Насколько можно было судить, глядя в бинокль, архипелаг состоял из голых скал. Лишь кое-где красный мох покрывал камни. Ни языков пламени, ни сильного колебания воздуха, как бывает летом над нагретой почвой, нельзя было заметить.
      Наташа приуныла.
      Берег ближайшего острова, где она заметила некоторую туманность изображения на снимке, оказался ровным и низким. Рек не было. Остров поднимался над морем, как большой каравай хлеба. Только в одном месте удалось обнаружить неглубокую заболоченную ложбину, примыкающую к морю. Среди сплошного ковра низкого красного мха пробивался ручей.
      Именно здесь, у мыса, между торчащими из воды камнями, они оставили лодку и вышли на берег.
      Ручей бежал по камням и весело журчал. Идти было трудно и скользко. Наташа два раза упала. Подъем оказался, пологим, но неудобным. Место на фотосхеме, пробудившее у Наташи надежды, находилось за гребнем возвышенности. С каждым шагом огорченная разведчица все более и более убеждалась, что обманулась и на этот раз. Спешить теперь было некуда, и Наташа предложила отдохнуть. Они посидели несколько минут на камнях. Внизу плескалось море и виднелась лодка, пришвартованная к скалам. С другой стороны на фоне желтого неба четко рисовался гребень холма. Разговор не вязался. Наташа рассеянно перебирала камешки под ногами.
      - Ну что ж, пошли? - предложил Владимир.
      - Пошли.
      Наташа нехотя поднялась. Они стали продолжать подъем, добрались до гребня и заглянули на другую сторону склона...
      Наташа в волнении схватила мужа за руку.
      - Володя, - воскликнула она, - смотри!.. Перед ними находилось небольшое естественное углубление в скалах, заполненное какой-то грязноватой полужидкой массой. На ее поверхности булькали пузыри газа. Кое-где плясали языки бледного синеватого пламени. Палящий жар достигал места, где стояли разведчики, хотя до углубления оставалось около 20 метров.
      Сомнений не было. Из недр планеты здесь выбивались горючие газы, развивающие огромную температуру. Они воспламенялись на воздухе и выделяли энергию. Ту самую энергию, которая могла освободить астронавтов из плена на Венере. Цвет пламени, или, точнее, отсутствие всякого цвета и дыма, даже неопытному человеку подсказывал, что здесь была не нефть, а что-то другое.
      - Спасены!.. - закричала Наташа. - Володя, - воскликнула она, - смотри!..
      Это была не просто находка, не случайная удача, а результат упорного труда и блестящее подтверждение Наташиных теорий. Теперь ее пребывание на борту космической ракеты было полностью оправдано. Наташа дала астронавтам возможность возвращения на Землю...
      - Что же мы теперь будем делать? - спросил Владимир, когда они несколько успокоились.
      - Скорее обратно! Как можно скорее! Мы нашли горючее. Теперь надо придумать, как его взять и доставить. Это не так легко. Задача решена наполовину. Видишь? Газы воспламеняются на воздухе. Жидкость клокочет в яме. Придется прокладывать трубы, чтобы предохранить горючее от воспламенения.
      - Иван Платонович что-нибудь придумает, - сказал Владимир.
      - Надеюсь. Да мы еще и не знаем толком, что тут за вещество, какова его калорийность.
      Приблизившись насколько возможно к пылающему краю впадины, Наташа ухитрилась издали зачерпнуть немного воспламененной грязи во взятую с собой посудину и потушить пламя, плотно прикрыв его крышкой. Радостные и взволнованные направились разведчики к подводной лодке, которая ждала их у берега.
      Открытие вызвало всеобщее ликование. Виктор Петрович в крайнем волнении вынул белоснежный платок, из тех, что были выстираны еще в московской прачечной, и вытер высокий лоб. Практичный Красницкий какими-то неведомыми путями тут же сумел определить калорийность найденного топлива и скорость газовой струи. Она составляла 3800 метров в секунду. Виктор Петрович отечески обнял обоих разведчиков и расцеловал их.
      - Скажите теперь, Виктор Петрович, - потребовала сконфуженная Наташа, при всех скажите, что и я пригодилась в экспедиции! А вы еще не хотели меня брать!
      - Всенародно признаю свою ошибку! - рассмеялся академик. - Прошу прощения и обязуюсь впредь брать с собой во все полеты, на любые планеты и другие космические тела в качестве первого помощника Наталью Васильевну Одинцову!
      Произнеся такую тираду, Виктор Петрович снова стал серьезным и склонился над листком анализа, который подал ему Красницкий.
      Находка была исключительно ценной, но это еще не решало всего. Практическая сторона дела ставила перед астронавтами целый ряд трудностей, которые казались непреодолимыми. А их следовало разрешить немедленно.
      Виктор Петрович и Красницкий начали с того, что подвергли образцы горючей массы тщательному повторному анализу. Оказалось, что жидкая грязь, найденная Наташей, представляла собой смесь целого ряда кремневодородов различного состава и свойств. В ней преобладали силаны, которые в обычных для Венеры температурных условиях оставались в жидком виде. Именно они, просачиваясь наружу, и вызывали клокотание, а затем при соприкосновении с влагой воздуха воспламенялись. Кроме силанов, в смеси находилось много минеральных частиц, песка и пыли, из которых состоял верхний загустевший слой, скрывающий под собой чистые гидриды кремния.
      Казалось, надо было просто взять уже готовые силаны. Но здесь-то и возникали трудности, и все участники экспедиции страстно обсуждали вопрос и искали выход из положения. У Виктора Петровича не было сомнений, что в глубине залежей возможно получить достаточно чистое горючее с удельным весом, близким к единице. Трисилан имеет плотность 0,73, тетрасилан - 0,81. По мере дальнейшего усложнения структуры молекул плотность возрастает. Нужно было найти способ добраться до глубоких слоев подземного озерка с силанами, открытого Наташей и Владимиром. По внешнему виду оно было похоже на нефтяные озера, которые часто встречаются на Земле.
      - А если соорудить скважину со стороны склона? - предложил Сандомирский. Взять врага с фланга?
      Предложение было отвергнуто как требующее слишком продолжительного времени и большого труда. Бурильных приспособлений у астронавтов не было. Вычерпать сверху загустевший слой тоже было невозможно, так как при свободном доступе воздуха к подземному месторождению неизбежно должен был возникнуть гигантский столб пламени. Пока же верхняя корка играла роль естественной защиты, изолируя образующиеся силаны от атмосферного воздействия.
      Поступило немало всяких предложений. Выручила практическая сметка Ивана Платоновича.
      - Сифон! - как всегда лаконично, предложил Красницкий.
      Когда его попросили разъяснить идею, Иван Платонович уточнил:
      - Сверху опустим длинную стальную трубу. На нее гибкий шланг. Это короткий конец сифона. Дальше насос - будем засасывать, как бензин из бочки. Затем длинный шланг, образующий другой конец сифона, подведем к морю...
      Предложение отличалось заманчивой простотой. Идею приняли, а конструктивное оформление взял на себя автор проекта.
      Но возникала новая трудность. Опустить в жидкие силаны один конец сифона было просто. Насос сделал бы свое дело, и струя жидких гидридов кремния без сомнения потекла бы по трубе и в силу свойств сифона дошла до моря. Там не трудно было бы подготовить пустые резервуары. Однако силаны самовозгораются на воздухе. Значит, едва струя покажется на конце шланга, как немедленно вспыхнет пламя.
      Этот вопрос не удалось решить сразу, но, чтобы не терять времени, астронавты принялись готовить резервуары для перевозки найденного горючего. Доставить 2500 тонн огнеопасного груза за 250 километров было нелегко. Надеясь в ближайшие дни придумать, как уберечь силаны от самовозгорания, астронавты пока превратились в котельщиков и на другой день с утра приступили к сооружению цистерн для перевозки горючего. Этой операцией ведал Красницкий, но работали все. А Яхонтов, обнаженный до пояса, помогал вырезать котельные днища из листов металла. Ученый проявил неожиданные познания и в области электросварки. Надев брезентовый защитный костюм и прикрыв глаза щитком, он принялся варить швы почти так же искусно, как и сам Красницкий.
      Наташа занималась разметкой листов металла, но потом, глядя на Виктора Петровича, стала помогать сварщикам. Сварка требовала меньше физической силы, чем все остальное, и молодая женщина оказалась в этом деле весьма полезной. Получение горючего давало астронавтам единственный шанс своевременно покинуть Венеру, и люди работали не покладая рук. Через три дня цистерны были готовы.
      Оставалось решить все тот же вопрос: как заполнить силанами приготовленные с таким трудом цистерны, доставить их к ракете и перекачать в резервуары без воспламенения? Иначе мог вспыхнуть пожар такой силы, что от космического корабля осталось бы одно воспоминание.
      Этой проблеме был посвящен целый вечер. Не прекращались споры, но так ничего и не придумали. Тогда, вспомнив старую русскую пословицу, что утро вечера мудренее, решили идти спать. Однако никому из астронавтов не спалось, а поутру все взоры с надеждой обратились на Ивана Платоновича. Он еще подумал о чем-то и сказал всего два слова:
      - Инертный газ!
      Идея была простой и блестящей. Академик сразу понял важность предложения Красницкого.
      В самом деле, если бы цистерны были заполнены каким-либо инертным газом, более тяжелым, чем воздух, то, попадая в среду, не способную поддерживать горение, жидкие силаны должны были заполнить цистерну без воспламенения, постепенно вытесняя газ наружу. Когда же резервуар будет заполнен до определенного уровня, над силанами можно оставить защитный слой инертного вещества, наглухо завинтить крышку, изолировать таким образом огнеопасный груз от соприкосновения с воздухом и перевозить его, не опасаясь взрыва. Такова была идея Красницкого, выраженная в двух словах.
      - Но какой же инертный газ мы можем найти? - задумался академик. Углекислота? Красницкий подумал и сказал:
      - Попробуем. Другого ничего нет.
      Известно, что плотность двуокиси углерода в полтора раза выше, чем плотность воздуха на Земле. Будучи помещен в открытый сосуд, углекислый газ остается в нем подобно воде. Значит, было возможно предварительно заполнить цистерны для перевозки горючего углекислым газом, а уже потом приступить к заливке туда кремневодородов.
      Получение нужного количества углекислоты затруднений на Венере не представляло. Во многих местах она просто выделялась из недр в свободном состоянии, как это происходит и на Земле: например, в знаменитой Собачьей пещере около Неаполя. Несколько ближайших дней и было посвящено подготовке к добыче силанов. Астронавтам повезло: Владимир отыскал неподалеку от стоянки подходящий источник углекислого газа, где нетрудно было заполнить цистерны. Затухание горящего факела, опущенного в горловину, указывало, что цистерна подготовлена к перевозке огнеопасного груза. Для перекачки силанов Красницкий приспособил две стальные трубы, одна из которых была с краном, и несколько резиновых шлангов. На космическом корабле нашлось, конечно, противопожарное оборудование, и теперь эти пожарные рукава пригодились.
      Все эти приспособления были погружены на борт подводной лодки, когда астронавты отправились в первый рейс за драгоценным горючим. С большим трудом, обливаясь потом и обдирая руки, они доставили тяжелое оборудование к силановому источнику. Длинный шланг был протянут от него до самого берега, где стояла лодка с цистернами. На самой высокой точке дороги, ведущей к месторождению, установили насос с электродвигателем, работающим от аккумулятора. На одном конце рукава укрепили стальную трубу и, приблизившись к озеру, насколько позволял жар, попытались опустить ее в кипящую жидкую массу.
      На практике все оказалось значительно труднее, чем рассчитывали. Попытку пришлось повторять много раз. В конце концов уставшие до изнеможения люди добились своего. Тяжелая труба глубоко опустилась в черное месиво. Владимир побежал к насосу и пустил его в ход.
      Для удачного проведения маневра пришлось подготовить всю систему: сперва продуть инертный газ в обратном направлении, заполнить им трубопровод, очистить стальной ствол от проникшей в него грязи, а уже затем принимать струю силанов.
      Многолетний опыт Ивана Платоновича, продумавшего все стороны вопроса, избавил астронавтов от многих неприятных последствий рискованного предприятия.
      Когда началось обильное выделение пузырей углекислого газа на поверхности силанового озера, означавшее, что труба уже заполнена инертным веществом, Красницкий включил насос в противоположном направлении, и он стал засасывать силаны.
      Тогда мужчины побежали на берег. Они не мешкали и даже опередили струю текущего по трубам горючего. Пришлось подождать минут пять, пока шланг стал надуваться.
      Вспышка силанов могла привести к взрыву. За опасное дело взялся Красницкий. Он велел всем отойти подальше, а сам схватил металлическую трубу, которой заканчивался на берегу резиновый шланг, и несколько раз повернул вентиль. Послышался свист, струя жидкости хлынула из крана и немедленно превратилась в пламя.
      Издали Красницкий походил на бойца из огнеметной команды. Взрыва не последовало. Горение было очень сильным, но ровным. Выждав несколько секунд, опытный химик подошел к цистерне, горловина которой была открыта заранее, и сунул туда извергающий огонь наконечник. Пламя тотчас же погасло. Послышался характерный звук льющейся в сосуд жидкости. Задача была решена.
      Загрузка пошла быстрее, чем ожидали. Первая партия силанов была отправлена по назначению спустя всего час после включения насоса. Владимир старался ускорить ход лодки и привел караван с цистернами даже раньше, чем было рассчитано. Началась первая на Венере промышленная деятельность человека.
      Теперь для заливки цистерн и буксировки требовалось только два человека. Пока они работали, вторая пара отдыхала. Трудились напряженно.
      Приходилось выполнять и другие неотложные работы. Ни одного часа астронавты не тратили даром. Укороченная и облегченная ракета уже покоилась на воде в тихой бухте.
      Запасы жидкого фтора и остатки бороводородов давно перекачали в кормовые резервуары. Космический корабль значительно осел, подался назад, и его носовая часть несколько приподнялась над водой. Поступающее горючее заливалось в баки, и с каждым новым рейсом корма погружалась в воду все глубже и глубже. А лодка неутомимо курсировала между стоянкой и архипелагом.
      Наконец наступил час, когда выдвинутые из корпуса корабля стальные опорные стойки коснулись дна. Тогда все другие работы были приостановлены, и астронавты принялись за подъем ракеты. Этим ответственным и трудным делом руководил Сандомирский.
      На берегу установили четыре лебедки. У каждой из них, расположенных попарно на противоположных берегах узкой бухты, стали астронавты, готовые выполнить команду Николая Александровича.
      Все очень волновались, когда начали вращаться барабаны лебедок и канаты натянулись, как струны. Было в высшей степени важно, чтобы усилия с обоих берегов распределялись равномерно. Когда тросы напряглись до предела и нос ракеты стал медленно подниматься, люди затаили дыхание.
      Корабль уже начал принимать вертикальное положение, но вдруг опоры скользнули по дну бухты и ракета снова упала в воду.
      Работы прекратились. Сандомирский послал Одинцова на лодке, чтобы еще раз проверить глубину дна. Остальные следили за ним с берега.
      Спустя некоторое время Владимир вернулся. По выражению его лица можно было понять, что дело небезнадежно.
      - Дальше дно слегка поднимается, - доложил он командиру ракеты. Создается естественный упор. Можно еще раз попробовать. Мне кажется, что опора будет достаточной.
      Весь маневр начали сначала. Снова натянулись тросы, еще раз начала подниматься серебристая ракета. Наполовину торчавшая над водой, она вдруг задрожала, как бы упираясь и не желая подчиниться воле человека, потом замерла и затем постепенно стала принимать вертикальное положение. Теперь она прочно стояла на трех устоях, нос корабля обратился к небу, и космический снаряд был готов к полету в любую минуту: стоило лишь включить двигатель, чтобы ракета взвилась в желтые облака и полетела туда, куда ее направит разум человека. Астронавты одержали самую трудную победу.
      В будничной и тяжелой работе прошло еще двадцать дней.
      Суровая природа Венеры на этот раз благоприятствовала астронавтам. Ветры ни разу не переходили в ураган, и лодка, буксирующая цистерны, легко справлялась с доставкой горючего на базу. Грозы были непродолжительными. Работа не прекращалась даже в темноте снова наступившей ночи. Прожекторы лодки ярко освещали берег, а маяки из пропитанного горючим мха, установленные на острове и близ ракеты, позволяли ориентироваться водителям лодки. Начальник экспедиции, не давая себе ни отдыха, ни покоя, торопил и других, чтобы оставшиеся свободными дни снова посвятить научным исследованиям.
      Никто не претендовал на отдых, хотя люди за последнее время похудели, стали страдать бессонницей и головной болью. Нередко хотелось просто посидеть лишний часок в салоне, поговорить перед сном о других вещах, нежели горючее. Однако начальник экспедиции озабоченно качал головой:
      - Спать! Спать! Завтра подъем в пять часов! Здешняя природа коварна. Кто знает, какие неведомые опасности поджидают нас каждый час, каждую минуту! Нет, пока ракета, совсем готовая, с полным запасом горючего, пищи, воды и кислорода, не будет стоять на старте, я не успокоюсь и не позволю отдыхать.
      - Как будто наступил тихий период, - сказала Наташа.
      - Временная передышка! - хмуро ответил академик.
      - Во всяком случае, об отдыхе думать сейчас рано, - потянулся Сандомирский. - Начинаем с пяти?
      - В пять, - сказал начальник экспедиции. - Спокойной ночи!
      - Спокойной ночи! - послышались голоса. Оставшись один в своей каюте, Виктор Петрович еще долго подсчитывал что-то и делал какие-то записи. В резервуары космического корабля было залито более 3500 тонн силанов. С учетом оставшихся земных бороводородов оставалось залить еще 200 тонн, то есть сделать всего четыре рейса на архипелаг, но академик хотел сделать некоторый запас горючего на случай непредвиденных осложнений в пути и для торможения при спуске на Землю.
      * * *
      Долгая ночь снова подходила к концу. Еще раз беспросветный мрак начал постепенно сменяться густой синевой. Уже стала заметной зубчатая линия гор на фоне небес. В синем предрассветном сумраке на море заблестели пенистые гребни валов. Просыпались ветры, затихающие на Венере в ночной период. Но гроз все еще не было, и астронавты пользовались этой тишиной, чтобы сделать возможно больше. Они предпочитали здесь ночное время, потому что прохлада ночи приятно освежала тело. Больше всего они полюбили вечерние сумерки и часы рассвета. Тогда особенно величественной казалась суровая природа Венеры и во всей своей грозной красоте воспринималась картина страшных гор и скал. Все знали, во всяком случае надеялись, что отлет на Землю не за горами, и теперь смотрели на здешние пейзажи с благодарностью за все то, что планета дала им пережить. Однако сердце сжималось каждый раз томительно и сладко, когда люди спрашивали себя: "Неужели мы улетим? Неужели настанет момент, и мы снова увидим Землю, других людей, родных, Москву?"
      Иногда не мог устоять перед соблазном помечтать и поговорить о предстоящем возвращении и сам начальник экспедиции. В тот вечер, несмотря на огромную усталость, астронавты, перед тем как отправиться спать, собрались около ракеты и любовались незабываемой природой Венеры. Владимир и Наташа только что вернулись из очередного рейса, выкупались в море и теперь тихо сидели рядом. Около них, заложив руки за спину, стоял Виктор Петрович. Немного поодаль чернела фигура Сандомирского, присевшего на камень. Красницкий хлопотал в ракете, так как в тот день он был дежурным.
      - Итак, Виктор Петрович, - начала разговор Наташа, - скоро домой! Покинем этот мир, и, вероятно, навсегда. Теперь мы скучаем по Земле, а может быть, потом будем с грустью вспоминать о Венере. Сколько мы тут пережили!..
      - Скорей домой! - отозвался Сандомирский. - С меня довольно приключений в межпланетных пространствах! Пусть молодые летают, а я на покой...
      - Конечно, ужасно хочется вернуться, - согласилась молодая женщина. - И все же этих картин не забудешь никогда!
      - Никогда! - повторил Владимир.
      - И не только это, - промолвил Виктор Петрович. - Мы здесь хозяева целого неведомого мира. Это создает непередаваемое ощущение своего рода гордости хорошей человеческой гордости. Ведь самое увлекательное дело на свете покорение природы! Великая борьба, в которой человек возвышается над всеми мелкими интересами. И мы выдержали первые испытания...
      Астронавты задумались. Каждый мысленно подводил итоги всего пережитого.
      - Однако еще рано праздновать победу, - негромко произнес академик. Тишина вокруг может оказаться затишьем перед бурей...
      - Ну, теперь уже не страшно, - засмеялся в темноте Владимир.
      - Не страшно? Не говорите.
      - Чего же опасаться теперь? - опять заговорил Владимир. - Горючее найдено, ракета стоит готовая к полету, а мы все живые и невредимые, находимся рядом.
      - Вот только Михаила Андреевича нет, - сказала Наташа.
      - Да, - протянул Сандомирский, - жаль беднягу. Не повезло. А ведь какая жизнь перед ним раскрывалась! Огромной учености был человек.
      - Большой ученый! - добавил академик.
      - А все-таки чего же нам теперь опасаться, Виктор Петрович? - задала вопрос Наташа.
      - Вы же геолог, Наталья Васильевна, и лучше всех знаете, какие чудовищные силы таятся в недрах этой планеты. Даже у нас порой все рассыпается в прах под ударами слепых стихий. А здесь? Мир только формируется. Еще не остыла вода в морях...
      - Это верно, Виктор Петрович, - согласилась Наташа.
      - А радиоактивные вещества! - продолжал академик. - Венера получила их во много раз больше, чем Земля... Трагическая смерть Михаила Андреевича - как бы грозное предупреждение...
      - Вы, Виктор Петрович, сегодня настроены крайне пессимистически, заметила Наташа.
      - Это не так. Теперь все сделано, чтобы покинуть Венеру, но мой долг самого старого среди вас напомнить, что в последние дни нужно быть особенно осторожными.
      - С этим я согласна.
      - Ну, вот и договорились. Спокойной ночи, Наталья Васильевна!
      - Спокойной ночи! Мы тоже идем спать.
      Действительность скоро подтвердила опасения начальника экспедиции.
      Когда все мирно спали, кроме Красницкого, который нес вахту в эту ночь, и стрелки показывали два часа, послышались глухие подземные удары. Как и в прошлый раз, люди проснулись и кинулись в рубку.
      - Кажется, новый вулкан! - встретил их Красницкий.
      В самом деле, на темно-синем ночном небе, уже начинавшем приобретать предрассветный фиолетовый оттенок, вставало багровое зарево.
      - Конус вулкана скрыт в облаках, - продолжал Иван Платонович. - Сквозь тучи видны только отблески.
      - Ну конечно, - согласился академик, - отражение пламени. Представляете теперь, друзья, какие колоссальные силы приведены в действие, если раскаленная лава поднимается на такую высоту.
      - Да, - покачал головой Сандомирский. - Тучи плывут километров на семь или восемь в высоту, а мы видим пламя за дождевыми облаками. Думаю, что конус вулкана не ниже 10 километров.
      - Смотрите! Лава полилась! - Владимир раньше других рассмотрел вдали потоки лавы.
      - Верно! - подтвердил Сандомирский.
      - Этого только не хватало!
      - Да, что-то вроде последнего дня Помпеи. Обмениваясь такими репликами, астронавты с тревогой смотрели на страшное зрелище. Огненное пятно быстро увеличивалось в размерах. Где-то очень далеко, из-под нижнего края туч, показалось яркое сияние, озарившее местность багровым светом. Теперь не было никакого сомнения, что поток лавы уже катился вниз по склону, в ту сторону, где находилась стоянка.
      - Этот фейерверк мне не нравится, - сказал Сандомирский.
      - А может случиться, что лава доберется до нас? - спросила Наташа.
      - Между вулканом и нами поднимается еще один хребет, - ответил за Сандомирского академик. - Видите горы на освещенном фоне? Как будто надежная преграда. Нужно, конечно, ко всему быть готовым...
      На всякий случай проделали все, что полагается в случае тревоги. Все хорошо знали свои обязанности. Когда нужные меры были приняты, астронавты снова собрались в рубке. Наташа посмотрела в окно и увидела ужасающую картину.
      - Смотрите! Смотрите!
      Широкая полоса огненно-красной лавы в несколько километров шириной уже поднималась над невысоким гребнем того горного хребта, на который надеялись как на непреодолимый барьер. Теперь лава катилась по эту сторону гор и растекалась по равнине. Больше не оставалось никаких естественных препятствий между раскаленной массой и ракетой. Опасность приближалась.
      Виктор Петрович стал чрезвычайно серьезным. Его страшно было спросить о чем-нибудь. Но он сам сказал:
      - Если извержение продлится еще хотя бы один час, поток дойдет до нас. Тогда один выход... Лететь!
      - Но мы не сумеем с таким количеством горючего покинуть Венеру, - сказал Сандомирский.
      - Выйдем за пределы атмосферы. Потом опустимся обратно. Придется, конечно, снова заполнять баки...
      - Это лучше, чем сгореть живьем, - согласился Красницкий.
      Дальнейшие разговоры прекратились. Люди предпочитали молчать, чтобы не расстраивать друг друга. Положение было ясным и без слов. С тревогой наблюдали астронавты, как медленно, но неумолимо приближался край огненной массы.
      - Ничего, - сказал академик, - на этот раз опасность как будто миновала.
      В шесть часов утра по земному времени уже не было сомнений, что лава приостановилась. Остывающая магма делалась все более вязкой, и это замедлило движение потока. Огненная стена остановилась километрах в пяти от стоянки, но горячее дыхание извержения чувствовалось даже около ракеты.
      С тем количеством горючего, которое находилось на космическом корабле, еще нельзя было приобрести необходимую скорость и покинуть Венеру. Все зависело от каких-нибудь 100 тонн силанов. Кроме того, ракета оказалась бы беспомощной в случае необходимости маневрировать, а такая возможность всегда могла возникнуть в пути. Поэтому астронавты соорудили еще две цистерны, чтобы доставить как можно больше горючего за одну поездку. Теперь за лодкой тянулся целый караван, состоящий из четырех цистерн.
      Виктор Петрович не хотел в такие тревожные дни разлучаться с кем бы то ни было. Все время под ногами ощущались легкие толчки. Однако требовалось еще раз совершить поездку за горючим, иначе вылетать было бы рискованно. Подошла очередь Наташи и Владимира.
      - Помните, друзья, - напутствовал их академик, - как только увидите что-нибудь подозрительное или услышите новые толчки, немедленно бросайте все и возвращайтесь. Не ждите сигнала. Будьте очень осторожны.
      Молодежь обычно плохо воспринимает мудрые наставления стариков. Наташа и ее муж вежливо согласились, но не придали большого значения этим словам. Они быстро сбежали к морю, поднялись на борт подводной лодки, и скоро маленькое судно, тащившее на буксире четыре пустые цистерны, скрылось в предрассветном сумраке.
      Расстояние до острова, где находился источник силанов, они прошли без всяких приключений. Спустя пять часов Владимир, несмотря на довольно сильное волнение, привел лодку в обычное место для причала. Включили насос и принялись заливать цистерны.
      Ветер крепчал, и волнение на море заметно усилилось.
      Наташа подняла, голову. Тучи стали сгущаться. Они клубились в вышине, как черные бесформенные громады, и стремительно неслись куда-то. По временам облака разрывались, и тогда между ними ненадолго показывалось темно-пурпурное предутреннее небо Венеры. Наташа с тревогой посмотрела на берег. Внизу шумели волны, бросаясь на прибрежные скалы.
      Как обычно на Венере, погода быстро менялась. В момент отъезда было совсем тихо, а теперь заревел ураган. Приближалась гроза. Такие резкие перемены наблюдались только в светлый период. Уходя в последний рейс, Владимир и Наташа надеялись, что все обойдется. Оказывается, бури могли происходить и в сумерках.
      Владимир еще не успел заполнить последнюю цистерну, как хлынул дождь. Скоро он перешел в ужасный ливень. Ураган превосходил даже ту памятную бурю, когда стратоплан потерпел аварию.
      Наташа оставалась на борту, а Владимир решил закончить заливку последней цистерны. Не слушая призывов и криков жены, которая просила скорее подняться на борт лодки, он упрямо делал свое дело и не выключил двигателя до тех пор, пока цистерна не была наполнена до нужной отметки. Только тогда, промокший до нитки, он побежал к лодке.
      - Что теперь делать, милый? - спросила расстроенная Наташа.
      - Ничего, - ответил Владимир, - как-нибудь справимся.
      - Опасно выходить в море с нашим караваном при таком ветре. Посмотри, что делается!
      - Подождем немного, а там увидим.
      Владимир только внешне был спокоен, а в глубине души серьезно волновался. Прошло более часа, но ветер не утихал и ливень превратился в форменную бурю. Атмосфера Венеры всегда насыщена электричеством. Теперь молнии вспыхивали так часто, что можно было почти без перерывов наблюдать берег и море. Раскаты грома сливались в один несмолкающий грохот, как будто десятки тысяч крупнокалиберных орудий стреляли не переставая.
      Волнение на море уже превратилось в шторм. В блеске молний, озарявших беспредельные просторы океана, на мгновение возникали грозные водяные горы. Имея на буксире караван из четырех цистерн, лодка не могла пуститься в сущий ад, каким стало море. Невозможно было и оставаться у берега - каждую минуту волны грозили разбить лодку о скалы. Набегающие валы то вскидывали маленький корабль высоко вверх, натягивая канаты до предела, то с размаху бросали вниз, а позади плясали на волнах тяжелые цистерны.
      - Ничего не поделаешь, родная, - надо выходить в море. Тут нас разобьет. Или бросать все и спасаться на берегу.
      - А как же лодка, силаны?
      - Вот в том-то и дело...
      Владимир решился. Перерубив тросы и включив двигатель, он смело бросил судно навстречу буре.
      Волны подхватили лодку и начали безжалостно швырять ее во все стороны. Тяжелые цистерны, соединенные с судном стальными тросами, сталкивались друг с другом, бились о борта лодки, угрожая разбить ее мощными ударами. Все сбилось в кучу в этом страшном кипении валов. Самым разумным было бы оставить груз на произвол судьбы и тем самым спасти лодку, но Владимир недаром считался упрямцем.