- Спасибо, Виктор Петрович! - проговорил Красницкий. - Если бы не вы...
      - Как видите, я был прав, - произнес академик. - На Венере есть жизнь. И даже в довольно странных проявлениях. Как везде, где много влаги... Но если бы вы знали, как я испугался!
      - Без вашей помощи я бы погиб...
      - Да, странное животное... И, вероятно, наделенное большой силой.
      - Так меня стиснул!..
      - Надо посмотреть.
      Они стали разглядывать длинное тело, теперь безжизненно лежащее на земле. Виктор Петрович особенно внимательно рассмотрел отрезанную голову, которую осторожно поднял и показал спутнику.
      - Мне кажется, что на этот раз опасность была еще не очень велика, заметил он. - Видите? На голове нет ни глаз, ни челюстей, вооруженных зубами: и никаких следов жала. Перед нами самый обыкновенный червяк, но только гигантских размеров.
      - Зачем же он напал на меня? - возмутился Красницкий.
      - Во всяком случае, не с целью вас съесть. На это он совершенно неспособен. Видимо, вы его испугали. Судорожное сокращение тела - просто способ самозащиты. Удивляюсь, что он не попытался спастись бегством.
      - Второй такой встречи я все же не желаю, - сказал Красницкий, сидевший на камне.
      - Будет что-нибудь и похуже, - процедил сквозь зубы академик. - Раз есть такая пища, то должны быть и поедающие ее.
      - Это верно, - согласился Красницкий.
      После инцидента с гигантским червем ученые уже более осторожно продолжали продвигаться вперед, зорко поглядывая по сторонам.
      Однако все предосторожности оказались излишними: никаких признаков жизни обнаружить больше не удалось. Правда, Красницкий замечал порой подозрительное движение в зарослях и готов был стрелять, но через мгновение все исчезало. Один раз академику тоже показалось, будто среди гигантских папоротников пробежало какое-то паукообразное животное на тонких ногах, величиной с собаку, но он подумал, что это плод возбужденного воображения.
      Затем путешественники вернулись к машине, и вездеход, хотя и не без труда, снова двинулся вперед по проложенной дороге. За лесом было видно совершенно открытое пространство, тянувшееся километра на два. Еще дальше сверкала река. Все вокруг заросло мхом обычного здесь красно-бурого цвета. Местность была заболочена. Под тяжелыми гусеницами вездехода выступала вода.
      Когда за краем зарослей показалась река, Красницкий, не изменяя курса, направил машину прямо в воду. И минуту спустя путешественники уже плыли по широкому плесу, достигавшему здесь километра ширины. Течение оказалось очень сильным. Несмотря на мощный двигатель, вездеход не мог преодолеть водную преграду по прямой линии и достиг противоположного берега в нескольких километрах ниже по течению. Путешественники не могли оторвать глаза от грандиозной цепи гор, которая замыкала горизонт. С реки пейзаж казался особенно величественным.
      С трудом удалось взобраться на берег, который представлял собой такое же плато, какое они оставили на другой стороне. Только здесь почти не было растительности.
      Выбравшись на место, откуда открывался широкий обзор, путешественники остановили вездеход.
      Линию горизонта замыкал все тот же горный хребет, отдельные вершины которого терялись в облаках. Теперь он виднелся совсем близко. В машине имелась подзорная труба, дающая пятидесятикратное увеличение, но даже невооруженным глазом можно было видеть острые конусы вулканов, извергавших дым и пламя. Ученые осмотрели в трубу всю цепь, гора за горой, стараясь обнаружить у подножия какой-нибудь след, указывавший на судьбу пропавших. Все было тщетно, хотя голые склоны можно было так отчетливо рассмотреть сквозь окуляр трубы, как будто их отделяло всего несколько сот метров.
      Так же тщательно просмотрели и обследовали поверхность скалистой равнины. Здесь удалось обнаружить кое-где рощицы растительности, нечто вроде земных лесов, но состоящих из красно-бурых гигантских хвощей и папоротников.
      Заметив, что эти оазисы образуют среди скудных скал извилистую линию, Красницкий высказал мнение, что растительность, вероятно, тянется вдоль реки или ручья, протекающего в низине, а поэтому издали невидимого.
      Виктор Петрович согласился с таким предположением.
      - Если мы допустим, что наши товарищи живы и пробираются домой, - сказал он, - то можно попытаться искать их вдоль ущелья, где есть вода. Вряд ли они пошли через пустыню. Попробуем добраться до нижнего течения ручья и вдоль него двигаться вверх до гор. Потом мы вернемся к верховьям реки и спустимся по течению вдоль берега до самого моря. Таким путем обследуем большой район.
      Вездеход с максимально возможной скоростью двинулся по указанному академиком направлению.
      Еще час продолжался путь по скалистому нагорью, прежде чем машина достигла долины. Здесь действительно протекала неглубокая речонка, быстро бегущая между камнями, вдоль ложбины, поросшей кустарником и невысокими деревьями.
      Тяжело переваливаясь с камня на камень, вездеход медленно двинулся по берегу вверх по течению, стараясь держаться ближе к воде.
      Астронавты находились в пути уже больше двенадцати часов, и, как ни хотелось ученым поскорее найти пропавших, утомление от долгой и трудной дороги давало себя знать. Отдых был необходим. Стрелки показывали двадцать один час земного времени, когда Виктор Петрович принял решение остановиться на ночлег. Отведя машину в сторону от воды, на высоко расположенную, открытую со всех сторон площадку, выбившиеся из сил путешественники вышли из кабины и принялись готовить ужин. Поблизости нашлось много горючего материала и удалось развести костер.
      Некоторое время оба отдыхали. Потом Виктор Петрович остался у огня, а Красницкий решил ознакомиться с местностью перед завтрашней поездкой.
      - Иван Платонович! - окликнул его академик.
      - Я!
      - Не забудьте оружие!
      - Нет, научен горьким опытом, - добродушно улыбнулся Красницкий.
      - Да, здесь надо глядеть в оба.
      Иван Платонович направился вдоль берега, благодаря судьбу, что долгий день на Венере дает возможность видеть даже в часы, отведенные для сна.
      Горный поток, журча, струился по камням. Ветер прекратился. И лишь необычное освещение и странные облака, грозно клубившиеся в вышине, напоминали, что дело происходит не на Земле, а на другой планете.
      Поток поворачивал направо. Большой утес с отвесными склонами закрывал все, что было впереди. Повсюду здесь лепились по склонам красные деревья и кустарник.
      Осторожно ступая по скользким от воды камням и придерживаясь руками за кусты, Красницкий обогнул утес, и вдруг неожиданно для самого себя сделал рискованный прыжок и бросился дальше со всей быстротой, на какую был способен.
      Было отчего прийти в волнение. За утесом горный поток сразу расширялся, да и само ущелье становилось шире, образуя площадку, окруженную отвесными скалами. На противоположной стороне виднелось отверстие, напоминающее вход в пещеру. Перед ним, на берегу реки, находились двое людей, отчаянно защищавших свою жизнь. Это были Владимир и Наташа.
      Красницкий определил обстановку скорее инстинктивно, чем рассудком. Он устремился на помощь, повинуясь безотчетному внутреннему порыву. Друзья попали в бедственное положение - значит, надо было спасать их, не жалея своей жизни. Уже потом, на бегу, он сообразил, что тут происходит.
      Они нашли пропавших, но в каком положении! Одинцов лежал с забинтованной ногой у самой воды, за камнем, и, используя его как опору, стрелял в сторону ущелья. Рядом с ним стояла во весь рост Наташа с искаженным от испуга лицом и выпускала пулю за пулей в том же направлении. Рассмотреть врага было нетрудно. Красницкий взглянул налево и увидел, что по склону спускаются три странных существа.
      Неприятный холодок пробежал у него по спине. Чудовища напоминали обыкновенных земных пауков, но туловища их достигали 2 метров в поперечнике. И эти грузные тела медленно передвигались на толстых мохнатых ногах, таких же коленчатых, как у крестовиков. Задняя пара конечностей была значительно толще и длиннее, напоминая ноги кузнечиков. Можно было рассмотреть отдельные подробности в строении их тела: например, огромные немигающие стекловидные глаза, в которых Красницкому почудился какой-то зловещий блеск. Челюсти у чудовищ хищно двигались.
      В минуты опасности чувства обостряются. Чтобы разглядеть все это, Красницкому понадобилось несколько мгновений. Он видел, как чудовища гипнотизировали свои жертвы холодными, неподвижными глазами. Затем пауки остановились и стали поджимать ноги, точно готовясь к прыжку.
      Быть может, у стрелявших людей дрожали руки или на чудовищ не действовали даже разрывные электрические пули, но они не обращали никакого внимания на выстрелы, тем более что они производились из бесшумных пистолетов. Все внимание пауков было обращено на Владимира и Наташу.
      Красницкий крикнул:
      - Цельтесь хорошенько! Цельтесь хорошенько!
      Одновременно он выхватил пистолет и, забыв про больную ногу, перескочил через ручей и побежал наперерез паукам, выпуская в них пулю за пулей.
      Это было сделано в самый критический момент. Еще секунда - и пауки успели бы прыгнуть. Но пули Красницкого достигли цели и взорвались. Один за другим чудовищные создания рухнули на камни. Тела их были совершенно разворочены разрывами пуль, но живучесть оказалась так велика, что и в таком состоянии они судорожно шевелили страшными лапами.
      Наташа бросила пистолет на землю и стояла, закрыв глаза руками. Владимир дышал с таким трудом, словно у него вот-вот разорвется сердце.
      Красницкий подошел к товарищам, не отводя глаз от шевелившихся чудовищ. Ему пришло в голову, что за камнями могли скрываться и другие пауки. Пока ничего не было видно.
      Когда он улыбнулся Наташе ласковой и растерянной улыбкой, счастливый, что пропавшие наконец найдены и живы, она даже не смогла ответить и упала без чувств рядом с мужем. Владимир пристально смотрел на Красницкого, все еще не веря, что страшное уже позади.
      - Еще секунда, - сказал он каким-то чужим голосом, - и конец...
      Он хотел встать, но не мог.
      - Лежите, лежите! - успокоил его Красницкий, склоняясь над Наташей.
      Обморок не был продолжительным. Она медленно подняла руку и закрыла ею глаза...
      К месту событий спешил встревоженный Яхонтов. Годы давали себя знать, маска затрудняла дыхание. Но он понимал, что здесь произошло что-то ужасное, и недоумевающими глазами смотрел на туши еще трепетавших пауков.
      - Вот, полюбуйтесь! - кивнул ему головой Красницкий, давая Наташе выпить из фляги несколько глотков коньяка.
      Несмотря на волнение, которое охватило Яхонтова при мысли, что они нашли пропавших и при таких страшных обстоятельствах, он, едва сказав Наташе и ее мужу несколько ободряющих слов, пошел к паукам.
      - Виктор Петрович, осторожнее! - предупредил его Красницкий. - Там могут прятаться и другие.
      Но ученый спокойно подошел к затихшим чудовищам и, опершись руками о колени, стал внимательно их рассматривать.
      ГЛАВА XVII,
      в которой ученый-астроном открывает Ущелье Горячих Скал
      - Поехали! - энергично махнул рукой Сандомирский, провожая глазами уходивший в горы вездеход.
      Удаляясь, машина раскачивалась на ходу и карабкалась по скалистому склону.
      - С чем-то вернутся? Найдут ли наших? - вздохнул Николай Александрович.
      - Будем надеяться, - отозвался профессор Шаповалов. - Они молодые, здоровые люди, спортсмены. Физически хорошо подготовлены...
      - Вашими бы устами да мед пить. А если они разбились?
      - Все может быть...
      Взглянув еще раз в сторону, где исчез вездеход, Сандомирский медленно пошел к ракете. Астроном последовал за ним.
      Особенностью жизни на Венере являлось то обстоятельство, что принимать пищу можно было только внутри специально оборудованного и герметически закрытого помещения. Находясь среди атмосферы, непригодной для дыхания, астронавты не могли снимать масок, чтобы напиться или поесть. Приходилось приспосабливаться к особым условиям жизни. Например, на маске имелся маленький кран, непосредственно против губ. Если, будучи вне ракеты, кто-нибудь хотел напиться из реки, даже просто из кружки, то приходилось надевать на кран резиновую трубку, опускать другой конец в воду и, отвернув кран, втягивать жидкость. Для принятия твердой пищи и такой способ был непригоден. Здесь приходили на помощь те питательные концентраты в виде пилюль, над которыми смеялся Шаповалов. Взяв одной рукой пищевой шарик, астронавт делал глубокий вдох, заполнял легкие кислородом, затем быстрым движением приподнимал маску, клал таблетку в рот и энергичным выдохом изгонял из-под шлема проникшие туда ядовитые газы. Один такой шарик, размером с китайское яблочко, поддерживал силы человека в течение суток. Его не глотали сразу, а тщательно разжевывали.
      Хитроумный способ питания позволял человеку жить на Венере, но не доставлял большого удовольствия любителям вкусно покушать. Поэтому астронавты старались пить чай и обедать не иначе, как в салоне ракеты или в кабинах вездехода и стратоплана. Там они могли снять маски и чувствовали себя в этих помещениях как дома.
      Шаповалов не спеша приготовил чай. Сидя за столом, оставшиеся на базе астронавты неторопливо обсуждали, что им делать, пока продолжаются поиски.
      Не было никакого смысла обоим оставаться все время на ракете. Для ее охраны вполне достаточно одного человека, который мог поддерживать и радиосвязь с вездеходом. Эти задачи взял на себя Сандомирский. Профессор оказался свободным и решил отправиться на прогулку на целый день, чтобы получше познакомиться с окрестностями. Условились, что к вечеру он вернется и ночную вахту у пульта управления они поделят пополам.
      Вымыв посуду после чая, Шаповалов, который в тот день был дежурным, стал собираться в путь. Он надел легкий летний костюм, повесил через плечо сумку и положил в нее флягу с водой, несколько питательных шариков, кружку и вообще все, что могло понадобиться во время прогулки. На ремне висели финский нож и пистолет. Снаряжение завершали фотографический аппарат и сильный полевой бинокль. Если бы не оружие и маска на лице, почтенный профессор мог бы вполне сойти за подмосковного дачника, отправившегося на прогулку в воскресный день. В дорогу ученый взял палку и бодро помахивал ею на ходу.
      Сандомирский приветливо помахал ему рукой. Потом ученый скрылся из глаз.
      Погода была хорошая. Правда, дул сильный ветер, но он умерял жару. Скалы обсохли после дождя, и даже галька на берегу была совсем сухой.
      Упитанный профессор неторопливо шел вдоль полосы прибоя, очень довольный собой и окружающей обстановкой. Прогулка пешком была физически приятна и, безусловно, полезна для здоровья. Он шел по берегу, вернее - катился подобно большому эластичному шару, слегка помогая себе палкой при неровностях почвы. Потеряв на Венере значительную долю своего веса, он снова почувствовал себя стройным и молодым.
      У полосы прибоя он прошел километра два. Красноватые волны с шипением набегали на камни и лизали подошвы его непромокаемых башмаков. Неожиданно ударилась о берег большая волна и обдала его брызгами. Шаповалов отскочил в сторону. Волна ушла обратно, оставив на камнях живое существо вроде краба. Профессор потрогал его палкой, хотел поднять, но подумал, что это не его область наблюдений, и проследовал дальше.
      Выбрав место, где подъем оказался более отлогим, он взобрался на берег. Там перед ним открылось скалистое нагорье, усеянное камнями. Между ними кое-где виднелись кустарники и невысокие деревца. Стволы деревьев, искривленные ветрами, не поднимались выше метра. Здесь были растения различных видов: колючие, покрытые мелкими оранжевыми чешуйками кустарники, деревья с гладкими стволами и листьями красного цвета различных оттенков - от киновари до кармина. Особое внимание привлекали растения, по форме напоминавшие наши хвойные породы. Они были видны издалека, но встречались редко, одиноко возвышаясь среди кустарника. Если представить себе обыкновенный полевой хвощ, но не зеленый, а красный и поднявшийся на 10 метров в высоту, то можно создать некоторое представление об этих странных растениях Венеры. Их ветви располагались в пять или шесть ярусов и расходились пучками во все стороны. Стволы покрывала мелкая темно-красная чешуя.
      "Типичные псилофиты", - подумал профессор и пошел дальше, потому что ботаника его мало интересовала.
      Идти по гладкой поверхности лавы, почти лишенной почвы, нетрудно, несмотря на небольшой подъем. Башмаки у профессора были на толстых каучуковых подошвах, что было очень удобно для ходьбы.
      Шаповалов весил на Венере меньше, чем на Земле, а мускулы уже восстановили свою прежнюю силу, поэтому он без большого утомления прошел почти 10 километров и не заметил, что проделал такой большой путь.
      Он дошел до гребня возвышенности, дальше местность стала понижаться. Между двумя параллельными склонами открылась долина, укрытая горами от ветров. Растительность здесь стала гуще. На каменистой почве появились пятна мха темно-вишневого цвета. Идти было мягче и приятнее, но сильнее чувствовалась высокая температура, потому что ветер сюда не достигал.
      Профессор прошел еще километра три под уклон и добрался до ручья, который медленно струился по камням, извиваясь под деревьями. Путника начинала томить жажда. Вода в ручье оказалась горячей, но чистой и прозрачной. Он зачерпнул ее стеклянной кружкой, посмотрел на свет, решил, что ничего подозрительного нет, и, приделав резиновую трубку, с удовольствием напился. Захотелось отдохнуть. Михаил Андреевич присел на камень и осмотрелся вокруг.
      Его окружал лес. Очень странный на взгляд земного человека, но все-таки лес. Псилофиты, мох темно-вишневого цвета и такой густой красный кустарник, что под ним стоял багровый полумрак.
      Отдохнув, профессор двинулся дальше, сделал несколько снимков и собрал в сумку образцы растений, какие попадались по пути, и даже положил туда пучок мха. Все это было сделано из благородных побуждений, потому что Михаил Андреевич лично не интересовался ботаникой. Во всех путешествиях люди в незнакомых местах стараются идти вдоль рек и ручьев, которые спасают от опасности заблудиться. Шаповалов тоже решил идти вверх по течению ручья, но предварительно сложил пирамидку из камней, чтобы отметить место, откуда он начал свой поход в долину.
      Склоны окрестных гор постепенно сближались, и в конце концов долина превратилась в ущелье, поросшее кустарником. Подъем был не крут, но профессор стал замечать, что идти теперь труднее. Жара явно усиливалась. Изменилась и растительность. Появились грибы. Да, это были настоящие грибы! Иначе нельзя было назвать эти иногда розоватые, а порой желтые и зеленые растения, напоминавшие огромные булавки. Их высокие стебли, пустые внутри, почти достигали до пояса, а рост профессора составлял 166 сантиметров. Шарообразные шляпки причудливых растений по размерам походили на мелкие арбузы. Когда профессор не без труда отломил одну из них и поддал ногой, она оказалась упругой, как мяч. Если бы не маска на лице, ученый должен был заметить, что грибы и кустарники на Венере издают очень резкий и неприятный запах.
      Жара становилась нестерпимой. Профессор чувствовал себя как в бане и буквально обливался потом. Одежда стала противно влажной.
      Теперь прогулка уже не доставляла ему никакого удовольствия, но проснулась профессиональная любознательность. Почему здесь была такая высокая температура? Ничто не говорило о вулканических явлениях. Поблизости не было ни кратеров, ни неостывшей лавы. Если бы рядом находился действующий вулкан, то был бы слышен шум, появились облака дыма и падал на землю пепел. Ничего похожего не было заметно вокруг. Растительность имела совершенно свежий вид и явно существовала здесь не первый год. Вода в ручье была прозрачной и спокойно струилась по камням.
      Профессор случайно прикоснулся к камню и тотчас же отдернул руку, потому что обжегся. Тогда он опустил пальцы в лужу около ручья и едва не ошпарился. Температура воды на Венере доходит до плюс 40-45 градусов. Человек может выносить подобные температуры, и астронавты даже научились купаться в горячем море, но здесь вода достигала почти точки кипения.
      Ученый все еще не мог понять, в чем тут дело, и продвигался вперед, надеясь открыть причину этих странных явлений. Усталость была забыта. Теперь действиями профессора руководили научные соображения. Не жалея костюма, уже порванного в нескольких местах, Шаповалов пробирался сквозь кустарник, хотя и задыхался от жары. Дальше начинался подъем. Ручей в этом месте образовал каскад. Вода падала с высоты одного метра, шумела, и от нее поднималось облачко пара.
      Растительность, по-видимому, кончалась. Голые скалы сходились совсем близко. Температура стала почти нестерпимой, однако по-прежнему ничто в окружающей природе не напоминало о вулканической деятельности.
      Профессор остановился. Идти дальше было невозможно, может быть, опасно. Ученый задумался, стараясь понять, в чем тут загадка. И вдруг волосы зашевелились у него на голове. Можно было найти лишь одно объяснение: веществами, которые выделяют тепло, не получая его извне, являются в природе только радиоактивные элементы. Неужели эти скалы содержат радиоактивные руды? На Земле нельзя и вообразить что-нибудь подобное, но ведь здесь, в совершенно других условиях, могло быть и так. На Земле соединения радия, тория, урана и других подобных веществ так редки, что ради грамма этих элементов приходится перерабатывать сотни тонн породы. Радиоактивные руды на нашей планете содержат настолько малое количество веществ, выделяющих тепло, что их температура практически ничем не отличается от окружающей среды, а здесь ученого окружали горячие камни. Неужели концентрация радиоактивных элементов может быть в природе такой высокой?
      При этой мысли профессору стало страшно. Он знал, как это опасно для жизни человека. Правда, уже были найдены медицинские средства для борьбы с лучевой болезнью, но достаточно ли их будет против такой радиации?
      Проклиная себя за неосторожность, астроном наскоро подобрал несколько обломков камней, в изобилии валявшихся под ногами, и поспешно пошел назад, стараясь поскорее оставить вредоносную зону.
      Идти было трудно, но на этот раз ученый перескакивал с камня на камень почти с обезьяньей ловкостью. Задыхаясь от бега, весь в испарине, он достиг места, где возвышалась пирамидка из камней, и только тут позволил себе немного отдохнуть. Его томила жажда. Но пить из ручья он уже не решался, так как вода в нем несомненно была радиоактивна. Он вспомнил про флягу и с наслаждением выпил половину содержимого.
      Усталое тело требовало отдыха, мускулы болели от непривычного напряжения, однако и здесь, далеко от ущелья, таилась опасность - всюду: в воде ручья, в его каменном ложе, даже в окружающей атмосфере, тоже, может быть, насыщенных разрушительными частицами радиации.
      Едва переведя дух, профессор устремился дальше к берегу моря. И только там, когда его разгоряченное тело охладил сильный ветер, он позволил себе отдохнуть по-настоящему.
      Поспешно сбросив одежду, он зашел в воду и принялся плавать и нырять в горячей воде, чтобы смыть с себя вредоносные частицы, возможно оставшиеся на кожном покрове. Потом он стал тщательно полоскать все части своего костюма, чтобы обезвредить его, насколько возможно. Добросовестно потрудившись, он разложил выстиранные предметы на берегу для просушки, а сам прилег рядом. Надо было обдумать положение.
      Научное значение его находки трудно было переоценить. Если радиоактивные элементы находятся на поверхности Венеры в таком количестве и столь высокой концентрации, то это было крайне интересно в теоретическом отношении. Профессор много работал над проблемами космогонии и являлся автором научных трудов, посвященных вопросу происхождения солнечной системы.
      После того как многие советские ученые пришли к выводу, что Земля никогда не была раскаленным телом, а возникла из холодной материи, причиной внутренней теплоты земного шара стали считать радиоактивные вещества. Собираясь в определенных местах земной коры и накопляя там огромные количества теплоты в результате радиоактивного распада, эти элементы и создавали очаги высоких температур, где плавились горные породы, расширялись в объеме и изливались наружу через кратеры вулканов. Эта гипотеза вполне удовлетворительно объясняла все явления вулканизма. Однако оставалось непонятным, откуда на нашей планете появились атомы радиоактивных веществ, и притом в поверхностных слоях земной коры. Ученым было известно, что атомы тяжелых элементов - так называемых актинидов, к которым относятся радий, торий, уран, плутоний и другие элементы, - могли образоваться лишь в условиях исключительно высоких температур и давлений, существующих в природе только в глубине раскаленных звезд, подобных нашему Солнцу или еще более горячих.
      На Земле, которая никогда не была звездой, они образоваться не могли. Следовательно, они попали на Землю откуда-то извне. Возникла мысль об исключительно мощных ядерных реакциях, происходивших в недрах нашего Солнца сравнительно недавно, в то время, когда Земля уже существовала и вращалась вокруг него в виде самостоятельной планеты. В представлении ученых рисовались такие грандиозные взрывы в недрах Солнца, что они были в состоянии извергнуть струи вещества, созданного в глубинах светила, на расстояние более 150 миллионов километров и достигнуть языками пламени земной поверхности. Только таким путем ядра тяжелых элементов, рожденных Солнцем, могли попасть на Землю. Увлекательная теория была вполне логичной, но оставалась не подтвержденной прямыми доказательствами. Теперь случай давал в руки профессора чрезвычайно убедительные факты.
      Если гипотеза о рождении радия в недрах Солнца и появлении его на Земле в результате чудовищных взрывов на Солнце правильна, то Венера, расположенная ближе к очагу ядерной реакции, должна была принять на свою поверхность гораздо больше актинидов, чем Земля. Поэтому атомы радия и других элементов этой группы должны встречаться на ней значительно чаше, чем на Земле, и находиться в весьма высокой концентрации.
      Ущелье Горячих Скал и было одним из таких пунктов на Венере, которого некогда коснулись раскаленные струи солнечных извержений.
      Но справедливость требует отметить, что все эти научные соображения пришли в голову профессору уже потом, а в данный момент ничто его так не волновало, как мысль о грозящей ему опасности. За последние двадцать лет медицина сделала чудеса в защите человеческого организма от радиации. И все-таки здесь, на Венере, где нет специалистов и самому придется лечиться от последствий этой несчастной прогулки, все это казалось настоящей катастрофой.
      Свежий ветер охладил тело ученого, усталость прошла, и астроном почувствовал аппетит. Он с удовольствием разжевал не один, а целых два питательных шарика и запил их водой из фляги.
      Когда человек сыт и мускулы его хорошо отдохнули, взгляд на жизнь становится оптимистичнее. Раздумывая о случае с радиацией в ущелье, профессор начал убеждать самого себя, что опасность не так велика, как это представилось в первые мгновения. Время пребывания в радиоактивной зоне измерялось десятком минут, а наиболее уязвимые части тела, голова, дыхательные органы, были надежно защищены маской, которую он не поднимал ни разу. Шелковая ткань одежды и белья и резиновые подошвы обуви тоже до известной степени защищали тело. Кроме того, оставалось неизвестным, являются ли Горячие Скалы непосредственными носителями радиоактивных веществ в опасной концентрации. Быть может, актиниды находятся не снаружи, а где-нибудь очень глубоко, и лишь внутренний жар, распространяясь по горным породам, поднял температуру внешних слоев? Могло быть и так.
      "Ведь не вчера же, - размышлял ученый, - заброшены сюда атомы радиоактивных веществ? Это произошло много тысячелетий назад. С тех пор лик Венеры изменился, прежняя поверхность покрыта потоками лавы, актиниды скрылись в глубине. Значит, температура камней еще далеко не означает опасной радиации... Кроме того, я произвел тщательную дезинфекцию одежды и выкупался в море... Ну, и медикаменты соответствующие в аптеке найдутся".
      Такими рассуждениями профессор окончательно убедил себя, что все его страхи напрасны, опасность ничтожна, а научное значение открытия огромно. К нему постепенно вернулось хорошее настроение. Он даже пристыдил себя за проявленное малодушие. Вот тогда-то и пришли ему в голову сугубо научные мысли о происхождении радиоактивных веществ на Земле.
      Лежа на теплом камне, профессор мало-помалу пришел в себя. Беспокойство постепенно прошло. Он даже невольно размечтался, представляя, какой фурор произведет в ученом мире его новый труд, блестяще подтверждающий теорию солнечного происхождения актинидов, сторонником которой он являлся с давних пор. Убаюканный этими приятными грезами, он наслаждался теплом. Морской прибой шумел совсем как на Земле.
      Отдохнув, ученый посмотрел на часы. Одежда уже давно высохла. Настала пора возвращаться. Профессор снова облачился в обычный земной костюм и принял вид типичного интеллигента, хотя брюки потеряли складку, а пиджак помялся.
      Волны венерианского моря лениво набегали на берег. Теперь в полосе прибоя лежали целые гирлянды водорослей. За время прогулки море выбросило на берег много растений и среди них изрядное количество мелких обитателей морских пучин. Профессор никогда таких не видел и не поленился набрать в сумку образчики здешней флоры и фауны с намерением передать их Виктору Петровичу.
      Погода продолжала оставаться на редкость хорошей. Тучи плавали где-то в вышине, и ни одна капля дождя не упала на ученого за все время прогулки.
      Питательные таблетки настолько восстановили силы, что обратный путь профессор совершил, не испытывая ни малейшей усталости. Вернувшись домой, он немедленно достал медицинский справочник, проштудировал некоторые страницы и сделал себе инъекцию препарата, предохраняющего человеческий организм от последствий радиации.
      Еще в дороге он решил, что никому не скажет о случившемся и оставит за собой монополию изучения Горячих Скал для будущего труда.