1851-1941) в течение нескольких десятилетий (1893-1930) вел раскопки на Крите и открыл неизвестную ранее доэллинскую культуру, которая получила название микенской.
      {5} "Парки бабье лепетанье, жизни мышья беготня. . .". - Строки из "Стихов, сочиненных ночью во время бессонницы" (1830) А. С. Пушкина.
      {6} У Бальмонта со мы читаем. . . - Далее неточно цитируется стихотворение "Дождь" (1901).
      {7} У Верлэна есть стих: "La Dame-souris trotte dans le bleu crepuscule du soir". - Неточно цитируются первые два стиха из стихотворения П. Верлена "Impression fausse" ("Наваждение", 1873), написанного поэтом в брюссельской тюрьме. У Верлена:
      "Dame souris trotte Noire dans le gris du soir. . ." (буквально: "Госпожа мышь скребется Черная в серости вечера. . ."). Ср. перевод И. Ф. Анненского: Анненский Иннокентий. Стихотворения и трагедии. Л., 1959, с. 277.
      {8} ... В аполлинийских образах со не показалась нам грубой действительностью. - Фраза из первой главы книги Ф. Ницше "Рождение трагедии из духа музыки". Ср.: Ницше Фридрих. Происхождение трагедии. (Метафизика искусства) / Пер. Н. Н. Полилова. СПб., 1899, с. 9-10.
      {9} Это сон ~ миелит спящий. - Цитата из Ницше (там же, с. 8-9).
      {10} Венецианская Догана - таможня в Венеции.
      {11} "Пусть твое Я стремится по воле мгновения ~ ныне живу и умираю". Фрагменты из первой части ("Слова Монэль") повести М. Швоба "Книга Монэль", вошедшей в сборник "Лампа Психеи", хранящийся в библиотеке Волошина (см.: Schwob Marcel. La lampe de Psyche. Paris, 1903, p. 160-162; ср.: Швоб Марсель. Книга Мональ / Пер. с французского К. Бальмонта и Елены Ц. СПб., 1909, с. 13-14; Швоб Марсель. Собр. соч. СПб., 1910, т. 1. Лампа Психеи/Пер. Л. Троповского, с. 19-20).
      {12} "Horomedon" ~ "Вождь времени". - Ср. статью Волошина "Horomedon" (Золотое руно, 1909, Э 11-12, с. 55-60), где он утверждал, что Аполлону более подобает наименование Мойрагета (предводителя Мойр - богинь судьбы, ведавших настоящим, прошлым и будущим) или Хоромедона (вождя времени). 15 августа 1909 г. Волошин писал С. К. Маковскому: "Я вижу свою (и нашу) задачу не в том, чтобы исследовать древние культы Аполлона, а в том, чтобы создать новый - наш культ Аполлона, взявши семенами все символы, которые мы можем найти в древности. И для нас они, конечно, получат новое содержание. Соединение идей Аполлона Мойрагета с идеей Аполлона - вождя времени я, конечно, не считаю античным. Но для современной мысли, полагаю, это сопоставление может сказать много" (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978, с. 251).
      {13} Поль Клодель ~ к движению ее век. - Перевод Волошина; см.: Аполлон, 1910, Э 9, отд. "Литературный альманах", с. 30-31.
      {14} ... у Плиния ~ указание на то, что греки называли мышь ~ самым пророчестеенным из всех зверей. - Имеется в виду сообщение Плиния Младшего в "Естественной истории" (VIII, 57, 82) о том, что мыши предсказали Марсийскую войну. Ср.: Сумцов Н. Мышь в народной словесности. - Этнографическое обозрение, 1891, .Э 1, с. 82.
      {15} "Воистину мудр лишь тот, кто строит на песке...". - Это известное изречение Анри де Ренье, своего рода четверостишие в прозе, было опубликовано факсимильно в книге Ж. де Гурмока "Анри де Ренье и его творчество" (Gour-mont J. de. Henri de Regnier et son oeuvre. Paris, 1908, p. 5).
      {16} ... и в песенке, сложенной Лоренцо Медичи... - Имеется в виду знаменитая карнавальная песнь "Триумф Вакха и Ариадны" Лоренцо Медичи (1449-1492), где воспевается способность наслаждаться мгновением:
      Вакх с прекрасной Ариадной
      Сходят радостно вдвоем.
      Так как время мчится жадно,
      Мы лишь этот миг поем...
      и где звучит рефрен:
      Счастья хочешь - счастлив будь
      Нынче, завтра - неизвестно.
      (Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. М., 1976, с. 81-82. пер. В. Я. Брюсова)
      {17} ... в Весне Ботичелли... - "Весна" - картина Сандро Боттичелли, созданная в конце 1470-х гг.
      {18} ... в грустном Пане Лука Синьорелли... - В картине "Пан - бог природы и музыки", написанной по заказу Лоренцо Медичи около 1490-х гг., преобладают серо-коричневый с зеленым тона, а Пан изображен на фоне пустынного скалистого пейзажа, что придает картине холодность и мрачность.
      {19} "Прохожий, прими эту чашу ~ чем воплощения наших желаний". Сокращенный перевод рассказа "Нежданная чаша" ("La coupe inattendue"; см.: Regnier H - de. La canne de jaspe. Paris, 1908, p. 307-312; ср.: Ренье А. де. Собр. соч.: В 17-ти т. Л., 1925, т. 1. Яшмовая трость, с. 290-294).
      {20} "Я нашел ее в поместье Арнгейм, Улалюм и Психея держали ее в дивных руках своих". - "Поместье Арнгейм" (1842-1847) - рассказ Э.-А. По, в котором изображен прекрасный сад, где красота природы доведена до высшего совершенства искусной рукой художника. Психея и Улалюм - образы его же стихотворения "Улалюм" (1847).
      {21} "Тем, кто приходили в дом Евстаза ~ Одиночества и Молчания". Отрывок из рассказа "Евстазий и Гумбелина" ("Eustase et Humbeline"); см.: Regnier H. de. La canne de jaspe, p. 235-237: ср.: Ренъе А. де. Собр. соч.: В 17-ти т.. т. 1, с. 231- 232.
      {22} "и невозможным казалось ~ развалины Карноэта". - Сокращенный перевод рассказа "Шестая женитьба Синей Бороды" (см.: Regnier H. de. La canne de jaspe, p. 221-233; ср. Репье А. де. Собр. соч.: В 17-ти т., т. 1, с. 218-229).
      {23} Ницше видит верный образ Аполлонова мира в "Преображении" Рафаэля. - Имеется в виду глава 4 книги Ф. Ницше "Рождение трагедии из духа музыки" (ср.: Нитче Фридрих. Происхождение трагедии, с. 28).
      А. М. Березкин