— Про Жучку и внучку — это не анекдот, а сказка, — уточнил Федор Сироткин. — И они не бегали друг за другом, а, наоборот, друг за друга держались.

— Это современная версия, — пояснил Макар. — Вместо репки — микропленка, а вместо Жучки — ФБР.

— Эх, люблю современные сказки, — мечтательно вздохнул Федя. — Слышал про Красную Шапочку? «Бабушка, почему у тебя такие большие зубы?» «А это, милая; чтобы легче было завалить любого барбоса, который, в натуре, слов не понимает!»

— Круто! — захохотал Федя. — А я знаю другой вариант этого диалога. Красная Шапочка спрашивает:

«Бабушка, а почему у тебя такой большой хвост?» «Это не хвост», — сказал волк и покраснел.

— Ну, ты даешь! — восторженно хлопнул себя по коленям Сысоев. — Значит, покраснел, говоришь? Ну и ну!

— Ладно, хватит байки травить, — махнул рукой Сироткин. — Федералы-то уходят.

— Вот и славненько, — усмехнулся Макар. — Передай-ка по рации всем катерам: тихо двигаться следом с потушенными огнями.

Иван Самарин уверенно вел лодку в указанном Дагом направлении. Он уже заметил на воде подмигивающий с равномерными интервалами слабенький желтый огонек карманного фонарика.

«Слава богу, тамагочи у Раисы, — думал Череп. — Еще немного — и все закончится».

Что он сделает с воровкой и предательницей Раей, Иван пока не решил. По идее, за такие дела любой нормальный мужик замочил бы падлу на месте, но мочить Раечку Самарину почему-то не хотелось.

«Сучка она, конечно, та еще, этого не отнимешь, — размышлял боровский авторитет. — Но, с другой стороны, девчонка молодая, без царя в голове. Надо быть совсем вольтанутой, чтобы влюбиться в такого козла, как Келлер, да еще столько глупостей из-за него натворить. Ей-богу, лучшим наказанием для идиотки было бы заставить ее пожить пару месяцев с ее кумиром — вот тогда бы она по-другому запела. Все-таки удивительные существа женщины. Сколько им ни даешь, а все мало, все равно будут ныть, что у мужа подруги денег больше и член лучше стоит. Эх, бабы, бабы… И с вами тошно, и без вас хреново!»

Повернув рукоятку, Череп перевел двигатель на малые обороты. Свет фонарика становился все ярче, из темноты выступили смутные очертания полузатопленной лодки с двумя пассажирами.

Хотя Самарин интуитивно чувствовал, что Дагоберто не собирается его обманывать, прежде чем заглушить мотор, он на всякий случай вынул из кобуры пистолет. Лодка Черепа остановилась примерно в трех метрах от «Зодиака» Саваласа.

— А вот и я, — сообщил синяевский авторитет. Сердце Раечки стремительно забилось. Впервые в жизни мужчина ее мечты находился так близко от нее.

— Ирвин, ты жив? С тобой все в порядке? Лапина попыталась вскочить на ноги, но лодка качнулась, и девушка, потеряв равновесие, соскользнула в воду.

— Назад, — рявкнул Савалас и схватил Раю за волосы, предотвращая попытку вплавь добраться до ее кумира.

— Пусти меня! Я хочу к нему! Я должна его увидеть!

— Чертова психопатка! — скрипнул зубами Дагоберто. — Да успокойся же ты!

— Раиса, помолчи! — скомандовал Череп. — Нам надо потолковать.

— Убери свои лапы, грязная скотина, — бесновалась девушка, тщетно пытаясь вырваться из рук Дага. — Вы оба негодяи, жалкие трусы!

— Заткни ее, а? — взмолился Самарин. — Меня она не слушает.

— Меня, между прочим, тоже.

— Так сделай же что-нибудь!

— Подонки! Козлы! Ублюдки!

— Что сделать? Придушить или, может, в глаз дать? — на всякий случай уточнил Савалас. — Выбор за тобой. Только потом не обвиняй меня в том, что получил подпорченный товар.

— Товар? — возмутилась Раечка. — Это ты обо мне?

— Сначала в глаз, — решил Иван. — Не поможет — придушишь.

— Дело хозяйское.

Пожав плечами, Дагоберто решительно занес кулак.

— Все. Молчу, молчу, — капитулировала девушка. — Но все равно вы оба негодяи.

— Как будем производить обмен? — деловито спросил Иван.

— У тебя весла есть?

— Есть. Я на моторы особо не надеюсь.

— Ты возьмешь весла и пересядешь в мою лодку, а я переберусь в твою. Берег не так далеко, к утру доберешься.

— Согласен, — не стал спорить Череп, памятуя о том, что маяться с веслами ему придется недолго — его подберут колумбийцы. — Я только хотел уточнить одну деталь. Ты говорил, Раиса играла с тамагочи. Мне нужна эта игрушка.

— Да ради бога, — пожал плечами Даг. — Я, слава богу, этой японской херней не увлекаюсь.

— Раиса, тамагочи у тебя? — осведомился Иван.

Презрительно усмехнувшись, девушка не удостоила его ответа.

— Ну и сучка, — хмыкнул Савалас. — И что ты в ней только нашел?

— Ладно, — скрипнул зубами Череп. — Не хочешь по-хорошему, сделаем по-плохому. Не ответишь, где тамагочи — отрежу Ирвину нос.

— Не имеешь права, — возмутилась Рая. — Иначе ты не сможешь обменять его на меня. Саваласу не нужен подпорченный товар.

— Режь, — великодушно разрешил Дат. — Должен же и ты получить немного удовольствия.

— Может, я лучше ему яйца оттяпаю? — задумчиво произнес Самарин. — Так где тамагочи?

«А хрен его знает, где», — подумала Лапина, но вслух ничего не ответила.

Вышитую бисером театральную сумочку, в которой лежал тамагочи, она потеряла во время драки с Саваласом. Оставалась, конечно, слабая надежда, что сумочка где-то в лодке, но скорее всего она покоится на дне озера — после прокола одной из кормовых секций «Зодиак» накренился, и его заливала вода.

— Да что с тобой? — разозлился Даг. — Ответь же ему, наконец!

— Тамагочи на яхте, — сказала Раиса и мысленно поаплодировала самой себе.

За истекшие секунды ее извилины, изрядно поднапрягшись, выдали следующую логическую цепочку. Самарин спрятал тамагочи вместе с двумя миллионами долларов — это раз. По какой-то непонятной причине он беспокоился о тамагочи гораздо больше, чем об украденных миллионах и о самой Раечке — это два. Получив тамагочи, Иван немедленно обменяет Ирвина на нее, то есть ей не удастся не то что спасти Келлера, но даже и поговорить с ним — это три.

Из всего вышеперечисленного следовало, что, если Самарин будет считать, что тамагочи на яхте, он поедет туда вместе с Ирвином, а на яхте у Раи появится хоть какой-то шанс.

— Ты оставила тамагочи на яхте? Это точно? — спросил Череп.

— Да черт с ней, с этой игрушкой! — не выдержал Даг. — Купишь себе новую — и дело с концом. Давай меняться пленниками.

— Не могу, — покачал головой Иван. — Мне нужно именно это тамагочи. Понимаешь, это подарок очень близкого мне человека.

— Я пришлю тебе эту штуковину по почте, — сказал Дагоберто. — Обещаю.

— Нет, я должен забрать ее сейчас. Видишь ли, человек, который подарил мне тамагочи, умер. Это последняя память о нем.

— О господи! — вздохнул Савалас. — Вы, русские, всегда так сентиментальны?

— Да ладно, в чем проблема-то? Слетаем по-быстрому к тебе на яхту, я заберу игрушку и отчалю с девицей — вот и все. Бросай мне веревку, я возьму тебя на буксир.

— Хорошо. Только не вздумай чего-нибудь выкинуть, — предупредил Дагоберто.

— Да зачем мне? Я даже на яхту могу не подниматься. Принесешь мне тамагочи — и все.

— Ладно, — согласился Савалас. — Подгреби-ка чуть-чуть поближе. Я брошу тебе конец.

— Странно все это, — прокомментировал сидящий у монитора Франсиско Асаведа. — Лодка Черепа простояла около десяти минут уже в другом месте и снова двинулась по направлению от нас. Судя по тому, что Келлер и Самарин не разделились, обмен заложниками пока не произошел.

— Наверняка это Савалас мудрит, — заметил Бруно Байона. — Перестраховывается, мать его! Что будем делать? Опять двинемся за ними?

— Именно так, — кивнул Асаведа. — Огней ни в коем случае не зажигать.

Тщательно соблюдая дистанцию, за яхтой колумбийцев плавно двинулся катер агентов ФБР и небольшая эскадра братков Китайчика. Как и следовало ожидать, все корабли двигались с погашенными огнями.

— Давай сюда Келлера, — сказал Савалас.

— Сначала тамагочи, — покачал головой Иван. — Келлер пока побудет со мной.

— Ладно. Лезь наверх, — подтолкнул Лапину Дагоберто. — Покажешь мне, где игрушка.

— Ни за что, — упрямо заявила Рая. — Без Ирвина я на яхту не пойду, а без меня ты не найдешь тамагочи.

— Сам с ней договаривайся, — обратился Даг к Черепу. — Твоя подружка у меня уже в печенках сидит.

— А ведь ты с ней провел всего один день, — вздохнул боровский авторитет. — Сделай одолжение, дай ей в глаз, чтобы не кочевряжилась.

— Можете меня убить! — патетически изрекла Лапина. — Все равно без Ирвина я отсюда не двинусь.

— Ладно, — вздохнул Савалас. — Поднимемся все вместе. Раз наши интересы совпадают, нет смысла опасаться друг друга. Заодно пропустим по рюмочке коньяка.

— Вот это нам точно не помешает, — согласился Череп.

— Знаешь, у меня тут еще одна идейка возникла, — встрепенулся Даг. — Ты бы хотел, чтобы Раиса раз и навсегда излечилась от нездорового влечения к Ирвину Келлеру?

— Хотеть-то я хочу, только ничего не выйдет, — покачал головой Иван. — Я уже все средства перепробовал.

— Не выйдет, и не надейтесь! — презрительно усмехнулась Лапина. — Моя любовь — до гроба.

— Заткнись, — ощерился Самарин. — Смотри — накаркаешь.

— Хочешь, поспорим? — предложил Дагоберто. — Пять, максимум десять минут — и твоя подружка будет нервно вздрагивать от одного его имени.

— Десять минут? — недоверчиво повторил Череп. — Ты что, гипнотизер?

— Никакого гипноза. За нас все сделает сам Ирвин. Я лишь организую маленькое шоу под названием: «Любовь по-русски». Мы отдерем лейкопластырь от пасти ублюдка Келлера и оставим голубков наедине. Несколько минут его монолога раз и навсегда избавят твою кралю от иллюзий. Поверь мне. Я знаю этого урода как облупленного. Диссертацию по нему могу писать.

— Слушай, а ведь это мысль, — воодушевился Иван. — Не исключено, что это сработает.

— Ничего у вас не выйдет! — выкрикнула Раечка.

— Заткнись, — оборвал ее Савалас. — Твоего мнения никто не спрашивает.

— А как же жена Келлера? — спросил Череп. — Она ведь тоже на яхте?

Вспомнив об актрисе, Дагоберто самодовольно усмехнулся:

— Не сомневаюсь, что она получит удовольствие от спектакля. Кстати, у нас с Кейси любовь.

— Шутишь? — изумился Самарин. — Ты крутишь любовь с Кейси Ньеппер? Ну ты даешь, брат! Я видел ее в «Марсианских монстрах». Что за телка! Полный улет! Слушай, может, организуешь мне автограф? Кореша в Москве как увидят — в осадок выпадут.

— Будет тебе автограф, не сомневайся, — великодушно пообещал Дагоберто. — Ладно, давай поднимать наверх Келлера.

— Шеф! — Фабио Эстиарте, взволнованно размахивая биноклем ночного видения, ворвался в рубку. — Я их засек — Черепа и этого психованного копа. Обе лодки подошли к яхте Саваласа. Все четверо поднялись на борт.

— Четверо? — переспросил Пако Могила. — Ты хочешь сказать, что кто-то был в лодке вместе с Дагоберто?

— С ним была блондинка, а у девицы Черепа как раз светлые волосы. Думаю, это она.

— Интересно, почему они в таком случае не обменялись пленниками в море? — задумчиво произнес Асаведа.

— Опять какие-нибудь накладки, — пожал плечами Бруно Байона.

— Так что будем делать, босс? — поинтересовался Эстиарте.

— До поры до времени ждать и наблюдать, — решил Пако Могила. — Если Черепа не будет слишком долго, атакуем яхту Саваласа.

— Вот увидишь, в жизни она еще лучше, чем на экране, — отпирая дверь капитанской каюты, похвастался Дагоберто.

— Ну, наконец-то, — встав с кровати, Кейси грациозно потянулась. — Где ты был? Почему так долго?

— У «Зодиака» мотор сломался, — объяснил Савалас, целуя актрису. — Кейси, дорогая, у нас гости. Это Иван — жених Раи, большой поклонник твоего таланта.

— В самом деле? — расцвела от комплимента звезда. — Это замечательно. А где Ирвин? Вы уже обменялись пленниками?

— Пока нет, но Келлер здесь, на яхте, — ухмыльнулся Савалас. — У нас с Черепом возникла одна идея.

— С Черепом? — удивилась Ньеппер. — С каким еще Черепом?

— Это я, — сказал Самарин. — Кличка у меня такая.

— Череп, — задумчиво произнесла актриса. — Звучит солидно. Есть в этом слове что-то пиратское. Так что у вас там за идея?

— Сеанс келлеротерапии, — пояснил Даг. — Стопроцентное избавление от неразделенной любви — навсегда и с гарантией.

— А если поконкретнее?

— Ты ведь в курсе, что подружка Ивана мечтает выйти замуж за твоего благоверного — так?

— Так.

— Ты уже успела изучить характер своего мужа. Как, по-твоему, Ирвин отнесется к девушке, из-за которой его похитили и, возможно, убьют?

— Боюсь, у меня не хватит воображения, чтобы представить, какую истерику он закатит, — усмехнулась Кейси. — Я уверена лишь в одном — ни за что на свете я не хотела бы оказаться на месте Раи.

— Вот и я так подумал, — кивнул Савалас. — Мы решили запереть Раю и Келлера в каюте и послушать, как они будут разбираться между собой. Неплохо, да? Держу пари, что ничего подобного ни в одном телешоу не увидишь.

— Только не подпускайте Ирвина к Рае, — предупредила Кейси. — Убить ее он, может, и не убьет, но покалечит точно.

— Насчет этого не волнуйся. Мы уже приковали голубков наручниками на безопасном расстоянии друг от друга. Сейчас захватим на кухне коньяк, какую-нибудь закуску, и можно будет начинать представление. Как только мы будем готовы, Череп вытащит кляп изо рта Келлера — тут-то все и начнется.

— Ты сам это придумал? — восхищенно глядя на Дага, осведомилась Кейси.

— В общем-то, да, — скромно потупился тот.

— Ты гений, любовь моя, — восторженно взвизгнула актриса, обвивая руками шею бывшего полицейского. — У тебя случайно нет видеокамеры, чтобы запечатлеть эту сцену для потомства?

— Увы, — сокрушенно развел руками Савалас. — Вот с камерой мы пролетели. Я и представить не мог, что она нам понадобится.

— Ничего, — утешила его Кейси. — В любом случае это будет незабываемое зрелище. Ты не поверишь, но о чем-то подобном я мечтала всю свою сознательную жизнь.

Лазоревые очи Раечки Лапиной сияли безумным огнем фанатично-болезненной страсти. Она ждала этого момента девять лет — половину прожитой жизни. Ради Ирвина она поставила на карту все, рискуя свободой и даже головой. Она бросила вызов судьбе, она пошла ва-банк — и выиграла.

Рая уже получила вожделенный приз, хотя еще не могла прикоснуться к нему. Не важно, что это случится чуть позже. Пока им достаточно взглядов, вздохов, чувств… Все остальное — потом.

Герой ее грез, мужчина ее мечты, человек, предназначенный ей свыше, находится от Раи на расстоянии вытянутой руки. Ну, может, чуть дальше, но это тоже не важно, как не важно и то, что наручники, защелкнутые на их запястьях, не позволяют им броситься в объятия друг друга, а кляп мешает Ирвину произнести заветные слова любви.

Они вместе, и это главное. Остальное не имеет значения. Любовь побеждает все, даже смерть. Разве не об этом без устали твердят книги и кинофильмы? Их любовь не знает себе равной, поэтому они победят. Они не могут не победить.

Тысячи писем, отправленные Келлеру с неизменной пометкой «Из России — с любовью», не могли оставить его равнодушным. Наверняка он ждал этой встречи с таким же нетерпением, как и она, — это же очевидно! — недаром Ирвин не отрывает от нее глаз, горящих неистово-лихорадочным огнем.

Девушка ни на секунду не усомнилась в том, что взгляд этот отражает безудержную, всепоглощающую страсть. Мужчина, вознесшийся над миром, подчинивший своей гипнотической власти миллионы людей во всех странах и континентах, был готов пасть к ее ногам. Если бы только ему не мешал этот проклятый наручник…

Пространство каюты было наэлектризовано невысказанными чувствами, как воздух перед грозой. Казалось, еще немного — и в пол ударит молния, а над головами влюбленных грянут раскаты грома.

К разочарованию Раисы, ничего подобного не произошло. Вместо этого в каюту вошел Череп. На губах боровского авторитета играла самодовольная ухмылка змия, впарившего безмозглой Еве запретное райское яблочко.

— Подлец, — гордо вскинула голову девушка. — Ты — трус, подлец и негодяй!

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Самарин, с садистским наслаждением отдирая от лица Келлера полоски лейкопластыря вместе с очередной порцией усов и бороды.

— Он весь твой, любимая.

Выдернув изо рта певца промокший от слюны носок, Иван мерзко хохотнул и вышел на палубу.

Келлер и Рая, поглощенные друг другом, не обратили внимания на то, что Череп неплотно прикрыл за собой дверь, оставив в ней щель.

— Из России — с любовью, — как пароль, произнесла девушка и замолчала, ожидая ответа.

Избавленный от кляпа и лейкопластыря Ирвин не спешил воспользоваться вновь обретенной свободой слова.

Вопреки предположению Раисы, дара речи певца лишила отнюдь не стрела Купидона и даже не ее неземная красота. Келлер попросту не находил слов, способных выразить его весьма далекие от нежности чувства.

Даже к проклятому психопату Саваласу Ирвин не испытывал столь яростной и всепоглощающей ненависти, как к этой безмозглой растрепанной девахе, виноватой во всех его несчастьях. Несмотря на многолетнюю практику и виртуозное владение ненормативной лексикой, певец был просто не в силах подобрать для Раечки адекватный его чувствам эпитет.

«Как бы ее, суку, назвать? — терзался вербальной беспомощностью Келлер. — Для такой мерзавки даже черный пуэрториканский мат будет комплиментом…»

Из-за этой гребаной восемнадцатилетней мокрощелки его похитили, избивали, унижали, травили нервно-паралитическим газом, засовывали в рот его же собственные носки. Он, кумир всей планеты, великий целитель Келлер позорно обмочился, узнав, что его везут прямо в лапы убийцы и психопата Саваласа. По вине проклятой русской шлюшки его после долгих мучительных пыток прикончат на этой грязной паршивой посудине. Страшно даже представить, какой конец его ждет. Дагоберто — не просто садист. Он маньяк. Он законченный псих.

«Уж теперь-то я устрою тебе „Молчание ягнят“, — зловеще скалился Савалас, приковывая Ирвина наручником к какой-то железяке. — Отпелся ты, урод, отплясался».

Нет, лучше об этом не думать! Но как не думать, как? Разве можно не думать о том, что через полчаса маньяк и психопат Савалас распнет его, прибив гвоздями к стене каюты? Глумливо хохоча, Дагоберто будет брызгать ему в глаза концентрированную серную кислоту, кромсать ржавым тупым ножом его пах и гениталии — и все из-за этой ненавистной белобрысой сучки, похотливо таращащей на него противные голубые зенки…

Мутная волна тяжелой и жгучей, как расплавленный свинец, ненависти ударила в мозг, лишая Келлера остатков рассудка и контроля. Глаза певца выкатились из орбит, готовый взорваться череп вибрировал под адским напором лютой звериной ярости.

Эта девка должна ответить за все! Ответить прямо сейчас, прежде чем он умрет по ее вине. Ее нужно уничтожить! Порешить, прикончить, замочить проклятую сучку, эту грязную вонючую стерву! Разорвать ее на куски! Сделать с ней все то, что Савалас по ее вине собирается сделать с ним!

— А-а-аа! — забился в тесном пространстве каюты полный яростного исступления крик обезумевшего певца.

Глаза Ирвина выкатились из орбит, в углах изломанных гримасой губ выступила пена. Прикованный к трубе наручник громыхал, как цепь взбесившегося волкодава.

Забившись в угол, дрожащая, оглушенная, не понимающая, что происходит, Рая в ужасе наблюдала, как мужчина ее мечты, сатанея от собственного бессилия, тщетно пытается вцепиться ей в горло скрюченной, как лапа хищного зверя, рукой.

Как известно из уроков физики, над большими водными пространствами звук распространяется особенно хорошо в направлении ветра. Ветер, упрямо дующий над озером Мичиган, деловито подхватил вопли обезумевшего Келлера и с энтузиазмом записного кляузника донес их до чутких ушей колумбийских мафиози.

— Joder! — отреагировал Пако Могила излюбленным ругательством испаноязычных стран. — Вы слышали?

— Во дают! — изумился Фабио Эстиарте. — Это орут на яхте Саваласа. Что у них там происходит?

— Убивают кого-то, — сказал Бруно Байона и нервно перекрестился. — Ну и крики! Аж мороз по коже. Надеюсь, это не Череп. Все-таки зря мы отпустили его одного. Плакала наша микропленка!

— Ну, это мы еще посмотрим! — хмыкнул Пако Могила. — Фабио, объяви полную боевую готовность! Пусть группа захвата готовится к абордажу. Прибавьте ходу, но огни не зажигайте. Надо застать Саваласа врасплох.

Капитан Хирш, которого вопли Ирвина тоже не оставили равнодушным, отреагировал в точности так же, как и Франсиско Асаведа, а именно отдал приказ срочно идти на сближение с яхтой Саваласа.

Группа захвата быстро и бесшумно заняла места на палубе, готовясь к атаке. Агенты ФБР, как и колумбийцы, надеялись застать Дагоберто врасплох.

Избавив Келлера от кляпа, Череп присоединился к Кейси и Саваласу, ожидающим за дверью каюты начала обещанного спектакля. Увлеченный идеей сеанса антилюбовной келлеротерапии, Иван на время позабыл об основной цели своего визита на яхту. Он решил забрать у Раисы тамагочи чуть позже, когда сумасбродная девушка наконец поймет, кто есть кто и кто чего стоит.

Воплощая в жизнь излюбленный слоган римской черни: «хлеба и зрелищ», Савалас предусмотрительно прихватил из кухни поднос с вином, коньяком, конфетами и закуской, среди которой, впрочем, хлеба не оказалось.

— Ну, все, сейчас начнется, — шепнул Череп, потирая руки в предвкушении незабываемого развлечения.

Некоторое время из каюты не доносилось ни звука, и это слегка озадачило экспериментаторов, ждавших бурных любовных объяснений со стороны Лапиной и не менее бурных проклятий со стороны Келлера.

— Что это с ними? — тихо спросил Иван. — Языки от волнения проглотили?

— Наверное, голубки присматриваются друг к другу, — шепнул в ответ Савалас. — Ничего, сейчас заговорят, вот увидишь. Давайте пока выпьем.

— За любовь! — подняла бокал с красным вином Кейси Ньеппер.

— За международное сотрудничество, — добавил Череп.

Он предпочел французский коньяк.

— За… — начал было Савалас.

Безумный вопль Ирвина застал троицу врасплох.

Савалас вздрогнул от неожиданности и выплеснул коньяк на платье актрисы, которая, поперхнувшись вином, мучительно закашлялась.

Быстрее всех отреагировал Самарин.

Матюгнувшись, боровский авторитет подскочил к двери и, распахнув ее, застыл на пороге.

Кейси, продолжая кашлять, шарахнулась в сторону и, дрожа от ужаса, прижалась к Дагоберто.

— Вот это достоевщина, твою мать, — пробормотал потрясенный Череп.

— Не смотри, — сказал Савалас и, развернув актрису лицом к себе, накрыл ее голову руками.

Из разорванного наручником запястья Ирвина хлестала кровь, кровь текла из прокушенной губы, но обезумевший певец ничего не чувствовал и не замечал. Одержимый жаждой убийства, он вообще не испытывал боли. Содрогающийся, мечущийся, орущий, беснующийся Келлер с неистовой яростью рвался на привязи, пытаясь добраться до горла женщины, которую ненавидел всеми фибрами своей души.

«Если неприятность может случиться, она обязательно случается», — гласит небезызвестный закон Мерфи. Бутерброд упорно падает маслом вниз, а пересекающий безбрежную Сахару одинокий путник на джипе, обогнув бархан, непременно столкнется с верблюдом не менее одинокого бедуина.

Озеро Мичиган по своим размерам значительно уступало выжженной солнцем Сахаре, в то время как яхта колумбийцев и катер агентов ФБР были гораздо крупнее джипа одинокого искателя приключений или верблюда гордого бедуина.

Вопрос на сообразительность: что произойдет, если глубокой ночью два корабля с погашенными огнями будут двигаться на высокой скорости, направляясь к одной и той же цели? Для тех, кто знаком с законом бутерброда, ответ очевиден: они столкнутся.

Итак, произошло то, что и должно было произойти: в пятидесяти метрах от яхты Дагоберто Саваласа катер федералов на полном ходу протаранил носом яхту Франсиско Асаведы.

Удар был настолько силен, что яхта треснула пополам, а нос катера, сплющившись, надломился. Вода хлынула внутрь пробоин, в результате чего оба плав-средства начали быстро погружаться под воду.

Изощряясь в испанских и английских ругательствах, колумбийские боевики и бойцы фэбээровского спецназа прыгнули в воду и поспешно поплыли прочь, чтобы их не затянуло в воронку, образовавшуюся на месте крушения.

— Двигайтесь к яхте Саваласа, — приказал своим людям Франсиско Асаведа.

— К яхте Саваласа, — скомандовал агентам ФБР капитан Хирш. — Быстрее.

Озеро вскипело под мощными взмахами рук тренированных пловцов. Минуту спустя вода приняла в свои объятия уходящие на дно корабли и бесстрастно сомкнулась над их останками. Неутомимый ветер вновь погнал по ее поверхности серые холмики волн.

Кейси Ньеппер довольно быстро отошла от первоначального испуга и теперь уже со жгучим интересом наблюдала за припадком съехавшего с катушек супруга.

«Так ему и надо, — мстительно думала звезда, охладевшая к Келлеру после сногсшибательного секса с Саваласом. Как часто бывает в подобных случаях, болезненная страсть к певцу без видимого перехода трансформировалась у Кейси в неприязнь — переходную стадию к ненависти. — Интересно, он окончательно свихнулся или только временно? Лучше бы окончательно. В этом случае я получу над Ирвином опеку — мы ведь не разведены, — а вместе с опекой и все его состояние. Лишняя сотня миллионов никогда не помешает».

Раздавшийся за бортом грохот столкновения преследовавших яхту Дагоберто кораблей временно заглушил вопли Келлера, боевой задор которого уже начал идти на убыль.

— Это еще что? — встревоженно дернулся Савалас.

— Звук такой, словно кто-то в кого-то врезался, — прокомментировал Череп.

— Похоже на «Титаник», только без айсберга и немного поменьше, — воодушевилась Ньеппер, с жадным любопытством вглядываясь в темноту, где на фоне более светлого, чем вода, неба вырисовывались изломанные контуры уходящих под воду кораблей.

Похищение, которое актриса в первый момент восприняла чуть ли не как катастрофу, с каждой минутой доставляло ей все больше удовольствия. Спору нет, вначале она здорово испугалась, но упоительный секс, любовь, столь неожиданно вспыхнувшая между нею и похитителем, зрелище поверженного Ирвина вкупе с приятной перспективой получить в свое распоряжение многомиллионное состояние мужа с лихвой компенсировали все пережитые неудобства.

И вот еще одна приятная неожиданность — Кейси стала свидетельницей кораблекрушения, что, согласитесь сами, случается далеко не каждый день. Интересно, какие еще сюрпризы готовит ей эта ночь?

— Жить стало лучше, жить стало веселее, — прокомментировал Иван. — Откуда только берутся такие кретины? Двигались ночью с погашенными огнями!

— Не догадываешься? — вскинул брови Савалас. — Держу пари, что по крайней мере одна из этих посудин охотилась за мной.

— Логичнее предположить, что обе, — заметил Череп. — Судя по всему, они шли к твоей яхте, только с разных сторон.

— Ты случайно не стукнул на меня в полицию?

— С ума сошел? — Самарин выразительно покрутил пальцем у виска. — Забыл, с кем имеешь дело? Сомневаюсь, что это копы, если ты, конечно, лично их не пригласил. Так кто же там купается?

Долетевшие с воды сочные испанские ругательства содержали в себе половину ответа: один из пострадавших кораблей принадлежал колумбийцам. Но кто был на втором?

«Должно быть, братки Китайчика», — решил Череп.

Федор Сироткин и Макар Сысоев, удобно устроившись на корме, наблюдали за сценой катастрофы в мощные бинокли ночного видения.

Огни на их катере, как и у прочих участников охоты на Саваласа, были погашены.

— Вот ведь козлы, — осуждающе покачал головой Федя. — Эти американские федералы еще тупее наших ментов. Какого хрена, спрашивается, они ставят навигационные приборы и радарные установки, если потом на экран не смотрят?

— Пили, наверное, — предположил Макар.

— Какое там, пили, — отмахнулся Сироткин. — Янки вообще не пьют, они только водку зря переводят. Пару стаканов загрузят — и привет, с копыт долой. По-твоему, это называется: «пить»?

— Нет, — признал правоту товарища Сысоев. — Эх, жалко, акул здесь нет. Отличный получился бы супчик из колумбийцев и федералов. Халявный хавчик. Ешь — не хочу. Может, и нам пора вступить в действие?

— Пожалуй, — кивнул головой Федя. — Включи рацию. Передай ребятам, чтобы привели «микроволновки» в состояние полной боевой готовности. Операция «русские пельмени» начинается.

Макар усмехнулся.

— «Вот и стал я пирожком с мясом», — сказал Колобок, обгладывая лисьи косточки, — выразительно продекламировал он.

— Проклятие, Савалас уходит! — воскликнул Франсиско Асаведа, услышав рев набирающего обороты мотора.

Удвоив усилия, он классическим кролем устремился вслед за яхтой бывшего полицейского.

— Жаль! Не догоним! — вздохнул отставший от шефа Фабио.

— Врешь, не уйдешь, — скрипнул зубами капитан Хирш, находившийся ближе к яхте, чем колумбийцы.

Во время учебы в колледже он всерьез увлекался плаванием и не раз занимал призовые места на чемпионатах города и даже штата.

Агент ФБР повернулся на бок и, продолжая грести одной рукой, вынул из закрепленной на бедре кобуры штурмовой пистолет-автомат с подствольным гранатометом.

Прицелившись в корму набирающей ход яхты, Джеймс задержал дыхание и плавно нажал на спуск, моля бога о том, чтобы не промахнуться. Граната у него была только одна, а пули не смогли бы остановить лодку Саваласа.

Молитва возымела свое действие. Снаряд угодил точно в центр винта и сорвал его с оси. Осколки гранаты разворотили днище, оставив в нем глубокую пробоину.