Среда, которую он описывает, - это старое французское дворянство, помещичья аристократическая Франция замков, парков и строгих отелей. Восемнадцатый век, сказали мы, всюду сквозит под его масками текущей жизни и просвечивает сквозь узоры современности. Но на самом деле это вовсе не XVIII век, а старая культура Франции, то неизменно прекрасное, коренное, внутреннее, на чем держится все французское искусство. Это мы, определяющие стили по внешним их признакам, называем это XVIII веком, так как именно в XVIII больше всего и нагляднее выразилась душа старой Франции. Но для Анри де Ренье эта душа никогда не умирала. XVII век и его строгость, быть может, даже ему ближе, чем XVIII. Роман "Passe vivant" весь построен на эффекте этой двойственности, под всеми явлениями современности с ее автомобилями и электричеством он обнаруживает другие слои жизни и духа как историческую подкладку ее.
      Мы, согласно эпохе действия, разделили его романы на исторические и современные. Это деление чисто условное. Ни в тоне, ни в характере описаний между ними нет разницы. Разница - в туалетах, в стиле обстановки, в укладе жизни. Он обладает такою уверенностью и убедительностью письма, что его исторические романы, несмотря на их историческую точность, кажутся нам современными, а современные имеют тот характер законченности и то чувство культуры, которые делают их историческими.
      В романах Ренье, если не считать "Le bon plaisir", нет никаких намеков и указаний на политические события и принятые грани в истории. Прочтя все романы Ренье, можно не заметить, была ли великая революция, империя, республика, настолько исторический центр тяжести лежит не в событиях, а в характерах, настолько проникнуты они той внутренней, интимной жизнью Франции, на которой лишь слабо отражаются политические бури.
      "XVIII siecle" [XVIII век], который мы чувствуем у Ренье, - на самом деле основной фон всей французской культуры, не связанный ни с каким веком. Но в частности к веку Людовика XV и к Италии времен Казановы он питает глубокую любовь.
      Если искать для Ренье сравнений и аналогий (которые бывают всегда весьма приблизительны и неверны), то его хотелось бы сопоставить с Тургеневым. Их объединяет аристократическая чуткость стиля, любовь к старым дворянским гнездам, прозрачная ясность видения жизни. Но если углубить это сравнение, то оно окажется не в пользу Тургенева. Тургенев своей артистической утонченности, которая ставит его так отдельно среди русской литературы, учился у французов. Во французской школе письма он взял именно те черты, которые только теперь нашли свое окончательное воплощение, свой претворяющий синтез в прозе Ренье.
      То, что у Анри де Ренье осуществлено окончательно в образах и формах, столь легких и прозрачных, что подними не чувствуется ни творческого усилия, ни напряжения многих поколений, подготовивших эту свободную текучесть, то у Тургенева существует лишь как указание направления, лишь как обетование возможностей.
      Реализм Тургенева, легкостью которого мы восхищаемся, все же гораздо тяжелее и плотнее, чем трепетные и сквозящие краски Ренье. И в то же время у Ренье больше жизненной полноты, так как по всем его произведениям разлита благоуханная и свежая чувственность, настоящее латинское чувство живой и влюбленной плоти, которого лишен стыдливо и мечтательно идеализирующий женщину славянин - Тургенев.
      Анри де Ренье может давать уроки прекрасной и не ведающей стыда чувственности. Его гениальность вся в золотых пропорциях чувств, мыслей и образов.
      Если среди современных французских романистов Анри де Ренье уступает в тонком и едком анализе современности Анатолю Франсу, Морису Наррэсу - в дерзком субъективизме и изощренности чувствований, Полю Адану - в эпической широте и мужественности замыслов, то как изобразитель характеров, как скульптор человеческих масок, как создатель лирического пейзажа, как чистый и беспримесный поэт современного романа Л при де Ренье не имеет равных.
      В настоящее десятилетие Анри де Ренье принадлежит первенство во французской прозе настолько же, как и во французской поэзии. Это уже совершившийся факт, молчаливо признанный его современниками.
      Признание его главой французской литературы еще не стало общим мостом, но оно уже висит в воздухе. Еще какая-нибудь одна новая книга, еще одно движение в застывших струях общественного мнения, и его усталая аристократическая голова навсегда станет несвободной от тяжелого золотого венца.
      VII
      Недавно Анри де Ренье избран во Французскую академию {24} на кресло Мольхиора де Вогюэ, занявшего в свою очередь кресло Низара. В этом наследовании нет исторической преемственности настолько же, как ее не было при избрании Анатоля Франса, который, как известно, заступил место Фердинанда Лессепса. В сущности, если бы академия заботилась о преемстве историческом, то А. де Ренье следовало бы стать преемником именно Анатоля Франса; не потому чтобы он был его литературным продолжателем (этого в действительности нет; Анатоль Франс, кажется, даже не любит А. де Ренье как художника), а потому, что Ренье для поколения символистов является таким же характерным представителем чисто латинского гения, вне всяких иных культурных примесей, каким А. Франс являлся для поколения парнасцев. Так же, как и А. Франс среди парнасцев (напомним, что он был редактором сборников "Парнаса"), А. де Ренье стоит на одном из первых мест, но немного в стороне от своих сверстников. Он не переживал всех крайностей отрицаний и утверждений, которые отличали героев первых схваток за символизм. Будучи символистом, он всегда оставался "классиком" в самом лучшем и жизненном значении этого слова. Он не делал никогда неверных шагов в творчестве: произведения его первой юности отмечены тою же зрелой уравновешенностью и ясной мудростью, как и страницы, написанные теперь, в эпоху полного расцвета его таланта. Это свойство опять-таки роднит Ренье с Анатолем Франсом.
      Но вместе с тем Ренье и Франс глубоко различны. А. Франс - великий художник мысли, в своем утонченном скептицизме достигший интимнейших оттенков лиризма; А. де Ренье совершенно чужд мысли; русский читатель, не воспринявший внутренних ритмов латинской культуры, прочтя романы Ренье, будет смущен этим отсутствием мысли: ни одного афоризма на всем пространстве его произведений. А. де Ренье говорит только формами, образами и оттенками. Он никогда не подчеркивает, нигде не подписывает пояснения. В то время как А. Франс является великим сизелером-чеканщиком афоризмов, Ренье - лирик действительности, настолько чуткий и стыдливый, что каждый прорыв образа в голую логическую формулу ему кажется бесстыдным и антихудожественным. Только кое-где в стихах, только кое-где в первой своей книге прозы "La canne de jaspe" Ренье иногда приподымает маску, вводя символы, которые наглядно символичны. Но он быстро отошел от наивного аллегорического символизма конца восьмидесятых годов. Он видит реальности жизни настолько опрозраченными и тонкими, настолько чувствует их непрерывную изменчивость, что каждый закристаллизованный символ кажется ему грубым и мертвым. Ренье не символист, он реалист, воспитанный в школе символизма. Под каждым образом реального мира для него таится символ, но не выявленный. Его стиль хочется сравнить с текучей водой, на поверхности которой ярко отражаются облака, деревья и синее небо, между тем как из глубины сквозят камни и травы, растущие на дне, и глаз воспринимает и образ внешнего мира, и образ мира внутреннего одновременно и в то же время не смешивает их никогда в одно зрительное впечатление. Это уподобление верно не только для поэзии Ренье, но и для его романов: под формами современной жизни для него сквозит прошлое Франции, под масками людей прошлых столетий угадываются лица современных людей; из глубины старых парков выходят фавны и кентавры, грусть затаена на дне радости, за радостной чувственностью прячется меланхолия, и прелесть Ренье в том, что он не разделяет и не смешивает их, а любит одинаково и с любовью воссоздает противоречия жизни, непримиренные и непримиримые, немного трагические, немного смешные и всегда радостные.
      Особая светлая элегантность отмечает каждую фразу, написанную де Ренье. Все в нем просто, ясно и прозрачно. Никакой сложности, никакой преднамеренности. И это делает то, что Ренье наверно останется одним из самых трудных писателей для понимания русского читателя. Я не думаю, что когда-нибудь его романы в русских переводах станут любимы русской публикой. В нем есть та беззаботная радость танца, которая неизбежно покажется нашему пониманию, воспитанному на произведениях, обремененных наглядностью мыслей, поверхностной и бессодержательной. Никто из привязанных к немецким классикам не оценит ни прекрасной чувственности его образов, ни чисто ронсаровского восприятия античного мира. Нам, славянам, так же как и немцам, вершины латинского гения доступны лишь до определенной высоты: выше разреженность прозрачного воздуха не дает нам возможности существовать. В то время как Анатоль Франс находится еще целиком в области нашего понимания, Анри де Ренье некоторыми пиками превышает его.
      Избрание в академию А. де Ренье вскоре после избрания Баррэса знаменует моральную победу поколения символистов. Для символистов она наступила раньше, чем для парнасцев: когда из того поколения первым был избран Эредиа - Парнаса уже давно не существовало как группы. Между тем "символизм" существует и творчески, и жизненно.
      ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ "АНРИ ДЕ РЕНЬЕ"
      Впервые опубликовано в журнале "Аполлон" (1910, Э 4, с. 18-34). Статья вошла в "Лики творчества" (с. 85-112) с некоторыми изменениями и добавлением седьмой главки, посвященной избранию А. де Ренье во Французскую академию и напечатанной ранее под заглавием "Анри де Ренье" в журнале "Русская мысль" (1911, Э 4, отд. 2, с. 25-27).
      Интерес Волошина к Анри де Ренье не ослабевал в течение ряда лет. Упоминания о произведениях Анри де Ренье, суждения о его творчестве нередки в статьях Волошина. Так, 20 апреля 1905 г. он публикует в "Руси" заметку ",,Le passe vivant". Новый роман Анри де Ренье"; в статье "Багатель" (Двадцатый век, 1906, 14 июня) вспоминает рассказ "Великолепный дом"; в обзоре "Русская живопись в 1908 г. "Союз" и "Новое общество"" (Русь, 1908, 5 марта) сравнивает живопись А. Бенуа с романами де Ренье; 3 марта 1909 г. читает публичную лекцию "Аполлон и мышь (Творчество Анри де Ренье)" (см. с. 623). В воспоминаниях о Волошине ("Живое о живом", 1932) М. И. Цветаева рассказывала о том, как он был увлечен в 1911 г. творчеством де Ренье: "Макс всегда был под ударом какого-нибудь писателя, с которым уже тогда, живым или мертвым, ни на миг не расставался и которого внушал - всем. В данный час его жизни этим живым или мертвым был Анри де Ренье, которого он мне с первой встречи и подарил (роман "Встречи господина де Брео". - Ред.] - как самое дорогое, очередное самое дорогое" (Цветаева Марина. Соч.: В 2-х т. М., 1980, т. 2, с. 200-201; см. также: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977, с. 159-162). В 1932 г. Волошин назвал де Ренье в числе самых близких для него ппсателей (см. с. 604).
      Волошин перевел ряд произведении Анри де Ренье на русский язык. Среди них "Рассказы о маркизе д'Амеркере" (Аполлон, 1910, Э 6, отд. "Литературный альманах", с. 1-49; отд. изд.: Ренье Анри де. Маркиз д'Амеркер / Пер. М. Волошина. М., 1914). В 1912 г. был опубликовав волошинский перевод поэмы "Кровь Марсия" (Аполлон: Литературный альманах. СПб., 1912, с. 7-15). В 1921 г. напечатаны переводы четырех стихотворений из сборника "Глиняные медали": "Раковина" ("La conque"), "Видение" ("Apparition"), "Тревога" ("L'alerte"), "Девочка" ("Puella") (Посев. Одесса - Поволжью: Литературно-критический и научно-художественный альманах. Одесса, 1921, с. 3-4).
      В пореволюционное время Волошин написал небольшую статью "Анри де Ренье", в которой дал общую характеристику творческого облика и стилевой манеры французского писателя. Приводим выдержки из нее:
      "Среди французских поэтов среднего поколения, в котором теперь сосредоточено все искусство Франции, центральное место занимает Анри де Ренье - и как поэт и как прозаик.
      Он принадлежит к числу светлых, гармоничных, счастливых поэтов пушкинского, рафаэлевского типа.
      Такие поэты являются творческим средоточием новых завоеваний своего времени и выявлением идеального лика своей расы. Они соединяют в себе и новые пути и традиции искусства.
      Они от природы одарены даром жеста, "не нарушающего гармонии линий".
      Как люди они могут переживать глубочайшие разлады с самими собою, но в творчестве их разорванность естественно выражается законченностью и равновесием скорби мраморной Ниобеи.
      Творчество Анри де Ренье с кристально-прозрачной водой, на дне которой можно рассмотреть глубокую празелень мшистого дна со всеми его камнями и травами, в то время как на текучей поверхности влаги отражаются не менее четко небо, облака и деревья. И это призрачное отражение реального мира, как бы еще более яркое и акварельное, чем самый мир, танцует перед глазом, вглядывающимся в затененные, подводные глубины ночной души".
      ". . .творчество Анри де Ренье является органическим сплавом Парнаса с символизмом. Он умеет в своем "свободном стихе" сохранить строгую отчетливость парнасской формы, а однообразным "александрийцам" придать музыкальную текучесть "свободного стиха".
      В прошлых эпохах французской поэзии он имеет двух предшественников: Ронсара и Андре Шенье, с которыми его роднит не только живая любовь к античной древности, почувствованной сквозь природу "Прекрасной Франции", но и основной лирический тон души".
      "Я не знаю никого из современных лириков, в котором бы так, в Анри де Ренье, сочетались тончайшая музыкальная лирика с выпуклой пластичностью формы, а чувственность принимала бы такие чистые и опрозраченные формы" (ИРЛИ, ф. С62, он. 1, ед. хр. 327).
      {1} На вид он моложе своих лет ~ строгость и некоторую торжественность. - Описание внешности писателя дается на основе портретных характеристик в книгах Ж. де Гурмона и П. Леото (ср.: Gourmont J. de. Henri de Regnier et son oeuvre. Paris, 1908, p. 10; Leautaud P. Henri de Regnier. Paris, 1904, p. 1-2; а также: Berton H. Henri de Regnier: Le poete et le romancier. Paris, 1910, p. 26).
      {2} Хозе-Мариа Эредиа - выдал со старшую за Пьера Луиса, младшую - еа Анри де Ренье. - Женой Анри де Ренье стала в 1896 г. средняя дочь Эредиа Мария - известная поэтесса и писательница, печатавшаяся под псевдонимом Жерар д'Увиль (Gerard d'Houville), Пьер Луис женился на младшей дочери.
      {3} ...одну из них звали "La Grece antique", а другую - "?/a belle France". - Имеются в виду стилизации под античную лирику Пьера Луиса ("Книга Билитис") и изображение Франции в творчестве А. де Ренье.
      {4} "Хозе-Мариа Эредиа оставил нам со самой Поэзии". - Речь Барреса издана отдельной брошюрой: Barres М. Discpurs prononce dans la seance tenue par I'Academie Franchise pour la reception de Maurice Barres, le 17 janvier 1907. Paris, 1907.
      {5} "Предо мною другие поэты - предтечи". - Строка из стихотворения К. Д. Бальмонта "Я - изысканность русской медлительной речи..." (см.: Бальмонт К. Собр. стихотворений. М., 1904, т. 2, с. 224).
      {6} Он был постоянным посетителем вторников оэ обобщает прошлое... Пересказ отрывков из книги Ж. де Гурмона (см.: Gourmont J. de. Henri de Regnier et son oeuvre, p. 15-16).
      {7} Я мечтал ~ идеально выгнутых. - Строка из "Посвящения" ("Dedicace"), открывающего сборник "Les Landemains" ("Грядущие дни") (см.: Regnier H. de. Premiers poemes. 6е ed. Paris, 1907, p. 11).
      {8} О, зеркало ~ своей нагой мечты ... - Отрывок из драматической поэмы "Иродиада" ("Herodiade", 1869). Перевод этого фрагмента (вместе со стихотворением Малларме "Лебедь") был впервые напечатан в статье А. Баулер (А. В. Гольштейн) "Стефан Маллармэ" (Вопросы жизни, 1905, Э 2, с. 9?>), где отмечалось: "По нашей просьбе г-н Макс Волошин сделал для этого очерка прекрасный перевод этого стихотворения". Затем отрывок из "Иродиады" вошел в сборник 1910 г. (Волошин Максимилиан. Стихотворения 1900-1910. М., 1910, с. 59), в котором переводы из французских поэтов соседствовали с близкими им по настроению оригинальными стихотворениями автора сборника. Так, в цикле "Amori Amara Sacrum" вслед за переводом "О, зеркало, - холодная вода..." было помещено стихотворение "Зеркало" ("Я - глаз, лишенный век. Я брошено на землю, Чтоб этот мир дробить и отражать...").
      {9} ".Я смотрел, как в воду бассейна ~ лепестки славы облетают". Сокращенный перевод: Regnier Н. de. La canne de jaspe. 5е ed. Paris, 1908, p. 247-248; ср.: Ренъе А. де. Собр. соч.: В 17-ти т. Л., 1925, т. 1, с. 240-242.
      {10} Нет у меня ничего ~ и унесет... - Третья оделетта из цикла "Корзинка часов" ("La corbeille des heures") в сборнике "Игры поселян и богов" (см.: Regnier Н. de. Les jeux rustics et divins. Paris, 1908, p. 219-220). М. И. Цветаева писала Волошину 7 января 1911 г.: "Какая бесконечная прелесть в словах: "Помяни того, кто, уходя, унес свой черный посох и оставил тебе эти золотистые листья". Разве не вся мудрость в этом: уносить черное и оставлять золотое? Я очень благодарна Вам за эти стихи" (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977, с. 161).
      {11} "Это я однажды вечером со кощунственно осквернили они". - Конец рассказа "Рукопись, найденная в шкафу" (см.: Regnier Н. de. La canne de jaspe. 5е ed., p. 254- 255; ср.: Ренъе А. де. Собр. соч.: В 17-ти т., т. 1, с. 246-247).
      {12} Снилось мне ~ мы сами. . . - Перевод: Regnier Н. de. Les medailles d'argile: Poemes. 6-е ed. Paris, 1907, p. 13-15.
      {13} . . лесе преходящее есть символ". - Первые слова Мистического хора (Chorus Mysticus), звучащего в финале гетевского "Фауста": "Лишь символ все бренное, Что в мире сменяется. . ."; см.: Гете. Собр. соч.: В 13-ти т. М., 1947, т. 5, с. 55 \ (пер. Н. А. Холодковского).
      {14} Пленница ~ твоей упругой груди. . . - В первой публикации статьи и в "Ликах творчества" "ta gorge dure" во втором стихе было переведено как "упруго^ горло". Вскоре после выхода "Ликов творчества" рецензент газеты "Утро России" (Б. С.) отмечал: ". . ."gorge" здесь в точности означает "грудь", а никак не горло, и это меняет смысл фразы" (Утро России, 1914, 1 февр., Э 26, с. 6). 5 февраля 1914 г. Волошин писал матери: "Я заметил эту ошибку, когда эта статья о Ренъе была еще напечатана в "Аполлоне", и исправил ее в корректурах книги И вдруг она все же оказывается в книге. Это значит, что Маковский, просматривая сам корректуры, вновь переправил мою поправку на прежнюю редакцию, не зная французского текста. Это мне очень досадно" (ИРЛИ, ф. 562, оп. 3, ед. хр. 62). В настоящей публикации текст исправлен в соответствии с указанием Волошина.
      {15} Путь ~ от "El Verdugo" до "Les illusions perdues". . . - Путь, пройденный Бальзаком от романтической повеллы "Палач" (18Йи) до социального романа "Утраченные иллюзии" (1837-1843).
      {16} "Воистину мудр лишь тот, кто строит на песке со и оттенки неба". Это известное изречение Анри де Ренье, своего рода четверостишие в прозе, было опубликовано факсимильно в книге Ж. де Гурмока "Анри де Ренье и его творчество" (Gour-mont J. de. Henri de Regnier et son oeim-e. Paris, 1908, p. 5).
      {17} Приляг на отмели со как пески га отмелях прибрежных. . . Стихотворение "Па отмели" ("Pur la greve") из цикла "Морские медали" ("Medailles marines"). Ctu.'.Reg-nier H. de. Les medailles d'argile, p. 98.
      {18} "Во мне есть двойственность со и мысль Шамфора". - Фраза из интервью, данного А. де Ренье Полю Леото (см.: Leautaud P. Henri de Regnier, p. 5-6).
      {19} Любимыми книгами ~ были ~ "Liaisons dangereuses","La Chartreuse de Parme", "La Faustina, "Salammbot> и "М-те Bovary". - "Опасные связи" (1782) - роман Ш. де Лакло, "Пармская обитель" (1839) - роман Стендаля, "Фостен" (1881) - роман Э. де Гонкура, "Саламбо" (1862) и "Госпожа Бовари" (1857) романы Флобера.
      {20} "Можно было думать со собственной призрачностью". - Цитата с сокращениями: Regnier H. de. La canne de jaspe, p. 203-205; ср.: Ренье А. де. Собр. соч.:
      8 17-ти т., т. 1, с. 200-202. В переводе одной из фраз: "Я вспоминал закрытую дверь..."Волошин допустил ошибку. В оригинале:"Я вспоминал открытую дверь..."("Je me souvenais d'une porte ouverte...").
      {21} "Человек, объясняющий свои поступки оо только эпивод. . .". Фразы из рассказа "Господин д'Амеркер" (см.: Regnier H. de. La canne de jaspe, p. 19, 18; ср.: Репье Анри де. Маркиз д'Амеркер. М., 1914, с. 14, 13).
      {22} ..."Le ban plaisir" дает еще некоторые исторические профили... Действие романа "Прихоть" (в русском переводе: "По прихоти короля") относится ко времени второй франко-голландской войны 1672-1678 гг. Вторая часть романа стилизована под мемуары периода царствования Людовика XIV, однако вымышленными являются и фигура маршала Маниссара, и города Дортмюд и Варикур, и, в сущности, все "исторические" эпизоды.
      {23} ... повести из книги "Lеs amants singuliers" ~ сам Ренъе считает, вместе с историями о маркизе д'Амеркэр, лучшим, что было им написано. - В интервью Полю Леото А. де Ренье отмечал: "Я считаю, что лучшие мои рассказы - это рассказы из "Господина д'Амеркера" (в "Яшмовой трости") и "Жизни Альдрамина" (в "Необыкновенных любовниках"). Очень люблю "Соперника" (там же). Мой самый забавный роман, как мне кажется, это "Двойная возлюбленная". Хороши сто последних страниц из "Полуночной свадьбы". В "Прихоти" есть несколько удавшихся картин. Из всего, что я написал, я больше всего люблю, в отношении стиля, этюд о Мишле в "Лицах и характерах" (см.: Leautaud P. Henri de Regnier, p. 23-24).
      {24} Недавно Анри де Ренъе избран во Французскую академию ... - В начале 1911 г.
      А. М. Березкин