«ШЕСТЁРКА»

— Бой, слушай сюда… А не смотаться ли нам на ярмарку? — говорит мне Бабуля, как только я возникаю в проёме входа её роскошной спальной берлоги.

Моя непосредственная начальница лично соорудила это уютное гнёздышко, по своему вкусу обустроив кают-компанию торгово-представительского модуля. ТПМ — бывший военный космобот, переоборудованный нами в центр управления автоматическими грузовыми модулями.

Надо ведь где-то обитать во время планетарных высадок. Не в ангаре же! Грузовики по сути — натуральные «трюмы с моторчиками». Антигравитационными…

— Глядишь, чего-нибудь дефицитного пр-рикупим! — добавляет Ба.

Вот так всегда. Стоит в её мохнатую башку взбрести какой-нибудь очередной гениальной идейке, и Бабуле неотложно требуюсь я. В качестве преданного и восхищённого поклонника-ценителя. И попробуй слово поперёк вставить!

Я как-то намекнул, так она, зар-раза, меня в Судовую Роль носом ткнула. В Роли же, ясный пень, записано светлым по тёмному: «Убойко С.Т., служебные функции — помощник суперкарго и т.д.»

С обязанностями субкарго — всё чётко и ясно, службу знаю назубок и тяну исправно. А в это самое «итэдэ» можно засунуть, при желании, всё что хочешь! Даже почёсывание лохматой зеленовато-рыжей спины.

За то, что ткнула, я тогда не обиделся, нет. Оскорбился на неё за то, что злорадно прокомментировала: «И к тому же, сынок, глянь-ка на номер, под которым ты значиссся в списке долевого участия в прибылях! Сколько, значит-ца, из пятидесяти пяти равных долей перепадает лично тебе?!»

Вот зачем, спрашивается, ниже пояса лупить-то?.. Будто я сам не знаю, что лично мне перепадает всего-навсего пять долей и значусссь я — шестым. Шестёрка, выходит. Ну и ладно, ну и пусть. При выдающихся деятелях и деятельницах завсегда секретари, референты, ученики состоять должны. Не то какой же это мастер, без подмастерья! Под командованием настоящих профессионалов отчего бы и не послужить…

Не лень же ей, старой ехидине, постигать смысл наших, человеческих, идиом! Вот ведь натура у бабки вредная! Впрочем, если б эта иномирянка не въедалась во всякие этакие нюансики и детальки бытия, с виду лишние, то наверняка сейчас торчала бы под гнилой корягой. В глубокой и безнадёжной заднице, на своей родной планете с эпическим названием «Бескрайний Лес».

Это точно. Оставалась бы дома, старея и неотвратимо покрываясь (это мы, человеки, седеем, а они — наоборот) чёрным волосом, развешивая тяжёлые оплеухи внучкам и правнучкам. Копошилась бы в лесной чащобе, тоскливо прислушиваясь к завыванию ветра в кронах деревьев, вольного ветра, зовущего в дорогу… Ветеранка, пережившая собственное поколение, неостановимо чернеющая красотка косолапая.

Не-е, я, вообще-то, Ррри люблю! Обожаю, можно сказать. И неустанно, с энтузиазмом черпаю бесценные примеры из сокровищницы её векового торгового опыта. А то, что на неё ворчу, бывает, так не со зла же. Это от восхищения. Спрашивается, что бы мы все, и я персонально, нынче без неё делали-то?! Ответ однозначный: лапы сосали, перебиваясь случайными фрахтами в ожидании нового экономического подъёма.

Как и она — без нас ничем путным не занималась бы… Хотя нет, старая проныр-pa своего не упустила бы, при любых раскладах. Даже на Бескрайнем Лесу под корягой.

Похоже, и сейчас не собирается. В долевом списке она третьей значится, огребает куда больше моего, аж восемь долей. Хотя, конечно, и мне грех жаловаться. Сейчас, в силу сложившихся обстоятельств, с моим стажем пребывания на корабле — я уже давненько вписан не десятым. Это «десятка», последний, получает всего лишь одну долю прибыли, которую мы по обычаю делим на пятьдесят пять равных частей.

Благовоспитанный, романтически настроенный юноша давно и бесповоротно почил. Зашит в корабельный флаг, шлюзован, отправлен в вечный полёт и канул в Пространство.

— На я-а-армарку? — задумчиво переспрашиваю.

— Шикар-рно отовар-римся, малыш! — взрыкивает Бабуля и, в высшей степени довольная сама собою, колотит лапищами по куче синтетической соломы, на которой разлеглась. Соломинки пулями летят во все стороны, пара-тройка — мне в физиономию, но я не обращаю внимания.

Девяносто девять из ста гениальных мыслей Бабули зовутся таковыми по праву. Бывает, конечно, и на старуху проруха. Но о её ошибках как-то вспоминать не хочется. У таланта столь огромного масштаба (и размера) и просчёты соответствуют габаритам.

В последний раз нам пришлось избавляться от груза шллихи, протухшей задолго до пункта назначения. Спешно, прямо в открытом космосе избавляться, и затем полгода с содроганием пытаться позабыть тот ЗАПАШОК. Груз был полный, мы тогда забили абсолютно все трюмы, аж под люки! До сих пор как вспомню, так и вздрогну… Дхорр сотри с лика Вселенной эту мерзкую ангерианскую рыбу! Пускай даже она и вкуснейшая до изумления.

Кто ж знал, что в ней какой-то хитромудрый эндемичный белок и потому она консервации не поддаётся. Разлагается даже при абсолютном нуле, будто на солнцепёке лежит! И по этой причине употреблять её следует исключительно свежевыловленной, чуть ли не прямо на берегу, покуда тот пресловутый аборигенный белок не соизволил превратиться в тлен и прах.

Хотели, дхорр сотри, фурору наделать, организовав появление на межзвёздном рынке нового натурального деликатеса с окраинной планетки, чтоб ему… То-то ангерианские рыбаки, поди радовались, набивая грузовые отсеки нашего корыта. Сговорились, гады, и запродали нам дневной улов всей планеты. Слупили втридорога и помахали щупальцами на дорожку: покедова, мол, кретины. Доброго базара!..

— Неужто на этом скалистом шарике устраиваются ярмарки? — спрашиваю Бабулю. По моим сведениям, никогда в местной истории ярмарок здесь не бывало. — Они что, друг дружке булыжники продают? А может, оригинальными, заковыристо изломанными каменюками обмениваются?

— Ты не понял, малыш, — щерится великолепно сохранившимися, а может, имплантированными (не признаётся!) дециметровыми клыками Ррри. Это у неё улыбка такая. Добродушная и весёлая. Кто не знает, в обморок хлопнется с перепугу. — С этой заблудившейся в простр-ранстве булыги мы вскорости отчаливаем. Я бы сказала, очень даже вскор-рости. Биг Босс уже подписал декларацию, едет обратно.

Ну вот, стоит мне малость отвлечься от текучки, и обязательно хоть парочка событий да произойдёт. А я-то думал, часов пятьдесят ещё грузиться будем. Пока-а-а местные бедолаги, погоняя своих убогих шестилапых одров, от одного взгляда на тощие хребты которых тоскливо на душе становится, свезут своих кирпидонов в космопорт… Точнее, у них тут — космодром. Не порт, одно название. Бывает, корабли по местному году не заглядывают к ним. Выработанная планета, что уж тут поделаешь.

Умные все уже отсюда разбежались кто куда, а эти, скальные патриоты долбаные… долбающие, точнее будет сказано, со своим скальным патриотизмом в паре, всё грызут и грызут каменный труп. Рыщут-ищут этот вонючий минерал, как там его… ага, шиприт, и ждут оказии. Вдруг завернёт кто по дороге да по доброте душевной заберёт в трюмы накопившиеся жалкие остатки былого великолепия. Зна-аем мы, что они там ищут на самом деле… Мифическую каменюку эту ищут, Сияющий Во Тьме Свет, или как её там прозвали?.. Две или три штуки здесь когда-то кто-то нашёл, чуть ли не полтыщи стандартизированных лет тому назад, и до сих пор покоя дуракам нету.

Оно конечно. Представляю ощущеньице! Ничего себе! Держишь ты на ладони единственное во Вселенной известное нам вещество, которое способно вытворить то, что оно вытворяет. И которое за сотни миновавших стандартолет ни единый из этих умников, шибко учёных, так и не сумел синтезировать в своей лаборатории… Стоит же этот камешек ни много ни мало, а… а сколько он, собственно, стоит? Неужто кто-то его оценить сумеет, пускай хоть и в триллионах?!!

— Слышь, Ба… Ты случайно не помнишь, во сколько оценили те два или три Света, которые нашлись на этой скале? — спрашиваю я. При этом кивая в ответ на её сообщение о Кэпе Йо, что уже едет обратно на борт, и откладывая на минутку вопрос «почему?» относительно причин досрочного старта.

— Оценили?! — Похоже, Ррри удивлена. Лапищи уронила, сама же, всей тушей своей мохнатой, приподнялась, глазки подслеповатые вылупив. — А разве можно… — она запинается, взрыкивает, вроде как вздохнула, и находит сравнение: — …адекватно оценить р-розовый лунный свет, падающий на головы юных влюблённых, впер-рвые встретившихся на бреге лесной речушки?

Ну насчёт розового лунного света она не присочинила. У неё на родине, в системе красного карлика Астай XIII, на планете Киру Тиан, по-нашему Бескрайний Лес то есть, и вправду луна розовым отсвечивает. Мы там побывали разок, ещё когда летали на предыдущем, втором по счёту «Пожирателе Пространства»… Стандартогода через полтора после моего появления на борту. В то время я ещё числился десятым в долевом списке по стажу пребывания. Тогда в команде ни Тити, ни Абдуром, ни тем более Ганом и Номи, можно сказать, и не пахло. Ещё были живы М'риак и Кагосима, ещё не свихнулась Оля. Тогда Пи Че ещё не скурвился и не успел продать команде конкурентов наши тактические намётки…

— Да неужто?! А разве не ты меня учила с первого дня пребывания на борту, что ВСЁ имеет свою цену? Разве не ты, миссионерка коммерцианства, среди меня агрессивно проповедовала, настойчиво стремясь обратить в истинную, по твоим понятиям, веру? — вполне резонно замечаю я.

— Значит, я совр-рала, — щерится моя непосредственная начальница, хитрющая, как сам дхорр, и бессовестная, как он же.

И начинает вставать, одновременно сцапывая свою неимоверную лентастую юбку и свой легендарный ремень с торбой-кошельком, кобурами, коммуникатором и «штуковиной». Пояс, отлично дополняющий образ старой космической волчи… то есть медведицы!

Зрелище — впечатляющее, учитывая весомые и размеристые габариты её тела: двестивосьмидесятикилограммового и на добрый десяток сантиметров более чем двухсполовинойметрового. Который уж год восхищённо любуюсь, а шоу до сих пор не приелось! Помнится, в самый первый раз, как увидал Её Косолапое Величество, хотел удрать куда подальше от корабля, на который меня заманил коварный китаёза Ли Фан Ху. Прочь, прочь с корыта, на котором водятся такие монстрины!.. Но моментально с ужасом понял — от такого чудища хрен удерёшь — и потянул из-за пазухи заветную плазменную гранату, намереваясь продать жизнь подороже…

— Совр-рала, сама того не подозр-ревая, — добавляет Бабуля.

Это она реабилитируется. Дескать, даже я, гениальнейшая-умнейшая-великолепнейшая-быстрейшая торговка, талантливейшая из дочерей Тиа Хатэ, увы, не способна просчитать все до единого варианты. Быть на это способной означает сравняться расчётливостью с Лесной Матерью, что купила-продала всё сущее и тем самым его породила.

Смертным же уподобляться до такой степени не дано.

Это да. Без содроганий и не вспомнишь о пресловутой «сотой» гениальной мысли. Той, что на поверку оборачивается ошибочным решением, провалом и просчётом.

— Ясно, — киваю я. — Значит, сей камешек бесценен? Конечно, я мог бы поспорить с тобой о стоимости организации условий, в которых розовый лунный свет упадёт именно на головы, оплатившие услуги. Реальной и вполне определимой стоимости. Да и напомнить мог бы, что в наречии твоей коммерциалистской расы эпитет «бесценный» — самое гнусное богохульство… Но — не буду. Я понял, что ты хотела сказать. Почему Кэп Йо уже подписал декларацию?

— Потому что пр-ростые скальные грызуны чего-то там не поделили со своими боссами, гр-рызунами покрупнее и потолще. С минуты на минуту вспыхнет самая что ни на есть антиправительственная революция. Кэп Йо решил, что нам, при всей радикально-прогрессивной ориентации наших воззр-рений и при всём нашем, поистине легендар-рном, широко известном в пределах освоенного Космоса, и наверное, даже за его пр-ределами, великодушном стремленьи вспомоществовать хвор-рым и хилым, а также споспешествовать сирым и обиженным… ты следишь за структурой предложения?.. Так вот, нам всё же не стоит переходить на стор-рону восставших народных масс, класть «Пожир-ратель» на алтарь р-революции и отправляться на её бар-ррикады. Он звякнул мне и сообщил, что р-размер возможной прибыли вряд ли окупит возможные потер-ри, а нам, вольным, как сам космос, торговцам экипажа «Пожирателя», известного всему Освоенному Космосу, кроме как на самих себя р-рассчитывать не на кого. Нам, рисковым торговцам, коих, пребывая в здр-равом уме, не застр-рахует ни единая во Вселенной компания… Именно потому мы и раздвигали неоднократно пр-ределы Освоения, что ни на кого не оглядывались. Однако нынче игра не стоит свеч, как говор-рят твои сор-родичи, человеки. Уловил расклад? Топаем в р-рубку.

Когда Ррри начинает выражаться офонаренно сложными периодами, это, безусловно, означает: она в ярости.

Когда Ррри особенно обильно взрыкивает, невольно выговар(Р-Р-Р!)ривая вместо нашего более мягкого звука «р» привычный ей рычащий кирутианский, — это однозначно свидетельствует: она в бешеной ярости.

Когда Ррри вспоминает во всеуслышание собственные редкие промахи, вывод не менее однозначен: она не просто в бешеной ярости, она в яР-Р-Р-Р-Рости!!!

Попробовал бы я ей намекнуть о той нашей провальной попытке доставить и продать партию таукитянского оружия повстанцам Омеги Альтаира-4! И о том, как я протестовал тогда и орал, и добивался экстренного всеобщего голосования. Бегал по кораблю и бесился, когда добился, но — проиграл, оставшись в абсолютном меньшинстве. Казнился и убивался, остро чуя подставу и пытаясь отговорить Бабулю, непогрешимую, казалось бы, в торговых делах…

Я знаю, именно после того жуткого рейса — более чем красноречиво доказавшего мою правоту и «наличие присутствия» у меня ДЕЛОВОЙ ХВАТКИ — Ба меня за настоящего торговца считает. Однако попробовал бы я ей глазки кольнуть напоминанием — сожр-рёт ведь и не подавится!

— Ясный пень, уловил, — отвечаю я.

Ррри уже поднялась с лежбища и стоит предо мной. Великолепная в своей грозной уродливости и прекрасная в этом своём устрашающем великолепии. Ходячая коммерцианская харизма. Живое воплощение двуединой, изнаночно-лицевой сути древнейшей из профессий.

Я давно понял: досужее враньё это, что первыми профессионалами были те, кто продавал собственные тела. На самом деле в этом способе купли-продажи заключался всего лишь один из вариантов товарно-денежных отношений. Спору нет, достаточно древний. Но самый очевидный и потому — простой и глупый. Умный себя не продаёт, умный продаст и купит всё и всех, что и кого угодно… КРОМЕ СЕБЯ. Спрашивается, а кто же будет прибыль от сделки подсчитывать?! И главное, вкладывать её в закупку очередного товара, продлевая извечный Процесс Торга?..

— …И говорю я этому мешку навоза, — продолжает повествовать о своих злоключениях Кэп Йо, вернувшийся на борт, — а не пошёл бы ты, скот мохнорылый… извини, Ррри… бурдюк субстанции, негодной даже на удобрения, куда подальше, а конкретно — на яйцеклад одного из ваших шестилапых «тараканов» негодных, не то что…

Иногда чувствуется, что наш Биг Босс (он же Кэп Йо) родился и воспитывался на ферме. Это когда капитану кто-нибудь соли на хвост насыплет. Или на другой фрагмент организма. Который не только у «тараканов» бывает… К слову, местные отнюдь не насекомые, они живородящие и млекопитающие. Хотя глядя на них — в жизнь не догадаешься. Что да, то да!

— Постой, Бранко. — Фан подымает руку, прерывая словоизвержения капитана, выведенного из себя. Биг Босс замолкает, воззрившись на нашего инженера. Капитана, вообще-то, нелегко из себя вывести, задеть за живое, но если уж кому-то удастся… у-у-у, не завидую я тому, той или тем.

Лично я бы поостерёгся раздражать человека, выросшего на планете с полуторной силой тяжести. При всего лишь ста девяноста трёх сантиметрах росту весу в нём почти два центнера; из них жирок — едва парочка процентов, зато остальное — твёрдые, как титан, кости и крепкие, как легосталь, мышцы. Этакий квадратненький коротышка-крепыш. Кулаки у него размером с голову по меньшей мере пятилетнего ребёнка. Даже я, с моим всего лишь «чуть выше среднего» ростом, на добрую четверть метра возвышаюсь над Кэпом Йо. Зато я на полцентнера легче и раз в пять мягче. Хотя качаюсь каждый день, и девушки в барах космопортов на десятках планет, щупая мои бицепсы, единодушно млели и закатывали глазёнки.

Да уж… Полтора «же» — это полтора «же». Да ещё не где-нибудь, а в водном мире. Я как-то попробовал окунуться в океан планеты с одним целым и четырьмя десятыми «же», так еле выплыл. Кажется, немного, всего на треть тяжелее «земной» нормы, однако — на своей шкуре испытать и врагу не пожелаешь. Почему-то вода, зар-раза, вместо того чтобы поддерживать тебя, всасывает, как вампирка кровищу!..

— Ты никого не примолотил? — спрашивает наш первый инженер. Невольно киваю, поддакивая и соглашаясь. Резонно. «Примолотил» — очень точный эпитет.

— Жаль, никого, — отрубает Кэп Йо.

Вопрос Ли Фан Ху останавливает его на полном скаку и сбивает пиковую нагрузку. Молодчага наш Фан! Умеет вставить нужное словцо в нужный момент. С кем другим этот фокус ни за что не удался бы. Обычно невозмутимому Кэпу Йо и этого хватило, чтобы «вернуться в себя».

— А надо бы, — гораздо тише добавляет он.

— Надо, — с ничего не выражающим лицом вторит капитану чиф. — Когда взлетим, можешь сбросить на них полный неотработанный контейнер с джи-восемь. Я выделю, не поскуплюсь.

— Джи-восемь — это сила! — произносит наш оружейник Уэллек-Рояллок-Гиэллак; чтобы каждый раз не ломать язык, мы зовём его просто Ург. — Выдели мне в арсенал контейнер-другой. Для полного комплекта, в коллекцию, мне только межзвёздного топлива не хватает.

Ург так шутит. У него в коллекции наверняка имеется пара-тройка штуковин и субстанций, способных дать фору не то что джи-восемь, но и джи-одиннадцать. (Новейший продукт, только-только поступил в продажу.)

В ходовой рубке торгового представительства собралась вся команда. Во плоти семеро. Плюс голос Ганнибала, воочию присутствовать физически не способного. Плюс голографические проекции Абдура и Номи, «оригиналы» которых сидят в центральной ходовой рубке нашего корабля, зависшего на стац-орбите в аккурат над нашими головами.

Где-то там, по коридорам, переходам и помещениям базовых модулей «Пожирателя», ещё шныряет Зигзаг. Но этого непоседливого м'ба крайне мало интересуют животрепещущие проблемы корабельной стратегии и тактики; основной сферой его интересов является розыск и утаскивание «чего-нибудь пожрать». Учитывая перманентность его перемещений, неудивительно. Для восполнения затрат энергии, ясный пень. В своё время мы долго не могли хотя бы поймать и рассмотреть, что оно такое, собственно, носится по коридорам и отсекам.

На борту мы его обнаружили после разгрузки и взлёта с планеты Ю-вай-ти-ти-восемьдесят девять-семьсот семьдесят шесть-триста семьдесят девять. В Пределах она более известна под названием К'ка, а также славится припортовыми притонами, в которых практикуется эротический массаж, наверняка самый потрясающий в освоенном космосе. Шустрый он типчик, наш м'ба, это да. Хорошо хоть не летает, крылья рудиментарные, а то бы звался не Зигзаг, а Хрендогонишь…

Заловив и идентифицировав, мы его сначала хотели Зайцем прозвать, воздав должное способу появления на корабле; но Тити предложила Зигзагом, и все единодушно сошлись во мнении, что змееобразное яйцекладущее существо Зайцем прозвать — как-то несуразно.

— Короче говоря, — резюмирует Кэп Йо, — не примолоченные мною надутые спесью говнюки швыряют разрешение на взлёт, как собаке кость, и я, поскуливая, хватаю её, виляю хвостом и возвращаюсь в будку. Потому что сознаю — чем быстрее будка взлетит, тем целее останется. Эй, Мол, сколько до старта?

— Я врубил тестирование, как только ты звякнул из башни. Девяносто… три процента уже проверено. Загрузочные жерла трюм-модулей задраены, тяга апробирована, сцепка в норме, остался непрозвоненным лишь модуль тэ пэ. Можешь коснуться сенсора спустя шесть минут двадцать ше… уже пять секунд.

Тих и безэмоционален, как всегда, шелестящий голос Мола. Нашего первого пилота и навигатора, добравшегося по лестнице стажа к ступени, что расположена между Кэпом Йо и третьей, Бабулиной. Он, единственный из нас, находится сейчас в своём кресле, на положенном по боевому расписанию месте (вариант «Три Э!» — Экстренная Эвакуация Экипажа!). И когда он объявляет с секундной точностью время, отделяющее ТПМ и грузовые трюмы от старта, до всех нас окончательно доходит, что мы вот-вот взлетим. Поднимемся ввысь всем посадочным «роем» сразу, не дожидаясь основного груза. Наплевать, что успели мы затариться едва ли парочкой пригоршней шиприта. И взлёт наш — самое что ни на есть банальное бегство. Какие-нибудь вояки-освояки выразились бы — «трусливое», а не «банальное», но мы подобными категориями не оперируем. Себе дороже!

Улепётываем во все лопатки, что да, то да. И прибылей опять не будет, а топливо, учитывая вселенский экономический спад, всё дорожает и дорожает… Ну что ж, правила для всех одинаковы. Кто-то когда-то обязательно должен «продешевить». И остаться в убытке. Без проигравших — откуда взяться выигравшим?

Такова Жизнь. Чтобы кто-то получил, кому-то придётся потерять. И наоборот. Хочешь выжить — старайся приобретать чаще, чем терять.

В Книге коммерцианистов я прочитал: прежде чем возникла проституция как вариант извлечения прибылей, возникла торговля как таковая. Одним из первых профи-торговцев был сутенёр (бандерша в женской вариации). Умный продаёт не себя. Умный организует проституцию.

Касательно второй древнейшей профессии, так называемой журналистики, то есть… продавать и покупать информацию двести тысяч лет тому назад, да хоть миллион, было не менее выгодно, чем сегодня. Только называлось это как-нибудь по-другому.

А самой первой торгующей сущностью, появившейся ещё до сутенёра/бандерши, — как цитирует Книгу Бабуля, и я с ней полностью согласен, — был тот, или та, или то, что вообще ВСЁ на свете создало.

Оно разделилось на две половины, на Бога и Дьявола, условно говоря, и затеяло бесконечный вселенский торг — само с собою, в сущности.

Надо сказать, это не характеризует Его с лучшей стороны. Умным не назовёшь того, кто проституирует, собой торгуя. (Тот факт, что себе же продаёт — вины не облегчает. )

Но спасибо хоть за то, что чёткие правила игры сотворило…

Как гласит Книга Тиа Хатэ: какой в жизни смысл, если нечего купить-продать? Какое в этой жизни удовольствие останется, если из неё убрать Торговлю, убить процесс «кто-кого переторгует», вытравить извечный дуализм Продавец-Покупатель? На кой ляд что-то вообще нужно, если у него нет Цены?.. (Хотя, похоже, всё-таки бывают исключения, вроде этого Сияющего Во Тьме Света? Впрочем, они лишь… вот-вот, подтверждают непреложность правила!)

Так гласит Книга Тиа Хатэ. Хорошую религию придумали кирутианцы. Можно по глупости (но тем, кто привык идти лёгкими путями, дорога одна — в «проститутки») долго и нудно раздумывать, соглашаться или не соглашаться с коммерцианистскими постулатами, безапелляционно твердящими, что древнейшая из профессий — торговая.

Однако без всяких «если бы да кабы» и «но» — пусть каждый, каждая, каждое оглянется вокруг. Оглянувшись, замыслится над философской подоплекой всего происходящего с нами. И положа руку на сердце, насос, мотор, на то, что там у кого есть, обескураженно признается: «Да ведь это, дхорр подери, истинная правда!».

Я себе в этом признался, когда попал в экипаж Вольных Торговцев.

«КАК НЕОФИТКА»

«Они меня за дурочку держат», — мрачно думала Номи, задавая последовательность действий стыковочным узлам. Узлы подхватывали и собирали в симметричную «гроздь» грузовые модули, возвратившиеся с поверхности скальной планеты. Серебристо отсвечивающий октаэдр ТП-модуля, не приближаясь и не удаляясь, «висел» поодаль. Словно контролируя сбор.

«Ну ладно, я вам сейчас покажу, где дхорр зимует!», — решила она, мысленно пригрозив старшим партнёр(ш)ам. Для полного сосредоточения опустила веки, отработанным напряжением мышц заблокировала уши, «слепила» крылья носа. Сосредоточившись, включилась в Зеро-Сеть напрямую.

То, что произошло в результате, превзошло самые смелые намерения. Трюмы, выписывая заковыристые пируэты, затанцевали, будто живые. Жонглируя громадными модулями словно цирковыми булавами, Номи соединяла их в обоймы и лихим тройным разворотом ювелирно вгоняла в положенные места.

«То-о-о-то же!», — удовлетворённо подумала она, сцепив замыкающую семёрку и увенчав труды конструкцией кормового боевого блока. Модуля громоздко-неуклюжего, но внушительного в своей угрожающей ощеренности. Теперь только вставь куда следует «кристалл» ТП, наведи и защёлкни силовые захваты, «огранив» его, — и смело рапортуй о нулевой предстартовой готовности!..

Однако ТП — не трюмы, этот сложный модуль совершенно автономен. Этакий «Пожиратель Пространства» в миниатюре (не по внешнему виду, но по возможностям). И без подтверждения пилотов, находящихся в его рубке — на Сеть никак не переадресуешь управление им.

…»Чоко, хакерина бес-стыжая! — громкий голос Кэпа Йо раздаётся прямо в мозгу у Номи, и она, поморщившись, снижает уровень восприятия. — Ты там что, обкурилась, негодная девчонка?! Мы уже давно сообразили, что тебя мясом не корми, «ковбойка» виртуальная, только дай изощрённо поиздеваться над несчастными компами!».

Капитан полагает, само собой, что голос его раздаётся в наушнике личного терминала Номи или гремит из акустических ретрансляторов…

— Нет, Биг Босс, я трезва подобно Янычару! — вслух отвечает капитану Номи. Пользуясь в разговоре, естественно, «позывными» прозвищами. По обычаю, заведённому на «Пожирателе Пространства» для эфирных переговоров.

Отвечает вслух, в микрофон. Ведь она до сих пор не решила, стоит ли обнародовать тот судьбоносный для неё факт, что при написании ФИО перед фамилией у Наоми Эвелины Джоан Джексон вообще-то должна ещё одна буковка значиться… Эта буква не проставлена между её тремя именами и фамилией, что внесены в Судовую Роль под девятым номером, дающим право на получение двух долей прибыли. И без этого символа это самое пресловутое ФИО полным считаться никак не может. Хотя вся команда и считает его самым что ни на есть исчерпывающим — ещё бы, аж четыре штуки!

Номи познакомилась в космопорту Кисуму-Сити с Кэпом Йо и подмахнула постоянный контракт, нанявшись на «ПП» взамен навечно списанной «на берег» Ольги. Которая добралась аж до пятой позиции в Роли и свихнулась (по рассказам нынешних компаньонов и компаньонок Номи) во время рейса на Пёрплвинд. В том рейсе экипажем был трагически потерян «Пожиратель-2». Номи сделалась вначале последней в списке, а затем, после предательства головоногого швидданина Пи Че, приподнялась до девятой позиции.

Ещё в самые первые часы пребывания на борту она неожиданно получила прозвище Чоко (Шоколадка). По ошибочным, не джеймсбрауновским понятиям человечьей части команды словечко это звучало уменьшительно и ласково.

Тогда девушка и не думала информировать новых товарищей и товарок о природе своего происхождения и о нюансах обстоятельств, вынудивших её удариться в бега. Беглянке Номи тогда, понятно же, требовалось одно — убраться с родной Кисуму-5, далеко не всех своих детей любящей. Она жаждала испариться вообще из звёздного скопления Джеймс Браун, и чем шустрее, тем лучше!..

Теперь-то Номи поняла, что следовало бы сознаться тотчас. А обнародовать факт, признаться сейчас — означало объявить во всеуслышание, что является лживой тварью… Что тварью, и без того ясно. Так ещё и лживой.

За тварь простят, не обессудят. И не таких видали, и не с такими из одной миски хлебали. Но ложь могут и НЕ простить. Этические нормы вольных торговцев неписаные, однако это не значит, что не обязательные к соблюдению. И они недвусмысленно гласят: кто своих, из экипажа, обманет, обжулит, обсчитает, тот — Конкурент; или, что в мириад раз хуже, Покупатель.

Со всеми вытекающими оргвыводами.

Иначе межзвёздные торговцы, самые идейные суперэгоисты всех времён и народов, вряд ли умудрились бы сплотиться хоть в один-единственный экипаж. Недаром их все прочие обитатели Освоенных Пределов недружелюбно зовут «гордунами».

Номи никогда не спрашивала, какова дальнейшая судьба предателя Пи Че. Потому что уяснила: словосочетание «судьба Пи Че» давно не имеет смысла. По крайней мере «в этой жизни», по выражению четвёртого в долевом списке — буддиста Ли Фан Ху по прозвищу Турбодрайв. Первого инженера, её нынешнего непосредственного босса.

Какая у трупов может быть судьба?..

Не просто же так, от нечего делать Фан, субкарго Сол и пятый в долевом списке старший оружейник Ург пропадали где-то за бортом, пока «Пожиратель» с усечённым экипажем целых пять рейсов сделал. Если хоть кто-то уйдёт безнаказанным, то степень соблазна подскочит гораздо выше, — гласят неписаные правила вольных торговцев, в разговорах постепенно изложенные и неофитке Номи.