– Я с Муркой пойду, – сказал Вадька.
      – А я останусь, вас и двоих хватит, – заявил Сева.
      – Бессовестный ты, Севочка, – сладким голоском протянула Катька. – Им через лес идти, а поселковые ребята увидят Мурку с Вадькой и привяжутся.
      – Да Мурка им…
      – Ага, драка, а взрослые потом нас во всем обвинят. Иди, иди, не увиливай, тут мы с Кисонькой и без тебя обойдемся. – И, недобро прищурившись, Катька уставилась Севе в глаза.
      – К троим тоже прицепиться могут, – буркнул он, но покорно вылез из бассейна и отправился одеваться.

      Ребята выскочили на перрон и огляделись.
      – Незачем было так бежать, – пробормотала запыхавшаяся Мурка, – электрички еще нет.
      – Есть, – Вадька ткнул пальцем в дальний конец путей, откуда к станции уже втягивалось длинное тело поезда.
      Словно в подтверждение прямо над их головами ожил громкоговоритель:
      «Электропоезд… прибывает…»
      – Ладно, вылавливайте девчонку, а я в ларек заскочу, – решительно заявил Сева.
      – Зачем? – удивилась Мурка, – холодильник под завязку!
      – Там все для детей полезное, – усмехнулся Сева, – а я вредное купить хочу: колы большую бутыль, чипсов, шоколадку.
      – Шоколад не бери, у нас его полно, – согласилась Мурка.
      Сева не спеша шагал вдоль поезда к ларьку, когда дверь вагона распахнулась и с высоты подножки на Севу рухнул громадный чемодан. Сева шарахнулся в сторону, пошатнулся, ступил в лужу, забрызгивая грязной водой новехонькие джинсы. С трудом удержался на ногах, с досадой оглядел испачканные штаны, поднял глаза, всматриваясь в глубь тамбура, процедил что-то сквозь зубы и пошагал дальше.
      Из тамбура высунулась голова, увенчанная косичками, такими же коротенькими и толстенькими, как у Катьки. Косички поворачивались, словно антенны-пеленгаторы, выцеливая направление точно на Севу. Засекли, настроились, потянулись мальчишке вслед и вытащили за собой высокую крупную девчонку лет четырнадцати.
      – Не знаю как по характеру, а в корпусе – вылитая тетя Альбина, – заявила Мурка и направилась к девчонке.
      Та неторопливо спустилась на перрон да так и замерла, продолжая глядеть Севе вслед. Мурка дипломатично покашляла девчонке в спину. Будто мощный боевой линкор на маневрах, девчонка развернулась всем телом и уставилась сверху вниз на подошедших ребят:
      – О! Как хорошо, что вы меня встретили. – У нее оказался неожиданно высокий, визгливый голос. – Ты, наверное, Мурка? А ты… Ой, а я думала, что Кисонька – это девочка, а оказывается… Здравствуй, Кисонька! – и она протянула Вадьке свою широкую ладонь.
      И тут же без всякой паузы, не обращая внимания ни на онемевшего от негодования Вадьку, ни на скорчившуюся от хохота Мурку, затарахтела:
      – Вам большой привет от дяди Димы и тети Альбины! Как хорошо, что они меня к вам отпустили! Тут так интересно! Ты представляешь, Мурочка, итальянцы!
      – Я не Мурочка, я Мурка! Где ты тут итальянцев нашла?
      – Прямо по перрону шел! Я ему понравилась! Он меня… он меня «бамбиной» назвал! Ох, Мурочка! – Она стиснула полные ладошки и восторженно зажмурила глаза.
      – Повторяю для плохо слышащих, я – Мурка! – рявкнула рыжая. – Этот, что ли, у тебя итальянец? – Она ткнула пальцем в подошедшего Севу.
      – Ой, вы с ним знакомы! – взвизгнула девчонка и залопотала: – Ах, синьорино! Скузи, пер фавор… Ой, я совсем не знаю итальянского, как же мы будем разговаривать!
      Второй раз за каких-нибудь пятнадцать минут Сева шарахнулся в сторону от приезжей. Опасливо поглядел на нее и на всякий случай поставил между ней и собой сумку с покупками, словно опасался, что девчонка может на него кинуться.
      – Так, спокойно, – попыталась навести порядок Мурка. – Давайте доберемся до дому, а там разберемся, кто здесь итальянец, а кто негр.
      – У вас здесь и негры есть? – опять восторженно взвизгнула девчонка. – А они симпатичные?
      – Нет, – рявкнула Мурка. – Кошмарные! Все как один людоеды! Парни, берите ее чемодан и пошли, пока я тут совсем не рехнулась!
      – А может, Кисонька сам донесет, а молодой синьорино пойдет со мной? – жеманно протянула гостья.
      – Не может, – твердо заявила Мурка, на всякий случай становясь между гостьей и Вадькой, готовым кинуться на девчонку с кулаками. – Твой чемоданище и грузчик в одиночку бы не поднял.
      – Ох, мне всегда так трудно что-то купить, вот и приходится возить все вещи с собой. Что же делать, я нестандартная, – горделиво улыбнулась девчонка.
      – Ладно, нестандартная, парни на чемодане, а мы с тобой продукты понесем. Берись.
      С сомнением поглядев на плотно набитую сумку, девчонка протянула:
      – Я у тебя вроде как в гостях…
      – Так что, по этому поводу ты стала Венерой Милосской?
      – Ты хочешь сказать, у меня плохая фигура? – вспыхнула девчонка.
      – Я хочу сказать, руки у тебя пока на месте, не отвалились, как у Венеры!
      Девчонка неохотно взялась за вторую ручку сумки и обернулась на примеривающихся к чемодану мальчишек:
      – Давай пойдем рядом с мальчиками! Подбодрим их.
      – Им и так тяжело, – отрезала Мурка и зашагала к лесу, волоча за собой сумку вместе с держащейся за нее гостьей.
      Мальчишки страдальчески топтались вокруг чемодана, пытаясь ухватить его поудобнее.
      – С чего это ты вдруг стал Кисонькой? – спросил Сева, вцепляясь в ручку и стараясь оторвать чемодан от земли.
      – А ты с чего итальянец? – огрызнулся Вадька, вцепляясь в ручку с другой стороны. – Зачем ты ее бамбиной назвал?
      – Так бомбина и есть. Ее на врага хорошо сбрасывать – никто не выживет.
      Тяжесть чемодана выгнула обоих мальчишек дугой, и казалось, что громадный баул заключен в круглые скобки. Почти стукаясь головами, парни засеменили к тропе.
      – Кирпичи она везет, что ли? – простонал Вадька. – Передохнем.
      Они бросили чемодан посреди тропинки.
      – Надеюсь, у нее там есть что-нибудь бьющееся, – злорадно пробормотал Сева и уселся на чемодан. Вадька плюхнулся с другой стороны. Мальчишки устроились спина к спине.
      – Далеко еще? – безнадежно поинтересовался Вадька.
      – Больше половины, – ответил Сева и тоскливо уставился на растущие вдоль тропы деревья.
      Понизу зябко тянуло мокрым холодом. Руки от проклятущего чемодана болели, будто их кто из суставов повыдергивал, а ноги в тонких ботинках начали замерзать.
      Севе стало очень жалко себя, беднягу. Вот он посидит, пока не сосчитает крупные ветки от корней до вершины ближайшей елки. За это время руки отдохнут, а ноги не очень заледенеют.
      Сева лениво пересчитал нижние лапищи зеленой великанши, тут же сбился, повел глазами вверх до середины ствола…
      – Ой, – выдохнул он, чувствуя, как холод враз отступил, зато стало невыносимо жарко. – Ой!
      – Ты чего ойкаешь? – поинтересовался Вадька.
      – Вадька… – задушенным шепот позвал Сева, – глянь, Вадька, что там?
      – Где? – Напуганный Севиным паническим голосом, Вадька обернулся и поглядел на елку.
      И тут же почувствовал, как его кожаная кепка поднимается на вставших дыбом волосах. Из глубины еловых ветвей на мальчишек смотрел скелет. Неведомой силой прижатый к стволу ели, жуткий череп выглядывал сквозь завесу иголок. Костлявые руки тянулись вниз, словно скелет пытался добраться до путников на тропе, а казавшиеся огромными ноги были легкомысленно заброшены на ветки, будто мертвец старался устроиться на елке с максимальным комфортом.
      Они глядели друг на друга – двое мальчишек на лесной дорожке и скелет в ветвях.
      – Как думаешь, он живой? – так же шепотом спросил Сева.
      Вадька судорожно дернулся:
      – Севка, ты что? Он же скелет!
      – Не, – помотал головой Сева. – В смысле – как в кино… Так вроде скелет, а так вроде бегает. За людьми гоняется.
      – То кино, а то на самом деле, – неопределенно возразил Вадька.
      – Вот и я говорю – а вдруг на самом деле? Сейчас как сиганет сверху…
      – Вы чего встали? – рявкнуло над ухом, и Сева с Вадькой с дикими воплями метнулись в разные стороны.
      – А орете чего? Припадочные? – удивилась Мурка.
      – Разве можно так людей пугать? – сердито буркнул Вадька. – И без того жутко. – И он молча ткнул пальцем в скелет.
      – Мрак какой, – зачарованно пробормотала Мурка, изучая висящего в ветвях мертвеца. – А я вам водички принесла, думала, вы просто устали. – И первая приложилась к пластиковой бутылке колы. – Интересно, кто так по-черному прикололся? – пробормотала она, сделав жадный глоток.
      – Думаешь, прикол? – приободрился Вадька. Да и стыдно трусить при девчонке.
      – Не знаю, – неуверенно ответила Мурка. – Слазить посмотреть, что ли? – Видно было, что лезть ей до смерти неохота.
      – Погоди. – Вадька отобрал у нее бутылку, взвесил ее на руке. – Как говорил мой папаша, пока еще жил с нами: здесь без пол-литры не разберешься, – и, широко размахнувшись, он швырнул бутылкой в скелет.
      Тяжеловесно булькнув содержимым, пластиковая бутыль взлетела вверх, и, немного не дотянув до скелетовых пяток, бухнулась на землю.
      – Ты что делаешь?! – завопила Мурка. – А если бы попал?
      – Так я и хотел попасть! – обиделся Вадька.
      – Он же мертвый! Нельзя так!
      – Если мертвый, какого по деревьям лазает? – резонно вопросил Вадька.
      Не найдя что ответить, Мурка просто изничтожила Вадьку взглядом. Потом брезгливо покосилась на бутылку:
      – Ну и как это теперь пить?
      – Как-нибудь, – пожал плечами Сева и, опасливо посматривая на засевший над головой персонаж фильма ужасов, нагнулся за бутылкой.
      – Ребята, вы меня совсем бросили, – обидчиво провизжали с тропы, и из-за поворота появилась девчонка. – Это даже некрасиво, сперва приглашать в гости, а потом оставлять посреди леса.
      – Можно подумать, тебя кто-то и впрямь приглашал, – под нос пробурчала Мурка.
      – На что вы там смотрите? – Девчонка прошла мимо Севы, пытаясь словно ненароком задеть его плечом. Севка шарахнулся в сторону, испуганный больше, чем при виде скелета. А девчонка остановилась возле елки и задрала голову вверх, выглядывая, что же там интересного обнаружили остальные.
      Мгновение девчонка молча изучала скелет, а потом тишину располосовал оглушительный визг:
      – Негры! Негры-людоеды! Взаправду! – Стремительно крутанувшись на пятках, девчонка со спринтерской скоростью рванула по дорожке в сторону поселка.
      – Какие негры? Какие людоеды? Она сбрендила? – ошеломленно глядя ей вслед, пробормотала Мурка.
      – Ты ж сама ей на перроне натрепала, что здесь негры-людоеды водятся! – заорал Севка. – Беги скорей, лови эту… Бомбину, пока она весь поселок не всполошила!
      Мурка стартовала с места и в мгновение ока скрылась из глаз.
      – Пошли, – сказал Вадька, нагибаясь над чемоданом и стараясь одновременно не выпускать из поля зрения засевшего на дереве мертвеца.
      Сева с сожалением повертел бутылку и положил ее под дерево. Обеими руками ухватился за ручку чемодана. Оторвав баул от земли, ребята поволокли его к дому. По сторонам они старались не смотреть, но Вадька вроде бы заметил краем глаза, как зашевелились ветки ели, хотя ветра и в помине не было. А сворачивая за поворот, они услышали позади себя легкие, почти беззвучные шаги. «Воображение», – твердо сказал сам себе Вадька.

      Дробный топот бегущих ног сопровождался странным позвякиванием, словно по дорожке катилось что-то металлическое. Мальчишки напряженно переглянулись и опустили чемодан на землю.
      – Называется, поехали отдохнуть, – процедил Сева.
      Друзья стали плечом к плечу, готовясь встретить новую неприятность, приближающуюся к ним из-за поворота.
      Из-за поворота вывернула Катька, волоча за собой ручную тележку на колесиках. Запыхавшись, остановилась возле мальчишек.
      – Ну, где ваш скелет? – требовательно заявила она.
      – Мурка прибежала? – спросил Сева.
      Катька одарила его уничтожающим взглядом:
      – А откуда бы я тут иначе взялась, с телегой? Телепатически про ваш чемодан проведала?
      – Он не наш.
      Катька лишь презрительно фыркнула:
      – Скелет показывать будете? Или ладно, вы чемодан привязывайте, а я сбегаю посмотрю. Туда, да?
      Сева ухватил готовую сорваться с места девчонку за косичку:
      – Куда? Там мертвяк!
      – На живых я бы и смотреть не пошла, тоже мне – невидаль! А ты боишься, что ли?
      Под ее презрительным прищуром рука Севы разжалась, и он выпустил косичку:
      – Если такая бесстрашная, бутылку из-под дерева прихвати.
      – Точно, трусишь. Все за тебя девчонки делать должны. И дома строить, и по-английски говорить, и бутылки у мертвяков отбирать, – несмотря на малый рост, Катька умудрилась поглядеть на Севу сверху вниз. Потом повернулась и, подгоняемая любопытством, помчалась по тропе.
      – Подслушивала! Вот мелюзга пакостная! – гневно выдохнул Севка.
      – Трепаться меньше надо! – вступился за сестру Вадька. – А то: женюсь, женюсь… Теперь тебе Катька спуску не даст.
      – Ей-то что за дело, не на ней ведь жениться собираюсь!
      Вадька поглядел на друга с жалостливым удивлением.
      – Что смотришь, будто у меня прыщ во всю морду?! – возмутился Сева.
      – Не быть тебе миллионером, Севка, – вздохнул Вадька.
      – Это еще почему?
      – А для миллионерства мало уметь бабки считать, еще в людей врубаться надо, – ответил Вадька и, ничего более не добавив к загадочной фразе, принялся ремнями крепить чемодан к тележке.
      Севка с минуту подождал, понял, что продолжения не будет, помялся, соображая, требовать объяснения или нет. Но, решив держать характер, ничего не спросил, начал помогать. Только губы его время от времени подергивались, словно вопрос норовил сам выскочить наружу.
      Вадька привязывал чемодан, все время беспокойно поглядывая в ту сторону, куда умчалась Катька.
      – Тут она бесстрашная, а увидит скелет, помрет с перепугу, – наконец не выдержал он. – Слушай, я за ней пойду. Как бы чего не вышло.
      – Помрет, так ей и надо, – буркнул Сева, защелкивая на ремнях последний «крокодильчик». – С тобой схожу, не хочу это зрелище пропустить.
      Вцепившись в тележку, они рысью двинулись по тропе. Но не успели пройти и двух шагов, как увидели Катьку, неторопливо бредущую им навстречу. Девчонка улыбалась.
      – Здорово разыграли, – еще издалека крикнула она. – Когда Мурка и эта толстая…
      – Бомбина, – вставил Вадька.
      – Класс, в точку! – пискнула Катька. – Бомбина и есть!
      – Это я придумал, – ревниво буркнул Севка.
      Катька скроила скептическую мину, одарила Севу очередным уничижительным взглядом и, демонстративно повернувшись к нему спиной, продолжила разговор с братом.
      – Когда они примчались, мы все и впрямь в скелет на дереве поверили! А тут еще вы добавили! Сговорились, да?
      – Какое сговорились? Ты что, скелет не видела?
      – Да хватит прикалываться, нет там никакого скелета!
      – То есть как нет? – взревел Вадька и, бросив трижды проклятый чемодан, мальчишки кинулись обратно к елке. Недоумевающая Катька поспешила следом.
      Первым к дереву добежал Севка. Закинул голову, едва не уронив вязаную шапку в грязь, и пристально уставился в переплетение ветвей. Скелета на стволе не было.
      – Может, не то дерево? – предположил подоспевший Вадька.
      – То самое. Вон, след, где мы на чемодане сидели. Он просто… исчез.
      – Как исчез? – всполошилась Катька. – Бросать не надо было. Моду взяли – чужие чемоданы без присмотра бросать!
      – Скелет! Скелет исчез!
      – И бутылка пропала, – несчастным голосом добавил Вадька. – Слушай, а вдруг он алконавтом был, как мой папахен? Увидел бутылку, ну и… оживел. На радостях.
      Сева всерьез обдумал это предположение и отрицательно покачал головой.
      – Это ж кола. Она безалкогольная.
      – Ну… может, он ошибся. А потом понял и в поселок подался. Там в ларьке пиво продают, – нерешительно снова предположил Вадька.
      – Вы психи? Или сами алконавты? – завопила Катька. – Пошутили и хватит!
      – Мы не шутим, – тихо сказал Сева. – Скелет висел здесь, на стволе. А бутылка лежала под деревом. А теперь ни того, ни другого.
      Катька впервые за весь день глянула Севе в лицо. Всмотрелась в мрачные и испуганные глаза и, разом поверив, сдавленно ахнула. Испуганно зажала рот ладошкой. Похоже, скелет, пропавший с дерева, пугал ее гораздо больше, чем просто скелет на дереве.

      – Не утешайте меня! – истошный визг Бомбины ребята услышали еще на подходе к калитке. – Бесполезно обманывать, я обо всем догадалась. Эти негры-людоеды, эти мерзкие каннибалы их всех съели! И бедную Катеньку, и Кисоньку…
      – Кто Кисоньку съел? – удивилась Катька.
      – Она меня имеет в виду, – криво усмехнулся Вадька, вкатывая чемодан на веранду. – Как увидела на перроне, так Кисонькой и зовет. – И он воинственно глянул на сестру.
      Против ожиданий, Катька не стала ехидничать, а лишь сочувственно похлопала Вадьку по плечу.
      – …а главное, они съели бедного, несчастного синьорино! – Бомбина захлебнулась рыданиями, а Севку перекосило.
      Катькино сочувствие и понимание, видимо, распространялось только на родного брата. Противная малявка окинула Севу ехидным взором и проверещала:
      – Бедненький Буратино!
      Словно эхом из комнаты откликнулась Бомбина:
      – Бедненький синьорино! Такой молодой, такой красивый…
      Катька заржала и тут же состроила умильную рожицу, закатила глаза и вытянула губы трубочкой, словно для поцелуя. Сева побагровел.
      – Какой позор – есть иностранцев! – продолжала вопить Бомбина. – Мы должны немедленно сообщить в милицию! Должна быть управа на этих каннибалов!
      Из комнаты донесся грузный топот, дверь распахнулась, и на пороге появилась зареванная, всклокоченная Бомбина. С разгона вылетела на веранду и тут же при виде ребят затормозила, упираясь пятками в пол:
      – Ах! Синьорино! Вы живы! Какое счастье! – она метнулась к Севе и попыталась упасть в обморок ему на руки.
      Как и каждый раз при столкновениях с Бомбиной, Севка прянул в сторону, и гостья всем немалым весом рухнула на пол веранды. На пороге появились перепуганные Мурка и Кисонька.
      – Надо же, – задумчиво пробормотала Мурка, изучая лежащее у ее ног тело, – а я думала, в обморок только в старинных романах падают.
      – Но мы не можем оставить ее здесь, – неуверенно сказала Кисонька, и видно было, что ей как раз очень хочется оставить гостью на веранде и уйти в дом, плотно заперев за собой дверь и, желательно, еще подперев ее для верности комодом.
      – Севка уронил, пусть он и тащит, – безапелляционно заявила Катька.
      – Помоги, – устало попросил друга Сева, но вредная Катька придержала брата за рукав.
      – С чего это Вадьке тебе помогать? – удивилась она. – Ты ж у нас любишь стильных девчонок, а у этой стиля – кушай, не обляпайся.
      Близняшки с удивлением воззрились на Катьку, пытаясь понять, за что она так взъелась на Севку. Вадька молча высвободился из цепких пальцев сестры, и вдвоем с Севой они втянули бесчувственную Бомбину в дом и свалили на диван в гостиной. Сами устало опустились на ковер.
      – Вы где шлялись? – накинулась на них Мурка. – Эта идиотка чуть нас всех не уморила. А теперь еще отключилась! Что делать-то будем?
      – Ничего, пускай валяется, – рассеянно бросил Сева. – Хоть тихо.
      С дивана немедленно послышался слабый стон. Жалостливая Кисонька налила стакан минералки и попыталась приподнять Бомбину за плечи.
      – Да помогите же кто-нибудь, тяжело, – пропыхтела она.
      – Рычаг надо подвести, сразу пойдет, – предложил Вадька, но не сдвинулся с места. Севка вообще отвернулся, демонстрируя, что уж он-то ни за что к Бомбине не прикоснется.
      Изо всех сил упираясь Бомбине в спину, девчонки втроем усадили ее. Катька быстро сунула ей под плечи подушку, не давая снова рухнуть на диван. Кисонька поднесла стакан к губам гостьи.
      – Спасибо, девочка, – страдальческим голосом прошептала Бомбина и сделала крохотный глоточек. Потом с любопытством уставилась Кисоньке в лицо. – А ты Мурочке тоже родственница? Ты даже на нее немножко похожа! Хотя она, конечно, гораздо симпатичнее.
      Поджав губы, Кисонька резко выпрямилась и поставила стакан с водой на стол.
      – Хочешь совет? – продолжала Бомбина, вольготно развалившись на подушках. – Ты не старайся одеваться, как она. Только людей смешишь. Лейбл у вас на джинсах одинаковый, а все равно видно, что у нее дорогие, а у тебя китайская подделка.
      – Давайте кино посмотрим, – неестественно оживленным тоном предложил Вадька, сочувственно косясь на задохнувшуюся от возмущения Кисоньку.
      – Конечно, давайте! – И только что бесчувственная Бомбина в одно мгновение метнулась к Севе и устроилась рядом с ним на ковре. Мальчишка с ужасом покосился на неожиданную соседку, попытался отодвинуться, но не тут-то было. Севка отползал в сторону, а Бомбина неумолимо передвигалась следом за ним. Наконец парень уперся спиной в журнальный столик и покорно затих, а Бомбина радостно возопила:
      – Что будем смотреть?
      Кисонька тем временем справилась с собой и, собрав в кулак всю волю и хорошее воспитание, пошла к стойке с DVD-дисками:
      – «Звездные войны» есть, «Властелин колец», последний «Гарри Поттер»…
      Даже зажатый между Бомбиной и столом Севка чуть приободрился. Но оживившийся народ не успел выбрать фильм, потому что снова вмешалась Бомбина:
      – Тебе родители не объясняли, что некрасиво в чужом доме распоряжаться? Пусть Мурочка или Кисонька, – Бомбина поочередно ткнула пальцем в Мурку и Вадьку, – сами кино выберут. И вообще глупо смотреть импортные фильмы, когда иностранец в гостях. Синьорино все это и дома видел. Надо показать ему что-нибудь наше, необычное! Сейчас, у меня есть! – она сорвалась с места и бросилась к своему объемистому чемодану.
      Освобожденный Севка немедленно вскочил, метнулся к дивану и буквально ввинтился между Катькой и Вадькой. А Бомбина тем временем мчалась обратно, потрясая коробочкой с диском.
      – Вот, глядите! – с гордостью провозгласила она.
      – Что это? – опасливо поинтересовалась Мурка.
      – «Девочка и крокодил»!
      – Не слышала никогда. Ужастик, что ли? Или про Африку?
      Бомбина поглядела на Мурку со снисходительным пренебрежением.
      – Старый детский фильм. Моя бабушка его обожает! Теперь так снимать не умеют!
      – И слава богу, – пробормотала Мурка, глядя на дрожащий выцветший кадр, заполонивший всю ширь плазменного экрана.
      – Дядя Дима и тетя Альбина говорят, что только такие фильмы детям и можно смотреть! – веско заявила Бомбина и собралась вернуться на свое место на ковре. И тут же обнаружила, что ее «синьорино» вероломно сбежал и теперь сидит на диване, забаррикадировавшись с обеих сторон. На ее лице проступила гримаса крайнего, просто трагического разочарования.