В соседней комнате Гранье ожесточенно спорил с Брюсом. Два наших артиллериста, один – талантливейший практик и бывший флибустьерский канонир, второй – теоретик, знаток многих наук, а заодно и маг-чернокнижник. Впрочем, как чернокнижник Брюс получит известность позднее. Зато известность эта переживет всех нас. Насколько я помню будущее.
      Впрочем, настоящее, в годы моей юности бывшее далеким прошлым, изменено, и о грядущих событиях мы знаем не больше, чем любой нынешний обыватель. Этакая вот временная путаница во фразах и падежах. Когда-то она казалась нам дикой, но теперь привыкли и сейчас с легкостью меняем знаки времен с будущее на прошлое и обратно.
      Нам удалось самое главное – изменить ход событий, и теперь остается следовать его новому руслу. А к добру или худу – кто знает? Хочется верить, что к добру.
      Спор идет об артиллерии. По-моему. Оба собеседника все время сбиваются с языка на язык, и понять что-либо конкретное трудно. Может, потому и спорят, что сами не ведают, какую позицию отстаивает оппонент?
      Зато какой азарт! Прямо горячие финские парни!
      Один – француз, другой – шотландец. Одним словом, настоящие русские, поскольку русские не нация, а судьба. Точнее, менталитет и все, что из него вытекает. К примеру, судьба. Вернулся же я с товарищами в Россию, хотя мог остаться в той же Вест-Индии, во Франции, а то и в Англии. Ранее мы долго враждовали с островной страной, однако теперь она готова нас принять вместе со всеми нашими изобретениями.
      Но – не тянет. Чужое там все. Даже наши былые соратники освоились здесь, считают страну своей, лишь ворчат порою на затяжные холодные зимы.
      Сейчас лето. Правда, прибалтийское, прохладное, наполненное ветрами. Зато лить перестало и вполне можно жить.
      Да и при чем тут климат, когда это уже наши земли?
      За Ригу еще предстоит борьба, Карл обязательно попытается вернуть город, но обратно он его не получит. Дырку ему от бублика, а не Ригу.
      Голоса спорщиков между тем становятся громче, и приходится направиться в их комнату.
      Гранье с Брюсом сидят за столом. Между ними – наполовину опорожненная бутылка вина. Еще одну, уже пустую, замечаю у стенки. Дымятся неизбежные трубки, хотя оба спорщика о них почти забыли. Да и до затяжек ли, когда спор кипит вовсю?
      – О чем речь, господа? – с показной вежливостью осведомляюсь я, а сам думаю: заметят ли вообще мое появление?
      – Представляете, Командор, Яков утверждает, будто из пушек можно стрелять, не видя цели! – Жан-Жак заметил меня и повернул в мою сторону раскрасневшееся лицо.
      Собственно, о такой возможности первым упомянул я. Зашел как-то разговор о дальнейших перспективах военного дела. Поэтому повторяю специально для Гранье:
      – Со временем обязательно так и будет. Нужен другой порох, позволяющий стрелять дальше. Нужны соответствующие орудия. Снаряды не круглые, а продолговатые. И, конечно, тщательные расчеты. Создать специальные таблицы, где-нибудь на высотке посадить наблюдателя, который будет вносить поправки, и все. А вот когда это случится… – пожимаю плечами.
      Пока стрельба с закрытых позиций лишена смысла. На нынешних дистанциях противника увидит даже слепой.
      – Значит, все-таки можно… – протягивает Гранье.
      Мне он доверяет безоговорочно. Даже когда речь идет о самых фантастических вещах. С точки зрения нынешнего века, конечно. Ибо многое из того, с чем нынче согласны многие, кажется фантастическим мне. Чернокнижие того же Брюса, к примеру. Пока Яков лишь изредка балуется подобным, но лиха беда начало.
      Вообще интересный вопрос: имеем ли мы право форсировать военные разработки? Я готов сделать все, чтобы Северная война получилась возможно более скоротечной. И уж подавно – малокровной с нашей стороны. Сторонники гуманизма могут вешать на меня любых собак. Жалеть вооруженного противника глупо. Другое дело – пленных и обывателей. Но как раз с этой точки зрения нынешние войны значительно лучше грядущих. Мирных жителей в Европе трогать не принято. Хотя бы в расчете на то, что они могут стать собственными подданными. Жертвы среди них возможны только при осадах и штурмах.
      Речь о другом. Любая техническая новинка рано или поздно появится в других странах. При всякой секретности подобное неизбежно. Благо все это не выходит за рамки нынешней промышленности. Или почти не выходит. А войн впереди при любом раскладе предстоит много. Гораздо проще подстегнуть технический прогресс, чем хоть в чем-то улучшить людей. Мои, прежние, времена тому наглядный показатель. Да еще какой!
      Сейчас у подавляющего большинства людей есть труд и хотя бы некие заповеди. Спустя триста с лишним лет останется лишь тяга к наслаждениям да стремление красиво жить. Так что регресс с развитием прогресса налицо.
      К сожалению, другого пути у нас нет. Надо срочно выводить Россию к морям, и уж тут поневоле займешься не только безобидными паровыми машинами, но и револьверными ружьями, минами и многим другим.
      Мои размышления прерываются протянутым кубком.
      Ох уж эта нынешняя манера пить ежедневно! Причем отнюдь не в одной России. Здесь хотя бы крестьянство свободно от порока. В Европе пьют все.
      Наш врач Петрович объяснял, что все это – своего рода защита от микробов. Воду кипятить не принято, медицина на нуле, вот люди опытным путем и пришли к некоему подобию профилактики. Пусть не слишком действенной, но лучше что-то, чем вообще ничего.
      – Новостей никаких? – спрашиваю, отхлебнув вина и принимаясь набивать трубку.
      Дело происходит в рижском замке. Сам город переполнен войсками, да и лучше нам находиться в одном месте, чем расселяться по разным домам. У меня в замке, к примеру, целые апартаменты из четырех комнат. Хотя сейчас и нахожусь совсем в другом, деловом крыле.
      – Пока нет, – отвечает мне Брюс.
      – Государь где?
      – Поехал в Динамюнде. Выбирает место для верфи.
      Петр буквально одержим морем. Раз уж мы решили обосноваться здесь, то первое, о чем он думает, это флот. Будь его воля, он бы уже вышел в море во главе нашей небольшой флотилии. Пришлось старательно отговаривать монарха, что пока не время и надо первым делом достойно встретить Карла, а уж потом отправляться в морской вояж.
      Со стороны может показаться, что мы тут бездельничаем. На деле же времени у каждого слишком мало. Часть войск закрепляет территорию. Пока – ближайшую к городу и ту, которая ведет к России. Захватывать остальное пока нет смысла. Прежде надо разделаться со шведской армией и уже затем занимать весь край.
      Командирам посланных партий было строжайше внушено: местным разор не чинить, бесчинства – тем паче. За все взятое расплачиваться. Требовалось обеспечить симпатии населения. Не столько крестьян, которым было все равно, в каком государстве они живут, сколько помещиков.
      Приходилось заниматься местным управлением. Мы пришли сюда на века, значит, требовалось вести себя соответственно.
      И, конечно, много занимала подготовка армии. Чем больше гоняешь солдат в мирное время, тем больше шансов, что они останутся живы в военное.
      А еще – постоянная разведка. Как кавалерией, так и при помощи дирижабля. Шведы могли подойти едва ли не отовсюду. Будь я на месте Карла, я бы первым делом ударил по нашим коммуникациям, а то и вообще совершил бы рейд в глубь России. Но Карл в моей истории, сколько помнится, был чуть ли не гениальным тактиком и никудышным стратегом. Он просто был обязан сразу обрушиться на нас с теми войсками, которые окажутся под рукой. В другой ветке истории, под Нарвой, это принесет шведам победу. Тут – еще посмотрим.
      Можно было бы попробовать отсидеться за рижскими бастионами. Штурм – не полевое сражение. Тут нужна осадная артиллерия, а то и инженерные работы. Только нам тоже, как и Карлу, требовалась убедительная победа. И потому столкновение выходило неизбежным.
      Мы были вынуждены действовать способом, который затем частенько будет называться «по обращению неприятеля». За нами было начало партии, и теперь следовало ждать ответного хода. Берега Балтики удобны для десантирования. Тут даже не требуется заходить в какой-нибудь порт. Попробуй угадай, какое место выберет Карл для начала похода!
      Приходилось держать большую часть сил в кулаке. Плененные шведы были почти сразу отправлены под небольшим конвоем в глубь России. Благо их теперь можно не опасаться. Времена таковы: раз попал в плен, то и сиди в нем. О каких-либо бунтах никто не слышал. Даже попытки побега чрезвычайно редки. А для их предотвращения достаточно взять слово. Нарушить его никому в голову не придет. Это не грядущие времена. Интриг хватает, однако понятие чести все еще свято. И будет оставаться таковым вплоть до появления демократии.
      Именно над картой я и сидел, в сотый раз перебирая варианты возможных действий и места грядущих боев. Да только споры отвлекли.
      Если подумать, оно мне надо? Я же не главнокомандующий. Чином пока не вышел. Им числится номинально Головин. Мужик толковый, и дипломат, и организатор, и еще много чего. Но полководец из него посредственный. В чем он мне как-то признался совершенно откровенно.
      Ладно. Бой покажет. Какая разница, кому достанется слава? Главное, чтобы она досталась вообще.
      – О чем задумались, Командор? – доносится голос Гранье.
      Я слишком засиделся с пустым стаканом.
      – Думаю, надо навестить Петра. Посмотрим, что он выбрал. Заодно проведаем Динамюнде.
      Предложение принимается с энтузиазмом. Самое паршивое – сидеть и ждать. Лучше уж в сотый раз проводить рекогносцировки, объезжать бастионы, проверять готовность войск, намечать места будущих строек. Все, что угодно, лишь бы двигаться, создавая ощущение реального дела.
      Мельком возникает мысль – не взять ли Мэри? Увы! Петр не терпит присутствия женщин, когда занят делами. Да и посматривал он уже в сторону моей половины. Не стоит вводить царя в искушение.
      Будь моя воля, я бы отправил дочку лорда подальше. Не в том смысле, что мне с ней плохо. Напротив. Однако мы не в бирюльки играть собрались. Мне ли не знать, как переменчива порою бывает фортуна? Даже если ей не помогают в том специально. А я больше не хочу терять родных людей. Хватит. Слишком это больно.
      Но как объяснить это Мэри, когда она и слушать не хочет о разлуке? И можно ли вообще объяснить что-либо женщине, даже весьма умной и достаточно самостоятельной? И стоит ли объяснять, когда мы счастливы?
      В путь пускаемся втроем. Брюс хотел взять карету, однако мы с Жан-Жаком дружно обрушились на него, и в итоге пришлось Якову оседлать смирного конягу. Не жаловал будущий чернокнижник верховую езду. Что тут поделаешь?
      Дорога быстро избавила меня от излишних сумбурных дум. Не хватало еще мне подхватить какие-нибудь комплексы!
      Верховая езда благотворно действует на настроение. Особенно когда стоит хорошая погода. Широкая река, зелень, солнце, близость устья – короче, лепота в полном виде.
      Мы шли легкой рысью по правому берегу Западной Двины, которую я по старой привычке называл для себя Даугавой. На левом фактически ничего не было. Кроме Коблешанца, небольшого форта, прикрывающего Ригу со стороны весьма близкой Курляндии.
      Кстати, с Курляндией тоже надо что-то решать. На очень уж опасном расстоянии от нашего нового порта лежит чужое государство. Теоретически ждать от него гадостей не приходится, но мало ли кто может попытаться воспользоваться им в качестве плацдарма? Один хороший рывок – и Ригу можно взять с налета.
      Впрочем, только зимой по льду. Летом надо еще успеть заготовить и перевезти лодки. Вплавь через Даугаву – несерьезно.
      Но – проблема, которую нам тоже предстоит решить, раз мы вынуждены обосноваться на этих берегах.
      Делюсь со спутниками своими соображениями.
      – Если поставить побольше укреплений с пушками… – начинает Гранье, но сам же перебивает себя: – Брали мы эти укрепления. Тут главное – быстрота.
      – Надо прежде разобраться со шведами, – напоминает Брюс.
      – Разберемся, – отмахиваюсь я. – Просто думать надо заранее.
      – О, да, – важно соглашается с подобным аргументом Брюс. – Думать надо всегда и обо всем.
      После чего пускается в довольно пространные рассуждения о сути природных вещей.
      Пофилософствовать порою я тоже не прочь. Но Яков излагает свои мысли настолько тяжелыми периодами, что понять его решительно невозможно.
      – Где же государь? – перебивает Якова Гранье.
      Бравому канониру первому надоедает напрягать мозги над чем-то абстрактным, не имеющим отношения к текущим проблемам.
      Петра действительно нигде не видно. Хотя если закладывать верфи, то где-то здесь, между городом и крепостью, запирающей устье Даугавы.
      Разминуться мы не могли. Петр не настолько сентиментален, чтобы пуститься в объезд и любоваться красотами природы. Зато вполне может отправиться прямиком к берегам Рижского залива и часами взирать на водную гладь. Или лазить по кораблям нашей небольшой флотилии, часть которой тоже стоит здесь.
      Действительность оказывается чуть более прозаической, хотя и вполне предсказуемой. Петр просто решил попутно заглянуть в Динамюнде, да и задержался за посиделками с нынешним комендантом.
      Комендантом был мой старый соплаватель Сорокин. Атака Риги с моря была весьма вероятной, и потому здесь требовался человек надежный, умеющий пользоваться приготовленными для шведского флота сюрпризами. Сюрпризов было много.
      Здесь же находились еще два моих соплавателя и современника – Аркаша Калинин и Женя Кротких, причем последний с гитарой.
      Петр музыку не понимал и не любил. Репертуар Жени являлся исключением. Наверно, потому, что пел Женя песни прославленных бардов, где главное – это текст. Музыка же играет лишь роль интонации, усиливающей его значение.
      Наше появление было встречено не только восторженными приглашениями и приветствиями, но и песней про пиратскую бабушку, причем Жене подпевали все. Вплоть до Меншикова и Петра.
 
Без нужды не посещай
Злачные притоны.
Зря сирот не обижай,
Береги патроны…
 
      Недостаток музыкальности восполнялся чувством. Каждое слово подчеркивалось голосами, мимикой, жестами, словно все участники нынешнего сборища самолично наблюдали когда-то эту забавную картину.
      По-моему, Петр порою завидовал мне и моим соплавателям. С его любовью к морю только и воображать себя на палубе пиратского брига. Благо в мечтах все видится совсем иначе. Романтичнее и светлее. И не только в мечтах. Еще – в воспоминаниях.
      Романтика нам еще предстоит! Только где же Карлуша? При его горячности пора бы объявиться.
      Песня закончилась, и Женя запел другую, из Лукина:
 
На Мадрид держит курс галеон.
На борту – золотой миллион.
На борту, на борту,
А в Антильском порту
Казначеи подводят черту…
 
      Но где же Карл?

      Карл на самом деле хотел обрушиться на венценосного собрата немедленно. Как только узнал, что тот вероломно захватил город. Самый большой в шведской Прибалтике.
      Русскую армию шведы давно в расчет не принимали. Считали толпой варваров, многочисленных, но не особенно опасных. Да и чем могут быть опасны дикие отсталые азиаты?
      Правда, в последнее время доходили сведения о каких-то изменениях в России, о технических новинках, о растущем на юге флоте, о новой армии. Но хотя это и подкреплялось успехами в Турецкой войне, Карл упорно продолжал не верить. Когда привык относиться к соседям как к явным дикарям, то даже слух становится избирательным. Все, что служит подтверждением собственных мыслей, слышишь отчетливо. Противоположное – пропускаешь между ушей.
      Раз я в это верю, то так оно и есть.
      Война с Россией отнюдь не исключалась. Многие в Швеции хотели ее предотвратить. Не из-за боязни – казна находилась в довольно плачевном состоянии. От самой же России ничего не требовалось. Новые территории, да еще в глубине континента, сейчас были просто не нужны. А больше взять с России было вроде и нечего. Так зачем же воевать и тратить деньги? Ради самой войны?
      В противовес большинству, король был готов ответить на этот вопрос утвердительно. Ему хотелось лавров Александра Македонского, и лишь врага он предпочел бы более известного. Чем грознее враг, тем больше слава. Других целей войны, кроме славы, Карл просто не признавал.
      Известие о захвате Риги привело шведского короля в недоумение и бешенство. Вначале он не поверил, однако сведения упорно продолжали поступать в столицу, причем сведения какие-то зыбкие, неопределенные. Вроде бы Рига взята, и вроде без боя. Но как?!
      Дальберг считался опытным генералом, не первый год управлял краем, войск в его распоряжении находилось более чем достаточно, чтобы отразить любое нападение. Да и время… Армию с осадной артиллерией заметишь издалека.
      Хотя, может, дело было решено наскоком? Но и тогда – сколько надо пройти от границы?
      Ясно было, что московиты, не имея ни смелости, ни сил, продемонстрировали врожденное коварство. С немалым успехом. И лишь позднее пришли известия об объявлении войны. Хотя последнее вполне закономерно. Любые бумаги идут достаточно медленно. Порою за это время в месте отправления ситуация успевает измениться на противоположную. Потому опоздание считалось чем-то естественным.
      В горячке Карл наскоро собрал всех солдат, оказавшихся под рукой, и с этой небольшой армией хотел немедленно мчаться через море – отбивать свое, кровное. На чем? Какая разница? Как полки были взяты из тех, что находились рядом, так и корабли и суда те, что стояли в ближайших гаванях. Тут главное – стремительность удара. Ни одна армия мира не устоит перед шведской. В том Карл был уверен твердо. Московиты коварны – а мы обрушимся на них, и пусть все решит сила вместе с воинской доблестью!
      Войска уже готовились грузиться, когда приплывший на каком-то купце англичанин потребовал срочной аудиенции у короля. Карл вначале отказал, не до бесед сейчас было, однако услышал фамилию и принял.
      Все-таки британцы союзники, и не стоит портить с ними отношения, отказывая в приеме отпрыску одной из знатнейших фамилий и родственнику таких людей!..
      Ладно. Полчаса времени еще можно потратить. Но погрузку все равно начать немедленно. Война не умеет ждать.
      Красиво сказано, черт возьми! В духе любимых с детства героев Плутарха. Надо будет проследить, чтобы записали. В истории остаются не только дела, но и крылатые фразы, произнесенные в критический момент.
      Король принимал британца по-простому, в первой попавшейся комнате, даже не садясь. Подчеркивая тем самым, что очень спешит по важнейшим государственным делам.
      Когда король стоит, остальные поневоле следуют его примеру. Даже если этот король – повелитель другой страны.
      – Ваше величество, я к вам с прискорбной вестью, – после обычных приветствий объявил Пит.
      – Что еще стряслось?
      Карл был человеком без страха, однако сразу подумал: а вдруг на Швецию напал кто-нибудь посерьезнее московитов и недавно разгромленных датчан? Кто-то из дипломатов говорил, будто в последнее время у Петра улучшились отношения с Францией. Так, может, Людовик успел заключить союз и прислал какой-нибудь корпус? Не самый худший ход, дабы нанести урон одному из членов Лиги.
      – Город Рига захвачен.
      – Я знаю. – Карл вздохнул с облегчением. – И как раз сейчас собираюсь выступать против московитов. Кстати, вы не знаете, как все это произошло?
      – К сожалению, нет. Но могу предполагать – город был захвачен молниеносно, врасплох. Даже знаю, кто это все проделал. Дело в том, что некоторое время я служил царю Петру.
      Это было интересно. Врага надо знать. По крайней мере, его основные приемы. Поэтому Карл присел и жестом предложил гостю сделать то же самое.
      – Какого вы мнения об армии московитов?
      – Еще не так давно – откровенно плохого. Однако сейчас вынужден признать: она стала сильнее. Я моряк, мне трудно судить об армии, но, насколько я в этом разбираюсь, большинство полков – просто набранное под ружье мужичье. Однако есть несколько частей, которые не стыдно было бы иметь даже европейским странам. Особенно так называемый Егерский полк. Он специально тренирован для внезапных нападений, захватов крепостей и тому подобных действий. Не знаю, насколько полк хорош в правильных сражениях, однако со своими задачами справляется великолепно. Пример тому – захват крепости Ени-Кале в Крыму. Думаю, и в этом случае было применено нечто подобное.
      Карл слушал внимательно. Главный вывод он сделал сразу. Несколько полков – ерунда. Егерский… Может, он и неплох для внезапных налетов, однако в предстоящем бою будет неизбежно втоптан в землю сомкнутыми шеренгами превосходной шведской конницы или рассеян доблестной шведской пехотой. Одно дело – коварное нападение, другое – война по всем правилам.
      – Царь Петр приблизил к себе одного знаменитого авантюриста. Раньше в Вест-Индии тот был известным флибустьером, позже – капером у Людовика. Теперь перебрался в Московию. В Европе он был известен как де Санглиер. Сейчас взял себе фамилию Кабанов. Царь Петр щедро наделил его землями, произвел в контр-адмиралы и генерал-майоры. К своему бывшему предводителю явились многие из распавшегося Берегового братства. Да и ближайшие сподвижники – люди разносторонне талантливые, деловые. По многим данным, в их распоряжении оказались забытые бумаги с какими-то изобретениями прошлых веков. Во всяком случае, я сам видел изготовленные машины, работающие посредством пара, шары, летающие по воздуху, штуцера, стреляющие намного точнее известных мне ружей. И многое другое.
      Король встал, вынуждая подняться гостя, сделал пару шагов к небольшому окну и задумчиво спросил:
      – Что значат новинки по сравнению с доблестью? Или коварство? Даже самое изощренное?
      – Поверьте, Ваше Величество, много, – твердо ответил Пит.
      – Можете отправиться со мной, если хотите. – Король улыбнулся. Улыбка вышла самодовольной. – Я вам докажу, что вы ошибаетесь.
      – Есть вещи, перед которыми пасует доблесть.
      – Например?
      – Например, хорошая крепость. Взять ее одной доблестью без помощи артиллерии невозможно. Зачем московитам выводить полки в поле, когда они вполне могут укрыться за бастионами?
      Это был тот аргумент, который уже приводили молодому королю его более зрелые генералы. Тогда он не слышал, а теперь та же фраза неожиданно прозвучала в сознании.
      Нет, Карл отнюдь не был глуп. Просто гнев затмил разум. Сейчас же он впервые задумался над предстоящим походом. Он был уверен в полевой победе над любым противником, однако штурмовать хорошую крепость (а Рига была заново укреплена по последнему слову фортификационной науки) без должной подготовки действительно не годилось. Тем более в самом начале своей воинской карьеры. Оступись – и вся Европа будет смеяться над незадачливым полководцем.
      Не было у Карла права ошибиться в первом серьезном деле! Не было! Только победа, да такая, чтобы сразу было понятно – в мире появился новый полководец. Такой, какие были разве что в глубокой древности.
      – Сидя в крепости, войну не выиграешь, – нашел аргумент король. – Царь Петр вынужден будет сразиться по правилам.
      – Не думаю. Часть войск засядет под прикрытием бастионов. И пока вы будете сидеть по другую сторону, тот самый Санглиер-Кабанов, о котором я вам докладывал, со своими легкими войсками, отнюдь не приспособленными для правильного боя, начнет вас тревожить то в одном, то в другом месте. Уничтожать мелкие партии, совершать ночные нападения, то есть делать то, на что он действительно великий мастер. Поверьте, Ваше Величество, я знаю этого человека. Его можно и нужно ненавидеть. Нельзя только одного – недооценивать. Надо лучше подготовиться к схватке. Взять с собой побольше войск…
      О численности предполагающейся армии возмездия британец знал. Да и как не знать, если об этом судачили повсюду!
      – Чем дольше я буду собираться, тем больше войск сумеют подтянуть московиты, – резонно заметил Карл.
      – Я уже говорил: серьезную силу представляют лишь несколько полков. А они уже наверняка в Риге. Все прочее – сброд. Кроме того, у московитов на Балтике нет флота. Подтянуть несколько крупных кораблей и спокойно обстрелять, а еще лучше – расстрелять Ригу с реки.
      – Соберешь моряков, как же! – В отличие от венценосного собрата и противника шведский король любви к морю не испытывал. – Они будут говорить, что корабли требуют подготовки, ремонта, еще не знаю чего. Это солдаты получили приказ – и немедленно выступили.
      – Как адмирал флота Его Величества Английского короля, я думаю взять под свое командование те из британских кораблей, которые окажутся поблизости, – выпятил квадратную челюсть Пит.
      Им, как и его собеседником, руководил гнев. Правда, не к Петру, а к его сподвижнику. И это несмотря на то, что британец не знал многого, касающегося лично его.
      Если бы не гнев, Пит наверняка сам бы был поосторожнее. Призывать других к благоразумию гораздо легче, чем самому слушаться собственных советов.
      Карл отвел на аудиенцию полчаса, однако еще целый час британец убеждал его собрать побольше сил и нанести такой удар, после которого московиты уже не оправятся. Он не учел одного – часть своих секретов Командор предпочитал держать в тайне. А надо бы учитывать, зная характер своего врага.
      Да еще ошибся в звании. После взятия Риги Петр произвел Кабанова в генерал-поручики и пожаловал ему единственный российский орден – Андрея Первозванного. Орден, которого сам еще не имел. Посему знаки были возложены Головиным, первым кавалером новой для России награды.
      Хотя звания и ордена – это мелочь. В отличие от подготовленных сюрпризов.
      – Хорошо, – наконец согласился король. – Я так и сделаю. Но долго ждать не буду. Лишь соберу осадную артиллерию да подтяну кое-какие полки.
      О чем действительно жалел сейчас Пит: почему британских кораблей нет в любой точке земного шара? Потребовалось проучить очередных туземцев – взял небольшую флотилию и прошелся вдоль берегов. А так – думай, где могут оказаться грозные парусники под родимым флагом. Голландцы не столь далеко, но захотят ли нынешние союзники в открытую выступить против царя Петра? Они помогли Карлу разобраться с Данией, а с Московией? Все же тут есть еще и чисто торговые интересы. Да и отдавать свой флот под командование чужого адмирала – это вещь вообще неслыханная.
      Пит подумал и пришел к выводу: скорее всего, Голландия займет пока выжидательную позицию. Московитов всерьез никто не принимает, потому и решат: пусть шведы разбираются сами.
      Значит, надо искать своих. Эти не выдадут, вернут дикарей в привычные им берлоги. Пусть стоящий рядом молоденький король добивает их там. Если захочет. Только вряд ли на этом деле можно раздобыть серьезную славу.
      Карл думал об ином. Одно дело – высадиться поближе и обрушиться с ходу на врага и другое – не обрушиваться, а готовиться к возможной осаде. Тяжелую артиллерию в любой точке берега не выгрузишь. Значит, надо как следует продумать весь план. Ударить с одной стороны или взять противника в клещи, положиться при штурме города на корабли или отвести им вспомогательную роль – словом, коль сил становится больше, то у главнокомандующего соответственно возрастает хлопот. И обязательно надо поставить британца на место.
      В молниеносной войне с Данией союзный флот очень помог. Перебросил шведскую армию, затем держал под прицелом Копенгаген. Однако, по общему мнению, честь победы принадлежала всецело шведскому королю. Так должно быть и здесь. Помощь от союзников не зазорно принять. Только так, чтобы слава досталась одному человеку. Достойному продолжателю дел античных героев, воспетых любимым Плутархом. Прирожденному полководцу Карлу Двенадцатому.
      Король наскоро прикинул, какие полки и где расположены, примерный срок их прибытия в порты, время, потребное для погрузки осадной артиллерии, возможные задержки. Кто не успеет – их проблемы. Настоящие воины не ведают препятствий на пути к славной битве. Трусы же просто не нужны.
      Хотя в шведской армии нет трусов.
      – Я могу вам дать две недели. Хотите присоединиться – присоединяйтесь. Ждать дольше я не могу. Честь моей страны потерпела урон, и надо в самое ближайшее время достойно наказать оскорбителя. Рига вновь станет шведской. Навечно. С вами или без вас.
      Король кивком головы показал, что беседа закончена, и первым покинул комнату.
      Изменившийся план требовалось срочно довести до сведения ближайших помощников. Благо они совсем недавно настаивали на более тщательной подготовке.
      Вот пусть теперь и готовятся.

      Сверху видно все. В полном соответствии с неизвестной здесь песней.
      Чтобы воевать, надо не только обладать армией и иметь противника. Надо еще знать, где этот противник находится. Простейший способ – выслать во все стороны конные дозоры, и пусть они, как говорится, освещают местность. Повезет – увидят вражеский лагерь или колонны. При везении, может, даже посчитают, сколько пехоты, сколько конницы, много ли орудий. При удаче захватят в плен одного, а то и нескольких человек и уже от них узнают поподробнее. В том случае, если пленным известны эти подробности.
      Может, солдат и должен понимать каждый маневр, но совсем не обязан знать численность своей армии. Да и маневр… Одно дело – смысл, другое – направление готовящегося удара.
      Но это при везении. Враг тоже не дурак. Он окружает себя такими же дозорами, которые обязаны не только узнать, не скрывается ли где засада и есть ли поблизости супостат, но и не допустить до главных сил вражеских разведчиков. Уж все равно, в большом количестве или в малом.
      Поэтому разведка всегда была делом опасным, требующим сноровки и умения.
      Другое дело – дирижабль. Средств маскировки еще не придумали, ПВО не существует даже в зародыше, а с небес на самом деле видно гораздо лучше и намного дальше, чем с коня. Летай себе да высматривай: не пылит ли где пехота, не скачет ли конница, не ползут ли по узким дорогам орудия. И даже не надо нестись сломя голову назад. Высмотрел, передал увиденное по рации, а там уж дело высокого начальства – решать, как поступить с обнаруженным неприятелем.