БЕГЛЕЦЫ-ОХОТНИКИ

ВРЕМЯ И МЕСТО

сутки 08 августа по универсальному сетевому, незадолго до заката солнца по местному времени; лесистая территория в предгорьях Хребта Дьявола, материк Ай; южная зона умеренных широт северногополушария, планета Харрб (Омега Опоссума VI)

— О боже мой! —Она перевела затравленный взгляд с напарника на каменную стенку. И попыталась осмотреть ее целиком, до самого верха. Отвесную и гладкую. дорогу.

— Здесь пойдем. Переберемся и спрячемся. На той стороне они нас нипочем не…

— Другой дороги… нет? — задыхаясь, спросила девушка.

— Нет, — огласил парень лаконичный приговор.

— Уверен, что… не перехватят?

— Покажи мне хоть одного человека, который в чем-нибудь уверен до конца!

Он скривился, пытаясь ухмыльнуться. Его лицо, изуродованное страшным вертикальным шрамом, окончательно превратилось в жуткую рожу. Рот парня был похож на еще один шрам, свежий. Покрытые спекшейся коркой губы казались неровными краями едва затянувшейся раны. От гримасы корка лопнула, по ней побежали трещинки. Сквозь них сочилась желтовато-коричневая сукровица.

— Если они нас догонят…

— Будем тут языки о камень чесать, даже перегонят. Короче, хочешь жить, ползи за мной. След в след.

И он решительно ступил на карниз. Каменная складка была едва ли шире половины ладони, но зато прямая и непрерывистая. Она все тянулась и тянулась, до самой ниши в скале, от которой начинался наклонный желобок. По нему можно было бы спуститься на во-он тот широченный, ладони в три карниз, а там уж и до козьей тропки рукой подать. Точнее, поднять, ухватиться за кромку и подтянуться.

Затем по серпантину, проложенному бессчетными поколениями коз, взойти к седловине. Одолеть перевал и что есть духу быстренько-быстренько ссыпаться по склону. Выбраться наконец из скальных нагромождений и кануть в дремучую чащобу потустороннего леса…

Долговязый, тощий, с непомерно вздутыми коленными и локтевыми суставами, парень неторопливо смещался к вожделенной нише; тело его прилипло к бурому камню, распласталось на нем. В этот момент гуманоидный человек поразительно напоминал четырехногого паука, лезущего по стенке, но почему-то боком. Тоскливый взгляд измученной девушки прилип к напарнику. Ее скрюченные пальцы цеплялись за каменный выступ, казалось, из последних сил. Синяки и ссадины, оставленные побоями, отчетливо выделялись на смертельно поголубевшем лице.

— Я не… смогу, — прошептала она. — Я не…

Резко осеклась и шумно сделала глубокий вдох. Рот ее широко распахнулся, втягивая жадно воздух, с присвистом, будто напоследок в этой жизни. Крепко сомкнув черные от засохшей крови губы, девушка заточила воздух в грудной клетке.

И ступила на карниз. След в след.

— …Стоп, Тим!

— Ты дашь им оторваться? — спросил огромный мужчина, застыв на месте с приподнятой для очередного шага ногой. Водись на планете медведи, его можно было бы смело сравнить с гризли. Но животный мир Харрба ни единой похожей твари не породил. Впрочем, экологическая ниша не пустовала. Очень даже не. В ней вольготно жил-поживал, добычу добывал гигантский грызун тимара. Такой косматый зубастый суслик метров двух росточком. Поэтому к мужчине вполне обоснованно приклеилось прозвище Тим.

— Пока да. Не успеть нам… Но я возьму их. Даже если для этого придется обшарить весь Лагерь, от полюса до полюса.

Женщина, невысокая, но очень мускулистая и жилистая, практически с мужской фигурой и грубой, выдубленной солнцем и ветром кожей, была все же женщиной; выдавали тонкий голос и отсутствие густого волосяного покрова на лице.

— Я хочу знать, ты со мной или нет, сколько бы ни пришлось гнать. Лучше возвращайся сразу, если…

— Жесткая, я не для того вызывался приволочь их, чтобы вернуться несолоно хлебавши.

— Маркграф не говорил, что нужно приводить их обратно. Думаю, достаточно принести ему доказательство, что мы их настигли. Скальп с ее волосней и его… как бы пенис хорошие доказательства. Что думаешь ты?

— Лучше не бывает, ч-черт, — подтвердил громадина, не раздумывая. — Зачем тащить лишнее мясо?

— Ну тогда идем?

На этот раз мужчина ничего не сказал. Он просто сделал шаг, другой, первым ступил на скальную полку, подтянулся на следующую… Вслед за ним и Жесткая принялась карабкаться наверх. К перевалу.

…Беглецы очень устали. Особенно девушка. Но упрямо, без передышки продвигались и были вознаграждены за отчаянное упорство. Спасительный лес растворил их в своей зеленой глубине.

Прежде чем утонуть в густом подлеске, плетущаяся позади девушка на миг остановилась. Обернулась и бросила взгляд вверх, на уже пройденный путь. Некогда пышная грива, длинная и рыжая, свалялась в громадный колтун, грязным мешком едва шевелящийся на голове и плечах беглянки. Заплывшие фиолетово-багровыми кровоподтеками глаза сквозь узкие щелочки с ненавистью рассматривали перевал, за которым остались те, от кого приходилось убегать изо всех сил.

— Не тормозись! — раздраженно прикрикнул парень.

Из густого кустарника высунулась рука и вдернула замешкавшуюся девушку в лес.

ПОСАЖЕННЫЕ БЕЗ ПРАВА НА ДОСРОЧНОЕ

ВРЕМЯ И ТОЧКА ПРОСТРАНСТВА

сутки 08 августа по универсальному сетевому, утренние часы по местному времени; нагорье Хребет Дьявола, ппанета Харрб, концентрационный лагерь “Оставь Надежду Всяк”; скопление Интефада, галактика “Рваный Смерч” (сетевые координаты точки выхода в многомер: 966512263412718928119283— 34561891897652217887176 — 890773518965365/ 9861674115645342/67678920898155

…Раздался нарастающий свист, и темный сфероид размером с футбольный мяч, окутанный размытой дымкой, стремительно опустился с неба. Растерянно порыскал, замер на миг в полуметре от почвы и целеустремленно подплыл к людям, что лежали в густой траве. Приземлился в непосредственной близости от двух тел, сомкнутых вместе. Дымка тут же рассеялась.

— Чья пайка?.. Тебя когда-а посадили? — томно спросила женщина.

Имя ее, подобно дубленой коже, было твердым, но голос — вовсе нет. Змеей выскользнув из-под мужского тела, придавившего ее к земле, Жесткая протянула руку к посланию неба.

— Моя. Меня как раз с утреца кинули, — ответил большой мужчина, грузно переваливаясь на спину.

— Ну так и меня же…

Они переглянулись и озадаченно уставились на сфероид.

Лагерное солнце уже почти выползло из-за восточного горизонта. Еще несколько минут, и оно оторвется от линии, стартует, обреченно отправится в полет, чтобы совершить посадку на западе. У солнца точно такой же, подневольный лагерный распорядок, некуда ему деваться…

— Дотронься, узнаешь.

— Ч-черт, угораздило ж Маркграфа сбить в пару двоих, засаженных в одно и то же время суток… — проворчал Тим.

— Вес равно придется пробовать. Разведаем, к кому суточный рацион раньше прибывает, завтра уже будем знать очередность.

— Только вот кому из нас разведчиком быть?

— Тебе. Потому что я… — Женщина осеклась.

Раздался нарастающий свист, и сверху прибыл еще один сфероид. Точно такой же, но побольше диаметром; раза в полтора. Произведя аналогичные эволюции, над самой травой поплыл к людям.

— Разбегаемся подальше!!! — Жесткая, не тратя времени на вставание, устремилась прочь на четвереньках, шустро перебирая руками и ногами. Мужчина замешкался, но к тому мгновению, когда и он наконец-то зашевелил конечностями, его резвая напарница успела отдалиться на порядочное расстояние. Окутанный дымкой шар растерянно застыл, будто раздумывая, и… не поплыл за нею. Продолжил двигаться к Тиму. Наплыл впритык, но не остановился, а с налету ткнулся в живот и упрямо потеснил человека. Большой мужчина сдавленно рыкнул и запрыгал в сторону. Шар преданно вильнул, следуя за ним. В шаге от Тима опустился наземь и перестал окутываться. Заблестел полированной черной поверхностью в лучах набирающего силу утреннего солнца.

— Опять у них прицел барахлит, ч-черт… — проворчал мужчина, раздраженно пнув успокоившийся “мяч” и потирая атакованный живот. Посмотрел на женщину и сказал: — Чего было бегать, спрашивается. Я сразу понял, что это мой. Я уже давно дополнительный паек не получал. Наверное, сегодня как раз еще один месяц прошел… Первая капсула не моя была. Теперь знаем: тебя чуток раньше меня засадили.

Он наклонился, без опаски взял большую капсулу в руки, и тонкостенный пластиковый шар тотчас же распался на две полусферы. Внутри обнаружились разнокалиберные пакетики, тюбики, брикетики, облатки, полулитровая бутылка с оранжевой жидкостью; и аккуратный сверток, занимавший примерно половину внутреннего объема. Тим вынул его, встряхнул, и на толстом крючке указательного пальца обвис пятнистый комбинезон. Точно такой же, каким облекалось мышчатое тело мужчины, только новенький и чистый, в отличие от рваного и грязного, надетого на Тиме сейчас.

Жесткая встала на ноги, вернулась, подобрала свою капсулу и тоже раскупорила ее. Уселась рядом с мужчиной в измятую телами траву и принялась распечатывать упаковки. Приступив к завтраку, она при этом ни на миг не переставала зорко посматривать по сторонам. Какая-нибудь местная зверушка в любой миг могла захотеть позавтракать людьми, и этот миг ни в коем случае нельзя было упустить. Следующий миг может оказаться последним, и будет поздно реагировать на происки враждебной аборигенной фауны.

— Гуманные, чтоб им ни дна ни покрышки, — проворчал Тим, опустившись в траву, и с треском разорвал феронфан хлебного брикета, — кормят, поят, одевают, даже хоронят по всем правилам… образцовая тюрьма, ч-черт![1]

— Тюрьма-то образцовая, ничего не скажешь, супертюрьма. Только вот иногда целятся по нам не глядя… Хорошо хоть не сезонный доппаек свалился. Прикинь, новыми ботинками и рюкзаком по башке с разгону получить!

— Ч-черт!

— Один получил как-то. Годовым пайком… ну там палатка еще, и аптечка, и письма. Пришлось вертухаям труповозку со стационарной орбиты снимать и на поверхность сажать. Тот парень оказался солнцепоклонником, адептом обновленного космического зороастризма, тело его надо было обратно в небо подымать.

— Труповозку? Это еще что за фигня? Трупозахоронку знаю. Когда прикончат кого и ментальный сигнал оборвется, администраторы регистрируют смерть и кидают робота, хоронить по всем правилам…

— А-а, да, ты ж не так давно сел… Не-е, именно трупо-возку. Есть у них такая. Случаются племена и веры, по религиозным канонам которых захоронения производятся только В открытом космосе. Чем ближе к богам, тем лучше, в общем. — Жесткая запрокинула голову и пристально всмотрелась в рассветные небеса, нависшие над планетарным концлагерем; будто пыталась сквозь многослойное покрывало атмосферы рассмотреть лагерные орбитальные подразделения: сетью накрывающие весь Харрб автоматические спутники слежения и базы поставок, обитаемую станцию с немногочисленными живыми единицами администрации, и причальный комплекс для грузовиков и “зэковозов”. А может, она искала ответного взгляда вышеупомянутых богов?.. Не дождалась, опустила голову и угрюмо добавила: — Наши гуманные тюремщики соблюдают все тонкости похоронных обрядов различных верований. Чего и следовало ожидать от при-дурочных рас, которые поотменяли смертные приговоры и теперь содержат суперзоны, выделяя целые планеты и вбухивая немереные деньги честных налогоплательщиков.

— Тупые иные мозги! — выругался мужчина, сворачивая крышку бутылке с соком. — Хоть бы имена на капсулах писали, ч-черт, или номера! Чтоб паек попадал точно по адресу, контактной осязательной опознавалкой и “противоугонным” электрошоком снабдить не забыли, а вот…

— Уймись, Тим. Не так уж часто ЗэКа сбиваются в пары или группы. Это скорее исключение, чем правило. Лагерь новый, места для десятка миллионов людишек — завались… А что, ты еще помнишь номер свой? Я его из головы выбросила, как только меня посадили. На кой ляд нужно таскать в голове семизначную цифирь скинутому человеку, засаженному на пожизненное…

— У меня девятизначный, — глотнув полбутылки, сообщил мужчина. — Уже. Один-пять-два-четыре-семь-три-три-восемь-два.

Женщина резко повернулась к нему лицом. После долгой паузы тихо-тихо проговорила:

— Значит, счет уже перевалил за сотню миллионов. Пяток циклов всего… Такими темпами скоро нас станет так много, что свободной территории не останется, и начнется передел мира.

— Маркграф умный, — сказал Тим. — Он уже сейчас, заранее создает правильный имидж, ч-черт. Он еще станет императором каким-нибудь. Рано или поздно.

— А то я не понимаю? Потому я с ним. Знаешь, какой у него номер? Трехзначный! Может, где-то и выжил кто-нибудь из первых тысяч, посаженных восемнадцать циклов назад. Но лично я никого из них не встречала. За все пять циклов, что я здесь. В этих широтах еще сносно, уровень враждебности аборигенной среды не зашкаливает, а вот южнее настоящий ад. Меня посадочный модуль на экваторе оставил, уж я-то знаю! И севернее, говорят, не лучше. Оттуда мало кто сюда выбрался. Слыхал выражение: “Истинный гуманизм — это когда сразу к стенке и сгусток плазмы в лоб”? Маркграф как-то рассказывал, что первой это сказанула циклов семнадцать назад одна девчонка из “четырехзначных”. Когда ее приговорили и скинули, ей было восемнадцать. Когда она вырывалась из Заполярья, превратилась в столетнюю старуху.

— Ч-черт, пожизненное в восемнадцать?

— Ага. За супружескую измену. В ее родном мирке для женщин это страшнейшее преступление. Хуже преднамеренного убийства первой степени,

— Во дают люди!

— Она была не человек, В смысле, не наша. То ли с Завигг Рулла, то ли с Далжа. Маркграф не уточнял.

— Ч-черт, черномазых далжиан нам еще тут не хватает!

— Ты лучше радуйся, что природные условия Харрба годятся только близкородственным нам биовидам. Не хватало нам еще за землю сражаться с какими-нибудь сороконожками! А прикинь перспективочку: миллиард-другой крысоидных шиарейцев накидают вдруг? Вполне могут. Вот тогда-то и начнется настоящее веселье…

— И до самой смерти никуда не денешься, ч-черт, да и после тоже… ох-хо-хо, — сокрушенно вздохнул Тим.

— После смерти — денешься. Хоть кто-то вырывается на свободу.

— Чего еще ожидать от иных! Когда безмозглые инопланетяшки пользуются нашими идеями, они доводят их до абсурда…

— Ладно, напарник. Закругляемся. Собирай манатки, переодевайся, и вперед. Слышишь, уже дневные хищники на охоту полезли? Только бы беглецы зверюгам на клычок не попались раньше, чем мы наших драгоценных тяшек оскальпируем и кастрируем, чтобы принести Маркграфу доказатель…

— Ч-черт, Жесткая! — Тим резко вскочил и задрал ручищу, показывая женщине куда-то за ее спину. Жесткая моментально крутанулась на пятке, ожидая, что сзади коварно подкрался упомянутый зверюга, тимара собственной персоной или саблезубый морат, но напарник указывал вверх, куда-то гораздо выше древесных крон. Однако летучих тварей — шкоорат, ромакш или запфой — в поле зрения, слава всяческим богам, не наблюдалось…

— Да это же всего-навсего посадочный модуль, — разочарованно сказала она, проводив взглядом двояковыпуклую “тарелку” гравилета, что спланировала с неба и исчезла в зеленых волнах леса. — Ты чего переполошился-то?

— Близко совсем, ч-черт, — проворчал мужчина. — Чуть на голову не свалились. Сходим глянуть?

— А на кой ляд нам новички? У нас что, своих забот мало? Пускай приживаются самостоятельно.

— … Цивилизация — всего лишь притворство. Стоит пригрозить нам смертельной опасностью, как мы снова превращаемся в обыкновенных обезьян и мигом забываем об интеллектуальном превосходстве разумных. Мы оборачиваемся поросшими шерстью приматами, забиваемся в пещеру и скалим клыки на врага, прогоняя из жилища, да еще тычем пальцем в тяжелый камень, недвусмысленно давая понять, что не колеблясь пустим его в дело, стоит только угрозе приблизиться.

Она зябко передернула хрупкими плечиками и посмотрела в сторону входа. Там, в неправильно-треугольном проеме светило суровое лагерное солнце, недавно начавшее дневной обход небес. Сюда, в глубину пещеры, свет еще не проникал, но благодаря тому, что проем выходил прямиком на восток, следовало ожидать, что вскоре проникнет. И станет гораздо светлее. Теплее — вряд ли. Хотя эту ночь, вернувшись в предгорья, они провели в гораздо более комфортных условиях. Предыдущую скоротали в некоем подобии шалаша, сооружённого кем-то неведомым в развилке ветвей огромного дерева, напомнившего ей заповедные кузохаи, покрывающие священные острова ее родного водного мира, а ему исполинские логитиарры его засушливой родины. Хотя, конечно, кузохаи намного больше размерами, логитиарры же — никакие не растения, а вовсе даже животные.

— Ну, кто-то обезьяной становится, а кто-то обходится и без малоцелесообразных посреднических превращений. Проще уж в камень превратиться и врезать врагу, чтоб мало не показалось. Особи трансморфирующихся биовидов так и делают… О, наконец-то!

Он протянул левую руку и подставил ладонь. Окутанный серой дымкой темный сфероид, вплывший в пещеру, приземлился на семь растопыренных, узловатых пальцев. Силовое поле уже не могло обжечь их — вся левая сторона его тела утратила сенсорную чувствительность после того, как носок сапога Маркграфа угодил в соответствующую точку за правым ухом. Главаря группировки настолько изумило, что какой-то хилый юнец, да еще “тяшка”, осмелился охмурить его наложницу, что бандит даже не убил парня сразу… Но рано или поздно осязание вернется, выжить бы к тому времени. Хуже было другое — в голове постоянно зудело, тоненько-тоненько. Словно под череп забрались москиты. И время от времени перед глазами все вспыхивало, на мгновение… Он понимал, что серьезно повреждены зрительные и слуховые синапсы, но ничего не говорил ей. Пока он видит и слышит — вести ему. Потом… о том, что случится потом, он боялся даже думать. Одно он знал наверняка. ЕЕ живой он ИМ не отдаст.

— Знаешь, мы бы никогда не встретились, если бы не совершили тяжкие преступления, — сказал он ей. — Твой мир на противоположном от моего краю Вселенной. Я помню сетевые карты… Я вот подумал… Если бы мне предоставилась возможность переиграть свою судьбу, не угодить в тюрьму, сделал бы я это, переиграл или нет?.. И вдруг понял, что любовь — это когда на подобный вопрос отвечаешь однозначно: НЕТ, не переиграл бы. Я не верил, что хоть что-нибудь, исходящее от землян, может быть хорошим, правильным, по-настоящему важным… оказалось, что любовью они нас заразили не зря.

Девушка продолжала вылущивать слипшиеся комочки из копны того, что казалось простыми волосами, но на самом деле было еще и природными радиоантеннами. Она отрицающе повиляла носом, не соглашаясь с парнем, и произнесла:

— Нет, любимый мой, это не они. Земляне просто больше всех о ней вслух говорят. Нравится им болтать… Но если мы люди, значит, и мы способны любить. Разве мы не были людьми еще до того, как появились земляне? У нас и без них было полным-полно странностей.

— Боже, кошмар какой… Мы никогда не сможем убежать из лагеря! Живьем нас не выпустят. Да, конечно, став мертвым, мое тело уплывет в космос, я же реформированный космоастрист, но… любовь нужна живым! Мальчишкой я однажды спросил маму, что такое счастье, и она сказала: это когда у тебя есть половинка, единственный человек, с которым тебе хочется поделиться всеми впечатлениями о жизни. И добавила, помолчав: я была счастлива, когда был жив твой отец. Теперь, когда ты подрос, я счастлива, потому что у меня есть ты… Любимая, мне до дрожи в животе жаль, что я никогда не смогу тебе показать, как восходит солнце в моем родном мире! Ветер вздымает песчинки, и когда лучи света пронзают взвесь, исчезает все, все, и земля, и воздух, и мироздание превращается в светлую бесконечность…

— Не жалей о том, чего мы не в силах изменить! Мы вместе сегодня, сейчас, в эту секунду — и это главное. Мы победили. Мы вместе, а значит, сильнее всех и неподвластны никому.

…Жесткая молча показала Тиму на вход в пещеру: Они там, внутри. Берем их тепленькими, сытенькими, размякшими. И сделала еще один недвусмысленный жест, резанув себя по горлу ногтем большого пальца: дескать, кончаем сразу, нечего возиться! Тим недовольно поморщился и энергично подвигал тазом вперед-назад, будто сношая кого-то: мол, а позабавиться?! Жесткая погрозила ему кулаком и плавно огладила себя по бедру: дескать, тебе мало меня, что ли?! Тим закатил глаза, но согласно кивнул. Предпочел не нарываться, значит.

А изнутри продолжало доноситься негромкое, приглушенное каменными сводами пение беглецов. Девичий голосок смолк, пока преследователи обменивались жестами, но теперь грустную песнь юной марувианки сменил голос файги-анца. Женщина и мужчина, подкравшиеся ко входу с двух сторон, замерли и переглянулись изумленно. Парень пел не на родном ему языке, как девушка на марувианском; пел он на языке самом что ни есть чужом — для него. На космическом русском.

— …Любимая, эта песня была в последнем письме, которое мама получила от отца, — сказал он, отвечая на невысказанный вопрос, застывший в ее глазах. — Когда в подростковом возрасте я случайно нашел записи его писем и узнал, что он эрсер, и понял, что я полукровка, рожденный от потомка землян, ненавистных поработителей-имперцев, мне хотелось повеситься! У меня в голове не укладывалось, что моя мама, моя самая красивая, самая чудесная на свете мама, могла лечь в постель с МОНСТРОМ, и… Не перебивай, послушай, пожалуйста, а то я собьюсь и не сумею сказать! Моя мама действительно самая чудесная, теперь-то я это понимаю. Она не оправдывалась, не винилась. Она очень спокойно мне, разъяренному, взбешенному идиоту, сказала тогда, что любят не за что-то, а потому что. Истинная любовь — это когда среди уймульярдов людей для тебя существует единственный человек, и это на всю жизнь. И совершенно не важно, каков он снаружи, главное, что у него внутри… У эрсеров есть очень правильное слово, сказала мама. Половинка. Любовь — это когда ты не можешь кушать печенье, потому что оно вкусное и ты хочешь, чтобы этот вкус разделил с тобой твой единственный. Не можешь идти без него на концерт или в ресторан, потому что удовольствие испытаешь, лишь разделив его с ним. Не хочешь без него поехать куда-нибудь путешествовать или сходить поразвлечься. Потому что если его нет — ЗАЧЕМ ВСЕ? Без него ВСЕ ПРОПАЛО… Потому что все радости жизни просто не существуют, а разделять их со случайными людьми не получится. Солнце без него не греет, вода не утоляет жажду, хлеб не насыщает… Любовь — это когда ты ждешь обещанного письма, которое все не приходит и не приходит, и ты сходишь с ума от беспокойства и теряешься в догадках: заболел твой любимый, или очень занят делами, или он уже общается с другой женщиной, растрачивая на нее единственное истинное богатство, которое есть у людей, — время жизни… Но ты не ревнуешь, ты искренне желаешь ему, чтобы счастливо провел он с нею время, не зря потратил часть жизни, если УЖ предпочел не тратить его на тебя… Ты понимаешь, о чем я?! Люди ведь так часто слышат вовсе не то, что им говорят, а то, что им хочется услышать!

— Да-а, говори-и… — выдохнула она, явно пораженная страстностью его слов. Обычно немногословный, он вдруг разразился целой речью.

…Тим сделал нетерпеливый жест: мол, врываемся? Не выслушивать же этот бред, ч-черт..

Но Жесткая неожиданно энергично покачала головой: НЕТ! И велела жестами руки: дескать, стой и слушай.

Тим удивился и повнимательнее присмотрелся к напарнице. Женщина приникла к камню у самого проема, и по ее напряженной позе было ясно, что она вся превратилась в одно сплошное УХО. И оно зачарованно слушало разглагольствования файгианца.

— …хотя еще за два дня до этого заверял тебя, что не наобщался с тобой, именно с тобой, что дня не может спокойно пробыть, не поговорив с тобой… А ты все ждешь, и ждешь, когда же твой ненаглядный объявится, и просишь ты у него мысленно только одного: будь с кем хочешь, сколько хочешь, но умоляю, позвони мне и сообщи, что жив-здоров, что ничего плохого не случилось! Потому что ожидание и неизвестность — самые страшные палачи, они забивают душу вусмерть, палками сомнений… Потому что любовь — это пища души. Мама сказала мне, что страсть может насытить лишь тело, но эгоистичные люди зачастую не понимают этого и путают любовь с похотью… А души есть у людей всех рас, что бы спесивые земляне по этому поводу ни думали. Потому что людьми нас всех делает вовсе не способность изменять окружающую среду по своему усмотрению, а то, что у нас есть душа. А любящая душа хочет поделиться всем лучшим, что припасено для единственного и неповторимого, долгожданного. Но я тогда не понял маму, дурак… Само слово “душа” настолько ассоциировалось у меня с эрсерами, что меня передергивало, когда она произносила его вслух… Но теперь я понимаю, что каждое мамимо слово — истинная, выстраданная ею правда. Я никогда не мог даже вообразить, что моя единственная родится не под лучами Файгиана и что твое невозможно уродливое по меркам моей расы тело будет для меня самым прекрасным на свете… Потому что… Вот именно, потому что. Я люблю. Тебя. Все, добавить мне нечего. Надеюсь, ты услышала то, что я сказал на самом деле, а не то, что тебе хотелось услышать.

— Да, мне кажется, я тебя поня… Ой, погоди, я что-то уловила! Там…

Файгианец испуганно глянул в неправильно-треугольный проем, ожидая, что его заслонят фигуры преследователей, но марувианка, торопливо ероша собственные “волосы”, прерывисто исторгла:

— Нет, не там… не близко… дальше… что-то в радиодиапазоне появилось… я столько времени была тут полуглухой… на планете же нет ни единого передатчика… и вдруг…

Она вскочила, ее расчищенная антенна вздыбилась рыжими языками пламени, заискрилась.

— Кто-то приближается, и у него вроде бы есть радиопередатчик, я понимаю, что этого в нашем лагере быть не может в принципе, но я же чую, кто-то излучает… — торопливо зачастила девушка.

…Тим неистовствовал. Орать ему приходилось молча, и большой мужчина буквально корчился, умоляюще жестикулируя.

Женщина встряхнула головой и конвульсивно содрогнулась. В эту секунду она будто очнулась, выйдя из транса. Схватилась за виски и посмотрела на напарника ошалело. Он даже “орать” перестал, такое неподдельное изумление нарисовалось на дубленом лице лагерной ветеранки. Ее выпученные глаза спрашивали: что за наваждение, неужели это я, я, Жесткая, проторчала столько, позволяя разглагольствовать этому придурку-иному, этому уроду-тяшке?!

Мужчина резким кивком подтвердил: ДА! Глаза женщины хищно сузились, она подобралась и кивнула в ответ, показывая напарнику: сейчас начнем! Вперилась во вход, подняла руку вверх, выставила три пальца. Начала отсчет, согнув безымянный, средний, указате…

И в это мгновение, прежде чем кончик указательного пальца прижался к жесткокожей ладони, произошло нечто, чего преследователи ожидали меньше всего на свете. За их спинами раздался громкий мужской голос, он насмешливо обронил:

— Я с этой крутой парочки просто балдею, Ир.

— Точно! Прямо как в кино, Солли. Чистый боевик!

Второй голос был женским. По странному совпадению разговаривали они на космическом русском.

Застигнутые врасплох преследователи синхронно вздрогнули. Из пещеры донесся испуганный вскрик; беглецы поняли, что их настигли. Уже развернувшись, Тим и Жесткая услышали:

— Правильные у нас были предки, маленькая. Душевные песни нам оставили!

— Полное имя Нади, обрати внимание — Надежда. Может, все еще не так безнадежно, Вань, и мы не такие уж монстры, в реале?

Мужчина и женщина оказались лицом к лицу с… мужчиной и девушкой. Новенькие, одетые в стандартные для этого климатического пояса Лагеря пятнистые тюремные робы, стояли поодаль; однако не настолько далеко, чтобы не сократить расстояние парой-тройкой прыжков.

— Общий звездный привет всем, и нашим, и не! — поздоровался неожиданный пришелец, с виду натуральный белый эрсер, огромный и высоченный блондин, мощнее и выше Тима. Борода его и львиная грива густых спутанных волос шикарно отсвечивали серебром. — Как тут у вас житуха вообще, а, ребятки?

— Ну, какая в этих краях у людей жжитуха, по ним видать невооружженным глазом. Припеваючи живут, ажж завидно! — хрипловатым, вибрирующим голосом высказалась невысокая смуглая девушка с ощутимо монголоидными чертами лица и наголо обритой головой. — Да, люди-звери, я тут краем… — она запнулась и хмыкнула, — гм, краем уха уловила, кто-то из вас упоминал о единственном способе унести отсюда тело. Это правда, как-нибудь все-таки мож-жно?

— Точно. Засиделись, однако… Пора сваливать, маленькая. Мне тут активно не нравится. Не переношу мест, которые не могу покинуть по своей воле. Я тут всего пару часов, а уже шизею от клаустрофобии… Бежать, бежа-ать!

— О, это мне нравится! — обрадовалась новенькая зэчка. Главное, чтобы решетку не надо было проморажживать! Помнится, я как-то из одной тюряги сорвалась, проморозив решетку до стеклянного состояния. Сверху и снизу — три толстенных сталепластовых прута. Так покуда леденила, чуть сама не зазвенела! Вот это была работенка, доложжу я вам!

— Ничего себе! Ты мне ничего об этом не рассказывала, Ира! — поразился большой пришелец. Даже руками всплеснул.

— А ты что, думал, у тебя одного — бурное уголовное прошлое? Я тожже немало по космическим трассам потаскалась.

— Ну-ка показывайте нам, ребята, кого здесь надо прикончить, чтобы совершить побег?

— И пошевеливайте веточками, урки, не то выпадет ваша вонючая зона из Сети Миров, и попробуй потом с нее выбраться по-быстренькому!

— Точно! Я еще понимаю, в Новом Детройте, к примеру, заякориться, еще до того, как система Терра Новы исчезла. Но Харрб ваш далеко не Америка…

Тим и Жесткая даже пошевелиться не могли. Будто их невидимыми веревками опутали. Из пещеры не доносилось ни единого звука. Хотя внутри тоже наверняка расслышали все. До последнего словечка.

Ведь там был единственный в обширной округе человек, бренную оболочку которого после смерти администрация “Оставь Надежду Всяк” ОБЯЗАНА была оттранспортировать в космос.

Транспортировку производил не посадочный модуль, тот никогда не опускался ниже нескольких метров от поверхности планеты; и не “одноразовые” роботы-похоронщики, тех обычно десантировали с большого гравилета, что зависал метрах в ста как минимум.

Чтобы забрать тело, орбитальному анг-челноку необходимо совершить посадку непосредственно НА поверхность Харрба.

Совершенно непонятно, где бородатый новичок успел прознать о единственном существующем способе посадить космический корабль непосредственно на поверхность Лагеря.

Но этот наглый сереброволосый тип прекрасно знал, КАК.

МОРСКОЙ ВОЛК

ВРЕМЯ И ТОЧКА

сутки 19 августа по универсальному сетевому, тридцать шестое оулемичала по местному календарю; подводный крейсер, серийный атомоход проекта ЗаЗ; 20-е северной широты, 70-е западной долготы; мировой океан планеты Яббер (Омега Опоссума V), скопление Интефада, галактика “Рваный Смерч”

“Красная Жуть”, строго выдерживая курс норд-норд-ост, шла быстро, в надводном режиме. Носовой таран субмарины легко, как хорошо заточенный абордажный меч брюхо вражеского матроса, взрезал тяжелые валы. Лениво колышущиеся, пологие, были они сейчас больше всего похожи на неровно постеленное, бугристое одеяло и ничем не напоминали порядочные волны.

Только вот одеяльце-то серо-синее это — уж очень немаленьких размеров; всю планету покрывает. И далеко не везде лишь бугрится. Гораздо чаще оно скрученное и встопорщенное, в такие складочки скомкано, что только держись! Сорокаярдовые — не редкость.

Ветрам-то раздолье здесь, гуляй — не хочу! Беспрепятственная кругосветка в полсотни тысяч миль длиной; над сотнями и сотнями миллионов квадратных миль шевелящейся воды. И выше ее уровня — ни единого клочочка суши размерами больше пары кабельтовых; да и те — высунутся из-под воды подсохнуть на годик-другой, а потом так и норовят обратно опуститься. Ну никакой твердости, ни малейшего постоянства в этом мире, куда ни подайся!..

Фадриддин Шерх Муссейн стоял рядом с вахтенным стрелком у наружной батареи стационарных разрядников. Мединец привычно придерживался за страховочный леер и упирался босыми ступнями в палубный настил.

Практически всю свою полувековую жизнь проплавал он в океанских акваториях, но уроженцем этого напрочь водного мира не был. И все никак не мог привыкнуть, что здесь порта НЕТ. И не будет… В нормальных мирах моря на то и моря, чтобы когда-нибудь вернуться с их просторов на берег. В ПОРТ. Наконец-то ступить на земную твердь. Которая не качается и не кренится. Здесь же — берега как такового практически не было! Не были в привычном понимании портами и здешние гавани — причально-шлюзовые комплексы подводных куполов и городов.

И потомственный в девятом поколении моряк, проходив по Ябберскому океану несколько годовых циклов, впервые в жизни начал подумывать о смене профессии… Шторма и ураганы не страшили бывалого маремана, не испугали даже здешние улиданы — неимоверные супертайфуны; и не свирепости врагов боялся пират-мединец, что сотни раз хаживал на абордаж и выжил. Но врагом, что нежданно ударил ему в спину, оказалось нарушение привычного порядка вещей “море — берег”, и психика вздрогнула конвульсивно, как палуба при швартовке…

Боцман медленно повел курчавой головой, посверкивая на волны черными маслинами глаз. В пределах визуальной видимости не наблюдалось ни одного атомохода. Сонары и радары давали пару дюжин засечек различной интенсивности — от рыбачьих тримаранов, пастушеских ботов и прогулочных яхт до грузных галеонов торгашей, неуклюжих барж-рудовозов и громадных фермерских плавбаз. И три ближайшие надводные платформы: в часе, в двух с четвертью и в двух с половиной часах крейсерского хода; катеров-перехватчиков из донных селений опасаться не стоило, их здесь нет — глубины слишком большие.

Неподалеку, правда, паслись две стаи диких кальмаров и немаленький косяк зубастых белух, но если повезет, можно проскочить… Главное, что ни единой боевой субмарины на обоих горизонтах — надводном и подводном — не регистрируется.

Это хорошо. Капитану меньше соблазнов.

Груженный богатой добычей, удачно поохотившийся атомоход спешил домой. Подводный купол Тонга-Вилледж 009 ждал возвращения добытчиков и кормильцев. Ждали семьи — около тысячи мужей, жен и детей. Их оставили под присмотром нескольких дюжин выживших пиратов-ветеранов — морских волков и волчиц уже настолько старых и медлительных, что они не могли уже атаковать, но еще живых и вполне пригодных, чтобы грызануть того, кто нападет первым.

Экипажу “Красной Жути”, более чем трем сотням уставших мужчин и женщин, не терпелось увидеть створы родного шлюза. За кормой — два с половиной месяца похода. Сто пятнадцатые сутки охотничьего рейда…

Соотношение оседлых и кочевых обитателей их селения было вполне обычным для Яббера. В донных куполах и на платформах обитали две трети населения планеты, а прочие, примерно каждый третий, пребывали в постоянном движении. Чтобы выжить, цивилизации необходимо стимулировать процессы общественного метаболизма: кровообращение экономики, обмен генофонда, информационную взаимосвязь.

Какими методами, не важно. Каждый крутится как может.

Есть команды, у которых вообще постоянных баз нет — вот уж кому крутиться надо со страшной силой. Круглогодично не вылезать из лодки или не сходить с корабля… ужас! Но здешние аборигены и к этому вполне адаптировались.

Некоторые даже шастают по волнам в утлых крохотных корытцах и ничего, живые вполне. Даже довольные жизнью, вот как этот здоровенный тип, которого позавчера подобрали с воды и взяли на борт… А что, в компании с тремя такими аппетитными девчонками — чего бы не поплавать, месячишко-другой! Интересно только, где люди ухитряются раздобывать дурацкие дисковидные посудины, больше похожие на космический шаттл, чем на нормальную лодку…

Вот о чем думал пожилой боцман, зорко оглядывая горизонт; хотя не такими мудреными словами — подобных выражений он просто не знал. Зато он прекрасно владел идиомами, жизненно необходимыми для общения с собратьями и сосестрами по ремеслу, просоленными океаном насквозь.

— Гала, щупальце тебе в задницу, — сказал мединец, поднося ко рту левое запястье, окольцованное браслетом внутрибортового коммуникатора, — и поглубже, в тонкие кишки. Долго мне ждать еще, жаба старая?

— Фадди, на твоей Медине все парни такие нетерпеливые и горячие? — поинтересовалась оружейница ехидным голоском. — Девять минут как воткнула в разъем. Зарядка минимум одиннадцать. Забыл, да, моллюск старый? Маразм начинается?

Вахтенный стрелок ухмыльнулся украдкой. Но всевидящий боцман заприметил довольную улыбочку, свирепо рявкнул ему: “Зырь акваторию, салага пресноводный!” — и матросик поспешно отвернул лицо к дисплею и сгорбился виновато. Осознал, короче.

— Парней моей Медины я уже тридцать лет только в кошмарах видел! — прорычал мединский диссидент Фадриддин Шерх Муссейн, некогда приговоренный шариатским судилищем к смерти, но счастливо избежавший повешения на рее. — Но если через минуту не увижу твою глупую рожу здесь, наверху, обязательно превращусь в одного из…

— Боцмана к Капитану! — прервал в эту секунду их привычную перепалку голос третьего помощника Яна Сопницкого, что выстаивал сейчас вахту в ходовой рубке.

— Якоря ржавые… — пробормотал старый пират. — Началось. — И устремился к овальному проему входного люка. Не мешкая ни секунды.

Чуяла его пропитанная ромом печенка — с этой четверкой приблудных “забортников” уху не сварить. Особенно с этим косматым, как тимара, здоровяком. Взгляд его боцману сразу не понравился, шалый какой-то, жгучий. Неудивительно. Мужчина в неразлучной компании трех жен на озверение просто обречен,.. Тем более придурок, который способен так распустить своих баб. Мышцой вон оброс за двоих, а мозгов как у дауна, видать.

Услужливо всплыл из глубин памяти подозрительный разговор, по долгу службы подслушанный намедни поздним вечером. Утроба атомохода тесна и витиевата, как требуха исполинского левиафана, и мнится полным-полнехоньким укромными закоулками, однако — попробуй сыщи местечко, чтобы уединиться… Пришлые сдуру решили, что уж в гальюне-то — самое оно.

Говорили они на редком для здешних мест наречии, но старый морской волк, лакавший пиво в тавернах многих аквапортов не одного водного мира, их понимал преотлично.

“…аньшше надо было думать, — раздраженным полушепотом шипела старшая жена тимарообразного громилы, жилистая мужеподобная стервядь по имени Хард, — я предупрешшдала!” —“Не соврала, и впрямь немерено воды, — у средней жены, бритоголовой раскосой сексапилочки Ир, голос был хрипловатым, низким, словно бы чуть-чуть простуженным; он хорошо сочетался с ее отрывистым рычащим имечком, — сплошная вода. Вань, как выныривать-то будем?.. Или не будем? Судя по сверканию взора, тебе настолько понравилась пиратская романтика, что…” — “Расследование продолжается! — отрубил косматый. — Шутки у тебя, однако… Я найду! Некуда мне деваться! У меня другой дороги нет…” — “Точно. Виа эст вита… Непреклонный ты мой. Ничуть не изменился с той поры, когда при аналогичном утверждении возникал закономерный вопрос: любопытно, что раньше, Родину или силу, которая гасит зве…” — “А мне и тут не худо. Я бы осталась. Если пригласят!” — вякнула старшая. “Ч-ч-черт, ну и оставайся, — проворчал муж, которого средняя почему-то звала то Солом, то Ванем, словно бы отрабатывая за старшую; та по имени почему-то вовсе к нему не обращалась. — На кой ты нам сдалась. Мы тебя не приглашали, сама на борт влезла…” — “Ага, от вас приглашения дождешшся! Мне что, по-вашшему, к пахану надо было топать? Без скальпов, да еще и напарника потеряла. Вот бы Маркграф обрадов…” — “Твой кореш сам виноват, — оборвала ее Ир. — Настоящий мужчина! Мыслил яйцами, а не головой”. — “Головой думать пахану положено, а не шестерке,..” — “Черт, жалко, что я к этому вашему Маркграфу не сходил. Пообщаться. Порадовал бы старика…” — “Скажи спасибо, что мы тебя не скинули, — процедила средняя. — Неблагодарная тварь!” — “Точно. Я такая. Меня еще в детстве блишшние научили, что заповедей не десять, а три: не верить, не бояться и не просить! Да и не за что мне васс… Это вон той ссоплячке рыжей ессть за что. Пусскай она благода…” — “То была честная сделка, — оборвал Сол, он же Вань, злобное сипение старшей жены. — Парень заплатил жизнью, чтобы его девчонка ушла в космос и получила шанс. Кстати, как она?..” — “Спит в рундуке. Заснула наконец-то. Беременным покой нужен, а ее приступы тошноты выворачивают”. — “Маркграфово отродье…” — проворчала Хард; видимо, подразумевая эмбрион, которого носила младшая жена, совсем юная рыжеволосая девчушка. Совершенно ошалел мужик, его бабу какой-то посторонний тип отымел, а ему — хоть бы хны!

“Так как же мы будем выныривать-то, Солли?.. — повторила Ир, — И пошустрей бы, романтик. Пока твои ноздри не лопнули, раздуваясь. Тебя настолько очаровали ветра, просоленные безбрежным океаном, что…”

“Как, как… Ч-черт, завтра подумаем. Предки говорили, напоминаю максиму: утро вечера мудренее, — пробормотал муж, с виду грозный, зверообразный, но в душе слабохарактерный; похоже, он вконец обалдел от нахальства собственных жен. — Сейчас спать давайте… уффф”.

И створки гальюнного люка резко въехали в переборку. Ухающая гора мышц, обтянутая исключительно оволосенной шкурой, вывалилась в проход, убегая от двух фурий с рычащими именами.

“Когда действие становится невыгодным, собирай информацию. Когда информация становится неинтересной, спи, — иронично бросила Хард вдогонку широкой волосатой спине. — Так говорила святая Урсула Ле Гуин”. — “О! Да у нас, оказывается, чувство юмора наличествует?!” — поразилась Ир, будто совсем недавно с Хард познакомилась. “У меня много чего в наличии, мать. Не у тебя одной бурное прошлое… между нами, девочками, говоря”.

“Семейка та еще, бушприт им всем в селезенки. Не то слово! Особенно эта девчонка Ир. Как застынет с остекленевшими глазами…” — вспомнив подслушанный разговор, подумал боцман “Красной Жути”, вкладывая ладонь (машинально глянув при этом на часы) в опознавательный сенсор у входа в капитанскую каюту.

Но еще более странным было то, что суровый и грубый Тораи Сенга прямо-таки рассыпался в любезностях. Будто причаровали Кэпа пришельцы забортные, околдовали всегда такого хитроумного, коварного, хладнокровного кормчего “Красной Жути”… Створки бесшумно втянулись в переборку, и тотчас же мединец получил подтверждение, что его хваленое чутье по-прежнему срабатывает без осечек.

В личном отсеке Кэпа взгляду открылся настоящий аншлаг. Аж семь душ, включая самого хозяина каюты, старпома Эндрю Симеона, стармеха Йоко Таоки и казначея Ирмы Кечкемет. Оставшиеся три души в точности повторяли состав участников беседы, что состоялась полсуток назад в гальюне.

С этого мгновения и вправду НАЧАЛОСЬ.

И завертелось, со свистом рассекая время, словно туго скрученная пружина, которую отпустили. Курс дальнейших нескольких суток спрессовал события в хищный клинок, что стремительно резал воды мирового океана, и когда старый морской волчара Фадриддин Шерх Муссейн просветлевшим взором провожал продолговатую пузатую тушу взлетающего грузовика, что поразительно смахивала на поджидавшую его (и новоявленного матроса по имени Хард) в полусотне миль от острова субмарину, и будто сладчайшему хору гурий внимал натужному реву старых планетарных движков, ему все еще мерещилась косматая рожа в обрамлении трех женских лиц.

Но смотрел и слушал он это, уже попирая подошвами веревочных сандалий берег одного из клочков земной тверди, весьма немногочисленных на безбрежном Яббере. А до того благословенного мгновения еще оставалось множество, времени, один лишь шайтан заранее ведал сколько.

Как выяснилось при взгляде, переведенном на часы с неба, наконец-то растворившего торгашеский звездолет: сто двадцать один стандартный час, сорок семь стандартных минут и около тридцати стандартных секунд…

Прежде чем КОНЧИЛОСЬ.

АКВАПИРАТЫ

ВРЕМЯ И ТОЧКА начало месяца еатувинала по местному календарю; борт охотничьей субмарины “Красная Жуть”; северозападный сегмент мирового океана планеты Яббер (Омега Опоссума V)

“Красная Жуть” развернулась оверштаг и показала Ноль-ноль-девятому Тонга Вилледж корму, испещренную раструбами маршевых водометов. Истосковавшиеся по родным и близким люди, само собой, взроптали незамедлительно; однако же угомонились после убедительного спича Кэпа, саунд-ретрансляторами разнесенного во все отсеки и посты.

Тораи Сенга клятвенно заверил команду, что задержка будет недолгой, ибо рейд короток, в режиме “туда-и-обратно”, к тому же в окрестностях ближайшего АГТ, Ноль-седьмого, наверняка подфартит насадить на острия абордажных сабель какого-нибудь жирненького купчишку. Последний довод оказался наиболее убедительным, и охотники более не задумывались, на кой бес понадобилось делать длинный крюк и к тому же влезать в территориальные воды АстроПорта.

Возможность нарваться на патрульный крейсер или боевую субмарину Каледонского князя, флот которого контролировал временный остров, превращенный в космодром, не пугала бывалых пиратов. Но зачем рисковать бесплатно?..

О том, КТО предложил лезть в княжескую пасть и внушил иллюзию целесообразности рейда, на борту атомохода знали считанные люди; их было меньше, чем пальцев на руках немутированного эрсера.

И только один из них задался вопросами, почему Кэп, поддавшись на провокацию, согласился и почему его единодушно поддержали Дед, Чиф и даже вечная перестраховщица Суперкарго? Почему он сам не высказался против, Боцман тоже замыслился и обескураженно осознал, что — в припадке несвойственного ему слабоволия.

Волосатый громила сверкнул на мединца шалым буркалом, и… Фадриддин неожиданно для себя горячо поддержал безумную идею. Что не менее странно, осознавший собственную слабость старый мареман не взъярился, а просто перестал об этом думать; словно с его мозгов мысли бередящие эти, точно грязь с палубы, кто-то взял да и стер ворохом тряпок, насаженным на швабру.

…Охотник искал жертву, но стал добычей. Причем за. долго до того, как добрался в окрестности АП07.

“Серебряная Мурена” выметнулась снизу, из запредельной глуби. Горизонт погружения у атомоходов проекта 5м1 почти на двадцать процентов больше, хотя реактор несколько слабее. У противника были очень неплохие шансы с ходу продырявить брюхо “Красной” и взять ее на абордаж еще под поверхностью. Да что говорить, у “Жути” шансов уцелеть после лобовой атаки из “слепого сектора” практически не было… Схватка длилась недолго, но — НАШИ победили! Боги рассердились на врага, обездвижив “Мурену”. Коварная субмарина внезапно потеряла скорость, словно ткнувшись в незримую сеть, и с полного вперед за считанные секунды перешла чуть ли не в полный стоп. Стрелки “Красной” не мешкали, и прямой наводкой с минимальной дистанции влепили “Серебряной” залп разрядников правого борта. После этого врагу помочь могло разве что чудо. Его не случилось, и неуправляемая “Мурена” канула в бездну, чтобы достичь горизонта и затем быть раздавленной тисками глубины. А “Красная Жуть” уже, не медля ни наносекунды, на полнейшем вперед улепетывала прочь. Когда давление сплющит реактор, мало не покажется.

Морские боги в этот день явно благоволили к подлодке серии 3а3. Глухой рокот донного взрыва настиг ее в пятнадцати с половиной милях. На несколько кабельтовых дальше критического расстояния. “Жуть” и ее экипаж заполучили минимальную дозу облучения…

Однако опасность отстала ненадолго. Она кралась в кильватере и очень скоро вновь настигла атомоход, идущий на крейсерской скорости в надводном положении.

“Ч-ч-черт!! — выскочив из ниши резервной лежанки, предназначенной для отдыха подвахтенных штурманов, завопил на всю рубку пришлый Сол-Бань; бурную реакцию вызвали силуэты приближающихся кораблей, что появились на мультиэкранной локаторной панораме. — Не дадут поспать, гады ненаши!”

“Точно! — вторила ему средняя жена Ир; она пристроилась на корточках под стенкой рядом с нишей лежанки. — Шастают тут всякие, а потом плавки пропадают… Ты, ты расслабься, этих беру на себя. Сдвинься, красавчик! — гибким движением профессиональной танцовщицы разогнулась и скользнула к вахтенному компьютерщику. — Мы на их панораме примерно такими же кляксами глядимся?” — спросила голубоглазого блондинистого офицера, бывшего дворянина Зееландского королевства.

“Да-а, — удивленно протянул экс-баронет Логан Хонбург V, а заче…”. — “Чтоб ты спросил, блин. Не мешай!” — рявкнула девушка по-косморусски, с силой отталкивая оператора, и зачем-то пригнулась к сенсорной зоне.

Капитан открыл было рот, чтобы осадить дерзкую малявку, однако ни звука не успел издать — Ир уже сунула голову в напряженные поля управления. Все люди, что работали сейчас в центральном посту, само собой единодушно оцепенели от изумления… все, кроме ее супруга. Тот спокойнехонько опрокинулся обратно в койку и накрылся одеялом.

Кэп изначально, невзирая на необъяснимую к ним симпатию, едва терпел присутствие в ходовой половины состава семейки забортных приблуд. И грубейшее нарушение правил эксплуатации, сотворенное прямо на глазах у вахтенной смены полного ордера, подтвердило обоснованность опасений. Опомнившись, Тораи Сенга собственноручно ухватился за узкие девичьи плечики, намереваясь выдернуть потенциальную самоубийцу обратно, однако тут же отлетел прочь, неуклюже взмахнув руками; девушка ударила острым локотком, но по мощи удара показалось — обеими ногами.

“Не мешайте! — загремел в отсеке громоподобный рык ее мужа. — Сказано же! Ррусским языком!” Зыркнув на лохматую голову, высунувшуюся из-под одеяла, Боцман подумал, что настал миг взбунтоваться против диктатуры, неясным колдовским способом установленной на борту, но — не успел. “Они поворачивают! — закричал второй помощник Душан Крович. — Они рыскают!!! Они нас потеряли!” — “Не сенсорят нас они…” — растерянно подтвердил “красавчик” Логан.

Средняя жена, на удивление все еще живехонькая, рывком выдернула гладко выбритое вместилище мозгов из-под пресса наведенного матрионного поля. Молча, приволакивая ноги, убралась на прежнее место и сползла по стеночке.

Муж, также не говоря ни слова, лишь тяжко вздохнул и откинул одеяло; подвинулся, ухватил Ир за ворот матросской куртки, вздернул и уложил возле себя. Накрыл ознобно подрагивающее тельце и властно прижал толстенной ручищей… Так они и заснули, рядышком в обнимку.

“Не меша-ать!..” — проорал Капитан шепотом. “Я догадываюсь, что она сделала! — точно так же, шепотом, кричал компьютерщик. — Прямой контакт с удаленными компьютерами и силовое воздействие на их процессоры! Человек сильнее любой машины!” — “Но для этого полушария требуется покрыть экранировкой, и в мозжечок должен быть вмонтирован биомодем, а это же целое состояние…” — прошептал старпом, “Значит, у нее в модифицированной башке целое состояние, — резюмировал Тораи Сенга. — И благодаря ему тяшки, рулевые перья им в ласты, нас потеряли… Экстренное погружение! — решительно скомандовал вахтенному Рулевому. — Триста пятьдесят футов!”

Никто не услышал, как один из них подумал: “Целое состояние, веслом ей по хребту… ага, сейчас. Да мухомы они, обои! Мутанты ч-чертовы…”

Опознавательная идентификация вскоре подтвердила, что группа кораблей, безошибочно классифицированных наметанными глазами коренного ябберянина, принадлежала нелюдям. То есть была регулярной военной эскадрой Южной Федеративной Республики, вторгшейся в акваторию северного полушария. Смешанные и целиком человеческие экипажи северян нечасто осмеливались пускаться в плавания ниже экватора, зато флот республиканцев утюжил и пронзал северные воды вплоть до тридцатых широт.

И если эрсеры попадались в щупальца, ласты и лапы южан, то в лучшем случае становились презренными рабами; в худшем гибли, даже не добравшись до республиканских куполов и платформ, заселенных ортодоксальными существами иных рас, органически не способными признать в человеке РАВНОЕ себе создание природы… Впрочем, подавляющее большинство людей полагало, что из этих двух перспектив именно первая и есть — ХУДШАЯ. Эрсеры, выжившие потомки землян, что обитали ныне в мире Яббер, много чего могли бы поведать Сети Миров о жестокости и подлости разумных иных нескольких десятков рас, после падения земной Империи расселившихся в четырех южных сегментах океана пятой планеты Омеги Опоссума.

О том, как детей-эрсеров намеренно уродовали, превращая калек в живую домашнюю утварь: подставки для обуви, держалки одежды, подбиралки мусора, канделябры, плевательницы. И о том, как на потеху толпе принуждали “земляшек” и “земов” к публичному спариванию с абсолютно чуждыми гуманоидными тварями — например, с орматисскими ящерами, гигантскими жучихами с Тирра III или гусеницами-чуффарейцами.

И о том, конечно же, ЧЕМ, с использованием КАКИХ пособий занимаются в школах южан детеныши иных на обязательных ежемесячных лабораторных занятиях, северянами прозванных “уроками человеконенавистничества”… Сказать, что обитатели южных вод этого мира ЛЮТО НЕНАВИДЕЛИ потомков имперцев, значило промолчать, не подыскав адекватных слов.

Неудивительно, что южане Яббера отказались укомплектовать административный персонал секторальной супертюрьмы, под которую несколько циклов назад отвели соседний необитаемый Харрб. Юги категорически не согласились “обслуживать земных выродков”. Сама идея замены смертной казни пожизненным заключением виделась югам злобной насмешкой над духами порабощенных предков иных.

Над памятью мириадов разумных, что были замучены и стерты с лика Вселенной предками эрсеров, землянами эпохи ЭрсСтеллы: чиновниками колониальной администрации, миссионерами земных религий, переселенцами и, конечно же, главнейшим ужасом Вселенной — солдатами имперской Армии Солнца.

Но эрсерам, скопившимся в центральном посту “Красной Жути”, незачем было говорить вслух о том, что при виде эскадры нелюдей каждый вспоминал волей-неволей, что практически каждому из них было известно с детства. Они предпочитали тратить ресурс голосовых связок и легочной ткани на полезные уму и сердцу разговоры.

Самое популярное у “земов” и “земляшек” занятие — Урок Человеколюбия.

Они обменивались Наследием.

Духовными сокровищами предков, которые помогли потомкам сохраниться, не забыть СЕБЯ.

Старпом, истово чтящий святого Бориса Пастернака, продекламировал бессмертнейшее из бессмертных, в котором пламя горящей свечи никогда не угаснет. Третий помощник поделился фрагментом из писаний святого Генрика Сенкевича; рулевой, фэн клана Виктора Пелевина, взахлеб процитировал полстранички канонического текста “П-Генерации”; а экс-баронет Хонбург V, приверженец культа Пинк Флойд, хорошо поставленным голосом спел куплет из третьей композиции “Обратной Стороны Луны”. Адепт святого Виктора Цоя, Кэп хрипло исторг начальные строки “Мы Ждем Перемен”… Иногда в процессе подобных сейшенов поклонники меняли клановую ориентацию и становились духовными наследниками других святых.

Но в любом случае обмен частицами наследия всемерно способствовал УКРЕПЛЕНИЮ ПАМЯТИ. Чтобы выжить в исключительно негостеприимном настоящем, эрсеры в первую очередь свято чтут главный Завет Землян: “У народа, который не помнит свое прошлое, — нет будущего”.

Иван-Соллар и его Ира мирно спали под одним одеялом. Потом проснулись, вывалились из ниши, и мужчина тотчас же вступил в круг, поделившись чудным, хотя и очень грустным стихотворением:

Альбом фотографий… Надгробные плиты На братских могилах Усопших мгновений. И вязь эпитафий В картинках забытых Вернуть нам не в силах Истлевшее время,

завершенным традиционной устной подписью: “Так говорила Ольга Швец”.

Жена вторила ему, продекламировав не менее чудесные стихи, подписанные “Так говорила Ирина Ухова”.

“Все-таки они настоящие люди, НАШИ, хотя и мутные какие-то, левые и непонятные, — подумал старпом. — И лодка у них была странная, не бывает таких лодок в нашем море. Очень похожая на маленький планетолет… Жаль, что потонула прежде, чем мы пришвартовались, можно было бы принайтовить посудину и поближе рассмотреть”.

Затем подобранный с воды муж ушел в девятый отсек, проведать прочих своих жен — беременную младшую и старшую, оставленную при ней. Но перед тем, как нырнуть в шлюзовой переходник, остановился на пороге, напрочь загородив широченными плечами проем люка, и оглянулся. Стоя вполоборота, искоса буравил горящим глазом лицо своей средней жены и негромко, но веско проговаривал короткие строчки:

будто продолжая давным-давно ведущийся с нею спор.

…А еще сутки спустя на “Красной Жути”, что непреклонно следовала курсом норд-норд-вест, перехватили эфирный диалог. Обмен сообщениями производили две флотилии югов, одна находилась чуть севернее экватора, а вторая дерзко забралась к тридцать первой параллели.

“Связь с Харрбом потеряна! — обеспокоснно ретранслировал флагман первой группы рейдеров последние новости из-за экватора. — Концлагерь исчез, ну и ладно, все равно там большинство преступников, осужденных на пожизненное, — эрсеры. Но говорят, что зловещий слух о Черных Подстрекательницах подтвердился. Тех самых, явление которых уже зарегистрировано на Яббере. В последних донесениях, что поступили на базу администрации лагеря со спутников слежения, ясно видны фигуры в скафандрах высшей защиты. Спутники выпадали из сети цепочкой, будто их расстреливали по очереди. Затем прервалась связь и с базой. Присутствие Черной замечено в куполах северян, И этот факт, видимо, самым тесным образом связан с явлениями массовых сновидений, после которых земы просыпаются и…”

“Надо удирать из этого сумасшедшего дома! — тоскливо думал боцман-мединец. — Обрывать якоря, пока не поздно. Добраться в нормальный ПОРТ…” И дальше его фантазии не шли, обрывались с треском и лязгом, точно якорные цепи.

Фадди прекрасно знал, что никуда не денется из этой акватории, якоря его лодки-жизни намертво вцепились в донный грунт. Для него этот океан, похоже, превратился в настоящую тюрьму, пускай добровольную. Вроде той, в которую иные превратили целую планету, что вертится вокруг Омеги Опоссума по соседству с Яббером.

Додумался же какой-то “гуманист”!

Сажаешь осужденных с помощью одноразовых парашютных комплексов на поверхность, раз в сутки на сигнал персонального маячка скидываешь им пожрать, раз в месяц добавляешь одежонку какую-никакую, раз в сезон амуницию подбрасываешь… И никаких тебе побегов, ни малейших проблем с внутренним распорядком. Пусть хоть все до единого перегрызутся и подохнут, но САМОСТОЯТЕЛЬНО. Ведь большинством прогрессивных рас смертная казнь отменена!..

Только не мединцами. Родная планета старого моремана — мирок очень даже не прогрессивный. И уроженцы Медины мало похожи на “гуманных” тяшек. Враз голову с плеч долой снесут, стоит только вживленному в сердце чипу заполошно среагировать на появление в непосредственной близости от другого человека с Медины беглеца, отмеченного проклятием Прямого Потомка Пророка. “Мотор” ка-ак начнет давать сбои! И будет колотиться, пока не устранишь источник “грязной энергии”.

Верные Слуги Аятоллы клеймят диссидентов, внося параметры кодировок в особый список — “Уподобившихся Собакам и Свиньям”, то есть подлежащих всяческому искоренению, подобно нечистым животным. На Медине местные отделения ВСА встраивают микромаяки всем до единого, еще в детстве; таким незамысловатым способом Верховные Аятоллы испокон веков контролируют местонахождение и перемещения подданных. Но главное — обеспечивают лояльность.

Верность канонам шариата и подобающий пиетет перед Наместником Аллаха очень легко обеспечить; они автоматически обеспечиваются, когда НЕКУДА СКРЫТЬСЯ. “Чистые” сами расправятся с “грязными”, никому не хочется мучительно умирать от сердечного приступа. Поэтому убежать с Медины очень тяжело, хотя — возможно. Интересно, возможность побега с Харрба хотя бы теоретически допустима?.. Вот бы пообщаться с кем-нибудь, балластный камень ему в почки, кому удалось подтвердить теорию удачным экспериментом.

Обменяться практическим опытом, так сказать.

…Тем временем, игнорируя, тревожные вести, околдованный атомоход-охотник упрямо следовал заданным курсом, с каждой минутой приближаясь к одному из девятнадцати ябберских астропортов.

Миновал, не заходя, штук сорок платформ и куполов. Хотя едва не бросил концы причальной стенке поселка Кариба Вилледж 096, известного своим развеселым борделем. Удержавшись от соблазна, лишь помахал матросской шапочкой и заслал ответные воздушные поцелуи девицам и парням, что высыпали на кромку платформы. Проигнорировал славящиеся игорными заведениями купола Франциско Сити 008, что проплыли в паре сотен футов под красным днищем. Даже не заправился втридорога, но зато лучшей в мире, пресной водой из заповедных источников Байкал Острова 1. Единственного в своем роде, потому охраняемого сводным гарнизоном окрестных племен.

Схватился с матерым левиафаном, видать, принявшим субмарину за стройную самку; одной чешуйчатой громадиной в океане стало меньше. Изрубил в лапшу семейку диких кальмаров, не пожелавших уступать дорогу; приняли за левиафана, видать.

Разминулся с несколькими торговыми конвоями, настороженно разошелся с тремя равными по силам атомоходами, проигнорировал мелкую субмарину серии 1с2, не рискнул связываться с большим барком, идущим в сопровождении двух средних эсминцев-надводников охранения… И в сотне миль от границы каледонских вод заполучил-таки долгожданную добычу.

На абордаж!!! Суденышко угодило на клык некрупное, зато преподнесло сюрприз. Вооружение у корыта, с виду торговца зачуханного, оказалось хоть куда. Чего стоил один только длинноимпульсный скорчер, наверняка списанный с боевого космолета! Бой вышел неожиданно свирепый, кровопролитный; с профессиональными пиратами сборному экипажу “Полосатого Окуня” не сравниться, понятное дело, но плату за себя сволочной купец взял немалую — семь тел, спеленутых черными полотнищами с древним как мир Веселым Роджером, сглотнула водная стихия.

Тела всех до единого мореманов с “Окуня” она тоже получила и капитана на закуску, только вот сыпались они с бортов вповалку и ничем не обернутые; скошенные яростными взмахами клинков. Туда же отправился и сам корвет, предварительно очищенный от ценных грузов… Капризные боги уже отворачивались от “Красной Жути” — участь выпотрошенного купчишки едва не постигла ее же буквально через несколько часов дальнейшего хода на северо-северо-запад.

Стая быстроходных катеров-гончих напала спереди, и самым умным деянием был бы поворот оверштаг и полный вперед курсом зюйд-ост, подальше от каледонского флота, ДОМОЙ, обратно… Но космодром словно магнитом притягивал злющего косматого диктатора и его жену, среднюю. (Старшая и младшая, выяснилось уже однозначно, особого влияния на Сола не имели. Хард он почти не замечал; беременную, что одурела от приступов морской болезни, изредка наделял несколькими участливыми словами, и только.)

Атомоход, повинуясь команде ошалевшего от собственной суицидальной непреклонности Кэпа, не отвернул. Уйти же вниз от своры надводников, использовать спасительную глубину — не вышло. На подмогу катерам поспели две каботажные субмарины, небольшие, но верткие, свирепые и щедро вооруженные.

Пиратский крейсер приготовился дать последний бой, умереть с музыкой, прогреметь на весь океан, но… гибельного сражения с каледонцами не случилось. Как заговоренный, на малом ходу прошивал водную толщу пират, не меняя курс ни на полрумба. Катера и субмарины застопорились и замерли, не делая ни единого выстрела, не метнув ни единой бомбы.

ЗА КОГО они приняли “Красную Жуть”, экипаж так никогда и не узнает, хотя потом горько сожалеть будет, что больше нет в его составе тех, кто сумел обеспечить фантастический карт-бланш. Тех двоих, что в центральном посту, наводя на врагов морок, натужно корчились, будто от приступов донельзя экзотичной для Яббера морской болезни. Большого Ивана и его маленькой Ир…

Вот с чем атомоходу крупно повезло, так это с погодой. Шторма огибали стороной воды, которые резал носовой таран “Красной Жути”. Будто воздушная стихия убоялась грозных пассажиров и предпочла не связываться с ними.

И вот наконец-то безумный поход привел кроваво-красно выкрашенную субмарину к цели. ТУДА. И незваные забортные, все четверо, отправились на берег. Поблагодарили, попрощались и отчалили. Доставить их Кэп поручил Фадриддину, и старый морской волк со всей ответственностью выполнил приказ; никто не ведал, что он единственный из всей команды мысленно молит Аллаха, чтобы ЭТИ поскорее убрались.

В отличие от прочих Фадди не считал, что ОНИ принесли атомоходу охотничью удачу. Совсем наоборот, полагал мединец, пришлые подвергли красную субмарину неоправданному риску. Хотя до поры благоразумно держал свои мысли при себе.

А мог бы подтвердить — на личном примере.

Утлый глайдер преодолел остаток расстояния — полсотни миль территориальных вод, в которые атомоход все же не рискнул соваться, — и доставил на остров четверку пришельцев, сопровождаемую мединцем.

И здесь, на берегу, Боцман напоролся на настоящую засаду!

Единственный звездолет, в данный час обретавшийся на взлетно-посадочном поле, дряхлый ветеран грузоперевозок, звался “Зеленый Полумесяц 088”, а порт приписки имел Джиддабад. МЕДИНСКИЙ корабль, шайтан побери!!!

“Собственное табу нарушил! От астропортов держись как можно дальше! Ишак старый! Подзабыл, да, как восемь циклов назад в транзитном порту Антареса нарвался на землячков, и пришлось нырять в первое попавшееся корыто, а оно оказалось почтовиком с Яббера?! Память отшибло, шакал облезлый?..” Фадриддин мысленно клял себя, при этом бочком-бочком отступая к спасительному глайдеру. Но вдруг ощутил, как стальные пальцы волчьим капканом ухватили его предплечье.

— Тебе повезло, моряк, что корыто сюда шло, а не в каменистую пустыню Новой Гоби… — спокойно сказал Сол, о“ же Вань. — Тебе туда с нами вовсе не обязательно топать, жертва религиозного фанатизма. Здесь и распростимся. Семь футов под килем и семь сотен над рубкой!

— Точно, — добавила Ир, ткнув крепеньким кулачком в другое плечо Фадриддина. — Не поминай лихом, мы не такие уж и страшные. Злые, это точно, но не злобные… Рыжая, не отставай.

И юрким миноносцем сопровождения припустила за своим большегрузным муженьком. Измученная качкой рыжеволосая молчунья, заметно пошатываясь, потрепанной штормом шхуной пристроилась в кильватер слаженной парочке мухомов. Ее роскошные волосы заметно глазу живо зашевелились. Причем длинные пряди вовсе не развевались по ветру; они колыхались в разные стороны, словно по собственному желанию. Нечто подобное прическа рыжей уже вытворяла, но не так активно, и раньше старый мединец думал, что самостоятельное движение ему просто мерещилось.

“Конвой” удалялся по направлению к взлетно-посадочной площадке… А со старого морского волка в этот миг будто наваждение спало. Он тут же немерено обрадовался, что ЭТИ шайтаны ч-ч-чертовы, мутанты недорезанные, отцепились от его родной субмарины, что марш-бросок в неизвестность вот-вот закончится. Хотя опасения оставались, пока грузовик не растворился в небе…

Проревел. Растворился. КОНЧИЛОСЬ. И лишь тогда Фадриддин Шерх Муссейн, старый мединец, обнаружил, что на пропахшем солью берегу (а чем ему еще вонять на планете, где 99,9 процента поверхности — аш-два-о с минеральными добавками?!) он стоит в компании. Приятной такой компании, несколько жестковатой, правда но — вполне теплой.

— Я остаюсь, — сказала “компания”. — Меня и не приглашали, собственно. Опять не пригласили, сволочи. Всю жизнь меня только бросают и прогоня… — Она осеклась на полузвуке. Голос ее сел и надрывно ломался, когда продолжила: — Видать, я и вправду… кажусь всем такой конченой стервой… что…

Она обреченно замолчала, не договорив. Но такая неподдельная, искренняя БОЛЬ вдруг послышалась старому изгнаннику в ее севшем голосе…

— Хорошо, что не, — сказал мединец. — Я тебя специально приглашаю. — И неожиданно для себя ласково, как никогда в жизни, выдохнул: — Ха-арррд…

Он бы никогда не подумал, что у такой суровой женщины может быть такой БЛАГОДАРНЫЙ взгляд.

И Фадриддин Шерх Муссейн утешился. Он простил злого Ивана. Тот оставил старому боцману доброе наследство. ХАРД. Ее имя тоже было восхитительно рычащим и напоминало имена женщин его далекой, ненавистной и, невзирая ни на что, любимой Родины.

У каждого человека есть только одна точка во Вселенной, которую он до смерти обречен любить, даже если больше никогда не увидит солнца, под лучами которого издал самый первый в жизни крик.

Глайдер вернулся на атомоход не с одним, а с двумя членами экипажа. Вовремя. Тораи Сенга, освобожденный от наваждения, сгорал со стыда, что его так дешево и сердито использовали: тормознули, вломились на борт, вынудили изменить курс, доехали куда хотели, сделали ручками и отвалили ничтоже сумняшеся. Матросы и офицеры неистовствовали, требуя незамедлительного отбытия домой, долой из смертельно опасных вод. Долой, домой!!! Под горячую руку Хард едва не растерзали, но боцман заступился за нее, с кинжалом и мечом наперевес встал между нею и толпой.

— Женщина эта, — заявил он парням и девкам экипажа, — точно такая же подневольная жертва страшного ведьмака-оборотня и его подручных мутанток, бритой и рыжей! — и поведал историю фантастического побега из концлагеря, потрясши народ и под самый подволок впечатлив его. “Старшая жена” на обратном пути рассказала ему все перипетии появления в водах океана похожей на космолет “лодки”; и вправду оказавшейся орбитальным суденышком, так называемой труповозкой, которую загадочная парочка Иван-Ира ведомым только им способом убедила преодолеть межпланетное пространство. Кажется, и девчонка им как-то помогала управлять шаттлом…

Возвращение на борт было светлым и радостным; его лишь несколько омрачил короткий инцидент. Прямо по курсу почти спокойная поверхность воды вдруг забурлила, и в пологих волнах возникла здоровенная конусообразная воронка. Из спирального вихрения, чуть ли не в нос крохотной лодчонке, выпрыгнула и ринулась к берегу огромная черно-белая рыбина, невиданная в здешних краях, но очень похожая на дельфинидов, что обитают в мединских морях. Фадриддин успел отвернуть в последнюю секунду, и тарана не случилось.

Заглушив движок и громогласно выражаясь самым отборным боцманским наречием, он вместе со специально приглашенной Хард проводил морскую тварь взором. Вздымая высокие буруны, рыба молниеносно удалилась по направлению к острову, издав при этом противный тонкий звук; она будто взвыла от обиды, а может, мучительно застонала от боли. Воронка уже схлопнулась, потревоженные волны разгладились, но примерно на том месте, где она появлялась, из воды высунулась еще одна морда; гораздо меньших размеров, чем усвистевшая к астропорту тварь, но столь же отчетливо дельфиноподобная.

В глазках маленькой, не больше трех ярдов рыбы светился совершенно не рыбий ум. Хотя эта молчала. Беззвучно попялившись на глайдер, на торчащих над низким бортиком мужчину и женщину, морда вдвинулась в воду. Идеально обтекаемое тело экстренно погрузилось и бесследно растворилось в глубине, как мединский корабль в небе.

Откуда эти-то в водном мире, аборигены которого еще не эволюционировали до млекопитания, взялись, спрашивается? Разве что какие-нибудь иные-дельфиниды заплыли из акватории югов… Так далеко?!

Об этом странном происшествии боцман тоже проинформировал экипаж, а “Красная Жуть” тем временем уже на полном вперед мчалась ОБРАТНО. Домой. Что другого дома у него уже не случится никогда, мединец понял, когда Яббер утратил космическую связь с другими мирами Сети. Когда Сеть Миров со всеми ее соблазнами и опасностями для системы Омеги Опоссума превратилась во вчерашний день, который не вернешь. Из этой акватории просто некуда стало деться.

“Не видать мне настоящего порта, как своего затылка. Прощай навеки, Медина…” — осознал Фадридцин Шерх Муссейн. Но если и была в этом осознании капелька грусти, то совсем крохотная. СЕГОДНЯ старый боцман был счастлив. Он добрался к причалам своего ПОРТА, отдал концы и надежно пришвартовался.

Ведь в его жизни теперь появилось еще одно женское имя, которое он выговаривал с любовью, рычащим “р-р-р” с наслаждением поглаживая язык и нёбо.

Человек так устроен. Когда у него есть собственное, личное ЗАВТРА, его мало волнует, каким будет завтрашний день Вселенной.

Хотя, как гласит максима мудрых предков: “Порог закона существует для того, чтобы было через что переступать”.

КОСМИЧЕСКИЕ ДАЛЬНОБОЙЩИКИ

ВРЕМЯ И ТОЧКА

завершение “летней” четверти годового цикла по универсальному сетевому; межзвездные дороги Сети Миров

Самое забавное, что в экипаже мединского корабля количество подлинных мединцев исчислялось числом круглым, как колеса. Ноль целых ноль десятых.

Иногда случавшиеся попутные пассажиры, восходя на борт с мрачными предчувствиями, что путешествовать доведется в обществе исламских фундаменталистов мединской разновидности, почти сразу с оными расставались. (И затем всю дорогу испытывали несказанное облегчение: фанатичных приверженцев учения пророка Грин Мухаммеда другие конфессии не жаловали исстари.)

Во все времена существовали государственные образования, которые неплохо прирабатывали сдачей своего флага в аренду. Если бы можно было подсчитать тонны водоизмещения всех судов, что некогда бороздили четыре (исключая пятый, воздушный) океана прародины эрсеров под либерийским или панамским флагом, то на Земле вряд ли отыскалось бы столько либерийцев и панамцев, чтобы сравнять счет. Сомнительно, что хоть кто-нибудь из потомков этих народов сохранил чистоту крови доныне, однако их славное начинание не предали забвению потомки других этнических групп землян и биологических видов иных.

Пестрая, как элемент обихода эрсеров славянского происхождения — “лоскутное одеяло”, команда была надергана с миру по нитке. Суровая компания подобралась, необузданная, даже слишком. Яркие образчики непредсказуемой и неприкаянной породы космических бродяг. И если бы не твердость духа капитана, то вольнонаемные звездолетчики уже давно перестреляли бы друг дружку, перегрызли или пережалили. Но шкипер, она же владелица, недрожащими щупальцами удерживала в повиновении пару дюжин разномастных и разнокалиберных существ.

Торнадянка Х'Ырг-Пуу, единственная на борту, кто хотя бы видел желто-рыжую Медину с близкой орбиты и прогуливался по узким кривым пыльным улочкам столичного оазиса Джиддабад, была не тем человеком, с которым можно шутки пошутить. На нее где присядешь, там и сдохнешь.

В космосе она признавала единственный закон: груз ДОЛЖЕН быть доставлен по назначению во что бы то ни стало. Уроженцы мира, неспроста нареченного землянами-конкистадорами “Торнадо”, люди разумной расы VII планеты красного гиганта Кхурзао, априори не склонны к праздному времяпровождению и беспредметным рассуждениям. На планете, где ураган под сто километров в час воспринимается всего лишь как бодрящий ветерок, процесс эволюции давно расправился с рассеянными — теми, кто отвлекался и не поспевал своевременно раскинуть щупальца, присосаться к земле чем покрепче. Выжили сугубые материалисты.

Поэтому расслабляться своим подчиненным капитан 88-го “Зеленого Полумесяца” позволяла где и когда угодно, только не на борту во время рейса. Навигационные исчисления, проколы внемера, входы-выходы, причаливания-отчаливания, погрузки-выгрузки; скудные перерывы на сон, отправления естественных надобностей, элементарную гигиену и прием пищи.

К тому же системы древнего контейнеровоза требуют постоянного пристального надзора и своевременного ремонта. Иначе “Полумесяц” давно развалился бы. Из внемера же, после системного сбоя ни одна живая душа обратно в многомерном космосе еще не появлялась…

Трое неожиданных пассажиров, подсевших на Яббере, вели себя тихонько. Торчали безвылазно в пустой кладовке, отведенной им шкипером в качестве временной каюты. Только пожрать взять отваживались выбраться; обычно по одному за пайкой являлись, чернокожий крупногабаритный мужик или бритоголовая раскосая девка. Так что принудительно дисциплинированная, озабоченная команда их практически и не видела. Третью, молоденькую девушку с роскошной гривой рыжих волос, в корабельных коридорах вообще не наблюдали ни разу с момента, когда она скрылась в “каюте”; заметно округленный живот девчонки недвусмысленно дал понять, в каком положении та пребывала.

Впрочем, высматривать бездельников-пассажиров никто и не пытался. У пролетариев грузового космотранспорта хлопот и без всяких там попутчиков хватало под завязку.

…Мир Тициан (планета Ренессанс XV) приветил “мединский” грузовик апокалипсической панорамой унылых полуруин. Неисчислимые останки вилл, отелей и пансионатов тянулись до горизонта и за, утопая в буйно разросшемся лесу. Некогда цветущий курортный уголок Метрополии, ныне он прозябал на самых что ни на есть задворках цивилизации; редко кто соглашался сюда прокалываться. Разве что вольные торговцы, которым сам шайтан не друг и не брат. Такие, например, как экипаж “Зеленого Полумесяца”. Выгрузив два контейнера с устаревшими портативными поясами-антигра-витаторами и заполучив у вконец опустившихся аборигенов Целый комплект антиквариата, мраморные и альфапласто-вые творения — статуи, стелы, колонны, портики, барельефы, горельефы, дверные и оконные моноблоки, наборы сковород и кастрюль, чайно-кофейные сервизы и тому подобные реликвии имперской эпохи, судно отправилось на Туу-натакс II, где сменило контейнер пищевых брикетов на уйму мешочков с цветочной пыльцой. Затем были, поочередно, миры: Галифакс, ДипСтар, Куин Элизабет, Аш-Фараш, Филиппика, Живанши, Эль-Кувайтан (туземцев которого постигло горькое разочарование, когда они обнаружили, что на борту корыта с истинно исламским названием нету ни единого собрата по вере), Новая Пермь и Новая Пермь Вторая, а также гордый, но убогий Кхоммрат, где уже второй месяц ждали подвоза единственного импортируемого продукта (винодельческих изделий), и потому сверхрадости тамошних обитателей по поводу прибытия грузовика и их горячей любви к экипажу оного смогла противостоять лишь сверхстальная воля капитанши.

Туриане на космической станции “Хэллоуин 035”, строптивые как все туриане, не пожелали сразу платить оговоренную цену за доставку пяти контейнеров жидкого линарочье-го навоза; а шиарейцы в мире МинниМаус груз принять не пожелали, отказ ничем не мотивировав. Понеся убытки, “Полумесяц” прибыл на 01859-й Марс (тот, что в галактике Сонный Туман), сменил заказанный контейнер тичьянского оружейного масла на две цистерны дважды тяжелой воды, от-транспортировал их на ТриДабл-ю IV, и здесь неожиданно продал шиарейские контейнеры втрое дороже, чем платили миннимаусцы. Соседний водный мир Аттлантика получил свои осмотические клапаны, дышащие парами аммиака ли-м'якуанцы Диосперы IX — своих шаратских зубанов, а реп-тилоиды мира Грэнд Кайнозой — свое радужное м'ю.

Огромное солнце Голдстар полыхало прямехонько по курсу вынырнувшего из внемера утлого суденышка, и казалось, что сама огненная преисподняя разверзлась пред ним. Сумеречные малахитовые небеса Саттерии не прояснились хотя бы на мгновение даже ради того, чтобы поприветствовать “одноцветный” им грузовоз, что совершил посадку на единственном космодроме мира вечного вечера. Ветра Аушэрии подносили к внешним люкам пьянящие ароматы неведомых цветов и трав, а густой кисель стоячего воздуха безветренной Юко-Хо-Вайоланы вкрадчиво проникал во все естественные отверстия тел, преисполняя тягучим желанием прилечь на мягкую почву и растечься по ней… А запрокинув лицо глубокой ночью на планете I звезды Пальен, обретающейся в самом центре галактики Шарада, наблюдатели непременно испытают отчетливое ощущение, что замерли перед распахнутым настежь сундуком с драгоценными каменьями.

Никакой жизни не хватит, чтобы воочию увидать и в реале впитать хоть крохотную частицу множества миров Вселенной, бесконечного и разнообразного, как… сама Вселенная. Любые другие сравнения неадекватны.

Что самое неожиданное, большой эрсер с лихвой оплатил проезд, свой и спутниц. Для этого ему вначале, еще в порту Грэнд Кайнозой, пришлось совершить подвиг — убедить торнадянку в собственной компетентности. Позднее выяснилось, что у него обширнейшие знакомства и налаженные связи повсеместно и повсюду. На остановках загадочный парень покидал борт, но не навсегда. (Понравилось ему в кладовке жить, что ли?..)

Куда-то исчезал, и вскоре возвращался с очередным клиентом, готовым заключить контракт на доставку груза.

Этот крученый тип устраивал бизнес мгновенно и успешно, и выглядел настоящим три-эСом, то есть СуперСтарСом, что на современном слэнге означало особую породу разумных существ, вне зависимости от биологического происхождения породивших новую расу — межзвездных скитальцев, завсегдатаев космоса.

Чей дом — дороги Сети, а не миры Сети. Кому уютнее и естественнее видеть звезды в “окнах” иллюминаторов круглосуточно и со всех сторон, а не только по ночам над головами.

Экипаж молчаливо, но дружно зауважал черного гиганта, и даже перестал величать пассажиром — в знак особого расположения. Факт, что теперь именно ОН определяет направление движения “Зеленого Полумесяца”, никого не взволновал. Человек хочет попасть в определенную точку голограммы Вселенной. Почему нет?

…Далее прихотливо изломанный курс привел судно в порты Удары I, Тьимьяна II, Кедровой Ветви VI, НувельМон-мартра III и на космобазы “Аттрейдис 007”, “Ладога 02” и “Боинг 011”. Произведя очередную погрузку-выгрузку, “Полумесяц” грузно отвалил от крайней причальной фермы левого крыла “боинга”, чтобы проколоться в систему звезды Чу, две планеты которой ждали контейнеры с запчастями для древокосилок и игральных автоматов; замотанные штурманы приступили к очередным навигационным исчислениям… И здесь намеченная траектория рейса “накрылась медным тазом”, как гласит максима древних землян.

Миры Чу, Видаткаррон и другие более не существовали. В Сети не существовало таких точек! Вообще. Оказалось, что лететь просто-напросто НЕКУДА. Колея исчезла. Как проколоться, если не можешь нацелиться?.. А как нацелишься, не зная куда?! Не зная нужные пять групп цифр и локальные сочетания поправок не изберешь вектор. Единственное правильное из сонмища направлений визуальной сферы, что окружает любой объект, имеющий место быть в космосе…

В среде многочисленных разномастных дальнобойщиков и каботажников — а именно они составляют львиную долю профессиональных астронавтов, которые прокалывают внемер, пронизывая “колеи” космических дорог, — уже не первый месяц циркулировали тревожные слухи. Незнаемые доселе координатные сбои появились еще в начале года; с тех пор участились темпами просто пугающими. В геометрической прогрессии. Но вселенской паники покамест не случилось. Люди изо всех сил старались верить в лучшее. Успокаивали себя, что этот материализованный кошмар — временное явление. Что коммуникации восстановятся, и стертые координаты кто-нибудь обязательно реанимирует. Например, Коммуникационная Безопасность. В конце концов на кой черт тогда ICS существует, спрашивается?! Хранить связи — прямая обязанность иксатых, для этого и создавалась их вездесущая организация…

Но космические бродяги не застревают в одной точке входа-выхода надолго, они по определению бороздят космос постоянно; и раньше в некоторых мирах людям из команды “мединского” грузовика уже доводилось слыхать местные легенды, и мифы, в которые успели оформиться смутные слухи и досужие домыслы. Особенно много и часто обсасывали эту тему обитатели миров, расположенных в относительной (по космическим масштабам) близости от пропавших точек. До которых “еще вчера” был один шажок всего-навсего — прямоточный прокол в пределе видимости невооруженным глазом, безо всяких поправок на смещение. Эти “соседние” миры и экономический ущерб несли в первую очередь, потому что рвались сети региональных взаимосвязей, сплетенные долгими веками соседства…

Легенды единодушно упоминали, что ВСЕ эрсеры каким-то образом сумели ОБЪЕДИНИТЬСЯ, невзирая на бездны, разделявшие их в прямом и переносном смыслах. В качестве же объяснения причин они безапелляционно толковали, что пробудилась ДУША человечества. Того, что некогда лаконично и горделиво звало себя “Люди. Планета Земля”, тем самым лишь за собой признавая право считаться сообществом истинных людей, а не расой существ родом с такой-то планеты: шиарейцев, сириусян, ханамидян, накчезов, тичья-неров… И, проснувшись, принялась душа эта тормошить тело, обуянная зловредным желанием пробудить и его тоже.

Расходились мифы в толкованиях, какое отношение к этому имеет тотальное стирание конкретных координат, которого просто быть не может, потому что не может быть никогда!

Кое-какие гипотезы на полном серьезе уверяли, что во Вселенной на полный вперед орудует злое земовское колдовство, и находились люди, которые этому антинаучному объяснению свято верили. Другие склонялись к мнению, что система координат сама по себе начала сдавать — ведь сколько миллениумов отработала! Рано или поздно такое вполне могло начаться, ничто не вечно под звездами, даже сами звезды… И была еще “инфекционная” версия, но в нее почти никто не желал верить. Слишком страшно было поверить в ТАКОЕ. Каким же это могучим должен быть вирус, чтобы в запредельно короткий временной отрезок РАСПРОСТРАНЯТЬСЯ по всей Сети и выборочно, прицельно убивать циф-росочетания конкретной точки!!! Следом ведь напрашивался вопрос: какими же могучими должны быть создатели этой заразы, программаторы апокалипсиса?!

Но люди старались этим вопросом не задаваться, даже мысленно. Потому что из него логически вытекал вопрос вопросов: если исторический процесс, как и все во Вселенной, движется по кругу, то ЧЬЕГО же возвращения вскорости можно дождаться?!!

Ведь всеобщее мнение назначило виновниками вселенской напасти, конечно же, земов и земляшек. Духовных наследников той расы, что некогда сформировала самую победоносную в. известной истории армаду и присвоила ей имя маленького золотистого светила, пригревшего под боком крошечную голубоватую планетку…

Об этом не говорили вслух и старательно не думали спейс-ковбои, но в экипаже “Полумесяца” было немало эрсеров, и космические пастухи взбеленились. Вольные торговцы столкнулись с ними на следующей остановке, где очутились, сломав намеченную траекторию и проколовшись в направлении космостанции “Москва 5679”. Громадное стадо ръцеков, сопровождаемое юркими скутерками загонщиков, роилось в ближнем к станции пространстве здешней системы, кормясь лучистой энергией щедрого солнца Русь. Километровые пленочные крылья этих вакуумных “бабочек”, аккумулируя свет, переливались всеми мыслимыми оттенками видимых спектров. Зрелище донельзя захватывающее, но пролетариям грузоперевозок любоваться, как всегда, недосуг. Им — лететь дальше, и дальше, и дальше…

Получилась, однако, драматическая пауза, порожденная другой паузой, томительной. Ковбои торчали в станционной вакуумтории вынужденно, мягко говоря. Рефрижератор закупщиков не явился (из системы Чу!) забирать стадо; гнать медлительных животин обратно к астероидным лежбищам — значило потерять несколько месяцев. Путь сюда (чуть ли не на “черепашей” второй космической!) продлился добрые полгода. Проще уж подождать покупателей либо найти новых. Вот пастушеский отряд и томился… почти два месяца. С момента, когда ковбои добрались к “Москве” и обескураженно узнали, что сообщение с Видаткарронским портом прервалось; в январе еще, вскоре после того, как они погнали к станции медлительное стадо живых фабрик фотосинтезных энергонакопителей.

Загонщики, в основном кохадианцы, самидяне и разномастные фаринадоры, все как на подбор условно мужского пола, кое-как купировали томление; они посменно надирались дешевыми транквилизаторами и алкалоидами в станционных барах, цеплялись к транзитным пассажиркам и задирали транзитных пассажиров. Чистопородные эрсеры эту точку выхода практически не посещали, и появление в магистральном туннеле целой толпы земов и земляшек сыграло роль случайной искры, угодившей в емкость с ракетным топливом. Виновники всех несчастий куда-то топали как ни в чем не бывало, вид имея весьма уверенный.

Семерка матросов с “Полумесяца” по приказанию своей капитанши направлялась за хурвал-ксиманту, местным деликатесным продуктом — разнообразить меню экипажа… Накопленное ковбоями раздражение, переполнившее их до отказа, вспыхнуло мгновенно и ревущим огнепадом полилось на люто ненавистных тварей.

И быть бы большущей беде, не окажись в этот момент поблизости бритоголовая спутница крученого СуперСтарСа.

Эта полукровка во время стоянок тоже не отсиживалась в “каюте”, покидала борт. Шастала она по каким-то своим, независимым делам — ведь уходила обычно после того, как черный отваливал. Несколько раз члены экипажа “Полумесяца” мельком замечали ее в припортовых кварталах и секторах. Любопытно, что в основном она сидела где-нибудь в укромном уголочке, свернутая в клубочек, как кошка, уткнувшись мордочкой в собственные остренькие коленки.

А второй навигатор невольно стал участником малопонятной стычки. Он наткнулся на нее в рекреационной зоне базы “Николаев 0276”, она лежала навзничь в чахлых кустах космического шиповника, и парень окликнул ее. Дескать, у тебя все в порядке? Однако нарвался на неузнающий, мутный, будто у конченой наркоманки, взгляд. Люди с такими глазами зрят какие угодно миры, но только не реальный. Пассажирка пробормотала что-то, общий смысл свелся к тому, чтобы ей не мешали, мол, что для них же старается, чуть ли не из штанов выпадая… Штурман и оставил девушку, витающую в далеких далеках, валяться по своим делам дальше. Дальнобойщики не те люди, что будут навязываться… А третий инженер поделился информацией, почерпнутой из обрывка разговора, что кончиками усиков он подслушал однажды. Большой-черный спросил что-то, а она ответила, что не отрицает своих слов, что Армия Солнца всегда есть, но вот что это именно армия стирает миры — такого вовсе не утверждала. Здоровяк поинтересовался, а что же она делает в таком случае? Бритоголовая отрезала категорично: ты, дескать, еще не готов знать всю правду, Ваня. Всему свое время… Бред полный, в общем. Ну кто из ныне живущих в здравом уме и памяти станет заявлять, что заявление о реальности существования АрмиСол может высказываться в сегодняшнем, а не прошедшем времени?!

Да уж, странностей у девушки хватало, но семеро эрсе-ров с “Полумесяца” именно ей обязаны были спасением жизней. Когда осатаневшие ковбои напали, на них, именно она случилась поблизости. Ей, правда, понадобилось некоторое время, чтобы выйти из транса, в котором она пребывала, забившись в очередной укромный уголок. Побои уже успели превратиться в забивание и вот-вот должны были разрастись до бития смертным боем. Видя такое дело, девчонка не стала вмешиваться в заведомо безнадежное предприятие по спасению соплеменников, а куда-то исчезла с быстротой лучевого импульса. Обратно явилась чуть медленнее, однако в компании… пернатой зверюги с пилообразным клювом, похожей на помесь земного стервятника и новошанхайской сарбатры, но раз в пять крупнее. По “Москве” потом циркулировали слухи, что эта несусветная тварь внезапно возникла в одной из галерей бизнес-модуля, будто кто-то из прохожих обернулся крылатой животиной и полетел за маленькой земляшкой.

Ковбои не ожидали ТАКОГО. Крылатые, с которыми они привыкли иметь дела, нравом обладали безобидным, как у бабочек. Которыми, по сути, ръцеки и являлись, только порхали они не в лугах и садах, а в межпланетном вакууме.

Финальный акт побоища был скоротечен, кардинален, свиреп и для пастухов абсолютно бесславен. Пернатая зверюга и бритоголовая земляшка на пару разметали иных, словно взрослые дядька и тетка ораву расшалившихся ребятишек, и размазали по стенам туннеля. Без единого выстрела — конечностями, крыльями, клювом. Исключительно “врукопашную”, используя лишь собственные, данные природой тела. После этого спасители подхватили семерых полуживых “ме-динцев” и вместе с ними растворились в зеленоватом полумраке бокового ответвления. Через минуту выяснилось, что четверо могут передвигаться самостоятельно, и двухметровая птичка тут же избавила эрсеров от своей милой компании…

Здорово выручила дальнобойщиков девушка, имя которой — Ира с ударением на последний звук — теперь было преотлично известно экипажу грузовика. Еще одной пассажиркой на борту меньше стало. Только вот на живейшие Расспросы, где она раздобыла такую улетную зверюгу и куда та делась, спасительница не отреагировала. Ну и ладно. Дальнобойщики бороздят пространство, общее для всех людей, а не лезут в прайвит-спейсы. К тому же они умеют быть благодарными.

Даже специально освободили от груза отсек побольше объемом, но Иван и Ира отказались покидать облюбованную кладовку.

…А потом “Полумесяц” прибыл в порт мира Сенгерас, он же планета Суринам I, и здесь произошло то, что произошло.

Ххлимудззоны с виду были вылитыми эрсерами. Особенно индивиды среднего пола, Единящие-полярные-начала. Их частенько и принимали за мужеподобных земляшек (обычно сзади и в профиль) либо женоподобных земов (чаще всего спереди), хотя уроженцы миров скопления Мудзз любого из пяти полов а) ни в малейшей степени не являлись млекопитающими, б) мыслили отнюдь не головой и в) ничуть не походили на гонимую, притесняемую расу. Тем не менее эти мобильные организмы растительного происхождения, прихотью матери-природы сотворенные чуть ли не копиями землян с виду, даже умудрялись извлекать немалую выгоду из этой компрометирующей схожести. Не будь они ххлимудззо-нами! Эта раса межгалактических продюсеров, бизнесменов, менял, банкиров и промышленников извлекала прибыль всегда, везде, изо всего. Вероятно, это обуславливалось их менталитетом; растениям положено распространять корни и сосать все соки из окружающей среды.

Встретить “мединцев” в орбитальном порту Суринама I должно было среднеполое; оно ждало в шлюзовом “предбаннике” офиса причальной стенки номер двенадцать. Тонкое узкобедрое существо с личиком земляшки-гимназистки старшего класса, почти безгрудое, с поджарыми ягодицами спортсмена-легкоатлета и коротко стриженной шевелюрой-кроной неожиданно жарко-оранжевого цвета. Оно сказало: “Пока вы болтались по колеям, цены выросли. Я не хочу ставить двигатель по старой цене. Я вообще не буду ставить двигатель. Он уже продан и поставлен”, сжало кулачки расставленных ветвей-рук, затем оттопырило мизинчики и указательные, по древнему обычаю торгашей-перекупщиков давая понять, что базар кончен. И что любые возражения типа “Мы же договаривались!” и даже отчаянное “Где же нам теперь взять такой же устаревший колун?!” приниматься во внимание не будут.

Капитанша, и сама баба не промах, все же несколько оторопела. Что-то совсем нехорошее творится с некоторых пор в Сети Миров, если людей, с которыми ДОГОВАРИВАЛИСЬ, даже не подождали, чтобы дать им шанс, предоставить возможность проучаствовать в торгах наравне с новыми клиентами… Даже ххлимудззоны раньше ТАК пофигистически не поступали.

Новый АА-таран (старый, конечно, но с менее выработанным ресурсом) имперского производства грузовозу был ох как нужен! Один из маршевых “колунов” вот-вот мог накрыться, а кто же в здравом уме-то прокалывается с единственным движком?..

Ххлимудззон, этот куст ходячий, убрался восвояси, оставив торнадянку и первого инженера торчать посреди офиса. Решение требовалось принимать не сходя с места. Или — или. Платить разорительную неустойку и застрять в сури-намской вакуумтории невесть на сколько. Либо сорвать куш и встать на прикол. Средств теперь хватало на капитальный ремонт — не торопясь, смакуя, несколько недель делать из дряхлого грузовика лялечку.

Предстояло нырять в колею, что вела на Скаггар II; требовалось доставить ВСЕРЬЕЗ дорогостоящую партию обогащенной биоруды для клон-синтезаторов по очередному контракту, раздобытому Иваном… (Владелица подсчитала, что на комиссионные, в сумме причитающиеся бывшему пассажиру, которого боги послали ей на космодроме океанического Яббера, можно купить звездолет прогулочного класса. Четырехместную яхту, например. Или неплохую недвижимость в городах любого мира категории “В”. Денег вполне хватило бы на очень хорошее жилье с обширным куском земли в мире категории “С”, но в мирах “А”-категорийного уровня цивилизованности их хватило бы разве что на небольшую десятикомнатную квартирку где-нибудь на окраине. Впрочем, кому что нравится. Кому-то милее однокомнатная конура с единственным санузлом в коллективном кампусе — только бы он располагался в столице планеты уровня “А”! — чем ранчо с полпланеты величиной в мире уровня “D”… Подобно всем пожизненным астронавтам, торнадянка была одержима идеей обзаведения постоянным, торчащим на месте планетарным домом; как и у всех звездных скитальцев, дальше стадии мысленных рассуждений на тему — идея не развивалась. Если бы капитанша хотела, то уже давно прикупила бы приличный коттедж; пускай не в столице, но в провинциальном городке мира высшей категории. Ее сбережений вполне хватало. Но как и у всех космических бродяг, ее настоящий ДОМ никогда не торчал на месте — иначе не был бы звездолетом… Случайные люди если и попадают на межзвездные дороги, то надолго здесь не задерживаются.)

Х'Ырг-Пуу и ее главный спец по “железу” возвращались на борт с твердым решением следовать древней как Сеть формуле: пан или пропал. Инженер опасался ОЧЕНЬ, но дал согласие на один прокол. Пожилой эрсер-бимаррец Янк Фокрр по дороге домой сокрушался в таком духе, что если мог влезть в двигатель, дескать, и напрямую проконтролировать процесс удара, то влез бы не колеблясь… Капитанша и чиф едва тащились, оттягивая самое неприятное из всего, чему должно случиться прежде чем прозвучит команда “СТАРТ!”. Перед рискованным прыжком предстояло выполнить обязательную процедуру: предложить всем, кто не желает подвергнуться риску навсегда выпасть из Сети, досрочно разорвать— контракты и покинуть борт. Случалось, что экипажи в аналогичных ситуациях теряли до половины состава; бывало, до двух третей, и дальнейший полет становился просто невозможен. “Проверкой на вшивость” почему-то звался этот мрачный ритуал. Почему, никто не знал. Этимология названия терялась в глубине тысячелетий.

Набившая оскомину изнурительная тягомотина рейсов, будничная рутина проколов и разгрузок-выгрузок В ТАКИЕ МГНОВЕНИЯ становились для астронавтов не просто крайне утомительными, а просто-напросто невыносимыми. Делишь с человеком стол, каюту, сокровенное ему, бывает, под настроение высказываешь, а потом он берет да и бросает тебя на произвол судьбы… Но разве можно упрекнуть человека в том, что он не желает лишать себя жизни самым страшным способом из всех, что существуют на свете? Те редкие счастливчики, которым пофартило возвратиться, дрожа от неизбывного ужаса, описывали ЭТО так: хаотически мечешься впотьмах, наугад вслепую, среди равнодушно мерцающих незнакомых рисунков звезд, в отчаянной надежде, что очередной прокол выведет домой, в пределы звездных узоров, занесенных в Библиотеку Координат… молишься своим и чужим богам, не веровав доселе, начинаешь верить, потом вновь разувериваешься в божественном присутствии… не можешь спать, есть, ЖИТЬ не хочешь, только бы ВЕРНУТЬСЯ, только бы обратно в Сеть, только бы…

Те, кто уже никогда не вернется, могли бы добавить: затем иссякает ресурс. Затем пища, воздух, питье. Затем люди перестают быть людьми. Затем…

Иногда галактические гравитационные течения возвращают в Сеть Миров останки некоторых кораблей, потерявшихся десятки, сотни, тысячи циклов назад. В тех, что десятки, обнаруживаются ТАКИЕ следы отчаяния… Исследовать те, что тысячи, еще страшнее — из-за возникающего ощущения полной беспомощности.

Замороженные вселенским холодом, сохраненные Пустотой тонкостенные гробы, в которых время остановилось, чтобы дождаться и вручить потомкам главное наследие предков.

ИСТИНУ в жестяной консервной банке.

Сколько бы человек ни шнырял туда-сюда по Вселенной, сколько бы ни успел наворотить в космосе сооружений, он навсегда останется здесь лишь прохожим, случайным путником.

Живут в Ночных Небесах — Звезды. Они ГОРЯТ долго и ярко. Жизнь ведь процесс горения, от поджига до угасания.

Люди — только Странники в Ночи.

Бледные вспышки огня. Тусклые искорки, живущие мгновение.

С которыми на лету от звезды к звезде что угодно может приключиться…

Экипаж преподнес сюрприз. Ни один человек НЕ пожелал разрывать контракт. Включая Иру и Ивана.

Рыжеволосая беременная пассажирка, которую владелица и старпом специально посетили в импровизированной каюте, также согласилась; хотя ей популярно, на вполне доступном безнадежным напланетникам языке образно описали, КУДА она может влететь, если все “колуны” накроются… И тут рыженькая девчонка, пластом лежащая на койке, изнемогшая заметно даже с виду, поинтересовалась вдруг тем, что нужно будет сделать, если двигатель накроется прямо в проколе? Или если в старом железе расстроится наводка и корабль выбросит в незарегистрированной точке?.. Ей ответили, что, дескать, ТОГДА уж точно ничего делать не придется, поздно будет потому что. Надо сделать все, чтобы ни первого ни второго не произошло. Присутствовавшие при беседе новоявленные члены экипажа в унисон хмыкнули, будто сговорившись. Лде мп Шг, старпом-кастеранин, покосился на них, вывернув глазной стебелек к бритоголовой и черному…

Рыжие пряди зашевелились, словно их взъерошил атмосферный поток, взявшийся невесть откуда; не из вентиляционной же решетки подул, мощный такой?.. Девушка тихонько пообещала, что постарается изо всех сил. Что на Файгиане ее ждут не дождутся, и она долетит непременно, что обязана… Дальнобойщикам показалось, что они ослышались. КТО может ждать земляшку на второй планете звезды Скаг-гар?! Коренные обитатели этого мира, самоназывающегося Файгианом, привечают эрсеров так же “радостно”, как ши-арейцы или шовитты… Пассажирка пролепетала, что она такая же земляшка, дескать, как и ххлимудззоны, и что родилась в Марув Иане. Но вернуться туда не может, там она умрет, мод, а ей теперь надо выжить обязательно, потому что она уже не только за себя одну живет, ведь пока жив хоть один человек, который помнит об ушедшем, до тех пор и он — живой, а сын его, дескать, его, а не Маркграфа, она точно знает, и значит, появится второй человек, а быть может, и третий, если удастся разыскать маму его… И в этот миг худенькое скуластенькое личико стало фантастически прекрасным! Такое обалдело-счастливое выражение бывает только у женщин, перед мысленным взором которых появляется Единственный и Неповторимый, Ее Мужчина. Лицо озарилось светом, идущим от волшебного огня, что загорается от неосязаемой, но самой лучистой энергии в космосе. Земляне когда-то дали ей слово. Неземляне позаимствовали его, и ничего иного не придумали до сих пор. Слово это ЛЮБОВЬ…

Космические бродяги со старого грузовика мединской приписки и имперской постройки стояли у истока зарождения еще одной суперлегенды космических дорог. Повести о том, как ЖИВАЯ женщина, наделенная природной восприимчивостью к волновым излучениям наноспектра, напрямую внедрилась в колун и удержала воспоминания о целеуказате-лях курса, когда звездолет выбросило (все-таки!) из Сети в никуда, и держала их всю вечность длительностью в три часа, что понадобились экипажу для аврального ремонта накрывшегося внемерного тарана, и по памяти безошибочно вывела корабль к финишной точке после того, как он стартовал из ниоткуда, и оставил внесетевую бесконечность за кормой.

Только вот ПОТОМ никто никогда не поверит, что ЭТО совершила слабосильная, замученная “космической болезнью”, несовершеннолетняя девчонка, к тому же беременная. Образ героини претерпит разительную трансформацию, и юная превратится в могучую, прекрасную, совершенных форм, идеальную супервумен — сотен биовидов на выбор, в зависимости от расовой принадлежности самих рассказчиков. Однако в фабуле легенды останется неизменным то, что она совершила это во имя ЛЮБВИ, чтобы было кому помнить ее погибшего жениха…

Ее звали Яллана. Это имя не сохранится в дальнейших пересказах, но стоявшие у истока не забудут его никогда.

Еще ПЕРЕД тем как юная героиня в порту Файгиана покинула борт навсегда, на “Зеленом Полумесяце 088” не осталось ни единого пассажира и пассажирки.

Только ЭКИПАЖ.

Ее никто не провожал с орбиты на поверхность — по ее же просьбе. Дальнобойщики ОГО КАК хотели, но навязываться не в их правилах. Яллана распростилась с ИрОй и Иваном на перроне причального модуля орбитальных шат-тлов, и торнадянка, единственная допущенная свидетельница сцены прощания, поведала жаждущей подробностей команде, что Иван удовлетворенно констатировал, что вот и добрались, куда обещались, и спросил девушку, окончательно ли ее решение НЕ присоединяться к ним? Та в ответ no-интересовалась, с каких это пор беременные служат в действующей армии, и заверила, что простила их, не держит зла, но отныне пути их расходятся. Она знает, куда ей идти и где ей место, и только туда она пойдет. НА ВСЕ БОЖЬЯ ВОЛЯ… Тогда большой черный человек уважил ее выбор и сделал Яллане прощальный подарок, передав банковский чип с многозначной суммой, сопровожденный комментарием, что, мол, для тебя зарабатывал, нам с Маленькой деньги ни к чему, мы и без них богатые. А вы с ним теперь как бы В ДОЛЕ с нами, навсегда, мы и тебя, и его помнить будем…

Бритоголовая молчала, но по скуластому лицу ее блуждала загадочная полуулыбка ориентального божества.

Уже когда за ушедшей по своему пути Ялланой сомкнулись лепестки диафрагмальной мембраны люка, Иван пробормотал что-то себе под приплюснутый нос. Капитанша расслышала, но не уверена, что правильно поняла смысл. Ох уж эти эрсеры, вечно философствующие, жить не могущие без цитирования наследия пращуров, бывает, так мудрено изъясняются…

ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ, ЧТО МЕНЯ ЖДЕТ, ЗАЧЕМ БЫ Я ОТПРАВЛЯЛСЯ В ПУТЬ?

Или что-то вроде этого.

…А потом курс “Зеленого Полумесяца 088” разошелся с курсом боевой спарки Иван—Ира. Звездолет пришел в порт мира Торнадо.

Позади были десятки миров. Недели труда, труда и еще раз труда. Тяжкого и порой неблагодарного, но абсолютно незаменимого. Пришла пора передохнуть.

Закончился обычный рейс. Но отпуск не продлится долго. Придет час, и шкипер добудет новый груз, и снова прозвучит древняя как мир команда “Старт!”… Впереди, возможно, подстерегает самая ужасная из смертей, ледяные объятия консервирующей Ночи, но разве искорки света хоть разок отважились бы дерзнуть перелететь от звезды к звезде, если бы не сумели преодолеть этот страх?..

Рейсы не прекратятся, пока грузовик еще летает на честном слове и хотя бы на одном колуне. На самом деле космические коммуникации все еще существуют во многом благодаря таким вот чернорабочим космоса. Они были, есть и будут — работяги, которые заводят свои грузовики и выезжают на трассы, чтобы выполнить черную и грязную, но жизненно необходимую для сохранения СВЯЗЕЙ работу.

Рутинную, но необходимую для жизни миров, как организму необходим ток крови.

Случайные люди не остаются в космосе. На самом деле мало кто задумывается о мотивах, но если бы астронавты покопались в себе, то никуда бы не делись от правды. Сюда подымаются, чтобы повидать собственными глазами, ощутить собственной кожей, впитать собственными чувствами Вселенную — лицом к лицу. Сфокусировать в зрачки золото лучей Голдстар и вдохнуть ароматные порывы флорианского ветра, потрогать кончиками пальцев плотный бархатный воздух Мейнрифа и замереть…

Какими словами передать огромность звездной бездны, ее пульс, ее дыхание?.Это можно только попытаться сделать… Выхватывая по крупицам, сложить в некий индивидуальный для восприятия каждого человека пасьянс, когда восторги и первобытный трепет по капелькам, по частицам впитаются, войдут в каждую клеточку. Распространятся, внедрятся, вживутся… Именно ЭТО неосознанное желание ощутить вначале сопричастность к Космосу, а потом и стать его действительной активной частичкой и движет людьми на самом деле. Желание стать частью копошащейся, суетящейся, ползающей, летающей, ходящей массы разумных существ, хаотически либо упорядоченно разбросанных в виде разноцветных мазков на черном полотне Космоса, того племени, название которому Звездные Люди. Быть одним из тех, кто способен только здесь, в этом бесконечном просторе, почувствовать себя “в своей тарелке”. Тех, кто, однажды опьянившись причастностью, раз за разом падают в пьянящую бездну, зависают в невесомости падения с сумасшедшей скоростью, и чувствуют-чувствуют-чувствуют себя неотъемлемой составляющей этой бесконечности…

Не могут не падать. Не могут не зависать. Не могут не чувствовать…

А сколько невообразимых планет еще ждут своих первооткрывателей, первопроходцев и первоисследователей!!!

Достаточно вспомнить те, что буквально сотню циклов назад были неизвестны обитателям Сети Миров… Взять хотя бы Чинведду, четвертую по счету в системе Крэйзи Даймонд. Где еще человек увидит и испытает такое чудо, как эротические дожди? Их возбуждающие капли гладят, дразнят, делают образ спутницы или спутника во сто крат желаннее и вынуждают заняться любовью прямо там, где они вас застигли, заняться, отбросив стыд, мораль, все табу и комплексы. Именно этим и занимаются местные обитатели, когда идут дожди. И только во время них… А космические сафари на монстров, коими славится богатая на воплощение самых чудовищных фантазий система Харрибди в скоплении Лирохвоста… Апокадионис в скоплении Голого Минотавра ошарашит своими ненормальностями полупараллельных миров, зримо проступающих в мареве туманной атмосферы в виде темных и светлых копий всего живущего. Они будут синхронно наблюдателю существовать в полуметре, словно за неосязаемым, незримым стеклом исполинского аквариума, восхищая, сводя с ума невозможностью потрогать… Или же временные парадоксы Иннаурта в Ведьминой Пустоши; только здесь, в этой точке Время, чем-то заболевшее, вытворяет все что заблагорассудится. Здесь можно увидеть себя со стороны, гадая — прошлое это или будущее, пять минут назад или час вперед… На Грэвис же, гигантском спутнике еще более гигантской планеты Эйзи в галактике Крестоносца, каждый может насладиться пением поющих горных отрогов… А СанктаСанкторумВторой в системе лилового карлика Ли-илль системы Единорога 7867! Уж здесь-то диковин… Скрай-фы, например, — эти причудливо светящиеся прожилки плотного сиреневого неба. Их сполохи напоминают многослойный медленный салют, вариации на тему безумной пляски красного, желтого и фиолетового цветов. Но эти “атмосферные явления” на самом деле живые существа!.. И они не одни такие во Вселенной — не меньший восторг, чем скрайфы, вызывают брачные игрища скайвеллов в Мире Бутарх (Нью Джорджия IV). Эти аморфные существа в период совокупления, которое они проводят прямо над головами поселенцев, разительно похожи на облака. Они изменяют в процессе игр не только цвет, но и форму. Иногда получается такая фантасмагория, что все небо напоминает лоскутное разноцветное одеяло, из-под которого вот-вот начнут выползать самые сокровенные сновидения. И вряд ли даже самый невпечатлительный человек отведет взгляд от этой величественной оргии, зримо, нагляднее некуда, неоспоримо свидетельству-(ющей, что вселенская бесконечность таит бесконечное многообразие чудес и что, лишь став с неимоверными трудностями Звездным Человеком, можно в награду обрести таинство приобщения к ним…

Далеко не случайные в космосе люди, СуперСтарС и его верная подруга Ира, перед тем как отправиться ловить попутку до Виндхоукера (и что им в той степи понадобилось?!), в орбитальном астропорту мира Торнадо дали команде отвальную — по древнему обычаю. Прощание происТЕКЛО в баре “Волчья Натура”, где мединцы числились завсегдатаями, но когда бармены впали в ступор от заказа Ивана, команда чуть не растерзала их. Человек, СТОЛЬКО сделавший для корабля, друг девушек, сделавших не меньше, имеет, черт сотри, право подливать в виски земляничный сироп и полынную настойку!!!

С этой дискуссии о вкусах, плавно перетекшей в выяснение, уважают здесь или нет большого черного брата (ну и что, что он эрсер, эрсеры что, не лю-юди?! Не-ет?! Ах ты пупырчатая зеленая рожа… А получи промеж всех своих пяти буркал!!!), началась попойка, которая рисковала стать прототипом еще одной легенды: о том, как целая команда иных защищала честь эрсеров, да так эффективно, что разнесла вдребезги половину припортовых баров…

РАССЛАБИТЬСЯ межзвездные дальнобойщики позволяли себе только в короткие периоды промежутков между рейсами.

Но зато уж если они расслаблялись, то на ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД.

Точно так, как летали.

Тому, кто летает иначе, во Вселенной места нет.

Только ОТВАЖНЫХ уважают Звезды[3].

ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! Дабы избавить вас от совершенно не обязательного напряжения мысли, Автор считает необходимым объяснить, ЧТО вовсе НЕ НУЖНО пытаться скрупулезно ЗАПОМИНАТЬ и раскладывать “по полочкам” памяти (на случай дальнейшего использования) всяческие и весьма многочисленные имена и названия рас и существ Сети Миров. Так же как и звания, чины, отличительные знаки волонтеров Звездного Патруля; то же относится к географическим и астрографическим реалиям/терминам. Основные и наиболее часто употребляемые названия и без того непременно запомнятся по мере прочтения романа, редкоупотребляемые же “отсеются” за ненадобностью.

ГЛАВНОЕ: не забывать, что Иных великое множество, несколько тысяч биовидов, а не пара-другая десятков рас, посему возникшее ощущение их НЕМЕРЕННОСТИ должно быть постоянным и устойчивым; военизированное же крыло МКБ “слизало” свою достаточно сложную структуру/иерархию у многих древних армий, все термины “свалив в кучу” применительно к своим нуждам. Именно поэтому в тексте достаточно много разнообразных “неологизмов”, но смущаться их обилием совершенно нецелесообразно. ТАК ЖЕ КАК и задаваться вопросом: “А где, собственно, главные герои? Кто они?” Ответ на этот вопрос непременно отыщется, а до этого желательно уяснить, что ПОВЕСТВОВАТЕЛИ, глазами и другими органами чувств которых отслеживается путь героев, не обязательно малочисленны. Смотрят-то они в одном направлении, как выяснилось…

Вот за чем следить НЕ ПОМЕШАЛО бы внимательно, так это за хронологией происходящих событий (по UNT, универсальному сетевому времяисчислению).

ВОЛОНТЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ

ВРЕМЯ и ТОЧКА

03:15 внутреннего времени,

31 декабря (накануне окончания цикла), 23:39unt; астрономическая обсерватория локального филиала ISA, Независимой Академии Наук МКБ (Independent Scientific Academy); юрисдикция ICS; луна Ритац, естественный спутник планеты Ориркс (Цинди VII, не освоена); система Династия Цин, 1459psk от основного диска галактики “Машина Богов”

(координаты ЕЩЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ, не исчезнувшей точки: 9856464665689856333260644 — 7558390889779098434223458 — 4478971270987653/87678656500000223/

875443670008983)

До ближайшего пойнта Сети (водный мир Хала-ллалившь, Конфедерация Лабис-Фраск) почти пять тысяч светолет, что синонимично пяти тысячам стандартных годовых циклов полета на досветовых скоростях…

Звезда Цин Династи и ее планетарная система были единственной провинцией Республики Ланбаол, НЕ исчезнувшей в начале января. И что самое удивительное, стирающий вирус ее будто бы вообще стороной обошел; она осталась на обочине пути его “следования”. Не выпала из Сети Миров в течение годового цикла, миновавшего с январской локальной катастрофы.

Почти целого года, который понадобился ужасающе медлительному свету на преодоление пустыни межзвездного холода и мрака.

Визуальное наблюдение за событиями, произошедшими в системе Минди, стало возможным лишь спустя год. Династия Мин, пространственно расположенная ближе прочих трех исчезнувших звезд Большого Дракона, явила первую серию хроник. Со временем они позволят установить причину исчезновения, идентифицировать генезис произошедшего катаклизма… Что произошло в системах, расположенных гораздо дальше по понятиям многомерного космоса, можно будет узнать только через несколько годовых циклов.

Ни один корабль не появился ОТТУДА — с января месяца по универсальному сетевому времени. Само собой и ТУДА не прокололся ни единый корабль. Куда же лететь, если НЕКУДА?!!

Звезды со всеми планетами пропали из Библиотеки Координат; сгинули напрочь, будто их и не бывало никогда. Ни в одной информационной базе — планетарной, корабельной, персональной — их не осталось. Только дуга из четырех ярких огоньков, по-прежнему поблескивающих в ночном небе, напоминала: Большой Дракон все еще существует — в физическом и астрографическом смыслах. Она же не позволяла счесть галлюцинацией материализовавшийся кошмар космических коммуникаций: точки входа-выхода, до которых сквозь внемер совсем недавно было буквально “щупальцем подать”, без координат и поправок НЕДОСТУПНЫ.

Кто же согласится потратить жизнь, чтобы совершить один-единственный “досветовой” перелет?.. Тем более кто решится отправиться в космос с осознанием, что полет завершат в лучшем случае его отдаленнейшие потомки?

(Конечно, в данном конкретном случае можно было бы прицелиться “на глазок”. Благо именно эти четыре звезды, превосходно видимые невооруженным глазом, были вполне достижимы — одним проколом. Но люди слишком долго пользовались отлаженной и выверенной системой сетевых коммуникаций. Психологический барьер, тысячелетиями возводимый панической боязнью потеряться в неисследованном космосе, преодолеть куда как тяжелее, чем собственно межзвездное пространство! В здравом уме человек Сети Миров и помыслить не сумел бы, что СЛЕПОЙ прокол, полет в никуда, можно совершить по собственному желанию.

Конечно, какой-нибудь ненормальный пилот, в детстве недоигравший “в разведчиков”, мог бы объявиться. Если бы не главная преграда, разделившая миры. Что делать Иным по ту сторону?.. Теперь, после всего, что ТАМ произошло.)

Особенно отчетливо это понимали наблюдатели, вооруженные средствами, которые позволяли им видеть не только искорки света, но и детали происходившего ТАМ. Им очень повезло в том, что эти четыре исчезнувшие из Сети точки располагались совсем рядышком, по космическим масштабам. Не довелось ЖДАТЬ десятилетия и века, пока световые волны принесут картины исчезнувших миров…

До момента появления близ Минди III слепого “проколиста” (дряхлого курьерского рейдера, сработанного еще имперскими верфями) ничего с виду подозрительного в соседних системах не происходило. Обычная, ничем не примечательная жизнь. Хотя, конечно, от “картинок”, ползущих, со скоростью света, не приходится ждать не то что второй свежести… в таком незавидном положении даже о третьей лишь мечтать остается. Текущая запись жизнедеятельности наиболее отдаленной системы, Танди, вообще “протухшая” — чуть ли не двенадцатилетней давности. Младенцы, пришедшие в миры в “этот” момент, реально уже давным-давно выросли и превратились в подростков. Вполне бодрые в “этот” момент старики — реально уже почили в бозе. Три с половиной парсека все же…

Если, конечно, у тех детишек вообще имелась возможность вырасти; и у стариков — возможность упокоиться, а не погибнуть.

Свершившееся просто в головах не укладывалось: мизерные расстояния,-которые раньше привычно и беспроблемно преодолевались ВМИГ (ну что такое несколько парсеков для звездолетов, способных перемещаться из галактики в галактику!), теперь превратились в Далекие Далека! В ПРОПАСТИ, непреодолимые, как бурлящие лавовые разливы, и неминуемые, как смерть…

В случае, если бы и Цинди пропала, то в ближайшие тысячи циклов вообще бы никто из людей, остающихся в Сети Миров, так и не увидел, ЧТО же случилось. Не было бы даже шанса в ближайшее время узнать, какая непостижимая катастрофа стерла с лика Вселенной пять звезд, в чьих системах насчитывалось около полутора десятков освоенных планет и вдвое больше неосвоенных.

Малонаселенная, захолустная местность, всего лишь чуть более полутора сотен миллиардов существ населения, но не дикий свежеоткрытый фронтир все же!.. А туристы из других областей? Судя по количеству поступивших заявлений о пропаже родственников, отправившихся на каникулы и в отпуска на экзотические бреги Йеспы, в раскаленные подземелья Лиарки, на хлористые озера Рарашх и в роскошные боры Андервудс, не менее полумиллиарда человек домой не вернулись… И это удручающий подсчет только по ЭТИМ четырем системам.

А сколько исчезнувших миров по всей Сети набралось за год — страшно и подумать. Да, от общего количества лишь доля процента, однако и не единичные случаи. Уже. Давным-давно НЕ единичные. Хотя пока еще удается всеобщего ОСОЗНАНИЯ не допускать, предотвращать панику вселенских масштабов… но ведь рано или поздно любой секрет перестает быть таковым.

Настолько СТРАШНЫЙ секрет — скорее раньше, чем позже. Это даже странно (будто кто-то намеренно корректирует информацию), что сообщество человечеств Сети Миров еще не встало на дыбы. И не бросилось требовать ОТВЕТА; У тех, кого иные назначили крайними, считая повинными во всех вселенских грехах.

У эрсеров, выживших остатков человечества Земли.

МКБ, КОП и другие межзвездные структуры уже несколько месяцев валили мощнейшие потоки дезинформационного пластибетона в “плотину” сдерживания; но даже их высшие руководства искренне недоумевали, почему политика пресечения и умалчивания столь эффективна и все-таки имеет успех, вопреки свободе слова и беспрепятственному проникновению информации… Как бы там ни было, до сих пор власть предержащим удавалось представлять ЭТО как временные координатные сбои; снижать накал страстей, разжигаемых ширящимися СЛУХАМИ О возрождении “Армии Солнца”.

Количество всяческих спецагентов, что наводняли “уцелевшее” охвостье Большого Дракона, численностью достигало чуть ли не центурии полного состава. Причина, по которой в системе Династия Цин сосредоточилась критическая масса детективов и экспертов, была предельно ясна: впервые с начала повальной эпидемии мировых катастроф по-прежнему действующая точка выхода располагалась настолько близко от напрочь стертой. Так близко, что свет, несущий картины бытия исчезнувшего мира, добрался к ней меньше чем за год реального времени.

ГенШтаб Звездного Патруля пребывал в настороженном ожидании. Точно в таком же, как и предводители Легионов — Комитет Трибунов. Ожидание это было зеркальным отражением бессильной ярости, обуявшей Совет МКБ, и недоуменной растерянности, поразившей Докторат НАН. Элита ИКСов — административная, дипломатическая, военная и научная — понимала как никто, что впервые со времени своего основания Межгалактическая Коммуникационная Безопасность столкнулась с проблемой по-настоящему СЕРЬЕЗНОЙ. И оказалась совершенно беспомощной пред нею. До наиболее унизительной степени — мало того, что не могла определить, откуда исходит угроза, она даже не улавливала, в чем же заключается суть угрозы. Этого не понимал никто из руководителей и командиров, владеющих информацией в полном объеме.

Абсолютно НЕ.

Лихорадочные тотальные проверки ничего не обнаруживали. Если какая-то убийственная зараза и проникла в Сеть Миров извне (либо зародилась внутри) и скрывалась в ней, то схватить ее на горячем никак не удавалось. Ни к чему результативному не приводили и повсеместно активизированные поиски в андеграундной среде, рассаднике всяческих радикальных и преступных организаций. Всех, что были известны МКБ, конечно. Террористы, бунтари и бандиты всяческих мастей, ориентации и видов ничего содержательного сообщить не могли. Все те же набившие оскомину, с начала года известные сплетни о “грядущем пришествии мессии”, “выворачивании Вселенной наизнанку” и “конце света”. Также много и охотно судачили о Реваншистских Снах Эрсеров и Черной Эмкабэшнице; иксатые волонтеры, впрочем, уклончиво называли ее просто “фигурой в скафандре”…

Высокопоставленные ИКСы знали гораздо больше. Им было известно о союзе свастики и разнокалиберных звездочек, остаточных следах вируса, оставленных будто нарочно, в насмешку. (Виртуального в прямом смысле слова вируса; ведь о нем достоверно было известно только то, что он СЛЕДИТ, а был ли вирус на самом деле — однозначно утверждать не решался ни единый спецкомпьютерщик.) И непрошеным гостем командирских снов давно сделался загадочный древнеземной лозунг “Жизнь Дорога”, напыщенный и горделивый, однако совершенно к делу не относящийся; бессмысленный с точки зрения адмиралов, генералов и советников.

Им ничего ИНОГО не оставалось, как, объявив военное положение, постоянно держать Организацию в боевой готовности и ЖДАТЬ.

Не объяснив многочисленным человечествам Сети истинной причины.

Чем элита, “владеющая полной информацией”, и занималась весь цикл. При этом скрупулезно ведя вынужденный счет, пополняя скорбный список “гаснущих” звезд, стертых точек, исчезнувших миров.

К сожалению, вести счет приходилось в компании с достаточно большим количеством потенциальных утечек информации — из числа иксатых нижестоящих ступеней. Но не это было самой большой проблемой.

Проблемой Номер Раз к концу года сделались вопросы, которые задавали Совету МКБ перепуганные правительства и правители миров. Власть предержащие напланетники. Экономическое благосостояние Организации впрямую зависело от отношений с региональными властями, поэтому игнорировать эти панические запросы становилось все труднее.

Всего этого кошмара не было бы, распознай угрозу вовремя и придуши ее в зародыше ТЕ, кому положено. Кому следует. Для кого “держать и не пущать” — первейшая профессиональная обязанность. Те, кто могли отвести опасность изначально, когда о том, что исчезновение звездных координат не сбои, а ПРОЦЕСС, вообще знали считанные люди… Кое-кто из них уже поплатился за свой преступный непрофессионализм.

Некоторые из тех, кто уцелел и остался на своих высоких постах, сейчас находились на планетах и базах системы Цин-ди. Простые граждане уцелевшей провинции Ланбаол были бы в шоке, узнав, что в их захолустье нынче самая высокая во Вселенной концентрация членов Совета МКБ и функционеров Звездного Патруля с высшим уровнем допуска…

Крохотный лохматый юст-ашиец и полновесный номерной фирамачка (спарка агентов из когорты специальных расследований при Объединенном ГенШтабе Легионов Старс-Патрол) им обладали. Номинально они являлись майором и суперлейтенантом спецназа, инспекторами-следователями. На деле маленький “спецагент Уббистучч” и его большой напарник были не кто иные, как… Жик Даюн собственной персоной и его личный адъютант.

Звездный Патруль, военное крыло МКБ, в Совете Безопасности представляли четверо “черных шлемов”, дослужившихся до чина адмирал-маршала: начальник ГенШтаба (стратегического мозгового центра), глава объединенного Комитета Командиров легионов (выборный от трибунов), Первый Капитан (флагман звездолетчиков) и Генеральный Интендант (шеф “тыловых” подразделений).

Пятым Советником, представляющим военных, был тот, кому эти четверо (и весь Патруль) в условиях военного положения беспрекословно подчинялись. Его приказы не обсуждались, ибо он-то и являлся полновластным КОМАНДИРОМ Звездного Патруля. Чин его был единственным в своем роде и звался просто: генералиссимус.

Из пятерых нынешних Советников-патрульных лишь один был родом из галактики Юст-Аша. И этот юст-ашиец “изумрудные туманности”, знаки различия адмирал-маршала на парадном скафандре, никогда ъ жизни не носил. У единственного в своем роде Легиона “ЗероАй” — свои чины и свои знаки различия… “Нолеглазы” живут по отдельным законам и никому не подчиняются.

В ключевых местах системы Цинди, в число которых в первую очередь входила обсерватория на Ритац (единственная база паучников МКБ в этой провинции), расположились ЖДУЩИЕ иксатые с высшим уровнем допуска из разных крыльев МКБ. Они предпочли персонально пожаловать в эту глушь, чтобы без посредников получить информацию. Генералиссимус перехватил личину “Уббистучча” у одного из Советников, представлявших дипломатическое крыло. “Дипы” были недовольны, конечно, однако ничего не смогли противопоставить убойному аргументу: “Кому на линии фронта стоять, Патрулю или Дипкорпусу?! Кому разведданные в первую очередь необходимы?..”