Канарис маленькими глотками отхлебывал горячий кофе и от нетерпения чуть ли не дергал Мессинга за рукав.

– Самый большой выигрыш, как я понимаю, дает зеро? – тихо спросил Вольф.

– Да.

– Сколько у вас с собой денег?

– Всего? – со страхом посмотрел на него Канарис.

– Всего, всего… – нетерпеливо перебил Вольф.

– С собой у меня тысяча двести франков.

– Ставьте их на зеро.

– Вы с ума сошли, – вздрогнул Канарис. – Это самоубийство. Ни один игрок так не поступает.

– Ставьте на зеро, я вам говорю, – отчеканил Вольф.

– Вы хоть знаете, что зеро выпадает один раз на тысячу ставок? – сопротивлялся Канарис. – Я проиграю последние деньги. На что я буду существовать, Мессинг?

– Тогда я ухожу. – Вольф сделал движение, чтобы отойти от стола, но Канарис схватил его за руку:

– Хорошо, хорошо… я иду на самоубийство, чтоб вас черти взяли. – Генрих достал бумажник, вытащил из него пачку банкнот и бросил ее перед крупье, продолжая бормотать. – И зачем я с вами связался, идиот… сам напросился, сам уговорил…

– Помолчите, – оборвал его Вольф.

Крупье пересчитал деньги и выдал Канарису фишки. Тот составил их столбиком и поставил этот столбик на зеро. Почти все игроки уставились на Канариса, во взглядах – изумление, недоумение, а многие смотрели на него, как на умалишенного. Крупье запустил рулетку и бросил шарик. С тихим костяным стуком шарик запрыгал по желобку.. Все медленнее и медленнее крутилась рулетка, все медленнее подпрыгивал шарик, и вот он совсем замедлил бег и… остановился на клетке «зеро»!

– Зеро… – тихим шепотом выдохнули игроки.

А крупье молча, странным взглядом поглядел на Вольфа, потом вздохнул и проговорил:

– Зеро. Поздравляю… – Лопаткой он сгреб фишки, расставленные по всему полю, в одну кучу и решительным жестом придвинул ее к Канарису, стоявшему теперь вплотную к столу. Потом крупье стал отсчитывать фишки, лежавшие перед ним. Он отделил весомую кучу фишек и опять придвинул их лопаткой к Канарису. Потом проговорил: – Сумма очень большая, у меня столько нет. Будьте любезны пройти в кассу. – С этими словами он протянул небольшой серебряный поднос, на который Канарис с лихорадочной торопливостью принялся складывать фишки.

Со всех сторон послышалось:

– Поздравляю… вы отчаянный игрок, мсье…

– Примите поздравления. Вот уж действительно недаром говорят: риск – благородное дело. Я бы на такое не решился.

– Поздравляем, мсье… поздравляем, герр… поздравляем, мистер…

Канарис в ответ кивал, улыбался, лицо его покрылось испариной, а руки подрагивали. В сопровождении Мессинга он направился через зал к кассе, где стояли хозяин казино и средних лет мужчина в такой же, как у крупье, белой рубашке с бабочкой. Мужчина держал в руках поднос с двумя рюмками коньяку. Хозяин, толстый, пузатый человек во фраке, встретил Канариса улыбкой:

– Дорогой мой завсегдатай! Вы заслужили этот выигрыш! Настоящий игрок не ждет удачу, а бьет ее влет, как охотник дичь, – елейно проговорил он. – Вы настоящий стрелок, господин Канарис.

– Благодарю вас, благодарю… – Канарис отдал поднос с фишками в окошко кассы, где двое молодых людей стали их пересчитывать, и, повернувшись к хозяину, взял рюмку с подноса.

– Позвольте вам представить моего друга – господин Вольф Мессинг, маг, волшебник и иллюзионист!

– О-о! – выпучил глаза хозяин. – Очень много наслышан, но еще не был на вашем представлении – дела, как видите, не дают отлучиться ни на минуту. – Он взял рюмку с подноса и подал ее Вольфу.

– Благодарю вас… – ответил Вольф, принимая рюмку.

Человек с подносом метнулся к стойке бара, и бармен мгновенно налил еще одну рюмку коньяку.

– Вы еще повторите свое представление, не так ли? – спросил хозяин казино.

– Да, придется повторить. Слишком много просьб. Может быть, перед прибытием в Буэнос-Айрес…

– Обязательно буду, обязательно… Говорят, вы читаете мысли на расстоянии? Это что, телепатическая связь? Ведь животные обладают такой связью и передают друг другу сигналы на расстоянии. Я читал Дарвина…

– Да, в этом смысле мы мало отличаемся от животных, – улыбнулся Вольф и пригубил коньяк.

– Страшно интересно… обязательно приду посмотреть и поучаствовать, если позволите, – улыбаясь, говорил хозяин, глядя на Канариса.

Канарис в это время рассовывал пачки купюр по карманам. Он кивнул хозяину и взял под руку Мессинга, отводя его в глубь зала.

– Может, попробуем в карты?

– В карты? – Мессинг задумался. Казалось, что его тоже захватил азарт. – Ну давайте попробуем…

Они прошли в другой зал, где стояли около десятка карточных столов, вокруг которых тоже толпились игроки. На зеленом сукне лежали карты, фишки, денежные купюры.

Крупье одну за другой метал из колоды карты, на мгновение задерживался, бросая взгляд на игрока, сидящего за столом.

– Откройте еще две карты, – попросил игрок. Крупье открывал одну за другой карты, коротко сообщал:

– Вы проиграли… Будете играть еще?

– Нет, благодарю… – Игрок шагнул в сторону, и перед крупье выросли Канарис и Мессинг.

– Новую колоду, – велел Канарис.

Крупье вскрыл новую колоду, не спеша стал тасовать карты. Взглянул на Канариса:

– Можно начинать?

– Да, пожалуйста…

– Кто играет? – спросил крупье. – Вы или этот господин?

– Я играю, – ответил Мессинг

Ловко тасуя карты, крупье посмотрел на Мессинга. И тот ответил ему долгим черным взглядом. Крупье поспешно отвел глаза, но через секунду, помимо своей воли, снова поглядел в глаза Вольфу. Движения его рук замедлились.

– Какова будет ставка? – спросил крупье.

– Тысяча франков. Я буду играть на джек-пот.

– Неразумно, – усмехнулся крупье. – Джек-пот бывает…

– Я знаю. Но сегодня у вас джек-пот еще не выходил, не так ли?

– Откуда вы знаете? – удивился крупье. – Вы же только что подошли.

– Мне так кажется, – ответил Мессинг. – Давай на джек-пот… Все остальные комбинации ваши. Дайте мне карту.

Крупье молча положил перед ним карту рубашкой вверх. Мессинг посмотрел, положил ее на стол, вновь посмотрел в глаза крупье:

– Дайте еще одну, пожалуйста…

Крупье замедлил движения рук и вовсе остановился. Пальцы сжимали колоду, а он смотрел в глаза Мессингу. Потом снова стал медленно тасовать карты. Остановился. Осторожно снял верхнюю карту, положил на стол. Мессинг взял ее и перевернул. Джек-пот!

Тихо ахнули стоявшие вокруг игроки. Раздались возбужденные голоса:

– Сегодня первый раз! При такой ставке – выигрыш сто тысяч франков! Колоссально!

– Говорят, он новичок? Зашел от скуки? Вот вам и от скуки – сто тысяч франков!

Крупье вытер пот со лба, достал из ящика чековую книжку, быстро написал на ней несколько цифр, расписался, затем стал суетливо убирать в ящик фишки, деньги и разбросанные по столу колоды карт.

– Прошу прощения, господа, игра на полчаса прекращается, – крупье посмотрел на Мессинга. – Пойдемте со мной, пожалуйста.

Втроем они пересекли зал и подошли к окну кассы. Внутри сидел здоровенный черноусый мужчина в белой, обтягивающей мускулистую фигуру рубашке. Крупье протянул в окно чек и проговорил:

– Сто тысяч франков. У меня такой наличности нет. Выплати, пожалуйста.

Кассир посмотрел на чек, кивнул и, открыв дверцу сейфа, стоявшего сбоку, стал доставать оттуда пачки банкнот и выкладывать их на стол. Крупье ушел, а Мессинг и Канарис терпеливо ждали. Глаза Канариса едва не вылезали из орбит, губы вздрагивали, на лице выступила испарина.

Крупье сложил пачки в кожаный коричневый портфель и подал его в окно со словами:

– Портфель потом отдайте палубному стюарду.

– Непременно, – улыбнулся Мессинг, забирая портфель.

И в это время к кассе подошел хозяин казино в сопровождении плечистого и тоже черноусого мужчины в черном костюме.

– Вас можно снова поздравить, мсье? – Он смотрел на Канариса. – И какова же сумма выигрыша?

– Сто тысяч франков, – ответил за Канариса кассир.

Лицо хозяина перекосила мгновенная гримаса злобы, но в следующую секунду он уже улыбался.

– Выиграл мой друг, – тоже улыбаясь, ответил Канарис. – Он играл в первый раз, а новичкам, как вы знаете, фантастически везет.

– Мсье Мессинг? – Хозяин повернулся к Вольфу, и вновь гримаса злобы исказила его лицо. – Людям вашей профессии мы запрещаем играть в казино.

– Какой профессии? – удивленно спросил Мессинг.

– Ну, то, чем вы занимаетесь… внушение мыслей на расстоянии, чтение чужих мыслей… Вы не имели права играть, поэтому нам придется аннулировать ваш выигрыш.

Да кто же вам сказал, что я читаю чужие мысли? – вновь удивился Мессинг. – Я просто фокусник. Как говорят, вся моя тайна заключается в ловкости рук и внимательности. Никакого чтения чужих мыслей, поверьте…Як картам даже не прикасался, банк держал крупье…

– И тем не менее, мсье Мессинг, я должен аннулировать ваш выигрыш, – повторил хозяин, и плечистый мужчина в темном костюме придвинулся к Мессингу и даже протянул руку, чтобы забрать портфель.

– Если вы аннулируете этот выигрыш, вы можете аннулировать и дальнейшую судьбу вашего казино, – нахмурившись, проговорил Мессинг и жестом отвел руку черноусого от портфеля. – Меня знают по всей Европе… и в Аргентине, в Буэнос-Айресе, меня тоже знают. Я буду гастролировать по приглашению мэра Буэнос-Айреса. И у меня в кармане приглашение от мэра Рио-де-Жанейро. Я сделаю заявление для прессы о вашем поступке – хозяин казино силой отобрал выигрыш у игрока-пассажира! Это неслыханно! Я пожалуюсь на вас мэру Буэнос-Айреса и мэру Рио-де-Жанейро. Не думаю, мсье, что после этого дела у вашего казино пойдут хорошо.

Лицо хозяина снова исказилось, словно от мучительной зубной боли. Он сделал знак черноусому, и тот отошел от Мессинга.

– Хорошо… – процедил хозяин. – Но я настоятельно прошу вас больше не появляться в казино.

– Будьте спокойны – не появлюсь, – ответил Мессинг. – тем более что до прибытия остались всего сутки.

Он повернулся и направился к выхода из зала. Канарис весело подмигнул хозяину казино и поспешил за Мессингом.

В узком коридоре у каюты Канариса они остановились. Мессинг молча вручил ему портфель и сказал:

– Держите. Надеюсь, это поможет вам выкарабкаться. И запомните: я помог вам первый и последний раз. Желаю здравствовать.

– Подождите, Мессинг. – Канарис крепко ухватился за ручку портфеля. – Я хотел бы поделиться с вами выигрышем. Возьмите свою долю – сорок тысяч франков, больше я дать не могу. Возьмете?

– Мою долю? – усмехнулся Мессинг. – Нет, не возьму. Я сыграл для вас. Для себя я не стал бы играть. Прощайте, мсье Канарис… – Мессинг пошел по коридору, но вдруг остановился. – Будьте осторожны. Мне кажется, хозяин казино задумал что-то нехорошее против вас.

– Не беспокойтесь, мсье Мессинг, – усмехнулся Канарис, открывая дверь своей каюты. – За такие деньги я смогу постоять… Хотя, простите, а не могли бы вы еще раз выручить меня?

– Каким образом? – пожал плечами Мессинг.

– Можно, я побуду до прибытия в порт в вашей каюте? Если я буду здесь, хозяин казино со своими молодчиками действительно может напасть на меня и отнять деньги. А то, чего доброго, меня выкинут за борт… Моя просьба не очень вас затруднит?

– Что ж, пойдемте, – вздохнул Мессинг и пробурчал вполголоса: – Навязались вы на мою голову..

В большой просторной каюте Вольфа расположились Цельмейстер, Канарис и сам Мессинг. Хрипело и плевалось словами радио. Цельмейстер налил себе виски из бутылки, стоящей на небольшом столике, добавил лед из вазочки и закурил папиросу. Канарис маленькими глотками потягивал виски, потом отставил бокал и, вытащив из хрустальной вазы с фруктами яблоко, с хрустом откусил от него.

– Нет, я отказываюсь что-либо понимать в этой вонючей жизни. – Цельмейстер огорченно взмахнул рукой и отхлебнул виски. – Простите, Вольф, я тоже очень нуждаюсь в деньгах, и у меня много долгов. И у меня семья – жена и четверо детей, черт бы вас побрал! Почему вы для меня не сыграли в казино?

– Я же не знал, что у вас много долгов, – усмехнулся Мессинг.

– Нет, я понимаю, конечно, что гений сродни сумасшедшему, но не до такой же степени, дорогой мой! Выиграть кошмарную сумму денег и отдать ее первому встречному!

– Мы с господином Мессингом старые приятели, – сказал Канарис.

– А я, выходит, совсем новый приятель? – вытаращил глаза Цельмейстер. – Мне денег не нужно? Вы хоть бы поделились выигрышем, старый приятель! Захапали все денежки да еще у нас прячетесь!

– Не завидуйте, – ответил Канарис и отпил глоток виски. – Зависть – нехорошее чувство… Я предлагал господину Мессингу сорок тысяч, но он отказался.

– Что-о?! – завопил Цельмейстер. – Сорок тысяч? Отказался?! Да он в самом деле сумасшедший! – Цельмейстер залпом допил виски и тут же налил себе еще, бросив в стакан несколько кусочков льда. – Слышите, как вас там… Канарис? Давайте сюда сорок тысяч.

– Не дам. Вы-то здесь при чем? – набычился Канарис.

– Я – финансовый директор этого человека. – Цельмейстер ткнул пальцем в сторону Мессинга. – Вы хоть знаете, что он находится на стадии полного банкротства?

– Перестаньте, Питер, – улыбнулся Мессинг. – Мы скоро разбогатеем…

– Вы? Разбогатеете? Никогда! – категорически отрезал Цельмейстер, глотнул виски, поморщился. – Мой драгоценный Вольф, первое ваше выступление – в оперном театре. Это главный очаг культуры в столице Аргентины. И от этого выступления будет зависеть успех всего турне. Иначе вы останетесь нищим до конца дней своих! Я не ясновидящий, но в этом почему-то уверен!

– У господина Мессинга все будет отлично, – улыбнулся Канарис и откусил от яблока.

Вольф молча вертел в пальцах стакан, задумчиво глядя в большой круглый иллюминатор, за которым плескалось море. В дверь резко постучали, и вошел Лева Кобак. Он был взволнован:

– Вы не слышали? Только что передали!

– Что же такого особенного передали, Лева? В Германии подешевела колбаса, а в Париже – вино?

– В Германии революция, Германия подписала капитуляцию. В Берлине беспорядки, стрельба, много убитых. Кайзер свергнут, – отрывисто выпалил Кобак.

– Н-да-а, вовремя мы дали деру из Европы… – глубокомысленно изрек Цельмейстер.

Мессинг встал, покрутил ручку настройки, но по-прежнему слышался лишь треск и неразборчивая мужская речь.

– Ну, хоть, слава Богу, эта проклятая война закончилась… – пробормотал Кобак и, подойдя к столику, налил себе виски, бросил два кусочка льда, встряхнул стакан. – Правда, другая началась… в России…

– С кем? – спросил Цельмейстер.

Да черт разберет… гражданская война… свои со своими… и еще с Польшей… в общем, господа, начался вселенский бардак… и только нашему ясновидящему Вольфу известно, когда и чем эта новая война закончится. А, господин Мессинг, скажите, успокойте наши растревоженные души. – Кобак смотрел на Вольфа совсем не весело, а, скорее, с большой тревогой…

– Ничего, Америка далеко от Европы… – многозначительно проговорил Канарис. – Когда там все утрясется, я вернусь с миллионами в кармане!

– Мне кажется, вы вернетесь значительно раньше, – ответил Цельмейстер. – В тюремной каюте…

Канарис посмотрел на него и засмеялся. Он покрутил головой, продолжая смеяться, потом сказал:

– Вы хоть знаете, господа, что Аргентина сегодня самая богатая страна во всей Америке? Да, пожалуй, и во всем мире.

– Самая богатая? – недоверчиво спросил Лева Кобак.

– Да, да! Европа за время войны обнищала вдрызг, а здесь люди лопаются от денег. И знаете, на чем они разбогатели? На торговле мясом!

– Мясом? – опять недоверчиво переспросил Лева Кобак.

– Да-да, мясом! Так что тут есть чем поживиться – деньги лежат прямо на дорогах! – и Канарис снова засмеялся.

Мессинг по-прежнему молчал, задумчиво глядя в иллюминатор, за которым дышало безбрежное море.

В дверь каюты постучали, она открылась, и внутрь заглянул стюард, одетый в белый с золотыми пуговицами китель:

– Господа, прибываем в Буэнос-Айрес – лучший и самый красивый город в мире, – с лучезарной улыбкой доложил он.

Дверь закрылась. Канарис тут же поднялся, подхватил кожаный портфель, стоявший у его ног, тоже лучезарно улыбнулся:

– Благодарю вас, господин Мессинг. Не говорю: прощайте. Уверен, судьба обязательно сведет нас снова… даже если вам будущее видится по-другому, чем мне…

– А я говорю вам: прощайте, господин Канарис, – ответил Мессинг и повторил: – Прощайте и еще раз – прощайте.

– Прощайте, господа. Удачных и вам, и мне гастролей. – Канарис с улыбкой исчез за дверью…