ЛИКВИДАЦИЯ РАДЗИВИЛЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

А.Т. Фоменко искренне убежден, что вся древняя русская история была сфальсифицирована «придворными» историками династии Романовых. Эти ловкие люди прятали и подделывали русские летописи просто в массовом порядке. Они же, надо полагать, наполнили архивы средневековыми документами поздней «сборки» и подсунули советским археологам новгородские берестяные грамоты. Особую роль в теории «романовского фальсификата» играет Радзивилловская летопись.

Фом-дружина придерживается того мнения, что эта летопись «представляет из себя основной, древнейший и первый по времени обнаружения список знаменитой «Повести временных лет»… Все остальные списки «Повести временных лет» являются фактически копиями Радзивилловского» (с. 81). Описания крупных книжных собраний, относящиеся к XVII столетию, буквально пестрят упоминаниями летописей, и совершенно непонятно, почему Радзивилловская летопись занимает первое место в конкурсе на древность «обнаружения». Бог весть почему Лаврентьевская летопись, относящаяся к XIV в. (1377 г.), осталась для уважаемых авторов тайной за семью печатями вместе с нею еще несколько летописных сводов, содержащих текст «Повести временных лет» традиционно относимых источниковедами к более раннему времени. Радзивилловская летопись изготовлена на бумаге, в то время как имеются пергаментные списки «Повести временных лет» (хотя бы та же Лаврентьевская летопись), ан нет, прихотливое воображение уважаемых авторов пылает странною любовью именно к Радзивилловскому списку. Отчего ж?

Отчасти, быть может, виной тому несколько неосторожная фраза Я.С. Лурье, написавшего предисловие к академическому изданию Радзивилловской летописи серии «Полное собрание русских летописей» (том 38): «Радзивилловская летопись – древнейшая, дошедшая до нас, – текст ее завершается первыми годами XIII века» (Указ. Соч., с. 3). Но Лурье пишет это в издании предназначенном для использования историками-профессионалами, и фраза его специалистам вполне понятна. Тем более что сразу вслед за нею идет комментарий, с доброй неизменностью опускаемый во всех трудах Фом-дружины – непонятно, какого лукавства ради. Вот этот комментарий: «…текст Ипатьевской летописи доходит до 1292 г., Лаврентьевской – до 1305 г., Новгородской I старшего извода – до 1352 г.». Даже очень «неспециальному неспециалисту» должно быть понятно, что речь идет о формировании текстового комплекса, а не об изготовлении «списков», т. е. самих рукописей, содержащих «Повесть временных лет». Сама ПВЛ создана была в начале XII столетия, а все то, что идет после нее, – добавления из местных летописей Южной или Владимиро-Суздальской Руси. Логика летописеведа: летописец завершил свой труд в первые годы XIII в., т. е. он поместил в начале своего свода ПВЛ и добавил к ней те сведения, которые он имел дополнительно. Скорее всего разрыв между последним известием в летописи и временем ее написания невелик – несколько лет или, в крайнем случае, десятилетий. Текст ПВЛ в абсолютном большинстве известных летописей идентичен, с легкими разночтениями (в число «абсолютного большинства» Радзивилловская летопись, между прочим, входит). Отличается то, что стоит в летописи после ПВЛ. И чем раньше обрывается летопись, тем раньше она была, вероятнее всего, создана, а следовательно, тем больше шансов, что летописец имел в своем распоряжении более древние, более достоверные источники. Разумеется, необходимо делать поправку на то, что в распоряжении летописца более позднего времени могли оказаться документальные или опять-таки летописные источники весьма раннего периода. Здесь очень многое зависит от того, насколько богатым было рукописное собрание, которым мог пользоваться летописец в своей работе, каковы были возможности восполнить пробелы в источниках у заказчика летописи – князя, церковного иерарха, монастыря и т. д. Текст созданной летописи могли переписывать, дополняя и редактируя, многое множество раз на протяжении нескольких стоетий. Таким образом, нет никаких оснований приписывать роль древнейшего списка ПВЛ Радзивилловской летописи.

Тем не менее в глазах уважаемых авторов Радзизвилловская летопись – древнейший список ранней русской летописи. И конечно, ее не могли не подделать пресловутые придворные историки. Доказательству этого тезиса посвящен целый параграф под названием «Датировка Радзивилловской или Кенигсбергской рукописи» (с. 83–84). Этот параграф мог бы стать блестящей рекламой для курса русской палеографии, ибо что, как ни пособие по типичным ошибкам непрофессионала, пытающегося произвести палеографический анализ рукописи, лучше доказывает необходимость приобретения навыков палеографа? Думается, стоит привести здесь обширный фрагмент из фундаментальной «Империи» почти целиком, чтобы последующая полемика не превратилась в бой с тенью: «Историки цитируют основной список «Повести временных лет», – Радзивилловскую летопись, – последним десятилетием XV века, а листы от переплета, т. е. листы, являющиеся частью переплета, а не самой рукописи, – восемнадцатым веком. Листы датированы по филиграням… Однако наш анализ рукописи показывает, что этот список в действительности относится не к XV, а к концу XVIII века… Начнем с того, что нумерация листов рукописи идет сначала латинскими буквами: три листа, считая от переплета, помечены буквами «a», «b», «c». Все остальные – арабскими цифрами; эта нумерация проставлена в правом верхнем углу каждого листа. Таким образом, рукопись пронумерована вполне естественно для XVIII века. Но такая арабская нумерация выглядела бы крайне странно для летописи, составленной на Руси в XV веке. Ведь до середины XVII века в русских рукописях и книгах (а рукописная книга это не рукопись? – Д.В.) употребляли, как известно, исключительно церковнославянскую нумерацию.

Историки предлагают считать, что первоначальная, – самая древняя, якобы XV века, – нумерация была сделана церковнославянскими буквами-цифрами. И якобы лишь через пару сотен лет на рукописи проставили другую нумерацию – арабскими цифрами. Но это предположение сразу вызывает недоуменные вопросы. Оказывается, еще А.А. Шахматов установил, что «нумерация церковнославянскими цифрами была сделана после утраты из летописи двух листов… Кроме того, нумерация производилась после того, как листы в конце рукописи были перепутаны. В соответствии с текстом после листа 236 должны следовать листы 239–243, 237, 238, 244 и следующие»… Причем, как читатель может убедиться лично по фотокопии рукописи (ссылка на: Радзивилловская летопись (факсимильное издание). – М.– СПб., 1995) этой путаницы листов (после листа 236) не замечают обе ее нумерации – ни церковнославянская, ни арабская.

Таким образом, и церковнославянская, и арабская нумерации были проставлены уже после того, как рукопись была окончательно переплетена. Но тогда вопрос: когда же был изготовлен сам переплет? И тут мы с удивлением вспоминаем, что листы от переплета сами историки датируют по филиграням восемнадцатым веком; см. выше. Отсюда следует, что имеющиеся сегодня в рукописи и церковнославянская нумерация, и арабская были в действительности проставлены не ранее XVIII века, когда делали переплет. И достоверные известия об этой рукописи начинаются именно с XVIII века, когда ее показали Петру (Великому – Д.В.) и он приказал изготовить копию в 1711 году… тот факт, что церковнославянская нумерация, как и арабская, появилась лишь после переплета книги в XVIII веке, заставляет заподозрить даже, что настоящая нумерация была арабской. А имеющаяся церковнославянская была проставлена лишь с целью «доказать древность» рукописи… Итак, имеющийся сегодня Радзивилловский список был изготовлен в начале XVIII века».

А теперь «недоуменный вопрос», обращенный к штудиям Фом-дружины: любопытно, откуда фальсификаторы XVIII века взяли несколько сотен чистых листов с филигранями трехсотпятидесятилетней давности? Ведь именно из них состоит вся рукопись, помимо припереплетных листов. Вероятно, у них там был склад. То есть производство было поставлено на широкую ногу. Более того, рукопись написана почерком XV века, так называемым полууставом. Так что фальсификаторам, видно, пришлось познакомиться со старинной русской палеографией и научиться писать в стиле их пра-пра-прадедушек.

А вот и другой «недоуменный вопрос»: почему нумерации листов (как церковно-славянская, так и арабская) обязательно должны были «заметить» путницу листов? Существует немало средневековых русских рукописей, где пагинация (т. е. нумерация листов) «ошибается». Это скорее даже правило, а не исключение. Она и в современных-то печатных книгах, особенно если брать какие-нибудь малотиражные академические издания, дает сбои. Так что нет ничего необычного в том, что несколько листов пронумерованы неверно. Как же так, «самая древняя, якобы XV века» кириллическая, или «церковнославянская», как предпочитают ее именовать уважаемые авторы, нумерация – и с такими упущениями. Они там что, только-только создав рукопись, сразу же потеряли листы? Ан нет. Не в этом дело. Фом-дружина черпает все свои сведения о Радзивилловской летописи из все того же предисловия Я.С. Лурье к тому 38 «Полного собрания русских летописей», со страницы 3. Автор этих строк побуквенно изучил все оное предисловие и нигде не нашел утверждения о том, что кириллическая нумерация сделана в XV столетии… Вот такой «недоуменный вопрос». Кириллическую пагинацию могли проставить и в XVI, и в XVII веках, и даже в том же XVIII.

А теперь главный «недоуменный вопрос»: почему арабскую и кириллическую («церковнославянскую») нумерацию должны были непременно поставить «уже после того, как рукопись была окончательно переплетена»? И тут «мы с удивлением вспоминаем», что никаких причин к этому нет. Радзивилловская летопись могла до XVIII столетия просуществовать в тетрадях. Необычный, конечно, случай, но возможный: на протяжении всего XVII столетия Московский Печатный двор продавал основную часть своей продукции в тетрадях, без переплета. Более вероятно, и скорее всего так и было на самом деле: рукопись поменяла несколько переплетов, была переплетена несколько раз на протяжении долгого своего «жизненного пути» до начала XVIII века.

Это совершенно обыкновенная история. Чаще всего рукописные книги русского Средневековья были переплетены «досками» (т. е. деревянными пластинами), обтянутыми кожей или каким-нибудь дорогим материалом (реже просто кожей, без всяких досок). Переплет «доски в коже» всегда имел два слабых места: кожа постепенно отрывалась на корешке; обрывались нити или ремни, прикреплявшие «доски» к самому книжному блоку. Если на книгу имелся починенный читательский «спрос», то переплет ожидала печальная участь. Известно колоссальное количество рукописных книг даже XVII столетия, – хочется подчеркнуть: XVII, а не XV, – которые лишились изначальных переплетов и ныне пребывают в новых. Особенно много рукописей и старопечатных книг подобного рода известно по старообрядческой книжной традиции: староверы собирали и бережно хранили древние книги, занимались их реставрацией, весьма часто переплетали заново «под старину» – в «доски с кожей». Время от времени использовались даже переплеты от погибших по тем или иным причинам книг. Встречаются громоздкие фолианты, на которые буквально «натянуты», как детские рубашонки на взрослого человека, чужие переплеты меньшего размера; иногда наоборот: рукопись или старопечатная книга малого формата теряется в огромном старинном переплете, как жемчужина в раковине. Характерный пример: те же книги Московского Печатного двора, изданные в XVII столетии, носили на переплёте особый типографский знак: борющихся льва и единорога. По архивным документам известен процент тех книг, которые были переплетены, и тех, которые остались в тетрадях без переплета. Так вот, в современных музейных и библиотечных собраниях совсем немного книг с переплетом, сохранившим оригинальный типографский знак – гораздо ниже процента переплетенных на Московском Печатном дворе в XVII веке.

Итак, у Радзивилловской летописи, созданной в XV веке, по всей вероятности, несколько раз меняли переплет, не трогая листов, не нарушая старой, кириллической нумерации. Если тот переплет, который принадлежит рукописи сейчас, совершенно износится, возможно, будет принято решение вновь переплести ее. В этом случае припереплетные листы будут уже без каких бы то ни было филиграней и с четкими признаками производства XX века. Любопытно, найдется ли двести лет спустя умная голова, неформальный исследователь, который объявит Радзивилловскую летопись фальсификатом XX столетия на том же «переплетном» основании, на котором перевели ее в разряд фальсификатов XVIII века уважаемые авторы «Империи»?

Неожиданно Фом-дружина «с удивлением вспоминает», что у Радзивилловской летописи есть несколько списков. Та рукопись, о которой шла речь до сих пор, – один из списков, собственно Радзивилловский или Кенигсбергский, давший название летописи. Но есть и другие списки. Один из них – Московско-Академическая летопись (или, точнее, Московско-Академический список Радзивилловской летописи), текст которой, за исключением незначительных разночтений, идентичен тексту Радзивилловского списка. В особой главке, посвященной Московско-Академическому списку, уважаемые авторы приводят мнение А.А. Шахматова, согласно которому этот список является копией Радзивилловского списка. Заглянем в оригинальный текст Шахматова, на который ссылаются уважаемые авторы. Ба! Да это только первоначальное предположение ученого, от которого он впоследствии отказался в пользу того, что и Радзивилловский, и Московско-Академический списки сделаны с одного протографа, списаны с одной и той же рукописи, но ни одна из них не является копией другой. Это все были неудобные какие-то рассуждения у Шахматова, вероятно, он просто опасался открыть зловещую тайну фальсификатов. Фом-дружина выбирает для себя более подходящий, первый вывод Шахматова, хотя бы и признанный самим ученым ложным. Делается вывод: Московско-Академический список изготовлен в XVIII веке в качестве копии с Радзивилловского, т. е. является еще более поздним фальсификатом (с. 94). Доказательства? Бог мой, какие доказательства, если теория верна? Разве может логика теории заменить логику жизни с большим на то основанием?

Попробуем разобраться. По поводу предыдущего списка Радзивилловской летописи уважаемые авторы выставили хоть какую-то аргументацию, приписывая его происхождение позднему периоду. По поводу Московско-Академического списка явлен один аргумент: раз тот список не древний, а этот – его копия, то уж какая тут древность. Между тем следовало бы обратить хотя бы минимум внимания на палеографические характеристики памятника: они не дают никаких оснований причислять его к XVIII столетию. Тот же самый полуустав XV века. Филиграни XV века. Ах да, мы же договорились, у историков XVIII столетия был склад средневековой русской бумаги (дело, как уже было сказано, поставили на широкую ногу). Возможно, имелся небольшой заводик по выпуску этой самой бумаги; во всяком случае, нет оснований отрицать его наличие. И вероятно, в Академии наук содержали штат писцов, занимавшихся подделкой средневековых почерков. Там было такое секретное подразделение. Своеобразный «ящик» XVIII века. Да. Правда, только что было показано, что и первый, Радзивилловский список не имеет никакого отношения к XVIII столетию…

Самое время с удивлением вспомнить, что у Радзивилловской летописи есть еще один список, именуемый Летописец Переяславля Суздальского. Об этом списке у Фом-дружины нет ни слова. Полуустав XV века. Филиграни XV века. Следовательно, это тоже фальсификат времен какой-нибудь Екатерины Великой. С каким все-таки размахом работало секретное бюро Академии наук в XVIII столетии и приписанный к нему комбинат по производству бумаги времен государя Ивана III!

Квалифицированный специалист по русскому летописанию тратит месяцы и годы на скрупулезный текстологический анализ. Это нормально. Возможно, существуют методы исследования летописей «скорым изгоном», спринтерские, так сказать, методы. Однако автор этих строк, сталкиваясь с попытками применить подобного рода методы на практике, неизменно получает одну и ту же ассоциацию: в марафонском забеге по маршруту, который без конца делает петли, некий умный спортсмен движется по кратчайшему расстоянию напрямик, срезая все углы; он экономит половину дистанции и приходит первым; каково же удивление этого бегуна, когда победителем объявляют другого: как же так, ведь мой способ эффективнее!

ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ ЯРОСЛАВЛЬ НА РЕКЕ ВОЛГЛОВЕ

Сказочно богата сокровищница трепетной исследовательской мысли уважаемых авторов. Хочется полюбить в ней каждый абзац, без малого каждое предложение. Но нельзя объять необъятное. Выше были разобраны две главы из «Империи». Ниже предлагается своеобразное ассорти, состоящее из блестящих открытий, сделанных уважаемыми авторами в разных главах книги, а также комментария к ним.

В одной из прежних своих книг уважаемые автоы предположили, что Господин Великий Новгород русских летописей это на самом деле Ярославль. В «Империи» Фом-дружина предлагает новые доказательства этого открытия: «Современный Новгород стот на реке Волхов. Это название реки действительно упоминается, хотя и очень редко, в некоторых летописях, когда речь идет о Великом Новгороде (в действиельности Волхов упоминается достаточно часто, да и не только в летописях, а еще и в житиях святых, и в документальных материалах – Д.В.). Но является ли то доказательством того, что Великий Новгород, описываемый в летописях, – это современный Новгород на Волхове? Оказывается, – нет, не является. Летописные упоминания о Волхове не противоречат отождествлению Великого Новгорода с Ярославлем. Дело в том, что название реки Волхов – это всего лишь слегка искаженное Волга. А Ярославль действительно стоит на реке Волге» (с. 99). Дело в том, что Фом-дружина славна не только историческими подвигами; немало сделано и на ниве отечественной филологии. В свое время уважаемые авторы с полной несомненностью отождествили слова «батька» и «Батый», «орда» и немецкий «ordnung». Этот исследовательский метод можно условно назвать «аналогией по звучанию», т. е. то, что сходно звучит, имеет и сходное значение. Так и с Волгой: «…слово Волга означало, да фактически означает и сегодня, попросту влага, влажный. Отсюда и волглый = влажный» (с. 99).

Автор этих строк открывает дискуссию, не выходя из рамок исследовательского метода Фом-дружины. Более достоверным, видимо, было бы связывать слово «Волга» со словом «иволга», поскольку гнездовья этой прекрасной птицы во множестве расположены в Средней России, в том числе и в тех областях, через которые протекает Волга. По другой версии, достоверной в неменьшей степени, Волга = воля, поскольку издавна по этой реке селились вольнолюбивые казаки. Менее достоверно утверждение авторов «Империи» о том, что Волхов = Волга, т. к. правильным было бы не Волхов, а Волгов или Волглов. Впрочем, нельзя исключить того факта, что когда-нибудь местные жители так и будут называть Волхов, получивший свое современное название, как выяснилось, лишь по недоразумению.

Если несколько отойти от филологических построений, то нельзя избавиться от вопроса: ну а нынешний Новгород, неужто он – случайный замухрышка, жертва исторической ошибки?