1 : «ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ПРИНЦА»

...Королевство Экскалибур. Было. Раньше.

Располагалось это скопление невесть где. На затерянных, почти запредельных окраинах. О существовании которых даже Бабуля, с её фантастическим всезнайством, слыхом не слыхивала, нюхом не нюхивала. Всяческие глухомани и околицы Пределов и даже какие-нибудь далёкие-предалёкие, только-только разведанные планеты, — самые что ни на есть «пригородные» округа в сравнении с пространственными координатами месторасположения этих звёзд.

Предков-землян нынешних экскалибурцев-человеков занесло в те более чем предальние края случайно. Угодили они туда в результате неправильно рассчитанного прокола пространства (для «большой земли» пропал без вести целый флот переселенцев).

Несколько сот лет потомки их были полностью оторваны от Обитаемых (в человечьем понимании) Пределов. Этакий затерянный в океане крохотный островок, в тысячах километров от ближайшего населённого побережья.

Потом какая-то из экскалибурских посудин ухитрилась вынырнуть поблизости от окраинной системы, уже установившей контакт с единой Сетью Освоенных Пределов...

За прошедшие века потомки пропавших без вести землян создали упорядоченное общество. К строительству «общего дома» активно привлекались местные разумные существа аборигенной расы. Оказались тамошние аборигены столь генетически близки землянам, что смешанные браки давали вполне жизнеспособное потомство.

Будь иначе, кто знает, как сложились бы взаимоотношения пришельцев и коренных обитателей... Вполне возможно, в итоге контакт привёл бы к полному физическому уничтожению (в лучшем случае) или к абсолютному подавлению (в худшем) менталитета, к превращению в толпу бессловесных рабов одной из конкурирующих рас. Какой из них, однозначно предположить было нельзя.

У землян имелись свои преимущества, у аборигенов — свои.

Они даже в космос вышли, правда, не в дальний, и самостоятельно освоили несколько планет, подходящих им по параметрам среды обитания. Но тем не менее пришельцы, обладавшие более развитыми технологиями, хотя и не столь многочисленные по количеству, — всё же заняли доминирующее положение в интегрировавшемся обществе.

И уже ко времени восстановления контакта с Сетью ОП наследники земной культуры считались кем-то вроде граждан первого сорта, впрочем, это не значило, что аборигенов тотально уничтожали, подавляли и угнетали. Политика апартеида и сегрегации не проводилась, однако достаточно чёткая линия «расораздела» присутствовала. Даже процент «метисов», всё более и более увеличивающийся, не размывал её.

Воссоединение с ОПределами, которые до сих пор являются сферой культурного (и, по большому счёту, политического) влияния Земли, лишь упрочило положение потомков землян. Полумифическая прародина, казавшаяся сказочным тридевятым царством, вдруг, в одночасье, превратилась во вполне реальный фактор современности!

Включение же Экскалибура во всеобщее информационное поле, прямой выход к несметным сокровищницам знаний, аккумулируемых Сетью ОП, дало мощнейший толчок прогрессу всего затерянного королевства в целом.

Монархическая форма государственного правления к тому времени уже прочно занимала главенствующее положение в общественной системе Экскалибура. Поименовали державу именно так — в честь какого-то экзотического древнеземного то ли меча, то ли иного холодного оружия. Оно якобы обладало некими сильнейшими магическими свойствами... Вообще, у предков наших имелась масса фетишей и кумиров, мистических и материалистических, и они в них души не чаяли и носились с ними, как с писаными торбами.

Впрочем, эту черту мы от них унаследовали, только у нас свои собственные идолы и талисманы появились.

Планеты ареала, затерянного в далёком далеке, объединил в единое целое, в локальную ЭКСеть, тамошний великий исторический деятель, впоследствии наречённый Джоном Первым. Причём оказался этот героический джентльмен не каким-то там простолюдином, а прямым потомком древнеземного рода Стюартов. Некогда этот аристократический клан некоторое время правил империей. Одной из самых могущественных и обширных за всю историю докосмической эры земных империй.

В числе прочих её наследий был и праязык «инглиш», впоследствии трансформировавшийся в спейсамерик. Потому неудивительно, что единственным официальным государственным языком Экскалибурской Королевской Сети являлся спам.

Хотя аборигены имели достаточно развитую цивилизацию. Они имели свои научные достижения, шедевры искусства и древнейшие памятники культуры. В том числе свой язык. Говорить на нём в приличном экскалибурском обществе не запрещалось, но считалось чем-то пошлым и невежественным. Даже сами аборигены, в это самое приличное общество пробившиеся, уже полагали так.

Надо отметить, ситуация знакомая мне, хорошо изучившему историю моей родины, Стэпа... До дрожи в кончиках пальцев знакомая! Но это к делу не относится, а относится то, что Джон Первый Дональд Стюарт основал крепко сколоченную абсолютистскую монархическую систему. Династия железной рукой правила Королевством не один век, и его сыновья, внуки и правнуки не срамили суровой памяти основателя-объединителя. До того самого момента, пока один из экскалибурских кораблей не вынырнул в пределах досягаемости окраинных терминалов Сети ОП...

После этого большая часть потомков землян поприветствовала воссоединение, а меньшая часть прокляла. С высокими технологиями и новыми веяниями прилетело и дуновение космического ветра пресловутой расотерпимости и демократии...

Но Его Королевское Величество Джон Одиннадцатый Эдуард, на эпоху правления коего пришёлся судьбоносный рейс корабля-«старооткрывателя», поступил весьма мудро. Он первым делом спешно заслал делегации к коллегам — в те галактики, скопления и системы, где монархическая форма правления себя не изжила. Конечно же, ко двору Хо — делом наипервейшим.

Примите, дескать, искреннейший приветец от затерянного во глубинах Вселенной и вновь отыскавшегося родственничка (кому таковым по крови действительно приходился) и собрата по духу (кому — лишь коллегой). Причём ко дворам монархов-нечеловеков король послов не отряжал, только туда, где доминировали потомки землян.

А передав горячий привет, делегации нижайше просили всемерно содействовать упрочению королевской власти, то бишь процветанию августейшей династии Стюартов. Тогдашнему Хо очень кстати напомнили, что в его жилах тоже капелька «голубой» крови Стюартов присутствует. Само собой разумеется, Император не преминул всемерно «воспомоществовать и споспешествовать» дальнему-предальнему «кузену»...

И всё было бы просто великолепно (пару столетий оно так и было!)... если бы не коренные жители. Они, ясный пень, тоже не преминули рвануть в ОПределы. Там они — само собой разумеется! — вовсю общались с нечеловеками и человеками иных политических ориентаций, далёких от промонархистских...

В итоге солнца, планеты, искусственные объекты и жители, составлявшие ранее ЭКСеть, — остались. Само же Королевство приказало долго жить.

Пожаловала исконная погубительница монархий — кровавая стерва по имени Революция.

— ...Мой несчастный брат, не пожелавший бежать от черни, был схвачен и публично казнён, — ровным ледяным тоном продолжал рассказывать Стюарт-младший. — Моё место было на соседнем столбе, но по приказу Джона я накануне тайно покинул столичную планету, чтобы возглавить уже сформированное реставрационное правительство в изгнании. Мы предвидели и просчитали наихудший исход. В любом прогнозируемом варианте наши шансы сохранить монархию составляли не выше одиннадцати целых и семисот сорока двух тысячных процента. Однако они резко повышались в случае, если династия пожертвует королём, вот почему Джон добровольно остался на заклание...

Джимми сделал паузу, и мы с Ба дружно соображали: это у него проявление неких чувств или он просто набирает воздуху для продолжения?

— ...а я должен был обеспечить сохранность жизни Джона-Карла-младшего, шансы которого на триумфальное возвращение в Тронный Зал Меча прогнозировались девять к одному, после того как...

— Джон-Карл-младший, в смысле сын его, а ваш племяш? — уточнил я, помнится.

— ...захлебнувшийся в... да, мой племянник, будущий Джон Девятнадцатый Карл-младший, — ответил Джимми и продолжил: — захлебнувшийся в крови так называемой демократии народишко возжелает вернуть твёрдый порядок и стальную руку единовластного правителя. От двадцати трёх до семидесяти пяти стандартных лет должно было бы понадобиться, чтобы убедиться на собственной шкуре, что в данном конкретном месте будет бардак... извините, миледи... и хаос, до тех самых пор, пока у этого места не появится конкретный хозяин взамен некоего абстрактного «народного избранника». Мы готовы были ждать. Ждать, чтобы вернуться. Мы тщательно подготовились к ожиданию, финансово и так далее. Я не дожил бы, но Джону-Карлу-младшему, даже через семьдесят пять лет, было бы чуть больше восьмидесяти. Он вернулся бы, пусть и пожилым человеком, но ещё не стариком. Вернулся триумфально, всемерно приветствуемый сыновьями и внуками революционеров, повесивших его отца. Многочисленнейшие исторические примеры свидетельствуют, что вариант подобного исхода наиболее логичен. Настроения черни весьма подвержены кардинальным изменениям... Все социальные революции, ставящие своей целью лишить реальность конкретных хозяев или хозяек, кончаются одинаково. И пусть не всегда к власти возвращаются чистокровные аристократы, но тем не менее возвращение к власти принципа приватной собственности — универсальный закон для всех гуманоидных обществ. За исключением весьма далёких от нас по менталитету и физиологическому происхождению нечеловеков, но мы, истинные экскалибурцы, многих иномирян вообще за существ, обладающих душой, не считаем... К вам, миледи, это не относится. Общественное устройство Киру Тиана, при всей его внешней анархичности методов, нам импонирует, ибо проповедует принцип элитарности и бого... извините, богине-избранности истинных носительниц цивилизации, сильных личностей. Принцип возвышения над толпой. Преобладания Эго над Социо.

Милорд Стюарт, как истинный джентльмен, отдал тогда должное присутствующей даме.

— Но вернусь к нашим планам. Мой сын Майкл, кузен Джона-Карла-младшего, сопутствовал бы ему, храня прямого наследника до самого возвращения в Тронный Зал и опоясания Мечом. В случае непредвиденного — гибели прямого наследника — Майкл должен был бы принять Меч сам и заменить кузена на экскалибурском троне... Всё это было решено и нам всем завещано моим безвременно убиенным братом накануне взятия мятежниками королевского дворца, четверть столетия назад. И уже более чем двадцать два года из этих двадцати пяти мы не можем приступить к выполнению первого из наказов покойного Короля. Джон-старший завещал воспитать его сына в истинно королевском духе, подготовить к восшествию на Трон, к достойному ношению Меча... Но мы не можем со спокойной совестью заявить: «Король умер, да здравствует Король!» Ибо двадцать два года тому назад наследный Принц был похищен у нас, и мы до сих пор его не отыскали. Цесаревич жив, но мы...

— Почему решили, что?.. — быстро поинтересовалась Бабуля.

— Всему своё время, миледи. Я расскажу и об этом. Позвольте по порядку? — Милорд Джимми по всем правилам этикета склонил свою благородную седину, уважив благородную черноту Ррри, и повествовал далее: — Мы не знаем, где он. И не можем предоставить Реставрационному Совету, состоящему из лидеров экскалибурцев, эмигрировавших подальше от революции, доказательства его присутствия среди живых человеков. Совет требует объявить Майкла наследным Принцем. Но пока Джон-Карл-младший жив, я не имею права нарушить завещание брата. В этом своём нерушимом мнении... из членов Совета к нынешнему дню я пребываю практически в одиночестве, меня поддерживает лишь сам Майкл, и это придаёт мне силы продолжать поиски...

Милорд вновь запнулся, на мгновение прикрыл глаза.

«Э-э-э, а ведь у него тоже кусочек сердца остался! — подумал, насколько помню, я тогда. — Не сплошная глыбка льда. Удивительный дядя. Самому королём не суждено было стать и сыну не даёт. Неужто и вправду братца своего любил по-настоящему?.. А ведь похоже. Ничего себе! И среди аристократов, оказывается, случаются, в виде исключения, человеки, не отравленные самым сильнейшим наркотиком всех времён и рас — Властью...»

— Но у меня остаётся всё меньше времени, я ведь уже немолод. — Милорд продолжал говорить ровным тоном, но мне вдруг почудился в этой монотонности некий намёк па грустную усмешку. — Мне гораздо больше лет, чем может показаться на первый взгляд. До сих пор надежда придавала мне силы жить, но...

Прямая (когда ей это выгодно), как линейка, Бабуля в лоб спросила:

— Сколько? И почему вы столь с нами откр-ровенны?

Я знаю: не зря она спрашивала. Я бы аналогичные вопросы задал.

— Сто сорок два. Майкл у меня довольно поздний ребёнок. Был ещё сын, но... извините, до таких пределов моя откровенность не распространяется, да и к предмету нашей беседы это не относится. А достаточно откровенен я с вами потому, что собираюсь вас нанять и знаю, что это будет нелегко. Одним из факторов, повышающих шансы на успех, является предоставление вам наиболее полной информации о сути, подоплеке и условиях предлагаемой вам сделки.

Ррри с непроницаемой мордой перекладывает себе на колени рюкзачок, в который сложен её шикарный выходной костюмец и кое-что ещё, и вынимает из него маленькую плоскую коробочку. Комментирует:

— Это суперпробойный терминал свитсмоукской конструкции. Он спокойно передаёт сквозь все твои экраны, Джимми. Обошёлся мне в целое состояние. Аппарат был включён на передачу всё это время.

«Вот это она дала так дала! — изумился я. — Вот этого её финта ушами я в упор не по-онял...»

— Я догадывался, — наклонил голову милорд. — Меня это не волнует. Я не хочу, чтобы нас услышали нежелательные уши, но зеро-сеть вашего корабля, в память которой поступает ваш кодированный сигнал, к таковым ушам мною не причислена. К тому же корабль будет уничтожен, если мы не договоримся. Таким образом, вся конфиденциальная информация погибнет вместе с ним и его внутренней сетью.

Ба не смотрела на меня, но шевелила ушами в условленном между нами сигнале: «Внимание, уровень враждебности повышается!»

Ещё бы!!

— И какова же суть вашего предложения? — поинтересовалась Ба.

А я думал при этом: «Интересно, догадывается ли важный перец Джимми, что у Ба ещё три штуки суперпробойников, напрочь заэкранированных от обычных средств обнаружения, спрятаны в меху и имплантированы под кожей, да и у меня парочка сюрпризов имеется?..»

— Его суть в следующем: я хочу предложить вам разыскать наследного Принца и доставить его мне.

Коротко и ясно. Лаконичный он дедуля, милорд Джимми, однако!

— Ясный пень, — сказала Бабуля, — это я поняла, как только ты упомянул, что мальчишка пропал, если не ещё раньше, когда связалась с зеро-нет и получила эту инфор-рмацию с борта «Пожирателя» во время твоего предварительного краткого исторического обзора. Я спрашиваю: что мы будем с этого иметь и на кой ляд именно нас ты выбрал? У тебя что, мало... этих — как ты назвал? — гвардейцев, во! Или на дорогах Вселенной мало всяких-разных живчиков, специализирующихся по постельному шпионажу за жёнами для уродов, желающих развестись, и по всяким подобным детективным выкрутасам?

— Живчиков-то много... — Клянусь, милорд чуток ухмыльнулся. — Но нужны мне вы. Мне вас... — он запнулся, — порекомендовали. И я, изучив ваши параметры, принял решение, что вы подходите.

— Ага, а чтобы окончательно убедить себя, что не ошибёшься, и потом не грызть локти и не бить себя ногой в грудь, решил вынудить меня погрызть горлянку мутанта... — пробурчали. Вполне обоснованно.

— За тем, как вы, сэр, с этим быдлом расправились, я следил пристально. Грубо действуете, не аристократично, но эффективно. Я доволен.

— Ну спа-асибо! — искренне благодарен был я этому наглому «челу». Сделал некое подобие попытки раскланяться, то есть развёл руками и наклонился вперёд. — А я-то в догадках терялся, гожусь я хоть на что-то путное или полный дебил. — Выпрямился, вздохнул испросил: — Кстати, а выпивка у вас в лимузине имеется или все средства тратите на тестирование наёмников и святую реставрационную борьбу?

— Бар слева. Извините, не предложил раньше, — ответил непробиваемый Джимми, на миг воткнул в меня ледяной сдвоенный клинок своего взгляда и отвернулся к Ба. — Извините, миледи, юноша прервал меня.

— Ничего, ничего, милорд, — вполне светски извинила Ба, — юноша горяч немного, но это возр-растное. Перерастёт.

— Продолжу. Иметь вы с этого будете всё, что только ни пожелаете. В разумных, конечно, пределах. Я готов сию же секунду перевести на ваш счёт... хоть всё своё состояние, которое выражается в... — Он вытянул вперёд руку, показывая Ба запястье, окольцованное браслетом старомодного терминала.

Я застыл со стаканом и бутылкой водки в руках... Тянул шею, чтобы увидеть цифры на крохотном дублирующем экранчике, но не успел увидеть — милорд убрал терминал, а Ба смотрела на него пристально-пристально...

Когда она так сосредоточена, я знал наверняка — она в шоке. А Бабулю в шок может ввергнуть только по-настоящему астрономическая сумма...

«Сколько?! — хотелось мне заорать. — Какого хрена ты голопроекцию не повесил, чтоб и я увидел, Джимми?!» Но я молча продолжал варганить себе выпивку. Не хотят сообщать — не надо.

— А если этого будет вам мало, в случае выполнения вами всех трёх пунктов контракта, я смогу собрать ещё... плюс примерно столько же.

Ба молчит. И смотрит на него. Я, стараясь не расплескать, подношу к губам стакан и только сейчас соображаю, что дрожу, — раздаётся стук зубов о край. Поспешно глотаю содержимое и убираю ёмкость обратно в порт-бар.

— Ну, допустим, мы согласимся, — говорит Ба (надеюсь, она хор-рошо подумала?!!). — Каковы гарантии, что вы нам заплатите, если мы всё выполним? И что это за три пункта такие? Именно три? А если я захочу четвёртый добавить?

— Можете. Но суть не изменится.

— ??? — Молчание Ррри было столь многозначительным, что я восхитился тогда, и до сих пор восхищаюсь. Вот что значит профи! Так молчать — это ж уметь надо.

— Первый: разыскать принца. Второй: доставить его целым и невредимым и передать лично мне в руки. Третий: о выплате вами неустойки в случае невыполнения второго или обоих пунктов.

— ???? — молчала Ба.

— Ваш корабль вместе со всем экипажем будет уничтожен. В случае вашего отказа заключить сделку — тоже. Вы слишком много знаете.

— ?????! — молчала Ба в смысле: «Ага. Ну-ну, ещё какие сюрпризы?»

— Я понимаю, что вас интересует имя рекомендателя или рекомендательницы, так крепко вас подставившей... или подставившего. — Клянусь, милорд Джимми расщедрился на вторую ухмылочку. — Вынужден вас разочаровать. Имя я не назову. Даже если от этого будет зависеть принятие вами положительного решения. Могу лишь сообщить, что мнение это для меня достаточно весомо. Иначе бы я просто не внял ему.

— ??????!! — всё ещё молчала Ба, и я, помнится, тогда начал нервничать: не потеряла ли она дар речи?! Впервые за сто десять лет своей бурной и содержательной половозрелой взрослой жизни...

Но Джимми сообразил. «Вот падлюка, — подумал я злобно, — да он же ж о нас всё выведал, всё прознал... Ну и шукал бы, детектив дхорров, своего потерянного прынца сам, коль такой умный и всезнающий!.. Потерял, вишь, а другие обязаны отдуваться».

— Текущая торговая операция может быть проведена и без вашего участия. Предоставьте мне заняться... охмурением, так, да? Ваш излюбленный термин мне не импонирует, но я готов его использовать. Планируемое вами охмурение рокеров будет производиться широкомасштабно, с использованием всех современных сетевых средств торговли, так что ваше личное присутствие не потребуется. Не всё ли равно, кто будет отдавать команды Сети, если отдающий знает коды и пароли? Которые вы мне сообщите, дабы я от вашего имени занимался... э-э, охмурением, пока вы будете выполнять моё поручение.

— ???????!!!

— Да, конечно, я понимаю, вы можете выходить в Сеть и с другого края ОП и заниматься торговыми операциями лично, но мне хотелось бы, чтобы экипаж полностью сосредоточился на розыске и доставке наследника, ни на что более не отвлекаясь.

— ?????????!!!!

— Извините... не понял?

Бабуле наконец-то удалось прошибить его сверхъестественную «телепатическую» догадливость.

— На кой ляд было за нами так гр-рубо следить? — перейдя с «языка» многозначительного молчания на словесный, произнесла Ба членораздельно, вслух. — Неужто вы такой кр-ровожадный, что вам своих несчастных вассалов ничуточки не жалко?

— Это вы о ком? — дядюшка прынца, похоже, озадачился. — Те мутанты в баре не являлись моими васса...

— Я о тех дилетантах, которые rp-робанулись в выработках Шенксмана.

— Которые... что? Извините, иногда вы используете излишне специфический сленг...

— Только не прикидывайся, что это были не твои...

— Погодите, погодите! — впервые он повысил голос. И мы понимаем, что лучше бы нам не нарываться. Похоже, Ба ухитрилась-таки в его ледовой броне провертеть сквозную лунку. — Мы перехватили ваши внезапные переговоры с торговыми агентами по поводу массовых продаж нонда рокерам, затем вы появились в припортовом квартале, и была организована оперативная проверка, подтвердившая обоснованность рекомендации... Мы потеряли вас после того, как вами был проведён зондаж о состоянии нондового рынка... и мы разыскали ваши координаты, как только ваши пойнты вновь появились в сети космобазы... час тому назад. Неужели за вами следили?.. Было ещё что-то, между?!

«Ты гля, он даже акцентировать умеет! И не врёт ведь...» — удивился я.

И вдруг, точно помню, в ту минуту я невольно подумал с нарождающимся восхищением: «Ох, кто бы дух былой, гордый дух моего народа реставрировал! Нашёлся бы такой вот супердедуля да всколыхнул коснеющий в дремоте Стэп... Эх, если бы не предательство собственных властей, мы сейчас совершенно по-другому жили бы!»

А Бабуля тем временем с нескрываемым наслаждением рассказывала Джимми, что было «между». Она довольна, что нам удалось его хвост «обрубить», хотя обычно она не особенно радуется, когда кто-то погибает ни за понюх нонда. Ба не любит глупых трат.

Но по выражению породистой физиономии Стюарта-младшего мы узрели — что-то не так. Уж очень натурально он мрачнеет. Не будет этот Брат Короля опускаться до того, чтобы настолько примитивно нас «охмурять».

— Это они, — очень тихо произнёс милорд Джимми с абсолютно убитой физиономией, после того как Ба ему рассказала финал погони в лабиринте.

— Они — кто? — задала она самый, пожалуй, важный вопрос.

Она — знала. Она была с самого начала уверена, что обязательно отыщутся какие-никакие «они». Их неизбежное наличие в этом деле — самая что ни на есть главная загвоздка.

— Они — это Революционный Магический Совет. ЭрМээСовцы, как они сами себя называют. Ревмаги, одним словом.

— Ревмагия?! — восхитился я искренне. — Вот это да!

— Да. К сожалению. Роальды, аборигены то есть, имеют перед человеками неоспоримое преимущество, и заключается оно в том, что для них «магия» — не просто слово из сказок, а область практического приложения сил. Когда-то именно из-за этого, собственно, и было избрано название Экскалиб...

— Я всё уже давно поняла, Джимми, — невежливо перебила экскалибурца Ррри, — ждала только, когда ты соизволишь р-расколоться.

— Ох, не нравится мне всяческое фэнтези, — вздохнул я тяжко. Абсолютно искренне вздохнул. — Предпочитаю старую добрую научную фантастику, я, наверное, закоренелый техноген...

— Я не большой знаток беллетристики, сэр, — сказал милорд Джимми, — но эти устаревшие литературные термины мне знакомы, и я уловил суть ваших претензий. Но, к сожалению, сложившаяся ситуация именно такова.

— Ладно, Джим. Допустим, мы почти согласились. Не потому, что ты нас в угол загнал, ты ведь прекр-расно знаешь, что мы предпочтём смерть, но не будем заключать сделку, которая нам не по нутр-ру, пусть нам за нее хоть пол-Пределов и коня с прынцессой в жёны в придачу отвалят... Какой же ты всё-таки мне приведёшь убойный ар-ргумент, который меня убедит в том, что «этому парню надо кровь из носу помочь, даже забесплатно»?

— Принцессы у меня нет... — Клянусь, ей-ей, в тот момент супердедушка по-настоящему улыбнулся. — Но была бы дочка, отдам, не раздумывая. Только зачем она вам? Вольные торговцы разве образуют семьи?

— Это тебе как-нибудь потом малыш объяснит, зачем может понадобиться девка, ты, видать, уже и забыл. — Ба тоже оскалилась. — И ещё вопр-росики. Два. Откуда уверенность, что племяш твой живой? И как, по-твоему, мы его узнаем? Если я умею считать, а я умею считать, в этом залог моего профессионализма, у тебя увели его совсем пацанёнком, а нынче он вымахал, поди, в парнягу здоровенного.

— Наверняка, — кивнул милорд, — Стюарты низкорослостью не отличаются.

— Ясный пень. Вижу ж.

— Вы его узнаете... в понятных вам терминах — по «маячку». Когда окажетесь в непосредственной близости, окончательно убедитесь. Этот же «маяк» сообщает мне, что принц жив.

— Но тогда какого, извини, органа костяного моржового, ты сам не пойдёшь и пацана своего заблудшего не приведёшь домой? За ухо.

— Потому что «маяк» этот — специфический, да и не маяк вовсе. Как бы, в понятных вам терминах... — милорд явно озадачился. Неужто мы такие монстры «обыдлевшие», что он даже не мог выбрать, на каком наречии с нами говорить?! Мы ж его сленг изысканный, аристократичный понимаем, не жалуемся!..

— Ты об нас не пекись, Джимми. Ты расписывай как хошь, а проблема адекватного понимания пускай нашей будет.

Простая и незамысловатая (когда ей этого хочется!), как быстрое совокупление за трёшку эквов в подворотне, Бабуля нагло подталкивала милорда к самому что ни на есть существу вопроса.

— Ревмаги очень опасны. Я подозреваю, что они гораздо опаснее, нежели даже сами полагают. Силы, которыми они оперируют, вторгаются в столь глубокие слои и сферы Вселенной, что лишь одно-единственное, по-настоящему серьёзное, неправильное применение сил может устроить банальный конец света. Всякого и всяческого, как изволит выражаться сэр Убойко. Но это в более широком понимании, а в частности — роальды и роче, метисы, и даже некоторая часть чистокровных человеков Экскалибура, являются, в вульгарном смысле этого слова, волшебниками. Можете звать их колдунами также, чародеями и так далее. Я не берусь судить о генезисе и факторах, способствующих им таковыми являться, но принимаю как факт: они такие. И, будь они моими союзниками, я бы их, вероятно, использовал. Но они — мои враги. Враги династии и наследного принца. Коего именно они в своё время выкрали.

— Чего ж не убили? — резонно спросила Ба.

— Потому что у них имеются собственные планы относительно его использования, насколько я понимаю. Тем более — я обязан отыскать наследника. Чтобы они не запятнали честь древнейшего рода Стюартов.

— И вы уверены в том, милорд, что доселе его не использовали? — поинтересовался я у этого суперхранителя чести.

— Да, в этом я уверен. Использовать кого-то, не имея его в своём распоряжении, очень проблематично.

— Вор у вора дубинку украл?! — прикололась Бабуля, скалясь в гаденькой ухмылочке. Подобный пассаж для неё — что мёд для настоящей земной медведицы...

Сейчас, спустя немалый период времени, понадобившийся нам для выполнения первого пункта заключённого с милордом контракта, я вспоминаю тот разговор, состоявшийся в баре космобазы, со смешанным чувством сожаления и злости. Отчаянный рейс в Запределье был у нас ещё впереди, и мы в тот день вполне могли себе позволить «поприкалываться». Сейчас, когда он позади и когда наследника в очередной раз выкрали, но уже у пас, желание глумливо скалиться пропало даже у Бабули.

Ох уж этот прынц пропащий, дхорр его забодан! Ему мало того, что замучились мы едва не вусмерть, пока разыскивали его следы по Вселенной, выполняя первый пункт контракта... так ещё и подставил нас на полный вперёд! Второй пункт — вручить объект поиска заказчику — попробуй выполни, если объект опять провалился невесть куда... А значит, в силу может вступить пункт третий. Карающий смертью за невыполнение первого и второго.

Да-а уж, нам просто сказочно повезло, что у нас на борту имеется «одиннадцатый лишний». Тот самый, коего быть не должно по определению, но он — есть. И какое счастье, что лицо у него как две капли спирта похоже на физиономию разысканного нами наследничка... Прям близнецы-братья. Да здравствует операция « Рокировка» по спасению Экипажа и корабля!

Блудный принц таки будет возвращён дядюшке. Нехай реставратор подавится! Немного потянем время, а там, глядишь, неожиданный выход какой-нибудь да сыщется. Никогда не бывало так, чтоб никак не было.

Скорей бы уж настал этой сказочке конец. Что да, то да. Эх-х, сто раз прав я был, сказанувши тогда, что не нравится мне всяческое фэнтези. Теперь, после всех этих магических злоключений, я куда более радикально выразился бы. «НЕНАВИЖ-Ж-ЖУ ФЭНТЕЗИ!!!»

Дхорр сотри с лика Вселенной всех этих ведьмаков и колдуний! И чего он к нам прицепился, этот магический Свет, из-за которого мы вляпались во всю эту запредельную муть? Угораздило ж его озарить нас...

2: «КАК ДЕВЧОНКА»

[[...ясный пень, ксенологи — тоже торговцы, причём крутые. Ведь они углублённо, методически изучают характеристики и качества возможных покупателей, а также среду их обитания. Вместе, в совокупности факторов, это всё — потенциальные рынки сбыта...]] — воркующий голос суперкарго не исчезал из эфира.

Похоже, Бабуля Ррри нового любимчика Энджи не выпускала из когтей ни на секунду, даже если сама при этом находилась в другом помещении.

«Бабушка щедро отвалила Перебору мощнейший комплимент, но он его напрочь не понял. Похоже на то», — подумала Номи. Улыбнулась краешком губ и сосредоточилась на проверке результатов тестирования. Фан впервые доверил ей самостоятельный контроль за функционированием систем — и хотя Номи была на тысячу процентов уверена, что «Пожиратель» в прекрасной форме, однако невольно засомневалась. По закону подлости жизни — неприятности обожают происходить именно тогда, когда их меньше всего ждёшь.

«А нам сейчас неприятности абсолютно не нужны, на подходе-то к планете заказчика», — сознавала Номи, и силой мысли вновь и вновь «проносилась» по мириадам ячеек корабельной Сети...

Никаких спутников над планетой не кружилось. Ни естественных, ни искусственных. Жёлто-голубая, с частой прозеленью, глубоко окраинная экскалибурская планета возлежала на искристом бархате вакуума в миллионе километров от вынырнувшего в реал «Пожирателя Пространства». Именно Ти Рэкс была избрана реставраторами в качестве резиденции для своего промонархического Совета.

При этом выглядела она совершенно дико, нетронуто, без единого следа трансформирующего вмешательства сил, самоуверенно мнящих себя разумными.

— Внутренние ощущения безапелляционно свидетельствуют: там, на поверхности, находится ещё один Свет. — послышался голос Тити, и над пультом возникло личико Душечки, выглядящее непривычно удручённым.

Номи кивнула. Конечно же.

— Мальчики-девочки-нитонидругое, — раздался спокойный, как почти всегда, голос капитана, — слушайте сюда. Суровым волевым решением объявляю состав персонала Торгового Представительства. Риал Ибду Гррат, Уэллек-Рояллок-Гиэллак, Абдурахман Мохаммад ибн Хассан, Ганнибал, Анджей Лазеровиц. Плюс я, Бранко Йонич Йонссон, для пущей солидности. В моё отсутствие старший на борту — Лучший-Друг-Капитана-Йонссона... ну и так далее, вы все знаете полное имя Мола. Комментарии имеются?

— Куда ж без них, ясный пень, — проворчала Бабушка, — особливо, ежели дилетанты всяческие лезут не в своё кор-рыто...

— Так и знал, что она это скажет. — Кэп Йо ухмыльнулся.

— Провока-атор-р, — с нежностью в голосе отозвалась Ррри, — это он специально чепуху городил, народ, вы въехали?.. К заказчикам со мной идут в алфавитном порядке: Биг Босс, для пущей солидности, что да, то да; Десс, для моральной и огневой поддержки; Перебор, куда ж без него-то, ксенолога, и Чоко, на всякий случай, в качестве девочки на побегушках вместо Боя. Вышеперечисленных через десять минут жду в тэпэ-модуле. Время пошло.

— Не по-онял!! — возопил Сол. — А я-а-а?!!

— А ты сиди дома, не гуляй, — отрезала суперкарго. — Замочит меня вдруг дедуля Джимми, кто Экипажу наторгует пару эквов на брикет сои?

И, странное дело, болтун Сол заткнулся и больше не произнёс ни единого слова. «Словно Ррри сказала ему гораздо больше, — подумала Номи, — чем услышали и поняли остальные члены команды».

...Октаэдр космобота, переоборудованного в спускаемый модуль «Пожирателя», завис в километре над джунглями. Бескрайними, «как новисадский океан» (комментарий Биг Босса).

Там, прямо внизу, под модулем «Торгового Представительства», судя по внутренним ощущениям, находился ещё один Свет. Номи явственно ощущала его близкое присутствие. Источник приятного тепла сосредоточился где-то посередине туловища, волнообразно пульсировал выше пупка и ниже груди.

Она не знала, каким образом (и в какой части тела!) присутствие Света интерпретировалось нервными окончаниями прочих членов команды.

И спрашивать не собиралась.

— Ошибка исключена, — ответил Кэп Йо на вопросительный взгляд Бабушки, которым суперкарго обвела «персонал» ТП, рассевшийся в креслах рубки.

— Однако встречать нас никто и не бежит, и не спотыкается, — сказала Бабушка.

— Покричать надо, — уверенно заявил Ург, — и постучать. У вас, человеков, положено так. Я читал.

— Как положено, так и взято, сельва-маць... — мрачно буркнул новичок.

Номи искоса глянула на Энджи. Тому было явно не по себе. «Сомневается в своих актёрских способностях, — решила Номи. — Мне на его месте тоже было бы не до смеха. Но, хочешь не хочешь, важнейший пункт второй контракта попытаться выполнить — жизненно необходимо. Сыграть роль цесаревича так, чтобы никто не догадался о подмене... Как там бедняжку ксенолога инструктировала суперкарго?»

Невольно вспомнились наставления Ррри, данные Перебору, которому не посчастливилось быть двойником утерянного принца: «...Прикинешься шлангом и стой насмерть. Ничего не знаю, дескать, я собственной персоной принц Джон, а ты кто, старикашка?! Ага-а, постой-постой, дескать, ты, кажись, тот самый дядька, который меня, пацаном ещё, на растерзанье смердам контрреволюционным отдал!.. А если начнут колоть, малыш, на предмет воспоминаний о маме-папе, счастливом детстве во дворце и так далее, то сокрушённо отвечай: дескать, ничего не помню. Давно это было, мал был, зелен и глуп, потому ничегошеньки, окромя теплоты ласковых мамкиных рук, и не припоминаю...»

— Кричать не придётся, похоже. Нас засекли дверные сканеры. То есть, — поправилась Номи, — нас увидали в дверной гла...

Сообщила она это первой, потому что раньше всех уловила внезапное появление в эфире нового «действующего лица». Выпалила и... прикусила язык.

Но никто не обратил внимания на то, что она опередила корабельную Сеть на секунду. Не до того стало.

...Платформа, казалось, просочилась прямо сквозь кроны деревьев, сквозь кожу джунглей. Только что её не было — и вот она уже есть. Её как бы выдавила сквозь поры из своего чрева зелень, колышущаяся, словно плоть живого существа.

На корме платформы стоял высокий человек, в котором все вольные тотчас узнали работодателя, милорда Джеймса Стюарта. Встречал их самолично дядюшка безвременно исчезнувшего «кишкомота» Джонни, наследника экскалибурского престола, разысканного Вольным Торговцем «Пожиратель Пространства» на странноватой планете Акыр. В соответствии с первым пунктом контракта. Успешно выполненным. В отличие от второго пункта, велящего в целости и сохранности доставить объект поиска работодателю и передать ему из рук в руки...

Эту отсвечивающую серебром долгих лет, развевающуюся роскошную гриву попробуй не узнай!

[[Ка-ако-ой мужчина...]] — вдруг уловила Номи восхищённый шепоток Ррри, явно не предназначенный для посторонних ушей, но уловленный сверхчуткими микрофонами шлема. Не шептание даже, а прерывистое выдыхание, намёк на шёпот... Девушка удивлённо посмотрела на широкую спину кирутианки, затянутую боевым скафандром. «Уж не почудилось ли мне?» — подумала.

— Я несказанно рад вас видеть, — раздался из ретрансов голос милорда. — И ещё больше — ощущать. То, что я чувствую, несомненно свидетельствует, что меня вскоре постигнет финансовое разорение, но я, сами понимаете, по этому поводу не огорчаюсь. Законный наследник престола дороже любых денег.

Открытая платформа быстрым скачком приблизилась к посадочному модулю почти вплотную.

— Ха-ай, Джи-имми, — нежным голосочком почти пропела суперкарго. — А уж как мы тебя рады видеть... сам понимаешь.

И она свирепо уставилась на Перебора, у которого и без того явно поджилки тряслись. Взгляд её недвусмысленно предупреждал актёра-дебютанта: облажаешься, дескать, сожр-ру с потр-рохами. Сам понимаешь. Суперкарго включила визуальную трансляцию и обворожительно улыбнулась милорду...

А для Номи вдруг на мгновенье перестало существовать всё окружающее. Потому что она увидела глаза тоненького как щепка че... нет, не человека, а существа, стоявшего рядом с милордом-заказчиком. Глаза того, кто стоял рядом, держа в конечностях какую-то изогнутую трубку, облачённый в нечто, весьма напоминающее рыцарские латы, были белёсыми.

Нет, это был не тот кошмарный тип с Танжер-Беты, едва не уволокший её в свой воплощённый кошмар, исказивший реальность коридора космобазы. Но — близкий его родич.

Несомненно.

Номи схватилась за подлокотники кресла и так сильно сжала их, что ногти, впившиеся в металлопласт, с противным хрустом сломались. Однако девушка не обратила никакого внимания на резкую боль.

— Но-о... — выдохнула она.

— Позвольте представить моего доверенного помощника, — по всем правилам этикета говорил милорд, — сэра Нормана Шеащибойо Ланселота. Как видите, он — чистокровный роальд и, тем не менее, — член Реставрационного Совета.

Белёсоглазый наклонил голову, приветствуя исполнителей заказа. На выпуклом нагруднике его лат сверкало изображение золотого меча, похожего на стилизованную четырёхконечную звезду с одним длинным и тремя короткими лучами.

— Посему никто не отважится упрекнуть милорда Джеймса в оголтелом расизме, — на чистейшем спейсамерике, конечно же, вымолвил кровный родич памятного кошмара с космобазы Танжер-Бета, — и за это он терпит моё присутствие.

Поразительно, но кошмарный родич — улыбнулся.

«Совсем как человек!» — в шоке подумала Номи.

И старательно запрятала свой испуг подальше.

...Вслед за антиграв-платформой космобот опускается в бескрайние, колышущиеся зелёные волны и тонет в них, поглощённый листвою.

Гигантские деревья как будто расступаются перед машинами. Глубоко в недрах, в зарослях подлеска, становится различимым тёмное отверстие, вначале едва-едва, но всё больше и больше, и вот, раздвигая ветви, сквозь сеть лиан, платформа проникает в него. Переглянувшись с суперкарго и супероружейником, Кэп Йо осторожно вводит многогранный кристалл ТП следом, и тяжёлые створы бесшумно смыкаются за кормой модуля.

Круглый туннель вертикален и узок. Труба с гладкими стенками, ведущая вниз. Платформа опускается и опускается, кажется, к самому центру планеты...

— Похоже, они здесь исключительно под поверхностью обитают, хоронясь от врагов, — произносит капитан.

— Мне это нравится, — говорит Ург. — В замкнутых пространствах многократно возрастает эффективность короткоклинкового колющего и режущего вооружения.

Перебор диким взглядом таращится на флоллуэйца, и суперкарго кладёт на плечо новичка тяжёлую верхнюю лапу.

— Ты всё помнишь, о чём мы с тобой толковали, малыш? — сурово вопрошает.

— Д... д-да... — заикается Энджи.

— Он помнит, — говорит Ург и, повернувшись к несчастному ксенологу, молча смотрит па него. Коротко, не больше секунды, но бедолаге, похоже, достаточно.

— Да что вы к нему... — не выдержав, вступается Номи и замолкает, не поспев отыскать подходящее слово. Не скажешь же старикам «пристебались» или нечто вроде.

— ...прие... — ещё более грубо, опустив «ст», выражается Кэп Йо и говорит, не оборачиваясь: — А девочка права. Не переборщите с накачкой. Юноша сделает всё, что от него зависит. Я в него верю.

Номи отмечает: Перебор бросил в спину капитана благодарный взгляд. «Что, — думает девушка, — при невосторженном, мягко выражаясь, отношении Энджи к представителям расы человеков является немалым достижением».

...И юноша оправдывает доверие. Да ещё как!

С превосходным спесивым апломбом в тоне, жестах и мимике он виртуозно копирует чванливого гордеца Джонни, разысканного Солом в грязных пещерах коллекционеров Акыра. Спесивый цесаревич успел всем вольным изрядно осточертеть за короткое время до своего исчезновения. «Что имеем, не храним, потерявши, горько плачем!» — прокомментировала Бабушка Ррри, когда все осознали степень опасности, грозящей внезапно «осиротевшим» Экипажу и кораблю.

Энджи с такой непередаваемой гордыней, написанной на физиономии, играет роль цесаревича, что невольно закрадывается сомнение: а не был ли фальшивкой именно тот принц, разысканный и вновь пропавший?!

Зал подземного дворца реставраторов, в котором подменённому наследнику оказываются «первоначальные» почести, невелик, но интерьирован импозантно, внушительно, как и полагается королевскому апартаменту.

«Джонни», за неимением трона, без приглашения, ничтоже сумняшеся усаживается в наиболее роскошное с виду кресло, открывает рот и начинает вещать. И первые пять минут все, даже эскортирующие его члены Экипажа Вольного Торговца, уверены, что Принц собственной персоной вернулся в лоно семьи. Все. Доверенный роальд, полдюжины начальственной наружности стариканов, три громадных бодигарда, несколько слуг. Все...

Кроме вредного супердедушки Джимми.

В том, что милорда на мякине не проведёшь, вольные торговцы с «Пожирателя» убеждаются пять минут спустя. Когда в зале, кроме них и самого Джеймса Стюарта, не остаётся ни единой живой души. Удалённые прочь приказом среброгривого босса, дворяне и придворные исчезают, а милорд, сурово уставясь на Бабушку, ледяным тоном вопрошает:

— Кого вы мне привезли, позвольте полюбопытствовать? Это — Джон Стюарт? Посмотрите на его... рожу.

И по тому, что глава Реставрационного Совета пусть после некоторой заминки, но всё же позволил себе употребить просторечное словечко, несвойственное его лексикону, все отчётливо понимают: провал.

План с кодовым наименованием «Рокировка» провален, едва начав реализовываться. И препираться, доказывать что-либо — бессмысленно. Джеймс Стюарт явно обалдел от наглости исполнителей заказа, но, как человек, получивший хорошее воспитание, по мере возможности не показывает своего шокового состояния.

Всё же настырная, как всегда, суперкарго возмущённо рычит:

— Как это, кого пр-р-ривезли?! Как не Джон?!! Л талисман...

И тут самообладание изменяет милорду. Плечи его никнут, он опускает взгляд, выдерживает громадную паузу и тихонько молвит:

— Да-а... талисман — это да-а...

Волевым решением милорда на произошедшую подмену наследника налагается гриф «вери топ сикрет». До особого распоряжения — «более чем совершенно секретно».

Сохранению тайны, по уверению милорда, обеспечену быть могущественными средствами, природу коих он предпочёл не уточнять.

Сообщение о том, что Перебор как однояйцевый близнец похож на типа, обнаруженного в акырской пещере, повергает дядюшку Джимми в ещё больший шок. Хотя, казалось бы, куда уж дальше.

Но вторым своим повелением глава правительства в изгнании подтверждает легенду, сотворенную вольными. По всей подземной штаб-квартире реставраторов распространяется известие, что возвратившемуся цесаревичу придана соответствующая личина (рожа!) в целях конспиративных. Для маскировки, утайки, введенья вражеских сил в заблужденье.

И третьим велением остававшиеся на орбите члены Экипажа (даже Зигзаг!) были приглашены вниз. «Погостить».

Передислокация свершилась молниеносно и бескровно, ибо не боится смерти только полный кретин, а в Экипаже, средний IQ членов которого приближается к полутора сотням, таковых не сыскалось.

Реставрационный Совет, дедушки и бабушки общим числом сорок четыре души, собрались вместе. Дабы «задним числом» выслушать историю выполнения первого и второго пунктов контракта, подписанного от их имени Джеймсом Стюартом. Заключённого без их ведома, но выполненного вольными торговцами «ПП».

(Выполненного успешно. По версии, всем этим герцогам, князьям, маркизам, директорам, суперграфам, баронессам, председателям правлений, виконтессам и маркграфиням представленной.)

Возвратившего реставраторам ещё один Свет и потому — увенчавшегося триумфом.

Так сказать.

Номи стояла во втором ряду, за спиной Сола, расположившегося рядом с Ррри. Она почти не слушала разлагольствования аристократов, которые даже не соизволили предложить присесть десятке гордунов (Перебор, само собой, не присутствовал, с комфортом почивая в шикарных покоях, спрятанных в недрах тайной базы). Зато она внимательно разглядывала членов Совета.

Помимо лорда Ланселота, присутствовал ещё один роальд и две женщины, которых Номи идентифицировала как роче. «На меня чем-то похожи, — подумала она. — Метиски-мулатки... Интересно, ведомо ли экскалибурцам, сколько поколений тому назад впервые произошло смешение двух рас? Кто был(а) перв(ой)ым плодом „лихорадки джунглей“, поразившей разнополых особей двух чуждых рас?..»

Живущие в Освоенных Пределах разумные существа хорошо знакомы с жизнеописаниями собственных предков (хотя иногда не очень-то и хочется знать биографии кое-кого из них), потому что в компьютерных анналах Сети ОП чуть ли не навечно сохраняется всяческая информация.

И если кто-то когда-то был внесён в файлы, то надо очень постараться, чтобы из них исчезнуть. Уметь надо. Что дано не всем, далеко не... А если нанять профессионала, способного подчистить базы данных, то — весьма дорогое удовольствие.

«А здешние, — подумала Номи, — долгое время были за пределами».

Наверняка немалые участки информационного поля не уцелели. Хотя — сохранились же ярко выраженные признаки древнеземной англо-саксонской культуры... Впрочем, это-то как раз не удивительно. Многие черты национальных менталитетов сохранялись во множестве мест, ведь в эпоху Первой Волны Освоения планеты зачастую колонизировались «землячествами».

Не случайно же среди названий давно освоенных миров столько словосочетаний с первыми компонентами «новый», «новая», «нова», «неув», «нувель», «нойе», «нью»...

Не менее часто дальнейшим обустройством миров занимались выходцы из различных, но ментально и лингвистически родственных стран. Партии переселенцев во времена Второй и Третьей Волн Освоения прилетали на определённую планету, уже колонизированную и наречённую понятным, близким именем. Переселялись они, уповая на то, что обретут здесь родину, пусть новую, но похожую на привычную...

«Какими методами творилось упрочение Освоения и раздвигались Пределы в последующие „волны", лучше всего узнавать в Чёрной Энциклопедии, — подумала девушка, — лишь там правда содержится!» — и мысленно плавно вернулась к межрасовым бракам...

Несколько десятков из тысяч и тысяч гуманоидных рас, «открытых» землянами, оказались физиологически и эстетически совместимыми с человеками. Далеко не все совмещались полностью, на генетическом уровне, и потому семьи, образованные потомками землян обоих полов с горисстиан(к)ами и лигей(цами)ками, например, в основном предпочитали не заводить собственных детей. Но по меньшей мере с двумя дюжинами иных биовидов человеки великолепно сочетались во всех смыслах, и...

«О чём это я?! — спохватилась девушка. — Нашла время и место, тоже мне, озабо... о-о-о...»

Когда вошёл ОН, Номи почувствовала ЕГО появление ещё до того, как увидела. В спину будто порыв горячего ветра ударил. И тут же, наслаиваясь, неприятное внутреннее ощущение, сродни тому, которое она испытала в ночном клубе вольных торговцев.

Словно кто-то попытался запеленговать её мозг напрямую, как электронный терминал. Ощущение тут же исчезло, Номи повернулась и увидела...

ЕГО.

ОН был великолепен не менее, чем когда она ЕГО увидела впервые. Воплощённая грёза, её любовник из снов, долгожданный идеал. Увидев ЕГО на секунду в том клубе, она тотчас поняла: ОН!!! И даже обрадовалась быстрому исчезновению идеального принца из сказки — не исчезни ОН куда-то тогда, в клубе, и одной девушкой во Вселенной наверняка стало бы меньше. Ещё в те насыщенные событиями сутки. На космическом перекрёстке Танжер-Бета...

— Милорды... миледи... — ОН слегка склонил голову, приветствуя Совет. — Прошу прощения за опоздание. Не могу передать, какую радость я почувствовал, получив сообщение, что мой любимый кузен Джон разыскан. Я безотлагательно поспешил в штаб-квартиру, один прямой прокол, и я здесь, но, поймите моё состояние, первым делом я поспешил к моему брату, и... — ОН замолчал. Грудь ЕГО прерывисто вздымалась от волнения.

«Хотела бы я-а... о-о-о... — в панике лихорадочно подумала Номи, — чтобы он когда-нибудь из-за меня так бурно взволновался!..»

— Мы разделяем ваши чувства, сэр Майкл, — без улыбки произнёс Джеймс Стюарт. — Присаживайтесь. Мы слушаем отчёт нанятой мною команды.

— Во дхорр хитрожопый, — пробормотал едва слышно Сол, — отчёт, урод, он выслушивает, ишь ты...

— Я могу продолжать? — невозмутимо спросила прерванная на полуслове Ррри. И продолжила — нарочито с полуслова: — ...льше всё упростилось гораздо. Наш ловкий субкарго, дождавшись удобного случая, устроил побег и увёл его высочество вниз, в долину. Испускаемое шаманом камуфлирующее излучение ослабело, и мы сумели точно навести пеленг. Соблюдая должное почтение, мы доставили его высочество лично милорду Джеймсу, как и было оговорено во втором пункте вышеупомянутого контракта. Выполнив тем самым первый и второй пункты, мы вправе счесть аннулированным третий пункт, налагающий более чем жёсткие санкции за невыполнение первых двух. Теперь, леди и джентльмены, я предлагаю вам всемерно сосредоточить своё внимание на вышеупомянутом примечании, именуемом третьим пунк...

— Страсть как любит торговаться, — прошептал Фан, стоящий рядом с Номи, прямо за мохнатой спиной суперкарго. — Не покупать, собственно, а торговаться. Сейчас будет супершоу. Держитесь покрепче за кошельки, господа и госпожи реставрационные «костюмы»...

И супершоу началось. Профессионалка межзвёздной торговли вступила в схватку за фрик — так на родной планете Номи называется реальная прибыль. На спейсамерике. Каковым наречием зрелище, собственно, и озвучивается.

Но девушке уже было не до торгового зрелища. Абсолютно. Все присутствующие в амфитеатре Совета исчезли для её глаз.

Кроме НЕГО.

...А ночью к Номи, уснувшей в отведённой ей каморке лишь после двойной дозы снотворного транка, является... он.

О нет! Не высокий блондин-мечта затравленной девочки-блондинки с планеты чёрных расистов, не сын белого расиста милорда Джеймса, не принц Майкл Стюарт.

Как ни странно.

А почему-то... Сол-Бой.

Помощник суперкарго «Папы», Солид Торасович Убойко по прозвищу Бой. Вместе с ним девушка отправляется в долгое путешествие, имеющее целью исследование тайной штабной базы реставраторов; и похождения эти помнятся Номи, проснувшейся и запомнившей ярчайший головокружительный сон до мельчайших деталей.

Запоминаются, как абсолютно реальная экспедиция.

Совершённая наяву. «Мальчик на побегушках», прикинувшийся королевским гвардейцем, в строгом мундире, с крохотными золотыми то ли звёздами, то ли мечами на погончиках, и «девочка на побегушках», облачённая в шикарное супермодное платьице горничной, отправляются на разведку. Они аж бегом ныряют в кулуары подземного дворцового комплекса инсургентов-реставраторов. Самые неприметные существа в любом дворце — стражники и слуги...

Приключения в недрах планеты монархистов начинаются тотчас же. Среди приближённых к Совету, аристократов среднего, так сказать, звена, — раскол, оказывается. Тайные брожения раздирают их на несколько группировок, и, мило улыбаясь друг дружке, приверженцы различных «партий» в карманах складывают пальцы в кукиши.

Фигуры эти карманные отлично видны призракам Солу и Номи, впитывающим впечатления... Руководствуясь принципом «жарко-холодно», Мальчик и Девочка старательно обходят сотой дорогой сгустки клубящегося тумана, что обволакивает источники странной энергии, именуемой для простоты магической. Девочка отмечает, что в радиогамме эфира царит основной лейтмотив — тревожное ожидание... Просочившись в какой-то зал, пустой и гулкий, они ненадолго присаживаются — Девочка в кресло, поджав ноги, а Мальчик на край стола, по своему обыкновению, — и вертят головами.

Стены зала вручную расписаны батальными и жанровыми сценами, по которым можно изучать историю колонизации, основания и освоения королевства, наречённого именем легендарного Волшебного Меча. История бурная, нескучная. Не последнюю роль в древнем периоде сыграли всяческие спецслужбы и спецназы различных дворянских кланов, а в период повой истории — королевская полиция, состоящая из СБ, Личной Гвардии и Криминальной Стражи. Стержнем же новейшего периода являлось противоборство двух Идей — власти Толпы и власти Личности... И вот, похоже, вскоре должны быть окончательно расставлены все двоеточия над «ё»...

Переглянувшись, Парочка встаёт и удаляется из мозаичного зала. «Хм... Доброго базара...» — хмыкнув, ворчит Мальчик, и Девочка, не понимая, по поводу чего, вопросительно смотрит на него. «Книга Лесной Матери гласит: история Вселенной есмь сплошь торговая война», — отвечает он.

И вновь туннели и залы, уровни и переходы, металлические решётчатые настилы и лестницы, лифты и комнаты, комнаты, комнаты. Всюду жизнь. Интриги, упования, шёпот по углам... почему-то постоянно: совокупляющиеся в укромных местечках служанки и солдаты... иногда слуги и солдаты... иногда служанки и солдатки... В какой-то изрядно зарешёченной каморке вдруг: дикой наружности громадного росту мужичище, голый по пояс, со зловещей тату во всю грудь, спит прямо на полу. Татуировка — ухмыляющийся череп и скрещенные кости. Древний, как мир, символ. «Пираты — тоже торговцы, только с другими методами... — угрюмо комментирует Бой. Одним движением руки он разрывает сетевой коммуникационный шлейф, обвитый вокруг головы волосатого чудовища и скрывающийся в потолке. Промывка мозгов пресекается на середине процесса. — Пусть лучше сдохнет, чем станет законопослушным гражданином...»

И они скользят дальше. Девочке вдруг, ни к селу ни к городу, является в голову мысль о том, что примерно так могла бы проникать повсюду Душечка — причём наяву. К примеру, таможенную досмотровую на космобазе пройти никем незамеченной...

Тити скрывала, и будет скрывать от Экипажа истинную степень своей паранормальности, понимает Девочка. Танью Т называли «телепаткой» больше в шутку, а она ведь более чем всерьёз именно такова. И могла бы выйти с «Папы» на Танжер-Бету, элементарно внушив таможенникам, что её просто-напросто НЕТ.

«Как нас сейчас», — улыбается Девочка и выбрасывает мысль из головы, сосредоточиваясь на продолжающемся изучении быта смешанной расы потомков землян и местных аборигенов.

Конечно, в таком призрачном способе перемещения имеются свои недостатки. К примеру, если тебя не замечают, ты никогда не испытаешь того, что испытываешь наяву, входя в наполненное мужчинами помещение. Входишь, переполненная предвкушением момента, когда очередной самец начнёт хвостом, как тигр, лупить от вожделения... А интересно, могут ли призраки «служанки» и «солдата» заняться тем же, чем занимаются вовсю их материальные прототипы из местного персонала?..

«Ох, о чём это я?!» — спохватывается Девочка и... просыпается.

Проснувшись в горячем поту, Номи вспоминает подробности сна, подозрительно похожего на явь, и в голове её вдруг возникают слова древней, не всегда понятной, но щемящей сердце песни:

«...Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Разговаривая ни о чём, / На два шага левее чуть-чуть, / Отойди, и чужое увидишь плечо...»

3 : «КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА»

Анг-платформа со светло-голубым днищем неторопливо ползла в непосредственной близости от пышных древесных крон бугристого «одеяла». Именно таким виделся с высоты воистину титанический лес Ти Рэкса.

Средство передвижения было модифицировано и, судя по обмолвке милорда, то ли технологически, то ли магически, защищено от обнаружения с орбиты. Взгляды снизу смертельной опасности не представляли, поэтому достаточным средством камуфляжа являлась окраска, позволяющая «слиться» с небом.

На платформе восседали: царственный и воинственный Абдурахман-Янычар, Алджей-Перебор, патологически самоуглублённый и оттого кажущийся чуточку не в себе (это если о самом себе — отстранённо), и шумный, неугомонный, не в меру колоритный Эзекиль-проводпнк.

Хотя — какой там «проводник»! Надзиратель! Планету этот старикан изучил, конечно, как свою мозолистую пятерню, но, подозреваю, специфика работы это самое доскональное знание и предполагала. Эзекиль очень старался походить на дурачка, однако пристально и внимательно наблюдал за своими подопечными...

В общем, укрепился я во мнении: не проводник он. Шпион, пся крев. Служба Безопасности! Не знаю, дореволюционной ли закалки кадр, а, может, милорд Стюарт учредил свою собственную СБ, реставрационную... Не знаю. Но, видать, специалист не самого низкого пошиба. Дядюшка-милорд во мне племянничка-наследника не признал, как нами коварно планировалось, и блестящий план накрылся дубовой шайкой, однако...

Однако факт остаётся фактом: камушек-то у меня! Вот он, на цепочке болтается. В наличии имеется... Или — это я при камушке имеюсь-болтаюсь?..

Для подавляющего же большинства я официально оставался цесаревичем. И вот что в итоге получилось: «зрители» спектакля одного актёра, коим являлся я, цену за «билеты» подняли выше крыши. Они не могли не согласиться с неким, в воздухе витающим, всеобщим мнением... За цесаревичем, мол, глаз да глаз нужен!

Ведь столько сил, столько времени на добывание наследника ушло! Это раз. Милорд же слежку за мной, как за обладателем драгоценной (мягко выражаясь) каменюки, учредил. Это два. То есть, с какой стороны ни подойди, не мог оставаться я без надзора. Ни в коем случае.

Пускай «дядюшка» мой и объявил во всеуслышанье, что племянник (то бишь я) ради вящей конспирации «магическим способом» принял облик... э-э-э, несколько далёкий от облика «типичного представителя династии Стюартов». Ведь даже для монархов справедливо древнее: «На бога надейся, сам не плошай»...

Пожелание поближе познакомиться со «штабной» планетой реставраторов Ти Рэкс, случайно высказанное мною, было воспринято здешними аристократами-роялистами с воодушевлением. Как же! Будущий король свои заповедные охотничьи владения осмотреть желает, в королевской охоте, столь обожаемой августейшими особами всех времён и народов, поучаствовать.

К тому же — горячее желание принять участие в предстоящем сафари и Абдур высказал. Один из десятки героев-избавителей, отыскавших наследника и вернувших его в распростёртые объятия Реставрационного Совета. Янычар возжелал темперамент свой необузданный потешить. А может, августейшая кровь о себе дала знать? Всё-таки джиддский принц, хоть и младший.

Я поначалу возмутился варварским обычаям убивать животину во имя потакания первобытным, кровожадным инстинктам. Однако милорд одарил меня таким ледяным взглядом, что все природолюбивые аргументы тотчас показались никчемными, недостойными даже внимания, а традиции королевской охоты — лучшими и достойнейшими из традиций. Единственным актом протеста, который я смог себе позволить, явился мой категорический отказ вооружиться. Если я и отправлюсь на сафари, то — исключительно экологически чистым. Никак иначе.

Секрет взгляда милорда был прост: это был взгляд господина. Таких вот монстров властных акырцам добывать надобно, а не сопливых принцев Джонни и быдловатых Боев-ковбоев. Конечно, не стоило исключать из расклада и камушек ещё один, тот, что сосуществует с милордом в энергетическом симбиозе. Но явственно чувствовалось: не в нём суть. В самом милорде.

Из вооружения августейшим (и примазавшимся к ним) особам полагалось исключительно пулевое. Это придавало охоте особую ауру. Недвусмысленно намекало: не стоит, ребятки, расслабляться. Пулевое оружие — это вам не импульсный разрядник и не лучемёт — тут надобно стрелять уметь. Посему риск присутствует. Среди завров, знаете ли, хищники случаются. Даже — преобладают. Странно, конечно, как это сочеталось с возобладавшим мнением, что цесаревича необходимо хранить пуще зеницы ока. Видимо, право особы королевской крови на охоту — священно... Интересно, не придётся ли мне выполнять ещё и действия, обеспечивающие реализацию права первой ночи?!

Тем не менее, несмотря на намёк, я был твёрдо уверен, что возможные ужасы — рекламное надувательство. Никто нас не съест. Права такого не имеет! Вряд ли кто монстрам даст право есть принцев.

Платформа, в случае реальной опасности, могла экранироваться подобно боевому крейсеру, то есть схлопывалась в непробиваемый «кокон» силовыми полями. Об этом шепнул мне по секрету Турбо, наш корабельный суперинженер.

И вот, значит, парим это мы над лесом... Абдур антикварной, единственной на борту винтовкой поигрывает, я — окружающее бытие фиксирую, проводник себе под нос песенку гудит.

Из непроходимых чащоб раздаётся грозный рёв, вдалеке порхают разнокалиберные птеры, буйно помешанная растительность немилосердно источает дурман — сюда бы системных нарко— и прочих... манов засылать, век бы благодарили! В общем, самый что ни па есть юрский период, в разгаре и апогее.

Проводник закончил гудеть, достал гитару, непринуждённо уселся в позу лотоса и, постукивая в такт словам по деке, принялся просвещать нас по поводу традиционной (для экскалибурцев) охоты на ти-рэксианских чудовищ.

Предыстория оказалась весьма любопытной. В давние времена один чудаковатый охотник, к тому же являвшийся ещё и меломаном, сделал революционное открытие: местных завров, в особенности самых зубастых и шипастых из них, можно выманивать из лесных глубин посредством громогласной трансляции музыки. Исследовать подоплеку этого феномена никто не удосужился, но, тем не менее, пользовались им исстари вовсю.

Во истолкование этого феномена имеются у меня две версии: заврам чудится в этих звуках либо плач обречённой жертвы, либо призывный зов насчёт продолжения рода. Нечто вроде местного варианта сладострастного стона человека-женщины или зазывного повизгивания селестинок...

Электрогитара для этого хитромудрого дела, как выяснилось постепенно, экспериментальным путём, — инструмент более всего подходящий. На добротный пронзительный «соляк» может приволочиться, сотрясая до самого ядра планету, даже дельтазавр. Все его двести тонн живого веса — мясо, шкура, кости и паразиты-эпифиты.

— Сейчас я, Ваше Высочество, вам, точнее — им, из «Дип Пёрпл» композицию забабахаю, — с нарочитой фамильярностью сообщил Эзекилъ. — Доисторическая земная группа, чуть ли не из эпохи завров... Может, она поэтому нынче популярней некуда, самый хит! По архивам поскребли, покопались, и на тебе! Такие перлы извлекли на свет божий — закачаешься! Счас я им соляк из «Звезды Автострады» заделаю!

Играл он отлично, пся крев. Прям за душу брал — и терзал, терзал, терзал её в такт мелодии...

А понравилась мне, сельва-маць, эта доисторическая «Дип Пёрпл»!!!

Однако композисьон отзвучал, волшебство кончилось, и в голову настойчиво затарабанил один вопросец: живой звук — это, несомненно, красиво, но при чём здесь, собственно, завры? То бишь зачем мучить гитару «вживую», когда фонограмма зачастую и чище, и лучше?..

— Понимаете, Ваше Высочество, это ритуал. Не будут проводника считать принятым в «цех», пока он в совершенстве не овладеет инструментом, — ответил Эзекиль. — Завры, само собой, не только на живой звук идут. По «фанера» — это нечестно, словно обманываешь их, — ответил, и по-новой принялся меня сканировать глазками, словно тщась рассмотреть что-то в потаённых глубинах моего существа. Подумалось: «Грязно милордова СБ работает, даже я, профан, и то жучка-паучка Эзекиля запросто вычислил».

Тем временем этот пузоголовый шпион извлёк из своей гитары ещё один героико-слезливый композисьон. И не успел даже финальный звук извлечь, как из самого что ни на есть ти-рэксианского леса напролом полезли ящероподобные чудища.

— Тот горбатый, Ваше Высочество, это стратозавр. Вы ему в основание шеи, прямо в складки стреляйте. Крупный экземпляр. Кобель, — объяснил мне проводник. И снова старик — сама фамильярность, словно не со своим будущим монархом общается, ас потенциальным собутыльником. И снова — внутрь заглядывает.

— Послушайте, любезный... — попытался я вспомнить, как монархи, согласно своему высочайшему положению, должны обращаться к холопам, но в голову ничего, кроме этой пошлятины, взбрести не удосужилось. — Я, знаете ли, не привык к подобному обхождению.

— Это вы о чём, Ваше Высочество? — глуповато заморгал Эзекиль.

— Это я о том, как со мной говорить по-до-ба-ет, — старательно выговаривая звуки, ответил я, — ваш легкомысленный тон мне пре-тит и не совпадает с моим представлением о хо-ро-ших манерах.

— Та-ак вот, да... Извините... — удивлённо и обиженно произносит Эзекиль. — С вашим папашей, в смысле нашим королём, невинно убиенным, мы по-простому общались. Без всяких таких-сяких условностей! — говорит проводник и продолжает глазками-буравчиками в душу заглядывать. Нечисто дело, пся крев!

Кто же он такой, Эзекиль этот, — всамделишный ти-рэксианский проводник, завербованный СБ, или функционер какого-то тайного ведомства, играющий роль проводника-ветерана? И что он во мне разглядеть пытается? «Мутотень» пресловутую, Светом наведённую на душу мою?.. Но я покуда и сам немногое ощутил. Он-то что разглядеть сумеет?.. Или — со стороны виднее?

— Значит, в основание шеи стрелять? — деловито переспросил Абдур, приводя в боевую готовность свою элегантную, напичканную электроникой, но безнадёжно устаревшую пулевую винтовку М-5016.

— Ты действительно стрелять собираешься?! — с выражением ужаса на лице спросил я.

Он собирался. Действительно.

Во мне тотчас вскипело негодование. В очередной раз породило его проявление ненавистной кровожадности человеков... Но в этот раз оно разбудило нечто большее. Свет напомнил о себе: ко мне совершенно неожиданно явилась способность объёмно воспринимать реальность.

Я одновременно видел на нескольких уровнях масштаба: и мельчайшие ажурные изгибы каждого древесного листа в лесу, раскинувшемся у нас под ногами, и весь лес целиком, и каждую белёсую завитушку плывущих над нами облаков, и сверкающие за облаками звёзды, и мгновенно изменившееся, словно закостеневшее лицо нашего проводника... И понял я, что хотел ведь увидеть всё это, и вот желание исполнено, пожалуйста, нате вам... то есть мне...

Абдур не ответил — он выстрелил. Винтовка оглушительно прогрохотала, и ещё не стихли отголоски выстрела — вой реактивной пули, стремящейся к цели, и глухой взрыв, — как взревел поражённый выстрелом стратозавр.

— Тот двухголовый, — это снова отозвался проводник, но теперь голос его был хриплым, лишённым, как у Марихуаны, интонаций, — Ваше Высочество, извольте обратить внимание, тоже кобель. Буримодонт. Этого надо бить по двигательным нервным узлам. Видите, вдоль тела тянется оранжевая полоса, возьмите на фут ниже и прямо посередине.

— Не собираюсь я никого убивать! Я, любезный, не взял винтовку в руки отнюдь не по рассеянности, а из убеждений! — вспылил я. Грохот выстрела всё ещё метался эхом среди деревьев: мой слух тоже необычайно обострился. — Абдур, и ты немедленно прекрати!!

— Ваш-ше Выс-соч-чество, эт вы мне?! — свирепо прошипел мгновенно пришедший в неистовство Янычар, и как бы невзначай направил винтовку в мою сторону.

— Сзади, — глухо пробормотал проводник, рукой указывая за спину Абдура.

Позднее я осознал: этот жест вовсе не являлся попыткой нас спасти, наоборот, это был банальный отвлекающий манёвр.

Двумя огромными шишкастыми головами буримодонт навис над тщедушной платформой и явно намеревался пожрать нас. Одна из голов сделала быстрый выпад, но неуклюжий зверь не совсем точно определил расстояние, и его грязно-зелёные щербатые зубы проскрежетали по металлу. Платформа заметно качнулась. Я обалдело и заворожённо наблюдал за этим жутким зрелищем, представшим передо мной, в данную минуту сверхобострённо чувствующим многослойную ткань реальности во всей объёмной умопомрачительности и во всех ракурсах...

Где-то на периферии сознания мелькнула и сразу исчезла мысль: Фан упоминал о срабатывающей в момент опасности защите — что-то не очень похоже...

Янычар, оцепеневший лишь на секунду, уже направил винтовку в сторону завра и разряжал обойму, тщетно пытаясь сразить чудище. Лекционное отступление Эзекиля по поводу нервных узлов он, похоже, прослушал в пылу охотничьего азарта. Исполинская животина немного попятилась и замерла, словно пытаясь прочувствовать, что ж оно такое — реактивные разрывные пули.

— Скорчер бы сюда! — с досадой бросил Абдур. — Эй, старик, как там насчёт разрядника?!

Он повернулся в сторону Эзекиля... и застыл, шокированный увиденным. Картину, представшую перед ним, мне довелось увидеть и осознать мгновением ранее. Проводник стоял на краю платформы. Излучатели силового ограждения, протянувшиеся вдоль бортов и кормы, не отсвечивали мерцающей желтизной, а значит, были дезактивированы.

Отключить силовое поле мог лишь сам Эзекиль...

— Прощайте, — безжизненным топом произнёс старик, сунул в карман своей куртки плоский серый прямоугольник, прыгнул на неведомо откуда взявшуюся анг-доску и заскользил прочь. Естественно, оставляя нас наедине с разбушевавшимися ти-рэксианскими заврами.

Называлось произошедшее коротко: измена.

То, что нас окружало, с рёвом приближаясь, неистово норовя произойти, звалось ещё короче: амба.

Абдур, надо отдать ему должное, вмиг преобразился в неистовое божество справедливого возмездия, вскинул винтовку и попытался отправить к праотцам лжепроводника. Попытка была безрезультатной: какая-то из электронных систем винтовки вдруг оказалась блокированной, и сухие щелчки осечек злорадно сообщили нам об этом.

В этот момент из Штаба поступил запрос: «Ваше Высочество, как идёт охота? Не требуется ли помощь?»

Очень своевременно...

«Всё в порядке! — жизнерадостно ответило коммуникационное устройство анг-платформы. — Норма-ально! Охота что надо».

Ответило моим голосом.

— Ну ничего себе, нормально! Немедлен... — начал было орать я, но мой крик заглушил рёв буримодонта. Заврище вновь решился атаковать.

Меня не слышали. Контрольный дисплей продемонстрировал голограф-проекцию довольного жизнью цесаревича. Наследник экскалибурского престола был всецело увлечён охотой... Именно это изображение сейчас транслировалось с платформы в Штаб реставраторов: виртуальные я, Абдур и наш предатель-проводник, преспокойно предающиеся прелестям освящённого традицией сафари в громадном «парке» юрского периода.

Мой личный терминал, казалось, умер. Впервые в жизни я пожалел, что у меня нет «суперпробойного» терминала. Насколько я знал, не имелось ничего подобного и у беспечного Янычара. К величайшему сожалению.

— Ты слыхал его голос? — впившись взглядом в электронный прицел винтовки, спросил Абдур. Он подразумевал проводника.

Я согласился:

— Да уж... странный голосок. — Но тут же растерянно подумал: «Может, Абдур интересуется по поводу рёва буримодонта?..»

Нет, Янычар подразумевал именно Эзекиля. Второй пилот «Пожирателя Пространства» энергично произнёс несколько слов на неведомом мне языке и сообщил на косморусском:

— Я такой отмороженный топ и раньше слыхал... Так зомби говорят.

«Ух! Зомбированный сотрудник реставрационной СБ, прикидывающийся проводником! Мда-а!..»

Несомненно, внезапное возвращение законного наследника далеко не всем по нраву пришлось.

...Спасла нас от амбы (безо всяких кавычек!) не винтовка, а именно то, что призвано было нас погубить.

Предатель-проводник в считанные мгновения успел сделать очень многое: отключить ограждение, дистанционно блокировать винтовку... Это мы уже знали. Но первым делом он успел вывести из строя ручное управление платформой и похитить оперативную память автопилота: именно «мозги» были тем серым прямоугольником, что оказался в кармане Эзекиля.

В считанные секунды, отмеренные нам судьбой, не стоило даже и мечтать о восстановлении управления платформы.

Которая, лишившись автопилота и сигналов внешнего управления, недоумевая относительно своей дальнейшей судьбы, «приняла решение» совершить посадку. Правда, мозгов у неё больше не было, поэтому посадка больше похожа была на пикирование...

Стремительно падая, Абдур уподобил бесполезную винтовку копью и левой рукой отчаянно метнул её в пасть разъярённому буримодонту.

Мягкой посадки не предполагалось: наш маленький гравилёт, ломая хрупкие ветви деревьев и намереваясь поломать ноги-руки богоподобного и августейшего, просто низвергался в лесные недра юрской планеты. С наследником престола и сопровождавшим его неофициальным лицом на борту. Однако без негодяя-проводника, вовремя сиганувшего за борт...

Вывалившись в сумрак нижнего яруса ти-рэксианского леса, мы обречённо приготовились быть раздавленными, растерзанными и проглоченными, но...

Это снова было явление тени Света. Пресловутая «мутотень», то бишь.

Рванув, как заправский бегун-спринтер, я, казалось, должен был думать лишь о том, как бы не упасть, но... Но на меня накатило неожиданное понимание: стоит мне пожелать, — точнее, очень сильно пожелать, от всей души! — и буримодонт оставит нас в покое. Мы перестанем быть для него потенциальными жертвами, обернёмся призраками в его кровожадном сознаньице, а напрягись я несколько больше, он и вовсе окажется под моим контролем, в моей власти.

Однако, побоявшись превращать двухголовое чудовище в ездовую лошадку, я не побоялся превратить нас в привидений.

Привидений во плоти — ведь лишены телесности мы были только в восприятии буримодонта.

— Я буду его резать... хэ... на маленькие кусочки... хэ.. и он проклянёт день... хэ... когда появился на свет... хэ... — часто и тяжело дыша, пугающим прерывистым шёпотом вымолвил Янычар, когда мы отбежали на безопасное расстояние от завра и перешли на шаг.

Вряд ли эта посулы адресовались двухголовому монстру.

— Не сомневаюсь... ха... что всё имело бы именно такой... ха... сюжетный поворот... ха... но где ты будешь его ловить? ух... — тоже задыхаясь, ответил я. — А знаешь, Абдур, что послужило сигналом для включения... ха... зомби-программы? Мутотень. Стоило мне ощутить это, как что-то сработало и в проводнике. Он не должен был убивать именно цесаревича. Получается, задача его заключалась в устранении... ха... носителя... точнее, единоличного носителя-обладателя Света. Перестраховывались. Свет ведь из рук в руки и по собственному желанию переходит. Раз я «засветился», значит, меня надо убить.

— Ревмаги?! — свирепо вопросил Абдур.

— Возможно. Это может быть и устранением идеологического противника, и попыткой заполучить Свет. Хотя во втором я сильно сомневаюсь. Даже если Свет перед смертью или в момент смерти носителя и перебирается спешно в иные руки, это совсем не значит, что он возжелает попасть к ревмагам. И они это понимают. Вообще, в этих заковыристых сменах носителя и переходах Света толком и не разберёшься...

— Может... хэ... просто хотели нейтрализовать силу Света. Даже если б он и оказался в чужих руках, то вряд ли в распоряжении наследного принца. Но почему тогда просто не угрохали? Зомби всякие, завры, катастрофы... хэ... наворотили... зачем?

— Может, боялись крови на своих руках?.. Убить наследника — не козявку раздавить. Поэтому решили всё опосредованно сделать. Чтоб не кинжал мне в спину втыкать, а завровы зубки. Возможно, над убийцами экскалибурское проклятье довлеет...

Прервал меня хорошенький зелёненький завр трёхметрового роста. Он бросился на нас, пробирающихся сквозь джунгли, из засады. Гонимый голодом, юрский разбойник утробно рычал и, вероятно, истекал слюной при виде таких аппетитных порций мяса.

— Ноги, — сказал, как отрубил, субпилот «Папы».

Даже не знаю, каким образом Абдуру удавалось от меня не отставать. Мне-то по лесу шастать привычно — специфика среды обитания родной планеты сказывается. Та специфика, что воспитала в нас истовых борцов с осточертевшими деревьями, кустами, травами, лишайниками и сине-зелёными водорослями.

Понимаю, Бабушка Ррри ещё бы побегала — у неё тоже кирутианская чащобная специфика. Но никак уж не потомственный песчаный пустынник Абдур. Глянул я случайно на его полулёт-полубег, на то, как он своими ногами-жердями от земли отталкивается и в воздухе неуклюже ими взбрыкивает, и едва не задохнулся... Никогда раньше на бегу хохотать не удосуживался, а попробовал — моментально дыхание и сбилось. Хорошо хоть Янычар-головорез не догадался, чем веселье моё вызвано, не то порешил бы прямо на бегу. Подножкой, например. После — списав гибель на несчастный случай, принявший форму голодного завра.

Когда мы, нос к носу, рыло к рылу, столкнулись с ещё одним чудищем, я понял, что и у этих тварей существует загонная охота.

Остановились мы. Преследовавший нас монстр — тоже. Как я понимаю, наслаждаясь мгновением триумфа.

Но мгновение триумфа обернулось для него вечностью небытия (ну и слог, ну и пошлятина!): из разверзшихся небес полился на чудовищ божественный огонь. И сгорели монстры в многоцветном фейерверке.

Амен.

— Ваше Высочество, прошу Вас подняться на борт Вашей платформы. — Спокойный и почтительный голос милорда сделал три смысловых ударения, выделив слова «ваше», «вас» и «вашей». Примерно таким вот манером, в покрытые забвением времена, благородный вассал давал понять: всё в руках Господа и господина.

Милорд был гениальным актёром, которого играть вынуждали обстоятельства: никто не должен был заподозрить, что наследник — подставная фигура. Мне пришлось подыгрывать: то есть скорчить невозмутимую мину, давая понять, что моё спасение абсолютно логично и неожиданностью для меня не являлось, ведь не смерд же я, не холоп — а будущий монарх как-никак. И крик, судорожно рвущийся наружу, пришлось в себе давить... Вопль следующего содержания: «Караул! Заговор!! Измена!!! Убить меня хотели, пся крев!!!»

Неизвестно ведь, где прячется предатель. Или предатели.

Сверху, обломав тонкие и сухие ветви, пригнув толстые, опустилась анг-платформа, на борту которой находились милорд, трое увешанных современным оружием гвардейцев и...

Высокий, жилистый, сухопарый роче, как называли экскалибурских метисов («РОальд-ЧЕловек»). Этот полукровка лицом весьма напоминал милорда, что сразу бросалось в глаза. Высокий рост — от Стюартов, необычная «фактура» мускулатуры — от аборигенов-роальдов... Выглядел метис озадаченным. Причём смутил его именно я.

— Ваше Высочество, позвольте мне представить Вам моего сына от первого брака, недавнего врага реставрации, а ныне сторонника, нашего союзника сэра Винсента Ронгайя Сэмпстона Стюарта. Вашего кузена, — милорд снова ударял по местоимениям.

И что я должен был делать? На шею «братцу» броситься?..

(Ну даёт супердедушка! Оказывается, этот поборник чистоты человеческой расы не всегда был таким истовым человеком, в своё время даже женился на аборигенке?!)

Но братец новоиспечённый неожиданно приходит на помощь сам:

— Сэр Джеймс, не могли бы вы попросить гвардейцев и досточтимого сэра... — Он вопросительно глянул в сторону Абдура своими необычайно светлыми глазами, белки и зрачки которых практически не отличались по цвету друг от друга. Как и положено роальду, наполовину роальду — тоже.

— Абдурахман Мохаммад иби Хассан, младший сын Верховного Имама планеты Джидда! — горделиво произнёс Янычар. Со всеми альвеолярными звуками, само собой.

— ...и сэра Абдурахмана Мохаммада ибн Хассана, младшего сына Верховного Имама планеты Джидда, оставить нас в уединении?

— Господа.

В тоне милорда ощущался едва заметный намёк на приказ.

Гвардейцы безропотно повиновались. Янычар, от перевозбуждения разивший на километр вокруг адреналином, тихо и беззлобно повозмущался. Но и то — исключительно для проформы. Тоже принц всё ж таки. Этикету обучен сызмальства.

Роче попросил меня и Джеймса Стюарта подойти поближе и тихо сказал:

— Милорд, этот сэр не мой кузен, — он кивнул головой в мою сторону, — и сомневаюсь, что вы пребываете в неведении относительно этого, ведь вы, как и я, знавали Джона ребёнком. Не стоит также меня уверять, будто передо мной всё-таки молодой Джон Стюарт, по в ином обличии, магически замаскированный. Меня в этом уверять бесполезно... Если вы соблаговолите не настаивать на этом, я буду вам весьма признателен, — и, словно в оправдание пойманного на лжи отца, добавил: — хотя, несомненно, этот человек — Носитель.

И последнее слово в его устах прозвучало действительно с большой буквы.

— Да, это не ваш кузен, — вынужден был согласиться милорд.

— Благодарю, — признательно склонил голову роче.

— Мы вынуждены были прибегнуть к... фальсификации. Ваш кузен был недавно похищен с корабля Вольных Торговцев...

— Нами, революционерами, — сообщил роче, и милорд пристально взглянул на него. — Так полагаете вы. Но это -неверно. С корабля был похищен всего лишь экс-носитель, двойник сэра... — Роче замолчал и требовательно посмотрел на меня. Судя по пренебрежительной интонации, «светоноситель» бывший кем-то значимым для старшего сына милорда уже не являлся.

Я ждал знака милорда.

— ...сэра... — более настойчиво повторил старший сын. «Любопытно, какие чувства испытывает к братцу-полукровке ещё один человеко-расист из семейки Стюартов, сын „от второго брака" Майкл?..»

Джеймс Стюарт кивнул.

— Сэра Анджея Лазеровица, — коротко и исчерпывающе проинформировал я роче относительно своего настоящего имени. Добавить какой-нибудь пышный титул, увы, не смог. За неимением оного.

— Вот как? — ещё более коротко высказался милорд Джеймс. В связи с чем промелькнула эта вопросительно-удивлённая интонация, догадаться мне было не дано.

— Только лишь появившись в пределах пашей досягаемости... в чём заслуга экипажа Вольного Торговца... двойник был похищен фракцией умеренных Революционного Магического Совета, лидером коей являюсь я. Наши сторонники — практически все маги-роче Экскалибура, многие человеки и даже кое-кто из роапьдов.

— И вы знали, что двойник сэра Лазеровица не является истинным Джоном Стюартом?

— Да. Нам не нужен был наследник.

— Что тогда?

— Свет. Но Правый Луч Гарды счёл необходимым экстренно сменить Носителя... И мы не стали повторять трудоёмкие эксперименты с похищением, — мимолётный взгляд в мою сторону, — так как подозревали, что он, отличающийся наибольшим своенравием в сравнении с Клинком, Рукоятью и Левой Гардой, может вновь, в который уж раз, сменить своего владельца. По собственной воле. У представителей роальдов, составляющих радикальную фракцию Магического Совета, частица Меча, в отличие от нас, имеется...

— Четвёртый луч?.. — невозмутимость милорда дала заметную трещину. Судя по «убитому» тону.

— Четвёрка — магическое число древнего Экскалибура. Меч есть Крест, а Крест — это четыре Луча. Четыре же Луча — это Символ Звезды, Сияющей Во Тьме... Каждый из магических Лучей — Луч Рукоять, Левый Луч Гарды, Правый Луч Гарды и Луч Клинок — имеет материальное Отражение в форме объектов, известных как Света: Свет Рукоятки, два Света половин Гарды, верхней и нижней, и Свет Лезвия. Или вы не ведали о том? — последняя фраза несла риторический оттенок.

«Ничего себе! Любопытнейшие, однако, выясняются подробности. Понять бы только, о чём это они, собственно...»

— Я знал, — милорд выглядел очень мрачно, — но принято было считать, что Свет, именуемый Светом Лезвия, или Лучом Клинка, был давно и безвозвратно утерян, избрав Носителем кого-то за пределами Экскалибура...

— Это ошибка. А точнее, дезинформация. После революции нам, роче, удалось заполучить Луч Рукоять, ранее принадлежавший низложенной Королеве. Я убедил тётушку добровольно передать его мне... Но Свет оставил нас и вернулся на Грэндрокс. Каким путём он попал вновь туда, где был некогда добыт, мы не выяснили и доселе недоумеваем... Правый же Луч находился вне пределов нашей досягаемости. Слишком далеко унесён был акырскими коллекционерами аристократов, как ныне выяснилось. Поющей Жрицы в нашей фракции тогда ещё не было, и достать Свет не хватило сил. Не в пример радикалам, давным-давно подозревавшим о существовании Акыра... Левый Луч Гарды яростно не выпускали вы, милорд. И наши позиции в Совете заметно ослабели. Радикалы, имеющие в своих рядах Носителя, со временем начали довлеть над умеренными, во многом не соглашавшимися с радикальными методами и концепциями... Начались репрессии во имя чистоты расы и чистоты идеи. Лозунги, под которыми они происходят, прискорбно напоминают девизы времён завоевания Экскалибура человеками... Неприятие этих кровавых революционных чисток и привело, к слову, в оппозиционный стан Поющую Жрицу роальдов. Ту, Что Грезит. Поющую Гимн.

— Вы говорите о заклинаниях?..

— Сэр Джеймс, мы зовём это Гимном Света. — В тоне этих слов роче мне почудилась угроза. — От Жрицы мы и узнали о судьбе истинного Джона Девятнадцатого, вашего племянника и моего кузена. По, даже имея среди нас Ту, Что Грезит, мы чувствовали: без Носителя Света в наших рядах мы не способны эффективно противостоять роальду, на которого пал кровавый отблеск Клинка, не соединённого с направляющим свечением Рукояти и обуздывающими, уравнивающими вспышками половин Гарды... Свет Лезвия живёт согласно логике смерти, по Законам Тьмы, ведь он находится в самом низу, из четырёх Лучей ближе всего к ней, а это означает, несомненно, что всякую оппозицию рано ль, поздно ль, но умертвили бы обладатели Клинка.

В эту секунду мне очень кстати вспомнилось высказывание Ррри, нашего ходячего корабельного цитатника. Высказывалась всезнающая Бабушка по поводу личностей, вершащих революции: «Революционеры, они, как пауки в банке, — так и норовят друг дружку за задницу ухватить».

Вспоминая историю старушки Земли, в частности, исторические вехи любимой мною Франции, напрашивается констатация: права Бабушка. Дантон и Робеспьер... Революция пожирает своих детей. Универсальный закон... хм, тьмы... всех времён и народов.

— В свете этого вы и решились на союз с нами, монархистами? — холодно спросил милорд.

— Вы думаете, мы боимся смерти?..

Милорд не ответил и жестом велел гвардейцам и Абдуру вернуться на борт. Пропустил меня вперёд. Взбираясь на платформу, я услышал за спиной голос роче, тихий и усталый:

— Смерть была бы для нас наилучшим исходом после совершённой ошибки, что привела к победе революции. Смерть — переход в гораздо более совершенную ипостась... Но уйти из этой Вселенной, оставив её на поругание, ни в чём не повинную, мы не смеем. Можете называть это покаянием.

Милорд вновь промолчал.

Уже в воздухе у меня с милордом состоялся короткий разговор. Не глядя на сэра Джеймса, я прошептал:

— Как вы узнали, что мы в беде?

— Мутотень, как изволит выражаться сэр Убойко. Я ведь, подобно вам, единоличный Носитель. Света верхней половины Гарды. Левого Луча Звезды, по терминологии сэра Винсента.

— Проводник, ваш агент, оказался предателем.

— Я догадался.

— И кто же плетёт интриги?

— А вот это хотел бы я знать не меньше вашего.

На этот раз милорд совершенно не акцентировал последнее местоимение.

4 : «КЛАУСТРОФОБ»

...Бабуля идентифицировала запах роальда, как только первый из них попался ей «на ноздри».

Шепнула мне: «Танжер-Бета. Тупик в туннеле. Воняло так же», — и суперпробойник исправно доставил её шёпот. Ясный пень, я всё понял, не дурень.

Ответил: «Нападение на нашу Шоколадку Номи. Глазки такие же», — и Ба поняла, что я тоже опознал экскалибурского аборигена...

«Во попали, — прокомментировала Ба. — Ну, ты знаешь, малыш, что делать... если что!»

Я знал. Ещё бы. Если что.

Но!

Моё счастье, что мне не пришлось отдавать корабельной Зеро-Сети «Пожирателя» особый приказ, втайне запрограммированный Бабулей. Условленной фразой насчёт «пары эквов на брикет сои» она дала мне понять, что предусматривает и наихудший вариант развития событий. То есть — прокол в аварийном режиме. Ситуация ИВРО!!!

Я бы приказал прокалываться в авральном режиме. Я бы бросил на Ти Рэксе всех — Биг Босса, Бабушку, Шоколадку, Десса и Перебора. Так надо.

Но кем бы я чувствовал себя после того, как?..

Взяли нас шикарно. Мы, шестеро, остававшиеся на орбите, и пикнуть не успели. Даже Киберпанк. Обесточили его на фиг направленным снэк-релятивным полем несусветной напруги. Не пожалели энергии, что да, то да. Супердедушка был прав: профессионализм его гвардейцев — выше всяческих похвал.

Вот таким, значит, макаром Экипаж «ПП» в полном составе оказался на километровой глубине, в подземном Дворце на штабной планете контрреволюционеров. Слава Вырубцу, в качестве почётных гостей.

Пока.

— ...Хэй, ты, вылупок! — говорю как-то «утром», проснувшись вновь с тем же самым вопросом в башке. Обращаюсь я к одному из красноливрейных типчиков — он в очередной раз вознамерился сделать из меня заправского дворянина. — Веточки-то свои ко мне не тяни, не тяни! Выдерну и обломаю.

— Но, ваша СВЕТлость, я должен! — всплёскивает ручками слуга.

Это он меня, урод подобострастный, «облачать в одежды» намеревается. Будто у меня собственные руки отсохли. Паныча нашли, дхорр забодай... А-а, я понял! Ко мне у ливрейных особое отношение. Сопротивляясь поползновениям, охотничий азарт в них разжигаю... Везучий я, аж страшно. И зовут меня не Сол-Бой, а Козэл-видбувайло. «Козёл отпущения», если по-косморусски.

Вечно я крайним оказываюсь. Все делом заняты, Перебор и то вон делом занят, а я тылы прикрываю по приказу Ба. То бишь со страшной силой корчу из себя монструозного варвара, свирепого кочевника, этакого ночного кошмара горничных, грозу постельничих и дворецких, головную боль телохранов. Смертельного врага главной мажордомши Ренаты Маклейн.

«Каковым, — сказала Ба, — в ихних буркалах и должен бы глядеться уроженец „какой-то там дикой степной планетки на задворках" Обитаемых Пределов».

— Ни хрена ты мне не должен, парень. — Я вскакиваю и быстро натягиваю комбез. — Если тебя зовут не Джеймс Стюарт, конечно. А тебя зовут не то Мак, не то Джек, не то Бобби, я уж в вас запутался, извини, такие вы все одинаковые, аж противно...

Заговаривая ему зубы, начинаю обходной манёвр, к выходу.

— Вот если бы вы все были не мальчики, а девочки, я бы вас моментом различать научился! Каждую бы изучил от макушечки до мизинчиков на ножках... Так и застучи толстой корове Ренате: дескать, его СВЕТлость, авангардный сотник Солид Торасович Убойко всё равно доберётся и своё получит, невзирая на коварный умысел, имеющий целью оградить оного благородного сэра от близкого контакта с женской половиной контингента дворцовой челяди. Усёк? — строгим тоном спрашиваю и, не дожидаясь ответа, пробиваю телом мембрану люка.

В коридоре, ясный пень, стоит каменнорожий гвардеец. Этот — как бы моя тень. Детекторов им мало, что ли?..

— Доброе утро, ваша СВЕТлость, — приветствует он меня на корусе.

СВЕТлостями, с непременным акцентированным выделением первых звуков, нас теперь зовут не потому, что мы «голубых кровей». А потому, что мы... ясно кто. У них издревле положено этак Носителей Светов величать. Всяких прочих аристократов здесь никогда «светлостями» не зовут. «Сиятельствами», «благородиями» и «превосходительствами» разных степеней — это пожалуйста, сколько угодно.

— Доброе, доброе, — бурчу. — Аж гэть. Пошли, как тебя там, Ларри или Джо...

— Шон, ваша СВЕТлость, — невозмутимо отвечает телохран. — Ларри сменился.

— Потопали, Шон, — обречённо вздыхаю. — И гляди в оба, вдруг на меня покушенье совершится, а я покушателей на куски рвать начну. Представляешь, в какую помойку превращу один из ваших стерильно-вылизанных коридоров или залов?!

— Представляю, — лаконично отвечает гвардеец, и мы «топаем» в очередной поход по бесконечным лабиринтам Дворца.

...В недрах подземной базы монархистов-реставраторов мы, фритредеры, поневоле находимся уже достаточно времени, чтобы сделать определённые выводы.

О единодушии в стане контрреволюционеров не приходится и мечтать... Представляю, какие интриги за кулисами плетутся, если даже невооружённым взглядом много чего увидать можно! Вообще, странное ощущение — словно попал Экипаж внутрь разворачивающегося сюжета древнего доисторического романа о дворцовых переворотах. И контрики эти, я погляжу, прямо-таки, как пауки в банке, себя ведут.

Времени достаточно было и для того, чтобы появились всякие «расклады» по поводу освобождения. В том числе мысль: «А не переметнуться ли к революционерам?..»

Сворачиваем в коридор, ведущий к апартаментам евойного «высочества», и путь преграждают персональные стражи. Хлопцы с настолько каменными рожами, по сравнению с которыми невозмутимая физиономия моего Шона кажется просто лучезарной.

Говорю дружелюбно:

— Хай, брозерс. Хау ду ю ду? Лично я — трохы дую, трохы ни.

Они не реагируют. Реагирование на козявку навроде меня не входит в круг их обязанностей. Разве что козявка попытается обозвать наследника непотребным словечком типа «щиит» или поделиться мечтами, в какое место факнул бы покойную королеву-мать. Тогда козявку один раз предупредят, вежливо попросив не говорить вслух гадких слов. Второго раза не будет. Оборзевшую козявку попросту раздавят.

Меня уже предупреждали разок, и я понял, что искушать судьбу с этими ребятками чревато. Спецназ небось особый. Личная Супергвардия внутри Личной Гвардии. Поэтому, проходя мимо, я говорю с ними о погоде, о бабах, о бегах, о свежих версиях игрушек, о чём угодно, но не трогаю запретную тему. Особа и честь Джонни-цесаревича для них — святы и неприкосновенны. (Шоб я так жил! Не слабо лесняк наш устроился, ничего не скажешь!)

— Ну тогда, Шон, пошли кушать вареники, — говорю я своему гвардейцу, отметившись, и привычно прощаюсь с супергвардейцами: — Бай-бай, брозерс. Ай лав принс Джон Джуниор. Ай лав реджент Джеймс. Ай лав Стюарте династи. — Делаю паузу и с особым пиететом добавляю: — Ай супер лав Кингс Гуардс! — и топаю дальше.

Ежели кто не понял, сообщаю, что тем самым я ежеутренне признаюсь в любви к принцу Джону-младшему, регенту Джеймсу, всей династии Стюартов и в особой любви — к королевским гвардейцам.

Просто так миновать этот коридор я не могу. Трепетная у меня к нему любовь, что да, то да. Особенно в снах. Только в снах — я спокойно его прохожу до конца и оказываюсь в апартаменте.

В этих нынешних моих снах, странных, донельзя реалистичных сновиденьях, я вообще — король положения, куда там всей этой зачуханной семейке Стюартов! Лезу куда хочу, гляжу чего хочу, слышу чего хочу...

Затем просыпаюсь. Пробудясь, единственным вопросом озадачен: то, что я видел и слышал, — всё ж таки ещё сон или, дхорр забодай, всё ж таки уже явь?!!

Сколько себя помню, засыпая, видел картины странноватые. Неявные миры, в которые попадал в снах, оставляли по себе щемящее ощущение, принуждая усомниться в реальности яви. Но не до такой же степени!

Происходящее со мной в подземной базе контрреволюционеров можно было бы объяснить всякими наворотами из-за воздействия Светов. Сверхвосприятие и сверхспособности в пас проявляются хаотически и непредсказуемо, сознательно мы понятия не имеем, с какой стороны ждать снисхожденья Благодати... либо сокрушительного удара, кто как воспримет. Конечно, и такое объяснение выглядит стопроцентно логичным.

Но откуда, спрашивается, берутся сны, в которых я на полном серьёзе углубляюсь в научную работу? Веду исследования, ставящие целью прослеживание процессов изменения смысла, вкладываемого в понятие «аристократизм», — от средних веков прошлой эры и до наших дней... Наверняка этот интерес уже берётся из глубин моей загадочной славянской души.

К тому же души, таящейся в теле, принадлежавшем некогда заправскому яйцеголову, дхорр забодай. Не зря же мозгам этого тела в своё время зажелалось получить диплом социопсихолога, а не системного программера, к примеру.

Между прочим, смысл действительно изменился, кардинально. Как-нибудь потом, на свободе, запишу свои умозаключения.

Любопытственные выводы получаются, дхорр подери!.. Так, глядишь, и диссертацию накропаю, солью в Сеть, отошлю запрос в Универсальную Аттестационную, а там, чем дхорр не шутит, «защитюсь» и званье доктора получу, из вечного магистра в дока превращусь...

Доктор социологических наук Солид Торасович Убойко — звучит, а?! С позывным именем: Док. Это вам, ясный пень, уваженье, это не какой-то там Бой на побегушках. Всякие там глупорожие ксенологи-недоучки нехай трепещут и от зависти истекают слюнями. Спец-По-Иным, тоже мне цаца!

А я вот — Спец-По-Человекам, между прочим. И тем горжусь. Хотя у меня и нету шикарного имечка, с косцюшкианского на косморусский переводимого как «Человек». Ей-ей, человекофоб Человек Лазеровиц — хоть смейся, хоть плачь...

— Сэр, вас окликнули. — Шон вырывает меня из мечтательного состояния. Встрепенувшись, я обнаруживаю — и правда.

Чоко...

— Доброе утро, Сол, — здоровается она и дежурно улыбается, и даже от этой улыбки кружится моя бедная головушка.

Неприступная въяве, восхитительная Принцесса моих снов собственной персоной идёт по тоннелю навстречу. Невольно вспоминается, из какой-то старой-престарой песни: «...если я попался вам навстречу, значит, вам со мной не по пути...»

Ох-хо-хо, похоже, исключительно пророческие слова. Для «явных» взаимоотношений наших — наверняка.

Подозреваю, запала наша Девочка на этого дылду Майкла. Ещё один прынц хренов, дхорр его забодай. Сплошные прынцы кругом, с ума сойти! Куда нам, грубым и неотёсанным степнякам, с ними тягаться.

Разве что во сне. О, во сне!.. В снах Номи предпочитает меня всем этим высокорожденным львам и является не к ним, а ко мне, и мы перевоплощаемся почему-то в горничную и солдата (в знак народного протеста?), и нет преград нашим вольным перемещениям.

Во снах нас с Девочкой никто не остановит, никакой прынц, а если попытается, у-ух мы ему зададим! Или ей!.. Сколько мы уже дворцовых секретов узнали, кошмар! Наяву применили бы знанья наши — моментально нажили бы неисчислимые орды врагов, жаждущих убрать свидетелей...

Иногда, правда, вместо принцессы Номи в мои сны является какая-то другая девушка.

Я абсолютно уверен отчего-то — именно Девушка, в физиологическом смысле этого слова. Везёт же мне на девственниц! Я вначале со страхом принимал её за ту самую, предощущаемую Ещё Одну, суженую, издавна мною условно называемую «Ягодкой» (тою, что впереди). Но разобрался, понял, что — нет, не Ягодка ещё, и вздохнул облегчённо.

Эта Девушка — не моя суженая. К счастью. Но ей определённо от меня чего-то настоятельно требуется. И что мне в ней нравится, так это отсутствие агрессивности. В нахалку не прёт, не выжимает, а если не дам, так она и не обидится, не проклянёт, я знаю.

Не понимаю, что ей нужно, но то, что потом, наяву, от её визитов во мне остаётся трепетное ощущение духовной близости, подозреваю, в итоге повлияет на моё решение: давать или не давать.

Постепенно мы с ней, можно сказать, подружились. Хотя кто она такая, я в упор не знаю. Интересно, знает ли она, кто такой — я? Подозреваю — тоже не очень.

Таковы мои впечатления: Она в таком же неведении, кем я наяву могу оказаться. Она просто спит и во сне встречается со мной, чувствуя, что именно я могу помочь ей. Если захочу...

Но уж в том, что эта другая, «несуженая» подруга — не моя Шоколадка Номи, я уверен тысячепроцентно.

Неповторимое ощущение, оставляемое во мне ночными свиданиями с Номи, способна оставить во мне лишь она, моя принцесса... Только свидания с ней освобождают меня от приступов клаустрофобического страха, душащих наяву и во сне.

Мне категорически противопоказаны тюрьмы, я задыхаюсь, не имея возможности выйти по собственной воле!..

Знал бы кто, каких зверских усилий стоит мне корчить из себя крутого степного варвара, которому всё по-барабану и у которого только одно на уме: изыскание способов добраться до женской половины дворцовой челяди!

Единственное лекарство — свободное скольжение вместе с Вовочкой сквозь все преграды и защиты. И она, и я знаем — поодиночке не получится у нас скользить, только вдвоём, только вместе.

Пусть даже всё это — только наши сны.

Или нет, не так. Это всё — только сны? Но как бы там и тут ни было, в снах мы — это мы.

Никакая посторонняя, малопонятная Девушка, которой что-то от меня надобится, — не сравнится с моей обожаемой Девочкой! И когда она только успела практически безраздельно завладеть моим воображением?!

Правда, уверенности, что моя вожделенная, предощущаемая Ягодка — это Номи, во мне почему-то тоже не возникает.

Ни во снах, ни... наяву.

Наяву встречи с нею — сплошная сердечная боль.

— Доброе утро, — равнодушным тоном отвечаю на приветствие.

— В трапезную чапаешь? Привет, Дженни. Или ты Кэти? — здороваюсь с личной телохранкой Девочки.

— Кэти сменилась, сэр. Я Пэтси, — невозмутимо отвечает гвардейка. — Доброе утро, ваша СВЕТлость.

Приветствуя Номи, мой Шон эхом вторит:

— Доброе утро, ваша СВЕТлость.

— Миледи, мы опаздываем, — напоминает телохранка. — До начала завтрака осталось полторы минуты.

Ох уж эти мне вежливые, чопорные и пунктуальные консерваторы-экскалибурцы! Наверное, должно всё-таки оставаться во Вселенной нечто незыблемое, неколебимое никакими ветрами перемен. Вопреки sic transit gloria mundi. Мирская слава нехай себе проходит, а... традиционные ценности Туманного Альбиона — навсегда!

Третье тысячелетье космической эры «на дворе», планетка, затерянная на окраине государства, в свою очередь затерянного за краем ОПределов, подземная нора под поверхностью, массивная мебель, пылающий камин, стяги с гербами, тонкий фарфор с геральдическими символами, серебряные столовые приборы, овсянка на завтрак, свечи в бронзовых канделябрах, коллективное воздаяние хвалы Творцу перед трапезой, портреты суроволицых предков на стенах, негромко звучащие из ретрансляторов песни — всё течёт, всё меняется, a «Beatles» — forever!

Мы входим в трапезный зал последними, все наши уже здесь. Кроме Перебора, но он, ясный пень, выполняет особое задание. Нехило устроившись.

Переглядываюсь с Бабулей. Беззвучно рапортую: тылы прикрыты, сотоварка-генеральша! Ррри отвечает мне одобрительным шевелением ушей.

Похоже, экипаж выбрал-таки Реставрацию. Не потому, что здешние «пауки» и здешняя «банка» нравятся нам больше, чем революционные пауки и банка столичной планеты. И не потому, что мы патологически любим ретро. И даже не потому, что связаны контрактом. И не потому, конечно, что не можем урвать когти с Ти Рэкса. Сможем, не пальцами деланные и не из таких передряг выскакивали. Попытаться, во всяком случае, вполне способны...

Совершенно по иной причине.

Причина называется: Свет, Сияющий Во Тьме. В тени которого мы все находимся. И будем, судя по всему, находиться впредь.

«Хошь не хошь».

Странно, но уже почему-то именно «хошь».

Или это мутотень наводит морок?

5 : «КАК ПРИНЦЕССА»

...«Майкл Стюарт, Принц».

Три слова всего. Но зато КАКИЕ!!!

«...как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь / Всем нам быть суждено, суждено».

«Я хочу быть с НИМ!», — решила Номи бесповоротно, когда появился ОН. Быть с тем, кто —

МАЙКЛ СТЮАРТ, ПРИНЦ.

И точка.

«Кругом голова...»

И кружилась, кружилась на оси чёткой мысли: «Я хотела ЕГО всегда. Я стану женщиной только С НИМ. Я предопределена ЕМУ!».

Номи любовалась им, наслаждалась его присутствием, наблюдала, созерцала, достоинство прибавляя к достоинству. Изысканнейшие манеры, быстрый ум, неиссякаемая эрудиция, великолепное чувство юмора, прекрасная реакция, отлично тренированные мышцы, и прочее, и прочее, и прочее, и, конечно же, внешность... Внешность, от которой судорожно сжималось внутри живота и жаркие волны перекатывались в голове.

У НЕГО определённо не было ни единого недостатка! Настоящий мужчина и джентльмен!

«Чудесный, чудесный, чудесный!» — смаковала Номи волшебное слово.

Принц Майкл явился прямо из девичьих грёз, из девичьих снов и заполонил собою явь. Сны теперь заполнял Бой, но какое-то время Номи очень мало волновали сны. Она и спала-то совсем немного — не до сна, когда совсем-совсем рядышком... Её воображением полностью завладел сын милорда Стюарта. Но она не торопилась, ничем не выказывала переполняющих её чувств. Девушка верила, что теперь-то уж — воплотившаяся в конкретного человека — мечта не рассеется в воздухе бесплотной дымкою разочарования.

Первым шаг навстречу сделал поэтому Майкл. Необычайно чуткий и внимательный, как и подобает настоящему Принцу (во всех смыслах!), он понял состояние девушки и пригласил её поужинать вместе.

И вечер, проведённый с ним, был сказочен...

В глазах принца светилось восхищение, и Номи всей душой верила, что оно искренне, а не является всего лишь отблеском восхищения, светящегося в её собственных глазах. Она позабыла, что наделена модифицированным сверхвосприятием и к тому же является Носительницей.

Она впервые в жизни забыла об этом, превратилась в обыкновенную девушку, умирающую от счастья, и — ощутила себя вдруг Принцессой... В экипаже потомственных аристократов и гениев она невольно ощущала себя Золушкой, несмотря на свои параиормал-способности, и вдруг поняла во внезапном озарении, что:

«Я ВЕДЬ НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ! ВОН КАКИМИ ГЛАЗАМИ СМОТРИТ НА МЕНЯ НАСТОЯЩИЙ ПРИНЦ!»

И провалилось вниз сердечко, неистово распираемое переполняющими чувствами, и составило компанию страстному желанию, что жарко пульсировало внутри живота... Желанию абсолютно взаимному, уж в чём в чём, а в этом Номи была уверена. Уж это два разнополых человека друг о дружке понимают с первых мгновений знакомства. Вспыхивает незримая посторонним глазам ослепительная искра, проскакивает между двумя и воспламеняет воображение и тела...

Потом они гуляли в огромном подземном лесопарке, и принц так ласково и бережно прикасался к ней, помогая перебираться через ручейки и поваленные стволы, что ей хотелось кричать и плакать от счастья. Они сидели на замшелом валуне, тесно прижавшись друг к другу, и когда принц по-дружески приобнял её за плечи, она едва сдержалась, чтобы не повернуться и не впиться устами в уста — наконец-то!!! — истосковавшимися, иссушёнными нестерпимо долгим, длиною в жизнь, ожиданием...

Но героически сдержалась. Показалось, что воздух вокруг превратился в хрусталь, и она побоялась резким движением разбить этот хрупкий сказочный замок...

Сидя на валуне, Её Принц рассказывал ей об утраченном Королевстве, о безоблачных годах своего детства, о путешествиях на различные планеты, о реставрационной борьбе, рассказал и древнюю легенду о Четырёх Камнях, Оживляющих Меч.

Легенда гласила, что однажды все Четверо изберут Носителем одно и то же существо, воистину достойное, и тогда воссияет Звезда Четырёх Лучей, и отразится в холодной воде реальности, и осветит единого Носителя, превращающегося в Хозяина, и тогда возродится истинный Экскалибур, и обладающий Им получит в своё безраздельное распоряжение величайшую силу, практически всевластие, и станет наиболее могущественным Властителем за всю историю Освоенных Пределов!

Бессмертным Творцом истории этой самой станет... Звёздный Меч разрубит реальность в любом избранном месте, рассечёт её в угоду своему Хозяину, и...

Что будет дальше, либо легенда умалчивала, либо Майкл не досказал — появилась настоящая белочка и принялась попрошайничать. Номи хотела спросить, что гласит легенда о теоретически возможной хозяйке Звёздного Меча, но внимание её было отвлечено, и она забыла вертевшийся на кончике язычка вопрос.

Пушистую зверушку приласкали, и вновь гуляли под сенью деревьев, заливаемые ярким светом искусственной луны, и на мгновение вдруг почудилось: не здесь они двое находятся, а в настоящем лесу полумифической Прародины, в каком-нибудь где-нибудь там-нибудь Шервуд-форест, Йеллоустоун, Булонь, Мигея или Мещёра, и светит им настоящая земная луна, неразлучная спутница сердец любящих человеков, освещающая им Путь в ночной темноте...

О как же девушка себя проклинала, когда рассталась с принцем у дверей своего апартамента! Целомудренно поцеловав его в щеку, ощутив сказочную шелковистость его белоснежной кожи, она... не пустила его за порог. Миленько улыбнулась, пожелала спокойной ночи и...

И, уже спрятавшись за мембраной, стоя с колотящимся, от волнения выпрыгивающим сердцем, она шептала, вжимая в груди яростно стиснутые кулачки: «Дура, дура, он так хотел тебя! дура, он изнемогал, дура! ты встретила своего долгожданного, единственного! дура, что ж ты...»

Не смогла. Испугалась. Не в первый же вечер... не сегодня, быть может, завтра, если не испугается вновь... «Как же я хочу его, знал бы кто, как!!! — думала в отчаянии, повалившись на ложе и уткнувшись зарёванным лицом в подушки. — Неужели я ЕГО потеряю, едва лишь обретя, из-за собственных дурацких комплексов?!»

Дело было не в дурацкой плеве, конечно же. Она — просто символ. Но — символ многолетнего ожидания, что за неимоверные страдания и воздастся соответствующе. И так вот, сразу, в одночасье, сменить его на иной симв...

«Это уже фобия, — поставила себе диагноз, отрыдавшись. — Уже патология. Смотри, дура, в девках помрёшь...»

Не заметила, как уснула.

Во сне, более реальном, нежели явь, она встретилась с другим мужчиной. И скользила вместе с ним, вдвоём, просачиваясь сквозь все преграды. И почему-то во сне ей было неизмеримо легче. Она понимала, что этот мужчина не обойдётся без её помощи, в одиночку не сумеет преодолеть, просочиться, а если выйти не сумеет, то умрёт, потому что Тюрьма для него — синоним Смерти.

И там, во сне, она была не менее счастлива, но не умирала от счастья, а жадно, ненасытно жила, потому что именно этот мужчина избавлял её от комплексов, отпирая лязгающие ворота её собственной Темницы. Она понимала, что этот мужчина — не Он, единственный долгожданный, и всё равно просыпалась с твёрдым убеждением, что от этого мужчины... мембраной двери отгородиться просто не сумеет.

«Может быть, — взбрела ей как-то в раздираемую противоречиями голову бредовая мысль, — потому что он искренне оскорбится, назови его вдруг кто Принцем в лицо?..»

Наяву она поэтому с ним была подчёркнуто равнодушно-вежлива, старательно избегала либо игнорировала присутствие. Она по-прежнему хотела Принца. Ох, как она желала Принца! Именно этого. Майкла. Явившегося из тех, старых снов, что снились ей, когда кисумуанская явь самого светлого полудня больше напоминала ночной кошмар, нежели дневной свет.

Проснувшись наутро после первого свидания с тем, кого сочла долгожданным подарком судьбы, суженым своим, она сказала себе вслух:

— Он. Сегодня или никогда.

Постаралась забыть сны и целиком сосредоточилась на яви.

Таким образом она сумела ответить на этот, один из многочисленных вопросов.

Вспомнился зовущий взгляд принца, которым он проводил её, ускользающую за мембрану...

«Я здесь и сейчас! — говорили его глаза. — Я не бесплотная грёза, я во плоти, живой, горячий и жаждущий...»

Номи уже знала, что скажет Майклу при встрече, сегодня.

«Вы как-то гостили в моих снах, Мой Принц, — скажет она ему, а потом задаст старый, как мир, вопрос, применив вариант формулировки, традиционный для человеков, считающих спейсамерик родным языком: — У тебя или у меня?»

Для себя на этот вопрос, ещё один из многочисленных, — девушка уже ответила. Она не могла продолжать балансировать на грани.

Надо было куда-нибудь падать — сюда или туда

«Лет ит би, лет ит би, лет ит би!» — зазвучало в голове Номи выхваченное из бездонной памяти Сети. Это «проснувшаяся» сверхчувствительность давала о себе знать, выхватив цитату из классической песни — частицы наследия легендарных «Beatles». Между прочим, здесь, в космотории Экскалибура, эфир был полон древнеземной классики.

«Воистину, так тому и быть», — подумала Ещё Девушка... и приняла Решение.

Выбор сделан. Точнее, она свой выбор сделала...

Первейшее Право разумного обитателя ОПределов, являющегося одним из мириадов ячеек всеобщей Сети, — право на коммуникацию и информацию.

Для того чтобы осуществлять это право, большая часть этих самых обитателей (исключая получивших паранорм-способности в процессе естественной эволюции) «подключалась к каналам». То есть вынужденно либо добровольно общалась со своими терминалами, являющимися «точками» этой самой Сети. Но общалась не напрямую, а опосредованно.

(Вопрос об уровне допуска к информации, далеко не одинаковом для различных индивидуумов, — категория иная. Экономическая. И не о ней речь.)

Напрямую подключаться к Сети, без достаточно архаичных тактильных, звуковых и видеовиртуальных способов контакта, уровень современных технологий вполне позволял. Но далеко не всем позволяли это делать религиозные, идеологические, идейные и прочие предрассудки. К тому же далеко не всем прямое подключение было по карману, да и, но большому счёту, не у всех желание таковое имелось. Хоть какая-то иллюзия свободы сохранялась: ведь портативный терминал выбросил — и гуляй себе. Понимая, что это всего лишь иллюзия, многие обитатели Пределов всё же упорно тешили себя ею...

Однако немало разумных придерживались диаметрально противоположной точки зрения. Практическим выразителем этих убеждений были генно-инженерные программы по созданию существ, имеющих врождённую восприимчивость к тем диапазонам волнового спектра, которые их предки не воспринимали.

Итоговые «продукты» получили официальный статус «модификация серии РХ». Там, где общественное мнение спокойно воспринимало реальный факт существования модифицированных организмов, никаких проблем у этих лаб-модов (и прочих лабораторных модов, иных серий, с иными спецификациями) не было. Там даже мутов (как звались «дикие» моды) воспринимали достаточно спокойно. Но были и цивилизации, в которых не то что мутантов, а и лабораторных модификантов абсолютно не воспринимали. В частности, на пятой планете солнца Кисуму... Впрочем, в этом раю для чёрных расистов вообще всё, не укладывающееся в АфроСтандарт, не имело права на нормальное существование.

Родившейся на зулусской этой планете светлокожей и светловолосой девочке будто в насмешку Природа взяла да и сделала ещё один подарочек.

Мутацию, в результате которой Наоми Эвелина Джексон стала природным аналогом лабораторной «серии РХ». Картина мира для неё слагалась не только из того, что можно увидеть глазами, услышать ушами, унюхать ноздрями, потрогать руками... далеко не. Когда это выяснилось, между именами и фамилией девочки появилась буковка «м». Мутантка. Во всех файлах! На всех карточках!

По кисумуанским обычаям — нечто вроде жёлтой звезды Давида на спинах и рукавах обитателей древнеземного еврейского гетто. И с этой позорной «звездой» Номи, презренная мутка, пария кисумуанского социума, просуществовала до того самого лучезарного дня, когда повстречала Кэпа Йо...

И лишь на «Пожирателе Пространства» она поняла, что Кисуму Пять — ещё не весь мир. И что воистину фашистские каноны тамошней цивилизации Освоенным Пределам не указ. И что её естественные паранормальные способности не постыдное уродство, а неоспоримое преимущество.

Эх, если бы только не совершила она ужаснейшей ошибки, солгав Экипажу в самом начале, скрыв наличие этой проклятой буковки...

...Всё это проносится в голове у Номи, когда она, оцепенев у потайных дверей покоев принца, стоит на коленях, уткнувшись лбом в пол и раскинув руки. К дверям этим, показанным ей накануне Майклом, прилетела Ещё Девушка на крыльях любви, изнемогая от нестерпимого желания. Примчалась, когда ответила на вопрос и приняла решение. Выбрала. И вот...

Сбитая на лету неожиданно прогремевшим выстрелом, пала на шершавый, донельзя реальный пол, не в силах выстоять в полный рост, и застыла без движения, обессиленно распластав крылья.

Отчаянно желая не верить, но, увы, ни на йоту не сомневаясь в реальности происходящего. Отчаянно проклиная себя за то, что её угораздило на свет уродиться не простой девушкой, а девушкой, воспринимающей радиоволны и близкие им диапазоны эфирного спектра...

[[...Я знаю. Нет, ещё рано. Когда я почувствую, что настал момент, скомандую сам. Да, сам! Мне виднее!]] — Майкл раздражён и не скрывает этого.

Канал, по которому ведётся разговор, защищён от прослушивания всеми мыслимыми способами, но для того, чтобы Наоми Эвелина м Джексон не смогла взломать защиту, необходимы немыслимые. «Не могли магически как-нибудь связаться?! — с ненавистью думает она. — Тогда бы я ничего не узнала! И была бы счастлива по-прежнему! О чём не ведаешь, то и не болит. Чародеи проклятые...»

[[Сам, сам... командуй, я разве возражаю? Тренируйся командовать, будущий король. — Отвечающий Майклу голос насмешлив и уверенно-спокоен. — Смотри только, не упусти момент. Тебе там виднее, конечно, однако команду и отсюда послать, сам понимаешь, не проблема.]]

Тот, кто разговаривает с младшим сыном младшего брата короля, казнённого чернью, явно не трепещет и не благоговеет. КТО ЖЕ ОН?!

Предатель же Майкл... «Да, да, предатель, — с тоской думает Номи, — хочу я того или нет, но если беспощадно называть вещи своими именами...» Предатель Майкл, пытаясь скрыть за раздражением настоящий страх, отвечает: [[Мы договорились! Ты обещал! Твоим обещаниям что, грош цена?!]]

«О, как же он боится лишиться обещанной ему власти! — дрожит от боли девушка, стоящая на коленях за дверью. — Будто обладание ею — это всё, что имеет значение для него. Как же ничтожен и мелок он, если это правда!..»

[[Цену моим обещаниям не тебе назначать. Ты предложил товар, я согласился купить, я заплатил аванс. Где товар? Вместо того чтобы общим делом заниматься, ты сюсюкаешься с этой грудастой шлюшкой. На что она тебе сдалась, у тебя что, мало наложниц? Прислать дюжину-другую?]]

[[Я использую её. Для нашего общего дела, а ты думал? Эта глупышка влюбилась в меня по уши и выше. Через неё я добуду...]]

Номи содрогается. Пальцы рук судорожно впиваются в пол, с хрустом ломаются ногти...

«И вот этому я прилетела дарить самое ценное, что у меня было, что сберегала всю жизнь?! Прынцу...»

[[Для моего дела не требуется ничего, что она способна сообщить. Все эти ублюдки-гордуны интересуют меня исключительно как подходящие кандидатуры для гладиаторских боёв, которые я намерен устроить на празднике по случаю подавления контрреволюционного мятежа. Ты просто хочешь её отыметь, маньяк, и нечего прикрываться красивыми словами.]]

[[Я попросил бы...]]

[[Ай, оставь! Не строй из себя. Засунь ей по самые томаты и выбрось, забудь. Или отдай солдатам.]]

[[Я сам решу, когда её выбрасывать, не твоё дело!]]

[[Вот именно. Исключительно твоё. И я о том. Моё дело соверш...]]

[[Но послушай! Я клянусь! Вот увидишь, информация, которую мне в койке выложит эта очарованная дурочка, даст нам...]] — и так жалок голос принца, так явственно сквозит в нём желание оправдаться, так слаб и просителен он, что...

Номи не в силах подслушивать далее. Она выдёргивает свой мозг из эфирного канала и... теряет сознание, ничком распростёршись на полу, жестоко раздавленная безжалостной глыбой Истинного Выбора, который ей необходимо сделать.

Но — лишь на секунду.

Лишь одну секунду промедления может она себе позволить. Секунду спустя она с трудом встаёт, и когда выпрямляется в полный рост, выбор уже воистину сделан. Её дело... И первый шаг, сделанный прочь от дверей, в которые она так и не вошла, твёрд и стремителен.

Бдз-з-зын-нь!!! — разбился хрустальный замок Надежды. Как же хрупок он был, оказывается.

«Я могла бы простить ему всё! — — в ярости думает девушка. — Даже предательство простить! Я сама могла бы ради него совершить предательство. Я простила бы ему любой обман, я простила бы ему нелюбовь, я была бы счастлива сделаться одной из сотни его наложниц... я простила бы ему даже солдат, если надо, я умерла бы ради него. От его руки, захоти он этого, и умерла счастливая... я пошла бы ради него против всего мира, против Экипажа, против всех и вся... я слабая, я глупая, я дура, я безумная, я... безумно хотела любить. И — быть любимой, если повезёт. Я умирала от одиночества без любви, и ради него, всесильного и бесстрашного Принца моего, я все грехи мира совершила бы».

«Не прощу я ему только одного, — чётко и бесповоротно думает По-прежнему Ещё Девушка, делая второй шаг прочь. — Слабости души не прощу. Мой Принц не должен быть слабым духом. Пусть он хоть на костылях передвигается, пусть он будет однорукий, кривой и косой... Да хоть пузат и женоподобен, да хоть росту полутораметрового, да хоть чернокож, черноволос и черноглаз, да хоть недалёк и невежествен, да хоть сексуальный импотент, но... Он должен быть органически не способен позволить кому бы то ни было вытирать о себя грязные ноги. Каково это, я знаю. Об меня их вытирали почти всю мою жизнь».

Спасибо, судьба, что уберегла от измены. Спасибо, что вовремя предупредила. Спасибо, что выбор — на чью сторону становиться, куда падать — в одиночество или в предательство? — не был тяжким и мучительным. Впервые в жизни тебе, жестокой твари, за что-то — искреннее спасибо...

Спасибо, что не отдала ему.

И Наоми Эвелина Джоан «Шоколадка» м Джексон зашагала вперёд — отдавать себя на заклание Экипажу.

— ...Я не могла ошибиться, сотоварищи, просто не могла. По определению, — угрюмо сказала Номи. — Я... — она всё-таки сделала паузу, но обратного хода уже не было, и девушка исторгла хрипло: — ...мод. Точнее, мутка. У меня в голове природный радиоприёмник. Хотя на самом деле не только радио-, а и...

— Понятно, — перебила Ррри. — Значит, все наши сканеры и пробойники — детские игрушки, и даже мутотень магическая ни на что не годная, а ты р-раз — и услышала? Лихо, однако!

— Чоко, скажи, сейчас нас реставрашки секут? — спросил Абдур. По скептической полуулыбочке Номи определила, что и Янычар не верит ей.

— По тыщу ста семнадцати каналам. Но я... — Номи вздохнула: опять ведь не поверят! — ...подстроилась, цензурю и гоню им отредактированную дезу.

Нет, конечно, в то, что она мутантка с неимоверно быстродействующим «процессором» и супермощнейшим «радиоприёмником» в голове, поверили сразу, ясно по взглядам, да и какое ж существо в здравом уме будет на себя такое наговаривать?!

А вот в то, что ей не пригрезился этот диалог, в то, что не обида и разочарование вынудили её (цитируя Бабушку: «С влюблёнными это бывает, ясный пень, поругаются милые и со зла друг дружку начинают полоскать!») прийти и отдаться Экипажу на заклание... Не верят, ну что ты будешь делать! Конечно же.

Соврала раз, теперь и не мечтай о доверии. Не простят. Гордуны, они такие. Гордые...

— Да ты просто ходячее сокровище! — воскликнул чиф.

— А я знал... — пробормотал Сол.

— Что?

— Ничего. Так просто, мысли вслух.

— И что будем делать, товарки-товарищи? — спокойно спросил доселе молчавший Кэп Йо.

— Ты ей веришь, Бранко? — поинтересовалась суперкарго.

— Ну-у, как бы да, — кивнул Биг Босс. — Меня впечатлило сообщение о тыще ста семнадцати каналах... Наследный принц Джонни — мудак, ублюдок, кретин, и вообще он не принц, а студент провинциальный, мы его подменили!! — неожиданно заорал капитан. — А вы, говнюки золотозвёздные, быстро вяжите кузена Майки, не то он вас всех сдаст ревмаговцам краснозвёздным!!!

— Слышал бы тебя Перебор! — с энтузиазмом прокомментировал субкарго.

— Во-о-от... — удовлетворённо сообщил Биг Босс несколько обалдевшим членам команды, собравшимся в его апартаменте. — Погодим маленько. Ежели вследствие моих оскорбительных воплей ревнители монархизма ворвутся нас самих вязать, за оскорбление династии... значит, Шоколадка маленько тронулась и глюки её долбят, Но мы пойдём в темницу с сознанием выполненного долга — надеясь, что красавчиком Майки займутся вплотную. И выведут на чистую воду, вдруг-таки он гад подлый... Если же доблестная гвардия не появится, то я съем собственную фуражку, встану перед нашей девочкой на колени и... — Он замолчал. Махнул рукой. Ссутулился и убрёл в дальний угол. Там повалился на кровать и отвернулся к стене.

Ждали. Двадцать минут ждали. Номи, напрягая извилины, изо всех сил гнала дезинформацию, убеждая королевских наблюдателей, что Экипаж собрался по важному делу: решить, какой подарок сделать милорду Джеймсу на приближающийся день рождения, — а сама боялась даже вздохнуть поглубже. Эти напряжённые минуты решали всю её дальнейшую судьбу...

«А фуражку я ему припомню!» — немножко мстительно подумала, затаив дыханье.

И ещё десять минут ждали. На тридцать первой минуте Кэп Йо молча сполз с кровати. В гробовой тишине, волоча ноги, подбрёл к столу, взял свою фуражку, повернулся к Наоми Эвелине Джоан Джексон (с этой судьбоносной секунды — безо всякой проклятой «м» перед фамилией!!!) и медленно опустился на колени. Не издавая ни звука, поднёс ко рту...